Текст книги "АН -7 (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 45 страниц)

А царь – прямо как нарочно подыграть мне решил, зайдя с другого бока:

– Ну, хорошо, с островами посреди Моря Мрака мне всё понятно. А как тогда насчёт Островов Блаженных? Они, как я понимаю, вблизи от Мавритании, и добраться до них можно, плывя вдоль её берегов. А когда вы обсуждали вопрос о колонии на Горгадах, то не раз говорили и сами, что лучше было бы на Островах Блаженных обосноваться, но на них дикари, а на завоевание у вас недостаточно сил. Но ведь вы говорили тогда о силах Тарквиниев, а не нашего государства. У нас – три полных легиона, и я не вижу причин, по которым мы не могли бы выделить один из них – с положенными ему вспомогательными войсками, конечно – на завоевание этих островов. Неужели легиона не хватит на каких-то дикарей, которые, как вы говорили, даже металлов не знают?

– Ты говоришь о завоевании островов по одному? – уточнил Фабриций.

– Разумеется! Я же прекрасно понимаю, что на захват всего архипелага разом может не хватить и всех трёх наших легионов. Так зачем же мы будем делать подобные глупости? Мы завоюем один остров, разбавим дикарей нашими колонистами, хорошо вооружёнными и организованными, а легион перебросим на завоевание следующего, и так завоюем их все по одному. Что в этом невозможного?

– В открытом сражении, великий, любой из наших легионов, конечно, разобьёт дикарей любого из этих островов, – ответил я монарху, пока босс перебирал аргументы, – Но после первого же разгрома дикари перейдут к тактике налётов и засад, как это делают лузитаны и кельтиберы. Ты же сам прекрасно помнишь, как нелегко было выкуривать из пещер последних лузитанских бандитов, когда мы только завоевали страну. И это – при том, что нам помогали здешние турдетаны и конии, довольные нашим приходом и нашей властью. А что было бы, если бы и они тоже выступили против нас?

– Ну, ты уж скажешь тоже! – хмыкнул Миликон, – Мы же для них – свои!

– Вот именно, великий. А там у нас своих не будет. Острова невелики и плотно заселены, так что лишней земли у дикарей нет. Они даже между собой из-за этого воюют, когда их становится слишком много, хоть это и война своих со своими. А любой чужак станет для них общим врагом, которого надо изгнать со своей земли, а заодно и разжиться богатой добычей. Каждый убитый солдат – это три дротика с железными наконечниками, копьё с большим наконечником, меч и кинжал, а у дикарей вообще нет металлов, и любой железный предмет для них – величайшая ценность. Так зачем же они будут убивать друг друга, когда можно убивать наших? А пещер там не меньше, чем здесь, и они знают там каждый куст и каждый камень. Ни один наш колонист там не будет чувствовать себя в безопасности, стоит только легиону покинуть остров, и значит, нельзя выводить войска, пока не будут выловлены и уничтожены все бандиты, а на это уйдут годы. И так – на всех островах. За сколько десятилетий ты рассчитываешь завоевать и замирить весь архипелаг?

– Но ведь вы же как-то собирались сделать это в будущем?

– Наёмниками, великий, а не призванными на службу крестьянами. Пока-что у нас их мало, поэтому и откладываем завоевание до лучших времён.

– Хороший наёмник в бою стоит трёх ополченцев, но такие наёмники дороги, великий, – поддержал меня въехавший в мою мыслю босс, – А дешёвый сброд, согласный наняться за жалованье легионера – хуже ополченцев и не годится для серьёзной войны.

– Вроде тех переселенцев, которых вы отказываетесь принимать к нам? – понял монарх, – С такими солдатами, конечно, много не навоюешь. А чем плохи легионеры? Ну, согласен, выучка у них не та, ну так больше их пошлём. Полтора легиона, допустим.

– Легионеров, великий, мы отрываем от их крестьянских хозяйств. Так если мы воюем на нашей границе с соседями – это недалеко. Мы даём людям завершить весенние работы, воюем летом, но к осени заканчиваем военные действия и распускаем людей по домам – их хозяйство в этом случае не несёт почти никакого урона. А теперь – представь себе войну за морем. Всех дикарей за один сезон не замирить, так что войско с острова выводить нельзя. Значит, солдаты не возвращаются по домам осенью и не обрабатывают своих наделов, а их семьи – бедствуют.

– Так ведь мы же их другими заменим! Пришлём других, а этих – отпустим.

– Всех не сменим, великий. Твой же собственный наместник не захочет воевать одними только неопытными новобранцами и потребует от нас, чтобы ему оставили хотя бы треть старого состава, пока не набрался опыта новый. Значит, треть легиона останется на второй срок, и пополнение будет знать, что та же судьба ожидает и каждого второго из них, а их семьи тем временем будут бедствовать. Это не прибавит им боевого духа. Одно дело – защищать свою страну или пускай даже и расширять её пределы, и совсем другое – завоёвывать чужую где-то далеко за морем. Зачем крестьянину далёкая чужая страна? Не это мы с тобой обещали людям, давая им землю и обязывая за неё службой.

– Ну так римляне же служат за морем, в той же Бетике, хотя где Италия, а где – Бетика? Неужто наши люди хуже римлян?

– Не хуже, великий, но как их это до добра не доводит, так не доведёт и наших, – вмешался я, – Римляне служат по пять лет в Бетике и по шесть – в Ближней Испании, а их хозяйства тем временем приходят в упадок и разоряются. Вот – цена испанских серебра, меди и железа для римской казны, которую платит за них римский народ.

– Максим, ты чей друг – наш или римлян? – пошутил царь, смеясь вместе со всеми присутствующими на правительственном совещании.

– Как римский гражданин, хоть и всего лишь простой вольноотпущенник – не могу молчать! – отшутился я, вызвав новый взрыв смеха всего собрания.

– Римским солдатам, конечно, не позавидуешь, – задумчиво признал монарх.

– Ну так и зачем ставить в их положение своих? – додавил его Фабриций, – Так они хотя бы уж за металлы испанские страдают, а за какие ценности хочешь надорвать наших турдетанских крестьян ты, великий? Металлов на Островах Блаженных всё равно нет. И бананов на них, кстати, тоже ещё нет – их ещё сажать там надо и выращивать, и это – только после завоевания и замирения. Мы тебе их с Горгад, которые уже наши, раньше привезём, сколько понадобится.

– А драгоценная "драконова кровь"?

– Тоже есть и на Горгадах. Тебе мало той, что мы привозим оттуда?

– Ну, её много и не нужно, и привозите вы её достаточно.

– Тогда зачем тебе войны где-то в далёких странах? У нас – наёмники, которые не сеют и не пашут, и им всё равно, где и сколько служить, лишь бы жалованье платили, да было где поразвлечься. А у тебя – крестьяне, которых не стоит отрывать от их земли надолго. Чем меньше войн, тем больше их достаток, а с него – и доходы твоей казны. Ну так и наслаждайся мирными годами вместе с ними. Рим, конечно – наш большой друг и союзник, но это ещё не значит, что нам следует брать с него пример абсолютно во всём.

– Ладно, с Островами Блаженных я тоже понял, – кивнул Миликон, – А как тогда насчёт Мавритании? – мы обалдело переглянулись и едва не попадали от смеха, – И что я сказал смешного? Она же недалеко, сразу за проливом.

– То есть прямо напротив римской Бетики, – намекающе заметил Васькин.

– Я бы на месте римлян не одобрил, – согласился Сапроний, – Расценил бы как подготовку ещё одного плацдарма для отвоевания Бетики.

– Ладно, согласен! – неохотно признал царь, – Тогда – немного дальше к югу.

– Это тогда будет уже не так уж и немного, – прикинул я, – Почти так же, как и до Островов Блаженных, только мавры знают металлы, имеют весьма недурную конницу, а с недавних пор – и боевых слонов.

– Наверняка скверно обученных.

– Нашей кавалерии это не сильно поможет, – возразил Сапроний.

– Верно, наши лошади непривычны к слонам, – помрачнел венценосец, – А у вас там ещё южнее, вроде бы, тоже есть какие-то слоны? Сюда их никак не привезти?

– Официально они не наши, а мавританские, и с нами они никак не связаны. И не в наших интересах разубеждать в этом римлян, – пояснил ему Фабриций.

– Но купить-то мы их у мавров можем хотя бы несколько?

– Купить – можем, конечно, но боюсь, что наших отношений с Римом это не улучшит, – мы снова рассмеялись, – И даже сам наш интерес к Мавритании может быть истолкован в Риме превратно – из-за заигрываний с маврами со стороны Карфагена.

– Понял! – наш монарх помрачнел ещё сильнее.

Разжёвывать ему не нужно, потому как буквально на днях мы обсуждали как раз вот эту североафриканскую политическую ситуёвину. Прошлый год оказался богатым на смерти известных политических деятелей Средиземноморья. Таковых оказалось аж трое. О том, что смерть одного из них, некоего Ганнибала Барки, была инсценировкой, знают лишь весьма немногие, и Миликон, например, в это число не входит, а официально – и то лишь для достаточно узкого круга, царя уже включающего – мы привезли только мелкого Гамилькара, которому не велено распространяться с кем попало о том, что его отец на самом деле жив. Так что для всего античного Средиземноморья за крайне редким исключением Ганнибал Тот Самый в списках живых не значится, а числится почившим в бозе. И при всём моём уважении к Одноглазому, не могу не отметить, что на политику его официальная смерть если и оказала какое-то влияние, то самое минимальное. Ни на что он уже на тот момент не влиял и влиять не мог.

Несколько больший политический резонанс – ну, в Греции, по крайней мере – вызвала смерть Филопемена Того Самого, то бишь знаменитого восьмикратного стратега Ахейского союза, окончательно решившего проблему Спарты и включившего в Союз весь Пелопоннес. Но в прошлом году от Союза отложилась Мессения, Рим отказал ахейцам в поддержке, и поход своими силами оказался для них неудачным, а для самого стратега – роковым. Семьдесят лет как-никак – в таком возрасте давно на пенсию пора, но кто ж об этом скажет столь знаменитому и заслуженному пенсионеру? Мужик он был крепкий и для своих лет здоровый, и ушёл бы на заслуженный отдых – мог бы прожить ещё немало. А так – проиграл сражение, сам в плен угодил, а в плену его мессенцы траванули. Хоть и странно всё это выглядит в отношении человека с таким авторитетом, но факт остаётся фактом. Официозная версия, в основном с его жизнеописанием от Плутарха совпадающая, как нам его Юлька пересказывала, всех собак на его личного врага вешает, мессенского стратега Динократа, но поговаривают вообще-то, что и сам пленник вёл себя не слишком благоразумно – за ним ещё смолоду водилось по жизни горячиться, а с возрастом характер у людей обычно не улучшается. Пенсию ж просто так-то не дают, верно? Так или иначе, свою чашу с ядом он от мессенцев схлопотал, на что ахейцы, такого юмора не поняв и не оценив, крепко обиделись и уже в начале этого года сурово Мессению наказали – нехрен тут ахейских стратегов травить, да ещё и столь знаменитых. Резонанс же события таков, что на три ближайших года Ликорт, продолжатель политики Филопемена, дружественной Риму, но самостоятельной, не будет иметь реальных соперников. Позже популисты будут лебезить перед Римом или психовать и лезть на рожон без толку, пока не угробят Союз, так что не зря Филопемена назовут в будущем последним из великих эллинов.

Для нас же важнее всего последний из этих великих покойников – Сципион Тот Самый, то бишь Африканский. Этого никто не травил, и сам он тоже не травился, а помер естественной смертью. Здоровье у него и в молодости-то было хлипкое, да и нервы были напряжены от постоянных нападок Катона и его приспешников, так что удивляться тут и нечему. В самом-то Риме его смерть вызвала наименьший резонанс, потому как последние годы он в Риме и не жил, удалившись в добровольное изгнание и никак не участвуя ни в какой римской политике. Группировку его в сенате возглавляет теперь его двоюродный брат – Сципион Назика, и так бы и осталась смерть отошедшего от политики Сципиона Африканского событием заурядным и примечательным лишь по совпадению со смертью Ганнибала, если бы не Африка. Я ведь упоминал уже о давнем ещё захвате Масиниссой карфагенского Эмпория и об улаживании этого безобразия римской сенатской комиссией со Сципионом во главе? Судя по всему, он был тогда связан инструкциями сената и не мог урезонить нумидийца официально от имени сената и народа Рима, но в частном порядке – на правах патрона – взял с этого разбойника слово, что пока он жив, тот удовольствуется захваченным и не будет посягать на большее. Но теперь, когда Сципион мёртв, Масинисса больше не связан ничем, а аппетит он за эти годы успел нагулять немалый…

Пока-что у нас сведения только об участившихся набегах малыми силами, что здорово смахивает на разведку и прощупывание обстановки, а вообщё-то как раз в этом году нумидийский царь должен осуществить крупнейший из своих захватов карфагенской территории – Великие равнины в долине Баграды, включая около семидесяти городов. Ну, я говорил, помнится, как нас агитировали вложиться в те земли, когда их только начинали осваивать, и они были ещё дешёвыми. Хвала богам и нашему послезнанию, мы и сами так не облажались, и тестю я отсоветовал, а в позапрошлом году мы вовсе свою африканскую недвижимость продали – хоть и не попадала она по нашим прикидкам в зону, что отойдёт к Нумидии, близость к новой границе и постоянный риск разорения от всё новых и новых нумидийских набегов должны по идее резко обвалить её ценность, так что оставаться её владельцами было явно не в наших интересах. Дурачьё же карфагенское, не зная расклада, вбухало огроменные деньжищи в "перспективные" земли Великих равнин, а затем в разы больше – в их обустройство. Вот интересно мне, новые нумидийские хозяева той земли им хотя бы спасибо за это скажут?

Теперь-то, конечно, до многих в Карфагене уже дошло, к чему дело клонится, а утопающий, как известно, хватается за соломинку. В основном, конечно, римский сенат теребят со слёзными мольбами унять злодеев, но там им отвечают в духе наших ментов – типа, вот когда ограбят или убьют, тогда и приходите жаловаться. Не исключено, что как раз в Риме-то и подзуживают Масиниссу на захват земель – уж больно разорителен для римских крестьян резко возросший хлебный экспорт Карфагена, с которым даже виллам с рабскими трудовыми ресурсами конкурировать нелегко, потому как африканские цены на зерно для Италии – демпинговые. В карфагенском Совете Ста Четырёх, впрочем, тоже не дураки сидят, и все эти моменты там тоже понимают, так что к Риму апеллируют больше для видимости, а реально – ищут другие способы решить наметившуюся проблему. Одни с самим Масиниссой переговоры ведут на предмет откупиться от него официально, другие – с подвластными ему вождями на предмет дать им втихаря на лапу, чтобы те коллективно урезонили своего царя, третьи – ищут, кого бы им натравить на Нумидию извне, дабы её царю стало резко не до Карфагена. И к гарамантам обращаются за этим, и в Киренаику, и в Мавританию. В этой связи, кстати, и к нам в конце зимы подкатывались – не найдётся ли у нас наёмничков численностью эдак с легиончик для Бохуда Мавританского, а то его мавры с новым войском Масиниссы, которое по римскому образцу, воевать побаиваются. Вот мля буду, в натуре, именно в такой формулировке! Ни в коем разе не Карфагену наши наёмники нужны, а именно Бохуду Мавританскому, а Карфаген – только посредничает в найме и гарантирует предложенную оплату вплоть до своего прямого поручительства за означенного Бохуда! У нас им, конечно, дали от ворот поворот, хоть и в дипломатически безупречной форме, потому как ясно же, что к испанским наёмникам в Африке римский сенат отнесётся едва ли спокойнее, чем к африканским слонам в Испании. Наверняка же включится ощущение дежавю – ага, со всеми сопутствующими ассоциациями. Ну и вот нахрена нам это нужно, спрашивается?

Так-то, если в порядке разговора в пользу бедных посентиментальничать чуток, то и жалко Карфагенщину. Хоть и сволочной характер у этих карфагенских гегемонов, как мы помним по собственной жизни среди них, но пострадает-то от дикарей не столько эта городская чернь, которая за стенами укрыта, сколько жители мелких городков и селений, которым некогда митинговать и склочничать, потому как работать надо. Там ведь даже и не финики чистопородные в основном живут, а ливофиникийцы так называемые, то бишь финикийско-берберские метисы вперемешку с просто офиникиевшими берберами, но в меру офиникиевшими, без этого фанатичного сдвига по фазе. И ведь на них-то как раз в особенности будут отрываться дорвавшиеся до возможности пограбить и покуролесить "правильные" берберы нумидийского разлива – типа, богато живёте, шибко умными себя считаете, а нас, значит, не уважаете?! Дикари – они ж обидчивые до усрачки. Масинисса, конечно, едва ли эти безобразия одобрит, но я ведь упоминал уже об аналогии Нумидии с Крымским ханством, мурзы которого не шибко и не во всём слушались своего хана? Так же примерно и тут будет. Царь может даже и прямо бесчинства запретить, да только разве ж за всеми ухарями многочисленного родоплеменного ополчения уследишь? А даже если за кем-то и уследит, так далеко ж ещё не факт, что примерно накажет. Социум-то родовой, и тронь одного, пускай даже и за дело, так один хрен весь его род за него вступится – не может не вступиться, потому как свой он для них, а прав он или не прав – вопрос для них уже второй и куда менее важный, чем первый. Так что куролесить эти лихие нумидийские разбойники будут, скорее всего, от всей души и не шибко оглядываясь на царский запрет – война всё спишет. Беженцев в Карфаген понабежит, конечно, множество, и "коренные" карфагеняне, естественно, рады им не будут – у самих и с работой проблемы, и с жильём, а тут ещё и эти припёрлись и не хотят понимать, что Карфаген – не резиновый. В общем, им там – не позавидуешь. Особенно смазливым девкам и молодым бабам, которых будут домогаться и за кусок хлеба, и за койко-место, и в самую прямую проституцию их будут втягивать, а уж как храм Астарты примется эксплуатировать благочестие этих набожных сельских прихожанок, нам и объяснять не нужно – сами там жили, как-никак, и всю эту богоугодную финикийскую млятскую кухню наблюдали собственными глазами…

– Надо бы наших вербовщиков туда заслать, когда начнётся, – озвучиваю мыслю Фабрицию, и тот кивает, даже не спрашивая, куда это – "туда", потому как самоочевидно.

– А Масинисса не завоюет Мавританию? – забеспокоился наш венценосец.

– Ему будет не до неё, – ответил ему босс.

– Это я понимаю. Я имею в виду – после того.

– Ну, к нам-то он не сунется – мы же не Карфаген, и нам договор с Римом вести войны не запрещает.

– Я и это понимаю, – хмыкнул царь, – Я имею в виду светлое будущее.

Мы переглянулись и рассмеялись – ну кто о чём, млять, а вшивый – о бане. Вот втемяшилась-то идея-фикс о заморских завоеваниях! Лузитания наша ещё далеко не вся, веттоны бесхозные, восточная граница наших территориальных притязаний не до конца ещё с Римом утрясена и с римской Дальней Испанией не размежевана, так что и немалая часть оретан с карпетанами у нас на очереди, а ему заморскую Мавританию подавай! И не то, чтобы мы так уж против, мы тоже в этом государстве живём и тоже в управлении им участвуем, и идея колоний именно этого государства нам тоже понятна и не чужда, так что поделить когда-нибудь в будущем Мавританию между Тарквиниями и Миликонидами – идея здравая, но всему же своё время! Что ж все воинственные-то такие стали? Весеннее обострение, что ли? У себя дома не всё ещё по уму налажено, и раз уж балует нас судьба спокойными мирными годами, так радоваться им надо и пользоваться халявой, пока её не отобрали, дабы не было потом обидно за упущенные возможности. Мы чего вот на этот довольно пустяковый лузитанский набег так тщательно свои меры прорабатываем? Чтобы он нас по возможности вообще никак не затронул, даже косвенно. Отразят его римляне со своими союзниками-вассалами сами, без нас – прекрасно. Перебздят дикари нападать на Бетику и вообще вернутся восвояси – ещё лучше. Дураки пускай воюют друг с другом без необходимости и как-нибудь без нас, а у нас поважнее дела найдутся. Пополнение землёй наделить, севооборот пошире распространить, на будущий год найти, где зерном на новый неурожай запастись, ну и ещё кое-какие планы есть, которым война дюже не полезна…

5. Атолл Рокас

– Эх, бога-душу-мать! Промазал! – схохмил я, разглядывая в трубу низенький берег атолла Рокас и буруны на окружающих его отдельных рифах.

– Что это?! Куда вы нас завезли?! – почти тут же заголосила с перепугу одна из баб-колонисток, ей завторили остальные, а вслед за ними заволновались и мужики – ну не смахивала представшая перед их глазами земля на тот гораздо более крупный, высокий, а главное – зелёный остров, который им обещали при вербовке в лагере в качестве цели их путешествия.

Да и кто бы тут на их месте не заволновался при виде этой узкой полоски почти безжизненного кораллового песка, лишь местами поросшего пожухлой травой и редкими невзрачными кустиками? И не требовалось быть гением, чтобы сообразить, что такие же точно настроения и на двух других кораблях. Реальную ситуёвину следовало разъяснить паникующим незамедлительно, и я дал отмашку нашему навигатору дать сигнал коллегам, чтобы те приблизились, а слугу послал в каюту за матюгальником. А что мне, голосовые связки тут надрывать, что ли? Посланный на мачту матрос просигналил флажками приказ подойти, там спустили на воду вёсла – по три на борт – и приблизились к нам, после чего встали на якорь так, чтобы слышно всем было хорошо, но не было опасности столкнуться бортами. И судя по гвалту на тех палубах, я угадал настрой их пассажиров.

– Всем внимание! – жестяной рупор неплохо усиливал звук, так что орать мне не требовалось, – То, что вы видите – вовсе не тот остров, на который мы вас вербовали и везём. Никто никого из вас высаживать на нём не собирается, поэтому успокойтесь и не баламутьте друг друга – все ваши страхи напрасны. Просто на дальнем пути нас немного отклонило ветром и течениями к западу от курса и вынесло вот на эту кучу песка, которой вы сейчас испугались. Мы знаем о ней и знаем, что это за место, и уже то, что мы с вами сейчас видим его – на самом деле хороший признак.

– И что же в этом хорошего? – спросил один из переселенцев на нашей палубе, – Плыли в одно место, а попали в совсем другое.

– Ну, во-первых, хорошо уже то, что мы с вами увидели его издали днём, а не наткнулись на него ночью. Глубины здесь небольшие, и было бы неприятно сесть на мель. А во-вторых – это место уже недалеко от нужного нам, и это значит, что уже скоро ваши ноги ступят на ту землю, на которой вам предстоит жить, и я гарантирую вам, что уж по сравнению с этой она вам точно понравится, – послышались смешки оценивших юмор.

– А почему мы не попали сразу туда?

– Это обычное дело при долгом плавании в открытом море. Берегов не видно, и ориентироваться приходится по солнцу и звёздам, а навигационные инструменты не так совершенны, как хотелось бы нам с вами. Вам, пересёкшим с нами Море Мрака, теперь не нужно объяснять, насколько оно велико – вы уже убедились в этом сами. Почти никогда не бывает так, чтобы корабль вышел именно в то место, куда его вёл навигатор, и всегда приходится, разобравшись, куда попали, исправлять невольную ошибку.

– А НАШ остров точно близко отсюда?

– Из-за непопутных ветров придётся лавировать, так что за день туда не успеть, но не добраться до него за пару-тройку дней – это нам с вами должно крупно не повезти.

Галдёж, конечно, не прекратился, но тон его стал спокойнее – паника улеглась. Я ответил ещё на пару десятков вопросов, касающихся расстояния и направления как до нужного нам острова Фернанду-ди-Норонья, так и до ближайшего побережья материка, которого мы легко достигли бы, продолжая идти по ветру почти строго на юг, каковы они хотя бы в общих чертах, ну и от этом весьма малопривлекательном на вид атолле, конечно – можно ли на нём вообще жить. Понять людей тоже можно – месяц ведь наблюдали за бортом один только безбрежный океан, а тут – хоть и невзрачная, но всё-же твёрдая суша. По уму – делать нам на ней было абсолютно нечего, и лучше всего было бы сменить прямо сейчас прямые паруса на малые латины, сняться с якорей, да и галсировать себе на восток с небольшим уклонением к северу, дабы поскорее достичь нормальной земли, а не этой убогой пародии на неё. Но народ, уяснив наконец расклад, попросился размять ноги хотя бы уж на песке, дабы хоть немного отдохнуть от месяца непрерывной морской качки и тесноты на судах. Ну и вот как тут было отказать многочисленным просьбам трудящихся? Подошли к атоллу, насколько навигаторы посчитали безопасным, затем спустили на воду лодки для промера глубин и двинулись уже за ними, но уже в сотне примерно метров от берега, помня о разнице между приливом и отливом, решили зря не рисковать и встали на якоря. Первым делом половину матросов на лодках высадили, затем – и переселенцев за пару рейсов. Высадились вместе с ними и мы.

– Атолл, значит? – хмыкнул Володя, – Если это – атолл, то я – испанский лётчик.

– Ну, тогда не говори потом, будто это я заставил тебя осваивать дельтаплан, – прикололся Серёга, – Ты сам себя к нему приговорил.

– А что так?

– А то, что это в натуре атолл – единственный, кстати, в Южной Атлантике. Чем он тебе не атолл? Рифы видишь? Лагуну видишь? Коралловый песок под ногами видешь?

– Мало ли, чего я вижу? Я этот песок не только вижу, я ещё и топчусь по нему, а хрен ли толку? Пальмы где? На приличном атолле должны расти кокосовые пальмы! Кто их скоммуниздил? И хрен ли это за атолл такой без пальм?

– А вот такой атолл – без пальм, – подтвердил геолог, – В наше время, я где-то читал, несколько каких-то пальм на нём таки есть, но и их, скорее всего, посадили только когда маяк строили, а сейчас – откуда им здесь взяться? Кокосовая пальма – на востоке, Тихий океан и Индийский, даже за Мадагаскар пока ещё не поручусь, а на атлантических берегах её точно нигде ни хрена нет.

– А в Панаме те чашки из кокосовой скорлупы, которые мы у индюков сменяли?

– Так сменяли же не у местных, а у торгашей, что откуда-то из Гватемалы или там Гондураса возвращались, и хрен их знает, у кого они их сменяли сами. Может, близко, в самой Панаме, а может, и где-нибудь на юге Мексики или где там у них крайняя точка их маршрута. Это же спрашивать надо было, а как тут спросишь, когда и ты их собачьего языка не знаешь, и они по-человечески не говорят? И в любом случае – или эта скорлупа, или уже готовые изделия – с тихоокеанского побережья, и я даже не уверен на все сто, что и там уже пальмы местные растут, а не полинезийцы изделия из орехов привозят. Лучше бы, конечно, чтоб росли…

– Ага, раньше и ближе достанем, – согласился спецназер, – А то хрен ли это за атолл такой – без кокосовых пальм? Вот помню, книжку я как-то раз читал в детстве про нашего пацана, который был юнгой на корабле у капитана-фрица – в войну, кстати, дело было – так корабль булькнулся со всей командой, только они двое и спаслись, ну и попали оба на необитаемый атолл. Там – рассобачились вдрызг. У фрица была пистоль, у пацана – нож-выкидуха.

– Так, это и я тоже, кажется, читал, – припомнил я, – Он там ещё острогу себе из медного гвоздя сделал, а потом и зажигательную линзу из бутылочного донышка? Оно?

– Ага, именно!

– Судя по вашему описанию это "Поединок на атолле" Жемайтиса, – определил Серёга, – Пацан там в конце рванул с друзьями пиратский корабль магнитной миной.

– Было там такое, – подтвердил я, – Читал-то я в детстве до хрена всякого, но на авторов и названия у меня память хреновая.

– И у меня такая же хрень, – признался Володя, – Если интересная вещь, то автор похрен, название тоже похрен, главное – суть. Так там суть в чём? Как раз в пальмах. Без них они там и от жажды загнулись бы, и верёвку пацан не сплёл бы, и костра не разжёг бы – у него там кокосовое волокно на это дело пошло. Так это он на нормальный атолл попал, с пальмами, а вот прикиньте, какая была бы жопа, если бы он вот на такой попал, как этот!

– Мыылять! – заценил я предложенные им условия задачи, – Всё остальное для чистоты этого, как его – экскремента – парню даём?

– Ага, нам разве жалко для хорошего человека? Хрен с ним, пусть у него и тот шпангоут шлюпочный с теми гвоздями будет, и те стекляшки с донышком на линзу, и та хорошая палка на древко остроги. Даже – так и быть, пусть знает мою доброту – и фрица того тоже топим к гребениматери, чтоб под ногами у него не путался, один хрен помощи от него никакой, а только пакости. Но без пальм с орехами – один хрен полная жопа!

– Ну, не совсем, – уточнил Серёга, – Сейчас дождливый сезон, так что смерть от жажды пацану не грозит. Что-нибудь вроде ила со дна лагуны соберёт, с песком вместо глины замешает – вот вам и ёмкость для сбора дождевой воды. Потом такую же ёмкость, но уже большую – для запаса воды на сухой сезон. Если догадается сделать в виде канавы с небольшим уклоном и с навесом из камней, так там ещё и конденсат будет собираться – мало, но на питьё ему хватит.

– Так дело ж разве в одном только питье? – возразил я, – Ладно, пусть он даже и верёвку из травы сплетёт, и она каким-то чудом окажется нормальной, но топливо-то! На слегка подсоленной сырой рыбе, да даже и на вяленой – долго ли протянешь? Там у парня было кокосовое волокно и скорлупа, а тут – ну, для разжигания огня сухая трава годится, но сухие ветки от кустов он спалит быстро, потом сами кусты на дрова сведёт, и дальше чего он будет жечь? Вот ведь в чём главная-то жопа…

Сухих веток на костерок мы всё-же на островке собрали и тот костерок развели – специально для детворы переселенцев. Резвиться-то особо этой мелюзге ни родители не позволяли, ни матросы, потому как и на коралловом острове возможностей нагребнуться и сломать себе ту или иную конечность тоже хватает, да и в лагуне утопнуть исхитриться можно, так что бдели и бздели за ними в оба. А малышня ж разве привычна ходить строем по указанной ей ровной площадке? Вот, чтоб не скучали, да и к компании своей получше привыкали, их и заняли костром. Общий огонь – он ведь инстинктивно сближает. Потом их родоки, когда это дело просекли, так ещё веток собрали для дальнейшего поддержания огня. Кое-кто уже и живые кусты рубить на дрова намылился, когда кончился валежник, и их пришлось одёрнуть, дабы не сходили с ума. Это сейчас им вот этот клочок коралловой суши на хрен не нужен, а вот в будущем – ещё не раз пригодится, и не опустынивать его надо, а наоборот – озеленять по возможности. Народец глаза выпучил, когда мы сажали в разных местах косточки кубинского "морского винограда", которые специально для этого прихватили с судна, и пришлось успокаивать их – запас взят достаточный, так что хватит и на их остров, а немножко пусть растёт и размножается и здесь. Кокосы, конечно, были бы куда уместнее, потому как прав Володя – хрен ли это за атолл такой без них? Но пока у нас их нет, так хотя бы уж это. Чем богаты, как говорится.