Текст книги "Грани миров (СИ)"
Автор книги: Baal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)
Этого было достаточно, чтобы начать говорить.
О Ледибаг. О его вине. Об отце. О Плагге – его дорогом друге, наставнике, напарнике и просто отвратительном сыроеде. О Маринетт и о вине Кота в её состоянии. Об акумах. О Бражнике. Даже о Тарологе, потому что эта акума волновала Адриана из-за её слов и поведения.
О магии и её запретах. О том, как сложно совмещать обычную жизнь и бытие супергероя. О том, как ему не хватает матери, исчезнувшей из его жизни так болезненно и внезапно.
О его собственной акуманизации. Об отношениях с Ледибаг.
О Бриджит.
Бриджит было тринадцать лет, когда она впервые встретила Адриана Агреста. Вернее было бы сказать, когда она увидела его снимки в каком-то журнале. Восхищённая необычной для Китая красотой, полукровка Бриджит сразу же влюбилась в маленькую модель. Ситуация усугублялась тем, что она учила французский, а её мать была знакома с Эмили Грэм дэ Ванили.
Бриджит писала ему письма. Много писем. Его мать, тогда ещё живая, не считала, что это плохо, и в тайне от отца приносила корявые записки своему ребёнку.
Так у Адриана, – тогда ещё не Кота, конечно же, – появился первый друг. Хлоя возникла в его жизни немного позже, когда Бриджит из неё пропала.
Переписка велась достаточно активно. Целых полгода, пока Габриэль не раскрыл эту маленькую тайну. Месье Агрест был против любой связи с фанатами, даже с маленькими. И, как бы Эмили, мать Адриана, ни упрашивала мужа, тот взял дело в свои руки. Переписка прекратилась так же резко, как и началась.
Не получив ответ на своё последнее письмо, Бриджит вскрыла себе вены.
– Ребёнок? – ужаснулся Том. – Да она о таком даже думать не должна была! Это звучит как-то…
Нуар печально покачал головой и вцепился в кружку с чаем перед собой. Он сидел с родителями Маринетт за столом, будто бы так и нужно было, и просто рассказывал историю о сумасшедшей девочке, умершей из-за болезненной, ненормальной, неразделённой любви к мальчику-модели.
– Ей было почти четырнадцать, – сказал Кот. – Подросток, не ребёнок. К тому же…
Он замялся, отводя взгляд.
– У неё было какое-то психическое расстройство. Это я потом узнал, когда копался в бумагах отца. Ну, знаете, немного бунтарства и всё такое, – Нуар криво усмехнулся. – Он, оказывается, нашёл очень много информации про Бриджит.
– А тебе сколько было?
– Восемь, когда мы начали переписку. И все ещё восемь, когда она покончила с собой.
Сабин переглянулась с Томом.
– Естественно, мне ничего не сказали, когда я был маленьким. Про самоубийство я узнал примерно за полгода до того, как пошёл в школу. То есть, через полгода, как мама… как её не стало. Наверное, отец не хотел рассказывать мне про Бриджит вообще. Я думал, что моя подруга по переписке просто пропала, перестала писать мне. Про то, что она… я даже не думал. Хотя стоило бы, учитывая её подарки.
Сабин напряглась от его тона так же, как и Ледибаг когда-то.
– Подарки, милый?
– Ах, да. Вы же не знаете.
Он потёр лицо руками и, не отнимая ладоней, глухо принялся рассказывать о «подарках». Прядки волос, фаланга пальца, глазик, кусочки мяса, вырванные ногти, зубы, колбочки с кровью. Про всё то, что он смывал в унитаз, будучи ребёнком.
О, психологи долго работали с ним, чтобы он понял, насколько ненормальным было что его, что её поведение.
– Почему ты не сказал родителям об этом? – в ужасе спросил Том.
Кот пожал плечами.
– Бриджит попросила – я сделал. Она и про унитаз сказала, чтобы я её подарки не выкидывал в мусорку. Типа, родителям это не понравится, а ведь я же не хочу их расстраивать?
Сабин пододвинула к нему тарелку с чем-то съедобным. Кот запихнул кусочек в рот и проглотил, практически не жуя и даже не чувствуя вкуса.
– А почему ты вообще стал переписываться с этой девочкой?
– Мама принесла её письмо, вот и начал. Она очень просила не отталкивать Бридж, потому что, как она говорила, мне просто суждено быть с девочкой с такой фамилией.
Том тяжело вздохнул. А вот Сабин, напротив, не выказывала никакой реакции, словно закаменела.
– Милый, – сказала она, – а фамилия этой Бриджит…
– Бриджит Чэн.
Только произнеся фамилию своей давней головной боли, Адриан, наконец, понял. Чэн. Бриджит Чэн. Как Сабин Чэн, только Бриджит. И поведение матери Маринетт говорило о том, что Бридж была для мадам Чэн не чужим человеком: женщина нервно кусала губы, хмурилась и смотрела отчего-то немного виновато.
– Ваша знакомая? – спросил он плохо слушающимися губами.
– Дочь сестры.
Нуар хрипло и совсем не весело рассмеялся.
– Соболезную вашей утрате, – сказал он заученную ещё в далёком детстве фразу на китайском.
Он знал, как произнести это, на тридцати языках. У отца было много партнёров по бизнесу в самых отдалённых уголках земного шара, и все они прибыли на похороны матери Адриана. А ещё были фанаты, фотографы, визажисты, которые повторяли и повторяли эту фразу, что устно, что письменно.
– Соболезную тому, что тебе пришлось перенести по её вине, – на чистом французском ответила Сабин.
Она перегнулась через стол и погладила Нуара по голове, как это часто делала Ледибаг. Милый, домашний, нежный жест. Кот прикрыл глаза и замурлыкал – тихо и устало. Звук рождался рядом с его сердцем и был едва слышен даже ему самому.
Сабин поменяла чашки и налила Коту новую порцию чая. Нуар опять вцепился в посудину, стремясь почувствовать через костюм хоть немного тепла. Он точно видел, что чай горячий, – от него поднималось облачко пара, – но совсем не ощущал этого.
– Можешь убрать свою магию, милый, – сказала Сабин, становясь рядом с Котом и легонько его обнимая. – Я знаю, кто под маской.
– Неужели? – равнодушно уточнил Нуар.
– Бриджит переписывалась только с одним мальчиком, Адриан.
Том, до этого тихо наблюдавший за действиями жены, икнул и отшатнулся от стола. Едва не потеряв равновесие и не свалившись со стула, месье Дюпэн всё-таки смог удержаться на своём месте. Глаза у мужчины были полны настоящего, дикого, животного ужаса.
– А-адриан? Аг-грест?! – просипел он. – Ты же ещё совсем ребёнок!
Кот пожал плечами и отменил трансформацию. К его удивлению, магия схлынула с него водопадом зелёных искр, а Плагг медленно опустился на стол рядом с его рукой. Адриан привычно погладил котёнка по большой голове, и с удивлением услышал ответное мурлыканье.
– Ты на меня больше не сердишься? – спросил Адриан с затаённой надеждой.
– Я накачан успокоительным по самые усики, пацан. Это, конечно, быстро пройдёт, но сейчас я физически не могу испытывать хоть какие-то негативные эмоции.
Сабин и Том по разному восприняли снятие трансформации. Если мадам Чэн, так и не разорвав объятий, с искренним любопытством рассматривала появившегося говорящего котёнка, то Том продолжал ужасаться тому, кто оказался под маской.
Адриану даже неудобно стало, честное слово.
– Всё настолько плохо? – едва слышно уточнил он. – Ну, что Нуар – это я?
Том быстро заморгал, а затем принялся ожесточённо тереть глаза пальцами. С удивлением Адриан заметил, что месье Дюпэн пытается сдержать слёзы.
– Нет, парень, всё просто востортительно. Но вот то, что Париж вынуждены защищать два подростка… это, знаешь ли, угнетает.
– Но мы неплохо справляемся! – возмутился Адриан.
От взгляда Тома ему стало не по себе. Обычно мягкий, добродушный месье Дюпэн просто не мог смотреть так, что холод неудовольствия Габриэля Агреста казался нежным касанием.
– Парень, вы отлично справляетесь, – медленно, с расстановкой произнёс Том, наклонившись к Адриану. – Но я бы предпочёл, чтобы этим занимались другие люди. Взрослые. Не вы с Ледибаг, понимаешь?
– Не так-то просто найти владельца для Талисмана, знаешь ли, здоровяк! – возмущённо зафыркал Плагг. – И, чтобы ты знал, месье булка, Адриан – мой котёнок! Быть Нуаром – это его судьба!
– Я бы предпочёл, чтобы этот ребёнок не ввязывался в драки с возможным смертельным исходом, а спокойно учился и гулял с друзьями!
– А защищать мир кто будет, ты, что ли?
– Да хоть и я!
– Да ни в жизнь! Терпеть не могу усатых!
– Усы это модно! А коты – это грязь и шерсть!
– Да ты просто злишься, потому что в костюм не влезешь! Что, переел хлеба, пекарь?
– А у тебя голова больше, чем всё остальное тело! Что, оса в щеку укусила?
– А у тебя…
– Тихо! – Сабин хлопнула ладонью по столу, и спорщики мгновенно замолчали. – Вышло как вышло, что об этом говорить. Месье кот, как к вам обращаться?
Плагг горделиво выпятил тощую грудку и взлетел в воздух. На восхищённый и ошеломлённый вздох месье Дюпена он только довольно обернулся и, кажется, ещё больше возгордился от собственных умений.
– Я, мадам, Плагг. Квами разрушения, гибель Атлантиды, сама Чума в её прекрасном обличье, божественное ничто, я…
– Он большой любитель сыра, – прервал хвастовство квами Адриан.
От упоминания о своей большой любви квами оживился и тотчас забыл и о Томе, и о хвастовстве, и вообще о чём угодно.
– О, да, сыр – это буквально моя жизнь. Буквально третья самая важная вещь в мире. Не осталось ли у вас, мадам, тех восхитительных сырных корзиночек, которые мой глупый пацан постоянно у вас покупал?
Сабин хитро прищурилась и взъерошила Адриану волосы.
– Так вот зачем тебе эти корзиночки, милый. А я-то гадала, как тебе удаётся есть столько жирного и мучного, и при этом продолжать радовать мою дочь своими фотографиями.
Адриан смущённо улыбнулся.
Внезапно он понял, что все проблемы решаемы. После небольшого, хоть и довольно опустошительного разговора, – или это был чисто монолог, редко разбавляемый чужими фразами? – он чувствовал себя обновлённым и готовым на подвиги. Он буквально кожей ощущал, что мог бы не то, что горы свернуть – он мог бы победить любого врага, убедить Ледибаг в своей любви, уничтожить любые проблемы на её пути.
И начать надо было, кстати, с одержимого.
Поэтому Адриан встал из-за стола, привлекая к себе внимание. Переглянулся с Плаггом – и квами, поняв его желание без слов, коротко поклонился Сабин и влетел в кольцо. Трансформация была медленной и показательной: квами хвастался красотой их с Адрианом синхронизации перед первыми людьми, которые разделили с ними их тайну.
– Простите, – улыбнулся Адриан, – но я вспомнил, что у меня есть ещё одно дело, как у Кота Нуара.
Сабин пригладила его волосы и легонько пощипала кошачьи уши. Одно из них дёрнулось, и женщина рассмеялась.
– Приходи когда захочешь, милый. И к Маринетт тоже, в любом обличье.
Он поймал руку этой замечательной женщины, и поцеловал её. Затем обменялся крепким рукопожатием с Томом и, наконец, выпрыгнул из окна гостеприимного дома, который он хотел бы назвать своим.
То есть, в котором он хотел бы жить.
То есть, он хотел бы, чтобы в его доме всё было так же тепло и замечательно.
Да, именно так.
Его путь лежал к трупу одержимого и трансформаторной будке. Если Ледибаг не способна очистить акуму, то её напарник сделает работу за неё. Ведь он клялся своей леди, что он будет поддерживать её, вне зависимости от обстоятельств. Он – её опора, её меч и щит, её кот, в конце концов. Он может и готов взять ответственность за свой глупый, самоубийственный поступок и решить проблему радикально.
У него ведь теперь два Катаклизма. Хватит и на тело одержимого, и на вылетевшую проклятую бабочку.
Комментарий к Глава 13
* Моя-лп-ЛБ – Моя лучшая подруга – Ледибаг
Алоха, ребята, автор вернулся. Мы наконец начинаем комфортить Адриана! И приближаемся к наконец-НЦ-за-секс (это 15 глава, да), а не за жестокость и расчленёнку. Охохо, а ведь работа задумывалась как большое-большое PWP вроде The Ladybugs and the Bees или Любопытство сгубило кошку. Но что вышло то вышло, пишем серьёзные вещи *неловкий смех*
.
Спасибо за денюжку на сбер. Именно её мне не хватало, чтобы закрыть долг. Вы подарили Добби свободу! ;)
Кстати, тринадцатая глава. По моей личной традиции, это время для ваших комментариев (и, хотя я уже просила их раньше, это не мешает мне повториться, лол)
.
Поблагодарить автора:
Яндекс: https://money.yandex.ru/to/410014864748551
Сбербанк: 4276 3801 6010 8192
========== Глава 14 ==========
Просыпаться после истерики никогда ещё не было так уютно.
Маринетт было мягко, тепло и очень комфортно. Она точно чувствовала, что завёрнута в одеяло, и при этом ощущала тяжесть чужих рук поверх него. Кажется, её гладили – нежно, аккуратно, практически невесомо и очень приятно. Заботливо.
Маринетт заворочалась, повернулась на бок и инстинктивно прижалась к тому, кто её гладил. Девушку тотчас обняли, и у неё не осталось сомнений в личности утешителя. Конечно же это Кот Нуар, только у него были такие крепкие и успокаивающие объятия.
Ну ещё и у её отца, но Том точно не полез бы к дочери в кровать, что бы ни происходило. Он лишний раз в её комнату не поднимался, если уж по-честному.
– Принцесса, просыпайся.
Голос у Кота был тихим и уставшим, но очень довольным. Что бы ни происходило у Нуара в гражданской жизни, это его радовало.
Ну, хоть кого-то.
Маринетт выпуталась из одеяла и вернулась в объятия Кота. Нуар встретил это удивлённым смешком, но возражать против дополнительного контакта не стал. Только обнял ещё крепче.
Маринетт любила его объятия, честно. Они успокаивали, они были горячими и твёрдыми, они внушали надежду на лучшее, несмотря ни на что. Когда она-Ледибаг оказывалась в кольце рук Кота, даже её истерические приступы притуплялись. А уж они были намного сильнее, чем простая меланхолия её-Маринетт.
– Ты проснулась, Принцесса?
Маринетт кивнула Коту в грудь и ещё сильнее вжалась в чёрный костюм. Нуар принялся гладить её по спине, и девушке захотелось хоть как-то вернуть ему эту ласку, поэтому она повторила его движение. Лежать, переплетаясь ногами и гладя друг друга, когда Маринетт была не в волшебном костюме, оказалось очень волнующе.
Было странно осознавать, что эта ласка, наконец, принадлежит простой девушке Маринетт, а не супергероине Ледибаг.
О, она бы расплакалась от этого осознания, только вот слёз больше не было. Кончились, за три-то дня непрерывного жаления себя и рыданий.
– Как ты себя чувствуешь?
Кот мягко погладил её по голове, и Маринетт отзеркалила это движение. Нуар хмыкнул, а затем начал мурчать – показательно и громко, словно красуясь таким поистине замурчательным навыком перед девушкой.
Маринетт немного отодвинулась и посмотрела Коту в глаза. Ну да, так и есть: Нуар хвалился своим навыком, старательно выводя мурлыкающие трели на зависть любому настоящему коту. Взгляд у супергероя был довольным, но уставшим.
А ещё Маринетт и Нуар были максимально близко друг к другу. Между их лицами оставалось не больше десяти сантиметров, и девушка могла чувствовать стерильность его дыхания. Воздух, выходящий из кошачьих лёгких, был кристально-чистым и напоминал о зиме.
Это сравнение показалось Маринетт забавным, так что она решила им поделиться с напарником:
– Твоё дыхание пахнет зимой.
Кот неожиданно смутился. Маринетт увидела, как около нижней границы маски появился слабенький румянец, а зелёные глаза блеснули странным выражением. Руки Нуара замерли, остановив поглаживания, но при этом сильнее притиснули Маринетт ближе.
– Почему зимой? – спросил Кот, слегка склоняя голову и ещё больше сокращая расстояние между их лицами.
Взгляд Маринетт сам собой упал на его губы. Тонкие, бледно-розовые, расслабленные сейчас и изогнутые в дьявольски привлекательной ухмылке обычно. Они были приоткрыты, и Маринетт могла видеть влажный блеск зубов Нуара. И даже его клыки: у Кота, кстати, был их двойной набор. Хищник ведь.
– Такой запах. Холод и стерильность. Как зимой, когда выпадает снег.
Губы мягко изогнулись, и Маринетт кое-как отвела от них взгляд. Было слишком интимно лежать с Котом вот так, без защиты Тикки и волшебства. Чувствовать прохладу чёрного костюма, его плотность и текстуру.
На ощупь костюм Кота был намного твёрже и грубее, чем она помнила. Интересно, это она забыла эти ощущения, или же Нуар изменился? Как говорила Тикки, они растут и всё такое.
– А ты пахнешь цветами, Маринетт. Приятный запах.
Вспыхнувшие щёки Дюпэн-Чэн спрятала, уткнувшись лбом Коту в ключицы. Нуар рассмеялся и вернулся к успокаивающему, расслабляющему мурлыканию.
Они лежали так по крайней мере десять минут. Маринетт даже начала проваливаться в дрёму, хотя старательно держала глаза открытыми, а сознание ясным. Но как, скажите на милость, можно не засыпать, если тебе тепло, хорошо, ты лежишь с уютным Котом, которому доверяешь больше жизни? К тому же после истерики и непродолжительного, довольно прерывистого сна.
Естественно на неё навалилась сонливость. И когда Кот принялся выпутываться из девичьих объятий, Маринетт протестующе замычала и вцепилась в его руки.
– Принцесса, – фыркнул Нуар, – мне пора идти.
– Может, останешься?
Кот отчего-то смутился: тихонько закашлялся и снова покраснел. Маринетт смотрела на Нуара слипающимися от сонливости глазами и едва подавляла желание начать их тереть. Нет уж, плохая идея. У неё и так воспалённые и красные веки, после растирания всё станет совсем уж плохо. Проверено на практике.
– Я бы с радостью, Мурринетт, но этот кот всё-таки не совсем уж бродячий. Меня будут искать, если обнаружат пропажу, а я и так слишком уж задержался. К тому же, может быть, сегодня миледи всё-таки появится на патруле, не могу пропустить.
– Задержался?.., а сколько времени?
Быстрый взгляд на настенные часы заставил Маринетт взвизгнуть. Почти десять! По вторникам именно в десять они с Котом начинали патруль, а ведь у неё даже Тикки не накормлена!
Да Маринетт вообще выпала на три дня из жизни со всеми этими акумами и электричеством! Чёрт возьми!
Она села на кровати и очень серьёзно посмотрела на Кота. Нуар, уловив перемену в её настроении, нахмурился и также выжидательно уставился в ответ.
– Сегодня Ледибаг появится, – с обычной для героини уверенностью сказала Маринетт. – Ты только её дождись, ладно? Она может немного опоздать.
Нуар склонил голову к плечу. Складка между бровей у него разгладилась, уголки губ приподнялись в улыбке. Он расслабился, в глаза вернулся знакомый Маринетт задорный огонёк.
– Знаешь, не понимаю почему, но тебе я верю.
– И правильно делаешь.
Маринетт взяла Кота за руки и сжала его затянутые в перчатки пальцы. Хотелось сделать хоть что-то для напарника, как-то подбодрить его, помочь… да хоть с чем-нибудь. Но единственное, с чем Маринетт могла действительно помочь Нуару – это с её собственными поисками.
– Знаешь, у меня назначена встреча. Сегодня в десять.
– О, а не слишком поздно?
– Да нет, в самый раз.
Она продолжала держать его за руки и внимательно всматривалась в зелёные глаза напротив. Нуар от этого начал нервничать: хвост-ремень заходил из стороны в сторону, кошачьи ушки принялись мелко подрагивать, губы сложились в тонкую линию.
А ещё он принялся щуриться, что бывало только в одном случае.
– Кот, тебе что, больно?
– Голова просто раскалывается. Видимо, перенервничал за сегодня.
Маринетт успокаивающе погладила Кота по предплечьям. Тикки рассказывала ей, что головная боль – один из наиболее распространённых симптомов сопротивления магии. Мало кто из людей согласен был терпеть мигрень лишь ради того, чтобы раскрыть чужую тайну.
У прошлых Котов, бывало, головная боль становилась хронической. Они мучались годами, пытаясь узнать личности своих напарниц, и каждый день становился для них сущим адом. Меньше всего Маринетт хотела бы такой судьбы для своего Кота.
– Ладно, – она стиснула его предплечья, – ладно, Кот.
Она встала на кровати и широко распахнула окно на крыше. Нуар, всё ещё щурясь, смотрел на неё снизу вверх – и эта сцена отчего-то напомнила Маринетт об Адриане.
О её милом, любимом, солнечном мальчике, который так её обидел. Пусть и сам того не желая.
– Иди на улицу, Нуар. На воздухе тебе будет легче. Мне обычно помогает от головной боли.
– Погоди, а как ты хотела, чтобы я остался, если у тебя встреча назначена на десять?
Маринетт неопределённо пожала плечами. Она хотела бы, конечно, сказать, что встреча у неё, как бы, назначена с ним, но не смогла открыть рот. Магия, чёртова магия.
– Думай сам, – сказала она вместо этого. – А вообще, давай, давай, иди уже. Ты уже задерживаешься, не находишь?
Зелёные глаза метнулись к настенным часам, потом Нуар поморщился. Он допрыгнул до окна, не вставая, зацепился руками за раму и подтянул себя на улицу. Маринетт успела схватить Кота за хвост и легонько дёрнуть, привлекая внимание.
Нуар перевернулся и свесил голову вниз.
– Что-то не так, Принцесса?
Его лицо опять было близко к её, только на этот раз оно было перевёрнуто. Нуар ведь буквально висел вниз головой.
Не удержавшись, Маринетт ткнула Коту в нос. Нуар чуть не свалился обратно на её постель: такое раньше позволяла себе исключительно Ледибаг.
– Спасибо, котёнок, – улыбнулась Маринетт. – Ты меня буквально спас сегодня.
– Всегда рад быть на страже твоего хорошего настроения, мурцесса, – растерянно ответил Нуар, быстро моргая. – Ну я пойду. Всё-таки. Приятного вечера.
– Будет ли вечер приятным, зависит от тебя, – улыбнулась Маринетт.
По тому, насколько покраснел Кот, Маринетт поняла одно: она опять облажалась и ляпнула что-то не то. Совсем не то. Совершенно не то.
Чёрт возьми, как же пошло это прозвучало! Она совсем не имела в виду… это! Совсем! Совершенно! Она же имела в виду, что скоро она пойдёт с ним на патруль как Ледибаг, – он, чёрт возьми, не знал, что ты являешься его Ледибаг, Марин! – и что его шутки и поведение смогут её развеселить или ещё что. Обычно в их общении тон задавал именно Нуар.
А прозвучало так будто Маринетт приглашала Кота разделить с ней постель. Твою же мать, Марин, твою же мать!
Нуар был совершенно красным, его румянец уже не скрывался за маской, а цвёл на загорелой коже вовсю. Но смотрел он… как-то по-взрослому. Прямо, не отводя взгляда, уверенно и даже как-то благодарно. Всё бы ничего, отличный взгляд, но этот румянец…
– Я это учту, Маринетт. Спокойной ночи.
Он качнулся вперёд, и подарил Маринетт перевёрнутый поцелуй в щёку. Волосы Кота мазнули девушку по подбородку и шее, лба коснулся знаменитый бубенчик. Скулы затопил румянец.
Он оставался на её коже даже спустя минуту после того, как Кот ушёл. Тикки летала вокруг головы Маринетт и звонко хихикала: не так часто её Ледибаг краснела из-за напарника. Знал бы он, кого поцеловал!
– Маринетт, – позвала Тикки, – тебе всё-таки стоит сходить на патруль, не находишь?
Маринетт издала жалобный стон и прижала руки к щекам.
– Может, пропустить?
– После того, как ты сказала Коту обязательно дождаться Ледибаг? Ну-ну. Хватит совести?
Маринетт горестно вздохнула. Нет, не хватит. Если бы она не сказала этого, то можно было бы забить ещё на один патруль. Она бы отписалась Коту, что всё в порядке, и с чистой совестью легла бы спать. Но теперь так сделать не выйдет, иначе доверие Кота будет утеряно… наверное. В любом случае, пойти стоит.
– Ладно. Ладно. У тебя есть печенье?
– Я доела последнее.
– Сейчас принесу что-нибудь.
Маринетт быстро спустилась к люку. Приоткрыла его тихо, как вор, и прислушалась к звукам, доносившимся из квартиры. Приглушённое бормотание телевизора из родительской комнаты – это новости, их никто не смотрит в семье Дюпэн-Чэн, значит Сабин и Том ещё не легли спать. Журчание воды из душа – это отец моется после рабочего дня. Мамы не слышно, значит, она на кухне.
Маринетт покусала губы. С родителями встречаться совсем не хотелось. Наверняка Сабин захотела бы поговорить о вынужденном затворничестве дочери, прозвучало бы кодовое «Хочу услышать тебя, Маринетт!», против которого девушка ничего не могла бы поделать. Разговор, которого не избежать, определённо затянется, и один бедный Чёрный Кот снова будет сидеть на крышах совершенно один, без своей леди.
Прикрыв люк, Маринетт нахмурила брови и ещё сильнее закусила губу. Рука метнулась к лицу, но девушка прервала движение, так и не коснувшись щеки пальцами. Она всё-таки решила отучать себя от этого жеста, слишком уж он был компрометирующим.
Хотя, Нуару стоило бы его увидеть. Может, это помогло бы ему узнать её?
После неудачной попытки раскрыться Маринетт стала буквально одержима идеей дать Коту знать о своей настоящей личности. К счастью, с Нуаром у неё-Маринетт были не самые плохие отношения; Кот даже иногда заходил к ней просто для того, чтобы поболтать о разной чепухе. Они пару раз пили чай и горячий шоколад на её балконе, и Нуару точно нравилась выпечка её семьи. Он обожал круассаны, как и Адриан.
А ещё Маринетт стала часто задумываться: знает ли она Нуара в его гражданском обличье? Вот Кот, к примеру, заглядывал к ней-Маринетт, хотя даже не догадывался о том, что дочка пекарей – это его Леди. А заходила ли к нему-гражданскому Ледибаг?
То есть, неправильная постановка. Ледибаг заходила исключительно к Адриану, больше ни с кем она так близко не контактировала. Но разве не могла бы Ледибаг как-нибудь спасти Нуара-без-костюма? Или, может быть, он видел её, прыгающую по крышам, пока шёл на учёбу или вроде того?
А может, она даже давала ему автограф. Она, вообще-то, довольно много и часто расписывалась, если было время и желание. Нуар же вроде говорил, что он её преданный фанат, и что у него дома куча супергеройского мерча. А может, они даже фотографировались, ведь Ледибаг старалась не отказывать фанатам в такой малости.
И она его не узнала. У него стоит их совместная фотка, – если она всё-таки есть, конечно, – около кровати или на рабочем столе, а она его даже не узнала без маски. И что, если он сильно меняется! Ведь его поведение наверняка остаётся прежним!
Хотя, её не остаётся. Она без костюма более неуклюжа и частенько косплеит мямлезавра. Может, Нуар тоже меняется?
Невесёлые размышления прервал короткий стук. Маринетт приоткрыла люк и встретилась взглядом с матерью. Сабин улыбалась как-то по-особенному тепло и по-домашнему, чайные глаза блестели, на щеках был слабый румянец. Она совсем не напоминала себя в последние несколько дней, и теперь Маринетт была рада, что её мама наконец вернула себе прежнее жизнелюбие и оптимизм.
– О, Маринетт, ты встала? Я принесла вам с Котом печенье и молоко, милая, поешьте, пожалуйста.
– Он уже ушёл.
– Правда? Как жаль. Ну, тогда тебе придётся съесть двойную порцию.
Маринетт приняла из рук матери поднос, полный печенья, бутербродов, сырных круассанов и фруктов. На нём едва уместились две кружки, полные молока – так много Сабин положила еды.
Желудок у Маринетт скрутило от голода, и девушка облизнулась. Рот наполнился слюной, живот поджался в предвкушении. Не мудрено: после нападения акумы Маринетт так и не поела нормально.
Субботняя ночь, воскресенье, понедельник и почти целый вторник. Фактически, она три дня не ела, даже воду пила только из-за того, что Тикки слишком уж сильно психовала и настаивала. «Водный баланс» и всё такое.
– Ты столько плачешь, что у тебя воды в организме скоро совсем не останется! – пищала Тикки, скрывая за ворчливостью искреннее беспокойство. – Ну, ну! Пей воду, Маринетт, иначе я заставлю тебя съесть всё, что твой отец продаёт в пекарне!
Тогда от мыслей о еде желудок тоже поджимался, но не от голода, а от сильнейших приступов тошноты. Сейчас же…
– Кажется, я съем всё это сама, – заметила Маринетт, закрыв люк.
– Нет-нет, – хмыкнула подлетевшая к ней Тикки, – печенья определённо мои.
Они по-быстрому перекусили, Маринетт крикнула родителям, что ложится спать и задёрнула шторы. Вспышка трансформации была, как и всегда, очень яркой и совершенно розовой. До тех пор, пока тело не облепил красный костюм, Маринетт даже не представляла, что до смерти соскучилась по ощущению волшебства в венах.
Ладно, все акумы мира стоили того, чтобы быть Ледибаг. Она готова сражаться, падать и терпеть удары током, лишь бы не отпускать это волшебство из своей жизни. И, конечно, лишь бы оставаться рядом с Нуаром, этим противным, вечно каламбурящим, сумасбродным, сексуальным Котом!
– Стоп, что?..
Она что, действительно только что назвала Нуара сексуальным?
– Вот же чёрт.
Серёжки насмешливо запиликали.
– О, ну хотя бы ты молчи.
Маринетт нашла в комнате пакет и сложила в него фрукты, что не успела доесть ранее. Туда же отправился подарок для Нуара, который она наконец доделала: прекрасный Талисман Удачи, за её авторством. Она так вложилась в него! Даже Тикки признала, что у Маринетт вышла не простая обычная поделка, а самый настоящий амулет.
Всё для её котёнка.
Она выскользнула на улицу тем же способом, что и Кот недавно. Часы неумолимо показывали половину одиннадцатого, и Маринетт могла только просить у Нуара прощения. Говоря откровенно, она даже надеялась, что Кот не стал её дожидаться в их обычном месте встречи.
Но, конечно же, он её ждал. Сидел на самом краю крыши, смотрел на проезжую часть и тихонько мурлыкал под нос какую-то привязчивую песенку из популярной сейчас попсы.
Он услышал её ещё до того, как она приземлилась на крышу. Кот резко обернулся и мгновенно вскочил на ноги. Он так широко и счастливо улыбнулся, что у Маринетт на секундочку замерло сердце. Ну как, как можно было оставаться равнодушной, когда Нуар так улыбается ей одной?
Эй, там, наверху! Почему она влюблена в Адриана, – чёрт, он тоже улыбается совершенно по-особенному, – а не в Нуара? Как всё было бы проще, будь наоборот!
– Мы были бы красивой парой, – сказала она Коту вместо приветствия.
Нуар взял её руку и поцеловал пальцы.
– Мы будем, миледи, дай мне только немного времени.
Она покачала головой. На возражения просто не было сил, если честно.
– Прости, что не появлялась.
Нуар запечатлел ещё один поцелуй на её руке, после чего потёрся о пальцы кончиком носа. Прижал её ладошку к своей щеке и мечтательно вздохнул.
– Ты же вернулась в итоге, Багги-Бу, так что всё нормально. Но вот то, что ты не отвечала на мои сообщения – это верх неосмяутрительности! Я же волновался!
Ей стало неловко, так что она отвела взгляд. Да, тут она была не права. Представляя себя на месте Кота, Маринетт была уверена, что она бы точно вся бы извелась. Если бы Кот стал причиной смерти кого-либо…
Хорошо, что этого не произошло. Плохо, что, кажется, в будущем Нуара ожидает то же самое, что пережила сама Маринетт. Она бы предпочла, чтобы напарник не сталкивался с убийством и тем более не убивал бы сам.
Время было позднее, так что Париж готовился к своей яркой ночной жизни. В окнах зажигались и гасли лампочки, горожане ложились спать или собирались на тусовку. В одной из квартир в доме, на котором стояли супергерои, страстно стонала и ругалась немка.
Звуки были, как в порно.
– Гм, саундтрек совсем не для романтики, – нейтрально заметил Нуар. – Как насчёт сменить крышу?
Ледибаг фыркнула на его смущение. До тех пор, пока тема секса не касалась её саму, Маринетт могла быть достаточно равнодушной.
