Текст книги "Грани миров (СИ)"
Автор книги: Baal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 40 страниц)
– Это же Париж, котёнок, город любви и страсти. Тебя смущают звуки? Тут в каждом доме такой, как ты сказал, саундтрек.
Кот закатил глаза и достал шест.
– И всё-таки, миледи, я настаиваю. Начнём обход?
Ледибаг улыбнулась.
Они перебрались на другую крышу, где стоны немки подхватила француженка. В следующем доме развлекались подростки, потом супергероям повезло напасть на гомосексуальную пару, также предающуюся удовольствию.
– Да что ж такое-то, – ругнулся Нуар, уловив дёрнувшимся ухом очередную порцию стонов, – они воркуют, как голуби месье Рамье, честное слово!
Ледибаг достала из пакета яблоко и внимательно осмотрела его со всех сторон. Фрукт был неправильной вытянутой формы, с ярко-красной прочной шкурой и слабым ароматом. Голода Маринетт, глядя на яблоко, совсем не чувствовала.
– Смирись, котёнок, это Париж, город удовольствий.
– Раньше что-то люди не предавались «удовольствиям»!
Ледибаг посмотрела на напарника поверх яблока.
– Раньше ты просто не обращал на это внимание, котёнок. Но я тебе точно говорю, что в каждом доме есть хотя бы одна квартира, где занимаются сексом или собираются начать заниматься сексом. Это нормально, такова жизнь. А краснеешь ты совершенно очаровательно.
Кот пробурчал что-то нечленораздельное.
– Что, прости? Котёнок?
– Не используй это слово. «Очаровательно».
– Почему это?
– Потому что я его использую для описания своей знакомой и мне довольно странно слышать его в свой адрес.
– И кто же тебя очаровал, котик?
Кот замялся. Всего на секунду, но это заинтересовало Ледибаг. Обычно Нуар без проблем отвечал на любой её вопрос, а тут вдруг ему потребовалась целая секунда, чтобы собраться с мыслями и решить, стоит ли отвечать напарнице.
– Маринетт Дюпэн-Чэн. Ну, ты можешь помнить её по акуме Злолюстратору. Ну, тот, который рисовал, помнишь? Натаниэль Куртцберг, довольно сложный случай. По-моему, его акуманизировало из-за Хлои Буржуа, дочки мэра. Помнишь?
– Я помню всех акум без исключения, – растерянно сказала Ледибаг. – И девушку помню. Ты считаешь, что Маринетт очаровательна?
Кот кивнул. И даже не стал ничего добавлять. Вроде того, что он и Ледибаг считает очаровательной, или же что-то похожее.
– Мы с ней, вроде как, друзья.
Это было сказано совершенно естественно. Ни запинаний, ни сомнений, ни неуверенности. Кот Нуар был другом для Маринетт Дюпэн-Чэн. Для Ледибаг в обычном обличье.
Голова вспыхнула болью. Губы у Ледибаг едва двигались, когда она тихонько сказала:
– Вы знакомы.
– Мы с Маринетт? Конечно! Я не часто к ней захожу, но вот сегодня, к примеру, был у неё. Она попала под атаку последней акумы, так что я пришёл проверить, всё ли в порядке. Ну, у неё была истерика, совсем как у тебя, так что я её успокаивал, потом говорил с её родителями, а потом просто лежал рядом и, ну, знаешь, отдыхал. Потом мы чуть-чуть поговорили, и она меня удивила и смутила, потому что…
Он замолчал, растерянно потерев затылок.
– В общем, потом я ушёл сюда. Она сказала, что ты придёшь – и вот ты здесь. Маринетт волшебница или типа того. Сказочная очаровательная фея.
Виски Ледибаг сдавило раскалённым железным обручем. Она смотрела на Кота и практически не видела его за пеленой неосязаемых слёз боли. Снизу мурлыкали друг для друга занимающиеся любовью мужчины, к ним присоединилась традиционная пара. Вздохи и влажные сексуальные звуки вплетались в дыхание ночного Парижа.
– Ты знаешь её в гражданском виде.
Кот широко улыбнулся, продемонстрировав напарнице двойной набор острых клыков. Нуар совсем не замечал состояния напарницы, слишком увлечённый мыслями о её гражданском альтер-эго.
– Ага! И довольно неплохо, должен сказать! Ревнуешь, миледи? Ледибаг? Ледибаг?!
Яблоко выпало из её пальцев и покатилось к краю крыши. Сама Ледибаг медленно осела на колени, прижимая дрожащие пальцы к вискам. Боль никуда не уходила, наоборот, она усиливалась с каждой секундой.
Он знает её. Она знает его. Они встречаются в гражданском виде. Он знает её, и «довольно неплохо». Неплохо!
Значит, они регулярно встречаются. Вот только Маринетт – слишком дружелюбная, чёрт бы её побрал, девушка, и общается со многими людьми. Практически весь коллеж, группа Джаггеда, братья-сёстры её одноклассников, даже некоторые модели, работающие с Адрианом, и ещё целая куча народу, включая постоянных посетителей родительской кондитерской.
И она никогда не делала из своей жизни и своих увлечений особенной тайны. Слишком много людей могли сказать, что они «неплохо» знают Маринетт Дюпэн-Чэн. За исключением супергеройской части её существования, конечно же.
Кот был около неё. Общался с ней. Может быть даже чаще, чем пара раз в неделю. Может быть вообще регулярно. А она этого не понимала.
Сейчас Кот тоже был рядом: сидел около неё на крыше, обнимал, гладил по волосам и что-то говорил. Последнее Маринетт понимала по вибрации в груди Нуара. Слов девушка не слышала, слишком ошеломлённая внезапной головной болью.
– Миледи, слушай меня. Миледи, слышишь? Отлично, Ледибаг, давай-ка наш обычный ритуал: вдох, выдох, вдох…
– У меня не истерика, – проскрипела Ледибаг, легонько отталкивая Нуара от себя. – Так что дышать я не буду.
– Но, миледи, я совершенно точно уверен, что тебе просто жизненно необходимо дышать, как и всем нормальным людям. Разве что ты настолько волшебная, что можешь обойтись без кислорода? Волшебная Ледибаг!
– Чудесная, а не волшебная.
Он снова погладил её волосы.
– Конечно-конечно, Багги-Бу, как скажешь. Раз не истерика, то что за приступ?
Она выпуталась из его рук и принялась собирать фрукты, рассыпавшиеся по крыше. Кот сидел, смотрел, но не помогал: судя по горящим зелёным глазам, он предпочитал оставаться зрителем и просто наблюдать за тем, как напарница ползает, пытаясь найти разбросанную снедь.
А ведь Маринетт была в таком ярком, обтягивающем костюме…
Подобрав очередное яблоко, Ледибаг густо покраснела и обернулась. Нуар наблюдал за ней с нечитаемым выражением на лице, из-за чего девушка смутилась ещё больше и быстро встала.
– Может, поможешь?
Нуар хмыкнул, и увеличил шест. Кончиком волшебного оружия пригнал одно из затерявшихся яблок прямо под ноги напарнице и провокационно поднял брови.
Ледибаг закатила глаза, но яблоко всё-таки подняла. Щёки у неё просто горели, а губы были сжаты в одну очень тонкую, пышущую недовольством линию.
– Так что за приступ, миледи?
– Голова болела.
– А на какой мысли?
– Что мы с тобой можем быть знакомы в обычной жизни.
Нуар не выглядел удивлённым: казалось, эта же мысль уже давным-давно поселилась в его ушастой голове, и никакого дискомфорта не причиняла. Он спокойно встретил заполошный взгляд Ледибаг и медленно кивнул.
– Да, я тоже так думаю.
От его слов голову Ледибаг совсем отпустило. Пропали даже незаметные отголоски боли, которые девушка не замечала. Мир расцвёл, ночь стала глубокой, свежей и очень романтичной. Даже жаркие стоны снизу перестали казаться сексуальными и пошлыми, превращаясь в нечто вроде музыкального сопровождения для парижской темноты.
Йо-йо Ледибаг подцепило последнее яблоко, что укатилось к краю крыши.
– Кстати, Ледибаг, а ты зачем еду-то принесла?
Всё ещё смущённая, Маринетт посмотрела на пакет с фруктами в своих руках.
– Если честно, я просто не доела. Перевоплотилась голодной, ну и собрала фрукты с собой, чтобы съесть их потом. Но сейчас голода совсем нет… ох, Кот, я же совсем забыла!
Она подбежала к Нуару и коротко его обняла. Кот, хоть и не был готов к проявлению нежности от напарницы, принял его как всегда с воодушевлением: сцепил когтистые руки за её спиной, прижал девушку к себе. Отпустил он её сразу же, как Ледибаг стала отстраняться.
Он всегда отпускал.
– Твои прикосновения – это определённо то, ради чего я живу, – промурлыкал Нуар. – Ты забыла меня обнять, миледи?
– Нет. Я забыла отдать тебе подарок.
Кот распахнул глаза. В зелёных блюдцах золотыми искрами отражались огни ночного города, похожие на звёзды. Тонкие зрачки расширились, но почти сразу же схлопнулись до узких полосок.
Губы у Нуара свело так, что Кот едва мог говорить.
– Подарок, миледи?..
– Да.
Она достала из пакета конверт, в который убрала плетёнку. Талисман был небольшим, выполненным в чёрно-красной гамме, с резными деревянными бусинами. Он получился немного меньше, чем тот, что Маринетт дарила когда-то Адриану, но выполнен оказался более изящно. Всё же, Дюпэн-Чэн изрядно выросла в мастерстве рукоделия за прошедшее время.
Нуар принял конверт и осторожно достал из него Талисман. Кот смотрел на подарок так, будто тот способен в одно мгновение уничтожить половину мира. Или же весь мир. Его мир.
– Я подумала, что я никогда ничего тебе не дарила, – тихо сказала Ледибаг. – И долго думала, что могу для тебя сделать. Еда и какие-то бытовые мелочи не в счёт. Одежду нельзя, хотя я, в принципе, неплохо шью. Украшения тоже, это же демаскирует… так что я сделала тебе эту плетёнку. Это…
– Талисман удачи, – отмер Нуар. – Я знаю. Только вот теперь можно и одежду, и украшения – мы же решили раскрыться. Вдруг выйдет…
Он осторожно погладил плетение, – пальцы у Нуара подрагивали, – и прижал подарок к груди. Свернулся вокруг него, как настоящий кот, и замурлыкал.
Это был совершенно ужасный звук. Не то приятное, нежное мурлыкание, которым Нуар баловал свою леди с тех пор, как научился. Не та успокаивающая вибрация, которой он пользовался, чтобы вывести её из очередного срыва. Даже не то ласковое фырчание, которое Кот подарил Маринетт.
От этого звука по позвоночнику у Ледибаг пробежали мурашки. Как-то сразу вспомнилось, что Коты мурлыкают, когда им больно. И что мурчание ускоряет регенерацию, позволяя быстрее затягивать раны.
Особенно, видимо, душевные.
– О, мой котёнок…
Ледибаг потянулась к Нуару, но Кот остался неподвижным. Тогда девушка обняла напарника, прижимая его к своей груди. Больше всего она хотела бы, чтобы один простой, крошечный подарок не приводил её котёнка в такой раздрай.
Она часто думала о том, какая у Кота семья. Было очевидно, что Нуар из богатеньких детишек: он, хотя и знал цену деньгам, всё же не считал каждый евро, как Маринетт когда-то, и спокойнее относился к покупкам любой стоимости. Но вот про более личные детали Ледибаг могла только догадываться.
Она думала, что Кот мало общался с людьми. Поначалу он не понимал, когда обижал её или почему она смеётся от его вопросов. Ощущалась некоторая социальная неловкость, которую Нуар тщательно маскировал неаккуратным флиртом, каламбурами и зачастую грубыми комментариями. Со временем Кот набрался опыта в общении, флирта и неловкости стало меньше, а искренних улыбок – больше.
У него, наверное, не всё было хорошо дома. Кот иногда говорил про своего отца, но про мать упомянул лишь единожды и в прошедшем времени. Так что женщина, подарившая миру Кота Нуара, была или мертва, или не рядом со своим ребёнком. Маринетт думала, что мама Нуара всё-таки умерла или пропала без вести: котёнок, когда упомянул про неё, звучал грустно и тоскливо.
Отношения с отцом… ну, тут тоже наверняка всё было сложно. Нуар частенько приходил на патрули раздражённым или даже разозлённым, и отговаривался проблемами дома. И Ледибаг точно знала, что Кот живёт с родителем один – об этом Нуар говорил ещё в самом начале их супергеройской карьеры.
Теперь у Кота появились новые знакомые и друзья, чему Ледибаг была, признаться, счастлива. И она могла быть одной из этих друзей.
– Я так много о тебе знаю, котёнок, – Ледибаг ласково взъерошила волосы напарника. – Но всё никак не могу понять, кто же ты такой… мы ведь даже знакомы с тобой.
Мурчание захлебнулось. Нуар вздрогнул и отстранился. В глазах у него не было слёз, но зрачки пульсировали, пытаясь раскрыться из щёлочек в чёрные провалы.
Это было невозможно: зрачки Кота Нуара всегда были узкими. Кратковременное расширение быстро исправлялось. Чудесные не знали, от чего так.
– Мы найдём друг друга. Париж не такой уж большой город, миледи. Тем более, теперь у меня есть твой талисман. Он принесёт мне удачу, верно?
Он поднёс плетёнку к лицу и прижался к ниткам губами.
Маринетт не знала, зачем она сделала то, что сделала. В её голове не было ни одной мысли кроме той, что Нуара нужно успокоить. И как-то вернуть ему хорошее настроение.
Поэтому она качнулась вперёд и тоже поцеловала амулет.
Она чувствовала губы Кота, потому что узкая полоска амулета не могла полностью закрыть их. Ощутила, как Нуар приоткрыл в удивлении рот – и сразу же отстранилась, оставив Кота в совершенном раздрае.
– Миледи, это…
Ледибаг упёрлась ладонью Коту в грудь и отрицательно покачала головой.
– Нет, Кот, нет. Пожалуйста. Я сама ничего не понимаю.
Нуар кивнул и, слава квами, не стал продолжать свои расспросы. На Ледибаг он смотрел, как на спустившегося на землю небожителя: с обожанием, почитанием, восхищением и совершенно незаслуженной, по мнению Маринетт, любовью.
Она любила Адриана. Одна небольшая обида, даже если она привела Ледибаг в состояние кратковременного бешенства, не стоила того, чтобы изменять солнечному мальчику. А она, фактически, это и сделала: поцеловала Кота Нуара, хотя совершенно точно влюблена в другого. Это ли не измена?
– Я надеюсь, ты не будешь себя ни в чём винить, – проницательно заметил Кот.
Ледибаг издала короткий невесёлый смешок.
– Да я уже.
– Глупо, миледи. Человеческие мурства, как говорит мой квами, это тот ещё сыр. Выглядит как маасдам, по текстуре как бри, на вкус как гауда, а пахнет камамбером.
– А можно без сырных аналогий?
Кот бережно погладил подарок и убрал талисман в карман на груди, рядом с сердцем.
Свет в квартирах гас: всё больше людей или уходили из дома за острыми впечатлениями и весельем, или ложились спать. Затихли, утомившись от своей страсти, любовники. Тихонько картавила вездесущая Эдит Пиаф, которую кто-то поставил на минимальную громкость. Что поделать, у певицы сильный голос.
– Чувства – это очень сложно, – сказал Кот, скрещивая ноги. – Они выглядят одним образом, в голове ощущаются по-другому, проявляются по-третьему, а в итоге представляют собой вообще что-то иное. И, поскольку это сложно, никто не вправе что-либо говорить о них плохо. Хорошо – можно. Воспевать тоже можно. Писать стихи, серенады, песни, картины, делать скульптуры…
Кот увлёкся. Он был романтиком в душе, и о чувствах мог говорить просто без остановки. Вот и сейчас он принялся расписывать, как люди выражают свои эмоции, как говорят о любви, как бы признался он, Нуар, ей, Ледибаг, если бы его леди позволила бы ему это.
Прохладный ночной воздух, лишившийся выхлопных газов, казался освежающим. Маринетт с удовольствием дышала полной грудью, ощущая не только привычный запах асфальта, но и мороз, исходивший от Нуара.
– Кот.
– Да, миледи?
– Ты пахнешь зимой.
Его улыбка была совершенно солнечной и совсем не напоминала о недавнем упадке настроения, когда Кот получил свой долгожданный подарок от напарницы.
– Мне это уже говорили, Ледибаг. Только вот я никак не могу вспомнить, кто именно – слишком болит голова.
========== Глава 15 – NC ==========
Маринетт нечитаемым взглядом смотрела на подарок Альи. Слов не было, даже нецензурных.
Девочки сидели у Дюпэн-Чэн в комнате, пододвинув крошечный чайный столик к тахте. Маринет возвышалась напротив подруги, заняв более выгодное и мягкое место, тогда как Сезер выбрала сидеть на полу. А что? Всё равно постелен ковёр, так что никаких проблем в том, чтобы посидеть по-японски, не было.
Алья смотрела на Маринетт. На лице Сезар было чётко различимо три эмоции: веселье, предвкушение и опаска. Зная взрывной характер своей лучшей подруги, Алья была готова в любой момент собрать манатки и драпануть из комнаты Маринетт с первой космической скоростью, оставив Дюпэн-Чэн наедине с её подарком.
Ну, вообще-то, такие подарки только в уединении и используют. Главное было Алье не ляпнуть это вслух, потому что иначе Маринетт найдёт Ледибаг, отберёт у той знаменитое йо-йо и подвесит подругу где-нибудь над Сеной.
– Что. Это. Такое, – чётко разделяя каждое слово сказала Маринетт.
Это должно было прозвучать как вопрос, но не вышло. В голосе Маринетт не было ни единой вопросительной интонации, зато чётко слышалось зарождающееся бешенство.
– Ну, Марин, ты же понимаешь, – затарахтела Сезер, всё ещё близкая к побегу, – что ты уже совсем взрослая девочка, и пора бы уже привносить в твою жизнь кое-что новенькое, потому что, понимаешь, время пришло, и мамочка-Алья готова провести тебя по этой прекрасной тропинке, которая закончится прямиком у Агреста в постели, клянусь пятнышками Ледибаг!
Маринетт передёрнуло.
– Нашла, чем клясться.
– А что не так-то?
– Да ну тебя.
Маринетт упёрлась локтями в колени и уныло вздохнула. Алья, напротив, расслабилась: раз Марин не сорвалась сейчас, значит, буря прошла мимо, и Сезер будет жить.
Между девушками на чайном столике гордо возвышался розовый полупрозрачный фаллоимитатор.
Маринетт спрятала лицо в ладонях и протяжно застонала.
– Как я вообще докатилась до такой жизни? – риторически спросила она. – За что мне всё это? Почему я не могу просто взять, уснуть, и проснуться лет через двадцать, будучи мадам Агрест, владелицей хомяка и матерью Эммы, Льюиса и Хьюго?
– Наверное, потому, что Эмма, Льюис и Хьюго не появятся, как Иисус у Марии?
Маринетт отняла ладони и мрачно посмотрела на подругу. Розовый член торчал между ними, как знак немого укора.
– Как тебе вообще пришло это в голову, Сезер, скажи мне?
– Марин, тебе сколько лет?
– Шестнадцать.
– Знаешь, что делают нормальные подростки в этом возрасте?
– Готовятся к экзаменам? Пьют антидепрессанты? Ругаются с родителями? Хотят спать?
Сезер схватила фаллоимитатор со стола и воинственно взмахнула им.
– Трахаются, Маринетт, тра-ха-ют-ся! Метят своими телами любую доступную поверхность, мучаются из-за неудовлетворения, занимаются сексом, мечтают о сексе, думают о нём, спят и видят мокрые сны. Что из этого есть у тебя, а?
Она наставила член на Маринетт, словно шпагу. Кончик дилдо качался от резкого движения, и Дюпэн-Чэн следила за этим движением, как заворожённая.
В принципе, Алья принесла неплохой искусственный член. Не слишком большой, в длину он был около ладони, а в ширину явно меньше, чем банка колы. А то видела Маринетт в одном порно, как в девушку засовывали поистине огромные экземпляры, намного больше, чем даже двухлитровая бутылка. Нет, ну логично, что из влагалища может выйти ребёнок, так что оно неплохо так расширяется. Но это же совсем не причина, чтобы пытаться запихнуть в женский организм нечто столь же большое, а?
– Я смотрю порно, – спокойно сказала Маринетт, медленно отводя руку с членом от себя.
– Ой, да ну тебя, – отмахнулась дилдо Алья, – наверняка это нечто розово-ванильное, с пометкой «красивый секс». В жизни, девочка моя, всё не так.
У Маринетт дёрнулась бровь. Она не смотрела «красивый секс», больше ей, если честно, нравились ролики, где присутствует кожа, ремни и мягкие игры в подчинение. И косплей. И, нет, если она и смотрела порно с Копикотами, то это только из-за её заинтересованности в том, как костюм её напарника переделают для столь специфичных нужд. Определённо.
– И как же это происходит в жизни, о великий гуру?
Алья, не расслышав скептический тон подруги, в задумчивости упёрла головку розового дилдо в свой подбородок. Взгляд у Сезер немного затуманился, выдавая нехилое возбуждение, так что Маринетт закатила глаза. Темперамент у Альи был поистине итальянский, и заниматься тем самым сексом она была готова буквально круглосуточно.
Они с Нино и так уже пометили чуть ли не весь коллеж. Маринетт не везло: именно она чаще всего застукивала эту совсем не романтичную парочку за процессом жаркого совокупления, и потом была вынуждена помогать лучшей подруге и отваживать от выбранного местечка учителей и учеников. Сколько она натерпелась из-за вынужденной работы охранником – словами не передать. Больше всего Маринетт хотела бы посоветовать Алье и Нино найти себе, наконец, безопасное и спокойное место для секса, но это было бесполезно: по домам у друзей сидели младшие братья и сёстры, а на мотель у подростков денег не было.
Честное слово, Маринетт подумывала о том, чтобы просто прийти к Сезер в виде Ледибаг и подарить путешествие куда-нибудь в захолустье на недельку, где из развлечений – только большая кровать и ящик презервативов.
– В жизни, Марин, всё более волосато, – начала загибать пальцы Алья. – Вы потеете, устаёте, у тебя может свести ногу, а парень может кончить раньше, чем ты. После секса нельзя просто лечь спать, потому что потом ты будешь липкой и противной, и ещё и в сперме, если парень кончил на тебя. И нужны презики, а надевать их – то ещё удовольствие. И ещё вас могут застукать, так что никаких громких стонов.
Она постучала головкой дилдо по своему подбородку и пару раз кивнула в подтверждение собственных слов. Маринетт вздохнула, думая о том, как же, наверное, сейчас в своём гнезде веселится Тикки. Вот уж кто точно знал всё-всё-всё о сексе, она же жила столько, сколько Маринетт даже представить боялась.
– А ещё, – продолжала Сезер, – твой партнёр может тебя разочаровать, поэтому с первым парнем надо очень-очень быть аккуратной. И нельзя быть бревном, иначе всё будет плохо. Так что мы просто проверим кое-что на этом розовом красавце и я скажу пару слов, чтобы ты примерно представляла, как разнообразить свой первый раз. Ты же хочешь, чтобы твоему о-боже-мой-Адриану всё понравилось? И чтобы понравилось не только ему, но и тебе?
– Я тихая, – буркнула Маринетт, скрещивая руки на груди.
– Что, прости?
– Я тихая. Когда я мастурбирую, то наоборот становлюсь тише. Ни стонов, ни криков, только дышать сильнее начинаю.
– О… и часто ты мастурбируешь?
Маринетт неопределённо пожала плечами. И как на это ответить? «Тогда, когда не падаю от усталости после ночных патрулей с Нуаром?» Или же «Тогда, когда Бражник даёт нам перерыв от акум!» А ещё можно «Тогда, когда я не накачана успокоительными и не нервничаю, что случается очень редко, увы!»
Или её любимое – «Тогда, когда у меня есть время и я остаюсь одна… то есть практически никогда!»
Но это всё лирика. При желании время вполне можно было бы найти, а уединиться получалось и в душе. Конечно, Маринетт предпочла бы мастурбировать у себя в постели, как это делают нормальные подростки, у которых есть собственная комната, закрывающаяся от родителей. К сожалению, помимо личной комнаты у неё ещё была соседка-квами.
Нет, Тикки, если что, совершенно не стеснялась… стеснялась сама Маринетт. Ну не могла она расслабиться, когда квами была рядом, даже если девушка её не видела! Те редкие случаи, когда Маринетт всё-таки касалась себя пальцами, лёжа в тёплой постели, можно было пересчитать по ним же. И да простят боги её за этот вынужденный каламбур.
Кстати, может быть именно из-за этого вынужденного соседства Маринетт и была излишне тихой. Она просто не могла позволить себе громких звуков, чтобы её не услышала Тикки или, не дай боги, родители. Так что она кусала губы, глубоко и тяжело дышала, металась по кровати, закатывала глаза от удовольствия, но не роняла ни звука.
Она лишь надеялась, что Адриана не смутит её молчаливость.
– О-о, милочка, да ты, видать, об Агресте подумала!
Маринетт поджала губы и потёрла горячие от румянца щёки.
– Что, так заметно?
Алья улыбнулась, всё ещё играясь дилдо около лица. Прозрачный розовый материал ярко контрастировал с тёмной кожей Сезер, и член казался нарисованным.
– Ну, когда моя подружка вдруг превращается в помидор, это сложно не заметить. А такую реакцию у тебя вызывает только один конкретный парень, тебе не кажется? Что, детская влюблённость уже прошла, и в твою хорошенькую головку начинают приходить взрослые мыслишки?
Сезер медленно, со вкусом облизнулась. Маринетт на эту демонстрацию влажного язычка только поморщилась.
– Не лизни мой член, пожалуйста, а то я не смогу ни про что другое думать, кроме как твой язык на нём.
Алья высоко подняла брови и сложила губы бантиком.
– О, так это уже твой член, дорогуша? Как быстро летит время, как быстро растут девочки… стоп, а разве у девочек есть член?
– Очень смешно.
Сезер хмыкнула, и с чмокающим звуком установила дилдо на стол. На нижнем конце игрушки была присоска, так что, теоретически, член можно было крепить к любой поверхности. Хоть к полу, хоть к стене.
– Ладно, девочка моя, раз уж с основами ты знакома, спасибо порно, то можно перейти непосредственно к практике. Или у тебя есть какие-то вопросы?
Маринетт с сомнением посмотрела на член. Тот призывно покачивался из стороны в сторону, постепенно уменьшая амплитуду движений. В стеклянном отражении на поверхности чайного столика розовый брат-близнец повторял этот ленивый танец.
– Алья, ты как практиковаться решила? Я, вообще-то, по мальчикам.
– Ох, детка, я хоть и бисексуальна, и ты мне даже нравилась, но при этом совершенно моногамна, – закатила глаза Сезер. – И, раз уж я выбрала бедного Нино, то тебе ничего не грозит, поверь мне. Так что с более глубоким применением этого малыша ты уж как-нибудь сама разберёшься, а мы с тобой проверим, сможешь ли ты делать минет. Он нравится большинству парней, хотя иногда есть исключения, но Нино, вроде бы, говорил, что Адриан не из тех, кто против орального секса. Вроде бы даже он хотел бы, как сказал этот рыцарь, «доставить своей будущей девушке удовольствие», так что тебе, красотка, повезло. Не будешь играть в одни ворота.
Маринетт не сконтролировала нервный жест и прижала пальцы к лицу. Волшебной маски не было, была только горячая кожа и, наверняка, жгучий румянец.
Минет. Адриан не против. А ещё он не против куннилингуса. А учитывая, что «будущая девушка» для Агреста – это Ледибаг, которая, вообще-то, Маринетт, то и куннилингус будет для неё. Боже. Боже. Божечки!
Маринетт крепко зажмурилась, мелко затрясла кулаками около лица, и издала высокий длинный писк. Алья, уже привыкшая, что иногда у Марин срывает башню, даже не почесалась. Только залезла в телефон, терпеливо пережидая, когда приступ такого явного обожания Адриана пройдёт.
Писк оборвался, Маринетт начала быстро и глубоко дышать. Алья отложила телефон и уставилась на подругу.
– Итак. Ты готова продолжать?
Маринетт решительно кивнула. Теперь, зная такую пикантную деталь насчёт Адриана, она была готова практически на что угодно. И уж точно она была готова выслушать уроки Альи – она ведь давным-давно «в игре». И Нино не жалуется вроде.
Обида на Адриана немного отпустила Маринетт. С субботы прошло достаточно времени для того, чтобы она успокоилась и прекратила принимать произошедшее слишком близко к сердцу. Да, Маринетт всё ещё не была готова приходить к Агресту в виде Ледибаг, но уже и того цунами негативных чувств не испытывала. С неё словно стёрли пыльный налёт неприязни, который появился из-за неосторожных слов Адриана, и её любовь снова засияла. Может быть, не так ярко и безудержно, но оно даже к лучшему.
Было приятно узнать, что солнечный и идеальный мальчик может ошибаться. Это немного спустило его облачко небожителя пониже к обычной, простой Маринетт. Так, глядишь, вскоре и она снова сможет прийти к нему в комнату в волшебном костюме. Надо только будет перед этим как следует покормить Тикки.
– Ладно, девочка, давай я схожу на кухню за ложкой и перчатками, а ты пока иди и помой учебный материал. Только без мыла! У тебя есть интимный гель?
– Есть.
– Отлично, вот им и мой. И хорошо прополоскай потом дилдо, ясно?
– Да куда уж яснее…
Девочки спустились в квартиру, где разошлись: Алья направилась на кухню, Маринетт – в ванную. Благодаря тому, что пекарня была на плечах Сабин и Тома, можно было не волноваться о том, что родители поднимутся в квартиру. У них просто не было на это времени, особенно после того, как Ледибаг забежала в их кондитерскую за сладостями.
О, казалось бы, всего одно решение, но сколько изменений оно принесло! Во-первых, в тот же день фанаты супергероини скупили всё, что только оставалось на прилавках. Тикки пришлось обходиться старыми запасами сладостей, а не оставшимися за день печеньками, как обычно.
Во-вторых, на следующий день в пекарню заявился Нуар и, мрачно улыбаясь, попросил тот же набор сладостей, что купила вчера Ледибаг. Сабин порывалась сделать герою скидку, учитывая, что он и его напарница пережили, но Нуар предсказуемо отказался и заплатил полную стоимость. Даже за черничные макароны, которые Маринетт достались бесплатно.
Это вызвало вторую волну паломничества и пустых прилавков. Родители, удивлённые наплывом клиентов, буквально сбивались с ног, но ловили частичку удачи, подаренную их заведению Ледибаг. Про них даже сняли коротенький репортаж, спасибо Алье и Надье Шамак. И это ожидаемо вызвало третью волну популярности, с которой Сабин и Том до сих пор разбирались.
Отец упоминал, что за полученную выручку он уже может поменять чуть ли не половину кухонной утвари. Ну, а Маринетт не жалко, тем более, если это отвлекает внимание родителей от её скромной фигуры.
Закрывшись в ванной, Маринетт с сомнением посмотрела на дилдо у себя в руках. Алья выбрала крайне красивую, эстетически приятную на вид игрушку: немного изогнутый прозрачный розовый член был словно создан для Маринетт, хотя эти мысли заставляли девушку неудержимо краснеть. Его хотелось рассматривать, трогать, водить пальцами по имитации венок и головке. Материал тоже был приятным, достаточно скользким даже без смазки и прохладным.
Последнее почему-то напоминало о костюме Нуара.
Маринетт подошла к раковине и включила воду. Взяла с полочки над ванной интимный гель, выдавила на руку немного и внезапно очень сильно смутилась. Казалось бы, что такого? Рядом, наконец, никого не было, а она всё равно неудержимо краснела.
Ощущая непонятно откуда взявшуюся дрожь, Маринетт намочила игрушку и взяла её ладонью, в которой был гель. Размазала средство по всей поверхности дилдо, тщательно втирая гель в игрушку, обводя пальцами каждую детальку искусственного члена.
В появившейся мыльной пене дилдо стал совершенно другим на ощупь: более гладким, скользким и приятным. Маринетт сжала пальцы и прикусила губу. Мытьё интимной игрушки показалось ей до чёртиков возбуждающим.
Воровато оглянувшись, она глубоко вздохнула и быстренько договорилась сама с собой: ничего страшного не происходит, и вообще, это её член, спасибо Алье, она может делать с игрушкой всё, что ей только заблагорассудится. И ведь она в ванной совершенно одна, никто ничего ей не скажет…
Она прислонила присоску ко внутренней стороне раковины и прижала дилдо. Аккуратно отвела руки – член остался на месте, весь в мыльной пене. Маринетт установила его так, будто он был на лежащем мужчине, уздечкой на головке к себе.
