Текст книги "Грани миров (СИ)"
Автор книги: Baal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 40 страниц)
– Нино тоже гей?
– Нино хороший
по-другому и на юбки смотрит с большим интересом. Агреста больше интересуют круассаны.
Маринетт принялась нервно складывать библиотечные учебники штабелями. Как же всё-таки хорошо, что не надо таскать эту тяжесть с собой, достаточно планшета и тетрадок в рюкзаке! И Тикки наверняка было бы неудобно в большом портфеле. Как говорила квами, в маленьких сумочках намного уютнее.
Предположение Али вызывало какой-то отмороженный ступор. Адриан – гей? Это даже звучало смешно. Но при этом крошечный злой червяк в голове Маринетт нашёптывал противным голоском: если это не так, то почему же тогда Агрест больше всего проводит времени с Нино, а на девочек смотрит исключительно как на друзей? Подозрительно. К тому же, действительно, среди моделей бывает всякое – это Маринетт знала благодаря подписке на несколько скандально-модных журналов.
– Да не может он быть геем, – всё же повторила Дюпэн-Чэн.
Аля за время «отсутствия» подруги успела настолько погрузиться в свой блог, что негромкого высказывания Маринетт даже не услышала. Вместо этого Сезер внимательно просматривала видео последнего боя Ледибаг и Кота Нуара с Мусоралочкой.
Против воли Маринетт тоже засмотрелась – благо, сидели они с Алей по одну сторону стола, а телефон Сезер облокотила на стопку учебников. Было приятно видеть, как Ледибаг сражается: уже не бесполезное махание руками и ногами, как в первые битвы, а намного, намного эффектнее и эффективнее. Маринетт чувствовала гордость за себя и свой прогресс.
– Смотри, кажется, в углу видео Нуар!
– Точно он.
Дюпэн-Чэн помнила этот момент. Это была первая Трансформация и первый Супер-Шанс. Выпал китобойный гарпун, который тогда очень сильно удивил Ледибаг. Вообще-то, ей редко выпадало какое-либо оружие, обычно Супер-Шанс давал простые предметы, которые нужно как-то нестандартно использовать.
Алю гарпун тоже удивил:
– Оружие? Неожиданно. Обычно такого не бывает.
Ледибаг не смогла этот несчастный гарпун использовать. Просто не успела понять, как. Да и акуманизированную женщину ранить не хотелось. За тот бой они с Котом по два раза возобновляли трансформации, так что не было ничего удивительного в том, что герои так утомились.
Маринетт ещё несколько минут смотрела на то, как Мусоралочка плюётся грязью и водой, изредка даже попадая. Нуару, как всегда, доставалось больше, чем Ледибаг: Кот уже на девятой минуте видео выглядел помятым и истощённым, хотя даже не использовал катаклизм.
– Бедный Кот, – пробормотала Маринетт, увидев, как Нуара в очередной раз отшвырнула от аквариума Мусоралочка.
– Да уж, что-то акумы в последнее время слишком мощные. Смотри, Ледибаг тоже досталось.
Свои травмы Маринетт знала и без видео-подсказок. На мгновение она задумалась: если ей самой было сложновато сидеть из-за того, что Мусоралочка ей наваляла, то каково Коту? Конечно, Чудесное Исцеление больше действовало на Нуара, чем на Ледибаг, но наверняка хоть какие-то отголоски травм остались…
С Чудесным Исцелением вообще была целая песня. Прежде всего, оно, конечно же, устраняло любой вред от акум, от разрушений до смерти. Было несколько раз, когда Маринетт буквально воскрешала людей, пострадавших от деятельности одержимых. К счастью, сами воскрешённые ничего не помнили – Маринет не была уверена, смогли бы эти люди нормально воспринять факт собственной смерти.
Во вторую очередь Чудесное Исцеление лечило Нуара. Не Ледибаг, как поначалу думала Маринетт, а именно Кота. Тикки объясняла это тем, что Кот Нуар всегда был своеобразным щитом для Ледибаг, и в следующей битве он обычно оказывался нужнее и полезнее. Не слишком хорошие новости для нынешней владелицы Камня Чудес, если говорить откровенно.
Последние крохи энергии шли на то, чтобы залатать саму Ледибаг. Зарастали раны, соединялись раздробленные кости, организм приходил в норму. При этом все болезненные симптомы оставались, хотя и проходили в течение одного-двух дней. Тикки считала, что таким образом Камень Чудес учит своих владелиц следить за собой и не подставляться лишний раз. Кто смоет разрушения и оживит жертв, если Ледибаг будет мертва или очень сильно ранена?
Маринетт, кстати, очень быстро приучилась прятаться за спину напарника и самое опасное позволять делать именно ему. Даже как-то разговаривала с Нуаром по этому поводу: сбивчиво извинялась за все ранения, объясняла механику работы своего Камня, говорила, как ей жаль, и очень много плакала. Кот тогда больше испугался за свою Леди, так что вряд ли слышал, что именно Маринетт пыталась до него донести.
– Это всё ерунда, Ледибаг, – улыбался он ей, держа в крепких объятиях. – Главное, что ты цела и невредима.
– Но ты ведь нет! – продолжала тогда она заливаться слезами.
– Ерунда. Поболит и пройдёт, особенно после твоего Исцеления. К тому же, что я за мужчина, если не могу даже защитить девушку, которая мне нравится?
Она тогда подняла голову и посмотрела на напарника. Они были так близко, как в какой-то аниме-сцене, и до поцелуя на эмоциях оставалось не больше десяти сантиметров. Иногда Маринетт даже снилось, что она не отвернула голову в последний момент – и поцелуй всё-таки случился.
Но она отвернула.
Телефон Али издал громкий, противный писк, вырвавший Маринетт из воспоминаний. Сезер быстро выключила видео и принялась тыкать пальцами в экранчик.
– Новый акума, – пояснила Аля подруге. – Кажется, около пирамиды Лувра. Смотри, один из постояльцев Ледиблога прислал.
Маринетт нахмурилась. Новый акума? Так быстро? Они с Котом только-только разобрались с Мусоралочкой, и десяти часов не прошло. Обычно одержимые появлялись, самое частое, раз в сутки. Теперь что, у них новое расписание?
Видео, которое включила Аля, было явно любительским. Камера дрожала, изображение дёргалось вверх-вниз и рябило. Тем не менее, можно было хорошо различить стеклянную пирамиду и зависнувшую перед ней фигуру.
Вроде бы женщина. Может быть, тощий мужчина. Одежды какие-то то ли средневековые, то ли цыганские: многослойная яркая юбка до щиколоток, на ногах ни следа обуви, сверху кофта с цветастыми широкими рукавами. Вокруг акуманизированного кружились карты, немного похожие на игральные.
– Картёжник? – удивилась Маринетт.
– Таро, – пояснила Аля. – Система для гадания, вроде как там семьдесят восемь карт. Задаёшь вопрос, вытаскиваешь карту, смотришь на картинку и говоришь ответ. У меня мама как-то увлекалась, но ей не зашло. Колода до сих пор валяется где-то на чердаке.
– Акума что-то требует?
Аля пролистала видео.
– Да вроде нет. Просто висит, даже не нападает. Интересно, Ледибаг и Кот Нуар появятся? Им всё-таки хорошенько досталось от помоечной Ариэль.
Маринетт встала и потянулась. Рёбра отозвались яркой, ослепительной болью, словно в подтверждение слов Али.
Меньше всего Ледибаг хотелось сражаться с новым одержимым.
– Думаю, появятся. Это же их работа.
========== Глава 2 ==========
Трансформироваться вышло рядом с коллежем. Маринетт давно облюбовала хорошую заросль кустов, росшую полукругом. Листва была такая плотная, что не просвечивалась и самым мощным фонариком, который Маринетт только смогла найти для проверки. А это значило, что и свет от трансформации кусты не пропустят.
В любом случае, Маринетт всё равно постаралась прокрасться в укрытие так, чтобы её никто не увидел. Тикки выпорхнула из сумочки, даже не дожидаясь команды.
– Не нападающий акума, да, Маринетт? Это интересно.
– Посмотрим. Ты восстановилась после русалки?
Квами захихикала.
– Русалочкой её сложно было назвать. Совсем не Ариэль! И, да, я немного отдохнула. Если не затягивать бой, то всё будет хорошо.
– Тикки, пятна!
Знакомое ощущение единения с квами и чем-то большим, чем просто человеческое сознание или древняя магия, переполнили Маринетт. Сила заструилась по венам вместо крови, но при этом также напомнили о себе рёбра.
– Всё-таки, ты не восстановилась, – укоризненно пробормотала Маринетт.
Она выскользнула из-под защиты кустов и оглянулась по сторонам. Пока её не заметил кто-либо, Маринетт поспешила переместиться на крышу ближайшего дома.
Она действительно любила бегать по крышам. Улицы с такого ракурса напоминали разветвлённый лабиринт, полный сокровищ и чудовищ. В Маринетт просыпалась маленькая девочка, восторженная от мира и от происходящего. Иногда на одиночных патрулях она позволяла себе не нестись, сломя голову, а медленно и вдумчиво гулять по черепице.
Порой она чувствовала себя Венди Дарлинг. С Тикки вместо Тинкер-Белл и с Нуаром вместо Питера Пена.
Кстати о Нуаре. Маринетт заметила ярко-зелёную вспышку сбоку, и через мгновение на крышу запрыгнул Кот – как всегда с шальной улыбкой, довольный миром и собой.
– Моя Леди?
– Выбирай место для превращения получше. Ещё бы немного, и я бы узнала, кто под маской.
Кот, однако, замечанию совершенно не смутился.
– Это было бы замурчательно, моя Леди. Никаких тайн, всё честно и открыто! – Он подмигнул Маринетт, сохраняя широкую ухмылку. – Ну что, как насчёт свидания в Лувре?
– Мы там уже были.
– Ах, Фараон! Кажется, тогда я узнал твой настоящий возраст, моя Леди. Сколько там было, три, пять тысяч лет?
– У женщины не принято спрашивать подобное.
Они побежали по крышам дальше. Когда вдали показалась стеклянная пирамида Лувра, Маринетт едва сдержала стон: на площади было слишком много людей! Кажется, каждый второй парижанин решил прийти и посмотреть на «неопасного» акуму. К тому же, наверняка люди хотели увидеть своих героев вблизи…
– Это нехорошо, – заметил Нуар, осматривая толпу с большого расстояния.
Маринетт практически сплюнула от раздражения, когда увидела в толпе приметные яркие волосы Альи. Вечно эту… Сезер! Вечно её несёт в самые опасные места! Где акума – там и Алья!
– Почему в этом городе только у меня есть чувство самосохранения?
– Потому, что ты особенная, моя Леди. Прыгаем с помпой или по-тихому?
Толпе достался полный скепсиса взгляд. По-тихому через всех этих людей пройти точно не выйдет. А их ещё бы эвакуировать от акумы подальше…
– Я иду громко, ты идёшь тихо. По пути разговариваем с полицией, чтобы увели народ отсюда.
– Моя Леди, может, наоборот? Я умею привлекать внимание…
– У меня слишком заметный костюм.
Кот надулся, как ребёнок, но спорить не стал. Ему в чёрном было скрыться намного проще, чем Ледибаг с её ярко-красной расцветкой.
– Акума скорее всего в одной из карт, – заметил Нуар. – Вот только в какой именно…
– Их там семьдесят восемь, – кисло добавила Маринетт, вспоминая слова Альи. – Замучаемся по одной рвать.
– В некоторых колодах по двадцать две.
Напарники оценивающе взглянули на кружащиеся вокруг акуманизированной карты. Двадцать две или семьдесят восемь? Впрочем, на самом деле, это было неважно.
– Всё равно слишком много.
Она спрыгнула с крыши, Кот ушёл куда-то в сторону. Народ быстро заметил появление героини Парижа: люди стали расступаться и шуметь, как разноцветное море. Маринетт немного ощутила себя Моисеем, идущим среди шепчущих волн. Гул постепенно нарастал, и вот люди уже во все голоса приветствовали Ледибаг.
– Это не чёртова ковровая дорожка, – пробормотала Маринетт, дружелюбно скалясь. – Какого чёрта вы вообще здесь делаете?
Акума не шевелился всё время, что она шла. Вблизи стало понятно, что бабочка выбрала женщину, разве что очень худую и болезненную.
Карты продолжали парить вокруг одержимой, образуя несколько окружностей. Выглядело достаточно жутко, словно в каком-то хоррор-фильме. Маринетт подсознательно ожидала, что безобидные картонки в следующий миг полетят в людей вокруг, как острые ножи. В аниме такое постоянно показывали. Неужели никто в этой толпе не смотрит аниме?!
Колени знакомо подгибались от нервов и страха перед неизвестным. Преодолевая собственную слабость, Маринетт громко спросила:
– Что тебе нужно?
Акума даже не отреагировала. Она вообще вела себя нетипично для одержимой: ничего не требовала, не называла себя, не пыталась устроить дебош на парижских улицах. Просто зависла рядом со стеклянной пирамидой и устроила карусель из карт.
К Маринетт подошёл Кот.
– Я сказал полиции, чтобы людей уводили.
– И?
– Мне ответили, что это невозможно. И что поднимется паника, если начать уводить насильно. Психология толпы или что-то такое.
Маринетт практически застонала в голос. Ну что же такое, а?
– Иногда мне кажется, что меня окружают идиоты, – тихонько поделилась она с Котом.
Нуар знакомо ухмыльнулся и скрестил руки на груди.
– Так что делать будем? Нападать на неё опасно, вдруг взрыкнёт и начнёт мурить непонятно что. Народу поляжет… кстати, сколько может вернуть из мёртвых твоё Чудесное Исцеление?
– Понятия не имею. И проверять что-то не хочется.
Они ещё некоторое время постояли, рассматривая акуму. Та не шевелилась, даже карты кружились с одинаковой скоростью.
– Идеи, Кот?
– Надо, чтобы народ разбрёлся, тут кошке негде упасть. А люди здесь из-за великолепных героев Парижа.
– Значит, надо, чтобы героев здесь не было. Но оставлять акуманизированную в таком виде…
– Всего-то надо быть рядом, но не на виду.
Маринетт кивнула. Она пришла к такому же выводу, и было приятно, что Кот подтвердил её мысль. Вот только было непонятно, сколько придётся им караулить – может, до самого вечера? Было бы неплохо всё-таки убрать людей побыстрее. Хоть завтра и был выходной, Маринетт совершенно точно не хотела провести его на патруле. Да и домашки назадавали столько, что впору плакать…
– Ладно, Кот. Тогда говорим с полицией и прячемся, верно?
Нуар согласно хмыкнул и достал свой жезл из-за спины.
– Сомуршенно верно, моя Леди. Только давай-ка говорить с курочками будешь ты, м? Птички не слишком любят котов вроде меня.
– Курочки? – не поняла Маринетт.
– Полицейские, моя Леди. Совсем не знаешь сленга? Ажанов так назвали из-за того, что Полицейское управление разместили то ли в бывшем птичнике, то ли на рынке, где продавали курятину.
– Ажаны?
– Тоже сленг.
– Кот, будь добр, говори со мной на французском.
– Прошу простить, миледи.
Он галантно склонился, взял Маринетт за руку и поцеловал тыльную сторону ладони. Обычный жест для Нуара, но раньше-то Кот не делал ничего подобного на камеру… сейчас же герои Парижа были у горожан как на ладони: даже боковым зрением Маринетт видела десятки направленных на Кота Нуара и Ледибаг камер и телефонов.
Наверное, поэтому она не стала отталкивать Кота так, как она обычно делала. Это было бы просто низко.
Кот ушёл при помощи своего волшебного шеста. Маринетт осталась рядом с акуманизированной женщиной, дожидаясь, пока к ним подойдёт Роджер Ренкомпри – тому удивительно везло по частоте встреч с супергероями.
– Ледибаг? – окликнул он Маринетт. – Нужна какая-то помощь?
«Выполни за меня мою работу и грохни Бражника,» – чуть было не ляпнула Маринетт. Вовремя прикушенный язык не дал сказать и слова, так что девушка просто кивнула.
План по опустошению площади не вызвал у полицейского, – курочки, как сказал бы Нуар, – особого восторга, но с доводами Ледибаг Роджер практически не спорил. Пообещал, что площадь огородят, а людей разгонят максимально быстро. И всё равно, по самым оптимистичным прогнозам, на это требовалось не меньше трёх часов.
– Слишком много народу собралось, – морщился Ренкомпри. – Так что, если без паники… сами понимаете.
Маринетт понимала. Правда, понимала. А вот её больные рёбра, невыспавшийся мозг, домашка на следующую неделю и требующая внимания и прогулок Алья – нет.
Проклиная собственное чувство справедливости, Ледибаг коротко распрощалась с полицейским и кинула йо-йо. Игрушка зацепилась за крышу дальнего дома.
– Расходитесь! – напоследок крикнула Маринетт толпе.
Люди взволнованно и восхищённо зашумели, когда она подпрыгнула, оттолкнувшись от щита одного из полицейских, – спасибо, курочка! – и пролетела прямо над толпой. Наверняка потом в сети будет несколько отличных фотографий её задницы в спандексе. Это была та вещь, с которой приходилось мириться супергерою.
Кот ждал её на той же крыше, с которой они в первый раз осматривали площадь. Нуар, пока не увидел Ледибаг, казался уставшим. При приближении напарницы он, напротив, будто оживал и наполнялся красками. Даже зелёные глаза стали будто бы ярче.
– Что сказал ажан?
– Полицейский, Кот. Месье Ренкомпри сказал, что на полную изоляцию площади нужно минимум три часа.
Эта новость явно не была для Кота ободряющей. Нуар зевнул во весь клыкастый рот и развалился на крыше в самой ленивой и раскрепощённой манере, которую Маринетт только видела.
– Ну, чего-то подобного я и ожидал, миледи. Как насчёт насладиться хорошей погодкой и немножечко вздремнуть?
– Не время спать.
– Между прочим, коты должны, – он сделал особенное ударение на этом слове, – спать по шестнадцать часов в сутки. Мне же редко перепадает хотя бы пять. Конечно, три часа с тобой, моя Леди, это невыносимое блаженство, но я так устал…
Маринетт тяжело вздохнула. Больше всего ей хотелось бы вернуться домой, залезть под одеяло и посмотреть какой-нибудь фильм. Может быть, даже с котом, – не с Котом, конечно! – под боком. С тёплым мурчащим комком.
Словно услышав мысли напарницы, Кот потянулся и издал звук, отдалённо напоминающий мурлыканье.
– Ты так быстро научился мурчать?
– Ну, я же обещал тебе, что попробую…
Маринетт снова вздохнула и села рядом с Нуаром. Как-то обыденно её рука потянулась к его волосам, Нуар подался к ней, и в итоге Ледибаг принялась лениво поглаживать растрёпанную кошачью шевелюру.
– Каким шампунем пользуешься, котик?
Нуар не ответил. Маринетт немного придвинулась, чтобы заглянуть напарнику в глаза, и тихонько усмехнулась: Кот и вправду сильно устал, если уснул настолько быстро. Сама Маринетт засыпала так всего пару раз за всю жизнь, но отлично помнила, какой тяжёлой была её голова в эти моменты.
Акума на площади продолжала парить. Карты кружились вокруг, толпа медленно редела. Мелькали фигурки полицейских, напоминающих овчарок: те так же разгоняли стада не слишком умных овец.
Маринетт подтянула колени к груди и умостила на них подбородок. Продолжая лениво перебирать светлые прядки, она устало размышляла о тщетности бытия.
Ну, в самом деле. Они с Нуаром только-только победили Мусоралочку. Поотшибали себе всё что только можно было, даже Кот не до конца оправился: ощутимо берёг левую руку и старался не слишком размахивать конечностями. От этого движения напарника стали по-хищному скупыми и точными, как касания скальпеля опытного хирурга. Это даже завораживало, если уж говорить откровенно. У Маринетт болели рёбра и намекала о себе мигрень. И тут – новая акума, к тому же, какая-то ненормальная! Если так можно сказать про акуму.
Спать было нельзя, чтобы ничего не пропустить. Конечно, Маринетт предполагала, что она проснётся, если акума вдруг решит выйти из «режима ожидания», но лучше быть наготове. Будь коммуникатор Ледибаг подключён к интернету, можно было бы хотя бы поискать информацию о картах Таро – просто для того, чтобы знать, с чем герои могли столкнуться. Но связи со всемирной сетью не было.
Кот завозился во сне, перевернулся на бок и, не просыпаясь, подполз поближе к Маринетт. Хвост-ремень вёл себя как живой: лениво покачнулся и обернулся вокруг бедра Нуара, стукнув пряжкой о коленку. Кот на мгновение открыл глаза, но почти сразу же вернулся обратно в царство сновидений.
От безделья Маринетт принялась вспоминать прошедший день. Память услужливо подкидывала улыбки Адриана и то, как он заступился за своего тайного поклонника перед Хлоей. Приятно, что уж говорить. Однако вслед за этими несомненно приятными и дорогими Маринетт воспоминаниями сразу же всплыло другое: Алья, библиотека, Ледиблог в телефоне подруги и небрежно брошенный вопрос:
– Как думаешь, Адриан – гей?
От одного только воспоминания во рту у Маринетт пересохло и стало кисло. Конечно же, Дюпэн-Чэн знала о том, что есть нетрадиционные типы отношений, это ведь Франция, страна любви. Будучи коренной парижанкой, Маринетт с детства могла найти в толпе множество пар, которые приехали в её родной город только за бесконечной романтикой и сияющей по ночам Эйфелевой башней. Зачастую парочки оказывались однополыми.
Но предположить, что Адриан – гей? Это было выше её понимания. Он всегда был таким обходительным, добрым, честным, – таким джентльменом! – красивым, умным, обаятельным, находчивым… и при этом совершенно точно не обращал внимания на то, что его окружает множество красивых девушек.
Нет, Маринетт говорила не про себя. Но та же Алья? Джулека? Аликс? Да даже Хлоя – хоть Буржуа и была стервой, но при этом нельзя забывать, что стервой она была очень красивой. И всегда за своей красотой следила едва ли не больше, чем за Адрианом.
А ещё было много-много других фанаток. И не всегда они были одного возраста с Маринетт: Дюпэн-Чэн лично видела, как к Адриану подходили за автографами зрелые, шикарные женщины, чьи фигуры были достойны абсолютно любой журнальной обложки. Красивые? Нет. Сногсшибательные, потрясающие – да. Сексуальные!
Площадь опустела на две трети. Полицейские продолжали гонять небольшие компании, началось медленное оцепление территории. Несколько недовольных и излишне преданных фанатов супергероев вывели практически силой. Маринетт устало потёрла переносицу, когда заметила среди этих смутьянов Алью.
Нуар проснулся почти через два часа. Маринетт успела за это время отсидеть себе все ягодицы, належаться на тёплой крыше до умопомрачения и немножко сойти с ума от скуки, наблюдая за редкими облаками. Хоть погода была хорошая.
– Моя Леди? – спросил Кот охрипшим со сна голосом. – Я ничего не пропустил?
– Акума не шевелилась, площадь почти пустая, мне надоело здесь сидеть. Ничего нового.
Кот по-детски смешно потёр глаза кулаком и совершенно порочным образом потянулся, выставляя напоказ идеальное тело в облепляющем мышцы костюме. Поскольку пубертатный период цвёл в Маринетт пышным цветом, она ожидаемо смутилась от такой явной мужской красоты. Но глаз не отвела – она сама не знала, почему, но ей хотелось запомнить это зрелище… получше.
Движения Нуара были ленивыми и сонными. Он, совершенно не смущаясь, подобрался к Ледибаг ещё ближе, утыкаясь носом в её бедро. Маринетт порадовалась, что успела сесть до пробуждения Кота. Она бы точно сварилась бы в костюме от всепоглощающего смущения, если бы Нуар прижался к ней в тот момент, когда они оба лежали.
Чёртовы гормоны. Из-за них Маринетт в последнее время то впадала в чёрную депрессию без видимой причины, то хотела истерически смеяться. Иногда она становилась агрессивной или апатичной. И, конечно же, мало-мальски привлекательный парень хотя бы приблизительно её возраста вызывал у неё странные мысли.
Ничего особо пошлого, на самом деле. Просто хотелось как-то совсем уж по-девичьи лечь рядом и прижаться. Или чтобы её обняли сильные руки. Или просто почувствовать твёрдость юношеского тела. Обычные, не совсем ещё оформившиеся женские желания, которые сама Маринетт иногда подогревала, просматривая определённые видео на телефоне.
В конце концов, она была всего лишь подростком. С доверяющими ей родителями и безлимитным интернетом на мобильнике.
– Что будем делать с акумой, миледи?
– Без понятия. Сначала можно попробовать поговорить, наверное. Потом… ну, не знаю. Супер-Шанс?
– Или просто отлавливать карты и рвать их.
– Как вариант.
Нуар перекинул руку через её бёдра и по-кошачьи потёрся щекой о красный костюм. Маринетт ожидаемо покраснела и отвела взгляд. Её пальцы, тем не менее, начали перебирать волосы Кота.
И снова был этот звук. Не рычание и не мурлыкание, что-то среднее.
– Не знала, что ты так умеешь, – немного нервно усмехнулась Маринетт.
– Да я, ур, тоже. Ты только не останавливайся, пожалуйста. Меня давно никто не гладил.
Маринетт кивнула, хотя Кот не мог видеть этого движения, и перевела взгляд на площадь. Полицейские выгоняли последних зевак, заграждения не давали людям приблизиться к стеклянной пирамиде и акуме. И всё равно, рядом с оцеплением оставалось довольно много фанатов наготове с камерами и прочими примочками. Алья, конечно же, тоже никуда не ушла: уселась недалеко от полицейских заграждений и сосредоточенно делала домашнее задание. Французский, судя по учебнику.
Маринетт ей по-чёрному завидовала. Если бы у неё были с собой книги, то два часа ожидания могли пройти с большей пользой, в самом деле. Вместо этого все сто двадцать минут Дюпэн-Чэн просто смотрела по сторонам и иногда гладила спящего рядом Кота.
– Ну что, котик, идём к акуме?
Нуар поднял голову и посмотрел на Ледибаг большими, грустными глазами.
– Может, ты лучше погладишь меня ещё немного? Это так замурчательно, моя Леди, ты себе просто не представляешь! Лучшее, что происходило со мной за неделю!
Площадь окончательно опустела, если не считать акуму. Роджер Ренкомпри вслепую помахал рукой, показывая завершение работы полиции – на этот знак они с Маринетт договорились ранее.
Ледибаг в последний раз растрепала волосы Кота и поднялась с крыши. Сняла йо-йо с пояса и раскрутила игрушку до приятного, знакомого по многим боям гудения.
– Нет уж, мне кажется, перерыв закончен. Давай-ка, котик, самое время заняться работой.
– А я надеялся, что мы поговорим, – надул щёки Нуар.
– Ты свой шанс проспал.
Она замахнулась и кинула игрушку. Йо-йо зацепилось за одно из полицейских заграждений, совсем рядом с Альей. Естественно, Сезер мгновенно вскочила и побросала учебники. Вместо французского у неё в руках оказался телефон.
Хорошо ещё, что столбики заграждений были дико тяжёлыми и даже не покачнулись, когда Маринетт использовала их как опору. Приземлившись рядом с Альей, она приветливо улыбнулась юной журналистке.
– Ледибаг! – практически взвизгнула Сезер. – Я не зря ждала столько времени! Прокомментируете ситуацию с этой акумой?
За почти год супергеройской деятельности Маринетт неплохо научилась отвечать на различные вопросы. Папарацци внезапно оказались ещё одной вещью, с которой пришлось смириться – ну, помимо фотографий Ледибаг с интересных ракурсов.
– Мы не понимаем, что происходит, – легко призналась Маринетт. – Акума ничего не требует, не разрушает и вообще ничего не делает.
– Что вы с Котом будете делать?
– Сначала просто попробуем поговорить. Потом по ситуации.
Нуар, наконец спустившийся с крыши, подошёл к Ледибаг и замер за её плечом. От него так сильно пахнуло жаром, что Маринетт показалось, будто бы спандекс на её спине начал плавиться.
«Горячий парень,» – подумала она с ноткой весёлого раздражения.
– Есть ли что-то, что вы хотите сказать своим фанатам? Сегодня здесь собралось потрясающе много народу!
Маринетт кивнула. Да, было кое-что, что ей хотелось бы донести до парижан – раз и навсегда.
– Я разочарована, – сказала она с самым равнодушным выражением лица, на которое только была способна.
Алья глупо моргнула, затем её брови сошлись к переносице. Сезер, будто чувствуя собственную вину, неуверенно поправила волосы. Рука, держащая телефон, профессионально не дрожала.
– Разочарованы?
Кот за спиной Маринетт почти неслышно фыркнул.
– Да, именно. Я разочарована. Парижане настолько не ценят собственные жизни и наши с Котом действия, раз решили посмотреть на акуму вблизи. Вы все, – обратилась Маринетт к гипотетическим зрителям, – знаете, на что способны одержимые. Вы знаете, что они опасны, и что мы с Котом не всегда успеваем прийти вовремя.
– Но есть же Чудесное Исцеление, – совсем уж растерянно пробормотала Алья.
– Есть. Однако сегодня… если бы акума решила напасть? Вокруг было столько людей, что могли быть жертвы. Массовые смерти, понимаете? Чудесное Исцеление не всесильно, хотя мне жаль это говорить. Не уверена, что, если бы произошло что-то по-настоящему опасное, оно бы всё исправило.
Маринетт отвернула голову, разглядывая акуму. Девушка прекрасно знала, что этот ракурс был одним из лучших для неё: так она смотрелась достаточно загадочно и возвышенно. И разочарованно, конечно же.
Спасибо Джулеке, которая начала увлекаться фотографией после снятия фотопроклятия. Теперь каждая из девушек в классе Маринетт точно знала, как нужно становиться и поворачиваться для самых разных случаев.
– О, я… я прошу прощения… за всех, кто пришёл.
Алья выглядела настолько расстроенной, что у Маринетт на секунду защемило сердце. Чтобы хоть немного разбавить гнёт атмосферы, Ледибаг снова повернулась к Сезер лицом и даже немного улыбнулась.
Кот, судя по излучаемому им довольству, просто наслаждался зрелищем.
– Я не очень люблю внимание, – осторожно сказала Маринетт, – но сегодня я была польщена. Не знала, что мы с Котом Нуаром настолько популярны. Это приятно, но… пожалуйста. Пожалуйста! В следующий раз, когда появится акума, просто не подходите к нему. Лучше возвращайтесь домой и будьте в безопасности.
Она махнула рукой на прощание и легко перепрыгнула через полицейские заграждения. Нуар следовал за ней без слов, пока Алья, оставшаяся за их спинами, скомкано прощалась с подписчиками и собирала свои учебники.
– «Возвращайтесь домой и будьте в безопасности», – практически нараспев повторил слова Маринетт Кот, когда они отошли на достаточное расстояние. – Ты явно стала лучше в подборе слов, миледи. Это точно не наши первые интервью.
Маринетт дёрнула уголком губ, когда вспомнила первые, – провальные! – попытки разговоров с папарацци. Она смущалась, заикалась, невпопад замолкала и вообще позволяла Нуару вести беседу так, как ему заблагорассудится. Кот, по крайней мере, не возражал. Вообще-то, тогда он выглядел как человек, которому часто приходится давать всевозможные интервью и быть на публике.
– Моя девочка стала совсем взрослой, – продолжал весело тянуть Нуар. – Уже без запинок общается с журналюгами… Я горжусь этими изменениями, миледи.
Последнее Кот произнёс без усмешки в голосе, так что Ледибаг позволила себе немного улыбнуться.
– Я тоже рада, что больше не за-за-заика-каюсь, Кот.
– Хотя, должен признать, миледи, это было достаточно ми-ми-ми-ло.
Они подошли к акуме, остановившись примерно за тридцать метров от неё. Карты, цыганские одежды, распахнутые глаза. Ни следа от голографической бабочки на лице.
– Она вообще не шевелилась? – задумчиво спросил Нуар.
– Нет, насколько я поняла.
Поза у одержимой была достаточно открытой: прямая спина, немного запрокинутая голова, слегка разведённые в сторону руки, расслабленные ноги. Ладони были также открыты и повёрнуты вперёд. Акума словно пыталась сказать о собственной безобидности, но Маринетт таким «заявлениям» привыкла не верить. Не бывало по-настоящему безобидных одержимых, даже более или менее простая акуманизация Джулеки грозилась стать началом конца.
С одной стороны, подумаешь – всего-то превращала всех подряд в ярко-розовую кукольную девчушку. С другой… Маринетт не хотела бы жить в мире, где не было места индивидуальности. Высказывание Джулеки в духе «все как я» дурно попахивало социализмом.
