Текст книги "Мы, аристократы - 3 (СИ)"

Автор книги: Бастет Бродячая Кошка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

  – Жалко расставаться? – кивнул я на жабу.

  – Нет, это чтобы Тревор не сбежал. Если он опять вырвется, я его здесь не найду.

  Я срезал заклинанием траву посреди поляны и выкинул её за пределы образовавшегося круга, затем начертил на расчищенном участке пентаграмму.

  – Было бы неплохо, если бы ты почитал о предстоящем ритуале – но ты ведь не читал? – обратился я к Невиллу.

  – Нет, – смущённо подтвердил тот.

  – Значит, так – сейчас я рисую руны, жабу кладём в центр...

  – Но Тревор спокойно лежать не будет, он убежит! – перебил меня Невилл.

  – У меня не убежит. Кладём, значит, в центр, а потом ты капаешь на каждую из угловых рун своей кровью. Затем ты указываешь волшебной палочкой на Тревора и произносишь ритуальную формулу, – я сообщил ему фразу, тщательно выделяя каждое слово. – Вот, собственно и всё. Учи формулу наизусть, пока я рисую руны. Ритуальный кинжал у тебя есть?

  – Нет.

  – Ладно, я тебе дам кинжал. Но вообще-то свой надо иметь.

  Я вынул из сумки пять плоских гранитных камешков, поместил их в углы пентаграммы и вывел на них волшебной палочкой необходимые руны. Шестой камень, побольше, я установил в центре, начертил на нём руну удержания и повернулся к Лонгботтому, который сосредоточенно бормотал что-то себе под нас. Видимо, заучивал формулу.

  – Клади Тревора на центральный камень, – кивнул я на пентаграмму. – Да не наступай на чертёж!

  Когда Невилл благополучно справился с этим нехитрым делом, я протянул ему кинжал. Тревор сидел как влитой, пока его хозяин обходил углы пентаграммы и капал на руны кровью – с руны удержания не очень-то убежишь. Наконец Лонгботтом остановился и посмотрел на меня, машинально сунув порезанный палец в рот.

  – Не надо мне тут вампира изображать, – буркнул я. – Ты что, не знаешь Санатум?

  Невилл не знал, и мне пришлось залечить его палец самому. Я заставил его повторить формулу, чтобы убедиться, что он запомнил её правильно, затем скомандовал ему достать волшебную палочку и провести ритуал. Парень хоть и робел, но проделал все требуемые действия безошибочно, о чём свидетельствовали изменения, которые произошли с его жабой.

  По завершении ритуала Тревор уменьшился вдвое, примерно до размеров мужского кулака. Теперь уже ничья безымянная жаба, бывший недофамильяр покинул пентаграмму и бодро поскакал в зелёные травяные заросли. Невилл проводил его взглядом и облегчённо вздохнул.

  – Будем вызывать другого фамильяра? – осведомился я. – Ты кого надумал взять, синицу или горлинку?

  – А можно, я пока без фамильяра останусь? – робко попросил Невилл. – Мне этот Тревор надоел за три года – ты не представляешь, как. Я как-нибудь потом, ладно?

  Я пожал плечами.

  – Да сколько угодно, это вообще не моё дело. Бабушка твоя знает, что ты отпускаешь свою жабу?

  – Я ей после экзаменов скажу. – Лонгботтом зябко поёжился – эта перспектива его нисколько не радовала. Он шумно вздохнул, потоптался с ноги на ногу и посмотрел на меня с решимостью. – Поттер... а что там с моими родителями? В смысле, что с ними не так?

  Он не спускал с меня вопрошающего взгляда. Знаю я таких людей, они долго набираются храбрости, чтобы что-нибудь спросить или сделать, но если уж осмелели, от них не отвяжешься. Тем не менее я попытался:

  – Лонгботтом, назови мне хоть одну причину, по которой меня должны интересовать твои родители.

  Невилл снова повздыхал и потоптался на месте – и, точно, продолжил:

  – Но... эта ваша Вейн, она на что-то намекала, так?

  – Наша Вейн – дочка лекаря, она читает такие книги по колдомедицине, какие Хогвартсу и не снились. Но на что бы она не намекала, я её ни о чём не расспрашивал.

  – А ты можешь расспросить её?

  – Могу. Но не буду. У лекарей свои профессиональные тайны, которые я уважаю.

  – Но это же мои родители...

  – Вот именно, это твои родители. Ты больше всех заинтересован, чтобы вылечить их, поэтому сделай что-нибудь сам.

  – Но я... но я... – Невилл откровенно растерялся. – Но что я могу сделать, я же не лекарь.

  – Читать умеешь? Значит, ты можешь сам почитать лекарские пособия и хотя бы проверить диагноз своих родителей.

  – А его нужно проверять?

  – Раз они не выздоравливают, то нужно.

  – Но я вообще не разбираюсь в колдомедицине...

  – В травах разбираешься? Значит, и в ней разберёшься.

  – Но я даже не знаю, с чего начать...

  – Начни с Круцио.

  – Что?! – Невилл в ужасе отшатнулся от меня. – Это же непростительное!!!

  – Если твои родители пострадали от Круцио, узнай о нём всё, а не только то, что оно бяка. Прочитай, что о нём пишут лекари.

  По лицу Невилла было видно, как медленно и тяжко совершается в нём мыслительный процесс. Парень не был тупицей, он был тугодумом, а сейчас его мысли продирались по бездорожью.

  – Поттер, а где взять эти книги? – породил он наконец.

  – Уж точно не в Хогвартсе. Их там даже в Запретной секции нет. Но достать их можно, если постараться.

  – А ты их читал?

  – Мало ли, что я читал. Тебе лучше самому их прочитать.

  – Так ты знаешь?! – Невилл мигом забыл о своей застенчивости. – Расскажи!

  – Только при условии, что ты потом сам всё проверишь.

  – Я проверю. Обязательно. Говори, Поттер!

  Точно, не отвяжется. Лучше уж сразу хоть что-то рассказать.

  – Если коротенько, Круцио – это ментальное заклинание, воздействующее на нервные окончания двигательных мышц и вызывающее сильнейшую боль. Ни на гладкую мускулатуру, ни на сердечную мышцу оно не действует, поэтому от него не останавливается сердце и под его влиянием не обделываются, если до этого сильно не хотели в туалет. Остаточные явления – озноб, при усиленном воздействии возможны также судороги из-за перевозбуждения нервных окончаний. От злоупотребления Круцио возможен болевой шок и смерть, но случаев сумасшествия психически здоровых людей от него не известно, хотя у психически больных состояние ухудшается. До недавнего времени Круцио не относилось к пыточным, так как не оставляло физических повреждений и потому считалось слишком мягким для пыток. Оно было разработано около полутора тысяч лет назад как средство наказания рабов и прислуги, применялось также к детям старше восьми лет.

  Невилл выслушал меня, ловя каждое моё слово.

  – Но если ты читаешь такие книги, значит, ты всё-таки тёмный? – с опозданием встревожился он.

  – Тревожиться надо, когда ты получаешь удовольствие от чтения описаний пыток и сексуальных извращений. Но знать о них нужно – хотя бы для того, чтобы хитрые люди не строили свои афёры на твоём невежестве. Лонгботтом, если ты станешь садистом только от того, что прочитал про Круцио, значит, в глубине души ты уже был им, но тебе не давали это распробовать. Если тебя так легко сделать злодеем, тогда, конечно, лучше и не читай...

  – Нет уж, я прочитаю, – на лице Невилла проступило такое упорство, какому позавидовала бы и Грейнджер. – Ведь если ты сказал правду, значит, мои родители сошли с ума не от Круцио?

  – Я этого не утверждаю. Но двухчасовая пытка Круцио вряд ли свела бы их с ума, причём обоих совершенно одинаково, – эти сомнения возникли у меня еще на первом курсе, когда я по старым подшивкам составлял для себя картину событий того времени. Мои знания из прошлой жизни взбунтовались тогда против газетной версии, упирая на то, что от Круцио так легко с ума не сходят. – Газеты писали, что Беллатрикс с подручными была поймана за пыткой Лонгботтомов – а что было бы у них пытать, если бы они уже свихнулись?

  – Но это значит, что она применила к моим родителям что-то другое! Что это могло быть, Поттер?

  – Судя по симптомам, это было какое-то грубое легилиментное воздействие. Только учитывай, что никто из налётчиков не был легилиментом – ни у кого из них нет такой родовой способности. Полагаю, твоим родителям мог бы помочь хороший лекарь-менталист, но не здесь, не в Британии. На твоём месте я уговорил бы бабушку взять их на своё попечение, а затем тайно – подчёркиваю, тайно ото всех – вывезти на материк. В клиниках Германии, Франции и Швеции найдутся специалисты такого уровня, с ними нужно списаться и узнать, кто возьмётся за лечение.

  Лонгботтом смотрел на меня так, словно я разродился каким-нибудь судьбоносным пророчеством.

  – Поттер! Значит, моих родителей можно вылечить?!

  – Я не знаю, насколько повреждён их рассудок, и не могу утверждать этого наверняка. Я всего лишь рассказал тебе, что я изучил бы и что сделал бы, если бы это были мои родители. Но они твои, поэтому ты можешь изучать и делать что угодно – разумеется, под свою ответственность, а я тебе ничего не советовал.

  Парень вскинулся, словно хотел спросить что-то ещё, но я отрицательно покачал головой.

  – Не надо. Я и так сказал слишком много.

  Настаивать на продолжении разговора Невилл не стал. Хоть он и был гриффиндорцем, воспитывали его как чистокровного. Когда мы возвращались, он всю дорогу усиленно размышлял над чем-то. И я догадывался, над чем.

  30.

  Приближалась пора экзаменов. Хогвартская библиотека была забита учениками. Слизеринские младшекурсники не давали мне прохода, прошлогодние равенкловцы тоже стремились подловить меня в читальном зале, но в этом году я предпочитал заниматься уединённо. Тед, всё еще ответственный за подготовку Диаса, отчитался мне, что парень втянулся в учёбу и справляется сам, вдобавок обучая и своего приятеля Россета. Мне незачем было сидеть ради Диаса в библиотеке, а если у него иногда и возникали вопросы, мы договаривались о встречах по школьной почте.

  Грейнджер в компании Уизли и Лонгботтома продолжала выслеживать Блэка, отрывая ради этого драгоценное время от своей зубрёжки. Не то чтобы я наблюдал за ней специально, но трудно было не замечать, как она с парнями, заговорщически оглядываясь, направляется после ужина в главный холл замка. На ментальной карте я видел, как эти трое проходят через школьный двор в сторону Дракучей ивы, а затем исчезают за пределами охранного контура Хогвартса.

  В начале последней декады мая, в субботу вечером я получил записку от Невилла, где он назначал мне встречу прямо сейчас в минихолле перед совятней. Судя по взволнованному тону записки и в спешке нацарапанных "срочно" и "нужно", у парня случилось что-то чрезвычайное. Даже не пытаясь гадать, что бы это могло быть, я отправился туда.

  – Поттер! – встрепенулся Невилл, завидев меня.

  – Лонгботтом, – наклонил я голову.

  – Поттер, только ты никому не говори, ладно? – торопливо заговорил Невилл. – Мне нельзя никому об этом говорить, но я боюсь, правда...

  – Хорошо, не буду. Чего ты боишься?

  – Как бы чего не случилось. Профессор Люпин – хороший преподаватель. И человек он хороший, он многому научил нас. Я, правда, боюсь за него.

  Неужели парень наконец догадался, что Люпин – оборотень?

  – А конкретнее?

  – Понимаешь, после каникул мы снова стали искать Блэка. Гермиона вычитала в запретной секции заклинания, которые позволяют обнаруживать людей и животных – Гоменум Ревелио и Бисти Ревелио. Когда мы ходим по окрестностям, она использует эти заклинания, чтобы обнаружить Блэка в человечьем или в собачьем виде. Сегодня суббота, поэтому мы еще с обеда ушли далеко за Хогсмид, к южным предгорьям. И там, в одной из пещер, Гермиона нашла наконец убежище Блэка.

  – Лонгботтом, не хочу тебя разочаровывать, но вы видели Блэка в той пещере в последний раз. У него собачье чутьё, он не мог не учуять вас или ваши следы.

  – Нет, мы его не спугнули. Гермиона знала это, она не пошла в пещеру. Она запомнила место и сразу же поспешила к Дамблдору, но по пути нам встретился профессор Люпин. Он – специалист по ЗоТИ и мы ему доверяем, поэтому Гермиона рассказала ему о Блэке и попросила совета. А Люпин, когда всё узнал, попросил её пока не ходить к директору. Он захотел сначала сам поговорить с Блэком. Оказывается, они были близкими друзьями, и он надеется, что Блэк его послушает. Но ведь это же Блэк, Поттер! Он может убить профессора!

  – Как и когда Люпин собирается встретиться с Блэком?

  – Он написал записку прямо при нас и попросил положить её в укрытии Блэка. Он не запечатывал её, и мы с Гермионой её, конечно, прочитали. Там написано, что он будет ждать Блэка для разговора вечером в ближайший вторник в Визжащей хижине. Поттер, это плохое место для встречи, оттуда даже на помощь не позовёшь!

  Невилл с надеждой уставился на меня. Я медлил с ответом, припоминая всё, что мне известно о Блэке. Последним доводом в пользу беглого преступника оказалось воспоминание о разумных и дружелюбных глазах собаки, намекающей, что она непрочь поесть мясного пирога.

  – Знаешь, Лонгботтом, по-моему, слухи об опасности Блэка для людей сильно преувеличены. Сбежал он из Азкабана почти год назад, и с тех пор ему не приписывают ни одной новой смерти.

  – А нападение на "Кабанью голову"?

  – Аберфорт выжил. Мы не знаем, что они не поделили. Полагаю, если бы Блэк хотел убить его, то давно убил бы. Блэк с Люпиным в школьные годы действительно были друзьями, и лично я считаю, что Люпину ничего не угрожает, по крайней мере, во время этого разговора.

  Невилл посмотрел на меня, на пол, прошёлся взглядом по стенам, шумно вздохнул. Соображал он долго.

  – Поттер, ты уверен?

  – Нет, но это самая вероятная версия.

  – Надо бы присмотреть...

  – Не надо. Взрослые люди, сами разберутся. А если вы там будете крутиться, еще неизвестно, чем всё кончится.

  – Поттер, я про тебя. Может, ты... – он договорил фразу просительным взглядом.

  – Подумаю, но обещать не могу. Не бойся за Люпина – если я и надумаю присмотреть за ним, то не поэтому.

  Лонгботтом успокоился, но не до конца.

  – Профессор добрый, но на его месте я не стал бы доверять предателю и убийце, – продолжал настаивать он.

  – В любом случае Блэку здесь нужен не Люпин. Даже если они не договорятся, зачем ему лишние трупы? Если тебя интересует моё мнение, передайте записку Блэку и не мешайте им встретиться. Возможно, это будет к лучшему.

  Невилл неуверенно покивал, соглашаясь, и на том мы расстались. Хоть я и не обнадёжил его насчёт присмотра, мне самому хотелось вступить в переговоры с Блэком, а тут предоставлялся случай перехватить его на обратном пути. Кроме того, меня интересовало, что Люпину нужно от Блэка. Может, удастся что-нибудь подслушать, если они забудут о защите.

  Я помнил, что наружная дверь Визжащей хижины заколочена изнутри. Видимо, Блэк пойдёт туда через подземный ход под Дракучей ивой, но мне идти по ходу вслед за Блэком было бы слишком рискованно. И у оборотня, и у анимага слух и чутьё тоньше, чем у обычных людей, они могли учуять меня даже под плащом-невидимкой. Кроме того, я не угонюсь за Блэком, если он будет в виде собаки, да и ход там слишком узкий – если что-нибудь пойдёт не так, на меня там могут натолкнуться. Нельзя было сбрасывать со счётов и гриффиндорскую троицу, которая запросто могла полезть туда только ради того, чтобы увидеть и услышать всё из первого ряда.

  Значит, подслушивать нужно было снаружи. Если в хижине не было подходящих щелей, за оставшееся до встречи время их можно было наделать, чем я и занялся в воскресенье. Я выследил Гермиону с парнями, когда они пошли относить записку, а затем на метле под плащом-невидимкой дождался, пока они не вылезут из хижины. Когда они ушли к предгорьям, я проник в хижину и проделал в нескольких местах незаметные щёлки, через которые было видно и слышно, что происходит внутри.

  Когда я вернулся в слизеринскую гостиную, меня позвала Ромильда, сидевшая там на диване с Живоглотом на коленях.

  – Гарри!

  Я подошёл и сел рядом с ней.

  – Живоглот подглядел кое-что, что его тревожит. Он настаивает, чтобы я рассказала тебе, – негромко проговорила она.

  – Мр-ряу-у... – подтвердил кошак.

  – Говори, – сказал я девчонке, тоже понизив голос.

  – Живоглот не умеет словами, он умеет только картинками, поэтому я ничего не поняла, но, может, ты поймёшь. Он сегодня с обеда от меня не отходит и показывает одну и ту же картинку – Грейнджер в кабинете директора и разговаривает с ним, а затем лицо профессора Люпина и Дракучая ива. И напоследок – твоё лицо. Не знаю, что он имеет в виду – то ли их разговор был связан с тобой, то ли я должна предупредить о нём тебя.

  Ромильда и не могла ничего понять, зато мне этого намёка хватило. Выходит, Гермиона всё-таки не утерпела и рассказала Дамблдору о предстоящей встрече Люпина с Блэком.

  – Это очень ценные сведения, спасибо, – поблагодарил я Живоглота.

  – Мряу, – с достоинством откликнулся тот. Ромильда переводила пытливый взгляд с меня на фамильяра, но тот уже сообщил ей всё, что мог, а я не собирался вносить ясность.

  – Живоглот, последишь за директором послезавтра? Особенно после ужина, это очень важно. – Я посмотрел на Ромильду: – Во вторник. Напомнишь ему, если он перепутает, ладно?

  – Мррряу, – проворчал Живоглот. В его устремлённом на меня взгляде отразилось нечто вроде "обижаешь, хозяин". Ромильда растерянно кивнула.

  – А я могу чем-нибудь помочь? – спросила она.

  – Конкретно ничем, но будь в эти дни очень внимательной, – её умением подслушивать не следовало пренебрегать. – Мало ли, вдруг ты увидишь или услышишь что-нибудь необычное... Только не вздумай ни во что ввязываться и постарайся некстати не попадаться на глаза.

  Я поднялся с дивана, чтобы уйти, но Ромильда окликнула меня в спину.

  – Гарри, про Люпина... ты знаешь, что в вторник полнолуние? Мы как раз сейчас фазы Луны по астрономии повторяем.

  – Когда точно? – повернулся я к ней.

  – Пол-четвёртого утра.

  – Спасибо, учту.

  Сказанное Ромильдой кое-что проясняло в выборе Люпином времени и места встречи. Он всё равно собирался провести ту ночь в Визжащей хижине и, видимо, хотел поговорить с Блэком до своего превращения, чтобы обойтись без непредусмотренной отлучки из Хогвартса. Лично для себя я никаких проблем в этой истории не предвидел. Всего-то и требовалось выследить Блэка, по возможности подслушать его разговор с Люпином и оценить степень его вменяемости, а затем перехватить его, когда он будет возвращаться в своё убежище. На метле под плащом-невидимкой я буду если не в полной безопасности, то хотя бы вне его досягаемости.

  Тем не менее собирался я на вылазку тщательно. После ужина я прихватил с собой сумку с метлой и обычным набором зелий, предупредил Теда, чтобы вечером тот не пропадал из общежития, надел в туалете плащ-невидимку и незаметно покинул школу через слизеринский выход.

  Темнело в конце мая поздно, а сегодняшний вечер ещё и выдался изумительно ясным. Было безветрено, солнце спускалось за горизонт, а полная луна еще не вышла из-за гор. Я уселся на метлу, добавил ещё кое-какие маскирующие заклинания и под покровом невидимости не спеша полетел к Дракучей иве. Дементоры патрулировали пока еще в дневном режиме, не приближаясь к дорогам, хотя в доступных взгляду окрестностях всегда виднелось несколько штук. Я летел напрямик, кое-где довольно-таки близко от них. Моего внутреннего огня они боялись, но если он не горел, дементоры всё равно не считали меня за еду. И, возможно, за человека тоже, потому что они не реагировали на меня никак.

  К Дракучей иве они не приближались. Неподалёку была хижина Хагрида, а полувеликан, как совершеннолетний, не подчинялся ученическому распорядку дня. Ещё здесь бывал и Люпин, поэтому дементорам было запрещено появляться на этом участке. Никаких объявлений об этом не делалось, но к концу учебного года все ученики уже знали, что в тёмное время суток здесь безопасно.

  Когда я вылетал сюда, Люпин был еще в Хогвартсе, он не мог опередить меня. Не исключено, что Блэк уже пробрался в Визжащую хижину, но вероятнее, что он где-нибудь поблизости и ждёт появления своего бывшего друга, а заодно проверяет, нет ли тут ловушки – насчёт последнего не знаю, но на его месте я проверил бы. Я остановил метлу неподалёку от Дракучей ивы и стал осматривать окрестности сверху. Блэка я не обнаружил, поэтому решил лететь к Визжащей хижине, как только Люпин спустится в подземный ход. Но вскоре я увидел, что сюда идёт не он, а небезызвестная тройка грифов с Грейнджер во главе. И почему я не удивлён...

  Делать здесь им было нечего, значит, шли они сюда просто поглазеть. Если, конечно, у них не было задания сообщить Дамблдору о прибытии Блэка, но это вряд ли, слишком уж непринуждённо они вертели головами по сторонам. Гермиона, как всегда, выглядела деловой и ответственной. Невилл был обеспокоенным, но не напуганным. Самым беспечным выглядел Рональд, он лениво щурился и разве что не насвистывал на ходу. Троица приблизилась, миновала Дракучую иву и направилась мимо меня к хижине Хагрида. С моего места стало слышно, о чём они говорят.

  – ...вместе с нами к окошку не лезь, а то Хагрид догадается, – долетел до меня поучающий голос Гермионы. – Мы с Невиллом тебе потом всё расскажем. Записывай за Хагридом, что он тебе скажет.

  – Чего записывать, я и сам знаю, что это у Коросты от старости, – лениво отмахнулся Уизли. – Она у нас в семье двенадцать лет, папа её еще Перси подарил, а Перси потом мне.

  – Рон, ты совсем тупой? – раздражённо поинтересовалась Грейнджер. – Это чтобы время потянуть, понял?

  – А у неё точно не лишай? – спросил Невилл со скрытым отвращением в голосе. Его любовь к растениям не распространялась на животных.

  – Ничего подобного! – от возмущения рыжий даже остановился и стал шарить у себя за пазухой. – Вот, смотри!

  Он извлёк оттуда тощую облезлую крысу и сунул её Лонгботтому под нос. Тот отшатнулся.

  – Мальчики, нашли время глядеть крысу! Мы опаздываем, – сказала Гермиона с сильным нажимом на последнее слово.

  Крыса, безжизненно висевшая в руках Уизли, вдруг отчаянно задёргалась. В это же время сбоку и позади от меня послышалось хриплое сдавленное рычание. Резко оглянувшись на звук, я увидел ту самую чёрную собаку, только что вымахнувшую из зарослей крапивы за Дракучей ивой. Ощетинившаяся, она выглядела огромной.

  Гриффиндорцы не видели Блэка, они всецело были заняты вырывающейся Коростой. Та извернулась и до крови цапнула рыжего за палец, тот ойкнул и выронил её. Крыса понеслась прямиком к Дракучей иве.

  – Рон, чего стоишь, она нужна нам! – мгновенно спохватилась Гермиона.

  Уизли со всех ног припустил за серым тельцем, мелькавшим в невысокой траве. На полпути он споткнулся и рыбкой полетел вперёд, пропахивая землю локтями и коленками. Но рыжий всё равно не успевал – крыса была почти у дерева.

  Пёс мощным прыжком перелетел через Рональда, заставив того запоздало вжаться в землю, и тоже не успел. Короста, она же анимаг Питер Петтигрю, юркнула под землю и скрылась из вида. Чёрный пёс, он же беглый преступник Сириус Блэк, мгновенно достиг тайного хода и ворвался туда вслед за ней.

  Уизли приподнялся, машинально баюкая локоть и не сводя глаз с отверстия, темнеющего под корнями Дракучей ивы.

  – Он же съест! Он же съест мою Коросту!!! – в нём громко заговорило собственническое чувство. Обладание жалкой старой крысой непостижимым образом возвышало рыжего в собственных глазах, переводя его из категории совсем неимущих колдунишек в категорию счастливых обладателей хоть какого-то, но питомца. – Да я ему щас!!!

  Он вскочил на ноги с явным намерением кинуться в погоню, но был остановлен подбежавшей и повисшей на нём Гермионой.

  – Стой, Рональд Уизли!!! Ты туда не полезешь, это же Блэк!!! Невилл, чего смотришь, держи же его!

  Невилл тоже подоспел и теперь топтался рядом, не решаясь ухватиться за размахивающего локтями Рона.

  – Что здесь происходит? – раздался негромкий голос, одновременно и строгий, и настороженный.

  Троица замерла и оглянулась. Заглядевшись на погоню за крысой, я тоже пропустил появление Люпина. За ужином было заметно, что профессор перемогается, но ему было не настолько плохо, чтобы он пренебрёг присутствием учеников в опасном месте.

  – Он съест мою Коросту!!! – раненым кабаном взревел Уизли.

  – Рональд, помолчи! – заткнула его Гермиона. – Профессор, у Рона крыса болеет, и мы хотели показать её Хагриду, он же умеет лечить животных...

  Голос девчонки не дрогнул, но она сильно покраснела.

  – У Рона есть крыса? – уточнил Люпин.

  – Да, но она совсем расхворалась, поэтому он не выносит её из общежития.

  – Это всё из-за твоего Живоглота! – встрял Рональд. – Профессор, анимаги крыс едят или это Блэк в Азкабане научился? Профессор, догоните его и отнимите Коросту, она у меня одна!

  Люпин непонимающе посмотрел на Уизли, затем на Гермиону, как на самую разумную в этой компании.

  – Короста сбежала туда, а Блэк в виде собаки кинулся за ней, – пояснила она, указывая на ход. – Неужели это Блэк? Он вёл себя, как обычная собака.

  – Может, он в Азкабане есть крыс научился! – не переставал истерить Рональд. – Профессор, скорее, а то он её там съест!!!

  – Сейчас я пойду туда и разберусь, а вы трое немедленно возвращайтесь в замок, – в голосе Люпина прорезались преподавательские нотки. – Гермиона, я считал, что ты благоразумнее.

  – Да, профессор, уже уходим.

  Она вцепилась в рукав Уизли и потащила его за собой, а Люпин привычно отыскал спрятанную поблизости палку и обездвижил Дракучую иву, затем торопливо спустился в подземный ход. Гермиона успела дотащить Рональда до тропинки, когда тот опомнился и начал упираться.

  – Моя Короста!!!

  Рыжий был сильнее девчонки и вырвался из её хватки, хоть и не без труда. Я рисковал опоздать к началу разговора Блэка с Люпином, поэтому мне некогда было слушать, как они пререкаются. Разогнав метлу с места в карьер, я помчался к Визжащей хижине.

  На пути к ней я опередил не только Люпина, но и Блэка с крысой. Едва я успел устроиться около щели, от которой была видна дверь в подземный ход, как та едва не сорвалась с петель от удара тяжёлого тела, и в комнату ворвался огромный чёрный пёс. Если бы меня попросили нарисовать Грима, я изобразил бы его именно таким. Появление крысы я прозевал, но Блэк принюхался и уверенно кинулся к широкой приземистой кровати, раздолбанной, как и всё в этой хижине. Пёс оказался слишком велик, чтобы протиснуться под кровать, но вгорячах до него этот факт не доходил. Пару минут он с рычанием силился выцепить оттуда грызуна, шаря там не по-собачьи, лапой.

  За этим занятием его и застал запыхавшийся Люпин, вбежавший в полуоторванную дверь. Какую-то секунду он созерцал шарящего под кроватью пса, затем воскликнул:

  – Сириус! – и снова, что есть силы, потому что разъярённый пёс его не слышал: – Сириус!!!

  Блэк попятился и мельком покосился на Люпина, не спуская глаз с тёмного пространства под кроватью, где пряталась крыса. Очертания пса поплыли, и полминуты спустя на его месте оказался высокий черноволосый человек в поношенной, ничем не примечательной магловской одежде. Его тронутые ранней сединой волосы доставали до плеч, нижнюю часть лица прикрывала короткая бородка, которой не было на розыскных листовках.

  – Ремус? У тебя же есть палочка? Достань эту мордредову крысу из-под кровати, – не попросил, а именно приказал он.

  – Сири, успокойся, – мягко и убеждающе сказал Люпин. Судя по интонации, ему приходилось уговаривать Блэка далеко не впервой. – Вдохни поглубже и дай себе труд подумать, зачем тебе эта крыса. Ты их ешь или у тебя развлечений мало?

  – Ты просто ничего не знаешь, Рем!!! – порохом вспыхнул Блэк.

  – Успокойся, я сейчас достану эту крысу, но сначала ты дашь мне слово, что ничего с ней не сделаешь. Рон очень расстроится, если с его Коростой что-нибудь случится.

  – Да ты сам захочешь её убить, когда я тебе всё расскажу! Но сначала поймай эту подлую крысу, чтобы она не сбежала!

  – А слово?

  – Хорошо, даю, – уже сдержаннее ответил Блэк. – Не трону я его без твоего согласия. Лови же его наконец.

  Люпин направил свою палочку под кровать и произнёс Акцио Короста. Крыса влетела ему в свободную руку и отчаянно затрепыхалась там.

  – Держи крепче, а то он вырвется, – потребовал Блэк, пожирая крысу ненавидящим взглядом. – Рем, это же Питер. Разве ты сам не видишь?

  – Питер? Ты свихнулся в Азкабане, Сириус. Извини, но Питера убил ты, а это Короста, любимица Рона Уизли.

  – Тебе всегда не хватало наблюдательности, Рем, для тебя все крысы одинаковы. Если ты не умеешь различать их, посмотри же наконец – у этой крысы не хватает пальца на передней лапе.

  Люпин приподнял бьющееся серое тельце до уровня глаз и долго, с полминуты, созерцал крысу. Сперва он разглядывал её недоверчиво, затем его лицо озарилось короткой вспышкой осознания, тут же сменившейся гневом и возмущением. Еще не увидев Петтигрю без анимагической формы, он всё-таки понял, кто перед ним.

  – Питер... – произнёс он – и перевёл взгляд на Блэка. – Значит, ты не убивал его?

  – К сожалению. Я очень хотел убить его, но он оказался хитрее. Он колданул взрывное заклинание и инсценировал собственную смерть.

  – Но ты же говорил на суде, что сам виноват во всём?!

  – Во всём – это в гибели Джеймса. Остальное по сравнению с этим – мелочи. Это я уговорил Джеймса втайне ото всех сделать Петтигрю Хранителем. Мы даже тебе ничего не сказали, потому что тогда все оборотни, кроме тебя, перешли на сторону Вольдеморта. Помнишь, он обещал им равные права с людьми? Откровенно говоря, мы не были уверены, что ты удержишься.

  – Оборотни не приняли бы меня ... – машинально ответил Люпин. – Так это Питер был Хранителем?

  – Да. Но это еще не всё, Ремус. Тогда времена были неспокойные и по вечерам я регулярно заглядывал к друзьям удостовериться, что у них всё в порядке. Так уж вышло, что в ту ночь я снова надумал навестить их, и начал с Питера. Несмотря на позднее время, его в укрытии не оказалось. От него я отправился к Джеймсу и увидел горящий дом, а неподалёку – Хагрида с маленьким Гарри на руках. Он сказал, что прибыл сюда по приказу Дамблдора, но опоздал. Дамблдор уже побывал здесь и передал ему ребёнка, чтобы он отнёс его в безопасное место. Я отдал Хагриду свой мотоцикл, а сам перекинулся в собаку и стал вынюхивать окрестности. Ты и не представляешь, что я обнаружил, Рем...

  У Блэка перехватило горло, он со всхлипом втянул в себя воздух. Напряжённо слушавший Люпин подбодрил его кивком.

  – Следы Питера были только вокруг дома, внутрь он не заходил. Насколько я понял, поджогом занимался он. Внутри, кроме следов Джеймса и его семьи, были только следы Дамблдора и ещё одного, незнакомого мне человека. В гостиную, где лежал мёртвый Джеймс, входил только Дамблдор, а тот человек, судя по следам, ждал в коридоре. Затем они поднялись наверх, где Дамблдор подходил к детской кроватке, и оба вышли оттуда наружу. Газеты врали, Рем, там не было никакой кучки пепла от Вольдеморта. И ещё, Рем – Авада не вызывает пожаров и не оставляет шрамов. Вся эта газетная шумиха была проплачена, и я даже догадываюсь, кем.