355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Безбашенный » АН -7 (СИ) » Текст книги (страница 32)
АН -7 (СИ)
  • Текст добавлен: 13 августа 2019, 22:00

Текст книги "АН -7 (СИ)"


Автор книги: Безбашенный



сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 45 страниц)

19. Капщина

– Ахтунг! Фоер! – дурашливо скомандовал Володя, когда мы распределили меж собой цели, взяли их на мушку и обменялись сообщениями о готовности к стрельбе.

Наш залп из винтовок вверг павианов в ступор – подобного их жизненный опыт просто-напросто не предусматривал. Ошарашенные грохотом ружейных выстрелов, они и не заметили сразу убыли в своих рядах, что нам и требовалось. Пять арбалетчиков вслед за нами завалили свою порцию, а столько же лучников добавили вдогонку въехавшим уже в суть и начавшим ретираду, уполовинив первоначальный состав небольшого стада. А то привыкли тут, понимаешь, хозяйничать как у себя дома.

– Здесь типьерь будет новий поръядок! – разжевал Серёга специально для особо непонятливых, собственноручно добивая мечом верещащего подранка.

– Ты никак озверинчика передегустировал? – прикололся спецназер.

– Это им за Кейптаун нашего реала, – пояснил геолог, – Чтоб даже мыслей таких, млять, в их обезьяньих бестолковках не возникало!

– За Кейптаун, говоришь? – хмыкнул я, – Ну, тоже логично. Да и просто за это их упрямство – двух дней, млять, не прошло, как мы их из лагеря шуганули, а до них всё никак не дойдёт, что здесь им теперь – вообще не тут, и на выстрел им к нам и к нашему лагерю приближаться – грубейшее нарушение техники безопасности.

– Ну так а я о чём? Вот этот, например, которого ты ссадил – если бы ты его не выбрал первым, так я бы выбрал…

– Так чего ж ты мне не сказал? Мне же без разницы абсолютно.

– Да мне, собственно, тоже без разницы по большому счёту. Но прикинь, каков наглец – расселся на суку чуть ли не в позе царька и обозревает с высоты.

– Ага, пахан паханом, пока настоящий пахан не видит – тренируется, млять, на светлое будущее заранее.

– Короче, не уважают, падлы, – резюмировал Володя, и мы рассмеялись, – Ещё не осознали до конца, млять, что винтовка рождает власть.

– Вот и надо, чтоб поскорее осознали и зарубили себе на носу.

– Они тут, кстати, какие-то другие, – заметил я, – Не те бабуины, что в Марокко.

– Да там, собственно, тоже не бабуины, строго говоря, а гвинейские павианы. Самый запад Северной Африки – это всё они. Дальше на восток вся полоса саванны аж до самого Нила – это анубисы, и вот только за ними уже к востоку и югу от экваториальных джунглей – настоящие бабуины.

– А гамадрилы разве не там?

– Эти на отшибе – Эфиопия, Сомали и юг Аравии. Граничат и с анубисами, и с бабуинами – как раз на их стыке.

– А тутошние чего за вид?

– Медвежий павиан, самый южный. У его самцов нет гривы, но вообще-то как раз он – самый крупный и самый опасный из всех.

– Разве? – усомнился Володя, – Вроде бы, не крупнее тех марокканских.

– Эти – да. Скорее всего, молодняк.

– Типа молодёжной банды низкоранговых самцов, которым настозвиздело, что их прессуют доминанты, ну и пустились в свободное плавание? – предположил я.

– Может и так. Самки были бы с мелюзгой, а эти все примерно одного размера. Так такие как раз и самые отмороженные, и их надо стрелять на хрен в первую очередь. А то догуманничались, млять, в Кейптауне на свою голову…

Я ведь упоминал уже как-то раз, чего окрестные павианы в Кейптауне творят? И в машины лезут, и в дома, а в конце концов, охренев от полной безнаказанности, начали и на прохожих на улицах нападать, особенно, на баб. Причём, ещё и царапаясь и кусаясь в случае сопротивления. И самое-то смешное, что гражданский короткоствол – настоящий, а не одни только ублюдочные резиноплюйки – в стране не запрещён, и лицензию на него получить в принципе можно, хоть и требуют обоснуя, зачем это он тебе нужен, и отказать могут запросто, особенно если тебя угораздило родиться белым, но в принципе могут и не отказать, так что получают эту бумажку и приобретают по ней пушку наверняка многие. Но хрен ли толку, если павианы в стране – охраняемый вид, а под самооборону тоже хрен прокатит, потому как напавший – не человек, да и убивать он не собирался, даже на твой кошелёк не посягал, а хотел только жратву отнять, а если ему и ещё что-то приглянулось заодно, так это – заодно, то бишь не в счёт. Ты, главное, не сопротивляйся и в глаза ему не смотри, и тогда угрозы жизни и здоровью нет – вот так прямо полиция и рекомендует тем, кто на павианов ей жалуется. Нет, какие-то меры, конечно, принимаются – команды там всякие специальные создаются с какими-то гуманными спецсредствами, а само население защищается от павианов перцовыми пшикалками, да пентбольными маркерами – курам на смех, короче говоря. А пристрелить на хрен обнаглевшего примата – и думать не моги, это браконьерство, и за него не только круто штрафануть и оружейной лицензии лишить, но и посадить могут вполне реально. Двадцать лет, как за носорога, конечно, не дадут, но ведь и пару-тройку лет сидеть за охреневшую обезьяну как-то в падлу. Вина с виноградников Капского полуострова на весь мир знамениты, да только вот разоряются фермеры, теряя до сорока процентов урожая, который не могут теперь защитить от павианов…

Собственно, с ферм-то тех сельскохозяйственных всё и началось, как я сильно подозреваю. Был такой павиан-грабитель Фред, кейптаунская знаменитость, так когда его отловили и усыпили за агрессивность, то при вскрытии хренову тучу дробин из его туши выковыряли. Видимо, первое время фермеры, уже не рискуя стрелять пулями и картечью, отстреливались от четвероруких разбойников дробью – не смертельно, но болезненно, а главное – временная потеря подстреленным боеспособности, чреватая для павиана в свою очередь снижением его ранга в стаде. Вот тогда они, наверное, и повадились уже в городе промышлять, где риск схлопотать порцию дроби на порядок меньше. Потом и фермеров прижали окончательно, да только павианы на безнаказанной халяве уже размножились и на ставшие беззащитными виноградники вернулись уже далеко не все. Но история с этим Фредом – просто нагляднейший показатель маразма. Один же хрен, когда он искусал трёх прохожих так, что тем понадобилась медицинская помощь, его отловили, и ясно же было, что отпускать его нельзя, а в клетке всю оставшуюся жизнь держать или усыпить, как это в конце концов и сделали – велика ли разница? Так не проще ли было бы пристрелить его на хрен сразу вместо геморроя с его отловом? Вся же глубина маразма даже не в этом, а в том, что всему виду южноафриканского павиана никакое вымирание не грозит, а грозит оно только очень небольшой популяции Капского полуострова, отрезанной разросшимся городом от остальной страны. Ну так и хрен бы с ней. Чем она от прочих-то по стране и по всему югу материка отличается, чтобы носиться с ней как с писаной торбой? Реально же напрягают, и перестреляй их на хрен даже целенаправленно – думаю, что мало кого из страдающих от их выходок горожан это так уж сильно огорчило бы.

Фокус тут в том, что в дикой природе жратва обычно не сконцентрирована так, чтобы до хрена на одном месте, и чтобы насытиться, павианам нередко приходится весь день рыскать по местности, а в населённом пункте или в сельскохозяйственных угодьях они при удачном набеге могут налопаться от пуза за полчаса, не особо утомившись и имея весь остаток дня в качестве досуга. Поэтому соблазн сесть людям на хвоста для павианов велик даже при вполне достаточной кормовой базе, а уж в засуху, когда людям их урожая и самим мало – тем более. Страсть к халяве естественна для любой живности, и отучить от неё по-хорошему невозможно, а можно лишь противопоставить ей столь же естественный страх перед высокой вероятностью гибели или тяжёлого увечья. И поскольку нам тут для наших колонистов проблемы современных кейптаунцев на хрен не нужны, да и Гринписа современного на нас здесь нет, надо пользоваться этим счастьем и с самого начала ставить этих червероруких халявщиков на место. Это раньше наших здесь не было, а теперь есть, и с белыми людьми пришёл новый порядок, при котором здесь им – не тут.

Я ведь упоминал уже, как к нам в Марокко прямо в лагерь тамошние павианы нагрянули? Вот и тутошние точно такими же оказались – во всех отношениях, так что нам и вразумлять их пришлось теми же методами. Но колонистам ведь здесь не только форт и посёлок строить, им ещё и поля обрабатывать, и огороды, и сады, а там уж и пастбища для скота понадобятся, и всё это должно стать свободной от павианов зоной. А для этого они сами должны чётко себе уяснить, что это теперь – территория белых людей, которые для них страшнее и опаснее и бушменов, и леопёрдов, и львов, так что и держаться им от неё следует подальше – целее будут. Кто поймёт – будет жить, а кто окажется непонятливым – за нашими премия Дарвина не заржавеет…

– Так это, говоришь, не бабуины? – переспросил спецназер, – А хрен ли тогда их эти южноафриканцы бабуинами называли? – в интернете, где мы читали про хулиганство тех кейптаунских павианов их в самом деле называли обычно бабуинами.

– Да это со времён англичан ещё пошло, – ответил Серёга, – В то время Кения была особенно знаменита своими сафари, а там – как раз бабуины, которые и оказались на слуху. И как наш малограмотный обыватель мог любой револьвер называть наганом, так и для английского, включая колонистов, любой павиан – бабуин. Тем более, что и разница не всегда заметна – в той же Южной Родезии, например, по границе их ареалов с южным медвежьим полно и смешанных стад, и природных гибридов, так что перетекание обоих видов друг в друга плавное, и где кончается один и начинается другой – чёткую границу хрен проведёшь. Но вот тут – уже только медвежий павиан.

– Ну, оно и правильно – как раз медвежью болезнь мы им тут и прививаем! – и мы рассмеялись все втроём.

– Дикари, досточтимый! – прервал наше зубоскальство боец из охранения.

– Осторожничают, но не прячутся, идут открыто, – заметил я, разглядев наконец указанных бойцом туземцев в трубу, – Не стрелять! – бойцы по привычке изготовились на всякий пожарный к бою, а у профессионалов ведь это дело поставлено на рефлекс, так что любое резкое движение чревато трупами со всеми нежелательными вытекающими…

– Их не больше десятка, в том числе две или три бабы, и одна из них, кажется, с мелким, – добавил Володя, отрываясь от своей трубы.

– Есть такое дело, – подтвердил геолог, – Похоже, что идут на контакт с нами – и показались издали, хотя кустами могли бы подкрасться гораздо ближе, и баб прихватили в качестве демонстрации мирных намерений.

– Гм… А ты уверен, что кустами не подкрадываются лучники? – хмыкнул я.

– Скорее всего, уже подкрались настолько, чтобы и этих подстраховать, и самим не спалиться, – предположил спецназер, – Я бы на их месте обязательно выдвинул бойцов вон туда и вон туда, – мы рассмеялись, когда в одном из указанных им мест шевельнулись ветви, подтверждая справедливость его догадки.

– Решили, что ты их спалил, – прокомментировал Серёга.

– Ага, как раз вот так и берут на понт.

– Так, всех павианов – на середину поляны, – распорядился я, – Этого добить и в общую кучу, а вот этого пока оставить и уложить отдельно, – два тяжёлых подранка были полезны для демонстрации мощи, раз уж за нами один хрен наблюдают…

Приближающаяся туземная делегация уже просматривалась и невооружённым глазом. Видно, что ни разу не негры – и "монголоидность" заметная, за которую их одно время на полном серьёзе считали потомками настоящих азиатских монголоидов, и кожа у них гораздо светлее. В тропиках, собственно, чёрная и не нужна, только лишний перегрев от неё, а вполне достаточно просто смуглой. Бушменоиды, эта исконно африканская раса – как раз наглядная иллюстрация этого принципа. Хоть и далеко не пигмеи, ростом всё-же заметно помельче наших, да и телосложением пощуплее. Подстрижены коротко, включая и баб, отчего хорошо заметно и кучкование волос пучками. Вот нахрена они так коротко стригутся, спрашивается? Чтобы каждая вошь на своём отдельном пучке обитала, что ли? Впрочем, это их дело и их проблемы.

– Оружие опустить, но держать наготове, – проинструктировал я наших бойцов, дабы их поведение не выглядело в глазах туземцев быкованием – раз они к нам с миром, то и мы тоже с пониманием.

Часть служивых занята демонстрацией означенного понимания на стрёме, в то время, как другая занята свежеванием и разделкой добычи, демонстрируя тем самым, что мы тут вообще-то по делу, которого не собираемся прерывать по пустякам. Ну а уж наше превосходство – ага, специально для особо тупых, кто ещё по нашему виду его не просёк – мы сейчас тоже продемонстрируем наглядно, но ненавязчиво…

Собственно, как раз для этого я и велел повременить с добиванием одного из подранков. Винтовка уже закинута за плечо на ремне, да и смешно было бы шмалять из длинноствола практически в упор, ну так револьвер на что? Как бы не замечая туземную делегацию, я подошёл к лежащему отдельно подранку, деловито достал из кобуры пушку, взвёл курок и добил его выстрелом в башку. Махнул стволом бойцу – типа, и этого в кучу, вернул револьвер в кобуру, оборачиваюсь, а наши едва сдерживаются от смеха.

– Видел бы ты, как они присели, когда ты бабахнул! – поделился Серёга.

– Молодцы хоть, не попадали! – добавил Володя.

– А что, должны были? – поинтересовался я.

– Ну, вообще-то в Калахари тоже бывают сухие грозы, – пояснил геолог, – А она хоть и не Сахара, но иногда бывает и гораздо обширнее, чем в наше время – климат же не всё время одинаковый, а меняется.

– И судя по их узким глазам, их предки – выходцы оттуда?

– Да, скорее всего. Они не монголоиды, но в схожих условиях вырабатываются схожие признаки – конвергенция называется.

– Да хрен с ними, нам главное – что перебздели, – резюмировал спецназер.

Они, конечно, тоже не дураки и если не сходу, так позже один хрен сообразят, что достреленный у них на глазах "громом и молнией" павиан, которого запросто можно было и копьём добить, дострелен специально им напоказ. Если не сами эти, так их вождь со старейшинами сообразят. Но произведённого "громом и молнией" эффекта, заодно и подтверждающего прямую связь слышанных ими ранее винтовочных выстрелов с нами, это не отменяет, а когда вождь со старейшинами будут уже тонкости разбирать, то поймут и третий смысловой слой нашей демонстрации – мы показали свои возможности, но как бы между прочим, без адресованной им прямой угрозы. Никто не шмальнул им под ноги или поверх голов, никто даже ствол куда-то в их сторону не направил – мы предупредили, что быкование с нами не прокатит, но не в оскорбительной форме.

Трудно сказать, что из всех этих дипломатических тонкостей успели сообразить вот эти конкретные "тоже типа дипломаты", но перебздели они в самом деле нехило. Меж собой лопочут, на железяки в руках наших людей кивают с заметной боязнью, но деваться им некуда – положение обязывает, как говорится. Подходят, всеми силами стараясь страха не показать, лопочут чего-то. Ну, как тут поговоришь, когда никто из них ни бельмеса не смыслит по-турдетански, а никто из наших – по-бушменски? Финики здесь если и бывали, то единственная экспедиция, посланная фараоном Нехо, и с тех пор прошли века – даже если они и останавливались здесь, чтобы засеять поля и вырастить урожай, и общались за это время с местными, говорившие с ними переводчики давно померли, не передав детям и внукам знания финикийского языка за ненадобностью. Так что и по-финикийски с ними хрен пообщаешься, а только знаками, да и то, весьма приблизительно, потому как их язык жестов – тоже сугубо местный, и никто из наших им не владеет. Об общем смысле только можно догадываться с той или иной степенью ошибочности и даже не надеясь понять все тонкости. Хотя, на данном "неофициальном" этапе это и не столь важно.

Убедившись, что их тутошнего языка жестов мы не понимаем, бушмены стали показывать проще. Указывает их старший на окрестности, на себя, на соплеменников, а потом на кучку заваленных нами павианов – указывает спокойно, не наглея, но понятно, что обозначил хозяйские права и попрекает нас – ну, мягко журит – за браконьерство.

Володя с Серёгой, как и старшой наших вояк, при виде этой картины маслом с трудом сдерживаются от смеха, поскольку знают, что сейчас будет, и я их ожидания, само собой, не обманываю. Подхожу к куче павианьих туш, которых около десятка, указываю бойцам четыре из них и подаю знак, чтоб подтащили к туземцам. Подтаскивают, я на них дикарям указываю и делаю жест ладонью от себя к ним – типа, забирайте, это от нашего стола вашему столу. Весь юмор ситуёвины в том, что мы, находясь на ИХ земле и добыв ИХ дичь, милостиво делимся ей с ними, да ещё и САМИ выбираем, что им отдать, а что себе оставить. Будь мы такими же бушменоидами, как и они сами – это выглядело бы в их глазах просто неслыханной наглостью. Но мы не бушменоиды, и у нас в руках "громы и молнии", которыми мы не грозим, но держим на виду. Я ведь упоминал уже как-то раз о схожем случае в Панаме, где мы набраконьерили пекари и поделились ими с возникшими предъявлять претензии гойкомитичами? Вот и тут с бушменами такой же точно расклад. Двусмысленность его их старшему понятна, и он хлопает своими узкими глазами, а я его окончательно вываливаю в осадок, достав из чехла небольшой ножик, подобрав с земли палочку, построгав её, а затем вернув ножик в чехол, отстегнув его от пояса и протянув ему. С одной стороны, они в каменном веке живут, на их стрелах наконечники костяные, и стальной ножик для них – невиданная ценность. Но с другой, они ведь не слепые и видят, какими железяками мы увешаны – что нам этот ножик? Короче, с нами можно иметь дело, быковать мы не стремимся и готовы договориться по-хорошему, но на шею себе сесть не позволим – вот это они должны себе уяснить, если только не ушиблены с детства башкой об пень. Будем надеяться, что не ушиблены…

Бушмены, значится, получив от нас "отступное", удаляются восвояси, а наши бойцы обсуждают стати ихних баб, сравнивая их и с нашими испанками, и с "тоже типа финикиянками" их Керны, и сравнение ну никак не в пользу тутошних. Жопы, правда, до совсем уж уродливой крайности у них не доходят, но где-то на полпути к ней, а волосы – я имею в виду на башке, а не где кто-то мог подумать – ну, нельзя сказать, что их совсем уж нет, но с такими – лучше бы они брили башку и носили парик подобно гребиптянкам.

Я ведь рассказывал в своё время про гребиптянок? Ну, это когда мы с Хренио из Карфагена в командировку на Родос мотались, а с него нас и в Гребипет интересы дела занесли. В принципе, у них-то как раз у многих с волосами всё нормально, но традиция-то ведь брить башку и носить парик наверняка не с бухты-барахты возникла, а когда я как-то раз с Юлькой гипотезой о бушменоидной примеси у древнейшего населения долины Нила поделился, как раз на этом бритье башки и ношении парика гребмпетскими бабами только и основываясь, так наша историчка припомнила до кучи и некий "гребипетский фартук", полностью аналогичный "готтентотскому переднику". Население Дельты там давно уже не бушменоидное, да и Верхнего Гребипта в основном тоже, но древняя традиция, давно потерявшая свой практический смысл, один хрен сохранилась. У негров, кстати, которые из стран поближе к югу Африки – я современных, конечно, имею в виду – тоже на башке с волосами не ахти, и эти их причёски из множества тоненьких косичек, между которыми голая кожа – не от хорошей жизни, а всё от той же бушменоидной примеси. Гены, и хрен чего с ними поделаешь. Впрочем, как я уже и говорил, оно в нашем случае и к лучшему. Не будут наши колонисты и вояки с мореманами зариться на бушменских баб – не будет и особых причин для ссор с дикарями.

На обратном пути мы сделали небольшой крюк в сторону речушки, что текла как раз в сторону нашего лагеря. Местность по дороге к ней была более открытой – ну, не саванна, а так, что-то вроде редколесья. По дороге один из наших арбалетчиков завалил мелкую лесную антилопу, которая вместе с павианами и добытой ещё с утра антилопой покрупнее должна была существенно сдобрить предстоящий обед. А у речушки мы снова заметили павианов. Те самые, которые удрали от нас, или уже другие, хрен уж их знает, но нам как-то и без разницы. Шмальнули из винтовок издали и по этим – одного, кажется, даже завалили, а один неуклюже ковылял, отстав от удирающего стада. Преследовать мы их поленились – мяса и так достаточно, пусть и хищники тутошние с падальщиками тоже угостятся. Пока скота у наших колонистов с гулькин хрен, и вдали от лагеря его никто не пасёт, они нам не мешают. Вот павианов – тех надо отваживать сразу…

Пока готовился обед, мы обсудили с генерал-гауляйтером колонии территорию будущего посёлка и пока ещё деревянный водопровод вместо полноценного акведука от ближайшего горного источника, и я пометил ему на карте места, намеченные под водяные колёса и промышленность, дабы их пока не занимали и не застраивали. Уточнили с ним и будущий агросектор с учётом удобства его огораживания и охраны от разорения и потрав со стороны тутошней живности, среди которой павианы – ещё не самое тяжкое бедствие. Для тех же слонов, например, никакая ограда из реально посильных на ближайшие годы – не препятствие, и их можно только отпугивать грохотом выстрелов, да звоном бронзовых гонгов. Тут и вышки сторожевые по периметру напрашиваются, оснащённые как гонгами, так и крепостными ружьями на вертлюгах. Не только слонов, но и тех же носорогов или буйволов чем останавливать прикажете, если нарисуются, и их вдруг куда-нибудь не туда нелёгкая понесёт? Наш винтовочно-револьверный калибр девять миллиметров – он хорош на человека и сопоставимую с ним живность, а на толстокожую мегафауну посерьёзнее огневая мощь нужна. Володя проверил охрану лагеря и поговорил с разведчиками, Серёга пообщался с кузнецом-рудознатцем, которому предстояло на безрыбье на все ближайшие годы вести и всю местную геологию. Смешно же в самом деле каждый гвоздь из Испании сюда возить, когда железа и местного полно. А заодно и помощников себе поднатаскает в качестве будущих местных кадров для будущей местной промышленности.

За обедом, смотрим, ухмыляется. Спрашиваем, в чём прикол, так заржал во весь голос, и лишь отсмеявшись, начал объяснять:

– Уссаться можно с этих баб! Помните, мы зебру вчера на подступах к Столовой горе завалили и приволокли?

– Ага, вкусная оказалась – не то, что вот эта антилопа, – одобрил её спецназер, – Только странная какая-то – белые полосы узенькие, а чёрные – широченные, особенно на жопе. Ну и мелковата – я думал, они всё-таки крупнее.

– Да нет, эта зебра как раз такой и должна быть, – возразил геолог, – Это же не та обычная бурчеллова зебра, которая обычно на фотках и в фильмах, а капская горная – она и самая мелкая из всех их, и самая чёрная. Но хрен с ней, не в этом суть. Бабы же видели вчера, что лошадь лошадью, эдакий тарпан полосатый, так сегодня они столпились возле ейной шкуры, ну и точат лясы, что вот бы их наловить, да приручить, и будут тогда свои лошади. И хоть бы одна кошёлка задумалась, чего это бушмены на зебрах не разъезжают!

– Слишком агрессивная, вроде бы? – припомнил я из читанного в своё время.

– И это тоже, хоть и не главное. Наш, можно подумать, обычный тарпан в своей массе прямо образец миролюбия и приручаемости? Тут в шугливости собака порылась. И нормальные-то лошади шугаются, чего ни попадя, но зебры – это нечто! Несколько дней в стойле конюшни её продержи, чтоб привыкла, а потом в открытый загон выпусти – так от этого открытого пространства может в панику впасть! И если попёрла в дурь, а урезонить надо экстренно, то хрен там, только пристрелить на месте и остаётся. Пробовали не раз их приручить, но получалось только с единичными экземплярами. Читал я как-то раз где-то про упряжку аж из целых четырёх штук в карете у одного аглицкого лорда, так она тогда произвела фурор как небывалое и неслыханное достижение дрессировки.

– А квагга? – спросил Володя, – Её же, вроде, буры массово приручали?

– Ну, не так уж и массово, но – да, приручали. Только приручали не по конской или ослиной специальности, а просто чтобы они паслись вместе с нормальным скотом на стрёме и подымали кипеж, когда хищника засекут. Сторож на шухере, короче.

– То есть, нормально их одомашнить – дохлый номер? – поинтересовался я.

– Нет, ну если целью задаться и не рассчитывать на быструю отдачу, а работать на дальнюю перспективу, то селекция может всё. Только если уж на то пошло, то я бы не с этой капской горной работал, не с бурчелловой и даже не с кваггой. Если именно лошадь ездовая нужна, так я бы выбрал североафриканскую зебру Греви. Трудности с ней – те же самые, что и с остальными, так зато она хоть крупнее всех – вообще самая крупная из всех диких лошадиных, даже немного крупнее среднего тарпана. Но что зебры! Уссался я даже не с них, а с буйволов, на которых эти кошёлки переключились с той зебры как раз, когда я проходил мимо. Мотыжить же землю тяжело, а тут, типа, такие бычары разгуливают на свободе и к работе не припаханы, – Серёга снова заржал, да и мы со спецназером от смеха едва не легли лежмя – млять, они бы ещё носорогов одомашнить вознамерились, гы-гы! Капский чёрный буйвол – самый крупный и самый свирепый подвид так нигде никем и не одомашненного в реале африканского буйвола, если кто не в курсах…

Пару буйволов удалось завалить в предшествовавшие дни. Одного укладывали для надёжности залпом из трёх винтовок и двух арбалетов, а второй, забрёвший почти до самого лагеря, подставился под выстрел из крепостного ружья. Поэтому наши колонисты уже успели заценить как буйволиное мясо, так и стати капского буйвола – ага, до тонны весом матёрые самцы, что твой зубр, куда там обычному домашнему быку! Что странного в соблазнительности идеи одомашнить такого бычару? Чтобы понимать всю несуразность подобной затеи – это ж надо знать, что такое африканский буйвол, а откуда ж о нём знать этим простым как три копейки испанским колхозницам?

– А чем этот африканский буйвол так уж сильно отличается от индийского? – поинтересовался Володя, – Индийский же ещё хрен знает когда одомашнен.

– Да, задолго до ариев – у дравидов Хараппы и Мохенджо-Даро он уже был, – согласился геолог, – А дикий по силе и свирепости – тоже подарочек ещё тот.

– Скорее всего, ничем принципиально, – хмыкнул я, – Оба они друг друга стоят, но дравидская цивилизация Инда и скотоводы Сахары – всё-таки две большие разницы по уровню культуры. У тех города были и сложно организованный социум, какие-никакие, а государства, способные содержать и высококвалифицированных узких специалистов по востребованным профессиям и целые НИИ при храмах, а эти – дикари дикарями. Если бы африканский буйвол водился, допустим, в Гребипте – думаю, что тамошние жрецы с ним справились бы, как справились с несколькими видами антилоп.

– Были единичные случаи выращивания совсем ручными телят африканского буйвола, если их давали на "воспитание" обычной домашней корове совсем мелкими, – добавил Серёга, – Получалось не со всеми, но в принципе это вариант, и скорее всего, тем же путём одомашнивался и индийский. Так что повторить это дело с африканским можно, просто нахрена он нужен, когда давно уже есть домашний индийский? Разве только ради его устойчивости к сонной болезни? Ну так а нам с вами сильно ли нужны те регионы, где летает и кусает кого ни попадя муха цеце?

– Млять, ну вот куда ни кинь, всюду жопа, – констатировал спецназер, – Там эта грёбаная муха, тут эти грёбаные змеи.

– Да их и там хватает, – поправил я, – Тут хотя бы уж этот мух отсутствует. Ну и черномазые тоже отсутствуют, и этим я тоже как-то абсолютно не опечален.

Ядовитые змейки на юге Африки – это особая песня. И на севере её, конечно, я бы никому не советовал расслабляться, потому как гюрза с эфой – это уже не европейская гадюка и не местная рогатая примерно той же ядовитости. Но в южной части континента вместо них прописалась шумящая гадюка – не очень длинная, но толстая, с характерным рисунком кожи и обычно предупреждающая о своём неудовольствии громким шипением. И хотя яд у неё послабже, чем у гюрзы, впрыскивает она его побольше, а за счёт длинных зубов – ещё и глубже, так что в результате оно примерно то на то и выходит. Эквивалент гюрзы, короче говоря, но при этом шумящая гадюка – самая распространённая ядовитая змея в Южной Африке, и больше всего смертей от змеиных укусов – как раз на её совести. Но ладно бы только гадюки! В конце концов, их яд – такой же гемотоксин, как и у нашей европейской, к которому все прошли многоступенчатую систему примитивных, но вполне действенных прививок по образу и подобию мексиканских. Понятно, что не панацея, но степень опасности резко уменьшает. А вот что прикажете делать с аспидами, которые в Европе не водятся, да и хрен его знает, прокатит ли этот приём с их нейротоксином? У гремучников же американских, да и вообще у ямкоголовых, такой же гемотоксин, как и у гадюк, что и гарантирует по аналогии эффективность мексиканского рецепта, а вот как поведёт себя нейротоксин аспидов? В их число входят кобры, но не одни только они – есть аспиды и без характерных для кобр "капюшонов". Как раз из таких узкоголовая мамба, столь же опасная, как и более известная чёрная. Самое же неприятное, что она древесная и ныкается в листве, маскируясь среди неё своим зелёным цветом – проморгать её из-за этого нехрен делать, а атакует она без предупреждения. А яд её, как я уже сказал – нейротоксин, к которому никто из наших не привит даже в малой степени. Но не обделён юг Африки и настоящими кобрами, то бишь "капюшонистыми". Капская кобра – эталон ядовитости среди африканских змей. К счастью, всё-же предупреждает шипением, и если замереть на месте, то уползёт. К ещё большему счастью, преобладают экземпляры с яркой жёлтой или оранжевой расцветкой, которую нетрудно заметить издали. Малозаметные на земле коричневые встречаются реже. К сожалению, как и индийские кобры, любит тень, в поисках которой может заползти и в дом. По сравнению с этой капской на гораздо менее ядовитую и гораздо более заметную зебровую кобру, обозванную так за её контрастную чёрно-белую расцветку, можно было бы и наплевать, если бы она не плевалась сама. Есть в Африке несколько видов плюющихся кобр, и эта – одна из них. И плюётся она довольно метко, норовя попасть в глаза, а это чревато слепотой, между прочим. В общем, со змеями тутошними особо не соскучишься…

До создания нормальных противозмеиных сывороток нам ещё далеко. Не в том плане, чтоб совсем уж отсутствовала информация – в принципе-то знаем, как это делается, но кому и когда этим заниматься? Кадровый затык – он ведь во всём, а в медицине – тем более, поскольку никто из нас ни разу не медик. Поэтому, как я уже упоминал, медицина у нас в основном античная народная – как общее массовое явление, по крайней мере, а как продвинутое – античная храмовая. Там, где уже есть храмы с учёными жрецами.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю