355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Безбашенный » АН -7 (СИ) » Текст книги (страница 15)
АН -7 (СИ)
  • Текст добавлен: 13 августа 2019, 22:00

Текст книги "АН -7 (СИ)"


Автор книги: Безбашенный



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 45 страниц)

– Но главнюк этих Детей Игуаны-то каков! – спецназер вспомнил вчерашние переговоры у генерал-гауляйтера, – Наших уже в расход, млять, списал!

– Это точно! "Дети Игуана знать добыча люди Большой Солёный Вода. Дети Игуана добыча люди Большой Солёный Вода охотиться нет", – геолог глумливым тоном передразнил ломаный перевод на турдетанский речи вождя восточных соседей "нашего" племени, – Хитрожопая сволочь!

– Ага, хитрожопее нас себя возомнил! – хмыкнул я, – Как ещё только заявиться рискнул в такой момент, когда премия Дарвина выписывается направо и налево.

– Куёт железо, не отходя от кассы. "Дети Игуана злой дух бояться нет"! – на сей раз незадачливого красножопого дипломата передразнил Володя, – Вот подцепят тут у нас заразу и уже своё племя заразят, грёбаные уроды! Я б расстреливал таких на месте!

– Ррасстррелят перед стрроем и поссыпат хлорркой! – вынес вердикт попугай, снова высунув башку, – Урроды, млят, ущщербные!

– Помолчи, петух крашеный, – спецназер поправил плащ, – В общем, жадность таки фраера погубит, и поделом дураку.

Восточные соседи наших чингачгуков в самом деле пытались ковать железо, не отходя от кассы. Причём, насчёт железа – это я не просто ради красного словца сказанул, а с намёком. Не только охотничьи угодья их в окрестностях Тарквинеи интересуют, но и тарквинейское железо. Я ведь упоминал уже как-то, кажется, что сибонеи Больших Антил по характеру своих каменных орудий живут всё ещё в верхнем палеолите? В смысле, не мягкий камень обкалывают, обтачивают и шлифуют, а откалывают длинные ножевидные пластины от призматических нуклеусов, обколотых перед этим из крупных кремнёвых желваков. Эта технология и в Мексике не забыта, во всех остальных отношениях вполне себе неолитической, но там полно обсидиана, так что странно было бы иначе. Вовсе не от хорошей жизни наши первобытные предки забрасывали производство бритвенно острых кремнёвых лезвий сперва в пользу микролитов, которые нкжно было ещё подбирать по размеру в комплекты и вклеивать в оправу, а затем уже от них переходя и к шлифованным из мягкого камня красивым, но тупым изделиям неолита. Хрен бы они на это пошли, если бы не истощились месторождения хороших кремнёвых желваков, и кубинские сибонеи сейчас как раз близки к этому кремнёвому кризису. На микролиты кремня ещё полно, на наши кремни для высекания огня и на ударно-кремнёвые замки к огнестрелу – хватает, даже на топорики небольшие и тёсла пока ещё не дефицит, но на нуклеусы для длинных ножевидных пластин надо уже искать днём с огнём. А у нас тут железо производится, да не кричное сыродутное, а полноценная тигельная сталь. Я ведь рассказывал, как мы тут металлургию и металлообработку на местном сырье налаживали? А чего мы будем этот металл из Испании через всю Атлантику переть, когда его и на Кубе ничуть не худшего хоть жопой жри? Везём только для обмена по дороге, да то, чего в Тарквинее пока ещё не производится. Проката и волочения проволоки здесь, например, ещё нет, оборудование на это дело Акобал только в этот раз и привёз, так что рыболовные крючья, например, сюда пока ещё с моей оссонобской мануфактуры идут, а кузнечный ширпотреб типа всяких там ножей с топорами – уже не один год, как местного производства, и часть его продукции перепадает уже и нашим тутошним гойкомитичам – ага, на зависть всем их соседям.

Настоящего стального оружия – я имею в виду такое, как наконечники копий и мечи – не достаётся пока и им, да и не столь прост и однозначен вопрос, надо ли давать его дмкарям вообще, потому как именно в обладании им и заключается главное отличие нашего колониста, какого бы происхождения он ни был, от местного дикаря. С дикарей же наших пока вполне хватает и бакаутового оружия, которое они теперь уже в состоянии делать себе и сами. В смысле, быстро и относительно легко, что и обеспечивает стальной инструмент, а не корячась с каменным, как множество поколений их предков. Так-то в принципе – ага, подглядев бакаутовый меч или наконечник копья у наших чингачгуков – их вполне могут собезьянничать и их соседи, что они и делают, но в каком количестве и в какие сроки? Судя по главнюку этих Детей Игуаны и его свите, из которой помимо него самого только у двоих бакаутовые мечи имеются, не блестяще у них с перевооружением дело обстоит, в то время как "наше" племя перевооружено уже полностью. Вот что значат ни разу не военные, а простые рабочие стальные топоры, тёсла, долота и ножи! Хотя как сказать – за нашими красножопыми и для смертоубийства их применить не заржавеет. Не знаю, как насчёт классического изобретательства, но в плане применения новинок в самых разнообразных целях, нередко далёких от их прямого назначения – изобретательнее этих чуд в перьях ещё поискать надо! Стамеска, применяемая с деревянным воротом в качестве сверла по дереву, наблюдалась нами в трёх разных деревнях, причём во всех трёх случаях местный рационализатор додумался до такого её применения сам – млять, прямо как мы с Володей в самые первые дни нашего попадания, когда топориком и мультитулом наши первые арбалеты в лесу мастерили. Так у меня с детства привычка – дед по матери часто не имел и половины того инструмента, что требовался под задачу в идеале, а сделать дело надо, вот он и делал тем, что есть, применяя и по прямому назначению, и в качестве того, чего нет, и мне, глядя на него, нетрудно было такой подход у него перенять вместе с кучей готовых типовых решений. А этих-то кто учил ЖЕЛЕЗЯКАМИ пользоваться?

Но стальной инструмент – это не только изобилие бакаутового оружия, боевого и охотничьего. Это и больше долблёных из твёрдого махагони рыбацких лодок, а значит, гораздо результативнее морской промысел. Это и бабам готовка пищи удобнее, хоть и не даст им никто в руки стального ножа, как не давали раньше длинных кремнёвых. Я ведь рассказывал уже о завезённом в Тарквинею в прошлый раз колючем панамском бамбуке? Ну, который не совсем бамбук, если Наташку послушать, но по делу – бамбук бамбуком. Растёт он от посадки до настоящего размера где-то с месяц, так что вымахал он наверняка уже тогда, когда мы только в Оссонобу с того прошлого вояжа вернулись, а годы нужны ему на то, чтобы древесина наибольшую твёрдость и прочность приобрела – пара-тройка уж всяко нужны, и именно этим сроком, а не скоростью роста, определяется для того или иного вида бамбука его потребительская "скороспелость". Ну, если он не на плетёные из молодых побегов поделки выращивается и не на топливо, конечно, а на вещи посерьёзнее. Сейчас он как раз уже "поспел", а бамбуковая щепка из расколотого вдоль коленца такой режущий край имеет, что мясо и овощи с фруктами им можно резать как ножом. Недолго, естественно, ну так их и наколоть из одного коленца можно с десяток, а из всего ствола – добрую сотню. На южноамериканском материке бамбуковые щепки как раз в качестве кухонных ножей и наконечников для стрел применяются, а теперь вот и наши сибонеи освоили бамбук как в этих, так и в других качествах. Ну и бананы тоже наконец-то такие урожаи начали давать, что достаются уже и нашим красножопым – не так, чтобы от пуза их жрать, а полакомиться время от времени. На вкус – гораздо слаще тех, что тесть хотел выращивать на Карфагенщине, да и гораздо крупнее – вот что значит подходящий климат и подходящие почвы. В общем, жить им стало и удобнее, и сытнее, и богаче, а значит, и веселее, так что стоит ли удивляться зависти их соседей, которые "тоже так хотят"? Ну, хотеть не вредно, пущай себе хотят и дальше, а мы поглядим на их поведение.

Наши-то не только отличать домашнюю живность от дикой приучены и видят, как она выращивается, но и по растительности помаленьку просвещаются. Ну, что из не повреждённых зубами и выплюнутых на землю фруктовых косточек может, если повезёт, и деревце плодовое прорасти, они знали и без нас. Начинают потихоньку перенимать и кукурузу, хоть и ограничиваются пока небольшими посевами, но и то ведь, если вдумчиво разобраться, прогресс для охотников-собирателей немалый. Мы от души поржали, когда генерал-гауляйтер рассказал нам о попытках красножопых сажать полученные от наших колонистов в качестве угощения бананы – нашлись у них конспирологи, не поверившие, что плоды банана не прорастают, а решившие, будто это испанцы их обманывают, дабы монополию свою на это лакомство сохранить, гы-гы! Но уже показывали их молодёжи и приготовление рассады из боковых отводков, и самих их в помощь привлекали – ага, за вознаграждение сладкими плодами, типа без них рук не хватает, а реально – чтоб научить. Пока-что вся рассада на расширение плантации идёт, но на будущий год ожидается, что хватит уже и на выделение нашим гойкомитичам – тем, кто лучшее усвоение этого урока на деле продемонстрирует. Всё-таки бананы в тропиках – серьёзный пищевой ресурс, а их освоение нашими дикарями – серьёзный шаг к их окультуриванию. Млять, если бы они ещё только не мёрли как мухи от любого чиха!

Ведь медицина-то у нас – как бы это поприличнее выразиться? Ну, лучше такая, чем совсем никакой, скажем так. Античная, короче говоря. Вывих там, допустим, вправят, перелом в лубки замотают, рану перевяжут, хирургию какую-нибудь не особо сложную – наподобие зашивания глубокой раны или вскрытия нарыва – это сделают. Даже вином при этом продезинфицируют и рану, и инструмент, если не совсем уж дилетант и не запойный алкаш за это дело взялся. В этом плане, кстати, мы уже и на опережение греко-римского уровня медицины замахнулись, потому как самогоном дезинфицируем, а не слабеньким вином. До медицинского спирта нашего современного мира ему, конечно, далеко, даже за соответствие ГОСТу на технический не поручусь, и пить такое я бы уж точно не стал, но для наружного применения – почему бы и нет? Раньше мы его гнали для гранулирования пороха, теперь вот и для дезинфекции, а от сивухи его очищать и от примеси метилового – вино у нормальных людей для питья существует, а если какой синюшный пропойца ещё и на ЭТО вдруг соблазнится, траванётся этим пойлом и сдохнет, то и хрен с ним, с уродом. Чего её жалеть, эту алкашню? В остальном же медицина у нас – народная в своей основе, то бишь знахарско-шаманская, а учитывая местные условия и местный контингент, то и больше шаманская, чем знахарская. Кому же лучше-то знать кубинскую лекарственную растительность, как не кубинскому же красножопому шаману? Надстройка над народной медициной, как и положено античному миру – храмовая. Эндовеллик у испанских иберов аналогичен греческому Асклепию, так что и поликлиника с больницей у нас заведены при его храме. Здесь и диагноз знахаря уточнят, и банки поставят, и операцию сделают более сложную, и уход болящему поквалифицированнее обеспечат, не говоря уже о влиянии на выздоровление и авторитета солидного божества, добавляющегося к авторитету шамана, тоже допущенного к сотрудничеству со жрецами. В конце концов, эффекта плацебо тоже никто не отменял, и пусть он лучше суммируется, чем взаимопогашается…

Собственно, против эпидемий у нас других средств и нет, если элементарной санитарии не считать. Но как прикажете внедрять её в косных традиционных социумах, обходившихся без неё веками и от добра добра не ищущих? Непростое это дело и очень нескорое, и немало ещё народу окочурится от элементарного бескультурья по сути дела, пока наконец не привыкнет к правилам современной гигиены. Так что устойчивы люди Старого Света к его болячкам не благодаря медицине, а благодаря наследственности. И у них были дохляки, но они передохли в прежних эпидемиях, освободив место под солнцем для размножения тех аномальных мутантов, у которых оказался врождённый иммунитет. Этот же путь, хотим мы того или нет, предстоит теперь пройти и гойкомитичам. Нам один хрен этого не предотвратить, и всё, что мы в этом плане можем – это только оттягивать приход очередной эпидемии, дабы выжившие после предыдущей успевали размножиться перед следующей, а не вымерли на девяносто процентов, как оно вышло в известном нам историческом реале. Эту-то нам на несколько лет оттянуть удалось, так что в принципе задача выполнимая, а опыт – нарабатывается. Ограждать же красножопых от привозной заразы вообще, будь это даже и возможно – нерационально в дальней перспективе. Рано или поздно придёт сюда и оспа, и не та её лёгкая форма, которая косила чингачгуков в реале, а настоящая чёрная, которая и европейцев не щадила, пока от неё прививать не начали. А чем прививать от неё прикажете окромя коровьей оспы, от которой у дикарей тутошних тоже иммунитета нет, и прививка для них сама чревата эпидемией? Так не лучше ли дать совсем уж безимунным дохлякам вымереть, дабы их дефектные гены не портили породу будущих поколений? Вот чем хорош этот античный мир, так это тем, что не всякое человекообразное в нём за человека считается, и премия Дарвина ущербному уроду в нём – норма, а не преступление против человечества. А не в меру болезненный – тоже ущербный, и нехрен нам тут размножать дохляков-белобилетчиков.

Кто-нибудь скажет, что среди таких могут оказаться и великие таланты, что могли бы принести немалую пользу, но у нас при нашем подходе тупо сдохнут? Могут, конечно, и даже скорее всего. Но во-первых, не все талантливые больны, а во-вторых, не все больные талантливы. Среднестатистическая посредственность преобладает в обеих категориях, да и дурачья с бездарью в них тоже в обеих в разы больше, чем тех талантов, вред же от одного упрямого дебила способен перевесить пользу и от десятка толковых, а если они ещё и больные, то нагрузка на социум может стать вообще неподъёмной. Вот у римлян сейчас как? Болен для службы – значит, болен и для гражданской карьеры, для которой надо сперва отслужить определённое число военных кампаний. И пока у них этот принцип соблюдается, Рим силён и могуч, и при этом вовсе не скажешь по нему, чтобы совсем уж был талантами обделён. Тупорылая бездарь до средиземноморской гегемонии хрен доросла бы, а так и осталась бы занюханным полисом наподобие Спарты. А вот как отойдут от этого принципа в Позднюю Республику, так и пойдёт у них раздрай, и никакие болезненные балаболы вроде Цицерона от него не спасут, а спасут грубые, но здоровые солдафоны – под руководством умников, конечно, но не таких, как означенный Цицерон, а поздоровее и посолдафонистее его. Эдакие пережитки Ранней и Средней Республики. Вот и нам такие же нужны, а без этих больных цицеронов, как и без больной бестолочи, мы уж всяко как-нибудь обойдёмся. Премию Дарвина им, чтоб породу здоровым не портили.

Разумеется, никто не собирается ни расстреливать болящих, ни в газенвагены их загонять, если кто чего подобное подумал. Хоть и можно это ещё в античном мире, в отличие от чрезмерно гуманного современного, и в средневековом будет ещё можно, а с какими-нибудь черномазыми дикарями, так и по самый девятнадцатый век включительно, но зачем лишний раз марать руки в крови "тоже типа людей", когда эту работу прекрасно выполнят и бактерии с вирусами? Ни "мальчиков кровавых в глазах" никому мерещиться не будет, ни напряжённости излишней в социуме не возникнет, потому как мы-то тут при чём? Это всё они, злые духи болезни. А мы – наоборот, пытаемся лечить, и кого-то даже удачно, и о тех, кто ещё не вычухался, но и ещё жив, тоже ведь заботимся без дураков – и покой им обеспечен, и бананов вон столько лопают, сколько здоровым не достаётся. Ну и какие к нам претензии? На всё воля богов и судьбы, и кому судьба пересилить болезнь и выздороветь, тот выздоровеет, а кому не судьба – кто ж ему виноват в том, что он родился совсем без иммунитета? Надо было быть осмотрительнее в выборе родителей. Заботы о больных недостаточно? А чьей именно заботы? И шаманы туземные в храм Эндовеллика допущены беспрепятственно, и помощь им оказывается любая, какую попросят, и все меры наших знахарей и жрецов с ними согласовываются. Да и выживаемость у тех, кто в госпиталь при храме попал – хоть и не в разы, но всё-же заметно выше, чем у оставшихся болеть в своих деревнях, где и лечение – сугубо самобытное, как было при отцах и дедах.

Смертность среди красножопых, как я уже сказал, не зашкаливает. После обеда, как обычно в эти дни, заходим в госпиталь проверить, как там идут дела. Пока слушали жрецов и знахарей, мимо нас пронесли трёх склеивших ласты, что для нескольких сотен больных далеко не худший показатель. Выслушали и трёх шаманов, старший из которых просил увеличить выдачу бананов и вина. Задав ему несколько уточняющих вопросов, мы выяснили, что винные порции туземное духовенство просит и для себя – типа, работа с духами утомляет, а больных много, и работать надо много, а вино белых людей хорошо восстанавливает силы. Переглянулись мы, обсудили меж собой по-русски, да и объявили, что бананы – не вопрос, их хватает, добавить вина для больных – тоже без проблем, а вот для самих туземных целителей – только вечером к ужину, дабы восстановление их сил не сопровождалось затуманиванием их столь нужного для работы с духами ясного рассудка. Я ведь упоминал уже, что чингачгуки на алкоголь слабоваты? В реале они спивались с такой скоростью, что у европейцев глаза на лоб лезли, и не зря американская народная мудрость гласит, что нельзя давать индейцам огненную воду. И хотя вино послабже тех виски и бренди, хрен их знает, какая у них допустимая доза, а рисковать нам не с руки. Оно конечно, и бодрость, и дезинфекция дополнительная, что в эпидемию для них совсем не лишне, но мало ли, чего они по пьяни нахреновертят, если в обед на грудь примут? А перед сном – проспятся за ночь и утром уже бед не натворят…

Но смертность – это одно, а заболеваемость – совсем другое. И если смертность относительно невелика, то болеет больше половины племени. Не исключено, что и три четверти переболеют. Из этих трёх шаманов один, кстати, тоже переболел, заразившись в первой волне, и хвала богам, что вычухался, потому как факт его выздоровления – самый наглядный довод против версии о специально привезённых белыми злых духах, которые истребляют сибонеев, чтобы белые завладели их землёй. Не то, чтобы она была так уж распространена и популярна среди красножопых, но опасения такие были. Хреново то, что вождь племени слёг, и не похоже, чтобы он пошёл на поправку, один из его братьев вообще при смерти, трое старейшин уже окочурились, и надо вдобавок определяться, кого из их элитной молодёжи в новые вожди баллотировать и поддерживать. Не ко времени, млять, всё это! Хотя, с другой стороны, раз уж этого было не избежать, так лучше сейчас, пока мы тут, и генерал-гауляйтеру не нужно ломать над этой проблемой башку одному. Тут ведь, как я уже сказал, политика замешана, и как раз заболеваемость текущая "наших" дикарей политические проблемы и вызывает. Ведь если половина племени на ногах не стоит, то это что значит? Правильно, что это племя вдруг в одночасье стало вдвое слабее. Чего их считать, этих болящих, если они не могут ни охотиться, ни воевать?

Я ведь уже упоминал, и не раз, что наша Тарквинея размещена на территории, где в нашем реале располагалась американская военно-морская база Гуантанамо. Только та база внешнюю южную часть одноимённой лагуны занимала, зато с обеих сторон, и её основная часть размещалась западнее лагуны. Мы же свою колонию на восточном берегу разместили, облюбовав имевшийся там скалистый холм под крепость-акрополь, а заодно и под антенну будущей радиостанции дальней связи. Ещё одним немаловажным для выбора места соображением стала близость предгорий, а значит, и бурных речных потоков, для нас полезных и как источники чистой питьевой воды для акведука, и как движущая сила водяных колёс промышленного оборудования и мини-ГЭС. Для тех, кто совсем не в ладах с географией – восток Кубы, южное побережье, большая лагуна где-то посередине между Сантьяго-де Куба и восточным краем острова – это и есть лагуна Гуантанамо, а на ейном восточном берегу – наша Тарквинея. Помимо холма под акрополь, части берега под порт и пространства между ними под сам город, местное племя выделило нам под хозяйство солидный кусок территории к востоку от лагуны с учётом и её внутренней северной части и полосу вдоль её северного берега. Весь полис находится внутри территории племени, которая охватывает почти всю большую долину кроме её узкой западной части, занятой западными соседями. Граница с северными соседями проходит по горной цепи, так что реальный контакт с ними возможен только на тропах, ведущих через перевалы. Такова же и большая часть границы с восточными соседями, вот этими самыми Детьми Игуаны, за исключением морского побережья на юге, где она проходит через прибрежную полосу. На соседской стороне эта полоса узкая, потому как горы параллельно берегу идут, а долины очень небольшие, и широкая долина Гуантанамо выглядит на их фоне соблазнительно. Ну, строго говоря, основной территориальный спор у них не с "нашим" племенем, а с его северными соседями, для них – северо-западными, с которыми они делят пополам уже на северном побережье острова долину побольше, но и она не идёт ни в какое сравнение с долиной Гуантанамо. И тут вдруг хозяев этой шикарной долины поражают злые духи, и половина народу у них уже окочурилась или при смерти – ну, если в "стандартные" три раза истину преувеличить, да краски в описании страданий болящих во столько же раз сгустить, как это за подобными слухами и водится, то оно как раз примерно так по этим слухам выглядеть и будет. Ну и у кого бы тут при таком радостном известии не взыграло ретивое? Деды на ту долину только облизывались, отцы только облизывались, а вот им наконец-то выпал реальный шанс! Ну куда этим слабакам столько хорошей земли? Разве это справедливо? Наверное, уже бы и вторглись, не дожидаясь, пока это сделают соседи с запада, аналогичные мечты которых вычислить нетрудно, а в таком ведь деле кто первым посмел, того и тапки, да только вот наша Тарквинея нарисовалась – хрен сотрёшь, и как она реагировать будет на передел земли – хрен её знает. Вот и заявился тот главнюк Детей Игуаны клинья к нам подбить – типа, нехрен вам дружить с такими слабаками, как эти, с нами вот лучше дружите, а мы вам гарантируем, что ваши интересы не пострадают.

Стоим, курим, обсуждаем эти расклады, и тут младший жрец к нам подходит и передаёт нам, что вождь поговорить с нами хочет. Вот этот болящий, которому едва ли суждено вычухаться, но к нам у него какое-то дело имеется. Ну, отказывать в таком деле никак не можно, это было бы совсем уж не комильфо, так что хоть и ворчим себе под нос, но следуем за жрецом. Для вождя, конечно, отдельное помещение отведено – не в общей же галерее его держать, хоть и не король и вообще не монарх, но всё-таки формальный сюзерен как-никак, если средневековой феодальной логике следовать. Ну, это фигурально выражаясь, конечно, потому как хоть мы и на их земле, но вообще-то это мы "крышуем" их, а не они нас – суть ведь договора в том, что мы с нашим флотом берём его племя под нашу защиту от всевозможных морских хулиганов. Вождь дышит с трудом, и видно по нему, что недолго ему уже мучиться осталось. Пара наших жрецов возле него хлопочет, трое его родственников, рядом шаман что-то в трубку набивает, на табак явно не похожее, просит у нашего жреца уголёк из жаровни, раскуривает трубку, стараясь не затягиваться, нам знак подаёт, чтобы держались чуть поодаль и не нанюхались. Вождь что-то бормочет, к нему наклоняется родственник помоложе, слушает, затем оборачивается к нам и просит принести нарисованную землю. Мы переглядываемся и не сразу въезжаем, что это он так назвал карту. Посылаю одного из бодигардов к генерал-гауляйтеру, а шаман мундштук трубки к губам болящего подносит. Наш жрец, глядя на это дело, головой качает – знает, похоже, чего это за хрень, а я вот не знаю и знать не хочу, потому как тоже догадываюсь, что наркота какая-то, эдакий сильный стимулятор, но с такими побочными эффектами, что без крайней нужды ну его на хрен. Вождь тоже колеблется несколько секунд, но затем кивает, принимает мундштук в рот и затягивается. Резких изменений, вроде, и не видно, но оно ж и с известными нам видами наркоты, говорят, не сразу сей секунд цепляет – на всё нужно время…

К тому моменту, как принесли карту, вождь успел сделать несколько глубоких затяжек и, кажется, таки взбодрился. По крайней мере, вынул болящий мундштук изо рта уже собственной рукой, да шаману кивнул – типа, забери трубку, достаточно уже. Шаман забрал, разогнал дым рукой, отошёл, затем по его знаку помощник разогнал дым получше опахалом из пальмовых листьев, и только после этого он кивнул нам и указал место рядом с вождём – типа, можно подходить. Подходим, присаживаемся на принесённые младшим храмовым жрецом табуреты, на такой же присаживается и молодой родственник вождя, а карту разворачиваем и кладём вождю на колени. Болящему хватает сил водить по карте пальцем и указывать пункты на ней, но говорит он слабо и малоразборчиво – не только мы, знающие на языке сибонеев лишь отдельные слова и наиболее обиходные фразы, но и переводчик разбирает не всё, то и дело переспрашивая у молодого. Тот поясняет, даже на карте и сам показывает, хоть и видит её впервые – но молодец, разобрался в ней сходу.

– Дети Игуана хотеть взять наш земля. Мы наш земля Дети Игуана отдавать нет. Пусть люди Большой Солёный Вода взять весь наш земля до граница с Дети Игуана себе и Дети Игуана на остальной наш земля пускать нет, – молодой хмурится, поясняя нашему переводчику предложение своего старщего родственника, от которого он не в восторге, но поясняет и показывает на карте пункты, о которых говорит вождь.

Что ж, в смекалке болящему хрен откажешь. Судя по указанным нам на карте узловым пунктам, плодородной низменности нам предлагается ещё примерно столько же, сколько мы уже имеем, что достаточно щедро, но в нагрузку к ней – предгорья даже чуть большей площади, составляющие всю границу "нашего" племени с раскатавшими губу на его земли Детьми Игуаны. Приняв предложение умирающего вождя, мы вдвое расширяем территорию нашей сельскохозяйственной хоры, но при этом полностью берём на себя все проблемы с территориальными притязаниями жадного восточного соседа. Рискуя войной с Детьми Игуаны, кстати, учитывая их настырность. Не хотелось бы, откровенно говоря, другие у нас планы на способ колонизации Кубы и вообще Антилии, но в перспективе нам и эти предгорья нужны, потому как и место под горные плантации ништяков, не любящих жаркую низину, и бурные горные потоки, дающие халявную энергию. А вождь, хоть и не знает об этих наших соображениях и имеет в виду в качестве пряника для нас наиболее ценную по его мнению плодородную низину, намекает вполне прозрачно, что его племя в бедственном положении и удержать этих земель не в состоянии, так что выбор очевиден – или их берём мы, или восточный сосед, и определяться с этим надо сейчас…

– Если они заберут – без войны потом хрен уступят, – предрёк Володя, – Зубами и когтями вцепятся намертво и будут считать своей исконной землёй.

– И даже обоснуют, – хмыкнул Серёга, – Найдут в своём племени хотя бы пару потомков выходцев отсюда и объявят на этом основании свои права.

– В общем, если сейчас возьмём, то война то ли будет, то ли нет, и агрессорами будут они, если не перебздят, а вот если мы прогребём этот шанс, то потом война будет наверняка, и агрессорами в ней будут считаться наши, а они будут настраивать против наших всех соседей – типа, сегодня эти тарквинейцы нашу исконную землю отнимают, а завтра, если вы нам не поможете их унять, и на вашу тоже позарятся, – резюмировал я, – И боязно, и людей на освоение пока-что толком нет, но один хрен надо брать, пока законные хозяева дают добром. Короче, подловило это чудо в перьях нас грамотно, гы-гы! – гляжу на болящего вождя, а тот, хоть и слаб, и хреново ему, но глядит испытующе, а по моему виду просекает, что я уже расклад проанализировал, заценил и во все его тонкости въехал.

Кивком подтверждаю старику его правоту, но указываю в сторону резиденции генерал-гауляйтера – типа, он тут всё-таки главный вождь, и решаться вопрос будет с ним. Вождь тоже слегка кивает и едва заметно улыбается – понимает ведь, что и мы тоже сюда не погулять приплыли и влияние имеем, и если он нас убедил, то дело, можно сказать, на мази. Понимает он, конечно, и то, в какое положение нас ставит, и понимает, что мы это тоже понимаем – в общем, я знаю, что ты знаешь, что я знаю. А вообще – молодец мужик, без дураков. Одной ногой ведь в могиле уже стоит и не понимать этого не может, тут уже о вечном думать впору, то бишь о загробной жизни в Лесах Вечной Охоты, где ты молод и бодр, дичь имеет совесть и сама подставляется под твой дротик, но при этом даже и не думает кончаться, как в этом несовершенном мире в случае её перепромысла, а москиты тоже имеют совесть и не жалят, а дела земные – да гребись они все конём, ты свою лямку оттянул честно, и упрекнуть тебе себя не в чем, а как преемники после тебя справятся – то уже их проблемы, а не твои. И если они хреново будут справляться, так тебя же и помянут соплеменники добрым словом – типа, под твоим мудрым руководством такого безобразия не было. Ведь другой кто – так и рассуждал бы, а этот и на краю могилы об интересах племени заботится – о тех, кто в этом мире остаётся жить и уже не под его, а под чьим-то чужим руководством. У них ведь тут не наследственная власть ни хрена, а выборная, и кто поавторитетнее в нужный момент окажется, того и выберут новым вождём. У потомков прежних авторитетных вождей, само собой, шансов на избрание больше, но шансы – это ж ещё не гарантия, потому как есть из кого выбирать, и нет у помирающего уверенности, что для СВОИХ потомков старается, а не для чьих-то чужих. Однако ж – старается даже на смертном одре…

И явно не зря старается – мы как раз докуривали сигариллы, когда посыльный из резиденции пригласил к генерал-гауляйтеру на совещание. Повестка дня самоочевидна – всё те же территориальные притязания восточных соседей. По идее, должен бы на нём присутствовать и вождь "наших" красножопых, но болящий настолько плох, что даже на носилках не транспортабелен. Он и сам, конечно, всё это понимает, и казалось бы, рядом с ним старший из родственников по всем родовым канонам самый очевидный заместитель, но неожиданно для нас выбор старика падает на молодого. Тот, кажется, даже не слишком этим доволен, о чём-то спорит, вождь и вся его свита что-то ему за это выговаривают, тот старший даже на слегка повышенных тонах. Наконец молодой встаёт и следует за нами. На нас зыркает исподлобья, но в остальном предельно вежлив. И генерал-гауляйтера его появление в качестве представителя вождя тоже не радует, и причина вскоре выясняется.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю