355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Безбашенный » АН -7 (СИ) » Текст книги (страница 9)
АН -7 (СИ)
  • Текст добавлен: 13 августа 2019, 22:00

Текст книги "АН -7 (СИ)"


Автор книги: Безбашенный



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 45 страниц)

– И они же ещё и не понимают ни хрена элементарных вещей. Вот додумается кто-нибудь камешками мелкими вместо картечи ружжо заряжать, рационализатор хренов, да ещё и других надоумит, и как тут на этих рационализаторов, млять, стволов напастись?

– Ага, англичане ружья кирпичом не чистят, – невесело согласился Володя, – Тут учить надо, учить и ещё раз учить дурней…

– Так вот я и думаю, господа, а нахрена козе баян? Пущай лучше в Робин Гуда играть учатся, – резюмировал я, – Тем более, что и соблазн у некоторых очень нехороший возникнуть может, а главное – очень несвоевременный. Вот возьмёт кто-нибудь тут, да и родит гениальную мыслю, что нехрен тут самим горбатиться, когда можно сплавать на материк, шугануть гойкомитичей громом и молнией, ну и набрать рабов – ага, на ударную рабовладельческую стройку века.

– И с промежуточным концлагерем на том беспальмовом недоатолле? – развил идею спецназер, – И к местам отлова поближе для накопления индюков с индюшками на полную загрузку рабовоза, и хрен куда они сбегут оттуда.

– Ага, типа того. И хрен бы даже с ними, с этими гениями-рационализаторами, метящими в рабовладельческую элиту. Мне ли с моими латифундиями и мануфактурами попрекать их этим? Ну так одно дело, если у них это прокатит без сучка, без задоринки. А что, если раз прокатило, два прокатило, а на третий – осечка?

– Ну так а что случиться-то может? Ну, облажаются разок – с кем не бывает?

– Так это ж ещё смотря как облажаются. Если, скажем, намеченные к отлову и погрузке трудовые ресурсы просто разбежались по кустам – ну, не катастрофа, бывает в жизни всякое. Если в перестрелке кто-то отравленную стрелу словит, но в целом "наши победили" – ну, на войне как на войне, там вообще-то иногда и убивают, но уже похуже – дикари убедятся, что даже обладатели грома и молний так же смертны, как и они сами. А вот если вдруг ещё и железяки подведут – тут уж туши свет, сливай воду.

– А с чего бы железякам подвести? – не понял Серёга, – Конкистадоры в реале с фитильными аркебузами мизерным отрядом целые общины красножопых раком ставили.

– Так то ж конкистадоры – и сами профи, и опыт использования тех аркебуз – уже полувековой был. А наши колонисты, если ружжа им дать, будут, скорее, аналогом того чуда в перьях, которому дали то ружжо, один раз рассказали и один раз показали, как им пользоваться, и инструктаж то чудо в перьях поняло с пятого на десятое, а что-то и сам инструктор не разжевал, потому как судил по себе и посчитал самоочевидным. И прикинь вот картину маслом – у одного просто осечка не в самый подходящий момент, у другого вообще кремень вывалился оттого, что короткий был после нескольких правок и держался в курке исключительно на честном рабовладельческом слове. А у третьего и вовсе ствол раздуло, а то и разорвало – камешки заклинило, которые у него вместо свинцовой картечи.

– Жесть! – заценил спецназер, когда отсмеялся.

– Отряду в этом случае, конечно, звиздец, – согласился геолог, – Но колония его переживёт. Ей-то что?

– Так до поры ж, до времени. Главное-то ведь что? Дикари убедятся на деле, что и самих белых сахибов бить можно, и громы ихние с молниями – ни разу не божественное чудо, а такая же в принципе техническая приблуда, как и их лук, хоть и попродвинутее.

– Так у конкистадоров, что ли, обломов в реале не случалось?

– За конкистадорами стоял генерал-губернатор с крепостью, пушками, сильным гарнизоном, ополчением благородных донов-асьендейрос и нехилыми толпами туземных вспомогательных войск. Метрополия с королём – где-то там, за Большой Солёной водой, а генерал-губернатор – рядышком, в паре-тройке дней пути. И бздеди-то нагибаемые тем десятком аркебузиров красножопые реально-то больше его, чем вот этих десятерых лихих ухарей. А кто будет стоять за нашей колонией на краю света?

– Так её ж ещё найти надо и добраться до неё.

– Дело времени. Прикидываем хрен к носу. Отряд ловцов лажается и гибнет в стычке. Допустим, их там была дюжина. Ещё трое, оставленные охранять баркас, ворон не считают, ситуёвину просекают правильно и с якоря снимаются своевременно. Возможно, даже пару-тройку убегающих от дикарей подельников спасти и подобрать успевают. Все вместе работают чётко и слаженно, так что уходят и от погони на каноэ – парочка их на морской волне перевернётся, и искупавшиеся чингачгуки сообразят, что погорячились.

– Ну так на этом неприятному приключению и конец.

– Да нет, в том-то и дело, что только начало. Баркас возвращается на атолл, а там уже наловленных несколько десятков. Рабовоз за ними ещё не прибыл, потому как ещё пара таких рейдов нужна для его полной загрузки, и этот был предпоследним. Охрана – человек пять от силы, потому как больше и не надо. Бежать-то ведь пленникам некуда и не на чем – ага, было. А теперь и баркас есть, и вертухаев резко поубавилось, и сами они в осадок выпавшие от такого облома. Ночью – всеобщий бунт, добрая треть красножопых гибнет, но терять им нечего, и за ценой они не постоят, в общем – урря, победа! Грузятся на баркас, направление и время пути все помнят, а кое-кто припомнит и как супостаты с парусами управлялись, когда на атолл их везли. Ну и вёсла тоже есть, а гребле их учить не нужно. Короче, шансы добраться до материка у них вполне реальные. И направление к острову с колонией от атолла тоже могут знать, если хоть кто-то из них не поместился на последний рейс рабовоза, но видел его отплытие. А по размерам судна и числу людей на нём нетрудно понять, что плыть-то туда тоже не слишком далеко.

– Так а толку-то от этого знания, если плыть один хрен не на чем? На баркас-то тот трофейный много ли десанта погрузишь? А свои долблёнки у них – ага, только моря на них и бороздить. Сам же говоришь, переворачиваться будут – только в путь.

– Это если не додумаются сдвоить их наподобие того малайско-полинезийского катамарана. Малайцы же додумались. Для античного Средиземноморья катамаран не так, чтобы обычен, но когда требуется по делу – соединяют два корабля в пару, не дожидаясь, пока какой-то гений изобретёт. Гойкомитичам просто не требовалось до сих пор, но если потребуется – додумаются и они, как додумались малайцы с полинезийцами. Сдвоят свои лодки, доплывут, высадятся – и снимай сапоги, власть переменилась.

– Так это же, Макс, если так рассуждать, то вообще нельзя у южноамериканских берегов показываться, – хмыкнул Володя, – А как нам тогда на Кубу отсюда плыть? Нам же бризы прибрежные нужны, а по твоей логике получается, что как увидят красножопые наши корабли и обзавидуются нашим ништякам, так и прямо тут же сдвоят свои каноэ в катамараны и поплывут в набег куда-то туда, откуда приплыли мы? Разница-то в чём?

– Разница – в знании. Мы же не к самому этому бразильскому углу поплывём под прямым углом прямо из открытого моря, а на запад, наискосок, так что и увидят нас уже в каботажном режиме. Ну, плывут какие-то чужаки вдоль берега, так скорее всего, вдоль него же всё время и плыли, а раз выглядят непривычно, и никто никогда о таких не рассказывал – значит, очень далеко живут, хрен до них доберёшься. Если и найдётся такой вождь-волюнтарист, что захочет сплавать туда, не знаю куда, чтобы добыть то, не знаю что, так надо ж ещё племя убедить. А если и убедит – ну так и пущай себе вдоль берега на юго-восток плывут хоть до самого угла, и если раньше не загребутся – милости просим дальше на юг вдоль того же берега. Если настолько упёртыми окажутся – хоть до самого Магелланова пролива, гы-гы! Нам разве жалко?

– То есть тут важен именно характер плаваний и их частота?

– Естественно! Это же ключевой фактор. Если идиоты с ружьями повадятся в двух шагах от колонии систематически куролесить и гойкомитичей злить, когда колония ещё слаба и большого набега ни пресечь, ни отразить ещё не в состоянии, то это, знаешь ли, до добра не доведёт. Поэтому и не хочется мне раньше времени ружья им давать. Без них трезвее свои силы будут оценивать, а по ним и хотелки свои соразмерять. С луками-то они тыщу раз ещё подумают, стоит ли им при таком раскладе викингов из себя корчить. Пусть вон лучше рыбу и черепах на атолле промышляют, если своего острова им мало.

6. Бразил

– Так сколько, говоришь, высота вон того бугорка? – я ткнул пальцем в сторону пика, одиноко господствовавшего над окружающей местностью.

– Моро-ду-Пико? В наше время он будет около трёхсот двадцати, – припомнил Серёга, – На фотки, вроде, похож, так что большие обвалы маловероятны – скорее всего, и сейчас столько же.

– Триста двадцать? – переспросил Володя, – Точно? Не, ну каменюка, конечно, внушительная, но что-то не выглядит она настолько.

– Так не от подножия же, а над уровнем моря, – пояснил геолог, – И мы с вами и сами сейчас существенно выше того уровня, и до подножия скалы есть ещё подъёмы.

– Ага, эдакое неровное плато, – согласился я, – Триста двадцать, значит?

– У нас альпинистской снаряги нет, – подгребнул меня спецназер.

– Высоцкий я тебе, что ли? На хрен, на хрен, мне и в трубу его неплохо видно! А сколько у нас, кстати, та Эйфелева железяка? Ну, в смысле, будет у лягушатников.

– Со шпилем – триста двадцать пять, и это от подножия, но антенна вешалась, конечно, не на шпиль, а пониже, так что по ней – метров триста, – Серёга таки просёк мою мыслю на предмет радиосвязи с метрополией и другими колониями – в светлом будущем, конечно, потому как в этот раз – катастрофически не до того.

– То бишь, по высоте у нас с теми лягушатниками где-то то на то и выходит?

– Если вешать антенну со стороны моря, то да – там скала обрывается круто к самому берегу, так что как раз все эти триста метров с копейками там наберутся.

– Ага, лучшего места для радиостанции дальней связи один хрен не найти. А что от деревни далековато, так и дело ведь не каждодневное, и сама станция появится не сей секунд, да и ретранслятор на ней можно будет потом замутить – ну, когда дойдут руки уже до ума всё это хозяйство довести. Млять, нескоро ещё дойдут! – я сплюнул от досады.

– Точно! А пока – только пейзажем любоваться, – поддержал меня спецназер, – В общем, никакого поселения там пока – бережём место под будущую радиостанцию.

Пик в самом деле примечательный – виден даже со стороны бухты, выбранной нами под гавань будущего порта, то бишь с противоположной стороны острова. Ну, не с самого пляжа, конечно, оттуда обрывом всё закрыто, а вот с возвышенности, где строится деревня, он уже виден отчётливо. Соответственно, с задуманной нами радиостанцией на нём, когда она будет готова, легко свяжется и маломощная в самой деревне, а когда будет и ретранслятор – будет у неё и дальняя связь.

В принципе-то есть гавань и на той стороне острова и поблизости от того пика, даже глубже нашей, и я вовсе не исключаю, что когда-нибудь, когда подрастут тоннаж и осадка наших судов, придётся из-за этого основной порт размещать там. А пока-что наши суда – просто большие баркасы по современным меркам, и осадка у них соответствующая, так что им в качестве портовой подходит бухта и помельче. Наша оптимальна по целому ряду факторов. Остров ведь не так уж и мал, да и местность – не плоская равнина, чтобы шастать по нему туда-сюда на своих двоих по любому каждодневному делу. А значит, нам нужно, чтобы вся основная деятельность колонистов, в том числе портовая, происходила недалеко от места их проживания, то бишь порт должен быть рядом с деревней, и где для неё оптимальное место, там и бухты ближайшие надо сравнивать и оценивать на предмет обустройства будущего порта.

Для деревни же какие факторы ключевые? Во-первых, местность желательна относительно ровная как для самого поселения, так и для его полей с огородами, потому как террасы городить вроде гималайских или андских при наличии выбора нормальный человек не станет. Делать ему, что ли, больше нехрен? Во-вторых, сама та земля должна быть поплодороднее и для обработки поудобнее – особенно с учётом того, что тягловая сила в дефиците. Много ли накорчуешь и напашешь на шести ишаках? В-третьих – вода, потому как без воды и не туды, и не сюды. Пресная, естественно. Это сейчас дождливый сезон, и ручьи текут повсюду, а весь остров покрыт радующей глаз буйной зеленью, но он закончится, и следующие полгода будет сухой сезон, в который о большей части всех этих ручьёв будут напоминать лишь их пересохшие русла, а окрестный пейзаж станет гораздо унылее. На той же современной рекламно-туристической карте острова, которой вместе с фотками пейзажей и достопримечательностей хвастался перед Серёгой в прежней жизни его офисный босс, было показано лишь одно единственное небольшое озеро и лишь один единственный впадающий в него приличный ручей. На деле всё оказалось не так хреново – и само озеро метров около ста в поперечнике, хоть и заросло водорослями до состояния почти болота, и ручей этот весьма нехилый, а помимо него ещё и несколько поменьше, и ещё парочка маленьких озерец на острове нашлась, наполняемых своими собственными ручьями, но кто знает, как будет обстоять дело в сухой сезон? С одной стороны, наличие леса позволяет рассчитывать, что гораздо лучше, чем на пустынных Горгадах, не говоря уже о недавно виденном нами Рокасе. Но с другой ведь и принципа "надейся на лучшее, но готовься к худшему" тоже никто не отменял. Учитывая, что курортный сезон – сухой, рекламная карта наверняка рисовалась с него, и если нарисовано на ней только одно озеро и один ручей, так только их и считаем постоянными, то бишь сохраняющимися и в сухой сезон тоже, а значит – только из них и исходим. Где есть вода в течение всего года, а не только сезона дождей, там и место деревне с её полями и огородами, а если с водой вдруг окажется получше, чем мы рассчитываем – колонисты будут радоваться, а не горевать.

Из бухт же, ближайших к тому озеру – только две и есть, к югу и к востоку от него. К обеим спускаться надо с возвышенности, но зато в обеих и песчаные пляжи есть, где и купаться хорошо, и черепахи водятся. К южной спуск более пологий, и пляж у неё подлиннее, но защищена она от штормовых волн гораздо хуже восточной, так что тут и башку ломать было не над чем – будущий порт намечаем в восточной бухте, а в южной пущай купаются, да черепах промышляют.

После стоянки на Горгадах перед броском через океан здесь колонистов радуют и зелень, и песок пляжей нормального и привычного им по Испании желтоватого цвета. На Горгадах-то они в шоке были от тамошнего чёрного, как и Софониба давеча на Азорах. Нас же с Володей тутошний светлый песок удивил – ожидали ведь, что на вулканический остров попадём с чёрным базальтовым песком. Серёга, хоть и видел этот песок на фотках босса, значения этому тогда не придал, но когда мы вопрос озвучили, то и сам озадачился. В конце концов он, поразмышляв, пришёл к выводу, что раз явный вулканический конус и кратер на острове не наблюдаются, то и вулканическим он считается условно, поскольку есть всё-таки на нём и лавовые породы, а реально тут был, скорее, тектонический подъём подводной горной цепи, а не извержение, так что накопленные ранее осадочные породы так и остались сверху, а не скрылись под лавовыми. Ну, он у нас геолог, и ему-то уж всяко виднее, а для нас хорошо уже то, что извержение внезапное острову не грозит, потому как нечему на нём извергаться. Ну и людям заодно привычный песок на пляжах приятнее.

Чтобы народ сам себе сдуру не создал экологических проблем, мы зачитали ему целую лекцию на экологическую тему, состоящую аж из трёх частей. Первая из них была о местах обитания и размножения промысловой живности и зависимости её численности от означенных мест – ага, на примере наиболее актуальных для колонии морских черепах. Вторая была посвящена влиянию леса на сохранение влаги в почве и на водосбор ручьёв и рек, то бишь на их полноводность и на связанный с ней уровень грунтовых вод. В смысле, если не хочешь остаться без воды в сухой сезон – не своди лесов в зоне водосбора текучей воды и лучше вообще не трогай их ни вокруг ключей, ни на окружающих их склонах. Да, древесина нужна и на дома, и на хозяйственные постройки, и на лодки, и на топливо, и на многое другое, но есть места, где добывать её – это самим себе наступать на яйца. Третья часть касалась почвосбережения – как в плане нежелательности сплошных вырубок в тех местах, где древесина всё-же заготавливается, дабы в дождливый сезон почвенный слой не размывался и не уносился потоками в море, так и в плане поддержания её плодородия через севооборот и внесение удобрений – тех же водорослей и ила из озера, той же золы от очагов и печей гончара и кузнеца и тех же пережжённых костей – рыбьих, птичьих и черепашьих. В своё время ещё для Горгад Наташка написала нам методичку по ведению сельского хозяйства в тропиках, взяв за образец для творческого подражания ещё и самим его автором не дописанный, но имевшийся у Юльки на нормальном человеческом языке трактат Катона Того Самого "О земледелии", но с поправками на тропический климат как из собственных шпаргалок, так и из присланного моим тестем не сохранившегося в нашем реале для современных историков и известного лишь по римским цитатам карфагенского трактата знаменитого Магона Агронома. Хоть и не столь всё это важно, пока народу мало, и земли хватает на всех с большим избытком, но лучше приучить людей к порядку сразу, дабы следующие партии колонистов принимали устоявшийся ОБЩЕПРИНЯТЫЙ уклад.

Тем более, что и времени-то особо нет – и нам поскорее тут всё спланировать и наладить, да и на Кубу поспешать, и им тут за месяц все первоочередные планы в жизнь воплотить, потому как через месяц заканчивается дождливый сезон и начинается сухой. Первым делом – построиться хоть как-то, дабы от непогоды укрытие иметь. Вторым – под поля и огороды участки разметить и начать их расчистку. Третьим – мелиорацию эдакую небольшую произвести, соорудив на ручьях запруды с калитками простейших шлюзов и вырыв оросительные арыки с колодцами. Четвёртым – распланировать уже расчищенные участки по посевным культурам с учётом предстоящего севооборота. Пятым – наладить прибрежную рыбалку и промысел черепах в бухтах хотя бы с примитивных плотов – нет времени строить нормальные лодки. Шестым – отсеяться и посадить плодовые культуры, затем – технические, включая хлопок, абиссинский банан и африканский бамбук. Если к концу дождливого сезона всё это успеют – будет хорошо. Улучшить жилища, выстроить причалы и верфь в бухте, а на ней – уже нормальную промысловую флотилию, не поздно будет и в сухой сезон. Тогда же и сооружённую наспех мелиорацию до ума уже доведут. Большего им, собственно, имеющимися силами в первый год и не успеть.

Пока, конечно, первоочередные задачи только в самых начальных стадиях. Ну, предварительно-то деревня отстроилась, хоть и весьма убого даже по сравнению с теми же лузитанскими деревнями у нас. Я имею в виду, конечно, не те, что уже обустроены по турдетанскому образцу, а те, что были там до операции "Ублюдок", и те, что остались ещё не охваченными турдетанским кудьтурным влиянием – сохранились ещё и такие в северной части нашей лузитанской Турдетанщины. Но и они ведь не сразу строились, а тут – что можно было успеть за четыре дня? Вот что можно было, то и успели. Подход у людей тут в основном двоякий – кто-то кровлю сразу нормальную сооружает из дощечек вместо отсутствующей пока-что керамической черепицы, а стенами довольствуется пока плетёными из прутьев на каркасе из подпирающих крышу столбов, а кто-то – наоборот, с капитального каменного цоколя начал и довёл его где-то по колено высотой, а выше – те же столбы и сразу крыша, крытая ветками и сухой травой вместо привычной по Испании соломы. С виду, если того каменного цоколя не разглядел, то шалаш шалашом. Если на материке у гойкомитичей их хижины даже посолиднее окажутся, то я этому нисколько не удивлюсь. На серьёзную работу и время нужно серьёзное, а где ж его выкроить, то время? От дождя ведь защищает же и так? Ну и достаточно пока, потому как полгода ещё сухого сезона впереди, за который всё можно будет спокойно и вдумчиво достроить подобротнее, а сейчас и посрочнее дела есть. Орошение не подготовлено, морской промысел даже не начат, поля с огородами не вскопаны, гончарная мастерская всё ещё без печи, а кузница – без горна. А ещё ведь и сажать, и сеять, и куча ещё всяких дел по мелочи…

Остров мы ещё в Оссонобе решили Бразилом обозвать. Фернанду-ди-Норонья – это даже для нас длинно, а хроноаборигенам и вовсе натощак не выговорить, ну так и чего ж мы будем сами мучиться и людей мучить? Тем более, что после "открытия" Бразилии и её ведь надо будет обозвать, так в честь острова как раз и обзовём. В реале эпоху Великих Географических открытий оно так и делалось, разве только острова были не настоящими, а легендарными и намалёванными средневековыми картографами по наслышке от балды. Антильский архипелаг, например, в честь несуществующей мифической Антилии назван, а Бразилия, которую первооткрыватели тоже за большой остров приняли – в честь такого же легендарного Бразила. Ну а мы ведь разве против традиций исторического реала, если нам это не трудно? Мы даже добросовестнее будем, потому как у нас наш Бразил – хоть и маленький, но зато вполне реальный, а не высосанный из пальца. А Бразилия – это страна такая возле Бразила, по сравнению с пересечённым океаном – рукой подать.

Деревню же эту, которой со временем предстоит разрастись в какой-никакой, а всё-таки городишко, решили обозвать Каурой. По многочисленным просьбам трудящихся, абсолютное большинство которых в количестве аж семнадцати семей оказалось из Кауры – той, что в Бетике, неподалёку от миликоновского Дахау. Собственно, это тоже в рамках реальных исторических традиций. Есть Бирмингем аглицкий, и есть американский – не Новый, а просто Бирмингем. Есть в Штатах и несколько городков Москва, и даже парочка Санкт-Петербургов. И не только в Штатах так повелось, но и у латиносов испаноязычных тоже. Колумбийские Медкельина и Картахена в честь испанских обозваны, мексиканская Гвадалахара тоже город-тёзку в метрополии имела, и это же только то, что сходу в памяти всплывает, а сколько ещё подобных примеров мы не знали, да ещё и забыли? Так что всё нормально, и если хочется бывшим каурчанам снова жить в Кауре, так они имеют на это полное и неоспоримое право. Могут даже и горожанами на этом основании себя считать, потому как в Испании любую большую деревню хотя бы уж частоколом с парой башенок обнеси – уже городом считаться будет, а та испанская Каура эту трансформацию пройти успела – там как раз заканчивали башенки по бокам главных ворот возводить, когда наш вербовщик к ним заявился.

Главным хлебным злаком на Бразиле будет, естественно, кукуруза. Я ведь уже упоминал, что влажных тропиков пшеница и ячмень не любят? Ещё эдемские финики на этом обломились, а мы, зная об их опыте, в Тарквинее даже и не пытались, а сразу ставку сделали на мексиканскую кукурузу. Рис ещё подошёл бы на хорошо орошаемых полях, но где ж его взять, тот рис? С ним – такая же хрень, как и со всеми прочими южноазиатскими ништяками восточнее Тапробаны, то бишь Цейлона – агентура тестя там уже бессильна, и пока мы сами в обход Африки в те места не сплаваем – только и можем, что облизываться на всплывающие в памяти красивые и аппетитные картинки. В нашем реале конкистадоры на Эспаньоле и Кубе давились горчащими лепёшками из аравакской маниоки, от которой многие из них болели, а кукурузу кубинские араваки ели только в печёном виде, обгрызая прямо с початков и даже не догадываясь вылущить зерно, смолоть и испечь лепёшки. Вот когда уже Кортес в Мексике с тамошними кукурузными тортильями ознакомился, тогда только и решилась у вест-индских испанцев проблема с местным хлебным злаком.

Нам – благодаря послезнанию и уже имеющейся кукурузе – в качестве хлебной культуры клубневые не нужны, так что без непривычной средиземноморским желудкам горькой и ядовитой при неправильном приготовлении маниоки мы прекрасно обойдёмся. По прямому же клубневому назначению есть батат, у которого урожайность не хуже. Ещё через год нехватку хлеба здесь частично компенсируют печёные плоды кубинской папайи, семена которой мы привезли с Горгад, где её удалось акклиматизировать на Сант-Антане в наиболее влажных местах. По идее, тут она должна прижиться ещё лучше. Проблемнее всего с масличной пальмой, любящей регулярные осадки, так что и здесь хитрожопить с ней приходится, подыскивая водопады или сооружая их кое-где искусственно в верховьях главного ручья и его притоков. Но это культура не столько пищевая, сколько техническая, нужная больше на светлое будущее, а для пропитания колонистов важнее, конечно, чисто пищевые батат с папайей, хотя основным "вторым хлебом" на Бразиле станут всё-же не они, а бананы. Не очень-то легко было доставить через океан ростки-отводки обоих его пищевых сортов – фруктового и овощного, но дело того стоило. Хорошо известный нам фруктовый банан и свежий хорош, и сушёный, причём сушёный можно и в муку молоть, выпекая подобие хлеба. А овощной в варёном, жареном или печёном виде – чем не гарнир вместо отсутствующего у нас картофана? Он и на вкус его напоминает, так что пока через красножопых правильный настоящий не раздобудем – будем довольствоваться вот этим неправильным из овощных бананов.

Жаль, конечно, что оба его пищевых сорта абсолютно без семян, которые было бы в сотню раз легче перевозить. То ли дело абиссинский банан, костлявый настолько, что есть его – занятие для мазохиста? Зато и размножается семенами, которые можно отвезти без малейших проблем куда угодно, а нужен он нам в качестве технической текстильной культуры, волокна которой по качеству практически не уступают знаменитой малайской абаке. Ну, такая костлявость, как у него, пищевым сортам, конечно, противопоказана, но пара-тройка семян на плод была бы вполне приемлема, а распространение его облегчила бы нам многократно. Увы, как и пригодные в пищу культурные ананасы, пищевые бананы – виды гибридные и бессеменные, размножающиеся только вегетативно, вот и приходится с этими пищевыми бананами и ананасами мучиться, осторожно перевозя и поливая всю дорогу их посаженные в горшки боковые побеги-отводки. А куда от этого деваться?

Как отводок отделяется от основного растения и сажается в горшок, народу на Горгадах показывали – специально для этого водили их всех сперва на банановую, потом на ананасную плантацию, где у них на глазах как раз и готовились все эти привезённые сюда саженцы. Так что как вымахают, да заплодоносят – колонисты знают уже, что надо с ними делать после сбора урожая. Пока же мы вот эти первые саженцы высаживали сами – в полном соответствии с наташкиными инструкциями и с горгадским опытом – и каждый чих народу объясняя, потому как повторение – мать учения. И генерал-гауляйтер колонии не просто стоял, а вместе с нами их сажал – давно и не нами замечено, что чем важнее и авторитетнее для обучаемых те, кто их учит, тем лучше усваивается учебный материал. С давно уж состоявшимися взрослыми людьми, привыкшими к тому, что учат только малых детей, этот приём – далеко не лишний. Заодно и уход надлежащий маленьким плантациям теперь обеспечен – разве ж позволит генерал-гауляйтер загубить то, в создании чего САМ участвовал? Пока-что плантации, конечно, общественные, но когда разведут побольше, то хватит уже и для частных посадок – лиха беда начало, как говорится.

Сажаются, конечно, и нормальные плодовые деревья с кустарниками. Сапота чёрная, она же – шоколадная хурма, сам шоколад, то бишь какава, гуайява, и яблоня эта колумбийская с её чешуйчатыми яблоками, вылетело из башки, как она дразнится. Само собой, посадили и кубинский "морской виноград" – как возле деревни, так и на морском берегу. Наибольшие опасения внушали семена кофе – с одной стороны эфиопский предок знаменитой "арабики", раздобытый тестем, к сухим сезонам привычен, но с другой – он любит предгорья, а где на Бразиле найти такие высоты? Посадили поэтому и поблизости от Кауры, и на холмах – будем надеяться, что хоть где-то, да приживётся. Сажаем везде, где приглянётся место, и персиковую пальму – как ради плодов, так и ради древесины, из которой материковые гойкомитичи делают свои луки. А то ведь хрен их знает, какие тут местные деревья и на что они годятся. На местах вырубок, сведённых ради строительной древесины, но не предназначенных под посадки, сажаем и семена африканского тика из Керны, одного из самых быстрорастущих среди хороших тропических пород и в принципе пригодного для замены настоящему тику – индийскому. Сажаем, конечно, и африканский бамбук, который должен дать хороший выхлоп уже и в этом году. Ну и поторапливаем, естественно, народец и с высадкой на огородах паслёновых – помидоров и мексиканского перца, а отдельно, но на таких же площадях – и мексиканской фасоли. Во-первых, и сами по себе хороши, а во-вторых – нужны для севооборота.

С мясом, конечно, пока не размножится скот, будут проблемы. Ведь сколько мы привезли того скота? Шесть ишаков, два десятка овец, полтора десятка свинтусов, да кур где-то с полсотни – с гулькин хрен, короче. О том, чтобы на мясо забивать, не может быть и речи – исключительно на расплод. На следующий год людей привезут поменьше, семей двадцать, дабы новички были в ощутимом меньшинстве и охотнее учились у старожилов, и это позволит привезти вместе с ними больше живности, но тоже мизер. А посему, вся надежда колонистов – на промысел, причём, исключительно морской. Оба местных вида чисто сухопутных пернатых относятся к воробьиным, и размеры у них соответствующие, так что об их промысловом значении говорить не приходится. Кого реально до хрена, так это всевозможных чаек, включая и крупных. Хоть и сильно на любителя они, но выбора нет – будут, конечно, охотиться и на них, как охотились и наши азорские поселенцы в те первые трудные годы.

Гораздо соблазнительнее их в гастрономическом плане, естественно, морские черепахи. Они на острове встречаются двух видов – самая обычная зелёная и оливковая. Зелёная крупнее и многочисленнее, но плавает в основном поодиночке, так что ловить её надо специальным большим сачком. Острогой-то ведь её гарпунить бесполезно при её-то панцире. Ну, со временем, когда обживутся, то самые заядлые черепахоловы, надо думать, обзаведутся и рыбами-прилипалами, которых давно используют в этих целях кубинские чингачгуки, потому как способ эффективный – ну, в зависимости от размеров добычи. С небольшими он прокатывает неизменно, потому как усилие до тридцати кило прилипала держит. На крупную, конечно, пара-тройка их желательна, что усложняет задачу, ну так это и добыча не для одиночного рыбака на маленькой лодчонке, а для группы на посудине побольше, на которой и несколько прилипал в садке вполне уместны. Короче, как-нибудь разберутся. Оливковая – помельче зелёной и не так многочисленна, как та, зато на отдыхе после кормёжки любит кучковаться группой, да ещё и плотненько, потому как для неё это способ борьбы с переохлаждением в воде. И вот в такой момент, если правильно и чётко сработать, можно всю их группу в обыкновенную рыбацкую сеть поймать. Понятно, что нечасто такое будет удаваться, но ведь и народец-то со временем приноровится. Пожалуй, надо бы поговорить с людьми, чтоб знали меру и завязывали с подобным браконьерским ловом при заметном сокращении численности черепах. Ну и яйца чтоб не слишком жадно собирали, а оставляли достаточно, а как вылупятся мелкие, да поползут к воде, так чтоб не ленились чаек от них отгонять с крупными крабами и прочими любителями халявы. Ведь потери черепашьего молодняка на пути от родного гнезда до кромки прибоя – чуть ли не наибольшие, и если уж ты промышляешь их, так заботься и об их сбережении.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю