Текст книги "Русуданиани"
Автор книги: Автор неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)
Царь и царица наблюдали сверху, дивились красоте и ловкости Каиса и благодарили господа. Когда лошадь уставала, царевичу тотчас подводили другую, он перескакивал с уставшей лошади на отдохнувшую, не касаясь ногами земли. Это очень всех удивляло. И так играл Каис в мяч с раннего утра до полуденного зноя.
Вскочил тогда царь и окликнул Каиса: «Хватит, царь царей, сын мой и жизнь моя!» Спешился Каис, и вошли они в царские палаты и устроили пир. Началось веселье такое, подобного которому человеческий глаз никогда не видывал. Сидели музыканты и певцы и пели сладостными голосами, вознося хвалу Каису. Три дня и три ночи продолжалось пиршество и веселье. Когда возлияния утомили пирующих, они разошлись.
Третий день отвел Каис отдыху, а когда отдохнул, встал ото сна и облачился в прекрасные одежды.
Вызвал царь к себе управителя двора и сказал ему: «Я не смею, а ты попроси Каиса показать нам, сколь искусен он в стрельбе на кабахи». Пришел визирь и сказал Каисару: «Боюсь, что много себе позволяю, государь, но царь желает посмотреть стрельбу на кабахи, и, если ты изволишь принять участие в состязаниях, будет хорошо». Обрадовался Каис и приказал привести коня. Привели коня и вынесли украшенную драгоценностями золотую чашу, поставили ее на высокий столб. Вышел царь в сопровождении вельмож, а для царицы на высокой кровле поставили изумрудный престол. Вышла она со знатной свитой. Высыпали все горожане – мужчины и женщины, дома не остались даже двухлетние дети, все пришли поглядеть на Каиса.
Пустил Каисар стрелу, пробил чашу. И так девять раз без промаха стрелял Каис. Дивились царь, царица и все жители и благодарили судьбу, даровавшую их царству такого владыку.
И сказал тогда управитель двора: «Хватит, государь!» И, соскочив с коня, Каис подошел к царю. Пошел ему навстречу царь, взял за руку и сказал так: «Сын мой и повелитель моего царства! Теперь прикажи, и навестим царицу, твою тещу!» Приятно было Каису, и вошли они в чертоги необычайной красоты, краше которых не было на свете. Обняла царица Каиса, поцеловала его и сказала: «Благословен творец, который создал такого молодца и даровал нам в сыновья и патроны! Ныне, сын мой, ты видишь царя Шерука, дожившего до старости. Я также состарилась, и сына у нас нет, есть только дочь, хвалить которую не стану, сам посмотри и оцени ее красу. Теперь, сын мой, она принадлежит тебе, как и все наше царство, ты владыка над всеми царями и повелитель над государями. Отныне не скучай, веселись и пируй, охоться и одаряй великих, малых и неимущих. Да не омрачится никогда царствование твое и сердце твое да будет всегда веселым! Здравствуй в веках! Да будут все государи и цари покорны твоим повелениям!»
Когда царица завершила свое обращение к Каису, ответил он ей: «О знатнейшая из знатных, высочайшая из государынь, светило всего мира! Благословенно царствование ваше и царя царей Шерука! Отчего ты говоришь о скуке? Я сын великого государя Урума, могущественного и непобедимого врагами царя царей Карамана. Нет у него ни сына, ни дочери, кроме меня. Когда я родился, предсказал старый звездочет Джимаз: «Сын твой Каисар вырастет таким молодцем, какого не бывало на всем белом свете, и не родится никогда другой, подобный ему. И он либо принесет стране твоей погибель, либо покорит тебе все царства». Приказал мой отец построить под землей дворец. Поместил меня там и наружу не выпускал. Исполнилось мне четыре года, и сказал я в сердце своем: «Что за жизнь у меня, не вижу я ни неба, ни земли, неужто нет у меня ни отца, ни матери?» Спросил я кормилицу, но она не сказала мне правды. Я рассердился, выломал дверь и вышел из подземелья. Огорчился мой отец, но ничего не смог сказать. Я охотился и пировал, и все мое царство радовалось.
У моего отца было множество прекрасных дворцов. Все дворцы он мне показал, но один дворец, тот, что стоял у самой границы с вашей страной, он мне не показывал. Захотелось мне увидеть его, но не показали мне его и ничего о нем не рассказали.
Однажды ночью я лежал один в своей опочивальне, я встал, опоясался поверх архалука саблей и вышел, оставив завещание: «Никто пусть не отправляется искать меня, пока я сам не вернусь!» Подошел к тому дворцу, обошел его вокруг и не нашел дверей. Огорчился я, и от огорчения одолел меня сон. Явился мне во сне человек, указал дорогу, и я пошел. Услышал нежные и прекрасные звуки, пошел за ними и в пути встретил много злоключений, столько, что перечесть их я не в силах, знаю, что это огорчит и вас. Судьба привела меня сюда. Раз уж я достиг желаемого, постараюсь, служа вам, не щадить головы и ничем не досаждать!»
Выслушав речь Каиса, царь Шерук приказал расстелить скатерти, принести множество драгоценной столовой утвари. Все скатерти были парчовые, блюда и чаши – бирюзовые, кубки – из красного яхонта, кувшины – изумрудные. Сели музыканты, играющие на чанги, и певцы, заиграли лютни, тамбурины, каманчи, и запели певцы такими сладкими голосами, что со всех сторон стали слетаться диковинные птицы и подпевали им. Три дня и три ночи продолжался пир.
Когда пиршество завершилось, обратился царь Шерук к своей супруге: «Ступай и доложи обо всем моей дочери. Все видят, что нет на земле юноши, равного Каису, и дарован он нам господом в сыновья и зятья. Теперь пусть изъявит она свою волю, и отпразднуем свадьбу!»
Вошла царица к своей дочери, [царевне Хорашан], и сказала ей: «Ты светило мира, высочайшее из семи небесных светил! Давно уже прибыл сын великого государя, владетеля Урума, Каисар. На всей земле нет юноши, подобного ему. Лицом он прекрасен, разумом безупречен, силой не превзойден, доблестью знаменит, могуч и непобедим, наездник и стрелок он несравненный, быстр и ловок, как тигр, силен и громогласен, как лев. Гроза он для драконов и крокодилов. Велика милость господа, который послал тебе такую пару. Прикажи только, и отпразднуем свадьбу, дабы при жизни стали мы свидетелями твоего счастья. О том, что ты соединишься с ним, говорили еще раньше наши звездочеты, и на родине Каиса ему то же предсказал старый звездочет Джимаз».
Выслушала дева сказанное матерью и ответила соловьиным голосом: «О государыня, меня не удивляют доблести Каисара, я ни во что их не ставлю. И не хочу никакого мужа, и в жизни ни с кем не соединюсь». Как услышала мать от дочери такие слова, от досады чуть ни лишилась рассудка. Немедля послала человека к царю, призвала его и обо всем доложила.
Огорчился царь, вошел к дочери и сказал: «О жизнь отца твоего и свет очей моих! Нет у меня наследников, кроме тебя, ты – моя наследница и повелительница моего царства. Ныне ты сама знаешь, что наше царство – величайшее из всех и все цари – наши враги. Я состарился и приблизился к кончине. Кроме тебя, у меня никого нет, а женщине нельзя без супруга править страной. Ныне прибыл сын великого государя, достойный тебя. Нет на свете юноши, подобного ему, так почему же ты говоришь, что не желаешь [его в мужья]? Дай свое согласие, и пусть будет он владыкой нашего царства, а ты царицей».
Выслушав речь отца, снова дерзко отвечала дочь: «Не неволь меня, государь! Не выйду я замуж! Если бы я хотела замуж, то сочеталась бы с каким-нибудь из царей, которые приезжали с востока, запада и севера, и не допустила, чтобы твои палаваны убили их. Чем же Каис лучше их, чтобы я соединилась с ним?» Огорченный царь сказал ей: «Не говори так» – и стал уговаривать дочь ласковыми словами, но она отвечала: «Пока царевич не сразится с твоими палаванами, я ни за что за него не выйду». Услышав это, разгневался царь и хотел за такие речи убить то солнце солнц. Вскричал он громко: «Как могу я свести моих недостойных палаванов с бесподобным Каисом и позволить им убить его! Если увижу Каиса мертвым, на что мне ты или царство мое? Не говори мне этого, а то убью тебя!» На это дева молвила: «Уж не потому ли ты хочешь сочетать меня с Каисом, что твои негодные палаваны сильнее его?! Если я буду думать, что есть на свете кто-либо сильнее моего жениха, я не возьму его в мужья!»
Закручинился царь, вышел из покоев и сказал управителю двора Фаруху: «Раз уж такая у меня судьба, что нет у меня сына, лучше бы и дочери мне не иметь. Она говорит: «Пока Каис не схватится с палаванами, я не выйду за него». Теперь бой неминуем, и, если Каис погибнет от их рук, на что мне тогда мое царство?!» Сказал Фарух: «Звездочеты наши говорят: «Это и есть жених нашей царевны!» А потому не тревожься, государь!»
Отправился управитель двора к Каису: «Знаю, что много позволяю себе, государь, но знает бог, то, что сейчас скажу, это не воля царя или царицы, а угодно то вашей невесте. Три богатыря-палавана есть у царя [Шерука]. Пока не померяешься с ними силой, свадьбе не бывать!» Развеселился Каис: «Если у вас были такие богатыри, почему прятали их от меня до сих пор? Я очень рад, что могу показать себя перед царевной. Теперь, если все трое не выйдут против меня вместе и не схватятся со мной, я не успокоюсь».
Пошел визирь и доложил обо всем царю. Царь и царица впали в глубокую печаль. Сказал царь: «Глаза мои не хотят глядеть на их бой, делайте что хотите!» Плакали царь и царица, думали, что пришел Каису конец.
И сказал тем палаванам управитель двора: «Прибыл Каис, сын урумского царя, бросает вам вызов: «Если все трое вместе не вступят со мной в бой, с одним я сражаться не буду!»
Как услышали это палаваны, от обиды разгневались: «Разве достойны нас такие [дерзкие] речи?! Трех славных богатырей один безвестный пришелец вызывает на бой?! Да ему и с одним из нас не справиться, не то что с тремя!»
Вскочил старший богатырь: «Я сейчас же выйду и разорву его на куски!» Фарух сказал на это: «Не хвались! Если вы не отправитесь втроем, он против одного на площадь не выйдет». Услышав такие слова от Фаруха, они пригрозили ему смертью. Увидев богатырей рассерженными, Фарух сказал: «Зачем гневаетесь? Втроем вы в мгновение ока его убьете, разве так не лучше?!» Так он их успокоил.
Начали богатыри облачаться в доспехи. Пока они снаряжались, Каисар уже стоял наготове на середине площади. Так он был весел, точно сидел за пиром. Вышли все три великана. От их тяжкой поступи содрогалась земля, головы их были похожи на большие горы, а их палицы были тяжелее мельничных жерновов, их вид внушал ужас. Выступили трубачи и барабанщики, затрубили в трубы, забили в барабаны. Собрались все горожане – и мужчины и женщины – и оплакивали гибель Каиса. Царь и царица во дворце стенали и убивались по Каису.
Когда богатыри вышли на середину площади, Каис, не зная страха, уже стоял там. Старший из богатырей обругал Каиса непристойными словами и сказал: «Эй ты, несчастный! Чего ты шел сюда за смертью, почему дома не перерезал себе глотку, чтобы твои родители могли оплакать тебя? Что бы тебе бросить вызов одному из нас?! Однако ты осмелился вызвать всех троих!» Услышал Каис их заносчивые речи, засмеялся и сказал так: «Брань – дело женское, а мужам не к лицу. Теперь, если вы сильны, подойдите, схватитесь со мной, я покажу вам мою отвагу!»
Великаны грозно вскричали в ответ и пошли на царевича. От их клича и натиска затрясся весь город, а Каис стоял на месте, не шелохнувшись. Первым подскочил к нему старший богатырь и замахнулся палицей, но Каис схватил его, отнял палицу, отшвырнул ее, снял великана с седла, поднял над головой и бросил его в другого богатыря. Ударившись друг о друга, оба испустили дух. От их столкновения город затрясся, но Каис неподвижно стоял на месте. Третий богатырь оцепенел, глядя на это, и не мог двинуться с места. Сказал ему Каис, смеясь: «Ступай, брат, домой, не оставляй жилища без хозяина!» Устыдился тот и пошел к своему жилищу. От страха лицо его стало шафранным, он дрожал с головы до ног и не помнил, куда идет.
Помчался гонец, обрадовал царя с царицей вестью о победе Каиса, о том, как шутя справился он с тремя палаванами. Выбежали царь и царица, обняли Каиса, осыпали его камнями и жемчугом, воздали хвалу. Пришли вельможи и горожане и восхваляли победителя. Открыл царь Шерук семь сокровищниц и раздал все неимущим.
Сообщили и царевне радостную весть, но она не поверила. Выглянула сама и увидела на площади убитых богатырей. Тогда дева безмерно возрадовалась и дала согласие на свадьбу.
Отправил царь гонцов во все концы своих владений с посланиями: «Пишу вам я, высочайший из всех царей, царь Шерук, пишу братьям, со мной выросшим, воспитателям и воспитанникам моим! Отцы и братья мои! Ныне настало для моего царства время радости, ликования и свадьбы, даровал господь нам, прежде не имевшим сына, славного наследника и повелителя. Явился к нам сын великого государя урумского, царя царей Карамана, Каис, о котором издавна твердили наши звездочеты, что нет на всей земле героя, подобного ему. Вы знали моих прославленных богатырей, всех троих он победил без труда, как если бы они были кошками, а Каисар – львом. Не стану его хвалить, приезжайте, поглядите своими глазами. Теперь радуемся мы его прибытию и предлагаем вам разделить нашу радость. Я отдал ему мою дочь, солнцеликую деву Хорашан, в жены и без вас не могу отпраздновать свадьбу. Соизвольте прибыть к нам, отпразднуем, как подобает, и увидите того, кто будет вашим царем, и возблагодарите господа за то, что послал он нам такого сына и сделал его вашим патроном».
Как только написали и разослали эти послания, приказали всем придворным готовить к свадьбе утварь, а горожанам – украшать и освещать город. Все мужчины и женщины начали свадебные приготовления. Приступили к украшению города. Все стены украсили самоцветами, дороги покрыли парчой и коврами, все крыши осыпали драгоценными камнями и жемчугами, деревья в садах покрыли дивными цветами. Простые люди ни во что не рядились, кроме парчи, а знатные наряжались, как им подобало.
Начали украшать царские палаты; там, где находились женщины, всегда было разубрано, но теперь убирали еще наряднее. Сад был в три дня пути шириной и в три дня длиной, ограда вокруг была дивная и чудесная, вся из [китайского] фарфора, усыпана драгоценными камнями и золотом. Деревья тоже были из золота, а листья – из изумруда, вместо плодов висели яхонты и рубины, а вместо винограда – жемчужины. По саду протекали четыре реки – вода сладкая, словно шербет, и ароматная, розовая вода и вино, вкуснее, чем мед. А посреди того сада стоял дворец, описать который человеческому языку не под силу. Стены снаружи были покрыты золотом и эмалью, а изнутри украшены изображениями всего сущего. И сделано это было все не красками, а обточенными алыми, желтыми, синими яхонтами, лица мужчин были выложены рубинами и изумрудами. И посреди дворца стоял трон, выточенный из алого яхонта, а в яхонт были вкраплены выложенные из алмаза женские лики. Так украшен был тот дворец.
И сошлись отовсюду цари и вельможи. Столько народу собралось, что на свете других людей уже не оставалось – все собрались тут. И пришли отовсюду приглашенные музыканты – забили в бубны и барабаны, задули в трубы, заулистанские[58]58
Заулистан – провинция в Иране.
[Закрыть] волынки. Начались пляски, веселье и игры, каких не видело никогда око человеческое и восхвалить которые человек не в силах.
Рано утром вывели то несравненное солнце солнц.
Наряжена она была, как ей подобало. При ее появлении солнце поблекло, как блекнет при солнце луна. Она осветила все вокруг. Впереди шла ее матушка-царица, а следом – жены царей, а окружали их супруги дидебулов в сопровождении приближенных. Перед царицами шли женщины, которые играли на всевозможных инструментах и пели прекрасными и нежными голосами, лучше которых не услышать уху человеческому, и воздавали подобающую им хвалу.
Вошли они в палаты, где стояли царские престолы, и села царевна на трон из алого яхонта, а матушка ее – на изумрудный трон, а жены прочих царей сели на подобающие им престолы[59]59
в оригинале «тахти», что означает и «царский трон», и «место для возлежания, отдыха, пира», в данном случае имеется в виду второе значение. Далее слово «престол» неоднократно употребляется в этих значениях в зависимости от контекста.
[Закрыть]. Сидели напротив них певицы и музыкантши и пели дивными и сладостными голосами. А дворец тот был так велик и просторен, что и конь бы устал, проехав от одного конца до другого. Как только расположились знатные женщины, вышел царь Шерук и велел вынести царские одеяния, редкостные и драгоценные. Облачили Каиса по-царски, и ввел его Шерук в палаты, где сидели женщины. Жениха встретила царица, благословила и воздала ему хвалу. Взяла она его за руку и возвела на престол, где сидело солнце солнц, и посадила с ней рядом.
Здесь свадьба Каиса и дочери царя Шерука Хорашан
И принесли редкостные и драгоценные венцы из цельного алмаза с граненым яхонтом. Один взял царь Шерук, один – царица. Царь возложил венец на голову Каиса, а царица увенчала свою дочь. Царь и царица благословили обоих на царство: царем – Каиса, царицей – деву Хорашан. Когда люди увидели их, сидящих рядом на троне, сказали так: «С небес спустились светила и источают сияние». Когда новобрачные глядели друг на друга, лица у обоих так расцветали, что люди не могли смотреть на это сияние. И сияли эти несравненные светила, и радовались царь и царица и все люди, на них глядя. И играли музыканты на чанги и лютне, на каманче, на тамбуринах и кимвалах и восхваляли Каиса и его супругу. И были у музыкантов обученные соловьи, которые вторили им сладостными голосами. И в том саду было множество прекрасных птиц, и они тоже так дивно пели, что ничего прекраснее не знал слух человеческий.
Поднялись жены царей, поздравили Каиса и его жену и осыпали их бесчисленными жемчугами. Подошли жены вельмож-дидебулов и тоже осыпали их самоцветами. Когда женщины кончили поздравлять и сели на свои места, пожаловали цари. Вошли они и благословили молодых и осыпали их множеством яхонтов и рубинов и сказали: «Благословенно царствование ваше во веки веков». Они сели на свои места, и вошли вельможи и осыпали новобрачных множеством изумрудов и жемчугов, воздали им хвалу и возвратились на свои места. Поочередно приходили поздравлять и все остальные и осыпали их золотыми монетами и садились на свои места. И длилась свадьба светил, и стояла радость великая среди больших и малых.
Когда накрыли стол, все скатерти были парчовые, расшитые драгоценными камнями, блюда и чаши – из яхонта, изумруда и бирюзы, кувшины – из разноцветных рубинов и яхонтов.
Начали пить и веселиться. Играли музыканты, пели певцы, плясали танцовщицы. Встали царь с царицей и сказали Каису: «Сынок, это все твое, что ты видишь, а еще больше – еще не видел. Ты царь царей этой страны, а наша дочь – царица. Благословенно будь ваше царствование, здравствуйте во веки веков. Пусть все цари будут покорны вашей воле, а непокорные пусть сгинут! Я уже состарился, и царица приближается к поре старости, ты отныне покровитель наш и повелитель. Делай что хочешь, мы вверяем тебе нашу жизнь».
Встал Каисар, почтительно поблагодарил и сказал: «Я – раб вашей воли, да будет благословенно ваше царствование; раз уж случилось так, буду молить бога, чтобы не отвратили вы от меня вашего сердца!» Сели они на свой престолы, и повелел царь Шерук приближенным своим: «Подойдите и поклонитесь сыну моему Каисару». Встали цари и дидебулы и воздали почести Каисару, благословили на царствование, славили и благодарили бога, который послал стране такого патрона.
Целый год длились свадебные торжества и пиры. Открыли двери сокровищниц, раздали неимущим дары без числа, так что не осталось в той стране нищих, и благословляли все воцарение Каисара. Ежедневно устраивались пиры и игрища, и не было места для грусти и печали. Забеременела царица Хорашан, солнце солнц, супруга Каисара, и поднялась еще большая радость в их царстве.
Однажды прискакал на быстром коне некий человек и доложил царю Шеруку: «Время ли пировать? Пришел царь Севера и разорил твое царство». Отвечал царь Шерук: «Я не прерву веселья из-за того, что он разорил часть моего царства, пусть делает что хочет». Через некоторое время вновь прибыл гонец и воскликнул: «Что ты сидишь, государь, твою страну разоряют, разве время веселиться и пить!» Огорчился царь Шерук, вошел туда, где сидел Каис, и сказал так: «Сын мой! До тебя являлись ко мне сыновья восточного, западного и северного царей и просили руки моей дочери. Но я помнил предсказания наших звездочетов, и потому всех других женихов посылал на бой с моими палаванами, которых ты убил, но те трое погибли от их руки. Ныне подступил к нашей стране северный царь с большим войском и разоряет мое царство, мстит за кровь своего сына. Я отправляюсь с моим войском, сражусь с ним, а ты будь здесь, в своем доме, и продолжай пировать».
Услышав от тестя такие слова, Каис безмерно обиделся и ответил так: «Если ты считаешь меня трусом, то скажи прямо! Как это ты пойдешь воевать, а меня оставишь здесь?! Вы достигли преклонного возраста. Не следует вам покидать престол, я пойду воевать с ними. Даже если пойду один, и тогда дам должный отпор лиходеям!»
Выслушал Шерук от Каиса такой ответ и сказал: «Да разве я мог так о тебе подумать, просто я не хотел нарушать ваше веселье, ибо и в пути ты перенес много злоключений, и здесь выдержал тяжелый бой, поэтому я так сказал. Но раз ты хочешь пойти, я буду сопровождать тебя, отправимся вместе». Так и порешили.
Разослал царь приказы о созыве войск. Отовсюду начали стекаться бесчисленные рати, за одну неделю столько собралось воинов, что нельзя было их счесть! Разместились все у ворот города. Утром, когда взошло украшающее вселенную солнце и осветило мир, оба царя сели на коней, заиграли трубачи и барабанщики, и все направились туда, где находился враг. Шли с песнями и играми, пока не увидели противника.
Под тяжестью двух войск содрогалась земля, и за блеском копий не было видно солнца. Началась в ту ночь в обоих войсках подготовка к битве.
Утром, как рассвело, призвали Шерук и Каисар одного знатного тавада, отрядили к северному царю с письмом: «Ты, царь царей Севера, пришел и разорил мое царство на протяжении трех месяцев пути. Не к лицу доблестным воинам предательски нападать на соседей и разорять их владения. Если между нами была кровь, почему не сообщил, мы бы за нее ответили, а об убийстве стольких невинных людей мы заставим тебя пожалеть! Если мы тебя обидели, то они были ни в чем не повинны. Утром состоится наш бой с вами, будьте наготове!»
Узнав о прибытии посла, царь Севера тотчас призвал его к себе, повелел сесть рядом, попотчевал, а после сказал: «Изложи, посол, поручение твоего господина!» Поднялся тот и доложил. Ответил царь: «Явился к вам мой сын просить руки дочери вашего царя, а вы, вместо того чтобы отдать деву и отпраздновать свадьбу, убили его. Если не хотели отдавать невесту, то чем же виноват мой наследник? Ныне я пришел отплатить за его кровь, а какой крови ищет твой господин?»
Посол вновь встал и ответил так: «Осмелюсь передать тебе, государь, слова сына великого царя царей Карамана, владетеля Урума, Каисара. Прежде всего он низко кланяется тебе, а затем просит передать следующее: «Мне сообщили, государь, что явился сюда твой сын, юноша несравненный, просить руки светлоликой, как солнце, и подобной полной луне. Пожелал он силой своей длани ее завоевать и сам по своей воле вступил в бой с богатырями и погиб от их руки. Такова, видимо, была воля божья, иначе как могли бы те палаваны его убить! Так заведено у добрых молодцев добиваться руки красавицы – либо заполучить ее мощью своей длани, либо умереть. Ныне хотя он умер, но в этой жизни все-таки осталось его славное имя. Я также явился просить руки той девы, сразился с палаванами, и даровал мне бог победу. Если бы убили меня, кто бы мстил за мою кровь? Нет такого правила – мстить за тех, кто погиб из-за красавицы. Если б он был убит предательски, тогда правда твоя, но в равном бою победа достается одному, разве ты хотел бы, чтобы сын твой вернулся, потерпев поражение? Неужто славная смерть не лучше позора! Поверни обратно с миром, царь, иначе с помощью создателя и тебя отправлю вслед за твоим сыном».
Выслушав посла, обезумел царь Севера от обиды.
Вскочил он и гневно вскричал: «Так вот каково поручение повелителя твоего?! Сына моего вы убили и мне еще смертью грозите? За такую дерзость убил бы тебя на месте, но послов не убивают. Иди и скажи твоему господину: завтра быть битве – или убью его и все царство его разорю, или же погибну сам!»
Передал посол слова северного царя, и начали Каис и Шерук готовиться к бою. Как только рассвело и показалось украшающее вселенную солнце, ударили с обеих сторон в барабаны, затрубили в трубы и воины сели на коней.
Здесь бой Каисара с царем Севера
Целый день и ночь выстраивались войска: с одной стороны – те, с другой – эти. Здесь отряды Шерука выстраивал Каис, а там – сам северный царь под звуки труб и барабанов. Окончив построение, перед рядами воинов проехал Каис на своем буланом коне величиной с доброго слона. При виде Каиса всех северян пробирала дрожь, сердце разрывалось от страха, и говорили они про себя: «Кто видал такого богатыря? Против него дэвы и драконы не устоят, как же нам с ним справиться?» Воины трепетали, но из страха перед царем ничего не смели сказать.
Помянув имя божье, двинулись войска навстречу друг другу, сошлись. Раздались крики, звон, стон, шум и гомон. Воины бились мечами, палицами, копьями и другим оружием. Каис был настолько выше всех, что головой достигал знамени. Выждал Каис некоторое время и увидел, что сила воинов Шерука начала ослабевать, войска уже собирались повернуть назад. Тут взревел Каис, как лев, и бросился в атаку. Схватил одного из северян, снял с седла, кинул туда, где стоял северный царь, и крикнул: «Эй, царь, спроси у этого человека, каков я молодец!» Затем Каис выхватил свою тяжелую палицу и, кого ударит – лошадь или человека, обоих сокрушит. Так дрался Каис, и буланый конь от него не отставал: если противник нападал сзади, он его так лягал, что всадник с лошадью падали замертво, а тем, кто спереди подойти осмеливался, доставалось и от его зубов и от копыт. Начался такой бой, какого не видело око человеческое. И продолжался он три дня и три ночи, и столько было побито людей с обеих сторон, что на лошади нельзя было проехать, но во сто крат больше побито было северян, не выдержали они и на третий день пустились в бегство. Каис и его воины преследовали их по пятам и стольких уничтожили и убили, что думали они, будто обрушился на них гнев божий.
Отступил в смятении царь Севера и укрепился в одном из своих городов. Подошли Шерук и Каис со своими войсками и обложили тот город. Обошел Каис вокруг, увидел, что стены высоки и прочны и крепость приступом не возьмешь, и повелел воинам: «Разобьем лагерь, будем веселиться, пировать и набегами разорять страну, а северный царь пусть сидит в крепости».
Прошло некоторое время, и прискакал гонец, соскочил с коня у входа в шатер Каиса и сообщил радостную весть: «Даровал тебе бог сына-первенца, и царица Хорашан, солнце солнц, пребывает в здравии». Возрадовался Каис, наполнил гонцу рот красными яхонтами, облачил в богатые одежды и подарил ему целый город. И так же одарил его царь Шерук, и все щедро одаривали гонца. Возрадовались цари и все их подданные, возблагодарили господа. Сели пировать. Пели и играли для них певцы и музыканты. И приказал Каис дружинам: «Не убивайте больше людей и не берите их в полон, я не хочу, чтобы проливалась кровь».
Ежедневно устраивали Шерук и Каис веселье и игрища, а северный царь пребывал в большом горе и глубокой печали и никак не мог выйти из крепости. Прошел целый год, а он ничего не мог придумать: ни прорвать осаду, ни тайно бежать. И царь, и его приближенные были очень этим озабочены.
Однажды призвал северный владыка своих визирей и всех оставшихся вельмож и молвил: «Слуги мои! Слуга нужен господину в годину бедствий, а ныне мы нуждаемся в помощи. Враги заняли все наши владения. Теперь скажите, какое есть у нас средство, чтобы освободиться от них?» Стали визири предлагать: кто тайный побег, кто внезапное нападение, кто открытый бой, а там пусть хоть гибель, ибо нам их все равно не одолеть. Лучше, чем томиться в осаде, выйдем, сразимся в открытую и погибнем от вражьей руки, на что нам такая жизнь? Выслушав эти слова, царь склонил голову и заплакал, молвил он своим слугам: «Лучше бы не родили меня мои родители, если мне суждено своими глазами увидеть царство разоренным. На что мне жизнь? Но живу я надеждой, что не будет стерто с лица земли мое царство. Ныне придумал я один способ. Может быть, он нас спасет. К царю Каису в прошлом году прибыл гонец и сообщил о рождении сына. Теперь мы оденем человека, знающего их язык, так, как одеваются у них. Пусть он явится и вновь обрадует царя – рождением второго сына. Каис сердцем вспыльчив и горд. Он обязательно разгневается, тотчас снимет осаду и поспешит домой, ибо два года не был дома. Так чей же этот второй ребенок, скажет он, кого другого, может, полюбила царица? Уйдет он, чтобы все разузнать. Войска последуют за ним, и мы сможем выйти из крепости. Если даже кто из его воинов останется здесь, воевать с ними без него будет легко, и мы перебьем их».
Одобрили визири уловку, придуманную царем, привели некоего лукавого человека и снабдили его многим, растолковали поручение. Он явился к Каису и поздравил его с рождением второго сына: «Солнце солнц, [царица Хорашан], увидела тебя во сне, и у тебя родился второй сын!»
Огорчился Каис, от досады чуть не лишился рассудка. Долго сидел с поникшей головой. За это время вражий гонец вышел из шатра и исчез. Когда Каис очнулся, сказал сам себе: «Что за беда со мной приключилась! Два года, как отбыл я из дому, в прошлом году явился гонец и ныне прибыл опять. Что за дьявольская страна, где женщины от сновидения беременеют! Где это слыхано? Ради кого я здесь умираю?! Тотчас отправлюсь и узнаю истину, что за беда со мной приключилась».
Явился Каис к Шеруку и доложил: «Здравствуй, государь, вовек! Давно не был я дома и ныне отправлюсь туда и скоро вернусь, а вы оставайтесь здесь, веселитесь и пируйте до моего возвращения». Шерук ответил: «Воля твоя. Поступай, как знаешь».
Сел [Каисар] на коня, взял с собой нескольких человек и понесся быстрее ветра. В дороге он говорил себе: «Если это правда, приеду и их перебью, и себя убью». Прибыв во дворец, Каис тотчас вошел к царице. Бросились мать с дочерью навстречу герою, поздравили его с победой. Сел на свой трон Каис, задумался, а после сказал: «Приведите моего сына!» Привели царю его сына, нежного и прекрасного, рожденного богатырем. Взял его на руки Каис и приласкал, затем повелел:
«И того, младшего, тоже приведите!» Изумилась царица и ничего не ответила. Вновь приказал Каис: «Почему не приводите второго?» Удивилась Хорашан: «Шутить изволишь, государь. Что значит второго?» Отвечал Каис: «Как это шучу, когда вы прислали в лагерь гонца с вестью, что у меня родился второй сын!»
