Текст книги "Грани миров (СИ)"
Автор книги: Baal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 40 страниц)
Внутрь телебашни Чудесные забрались привычным им способом – через крышу. Не было никакого смысла залезать через разбитые окна и нарываться на наверняка снующих в темноте упырей. Голодные твари всегда находились в поисках еды, – крови, – но обычно оказывались слишком тупыми, чтобы понять, где найти новую жертву. Так, исходя из наблюдений Ледибаг, вампиры почти никогда не меняли свои «охотничьи угодья» – места кормёжки, где упыри были обращены.
Конечно, из этого правила были исключения. Иногда акуманизированный делал то, что Маринетт про себя назвала Солдатами – те же упыри, только сильнее, быстрее и, чёрт бы их побрал, умнее. Солдаты не были привязаны к месту обращения и вполне резво передвигались по городу, обращая людей в низкоуровневую нежить.
Какое счастье, что эти Солдаты были классическими вампирами. Они боялись света, чеснока, серебра и осины и выходили на улицы только по ночам. Тем не менее Чудесные всё равно старались не сталкиваться с ними лишний раз: их единственная встреча едва не окончилась печально для Ледибаг, которая просто не ожидала большой прыти и ума от обращённого.
К сожалению, Солдаты внешне практически не отличались от обычных упырей. Даже усиленные чувства Кота были неспособны определить улучшенную нежить от простой.
На крыше не было ни единой души. Хорошо и плохо одновременно: хорошо потому, что сражения с упырями непременно давались Маринетт очень сложно; плохо потому, что подсознательно Ледибаг всё-таки надеялась на то, что хоть кто-то из персонала телебашни выжил и закрылся от опасности на крыше.
Впрочем, второе предположение вскоре подтвердилось: не успела Маринетт дойти до двери, ведущей на лестницы, как её окликнул Кот.
Нуар нашёл двух самоубийц.
Это были мужчина и женщина, которые, совершенно очевидно, занялись сексом прямо перед суицидом. Они лежали рядом друг с другом, по-детски подогнув ноги и сцепив руки. Лица у них были совершенно умиротворёнными, а запястья оказались испачканы в крови. Рядом валялись карманный нож и пустой контейнер из-под таблеток, который Кот тотчас поднял.
– Снотворное с успокоительным эффектом, – прочитал он на упаковке, – отпускается только по рецепту лечащего врача. При передозировке… летальный исход.
Ледибаг скривилась и забрала у Нуара его находку. Нож был грязным от крови, внутри контейнера всё ещё оставалось несколько таблеток, ярко-жёлтых и слишком позитивно выглядящих для лекарства, которое без особых проблем убило двух людей.
Хотя, может быть, Маринетт просто себя накручивала. Они всё-таки себе вены вскрыли. После того, как наглотались таблеток.
Обе находки она совершенно бездумно закрепила на леске йо-йо. Ну, мало ли – вдруг пригодятся?
– Идём. У нас нет времени, чтобы задерживаться.
Кот, как и всегда, послушался безоговорочно.
Они спустились на несколько этажей вниз, внимательно вслушиваясь в тревожную тишину. Здание вымерло, но даже трупах есть личинки. Здесь роль трупоедов выполняли скребущиеся и хрипящие упыри, слоняющиеся по этажам без дела.
– Ты помнишь, где съёмочная? – практически беззвучно спросила Ледибаг.
Кот уверенно кивнул и вышел вперёд. Хотя Ледибаг неплохо видела в темноте из-за особенностей жучиного монохромного зрения, она всё равно была уверена, что чувствам Кота стоит доверять больше, чем её собственным. Хотя бы потому, что Нуар намного чаще напарницы пользовался своими звериными примочками, тогда как она больше сокрушалась из-за частичного дальтонизма.
По пути к съёмочной площадке Кот свернул нескольким упырям шеи. Поначалу Нуар старался быть аккуратнее с обращёнными, – всё-таки люди, как он думал, – но после нескольких неудачных моментов Плагг доступно объяснил своему носителю, что укус такой твари для юноши опасен в той же степени, что и для любого другого его сверстника. То есть, квами не гарантировал, что после страстного засоса от упыря Кот не станет таким же.
В таком случае не было бы даже смысла бороться. Маринетт честно сказала Коту, что вряд ли она бы в таком случае продержалась долго: Нуар стал бы чем-то вроде супергероя среди Солдатов и упырей. И, хотя Кот посмеивался над идеей стать «суперсолдатом», чего Ледибаг не понимала, он изменил стиль боя на более безжалостный и эффективный.
Ледибаг так и не хватило духу сказать Нуару, что у неё сбоит Чудесное Исцеление и что, вероятно, она не сможет вернуть всех к жизни. Если вообще сможет сделать хоть что-то…
Может, Париж так и останется в руинах. Кто знает?
Съёмочная площадка оставалась такой же чистой и ухоженной, как Маринетт и помнила. Незаметно девушка перевела дух: хоть что-то из её прежней жизни осталось неизменным. Она даже могла сказать, на какие кнопки нужно жать, чтобы начать съёмку – благо, часто видела, как это делают операторы во время интервью Чудесных. Да и Алья объясняла, как удобно пользоваться профессиональными огромными камерами, а не «этим вашим дешёвым ширпотребом, чёрт возьми, я хочу нормальную камеру, Мари-ин!».
Пока Ледибаг настраивала оборудование и наводила камеры на сцену, Кот прошёлся по периметру площадки и проверил, все ли двери закрыты. К тем, на которых замок был сорван, Кот подтащил тяжёлые шкафы, компьютеры и всё, что не понадобилось бы при съёмках.
– Уходить отсюда скорее всего будем с боем, – заметил Нуар, разглядывая получившиеся баррикады.
Ледибаг отвлеклась от настройки камеры и хмуро посмотрела на парня.
– Почему это?
– Ты не помнишь, как шумят все эти камеры?
– Шумят?..
– Ну, для меня шумят. А у упырей, как я понял, слух не сильно хуже моего. Скорее всего, обращённые уже знают, что мы внутри.
Ледибаг поджала губы и вернулась к работе.
– Так что же не идут сюда всем скопом?
– Не знаю. Может, тупые. А может нас уже окружают или зовут сюда Солдатов.
– Сейчас день.
– Они вполне могут передвигаться по подземке или в канализации. Будто мало вариантов.
Маринетт удовлетворённо хлопнула по корпусу камеры и кивнула.
– Ты чёртов пессимист, Кот.
– Я просто думаю о том, как уберечь тебя от опасности, жучок.
Это было бы крайне романтичное и милое высказывание, если бы Маринетт не слышала краем уха тяжёлое хриплое дыхание упырей. Поэтому она лишь быстро улыбнулась Коту и включила запись на камере, после становясь прямиком перед ней. Оборудование действительно стало издавать тяжёлое низкое гудение: виновата в этом была не столько камера, сколько перегруженная и изношенная система электрических проводов, которые упыри, к тому же, знатно пожевали.
Было вообще удивительно, что ток всё ещё продолжал течь по измочаленным острыми зубами проводам. Чудеса, не иначе.
Нуар подошёл ближе и поправил технику, чтобы Ледибаг было хорошо видно. После одобрительного кивка Маринетт глубоко вздохнула и прямо уставилась в камеру, пытаясь собрать в своём взгляде всю уверенность, что ещё осталась в Чудесных.
– Жители Парижа. Я знаю, что ситуация сейчас не из лёгких. Я знаю, что вам страшно, больно, одиноко, что вы не уверены в будущем и думаете, что стоите на грани падения цивилизации. Я знаю, что большинство из вас не верят в хороший исход происходящего. Я знаю всё это, и я прошу прощения за то, что мы с Котом довели ситуацию до такого.
Стеклянная линза камеры беспристрастно смотрела на Ледибаг. Маринетт могла только гадать, насколько сильной будет реакция парижан, когда они увидят, – и услышат, – эту запись.
Если, конечно, в Париже остался хоть кто-то разумный, кто сможет отреагировать на её слова. Маринетт уже два дня не видела простых людей.
– Сейчас вам тяжело, однако вы должны знать, что после нашей победы и Чудесного Исцеления вы не будете помнить о произошедшем. Все ужасы сотрутся из вашей памяти, когда вернётся обычная жизнь. А потому я прошу вас: не усложняйте мне работу. Не убивайте себя, потому что самоубийц мне возвращать тяжелее всего. Те, кто был убит или обращён акумой, вернутся, но я не могу с уверенностью сказать того же про тех, кто совершил суицид. К тому же, самоубийцы более склонны к запоминанию того, что происходило во время нападения акумы.
Кот напряжённо вглядывался в одну из баррикад и досадливо морщил нос. В какой-то момент напарник вытащил шест и пошёл к проблемной двери с оружием наперевес.
Маринетт тоже слышала, как туповатые упыри неуверенно кружат около этого входа. Она понимала, что говорит достаточно громко, и что вампиры отлично слышат не только её голос, но и глубокое живое дыхание. Но что она могла поделать со всем этим?
– Вы можете помочь мне сейчас, – сказала Ледибаг, не отводя взгляда от блестящей линзы. – Не убивайте себя и не давайте другим наложить на себя руки. Просто ждите, потому что мы с Котом спасём вас. Ждите и верьте в нас. Как и всегда.
Кот принял боевую стойку и замер, как каменная статуя. Ледибаг прошла к камере и остановила съёмку. Вовремя: в тот момент, когда она вытащила карту памяти с отснятым материалом, баррикады разлетелись в щепки под рык нескольких Солдат.
Нуар не шелохнулся, несмотря на пролетевшие рядом обломки. Его зелёные глаза были широко раскрыты, а зрачки, Ледибаг была уверена, пытались раскрыться в два полноценных чёрных провала – как у всех кошек, когда они готовятся напасть.
– Надо же, какие у нас сегодня гости, – услышала Ледибаг тихий вкрадчивый голос. – А я уж думал, что вы не почтите нас своим присутствием.
Следом за упырями в комнату медленно вошёл их создатель-акума. Впрочем, «вошёл» было не совсем корректным словом, чтобы описать способ его передвижения: одержимый двигался настолько медленно и плавно, что правильнее было бы сказать, что он «вплыл».
Он был высоким – может быть два метра или чуть больше. Его кожа оказалась светло-серой и выглядела крайне нездорово для обычного человека; даже на вид она была плотной и холодной, как камень. Вытянутое лицо не имело бровей и чётко очерченных губ. С первого взгляда казалось, что рот Упыря – это просто линия, которая разделяет его голову на две части.
Длинный нос выглядел неестественно, как и любая другая черта вампира. Глаза Упыря оказались узкими и без ярко выраженных век. Ресниц, естественно, тоже не было, как и радужки. На светло-розовой больной склере можно было разглядеть только широкую точку зрачка.
Упыри, скалящиеся у ног своего создателя, совсем не были на него похожи. Даже одежда различалась: обычная у нежити и помпезная у акуманизиованного. Упырь носил щегольский светло-лиловый шейный платок, заколотый под горлом драгоценной брошью, и чёрный плащ, облепивший его фигуру и лишивший её любых изгибов.
И словно было мало сходства с киношным Дракулой, у Упыря были чёрные зализанные назад волосы и по-эльфийски вытянутые уши.
Зато рот совсем не напоминал о графе из Трансильвании: Влад Цепеш совершенно точно не мог похвастаться полным набором клыков. О, нет, у Дракулы, насколько Маринетт помнила, была не акулья пасть, а вполне себе симпатичные зубки. Упырь же своими клыками мог при желании дробить кости.
– Ледибаг, в операторскую, – приказал Нуар.
Маринетт облизнула пересохшие губы, но без пререканий начала отступать к свободному выходу. Насколько она слышала, за выбранной дверью не хрипели другие упыри, и дорога до операторской оказалась вполне свободной.
Хоть на что-то её удачи хватило…
Или нет?
Открыв замок и распахнув дверь, Маринетт практически врезалась во что-то… в кого-то. В следующую секунду её вздёрнуло в воздух, а вокруг шеи обвилась удавка.
С яркой неприязнью Ледибаг подумала о том, что слишком уж часто одержимые пытаются лишить её возможности нормально дышать.
Она посмотрела вниз, отчаянно брыкаясь и пытаясь просунуть между удавкой и собственной шеей хотя бы пальцы. Вполне ожидаемо она увидела спокойные, уставшие глаза палача. Он уставился на неё с выражением крайней безмятежности, будто бы Ледибаг перед ним была непослушным ребёнком, а не барахтающимся в воздухе повешенным.
Кое-как извернувшись, Ледибаг удалось выхватить нож, закреплённый до этого на леске, и перерезать путы у себя над головой. Девушка рухнула на пол, даже не пытаясь встать: ноги не держали. Петля искусственно созданной виселицы сначала затянулась на девичьей шее ещё сильнее, но затем расслабилась, давая Ледибаг глотнуть так нужного воздуха.
Палач заинтересованно наклонил голову, рассматривая свою несостоявшуюся жертву. Ледибаг с несвойственной ей ненавистью уставилась в ответ. Где-то сзади Кот, судя по звукам, не слишком успешно отбивался от Упыря и его детей.
Прежде, чем Палач успел придумать для девушки какую-то новую казнь, Ледибаг кинулась вперёд. Крошечный карманный нож вошёл в тело одержимого едва ли не наполовину. Акума, правда, даже не поморщился, – хотя Маринетт не могла быть в этом уверена, потому что его голова была скрыта мешком. По крайней мере, глаза одержимого оставались такими же спокойными и уставшими, как и до этого.
Палач коснулся ножа в собственной груди и тяжело вздохнул – как родитель, увидевший проказу своего ребёнка. Сзади вскрикнул Нуар и тихо рассмеялся Упырь. Ледибаг вскочила на ноги и начала отступать назад, пока не столкнулась спиной с Котом, шипящим от боли напарником.
Затем в глазах Палача появилось какое-то странное, но непременно опасное выражение, и Ледибаг мысленно приготовилась к боли.
Однако она, видимо, всё ещё была нужна миру, или же в Талисмане божьей коровки остались крохи удачи. Вокруг Чудесных вспыхнуло огненное кольцо, заставившее акум отступить и зажмуриться. Вампиры, которых коснулся огонь, визжали от боли; яркий свет сильного пламени не давал Палачу увидеть героев и закончить свою грязную работу.
Ледибаг и Кот переглянулись. Затем Нуар призвал Катаклизм и разрушил пол под ними.
Герои свалились этажом ниже и сразу же побежали в сторону операторской. Для этого они выскочили из окон, – Кот по своей дурной природе разбил окно вместо того, чтобы выбрать уже пустую раму, – и после нескольких секунд свободного падения снова влетели внутрь здания. Чтобы добраться до операторской, им пришлось пробежать по лестнице ещё несколько этажей, но на пути им не встретилось ни души.
Зато в самом пункте назначения стояла Таролог. Когда герои вбежали в операторскую, она даже не обратила на них внимание: как стояла около экранов, на которых было изображение Адриана-для-баннеров, так и осталась стоять.
– Он вырос таким красивым, правда? – спросила Таролог, когда Ледибаг подошла ближе.
Женщина тепло улыбнулась Коту и растрепала его светлые волосы. Её, кажется, совсем не смущал ни заляпанный кровью, – к счастью, чужой, – костюм, ни шальной адреналиновый блеск зелёных глаз.
Ледибаг установила карту памяти в пустой слот и переключила несколько рычагов. Она понятия не имела, что нужно делать и только надеялась на Тикки и её удачу. Ну и на надписи под рычагами: «картинка», «звук», «запись», «повтор» и всё такое.
– То огненное кольцо – это ты? – спросил Кот, ластясь к одержимой.
Таролог усмехнулась. Так знакомо и по-родному, что Маринетт ощутила очередной приступ головной боли.
– Конечно. Ты знал, что Солнце в Таро может обозначать пожар?
Кот рассмеялся. Ледибаг удручённо покачала головой.
Всё шло просто ужасно, но, может быть, у них ещё был шанс на победу. По крайней мере, после столкновения сразу с двумя акумами в голове героини родилось хотя бы подобие плана.
========== Часть 26 ==========
Произошедшее во время съёмок обращения к парижанам ясно дало Ледибаг понять, что просто так с нынешними акумами им с Котом не справиться. Опасность, говоря откровенно, больше представлял Палач, чем Упырь: у второго непобедимой была его армия, а вот первый… фактически, ему нельзя было даже попадаться на глаза, ведь этот одержимый мог буквально убивать одним только взглядом.
Это действительно оказалось проблемой. Большинство обычных тактик Чудесных просто не работали. Ледибаг и Кот Нуар привыкли действовать по одной схеме: он отвлекает и берёт удар на себя, она в это время отнимает заражённую вещь и очищает акуму. Но как Кот мог бы отвлечь Палача на достаточно долгое время? Одержимому было достаточно просто взглянуть на Нуара – и Кота просто вздёрнет на виселице.
В любом случае, Ледибаг не хотела, чтобы Кот пережил то, что и она. Нуар, конечно, был очень крепким парнем, – что физически, что ментально, – но переживания в петле оказались не тем, чем Маринетт желала бы поделиться.
Поскольку Палач так и не смог добить Ледибаг, он на ней зафиксировался. Теперь акуманизированный бродил по Парижу и мало обращал внимание на происходящее вокруг. Он искал девушку в красном, напряжённо вглядывался уставшими глазами в переулки и разбитые витрины магазинов, подолгу зависал перед плакатами с героиней и в общем выглядел как потерянный ребёнок. Честное слово, Ледибаг бы даже его пожалела – если бы одержимый не искал её для того, чтобы убить.
В подобной задумчивости Палач частенько натыкался на низших упырей и даже Солдатов, что, естественно, последним крайне не нравилось. Обращённые вампиры были подвержены сильному влиянию инстинктов и напоминали этим диких животных. И нарушение границ территории, которую упыри считали своей, оказывалось для них довольно травмирующим.
Но вампиры всё ещё подчинялись своему создателю, а Упырь относился к Палачу со снисходительной брезгливостью. Может быть считал, что другой акума выглядит недостаточно стильно, а может дело было в напрасной трате крови во время казни – самому-то Упырю кровь была нужна для жизни, а Палач совсем не думал о её сохранении во время четвертования.
Напряжение между вампирами и Палачом было достаточно высоким, но вот между Упырём и Палачом практически отсутствовало.
Ледибаг и Кот Нуар наблюдали за медленной прогулкой Палача по улицам Парижа из безопасного, плохо просматриваемого укрытия. Опытным путём Кот выяснил, что этому акуманизированному плевать на закрывающую тело одежду: Нуар вырядился в кота-из-коробок, соорудив себе костюм из картона, но Палач всё равно чуть не придушил непутёвого героя. Ледибаг хотелось самой прибить напарника после того, как она вытащила Кота из петли и сбежала с ним от одержимого.
А вот физические преграды становились для Палача непреодолимыми. Но тут появлялось новое неудобство: Ледибаг могла закрыться от акуманизированного оторванной от машины дверцей; Палач в ответ мог вылить на голову героини сотни литров расплавленного железа.
В общем, неудобный и опасный противник. У Ледибаг так и не получилось придумать, как ей получить заражённые наручные часы Палача, потому что она просто не могла приблизиться к нему на достаточное для контакта расстояние.
Да ладно, она даже не могла придумать, как просто убить акуманизированного – Маринетт была уже согласна и на силовой метод решения проблемы, так её душевно вымотало происходящее. Она не хотела больше видеть залитые кровью улицы, висельников, оторванные части тел и другие продукты жизнедеятельности Палача.
– Да ладно, Баг, – беспечно говорил Кот в ответ на её ворчание, – мы победим, и ты всё восстановишь. Как всегда.
Короче говоря, напарник тоже не слишком помогал успокоиться. И, несмотря на всё это, Ледибаг всё равно не могла признаться Нуару в том, что её волшебство барахлит.
Палач бродил по улицам в безуспешных поисках Ледибаг. На изредка попадавшихся ему на пути горожан он обращал внимания не больше, чем на мух, роем вьющихся вокруг его нелепой фигуры. Парижане, спасшиеся от его внимания, старались как можно быстрее спрятаться в каком-нибудь переулке или и вовсе в канализации.
Кот поковырялся когтем в зубах, – на завтрак у Чудесных была китайская еда с пересушенной курицей и недоваренной лапшой, которая прилипала к эмали намертво, – и посмотрел на напарницу.
– Что делать-то будем? Надо как-то уже заканчивать всю эту грустную историю.
Ледибаг кивнула. Они действительно затянули, редко когда акума так надолго заставляла их напрячься. К тому же, непреложный факт: чем дольше одержимый бесчинствует, тем больше Ледибаг придётся восстанавливать.
– У меня есть идея, – шёпотом сказала героиня, не отрывая взгляда от фигуры Палача. – Но в исполнении она трудная.
– Идея? Это уже отлично.
– Ага, конечно.
Маринетт прикусила губу и кинула быстрый взгляд на Кота. Нуар выглядел уставшим, не спасало даже волшебство костюма: тёмные круги под глазами, намёк на морщинки между бровей, застывший взгляд, а поверх всего этого – распыленные остатки хорошего настроения. Конечно, после Исцеления все эти признаки сметёт волной волшебства, но вот тяжесть взгляда вряд ли исчезнет так же легко.
– Я хочу стравить Палача и Упыря.
– Отлично. И как мы это сделаем?
Ледибаг пожала плечами. Цель-то она обозначила, но вот что делать дальше – понятия не имела.
Легко сказать «стравить акум». По факту это сделать практически нереально: одержимые слишком зациклены на разрушениях и уничтожении парижан, чтобы реагировать друг на друга. Конечно, у Палача были небольшие разногласия с подчинёнными Упыря, но ведь с самим-то Упырём никаких проблем не было!
Значит, надо их создать.
Ледибаг погладила свою маску, затем прикусила кончик большого пальца и нахмурилась. Она была уверена, что у неё тоже есть та самая морщинка между бровями, как у Кота; точнее сказать, не морщинка, а только её обозначение, намёк на сложную жизнь и тяжёлые размышления. И поделать с этим ничего было нельзя: Чудесное Исцеление, увы, здесь пасовало.
Она посмотрела на Кота.
– Из-за чего у Упыря и Палача наибольшие разногласия?
– Территория и кровь, – как само собой разумеющееся ответил Нуар. – Если упрощать, то люди.
– Люди…
Ледибаг уставилась на далёкий горизонт. Они с Котом сидели достаточно высоко, чтобы ничего не перекрывало обзор, и героиня могла видеть вплоть до самой границы молочного купола. Разные по высоте дома почему-то напоминали ей костяшки домино и клавиши фортепиано одновременно. А фортепиано сразу же напомнило об Адриане – ласковом, улыбчивом, слабом человеке, в которого Ледибаг, – Маринетт, – всё ещё была влюблена без памяти.
Интересно, жив ли он?
– Миледи, – Кот тронул Ледибаг за плечо и, немного замявшись, привлёк к себе. – Не знаю, о чём ты думаешь, но всё будет хорошо.
Она тихо хмыкнула. Кот был прохладным и приятным, как холодильник летом.
– Что, так заметно?
– Ну вообще-то да. Но ты правда не волнуйся, мы всегда выигрываем. Мы же главные герои этой истории, разве нет?
Вздох Ледибаг был тяжёлым и сиплым. Воздух после последней фразы Кота словно раскалился или замёрз, и теперь обжигал язык и лёгкие.
Они главные герои истории.
А кончится ли эта история хорошо?
Паника накатывала снежной лавиной. Уже знакомая с признаками своего расстройства, Ледибаг обмякла в руках Кота и закрыла глаза. Нуар не подвёл: обвил лапами талию напарницы и прижал к себе, не давая упасть. При этом он ещё и следил за тем, чтобы их фигуры не выходили за границы укрытия и не привлекали внимание Палача.
В такие моменты Нуар был крайне ответственным котом, с этим Ледибаг поспорить не могла.
Волна за волной паника захлёстывала сознание девушки. Маринетт отстранилась от самой себя и словно со стороны наблюдала за тем, в каком ужасе мечется её разум. Кот с таким же безграничным терпением держал её безвольное тело в своих объятиях и целовал кривящиеся губы – не столько для собственного удовольствия, сколько для того, чтобы Ледибаг сохраняла тишину.
Она не чувствовала оттенка зимы, который сопровождал все поцелуи Нуара. В этот раз было солёно: её собственные слёзы закатывались в рот, принося с собой железистый вкус.
Вот ещё одна загадка: если слёзы Ледибаг были ненастоящими и неощутимыми, то почему они имели вкус соли и крови?
В какой-то момент Маринетт, отстранённая от собственного тела, внезапно поняла, что снова может вернуть управление. Небольшим волевым усилием она словно соединилась с собой, ощутила руки и ноги, лицо, зажмуренные глаза и Кота рядом. Нуар был прохладным, приятным, сильным, его губы казались словно из свежевыпавшего снега, а клыки мягко кололи её язык в опасной ласке.
Поцелуй из обречённого стал нежным, затем страстным и в итоге – просто потрясающим.
Ледибаг закинула руки Коту на плечи и притянула ещё ближе. Нуар вцепился в девичью талию, вжимая в себя, давая почувствовать не только его животную силу, но и такое же неудержимое желание – Кот был возбуждён. Маринетт не знала, было ли это влиянием эмоций и момента, – в плохом смысле, – или же Нуар просто поддался инстинктам, но это словно отрезвило её. Разум стал таким же чистым и холодным, как дыхание напарника, и Ледибаг отстранилась.
– Акумы, – напомнила она, стараясь выровнять дыхание.
Кот кивнул, но рук с её талии не убрал. Он дал Ледибаг немного отстраниться, однако всё ещё не выпускал из своих когтистых объятий.
– Они сражаются за людей, – сказал Нуар. – За их кровь и жизни. И людей осталось очень мало внутри купола. Вопрос времени, когда Упырь и Палач начнут грызню за территорию и охотничьи угодья.
– Палач сейчас охотится на меня, – не согласилась Ледибаг. – До остальных ему дела нет.
Кот пожевал губу. Выглядел Нуар как ребёнок, провинившийся перед строгим родителем.
– Я обсуждал это с Плаггом.
– И?
– И он предложил способ, который поможет с этим.
– И? – более требовательно повторила Ледибаг.
Кот цыкнул.
– Мне этот способ не понравился. Тебе он тоже не понравится.
– Это уже мне решать. Говори.
Кот отпустил её талию и отступил на пару шагов. Нуар снова хмурился, хотя всего минуту назад он выглядел почти счастливым и достаточно умиротворённым.
– Плагг предложил дать палачу то, чего он хочет. Дать ему тебя.
– Что?
Кот потёр ладони и криво улыбнулся.
– Он предложил дать акуме тебя, – повторил Нуар. – Ну, то есть не совсем тебя, а обманку. Чтобы он вздёрнул кого-нибудь, кто будет максимально на тебя похож, и успокоился с твоими поисками. Это даст нам место и время для манёвра.
Маринетт подняла брови, но ничего говорить не стала. Такой способ решения проблемы действительно был больше присущ Плаггу, нежели её Котёнку: Нуар обычно пытался спасти всех и вся, не желая использовать принцип меньших потерь. Плагг же, учитывая все его прожитые столетия, заметно очерствел сердцем.
Хотя, возможно, это было всего лишь свойство характера. Тикки ведь была того же возраста, что и Плагг, однако отличалась гораздо большим миролюбием и гуманностью.
Но идея была, откровенно говоря, очень даже неплохой. Нынешние поиски Палача в самом деле не давали Чудесным «места для манёвра»; по городу приходилось передвигаться с оглядкой. Опаска натолкнуться на акуму заметно портила нервы героям и мешала нормально думать. Что уж говорить о составлении сколько-нибудь грамотного плана!
– Кого Плагг предлагал вместо меня?
– Хлою Буржуа.
Несмотря на личную антипатию, Маринетт кивнула. Отличный выбор, если задуматься. Хлоя, как настоящая фанатка Ледибаг, пойдёт на подобную авантюру, – в Буржуа всегда было веры в Чудесную героиню больше, чем у самой божьей коровки, – к тому же, у неё есть отличный косплей-костюм и какой-никакой опыт в копировании Ледибаг. Хлоя не будет сомневаться в просьбе героини и бесстрашно пойдёт на смерть, если та скажет, что это необходимо.
Хлоя всегда была уверена, что Ледибаг исправит любую ситуацию при помощи своего волшебства. Если бы Маринетт могла, она бы отдала Буржуа Талисман – но у Дюпэн-Чэн не было волшебной шкатулки в загашнике.
Может, если бы была, всё бы вообще пошло по-другому.
Тяжёлый вздох знаменовал принятое решение. Кот продолжал кривить губы в улыбке, понимая, какой нелёгкий выбор поставил перед напарницей. Дело оставалось за малым: переступить через остатки человеколюбия и сознательно отправить хорошо знакомую девушку буквально на плаху. Сложно, но реально. Да и другого выхода Ледибаг пока не видела.
– Ладно. Ладно, сделаем так.
– Миледи, это…
– Пошли к отелю Буржуа. Может по дороге я найду другой выход, чтобы не привлекать Хлою ко всему этому.
К тому же, всегда оставалась вероятность, что Хлои уже нет в живых, и план всё равно придётся менять. Апокалипсис диктовал свои условия.
Бег по крышам был необычно медленным. Во-первых, Ледибаг старательно напрягала мозг, чтобы найти другой способ удовлетворить желание убивать у Палача. Манекен? Пугало? Голограмма? Может, стоило использовать свежий труп? Переодеть какого-нибудь вампира?
Последний вариант, кстати, был довольно привлекательным, но уж больно опасным: пара пропущенных укусов, и герои пополнят упыриную армию. А это означало окончательное поражение как Парижа, так и мира в целом.
Кто же будет защищать Землю, если с Котом Нуаром и Ледибаг что-то произойдёт?
Примерно на половине пути до Башни Кот замер и схватил Ледибаг за руку. Герои скрылись за грязным рекламным баннером, чтобы не показываться на глаза собравшимся на площади неподалёку приспешникам акум. Множество упырей возились, как куча насекомых, то и дело залезая друг на друга и вцепляясь в чужие глотки. Крошечные потасовки вспыхивали и гасли, как свет светлячков по ночам.
По середине площади было пустое пространство, на которое безмозглые упыри боялись заходить. В почти идеальном круге друг напротив друга стояли двое акум.
Кот достал жезл, откинул крышечку и навёл на происходящее крошечную камеру. На экране оружия появилась картинка, словно снятая при помощи идеального оборудования. Надья Шамак просто обзавидовалась бы.
Палач и Упырь стояли друг напротив друга и молчали. Выражение глаз Палача было привычно-уставшим, да и Упырь не изменил собственной привычке тянуть улыбку щелью рта. Возящиеся вокруг вампиры добавляли сюрреализма: множество их движений оттеняли полную неподвижность акум-предводителей.
Кот приблизил картинку, пощёлкав коготками по экрану.
– Интересно, что происходит.
– Не думаю, что нас это касается.
– У них тут собрание анонимных кровопускателей. Конечно же нас это касается.
Ледибаг закатила глаза.
– А мы тогда кто? Сообщество, выступающее против этих собраний?
– Мы как анти-Ку Клукс Клан, миледи. Нас касается всё, что происходит с этими кровопийцами. И с Палачом, да, не забываем про него. Как бы увеличить звук…
– Сейчас, подожди.
Ледибаг сняла йо-йо с пояса и немного подкинула игрушку в ладони, призывая Талисман Удачи. Однако вместо какого-нибудь прослушивающего устройства или камеры, на которые Маринетт надеялась, в руки ей упал больничный пакет с кровью. Дюпэн-Чэн видела такие, когда участвовала в программе донорства.
– Ты решила подкормить их? – не понял выверта Талисмана Кот.
Маринетт потёрла лоб и подняла взгляд на напарника. В её супер-зрении Нуар на мгновение вспыхнул красным в чёрную точку – так же, как и призванный пакет. Недоумённо пожав плечами, Маринетт отдала пакетик напарнику.
– Ты решила подкормить меня? – ещё больше растерялся Нуар. – Так я вроде больше по рыбке и круассанам, мурледи. Кровь это как-то… излишне.
