Текст книги "Мы, аристократы - 3 (СИ)"

Автор книги: Бастет Бродячая Кошка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

  – Простите, профессор, не могли бы вы показать мне, в чём моя ошибка? – вежливо попросил Тед.

  Ошибки у Теда и на этот раз не было, поэтому показывать ему было нечего.

  – Вы должны были слушать меня вместе со всеми! – МакГонаголл снова отменила его заклинание. – А сейчас проделайте трансфигурацию ещё раз, правильно!

  Весь класс уже понял, что происходит что-то не то, и следил за ними, затаив дыхание. Тед скосил на меня взгляд, прочитал в моих глазах предостережение и утвердительно опустил веки. Мак-кошка это заметила.

  – Не переглядывайтесь с Поттером, Нотт, это вам не поможет. Работайте сами. И проведите наконец трансфигурацию в соответствии с моим объяснением.

  Если человек выполняет работу правильно, а от него требуют чего-то иного, ему остаётся только сделать её неправильно. МакГонаголл рассчитывала сбить Теда на неверное выполнение, чтобы было к чему придраться, но Тед на это не попался и снова произвёл трансфигурацию с подчёркнутой безупречностью.

  – Вы слушаете меня или нет, Нотт?! – возмутилась МакГонаголл, уничтожая его работу. – Или вы путаетесь в трансфигурации назло мне?

  – Профессор, я внимательно слушал ваше объяснение, но по-прежнему не понимаю, в чём моя ошибка. Возможно, это какая-то мелочь, которую я упускаю из вида.

  – В трансфигурации нет мелочей! – она нашла наконец, к чему прицепиться. – Мне очень жаль, что проучившись у меня почти три года, вы всё еще не поняли это! Вам отработка, Нотт – поразмыслите об этом сегодня после ужина, помогая Хагриду!

  Вот оно что... Мак-кошке зачем-то понадобилось спровадить Теда сегодня вечером к нашему лесничему. Он остался с отпавшей челюстью, а взъерошенный взгляд МагГонаголл перескочил на меня. Разумеется, я не мог оставить Теда без заступничества, как она и рассчитывала.

  – Простите, мэм, но как можно вникнуть в тонкости трансфигурации, таская навоз у Хагрида? – поинтересовался я, не дожидаясь повторения сцены.

  – Хороший вопрос, Поттер. Можете поискать на него ответ сегодня вечером, потому что за свою дерзость вы пойдёте к Хагриду на пару с Ноттом.

  Так, поправка... Мак-кошке поручили заслать на отработку нас обоих, поэтому она и начала с Теда. Достанься эта отработка только мне, я промолчал бы, но простить Нотта я ей не мог.

  – Ваша услужливость директору не знает границ, мэм. Я сказал бы даже, что она даёт сто очков форы любой беспринципности.

  Класс обмер. МакГонаголл сглотнула и пошла красными пятнами.

  – Как вы смеете, Поттер... – прошипела она, когда к ней вернулся дар речи.

  – А вы хотели устроить мне отработку ни за что? Нет уж, за дерзость так за дерзость. На что вы надеетесь – что вашей подтасовки никто не заметит или что вам побоятся сказать о ней в лицо? Чему вы детей учите – профессор... – с оттяжечкой выплюнул я последнее слово.

  – Поттер, вон из класса!!!

  Я стал укладывать учебные принадлежности в сумку, Тед тоже начал собирать свои.

  – А вы куда, Нотт?! – снова раздался хриплый от возмущения голос МакГонаголл. – Я вас не высылала!

  Руки Теда замерли. Он поднял голову к профессору.

  – Вам опять нужен повод, да? – до изумления спокойно произнёс он. – Вы должны были остановить рыжее отребье, когда оно прицепилось к Поттеру в Большом зале. Пока там были вы, никто из преподавателей не имел права это сделать – а вы промолчали, мэм.

  МакГонаголл остолбенела от шока, и мы с Тедом беспрепятственно покинули класс.

  – А ты молодец, не позволил сбить себя на заклинании, – сказал я ему, когда мы шли по коридору к общежитию. – Не оставил ей ни щёлочки для самооправдания.

  – Всё равно не выкрутился.

  – И не выкрутился бы – от неё требовалось под любым предлогом отправить нас сегодня на отработку к Хагриду. Наверняка с подачи Дамблдора.

  – Это связано со вчерашним происшествием? – полуутвердительно спросил Тед.

  – Больше не из-за чего. У директора что-то подготовлено, иначе Мак-кошка не действовала бы так грубо и поспешно.

  – У него есть причины подозревать нас?

  – Только одна – ему больше некого подозревать. Будем собираться на отработку, как в поход – вещи, зелья, еда, одежда. Что-то от неё Запретным лесом попахивает.

  – Нам понадобится что-нибудь из спрятанного? Твой плащ, портальные браслеты?

  – Нет, обойдёмся. Мало ли, вдруг целью как раз является их отъём. Держись ближе ко мне, а я справлюсь и так.

  На ужин мы пошли сразу с безразмерными сумками, которые снаружи были невелики и легко прятались в складках школьной мантии. И правильно сделали, потому что Хагрид подошёл к нашему столу и сказал, что будет ждать нас в главном холле. Пока мы шли до хижины, лесничий разъяснил задачу на сегодня – оказывается, для зельеварения требовалось заготовить цветов лунного крокуса, который расцветал во время таяния снега, обычно в начале февраля.

  – Цветочек у него ма-аленький... – Хагрид свёл на ходу лапищи, чтобы показать нам пальцами-сардельками, какой величины эти цветочки. – Мне и целиком этот кустик не вырыть, не поломавши, а цветочек у него вот такусенький... – он споткнулся, увлекшись показом. – Я сразу сказал Дамблдору, помощники мне понадобятся, а он и говорит, значицца, что будут. Ночью копать его надо – не Дамблдора, а крокус этот – на растущей луне, чтоб в цветках сила была. Но вы, ребятки, и ботву у него берите, и луковицу – весь целиком, значицца, раз уж случай такой вышел. Я вам сборные корзинки выдам, у меня они как раз на такой случай припасены.

  В хижине он выдал нам по корзинке, вытащив их из-под огромной грубо отёсанной деревянной лавки. В каждой было несколько отделений для трав и еще одно для инструментов, с костяной лопаточкой, костяными же ножницами и мотком тонкой верёвки. Сезон для сбора крокуса был правильный, время сбора тоже – значит, подвох заключался в чём-то ещё. Если не считать того, что с Хагридом вообще ходить по Запретному лесу опасно.

  Вечер, на наше счастье, выдался ясный и безветреный. На быстро синеющем небе проступали первые крупные звёзды, над вершинами леса остро блестел восходящий серп семидневной луны. Весенние запахи были просто ошеломляющими, и если бы не вязкая почва под ногами, условия прогулки приближались бы к идеальным. Хагрид исполнял при нас роль и проводника, и гида, с энтузиазмом рассказывая обо всём, что встречалось по пути, будь то животное, растение или птица. Будучи полувеликаном, он прекрасно видел в темноте и постоянно забывал, что люди к этому неспособны. Мысль о том, как мы в полночь будем собирать цветочки, и не думала забредать в его простую голову. Впрочем, в нашем распоряжении всегда был Люмос, но это означало заявить о себе на весь лес. Поэтому когда вокруг окончательно стемнело, мы с Тедом ограничились тем, что сделали по глотку Дозорного зелья.

  Лунные крокусы росли у Мордреда на куличках, и мы пришли на прогалину с ними где-то около полуночи. Их белые полузвёздочки-полуколокольчики с жёлтыми рыльцами были разбросаны по всей прогалине, а особенно кучно на её возвышенной части.

  – Вот, ребятки, – с удовлетворением сказал Хагрид, по-хозяйски оглядев поляну с белыми цветами. – Вы значицца, копайте, а я, значицца, тут постою. Берите ножницы, лопатки, и собирайте цветки отдельно, травку отдельно, луковки отдельно, а то всё слипнется от грязи и потом не разберёшь.

  Грязи у нас всю дорогу хватало – снег почти растаял, а земля еще и не начинала просыхать. Чавкая башмаками по чёрной жиже, мы с Тедом присели около скопления крокусов и принялись за работу. Хагрид потоптался на месте минут пять, затем ему это наскучило.

  – Ребятки! – позвал он. – Мне тут, эта, надо еще яду у акромантулов взять. Тут недалеко, я быстро обернусь, за часок, а вы как раз крокусов наберёте. Ну я, эта, ладно, пошёл? Тоже дело, чего тянуть-то...

  Мы с Тедом переглянулись. Не успел я ответить, как великан уже развернулся и зашагал в лес.

  – Это что же – завели и бросили? – поинтересовался Тед, прислушиваясь к удаляющемуся хрусту валежника под тяжёлыми ступнями Хагрида.

  – Через час узнаем, – ответил я. – А пока будем собирать крокусы.

  Довольно скоро мы набрали достаточно луковиц этого растеньица, затем перестали брать листья и стали состригать только цветы. Я работал сосредоточенно, но не забывал прислушиваться к окружающему лесу, откуда в любое мгновение мог вылезти какой-нибудь неприятный сюрприз.

  Сторонний сигнал пришёл не снаружи, а изнутри. Сработало сторожевое заклинание, наложенное на мой школьный сундучок с вещами.

  – Что? – насторожился Тед, увидев, что мои ножницы замерли на полпути к очередному цветку.

  – В мой сундук кто-то лезет. Там, в общежитии.

  – Успешно?

  – Нет. Но если бы я предвидел именно это, он остался бы дожидаться нас с рукой в сундуке, а так у него еще есть шанс сбежать.

  – Ты можешь определить, кто это?

  – Могу, но не здесь, а там, после наложения заклинания идентификации. Я начинаю догадываться, для чего нас выслали сюда.

  – Но одно не исключает другого, – благоразумно напомнил Тед.

  – Хагрид – не МакГонаголл, его не уговоришь причинить нам умышленный вред ради общего блага. Такие абстрактные категории не для него. Расчёт мог быть только на то, что сам он – ходячая опасность. И ожиданий он пока не обманывает – час прошёл, а его всё нет.

  – Он уже идёт, слышишь?

  – Где?

  Я тоже прислушался. Ветки не хрустели, но определённо возникало ощущение чьего-то приближения. Хагрид не мог двигаться так тихо и аккуратно. Я поднялся с корточек и стал оглядываться. Тед последовал моему примеру.

  – Кентавры... – выдохнул он, сообщив мне то, что я уже видел сам.

  25.

  Они перемещались между деревьями неспешно и плавно, словно ожившие тени, приближаясь с той же стороны, что и мы с Хагридом. На прогалину они не вышли, а рассыпались полукругом по её краю, затем один из них – вороной и чернобородый – взмахнул вытянутой рукой вверх. Мы услышали скрип натягиваемых луков, а по следующему его жесту весь табун выступил из леса.

  Оказавшись под прицелом десятка стрел, я мгновенно выставил Эгиду, общую на себя и Теда. Вороной кентавр остановил свой отряд очередным движением руки и направился к нам.

  – Вы нарушили границу наших владений, – холодно сказал он, когда между нами осталось несколько шагов.

  – Не по своей воле, – ответил я, а затем добавил магического усиления в голос, чтобы меня слышали все кентавры. – Уберите луки.

  – Какое право ты имеешь требовать с нас это, человек?

  – Вы начали переговоры с угроз, взяв на прицел двух безоружных подростков – не разобравшись, не выяснив сначала, как и почему мы оказались здесь, – заговорил я. – Раз вы считаете язык угроз наилучшим, я тоже буду разговаривать на нём и, надеюсь, вы поймете меня правильно. Я не спрашиваю вас, какое право вы имеете нацеливать на нас стрелы, но если хоть одна из них случайно сорвётся с лука, я расценю это как нападение на нас. А поскольку этот щит под обстрелом я долго не удержу, я постараюсь покончить с вами до того, как он упадёт. Разумные существа, стреляющие в детей, не заслуживают того, чтобы жить.

  Установилось напряжённое молчание, в течение которого вороной созерцал нас с Тедом. Затем он сделал своему отряду опускающее движение вытянутой рукой – и кентавры убрали луки.

  – Ты дерзок, человеческий жеребёнок, – сообщил он мне.

  – Чтобы отправить меня сюда, меня обвинили в дерзости. И я постарался, чтобы обвинение не оказалось напрасным.

  Мы смотрели глаза в глаза – у хищников это означает враждебные намерения.

  – Ты говоришь, что пришёл сюда не по своей воле. А по чьей же?

  – Наш директор Дамблдор уговорил профессора МакГонаголл подвести нас с Тедом под наказание. Хагриду он велел заготовить лунный крокус и обещал помощников, – я кивнул кентавру на наши корзины. – Не удивлюсь, если он в сговоре с вами и пообещал вам что-нибудь за то, что вы пристрелите нас.

  – Мы не вступаем в сговор с людьми, человечек, – с неподражаемым презрением заявил вороной. – Своим предположением ты оскорбил наш народ.

  – Вы тоже оскорбили меня, нацелив на меня луки, так что мы всего лишь в расчёте.

  – Принимается, – согласился кентавр после нескольких секунд размышления. Он поглядел вверх и в течение минуты созерцал усеянное звёздами небо. – Марс нынче очень яркий...

  Я тоже поднял взгляд и посмотрел на звёзды.

  – Если бы только Марс... Четыре конъюнкции по две в квадратурах, что означает зарождение новых возможностей в напряжённых условиях. Парад планет еще в силе и ни одного гармоничного аспекта. Плутон в конъюнкции с восходящим лунным узлом, а это знаменует судьбоносные события государственной важности. И вообще начало февраля этого года выглядит как настоящий астрологический кошмар.

  – Кентавры никогда не нападают на жеребят, – произнёс вороной в пространство.

  – Я заметил, – отозвался я, глядя туда же.

  – Твоя аура сияет, как ночное солнце.

  – Вы видите ауры, – озвучил я свою догадку.

  – Да. Твою ауру видно издали. Но издали не видно, что ты жеребёнок.

  Так вот почему они приближались к нам, словно к вооружённому отряду! И не усомнились ведь, когда я пригрозил разделаться с ними...

  – Можешь убрать щит, мы вас не тронем, – предложил вороной.

  Эгида пока не утомляла меня, но оставаться под щитом после этих слов было бы жестом недоверия и, соответственно, враждебности. Я убрал щит.

  – Меня зовут Бэйн, – сказал кентавр.

  – Меня – Гарри Поттер, – представился я в ответ, – а моего друга – Теодор Нотт.

  – Гарри Поттер... – повторил за мной Бэйн. – Тот самый человеческий Избранный.

  – Бывший Избранный, – поправил я кентавра. – Прошлой осенью меня переизбрали.

  – Это невозможно.

  – Для Дамблдора и не такое возможно.

  – Избирает не он, а Судьба. Звёзды говорят, что ты остаёшься Избранным.

  – Я всё время считал, что это вообще выдумка Дамблдора.

  – Бывает и так, что сочинения выдумщика случайно совпадают с правдой. Гарри Поттер, ты готов подтвердить свой особый статус перед Судьбой?

  – Мне это не нужно.

  – А если это нужно не тебе? – Бэйн как-то особенно пристально посмотрел на меня, и я догадался, что он имеет в виду нечто конкретное.

  – Если кому-то очень нужно, чтобы я поработал Избранным, почему бы и нет? Надеюсь, задача посильная?

  – Никто не осудит тебя, если ты с ней не справишься. Но если справишься, ты приобретёшь расположение нашего табуна.

  – А что от меня потребуется?

  Бэйн помешкал, выбирая, с какого конца приступить к повествованию.

  – Прошлым летом на наше лесное святилище набрёл один из великанов. Они живут тут по соседству, в горах, но в лес так далеко не заходят. Но этот зашёл и унёс из святилища нашу главную ценность – артефакт Око Ясновидения, с которым сверяются наши лучшие прорицатели. Святилище всегда охраняют трое наших, но они ничего не могли противопоставить великану. Великан отдал артефакт вождю Грымгу, тот хранит его у себя в пещере. Мы много раз ходили к великанам на переговоры, но Грымг отказывается вернуть артефакт. Прорицать он не умеет, но говорит, что у него никогда не было такой красивой штучки и что он её не отдаст. Нужно, чтобы ты помог вернуть артефакт и чтобы это не вызвало войны между нами и великанами. Нас и без войны мало.

  Шансов против великанов у меня, конечно, никаких не было. Я покосился на Теда, который тоже посматривал на меня – причём так, словно увидел впервые. И было отчего, сегодня он узнал обо мне кое-что новенькое.

  – Ты справишься, сюзерен, – сказал он, поймав мой взгляд. – У тебя получится.

  – Да? – скептически хмыкнул я.

  – Да. Я в тебя верю.

  – Ну если ты так считаешь, тогда попытаюсь, – в конце концов, удрать от великанов у меня должно получиться. Я обернулся к Бэйну, который слышал наше коротенькое обсуждение. – Я попробую, но за результат не ручаюсь. Могу только пообещать, что постараюсь не сделать хуже.

  – Тогда следуйте за нами, – распорядился Бэйн.

  – Мы не можем уйти отсюда просто так. Скоро сюда за нами должен прийти Хагрид. Он нас не отпустит, потому что здесь мы под его ответственностью, а затем мне потребуется разрешение директора, который примажется к этой истории и начнёт крутить её в своих интересах. Возможно, будет лучше, если мы пойдём с вами, а кто-то из ваших останется и скажет Хагриду, что вы задержали нас за нарушение границы – а о великанах вообще упоминать не стоит. Пока в школе с этим разбираются, я успею побывать у великанов. Думаю, одного-двух дней нам хватит – а если не хватит, мы договоримся отдельно.

  – Разумно, – признал Бэйн. Подозвав свой отряд, он приказал двоим кентаврам дождаться Хагрида и сказать, что мы задержаны.

  – И ещё... – добавил я. – Мы тут крокусов набрали. Нужно отдать наш сбор Хагриду – жалко же, если столько растений будет погублено зря.

  Бэйн одобрительно наклонил голову и дождался, пока я не упакую наши с Тедом корзины в защитные и сохраняющие заклинания. Корзины были переданы двоим оставшимся кентаврам, а мы отправились вместе с отрядом.

  Разумеется, мы с Тедом передвигались по лесу гораздо медленнее, чем кентавры. Бэйн очень скоро заметил это и остановился.

  – Так мы и к утру не придём, – недовольно сказал он. – Мы никогда не возим людей на себе, словно неразумные животные, но необходимость налицо.

  Бэйн окинул свой отряд оценивающим взглядом, выбирая, кого из его подчинённых меньше оскорбит приказ везти нас на себе.

  – Подождите! – вмешался я. – Я вас понимаю – и мне не понравилось бы, если бы ко мне относились, как к ездовому животному. Но это и не понадобится. Тед, доставай метлу.

  Кентавры понеслись по лесу вскачь, а мы с Тедом помчались за ними на мётлах. Не прошло и двадцати минут, как мы были на месте. Поселение кентавров располагалось в старом сухом лесу, далеко не таком мрачном, как прочие уголки Запретного леса. Даже сейчас, в начале февраля, эта местность выглядела уютной.

  – Я доверяю тебе, Избранный – тебе и твоему другу, – было первыми словами Бэйна, когда мы остановились. – Вы никому не расскажете, где находится наше стойбище.

  – Мы не расскажем, – подтвердил я. Тед только согласно кивнул.

  – Вы устали. Сейчас вам дадут поесть и покажут, где отдохнуть, а завтра тебя проводят к великанам.

  – И меня, – вмешался Тед.

  – Я пойду один.

  – Как всегда, сюзерен... – с досадой проворчал Нотт, но возражать не стал.

  – Тед, если что-то пойдёт не так, одному мне будет легче спастись, чем с тобой, – не претендуя на геройство, ответил я. – Жизнь длинная, еще успешь ты влипнуть в неприятности.

  – Судьба хранит Избранного, – добавил Бэйн. – До тех, кто рядом с ним, ей редко бывает дело.

  Что-то в этом роде я и предполагал, когда ограждал Теда от своих проблем. Это я должен беспокоиться об его безопасности, если зараза-судьба ради него и палец о палец не ударит.

  Проспал я часов пять, не больше, несмотря ни на вчерашнюю усталость, ни на то, что мы легли в четвёртом часу ночи. Тед еще спал, а я потихоньку выбрался из хижины, чтобы не разбудить его. Было позднее утро, кентавры уже позавтракали и в большинстве разбрелись по лесу. Кое-кто из них оставался в стойбище – видимо, для охраны. Здесь же был и Бэйн.

  – Вам с другом оставили поесть, – сказал он, когда мы обменялись утренними приветствиями. – Завтракай, и если у тебя нет других дел, мы с тобой отправимся к великанам.

  – А Тед? – напомнил я.

  – Я отдал распоряжение, о твоём друге позаботятся.

  Минут через пятнадцать я уже нёсся на метле за Бэйном, который бодрым галопом летел через лес. Дорога в горы заняла у нас часа полтора, хотя мы двигались с приличной скоростью. В предгорьях деревья сменились кустарниками, а затем скалами почти без растительности. Кентавр пробирался между ними по едва заметной тропке, слабо вытоптанной, но достаточно широкой, чтобы по ней прошёл кто-нибудь вроде Хагрида. Наконец он остановился у гладкого вертикального валуна, на обращённой к нам поверхности которого были выбиты рукотворные изображения – то ли символы, то ли рисунки.

  – Здесь граница поселения великанов, – пояснил он мне, а затем отстучал копытом по камню какую-то сложную ритмическую последовательность. – Это я сообщаю им, что явился к ним на переговоры – незваных пришлецов нигде не любят. Сейчас к нам выйдут и встретят.

  – Точно встретят? – поинтересовался я после того, как в течение нескольких минут к нам никто не явился.

  – Встретят, это для них развлечение, – заверил меня Бэйн. – Великаны никогда не бросают свои дела. Как только кто-нибудь из них доделает то, чем занимался, вот он и придёт.

  Еще через несколько минут на тропке показался идущий к нам великан. Он был почти вдвое выше Хагрида, которого, оказывается, можно было называть полувеликаном в буквальном смысле слова.

  – Бэйн, – узнал он моего провожатого и осклабился. Меня он не удостоил быть замеченным.

  – Брок, – приветствовал его Бэйн. – Я пришёл поговорить с вашим вождём.

  – Вождь не отдаст вам красивый шарик.

  – Всё равно поговорить надо.

  – Вождь не возьмёт это в обмен на шарик. – Брок кивнул на меня.

  – Ты не вождь, чтобы говорить за него.

  – Ладно, пошли. Только я тебе всё уже сказал. Вождь тебе по-другому не скажет.

  Поселение великанов открылось перед нами за поворотом тропинки. Оно располагалось в просторной лощине, в склонах которой было выкопано несколько пещер. Кроме них, по дну лощины была раскидана пара десятков нескладных жилых сооружений из камня и дерева, крытых обрывками шкур. Между жилищами виднелись открытые очаги, тут и там валялись давно засохшие кости крупных животных. Главная площадь в посёлке тоже была, с огромным костровищем и плоскими валунами вокруг него в качестве сидений. Около костровища были в беспорядке набросаны дрова, заготовленные без топоров, только мощными великаньими руками.

  Брок привёл нас с Бэйном к пещере вождя, остановился в проходе и гаркнул так, что меня чуть не снесло с метлы:

  – Большой Грымг, к тебе опять кентавр пришёл!!!

  Вождь, видимо, бездельничал, потому что вышел к нам сразу же. Он действительно был большим, заметно больше нашего провожатого. Если измерять его в Хагридах, наверняка получилось бы не меньше двух с половиной. И, разумеется, Грымг был самым сильным из великанов, потому что власть у них получают по праву силы.

  Вышел он к нам с Оком Ясновидения в ладонях, как хвастливый ребёнок с завоёванной в драке игрушкой. Артефакт оказался полупрозрачным опалесцирующим шаром величиной с крупный грейпфрут. Бэйн провожал Око глазами, внутренне содрогаясь от мысли, что бесценное сокровище кентавров может в любое мгновение вывалиться из корявых великанских лапищ. Грымг видел это и наслаждался чувством собственника, которому завидуют.

  – Ты говорил, я разобью красивый шарик, а вот он целый, – с гордостью заявил вождь. – Чтобы он был целый, я его не трогаю, как ты говорил. Я только вечером выношу его к костру, чтобы на него посмотрело всё племя.

  Бэйн передёрнулся, услышав, что артефакт ежедневно подвергается угрозе упасть на камни и разбиться.

  – Ты совсем не бережёшь красивый шарик, Грымг, – произнёс он с тщательно скрываемой яростью.

  – Я вождь. Я радую племя красивым шариком. Племя уважает меня, – снисходительно разъяснил он кентавру вершину своей внутренней политики.

  – Поговорим опять о шарике? – предложил Бэйн.

  – Поговорим, – согласился вождь.

  Дальше у них пошло по накатанной колее. Грымг с артефактом в руках отправился к племенному костровищу, мы с Бэйном последовали за ним. Там он положил артефакт на высокий вогнутый сверху камень, видимо, установленный специально для показа драгоценности, и уселся на соседний плоский. Бэйн подогнул копыта и присел напротив вождя на землю, слежавшуюся как камень. Я же, будучи при нём в качестве сопровождающей мухи, не торопился слезать с метлы и потому повис рядом. Прочие великаны, привлечённые нашим присутствием и красивым шариком, мало-помалу стали подходить и расаживаться вокруг костровища.

  – Ты возьмёшь за красивый шарик двадцать коров? – начал Бэйн.

  – Нет, – важно обронил вождь. – Двадцать коров мы быстро съедим, а шарик всегда останется с нами.

  – Шарик может разбиться и ваше племя останется ни с чем, а коровы вкусные.

  – Нет, я и сорок коров не возьму.

  Я слушал их бесплодный торг, и в моей голове понемногу созревало решение. Когда оно окончательно сформировалось, я во время очередной паузы в переговорах тихонько подсказал его Бэйну.

  – А это будет надёжно? – обеспокоенно спросил кентавр. – Если трансфигурация исчезнет, великаны объявят нам войну.

  – Ритуал трансфигурации считается необратимым преобразованием. Изделие, полученное через него, не поддаётся Фините инкантатем и неизвестны случаи его самовольного возвращения в прежнюю форму.

  – Грымг, а ты поменяешь красивый шарик на очень красивый шарик? – предложил Бэйн.

  – Так не бывает, – глубокомысленно ответил вождь. – Никто не меняет лучшее на хорошее.

  – Понадобится животное средней величины – овца, коза, собака, – быстро шепнул я Бэйну.

  – Я возьму красивый шарик и овцу, – сказал он вождю. – Или красивый шарик и козу.

  – Покажи мне очень красивый шарик, – потребовал Грымг.

  – Со мной человеческий Избранный. Если ты дашь ему живую овцу или козу, он создаст для тебя очень красивый шарик.

  – Так же, как этот? – деловито уточнил вождь, мозгов которого хватало для понимания, что шарики ниоткуда не берутся. – Эта козявка – мастер по шарикам?

  – Да.

  – Но если мне новый шарик понравится меньше, я не поменяюсь. И овцу мне вернёшь. – Грымг оглядел собравшееся вокруг племя. – Эй вы! Вот ты, – он ткнул толстым пальцем в первого попавшегося великана. – Приведи из наших запасов овцу. Большую! А ты, козявка, делай шарик.

  Пока ходили за овцой, я расчистил подходящую площадку, нарисовал на ней гептаграмму пятнадцати футов в диаметре и начертил в её углах необходимые руны. С помощью палочки всё получалось быстро и точно. Великанское племя наблюдало за моей работой, затаив дыхание. Когда ритуальный круг был подготовлен, я призвал булыжник размером с голову вождя, и тут как раз привели овцу. Болевые эманации в этом ритуале не требовались, поэтому я обезболил и усыпил овцу, а затем левитировал животное в центр гептаграммы. В двух футах над ним я подвесил магией трансфигурируемый булыжник.

  Провозился я над булыжником около часа, но результат того стоил. У меня получился полупрозрачный шар чуть меньше головы великана, переливающийся изнутри всеми оттенками тёплых тонов от золотистого и нежно-розового до огненного и насыщенно-бордового. Шар завораживал, во всех отношениях блестяще выполняя то, для чего он был создан – быть красивым и приковывать внимание. Об его прочности я тоже не забыл, учитывая условия его эксплуатации. Око Ясновидения рядом с этой великолепной штуковиной выглядело тусклым комком затвердевшего воска.

  Великаны благоговейно уставились на новую игрушку, а Бэйн стал дозываться Грымга, тоже заглядевшегося на моё изделие. Наконец ему удалось отвлечь вождя от созерцания.

  – Грымг, ты согласен на обмен?

  – Да, – подтвердил тот с некоторой поспешностью, потому что кентавр мешал ему любоваться новым шариком.

  Я наложил Эгиду на артефакт – не хватало еще, чтобы он разбился, когда дело было уже сделано – и призвал его к себе, а затем передал Бэйну. Великанам было не до нас, поэтому на наш уход никто не обратил внимания. Мы покинули посёлок и отправились назад.

  Время у великанов пролетело незаметно, а зимний день был коротким. Уже темнело, обеденное время давно прошло. С горы мы спустились на нервном возбуждении, но вскоре ощутили, насколько мы вымотались и устали. Вдобавок мы весь день ничего не ели, и я предложил Бэйну остановиться и перекусить. Едой в дорогу он не озаботился, зато у меня были припасы, взятые из Хогвартса. Рассиживаться было некогда, да и время года к этому не располагало, и, наскоро поев, мы продолжили путь.

  Бэйн нёс артефакт в руках, что замедляло его бег, а я на метле приноравливался к его скорости. Помощь я не предлагал, понимая, что он не расстанется с реликвией. Когда мы наконец приблизились к местам проживания кентавров, стемнело так, что мне пришлось приложиться к Дозорному зелью. Бэйн свернул сразу к святилищу, которое по-прежнему охранялось, и водрузил Око Ясновидения на постамент. Напоследок я снял с артефакта Эгиду, и мы вернулись в стойбище.

  Едва мы показались между хатками, как ко мне метнулся Тед, который извёлся за время моего отсутствия.

  – Сюзерен, ты как? На тебе лица нет!

  – Я вправду устал. Трудный был денёк.

  – Вы сделали то, за чем ходили?

  – Да. Артефакт уже в святилище.

  – А за нами тут пришли. Из Хогвартса, где-то час назад.

  Похоже, мои планы проспать двенадцать часов подряд накрылись медным тазом.

  – Кто пришёл? Дамблдор?

  – Нет, Хагрид и Грейнджер с Лонгботтомом и Уизли. Они на той поляне с крокусами. Кентавры препираются с ними и тянут время до вашего возвращения. Звёзды сказали им, что вы вернётесь скоро и с успехом.

  – Не обманули звёзды, – хмыкнул я. – Могли бы добавить, чтобы нам ужин к этому времени приготовили.

  – А он и готов, идём!

  Тед потащил меня туда, где нас кормили. Здесь и нашёл нас Бэйн, которому тоже доложили о том, что за нами пришли из Хогвартса и не желают уходить обратно.

  – Мы можем отослать их, чтобы за вами вернулись завтра утром, – сказал он, глядя, как я наворачиваю кашу.

  – Зачем нам лишние проблемы? – отозвался я, подчищая миску. – Идёмте к ним. Скажите им, что в другой раз вы задержанных так легко не отпустите, а на этот раз – так и быть... Пусть опасаются, им не повредит.

  Мне показалось, или на непроницаемом лице Бэйна мелькнула тень усмешки? А я был уверен, что кентаврам чувство юмора абсолютно чуждо.

  Бэйн кликнул ещё одного кентавра, и мы отправились на поляну – они бегом, мы на мётлах. Прибыв на место, мы спешились и вышли из леса между Бэйном и его спутником, изображая конвоируемых. По поляне топтался Хагрид, трое дежурных кентавров и неугомонная тройка грифов с Люмосами на палочках. Бедные цветочки...

  Первыми нас заметили кентавры-охранники. За ними – Грейнджер, которая со всех ног пустилась к нам. За ней подтянулись парни и Хагрид.

  – Поттер, Нотт! – воскликнула девчонка. – Мы всё-таки заставили их отпустить вас!!! Поттер, ты чуть живой, что они с тобой делали?! – ужаснулась она, вглядевшись в моё лицо.

  – Я объявил голодовку, чтобы нас поскорее отпустили, – на ходу сочинил я.

  – Гарри, Гарри, ты уж прости, не уследил я, – стал сокрушаться обо мне Хагрид, начисто игнорируя Нотта. Видно, лесничий в какой-то мере еще считал своим меня – но не Теда.

  – Ничего, всё позади. Хагрид, я не сержусь. Ты же не мог предвидеть, что так получится, – он-то как раз и мог, если бы соображал получше.