Текст книги "Мы, аристократы - 3 (СИ)"

Автор книги: Бастет Бродячая Кошка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

  – Аманда Биго! – это оказалась простушка с колдографии, одна из кандидаток в невесты Драко.

  – Хаффлпафф.

  – Ромильда Вейн! – девчонка из купе, темноглазая подружка Астории.

  – Слизерин.

  – Октавия Грей! – а это вторая, голубоглазая подружка Астории.

  – Равенкло.

  – Астория Гринграсс! – а вот и сама будущая невеста Драко. Очень миленькая...

  – Слизерин.

  Астория, радостная, села за наш стол рядом со старшей сестрой. Что-то одни девчонки пока... Хотя вот и парни пошли.

  – Джоб Дэниэлс!

  – Гриффиндор.

  Первокурсники один за другим расходились по факультетским столам. Ряд учеников перед Шляпой уменьшался.

  – Сидни Митчелл!

  – Хаффлпафф.

  – Фрэнсис Монаган!

  – Гриффиндор.

  Грифов в этом году опять больше всех, как всегда.

  – Дирк Россет! – а это тот мелкий, который ехал в одном купе с Асторией.

  – Равенкло.

  Скорее бы, кушать хочется. Шоколадку у Люпина я так и не взял, остался не евши с обеда. А вот и последний...

  – Эйдан Финли!

  – Хаффлпафф.

  Распределение закончилось. Преподаватели заняли свои места за учительским столом, я заметил, что среди них был и Люпин. Дамблдор окинул отеческим взглядом столы с учениками и подарил залу лучистую, благостную улыбку.

  – Добро пожаловать в Хогвартс, дорогие ученики! – величественно произнёс он. Отблески свечей скользили по роскошной серебристой бороде директора. – Я хочу сказать вам несколько вещей, и поскольку одна из них самая важная, я начну с неё.

  Дамблдор прокашлялся и продолжил:

  – В связи с побегом из Азкабана опаснейшего преступника Сириуса Блэка, о котором все вы наслышаны, Министерство приняло меры обеспечения безопасности будущего магической Британии – вас, мои мальчики и девочки! Для этого сюда присланы дементоры, у которых особый нюх на беглецов из Азкабана. Небольшое неудобство, вызванное обыском в поезде, даёт нам гарантию того, что Сириус Блэк не пробрался сюда на нём. Дементоры размещены у каждого входа, и пока они здесь, школу нельзя покидать без разрешения. Во время обыска все вы, надеюсь, убедились, что дементоры – очень неприятные существа, поэтому не приближайтесь к ним и не давайте им повода причинить вам вред.

  Директор строго сдвинул брови и с глубочайшей серьёзностью оглядел зал. Драко возмущённо фыркнул:

  – Не понимаю, зачем вообще понадобился этот обыск! Если Блэка до сих пор не поймали, он не настолько свихнулся в Азкабане, чтобы ехать сюда в нашем поезде, – презрительный комментарий Малфоя разнёсся чуть ли не на половину нашего стола. – Лучше уж он, чем дементоры, это любому дураку понятно, кроме министерских!

  – Обыск провели не из-за Блэка, это была демонстрация силы, – откликнулся я на его запальчивый возглас. – Все ученики теперь знают, что такое дементоры, и будут обходить их десятой дорогой.

  – А теперь о приятном, – продолжил Дамблдор. – Я рад представить вам двух новых преподавателей. Во-первых, это профессор Люпин, любезно согласившийся занять должность преподавателя ЗоТИ...

  Он сделал выразительную паузу, слегка наклонив голову вперед и поблёскивая глазами в зал поверх очков-половинок. Все поняли намёк директора и зааплодировали.

  – Во-вторых, – продолжил он, когда аплодисменты отзвучали, – профессор Кеттлбурн вышел на пенсию, и я счастлив сообщить вам, что его профессорскую должность займёт не кто иной, как наш дворник и лесник Рубеус Хагрид! – голосовой посыл директора призвал к жизни новую волну аплодисментов.

  Винс и Грег отнеслись к этому факту философски, больше никого из нас Хагрид как преподаватель не волновал. Драко, всё еще злившийся за свой испуг в поезде, снова не удержался от замечания:

  – Чего мелочиться, давайте сразу Дамблдора в дворники, а Хагрида в директора. Хуже всё равно не будет!

  Наш стол оценил его реплику и отозвался одобрительным смехом. Малфой записал себе это в плюс и победоносно задрал кверху свой длинный породистый нос.

  – А теперь давайте пировать! – возгласил Дамблдор, и столы заполнились едой и сервировкой. Разумеется, одним из коронных блюд была тыква – как же без неё?

  После ужина грифы понеслись поздравлять своего собрата по разуму с профессорским назначением, а мы отправились в слизеринское общежитие. Наша с Тедом комнатка на двоих была такой же славной и уютной, как и в прошлом учебном году.

  Вот мы и снова дома.

  8.

  Утро началось с того, что в нашей гостиной подрались две «Чудовищные книги чудовищ». Когда Крэбб и Гойл стали готовить папки для сегодняшних занятий, они сделали одну и ту же ошибку, сняв путы со своих учебных пособий по уходу. Обе книги мгновенно накинулись друг на дружку, клубком выкатились в гостиную и устроили там такую потасовку, что только страницы во все стороны летели. Винс догадался постучать в нашу комнату, и мы с Тедом с помощью Вингардиум Левиоза растащили бешено трепыхающиеся фолианты.

  – Может, ну его, этот уход... – задумчиво высказался Грег, обматывая свою книгу верёвкой. Книга дёргалась, рычала и пыталась укусить его за палец. – Мы ведь еще не опоздали поменять факультативы.

  – Арифмантику мы не потянем, а прорицания с магловедением бесполезны вообще. Тут мы хоть чему-нибудь выучимся, – сказал практичный Винс, отвешивая своей книге хорошего тумака. Та жалобно взвизгнула и наконец позволила себя захлопнуть. – Видишь, с ней всё-таки можно справиться – главное, подход.

  После завтрака они отправились к Хагриду на занятие по уходу, а мы пошли на арифмантику. Любителей высокой абстракции на курсе было мало, поэтому в классе профессора Септимы Вектор собрались ученики со всех факультетов – и всё равно группа была небольшая. Было трое нас и Равенкло в полном составе, хаффлпаффцы вообще проигнорировали арифмантику, а из грифов присутствовала только Грейнджер.

  Драко уже неделю как пытался начать новую жизнь с целью укрепления своего положения как наследника Малфоев, а поскольку он считал меня успешным, он теперь внимательно приглядывался ко мне. Резонно рассудив, что в превращении невзрачного детёныша, поступившего в Хогвартс два года назад, в нынешнего впечатляющего Нотта есть и доля моего участия, Драко надумал поучиться у меня уму-разуму, так сказать, из первого ряда. Но, к его досаде, весь первый ряд был занят Тедом, не собиравшимся ни на дюйм уступать свои позиции. На арифмантике Драко попытался сесть рядом со мной, но Тед опередил его на чуть-чуть и смерил неодобрительным взглядом. Малфою пришлось сесть с Терри Бутом с Равенкло.

  Летом я сравнивал нашу и магловскую школьную программу. Основы магловской физики и математики у нас частично преподавались на астрономии, в объеме, достаточном для понимания устройства планетных систем и вычисления положения звёзд и планет. Нумерология относилась к методам прогностического анализа и должна была изучаться в прорицаниях, но профессор Трелони была сильно не в ладах с вычислениями и предпочла сделать вид, что такого раздела не существует. На арифмантику же, которую изучали только желающие, приходились более сложные разделы математики, вроде основ топологии, математической логики и теории групп. Предмет был трудный, поэтому даже вводная лекция профессора Вектор проходила в гробовой тишине. Полистав в перерыве учебник, я пришёл к выводу, что уже изучал всё это, будучи Томом Риддлом, но на сдаче экзаменов меня выручала скорее хорошая память, чем хорошее понимание предмета.

  Драко тоже обнаружил, что предмет непростой.

  – Во что вы меня втянули?! – напустился он на нас с Тедом, когда первое занятие закончилось и мы пошли на обед.

  – Малфой, арифмантику ты выбрал сам, – напомнил ему Тед. – Наука очень полезная, в основе трансфигурации лежат топологические преобразования, если ты забыл. А потом, ты не находишь, что поэтапное отображение процесса преобразования одной гомеоморфной фигуры в другую очень проясняет мозги?

  – Извращенцы... – простонал Малфой.

  Больше никто из наших слизеринских однокурсников не рискнул грызть гранит арифмантики. Параллельно с нами они сегодня занимались у профессора Хагрида, и мы не без интереса ждали их на обед, чтобы узнать, как у них прошло первое занятие. Вошли они в Большой зал почему-то не с улицы, а со слизеринского входа, и причина этого сразу же выяснилась – оказывается, они не прозанимались и часа, как с Лонгботтомом произошёл несчастный случай.

  Как это получилось, нам поведал Винс. Первое занятие Хагрид начал с гиппогрифов, закупленных летом по его заявке. Как и книзлы, гиппогрифы были условно-разумными волшебными животными, созданными еще в прошлом тысячелетии итальянским родом Доматори, родовым наследием которого было пробуждение животного разума. Речь маглов разумные звери не понимали, зато они понимали магов вне зависимости от их родного языка. В начале нынешнего тысячелетия род Доматори угас и его родовое наследие было утеряно, поэтому новых разумных видов животных давно уже больше не появлялось.

  Большинство этих существ было наделено характерными чертами менталитета прошлого тысячелетия и делило магов на хозяев и слуг. Если хозяевам они подчинялись беспрекословно, то к слугам они относились примерно так же, как их хозяева. Профессор Хагрид знал только одну сторону обращения с гиппогрифами, по которой с хозяйскими животными следовало обращаться крайне почтительно, и стал обучать ей школьников.

  – И чему этот Хагрид учит... – пренебрежительно обронил Винс, настроенный весьма критически после сегодняшнего занятия по уходу. – Маг не должен пресмыкаться перед зверюгой, хоть какой волшебной, а зверь должен быть послушным, чтобы он выполнял приказы, даже если лебезить перед ним некогда. Да и вообще, кто для кого – мы для гиппогрифов или они для нас?

  В отличие от Крэбба, нам вопрос был не близок, но мы согласно закивали.

  – Или гиппогриф – птица? – продолжил Винс. – Башка у него птичья, крылья птичьи – значит, он птица, какая бы задница у него не была. Вон кентавры, их тоже вровень с людьми считают, потому что человек познаётся по голове, а не по заднице. Вот так и гиппогрифы...

  – Ты давай рассказывай, что у вас там вышло, – поторопил его Драко.

  – Ну, сначала, как водится, Грейнджер вышла. Кроме мётел, она везде лезет первая. Когда Хагрид спросил, кто тут самый храбрый, чтобы подойти к гиппогрифу и поклониться, она и выскочила. Значит, она поклонилась чуть ли не до пола, он ей тоже кивнул, Клювокрыл этот. Хагрид ей – теперь, говорит, можешь на нём прокатиться, а Грейнджер – можно, говорит, на нём не кататься?

  – Правильно она отказалась, – добавил Грег. – Она гиппогрифу не хозяйка, он её и сбросить может.

  – Вот и я подумал, что Грейнджер иногда соображает, – поддакнул Винс со знанием дела. – Хагрид, понятное дело, разрешил ей не кататься, а после неё Уизли вызвался. Кланялся-кланялся, а после захотел гиппогрифа по перьям погладить, вот дурак... Птицы за своими перьями знаете как ухаживают, они ненавидят, когда их кто-то грязной лапой щупает. Клювокрыл мотнул башкой, а она у него с тумбочку – Уизли и покатился. Хагрид поставил парня на ноги, отряхнул, посмотрел, что целый, а затем и говорит – чего это у нас только гриффиндорцы сегодня храбрые? Это как бы нам с Грегом был вызов, я и пошёл.

  – Надеюсь, ты не посрамил честь Слизерина? – осведомился Малфой, старательно изображавший из себя сюзерена.

  – Чего я, не знаю, как с такими тварями общаться? У меня отец двурогов разводит, они тоже магов понимают, – напомнил Винс. – Я, понятное дело, щит посильнее на себя накинул – мало ли что дурной скотине в голову придёт – подошёл к ней и говорю: ты гиппогриф Клювокрыл, а я родовой маг Винсент Крэбб. Не дело это, чтобы родовой маг зверю кланялся, и если ты об этом забыл, я тебе так напомню, что мало не покажется. Смотрю, он клюв так опускает вниз, значит, понял. Ну, я подхожу и кладу ему ладонь на клюв – умная, говорю, птичка, умная, жалко, что бесхозная. Потрепал его по клюву и отошёл не покланявшись. А за мной точно так же и Грег подошёл – волшебные звери, они силу чуют.

  Молчаливый Грег только победоносно улыбнулся. Наши девчонки, видевшие, как это происходило, смотрели на обоих с восхищением.

  – После него Хагрид Лонгботтома вызвал. Колдовство колдовством, но главная сила у мага здесь, – Винс легонько постучал себя кулаком в область сердца, – а у Лонгботтома эта сила поломанная. Сердце у него заячье, и он, понятное дело, пошёл к птичке с поклонами. Когда он подошёл к гиппогрифу вплотную, тот мотнул на него головой, Лонгботтом шарахнулся назад, споткнулся и упал – пополз от птички на четвереньках, дурак, да и пукнул со страха. Если уж ты чего боишься, к этому не надо поворачиваться задом, а уж пукать ему в морду... Гордый птиц мгновенно разозлился и клюнул Лонгботтома в задницу, а клевок у него, с таким-то клювом, сами знаете какой. Половины задницы как не бывало, кровища хлещет, парня спасать надо, а Хагрид к птичке кинулся, прощенья за Лонгботтома просит. Если бы не Грейнджер, Лонгботтом истёк бы кровью на месте – она догадалась кровоостанавливающее заклинание на него наложить. Теперь у него к ней если не долг жизни, то долг помощи, не меньше.

  До меня наконец дошло, что Гермиона в это время была с нами на арифмантике и не пропадала из вида больше чем на пять минут.

  – А что там делала Грейнджер? – удивился я.

  Винс непонимающе воззрился на меня.

  – Училась она там. Когда мы с Грегом понесли Лонгботтома в больничку, она еще там оставалась, Хагрида утешала. Мы потом вернулись, но Хагрид уже отменил занятие и всех отпустил.

  – Выходит, вы бездельничали, пока я на арифмантике мучился? – расстроился Драко.

  – Не, я "Чудовищную книгу чудовищ" читал, – ответил Винс. – Хагрид сказал, что её надо гладить, чтобы она совсем приручилась.

  – Да ничего подобного, Винс, – откликнулась сидевшая неподалёку Панси. – Ты же сам видел, сколько я свою не гладила, она всё бегала от меня по гостиной и увёртывалась. В догонялки играла, гадина...

  – Ей сначала надо тумака хорошего отвесить, чтобы силу показать, – пояснил ухмыляющийся Крэбб. – Хагрид об этом сказать забыл, но я сам догадался. Кнут и пряник, ага – хищники, они такие.

  После обеда мы пошли на древние руны, а девчонки с Забини – на прорицания. Профессор Гедда Бергквист рассказала на вводной лекции, что в магии используются руны старшего футарка, поэтому изучать нам предстоит именно их, и что начнём мы с руны Феху, как с руны новых идей и перехода на новый уровень. Гермиона, как всегда, сидела за первым столом и единственная всё время тянула руку, но в конце занятия, когда все толпились на выходе из класса, она как-то незаметно исчезла из вида.

  У поворота на лестницу мы встретились с группой однокурсников, идущей с прорицаний, и Гермиона была среди них. Странно, а мне казалось, что она осталась что-то спросить у профессора Бергквист...

  Мы остановились у лестницы, пережидая прорицательскую группу, и тут к нам подошли наши слизеринки.

  – А что нам сегодня Трелони напророчила... – заговорщическим тоном сообщила Панси, стреляя взглядом поочерёдно в меня и в Драко. – В этом учебном году кто-то из обитателей Хогвартса умрёт!

  – Она это каждый год пророчит, – пренебрежительно сказал Малфой, поглядывая на неё с высоты своего великолепия. – Мне это Бран Шерман говорил – он шестикурсник, он знает.

  – В прошлом году здесь Уизли умерла, значит, профессор правильно говорила, – напомнила ему Панси.

  – Ну, если она только одну смерть предсказала, жить еще можно. – Тед благодушно улыбнулся. – Вот если бы пол-Хогвартса...

  – Видно, один ученик – это ежегодная норма отсева школьников Хогвартса, – хмыкнул я. – Трелони её каждый год предсказывает, потому что она чаще сбывается, чем не сбывается.

  – Да и обитатели Хогвартса – не только ученики, но и преподаватели, – продолжил анализ Тед. – Может, ещё в зверинце какая-то тварь сдохнет, или чей-нибудь питомец... В таком варианте и я предсказал бы, и не ошибся бы.

  – Вот поэтому, Панси, мы и не ходим на прорицания, – подхватил Драко. -Предсказывать так мы умеем, а вам еще учиться и учиться.

  Подобное недоверие к словам пророчицы заметно обидело Панси.

  – Трелони это не на пустом месте предсказала, – заявила девчонка, воинственно вздёрнув курносый носик. – Она смотрела в хрустальный шар и видела там Грима.

  – А что это такое? – полюбопытствовал Драко.

  – Это большая чёрная собака-призрак, которая предвещает смерть. Трелони сказала, что Грим уже здесь и что он ходит вокруг Хогвартса, подкарауливая свою жертву.

  – Его сюда дементоры не пропустят.

  – А что они сделают призраку? У призрака ведь нет души, захочет – и войдёт!

  – Одного хотения мало, нужно, чтобы его еще защита Хогвартса впустила, – напомнил я.

  – Вот поэтому он и ходит вокруг школы, – мгновенно сориентировалась Панси.

  – А нам как раз в этом году на выходные стало можно в Хогсмид ходить... – с деланной озабоченностью протянул Тед.

  – Точно! – Панси кокетливо глянула на Малфоя. – Драко, а суббота уже послезавтра. Ты идёшь в Хогсмид?

  Если Драко и задумался, то только на мгновение.

  – Мы с парнями пойдём всей компанией.

  – Ещё и Милли с нами пойдёт, – сказал Винс, стоявший около Миллисент.

  – Тогда и меня с собой возьмите, – попросилась Панси. – А то я Грима боюсь.

  – И я боюсь! – подхватила из-за её спины Дафна. – Возьмите и меня!

  Драко расплылся в самодовольной улыбке. Ещё бы ему не важничать – девчонки сами напросились с ним в Хогсмид.

  – Разумеется, милые леди, со мной вы можете ничего не бояться, – сказал он таким тоном, что Гилдерой бы обзавидовался.

  Слово за слово мы дошли до общежития, где Драко не преминул написать отцу про случай с Лонгботтомом. Внеклассных заданий еще не было, все собрались в гостиной пообщаться и послушать летние новости. О наших помолвках знали, потому что объявления о них печатались летом на последней странице "Ведьмолитена". Единственно, там умалчивалось, что помолвка Теда с Дианой была рунной, это не подлежало разглашению. Панси с Дафной крутились около нас – видимо, ради Драко. Дафна знала, что Малфои согласились на её младшую сестру, и разболтала об этом в общежитии. Панси же еще в прошлом учебном году неравнодушно поглядывала на Драко, и у неё был шанс отбить его у Астории до следующего лета. Девчонка решила расстараться, а Дафна, похоже, поняла, что выболтала лишнее, и стала приглядывать за Малфоем.

  Драко за лето подрос достаточно, чтобы проникнуться своей принадлежностью к мужскому полу, и теперь с нескрываемым удовольствием купался во внимании девчонок. Здесь его ценили, здесь он был единственным и неповторимым, здесь не было никаких пискунов в кроватках, угрожавших его исключительному положению. Правда, совсем забыть о младшем брате Малфой не мог, и в его самодовольном взгляде сквозила тень потаённого страдания, наводившая на мысли о несчастной любви и делавшая его неотразимо "интересным". Знали бы девчонки, какая проза скрывается за этой вселенской печалью...

  Именно за эту романтическую томность с чьей-то лёгкой руки Малфоя стали называть Слизеринским Принцем. Такого у нас не удостаивался даже Уолтер Бойд.

  На ужине Хагрид не появился. По слухам, он целеустремлённо напивался у себя в хижине, заливая алкоголем свой провал в роли профессора. Лесничий мало чем отличался от малолетнего домового эльфа, который сначала от усердия делает глупости, а потом рвётся прищемить себе пальцы. Может, Дамблдор и не отстранил бы его от преподавания, если бы не утечка информации, но она произошла, и не только из-за Драко. Как выяснилось позже, бабушка Невилла настаивала, чтобы внучок писал ей обо всём, что с ним случилось в школе, и тот не смел ослушаться.

  Получив весточку о том, что её единственный внук в первый же день занятий лишился половины задницы, миссис Лонгботтом прикинула закономерность и результат ей не понравился. На следующее утро она послала сову председателю попечительского комитета лорду Малфою и в ультимативной форме потребовала, чтобы он "немедленно разобрался с этим безобразием". Этого боевой старушке показалось мало, и она выставила добавочное требование, чтобы он взял её с собой в Хогвартс, или она разнесёт "этот ваш попечительский комитет" к Мерлину.

  Разумеется, Малфой-старший предпочёл, чтобы она разнесла к Мерлину руководство школы в лице Дамблдора. Родителям запрещалось самостоятельно посещать учеников в школе, но члены попечительского комитета имели право приглашать их с собой в Хогвартс. Лорд Малфой договорился с миссис Лонгботтом о встрече, и к полудню они прибыли в Большой Зал.

  Вся школа как раз обедала. Престарелая леди в лисьем палантине и с чучелом стервятника на шляпке прошествовала мимо учеников к преподавательскому столу. Как ни пытался Дамблдор увести её для разговора в свой кабинет, миссис Лонгботтом не сдвинулась с места, пока не высказала директору школы всё, что она о нём думает, а на попытки МакГонаголл урезонить её только махала рукой и говорила: "Минерва, отстань!" Глубоко убеждённая в том, что рыба с головы тухнет, старушка не стала распекать сидевшего здесь же Хагрида, но напоследок сказала, что если она узнает, что "этот" всё еще преподаёт, они с Дамблдором пожалеют о дне, когда они впервые услышали слово "Хогвартс".

  Устроив выволочку Дамблдору, миссис Лонгботтом пожелала навестить пострадавшего внука в больничке, и лорд Малфой проводил её туда. Как следствие этого визита, в субботнем "Ежедневном Пророке" появилась статья о скверном руководстве Хогвартса и о том, что жизни его учеников по-прежнему в опасности, а в Министерство был подан судебный иск от Августы Лонгботтом с требованием компенсации за тяжёлое ранение её внука во время школьного урока. Ещё один судебный иск был подан попечительским комитетом Хогвартса против директора, взявшего на профессорскую должность лицо с незаконченным школьным образованием. Малфой своё дело знал и не давал Дамблдору расслабляться.

  Но это было уже его дело, а нам сегодня предстояла прогулка в Хогсмид, первая за время нашего обучения в школе. Курсы с третьего по пятый выпускали туда по очереди раз в три недели, а шестой и седьмой курсы – раз в две недели, так что в Хогсмиде одновременно гуляли ученики с двух курсов. Третьему и шестому курсу по этой схеме доставалась первая суббота учебного года.

  Хогсмид был основан в те же времена, что и Хогвартс. В нём оседали маглокровки и безродные полукровки, плохо знакомые с остальным магическим миром и боявшиеся отдаляться от школы, которая открыла им путь в магию. По меркам магического мира Хогсмид был большим поселением – здесь имелась гостиница, отделение совиной почты, пара таверн и несколько продуктовых и товарных лавок. На окраине посёлка располагалась конечная станция Хогвартс-экспресса, несколько раз в год возившего учеников из Лондона и обратно.

  Если родители хотели повидаться с детьми во время учебного года, к их услугам была гостиница "Три метлы" с пабом на первом этаже – в основном для иностранцев, потому что местные маги аппарировали или перемещались через каминную сеть. Впрочем, несмотря на уверения Дамблдора, что Хогвартс – лучшая школа в Европе, никто из иностранцев не обучался здесь за последние сто лет, зато британские маги нередко отправляли своих детей в Шармбатон и даже в Дурмстранг, хотя для этого требовалось выучить язык, на котором там преподавали. Я уж не говорю о Моргенштерне, немецком лицее для юных магов, где обучались самые одарённые дети из европейских стран и чьё существование стыдливо замалчивалось руководством Хогвартса.

  До сих пор мы видели Хогсмид только издали – из окон поезда и с платформы. Не то чтобы нас там что-то слишком уж интересовало, поскольку сладости можно было заказать с совами, да и в вещах у нас нехватки не было, но чисто психологически нам было нелегко сидеть в четырёх стенах, даже если это были просторные стены. Поэтому возможность вырваться на свободу и просто пройтись по улице очень даже приветствовалась.

  Вышли мы из Хогвартса где-то к полудню, потому что прождали девчонок. С нами напросился и Забини, оказавшийся в одиночестве – он водился с Майлзом Блетчли, который был на курс старше, а четверокурсников отпускали в Хогсмид только в следующую субботу. Погода стояла солнечная и безветреная, две мили вдоль озера до посёлка сами по себе были сплошным удовольствием.

  Чтобы получить удовольствие от прогулки, главное – видеть во всём только хорошее. Если Панси и Дафна, пристроившиеся между мной и Драко, болтали всю дорогу как две трещотки, это было хорошо. Мне оставалось только вставлять иногда реплики вроде "ага", "разумеется", "замечательно", "кто бы мог подумать", так как их болтовня не подразумевала других ответов. То, что позади меня Тед вполголоса пререкался с Забини, доказывая мулату, что тот не должен вставать на свободное место в моей свите, тоже было хорошо, потому что в конце концов он выпихнул оттуда Блейза, избавив меня от необходимости делать это самому. Что Забини после этого втёрся между Панси и Дафной, потому что претендовал на внимание Панси и тщился отвлечь её от Драко, в которого девчонка вцепилась мёртвой хваткой, было похуже, так как вся болтовня Дафны обратилась ко мне. Но тут уж ничего не поделаешь – нет в мире совершенства.

  Дементоров нигде не было видно – полдень был не их временем. Тем не менее я несколько раз попытался воспроизвести в себе состояние внутреннего огня, которое так напугало дементора в поезде. Получалось плохо, и я оставил это бесполезное дело, рассудив, что тренировать такие способности лучше всего в обстановке, приближённой к боевым условиям. Тут мы перевалили холм перед Хогсмидом, и перед нами открылся вид на нарядные островерхие крыши посёлка.

  Право руководить прогулкой по лавкам мы благоразумно уступили девчонкам. Это же стихия, а никто в здравом уме не станет противостоять стихиям. Первым на нашем пути оказался магазин одежды "Шапка-невидимка", где мы пробыли часа полтора, чтобы наши очаровательные спутницы сумели наконец подобрать себе несколько ленточек и других мелочей, сопутствующих одежде и просто имевших отношение к тряпкам. По мне, так мировое зло – это не Вольдеморт, а большой выбор товаров в галантерейных лавках, и если кто-то вздумает переубедить меня, пусть сначала объяснит мне, почему девчонки с таким самозабвенным энтузиазмом тискают этого рыжего и конопатого игрушечного ребятёнка. Чтоб всем им выйти за Уизли...

  Следующей нашей остановкой оказался паб "Три метлы", принадлежащий, как было написано на вывеске, некоей мадам Розмерте. Мадам оказалась пышной женщиной средних лет и интересной внешности, что называется, в самом соку. Выбор горячего в пабе был невелик, зато было много десерта и сладостей. Плотно пообедав, мы сидели за столом, попивая сливочное пиво и дожидаясь, пока не уляжется съеденное. Сливочное пиво – очень питательный напиток, который правильнее было бы называть "смерть фигуре" – было здесь на любой выбор, из обычного или топлёного молока, сливок и мороженого, со всевозможными наполнителями, от корицы и молотых орехов до сидра и рома.

  Когда мы допивали сливочное пиво, в паб вошли трое грифов – Рональд Уизли, Дин Томас и Гермиона Грейнджер. Именно в этом порядке, потому что девчонки для грифов – боевые подруги, которые могут обидеться, если в дверях их пропустишь вперёд. Оба приятеля никогда не обижали девчонок галантностью, поэтому Гермиона выглядела увязавшейся за ними. Это нисколько не мешало ей читать парням нотации за невоспитанность – это же Грейнджер – а им нисколько не мешали её нравоучения – это же грифы.

  Почти все столы были заняты, так как здесь обедали и другие ученики. Оглядываясь в поисках свободного места, грифы увидели нас и, разумеется, не могли пройти спокойно мимо заклятых врагов-слизеринцев. Главным объектом их агрессии оказался Малфой как живое олицетворение всего, что ненавистно грифам. Чёрная школьная мантия со слизеринскими нашивками выглядела на Малфое как вечерний прикид, его платиновые волосы были безупречно уложены, слева от него сидела Дафна, очень хорошенькая по любым меркам, а справа Панси, может, и не такая хорошенькая, но по-своему тоже ничего. Обе девчонки восхищённо глядели ему в рот, а он с самодовольным видом рассказывал, как наша компания проходила летнюю практику по магловедению. Драко сидел спиной ко входу и не видел, что красно-жёлтые вошли в паб и теперь стоят в двух шагах позади него.

  Заметив, что все мы глядим ему за спину, оглянулся и Драко. Уизли с Дином тем временем услышали достаточно, чтобы понять, о чём он рассказывал девчонкам.

  – Что, слизняк белобрысый, ты уже и маглами не брезгуешь? – ехидно поинтересовался Дин. – Не твой ли отец считает, что маглов надо убивать?

  Драко умудрился глянуть на обоих сверху вниз, несмотря на то, что он сидел, а они стояли.

  – Тупые грифы, – со вздохом произнёс он. – От моего отца вы этого услышать не могли, ему не о чем с вами разговаривать. Значит, это вам Дамблдор по ушам поездил, а вы их развесили. Сами подумайте, зачем уничтожать маглов? Маглы могут работать.

  – Они-то работают, а ты только и умеешь, что драть нос, аристократишка поганый! – Дин соображал, что неправ тот, кто начнёт драку первым, и провоцировал на неё Драко. Но сильной стороной Малфоя был как раз язык, а не кулаки, поэтому его не столь искусный противник был обречён на проигрыш.

  – Ты смотри на меня, смотри, – одобрил его Драко. – Может, наберёшься хоть каких-то манер и тебе не придётся краснеть, если ты случайно попадёшь в приличное общество.

  – Это ты-то – приличное общество?! – Уизли наконец додумался, как поддержать приятеля.

  – Я-то, в отличие от тебя, Уизли, родился не в канаве... или в этой, как её... Норе? Впрочем, это без разницы – ваша Нора наверняка ютится в канаве. Именно в таких местах и заводятся рыжие гриффиндорские глисты вроде тебя.

  Уизли мгновенно взбесился и кинулся бы на Драко, если бы у него на руке не повисла Гермиона.

  – Рон, не надо! – вскрикнула она. – Вас же предупреждали, чтобы без драк!

  Рональд стряхнул девчонку со своей руки и снова попытался полезть на Малфоя, но на этот раз его остановила сама мадам Розмерта.

  – Мальчики, у меня в зале не деритесь! – прокричала она из-за стойки. – Если вам так надо подраться, идите на улицу!

  – Пошли, Малфой, выйдем! – потребовал брызжущий слюной Уизли. – Пошли на улицу, и я тебе покажу, кто из нас приличный!

  Драко высокомерно приподнял бровь.

  – Уизли, драться с тобой – такое же извращение, как сношаться со скотиной. Я мог бы снизойти и отлупить тебя, но что об этом подумает общество...