Текст книги "Русуданиани"
Автор книги: Автор неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)
За это время негр обежал весь город и сообщил всем божьим людям о прибытии Хосро и об истреблении дэвов. Не все поверили, а пять старцев вышли навстречу Хосро и благословили его. Увидели они Завара, который гневался и бранился, и один из них спросил, почему он сердится. Мы объяснили, и он промолвил: «Об этом не тужите! Если господь ниспослал столько побед и помог одолеть стольких дэвов и колдунов, то и лестницу он поможет вам добыть». Стал премудрый старец увещевать кормилицу: «Почему прячешь лестницу? Почему следуешь дьявольской воле, а не ищешь божьей благодати?» Множество нравоучительных слов сказал он ей, но она не внимала ему. Встал тот божий человек и сказал ей так: «Не следовало тебе так поступать, тебе, а не им это во вред». Вышел он оттуда и пошел к подножию башни. Увидел там разгневанного Хосро и сказал ему: «Не гневайся, успокойся, избавитель наш! Предвижу я, что скоро ты встретишься с прекрасной Кетеван согласно воле божьей».
Здесь сказ о том, как была обнаружена лестница и как Хосро встретился с Кетеван
Услышав от него такие речи, Хосро возрадовался. Как солнце рассеивает туман, так эти слова согнали облако печали с его лица, расцветшего розой, сказал он так: «Нельзя мне больше ждать!» Обошел он эту башню, заливаясь горючими слезами, воздевая к небу руки и взывая к господу, останавливался у каждого из четырех углов. Прошел час, и там, где стоял тот старец, разверзлась земля так, словно кто-то топором рассек дерево, и показалась лестница. Как увидели мы лестницу, несказанно обрадовались, особенно Хосро. Стали мы копать в том месте, пока не показалась вся лестница целиком. Приказал Хосро: «Поднимите ее». Сначала тянули наши воины, но даже с места не сдвинули. Тогда Хосро обратился за помощью к горожанам: они скорее справятся, потому что привыкли делать это. Те отвечали: «Мы никогда за нее не брались, но теперь попытаемся». Очень старались они, но ничего сделать не смогли. Рассердился Хосро и вскричал: «Это, оказывается, страна каджей, а не честных людей». Испугались горожане, лица их сделались желтее шафрана, думали они, что Хосро их всех убьет. Хосро засучил рукава, подоткнул полы за пояс, в душе сомневался: а вдруг и сам не сумею поднять, попросил силы у творца, помянул имя господа, решительно подошел и поднял лестницу одной рукой, будто ветер перышко. Приставил ее к башне и быстро, как молния, взбежал наверх. Оттуда крикнул он нам: «Гурзи, Завар и почтенные старцы, следуйте за мной!» Мы поднялись.
Увидел Хосро деву, солнцеподобную, луноликую, стан ее был, словно кипарис, политый райской водой, глаза – чернильные озера, ресницы – стрелы черного дерева, а брови подобны дугообразному луку, лицо – утренней заре, уста – райской розе и зубы – жемчугу, уложенному между кораллом и рубином, лоб – хрусталю и волосы – аркану; ее краса была ярче солнца, на хрустальную шею ниспадали черные волосы; как Зуал и Отарид[52]52
Зуал – планета Сатурн; Отарид – планета Меркурий.
[Закрыть] на чистом небе, сверкала она, освещая башню. Красу ее не сумели бы передать древние художники. Не думаю, чтобы кто-нибудь хотя бы слыхал о такой красоте, а не то что видел своими глазами. Хосро не выдержал и от избытка желания и ее красоты упал без чувств у подножия ее престола. Кетеван сидела на престоле недвижно, словно стыдясь, отворачивала лицо. Некоторые ее прислужницы стояли подле нее, другие спешили за ароматными снадобьями, несли сосуды с розовой водой.
Когда мы вошли, увидев нас, они все это поставили там, отошли и стали за своей госпожой. Мы остановились, пораженные: «Что произошло с Хосро?» Стали окликать его, приводить в чувство, окропили розовой водой, поднесли ему нюхательных солей. Я воскликнул: «Недостойное вершишь, царевич! Столько сражений с дэвами и каджами не могли тебя поколебать, а когда достиг желаемого и увидел ее, неужели страсть так одолела тебя?»
Как услышал он мой голос, вскочил, словно тигр, протер глаза, огляделся, увидел красавицу, поразившую его, поднялся на престол и сказал мне: «Не думай, будто я стыжусь того, что из-за Кетеван лишился чувств». Он хотел поцеловать лик ее солнечный, но дева опускала голову и стыдливо закрывала лицо, пылала, словно светильник, и не покорялась, не позволяла себя целовать. Тогда я обратился к царевичу: «Что ты спешишь, теперь уже никто не может тебе помешать. Надо скорее сообщить царю о случившемся». Хосро отвечал: «Тебя я не отпущу, а кто желает, пусть отправляется [в Желтый город]». Посоветовал я ему: «Сейчас пойдем отдохнем, выберем место для пиршества».
Спустились мы с башни, и сказали нам горожане: «Ступайте поглядите. Если достоин царя наш дворец, отдохните там, если же нет, то что нам делать?!» Вошли мы в царские чертоги, ослепившие нас своим сиянием. Столь высоки и просторны были они, что не видно было ни потолка, ни стен. Удивился я: «Кто создал такие обширные палаты?!» О роскоши такой я не слыхивал никогда, а видеть – и подавно не видывал! Ни подобных ковров, ни таких драгоценных камней не встречал я в покоях других государей. Престол был усыпан самоцветами – от подножия до кровли, стены выложены из желтого тесаного камня и украшены резьбой. Все, что есть доброго на этом свете или дурного на том свете, все без исключения было изображено на стенах.
Вышел я из дворца, но в башню подниматься не стал, окликнул Хосро снизу: «Теперь не время уединяться, спустись сюда, чтобы твои подданные – старые и новые – возрадовались такому проявлению милости божьей и насладились пребыванием с тобой». Засмеялся Хосро и встал. Кетеван не была еще облачена в нарядное и праздничное платье, была она одета в платье лилового цвета[53]53
Лиловые одежды – знак траура; цвет траурных одежд у разных народов разный: в Европе – черный, в Китае – белый, в Иране – синий и черный и т. д. В Грузии встречается черный, синий, лиловый, серый, даже темно-красный.
[Закрыть], и не было на ней украшений. Хосро сказал ей: «Не траурный у нас час, облачись как подобает, как тебе к лицу и меня достойно, а если у тебя нет чего – я велю доставить». При этих словах Кетеван улыбнулась, но тотчас пролила слезы. Тогда Хосро взял ее за руку и молвил: «Идем, солнце мое! Тебя создал господь как украшение, и изделия рук человеческих тебе ни к чему!» Молчала Кетеван и не двигалась с места, словно не слыхала речей Хосро. Тогда разгневался Хосро: «Отчего ты смотришь на меня свысока? Если бы даже простой нищий совершил то, что я, то и тогда не следовало бы тебе отвергать его, ибо ради тебя претерпел я великие беды! Почему отвергаешь меня, чем не угодил я тебе?» Поднял Хосро ее, как малое дитя, и, когда донес до двери, почтенные старцы обратились к нему с увещеваниями: «Не поступай, государь, подобно юнцу! Все – от мала до велика – жаждут видеть вас вместе, все горожане высыпали на крыши домов и во дворы, и так предстать перед ними недостойно ни тебя, ни Кетеван». Посадил [Хосро царевну] и сказал: «Ты хоть старых людей послушай и поступай должным образом!»
Ничего не оставалось делать! Впереди выступали мудрые старцы, за ними Хосро с Кетеван – рука об руку, позади следовали прислужницы. Казалось, будто солнце и луна соединились и сонм звезд следует за ними. Спустились они по лестнице, вельможи встретили их у подножия башни. Под ноги им стелили они златотканую парчу, а в руках держали подносы с самоцветами и жемчугами. Благословили они [нареченных] и осыпали их драгоценными камнями и молвили: «Звездочеты давно предсказывали твое прибытие. Ты достоин великой славы: кто, подобно тебе, опоясан доспехами, кто рассекал вражеские груди, кто истребил дружины Дэвов, стер с лица земли каджей и богатырей, кто без труда овладел престолом великих государей и кто как не ты достоин престола и венца? Когда ты истребил наших врагов и заставил плакать их родичей, твое имя тогда на облаках было начертано. Одетые тобой кандалы, верим мы, никому не разбить, и человека, раненного твоей палицей, никому не исцелить. Но позволь нам сказать тебе: «Столько лет мы были беззащитны и разорены дэвами и колдунами, в страхе перед ними мы утратили надежду, наконец удостоились счастья увидеть такого славного царя, как ты. Теперь не покидай нас, не справив свадьбы, не оставляй пустым трон и венец наших царей. Неплохой это престол, и венец, и город с крепостью».
Хосро отвечал: «Не могу я, не повидав моих родителей, справлять свадьбу! Не бывать тому, чтобы они там плакали и горевали, а я здесь на свадьбе веселился!» Я посоветовал ему: «Нужно сказать правду, эти каменные дома лучше ваших, украшенных драгоценными камнями. Но если мы здесь будем ждать свадьбу, боюсь, что слезы царя и царицы превратятся в море и снесут Желтый город, а их колени уже не согнутся от долгого стояния на ногах: ведь они столько времени стоят и со слезами молят господа. Пошлем Завара с вестями, пусть он утешит их, а после этого, желаешь – сыграй свадьбу здесь, желаешь – там. До того же отдыхай с нами и пируй!»
Поблагодарили меня за совет. Завара отправили в Желтый город с благими вестями, мы же остались там. Кетеван удалилась в свои покои, а Хосро остался в том прекрасном дворце. В тот день устроили нам такой пир, какого никто не помнил. Мы думали, что раз они были заключены в скале, то ничего, достойного царя, у них не будет, но, когда сели за стол, увидели, скатерть, усыпанную самоцветами и жемчугами, драгоценные чаши и кувшины. Певцы и музыканты услаждали наш слух. В тот день Хосро пировал и наслаждался весельем, но тосковал без Кетеван. Часто он вставал и уходил навестить ее. Кетеван сомкнула коралловые уста и скрыла жемчужные зубы, от чрезмерной стыдливости клонила голову, словно лилия, и тихо вздыхала. Хосро радовался, глядя на ее светлый лик, но не мог добиться от нее ни слова. Хосро возвращался и вновь принимался за пиршество. Прискучило ему питье, велел он убрать со стола и решил отдохнуть, однако этот отдых был больше похож на безумие: то вставал он, то ложился, глаз сомкнуть не мог и маялся так до возвращения Завара. Новые подданные старались его развлечь, тешили разными зрелищами.
На другой день, прежде чем Хосро вышел из своих покоев, собрались старцы, облачились в белое, взяли в руки книги и встали отдельной группой. Седовласые мужи тоже собрались, и каждый держал знак своего ремесла и должности. Зрелые мужи – ни старцы и ни юнцы – встали отдельно, держа по птице на руке. А отроки с пробивающейся бородой стояли с чоганами в руках. Эти группы состояли из знатных вельмож, не было среди них ни одного незнатного человека. Если бы видели их, то сказали бы: нет ничего прекраснее их облачения – каждая группа была в одежде одного цвета. В тот день они встретили Хосро в таком порядке. Когда Хосро вышел на площадь, сначала подошли старцы в белом, приветствовали его, благословили и осыпали самоцветами, прочли молитвенные книги. Затем подошли седовласые мужи в лиловых одеяниях, и каждый преподнес Хосро по одному кольцу-печатке. Какие они занимали [при дворе] должности, такие кольца преподносили. Затем подошли зрелые мужи, облаченные в одежды цвета померанца, и поднесли царевичу птиц: мы, мол, слышали, что царь – любитель охоты. Неужели он думает, что у нас нет птиц? Затем подошла группа юношей в черном, в одеждах, расшитых жемчугами, и преподнесли они осыпанные дорогими камнями чоганы: «Неужели царю неизвестно, как играют в мяч наши юноши?» После подошли люди в красном, восхвалили они Хосро – каждый преподнес по луку и стреле – и молвили: «Неужели царь думает, что наши витязи не владеют луком и стрелой? Вот какие у нас луки!» Лук был очень большой, а стрелы такие толстые, что в нашем войске никто, кроме Хосро, [ведь Завара не было], не мог натянуть тетиву и никто не мог рукой дотянуться до конца стрелы. Хосро это было приятно, и он поблагодарил [за дары и почести].
[…]К тому времени подоспел Завар. Возрадовались мы. Встал сам Хосро, пошел ему навстречу, спросил об отце. Тот доложил: «После того как вы уехали, Царь не выходил из церкви, не знал передышки от слез и молитв, покинул свой трон и вельмож. Как я пришел, возвестил о многочисленных ваших победах и благоденствии, он обнажил голову и возблагодарил господа, еще три дня и ночи стоял на ногах и благодарил бога со слезами, ни на что не глядя и ни с кем не заговаривая. Затем призвал он слуг, приказал им открыть двери старых сокровищниц, щедро одарил нищих многое пожертвовал церквам и монастырям. Затем спросил у меня о сыне, и я сообщил ему все без утайки. Царь обрадовался и велел визирям и дидебулам готовиться к свадьбе.
Зазвучали трубы и литавры; от радости трудно было устоять на ногах, подаркам и милостям, которых я был удостоен, не было счета. Царь, исполняя свой зарок, не прекращал молитвы, но велел вельможам с музыкой встречать [молодых]: «Не сегодня завтра, сказал он, они прибудут сюда».
Хосро обрадовался и молвил следующее: «Этой ночью мы попируем и отдохнем, а слуги пусть уложат вещи и снаряжение, для Кетеван пусть приготовят паланкин; как рассветет, отправимся им навстречу». В ту ночь мы пировали. Раньше обычного приказал Хосро убрать столы и молвил: «Как рассветет, вещи выносите в поле, все, что надо забрать с собой, держите наготове; когда я проснусь, чтобы паланкин был подан». С тем и улегся он почивать. Рано утром Хосро вышел. Все его повеления были выполнены. Это было ему приятно, и он похвалил паланкин Кетеван. Сам пошел за ней. Она не украсила себя драгоценностями и не надела на голову венец. Была облачена в лиловое [платье] и волосы покрыла белой накидкой. Вывел Хосро Кетеван, и за ней вышел бесчисленный сонм светил. Для Кетеван воздвигли изумрудный престол на слоне и над ним – балдахин из цельного рубина. В паланкин посадил ее сам Хосро. Прислужниц всех усадил на отменных коней в драгоценной сбруе. Сам Хосро оседлал своего пегого коня. Вслед за ним и мы сели на коней, и все тамошние вельможи. Так громко заиграли трубы, что их звук достигал небес. Выступили мы из города, растянулись в поле, начали испытывать лошадей, играть в мяч, пускать стрелы, играть, гоняться за птицами. Шли мы со смехом и шутками, как подобает победителям, возвысившимся над врагами и готовящимся к свадьбе. Царило большое веселье, и путешествие наше было приятным.
Прошли мы немного. Вскоре донеслись до нас звуки труб и барабанов, столь громкие, что рядом с ними наших труб уже не было слышно. Мы подумали, что едет царь Нушреван. Заторопились и мы. Сошлись идущие и с той и с другой стороны, слились звуки труб, литавр и барабанов. Войска Хосро не умещались на земле, поднятая конницей пыль затмевала солнце. Дивились все снаряжению воинов и прекрасному убранству. Спешились они и, как подобает, поздравили Хосро с победой, осыпали его самоцветами и молвили так: «Судьба да не насытится любовью к тебе, солнцеподобный государь, герой среди героев! Всеблагой да исполнит твои желания и пошлет многие лета царствования! Ты избавил нас от кровожадного Барзина, искоренил в нашем сердце страх перед ним и обновил древний трон наших царей, освободил от дэвов и чародеев царевну Кетеван, украшающую мир, источающую свет, ликом подобную солнцу и устами _ розе, изъял из ее светлого сердца печаль. Подобного подвига никто прежде не совершал и впредь никто не совершит». Хосро поблагодарил гонцов, спросил о царе. Они поведали о большом веселье, но сказали, что, покуда своими глазами Нушреван не увидит сына, до того и во двор не выйдет, и слезных молений не оставит. Сказал Хосро: «Какая же это радость, если они не выйдут мне навстречу, пока я не войду в дом!»
Продолжали мы путь с весельем и играми. Прошло немного времени, и сказал Хосро мне и Завару: «Хочу одну шутку устроить, но не знаю, что вы на это скажете». Мы. спросили: «Какую же?» Молвил: «Хочу этой ночью в такое время пробраться к родителям моим, чтобы никто об этом не знал, пусть подготовятся они к свадьбе. Иначе эти люди могут подумать, что отец не любит меня и потому ни о чем не заботится, а ведь он из-за молитвы не делает ничего. И потом я не хочу, чтобы гостям показалось, что их встретили неподобающе». Завар рассмеялся: «Как бы шутка не вышла дурной». Я же добавил: «Это дело опасное, как бы вместо радости не вышло горе». Хосро засмеялся и сказал: «Как же вы не поняли, что опасность нам не грозит».
Как стемнело, оседлал Хосро коня. Взял с собой меня и Завара, а больше никого. Прибыли мы в тот город. Городские ворота никогда не закрывались, и теперь они были открыты. Проехали мы город, не производя шума, явились туда, где царь молился и лил горючие слезы. Когда мы подошли к двери, все слуги спали: с одной стороны – государевы, с другой – государыни. Мы прошли между ними. Лошадей мы оставили во дворе, никого не разбудив. Сначала Хосро вошел к царю. Мы следили за ним снаружи.
Здесь Хосро тайком проникает к отцу и матери
Услышав шаги Хосро, царь не оглянулся и даже не обратил на него внимания: думал, что это священник. Хосро бросился в ноги к отцу. Взглянул на него царь, но не прикоснулся к сыну, снова пролил горючие слезы и воздел руки, вопрошая господа: это видение было явью или мечтой? Тогда сказал Хосро: «Государь! Не такой я негодный сын, чтобы ты не замечал меня». Тут и мы заговорили с ним. Я сказал так: «Царь не заметил прихода Хосро, иначе перестал бы молиться». Тут он словно очнулся ото сна и вскричал: «О, неужели я удостоился этого!» Обнял он сына, и мы долго не могли оторвать их друг от друга.
Пока мы разговаривали, проснулись и слуги, радостно повторяли они имя Хосро. Царица, услышав этот шум, выбежала босая и подошла к сыну. Мы сообщили Хосро о приходе матери, но он никак не мог высвободиться из объятий отца. Мы поздравили царицу с возвращением сына, и она кинулась ему в ноги, обняла их, тогда как отец обнимал его за шею. Хосро сказал отцу и матери: «Отчего вы так поступаете, отчего навлекаете на меня божий гнев? Если вы меня жалеете, то не оставляйте тщетными ваши молитвы. Я не должен был теперь являться сюда, но очень много чужеземцев прибудет со мной, я же множество добрых обычаев и порядков у них видел и не хотел, чтобы вы их встретили, не приготовившись. Теперь ты увидел меня и зарок свой сдержал, выходи и устрой все так, чтобы они сказали: вот это царство и порядок! Если же осудят они наш уклад, то что мне тогда делать!» Царь отвечал: «Сын мой, до сих пор и я знал все, что подобает знать царю, но если их уклад и порядок известен Гурзи, то оставь его здесь, пусть он скажет, у нас лучше или у них». Хосро сказал на это: «Мне надо вернуться обратно, потому что никто не знает о нашем уходе, вечером я прибуду туда, если прикажешь, утром я пришлю его (Гурзи), а сам явлюсь через три дня». Царь не согласился: «Вы отправляйтесь, а он (Гурзи) пусть останется здесь».
Хосро уехал. Я остался при царе. Мы начали готовиться к приему гостей. Призвал царь всех мастеров, бывших в его владениях, и от своей двери до городских ворот в два ряда приказал поставить серебряные деревья с золотыми и изумрудными листьями. На каждое дерево посадили по одному музыканту так, что их никто не видел, а слышна была только музыка. Дорогу вымостили золотыми кирпичами, с обеих сторон поставили слуг, в руки им дали кадильницы с мускусом и амброй, и они воскуривали благовония. На протяжении трех агаджи посадили разукрашенных тигров и львов, посередине постелили парчу и разбили шатры, шитые чистым золотом. Дорогу на протяжении трех дней пути устлали коврами. Город был так освещен факелами, что издали можно было подумать, что все пылает.
Во всех приготовлениях участвовал сам царь Нушреван. Повелел он мне: «Ты видел тамошнее убранство, так постарайся, чтобы мы превзошли их десятикратно». На площади поставили мы трон, равного которому не было на земле. Сам этот трон был сделан из алого яхонта и жемчуга; со всех четырех сторон окружали его четыре больших дерева с цветами дивной раскраски, а между деревьев ходили павлины с распущенными хвостами, а на ветвях сидели огромные птицы-паскунджи, которые затеняли не только трон, но и многое другое. Они держали в клювах по драгоценному камню, и блеск самоцветов освещал всю площадь. У подножия трона сидело триста нищих, а от трона и до самых городских ворот стояли божьи люди и, воздев руки к небу, возносили хвалу и славу господу за освобождение Хосро. Что могло быть слаще их голосов! Пятнадцать дворцов, самых красивых и самых больших, убрали и разукрасили к свадьбе.
Окончив приготовления, царь созвал своих визирей и дидебулов и выехал встречать сына. Двинулись они навстречу друг другу: с одной стороны Хосро со свитой, с другой – царь Нушреван со своими приближенными. С обеих сторон раздавались звуки труб и барабанов. Сошлись оба войска, и было такое множество народу, что цари не смогли спешиться и приветствовали друг друга, не слезая с коней. Царь обратился к Хосро с такими словами: «Негоже тебе одному быть! Иди сядь с твоим солнцем, и я доставлю вас в паланкине». Хосро ответил: «Я не допущу, чтобы меня несли в паланкине, а вы сидели на лошади». Но царь настаивал. Остановились они, дожидаясь, когда принесут паланкин.
Когда показался паланкин в сопровождении святых отцов и отшельников, которые молились, пели и славили господа, царь тотчас же спешился. Как увидели они царя пешим, скромно идущим, удивились и заторопились ему навстречу, пали перед ним ниц и почтили, благословили его сладкими словами. Царь хотел почтить их первым, и ему было неприятно, что они упредили его, но уже ничего нельзя было поделать. Он направился к ним, пал ниц, облобызал им ноги. Они же вознесли молитву господу во здравие царя. Обласкав всех, царь пешком подошел к невестке, поклонился ей и приложился к паланкину. Сказал так: «Недостоин я от бога такой милости, чтобы дочь моего царя стала моей невесткой!» Столь многими самоцветами и жемчугами обсыпал он ее, что образовался холм величиной со слона. Затем приказал [Нушреван] сыну: «Теперь и ты взойди, и сядьте рядом, украсьте друг друга, порадуйте меня, старика, помолодею я, увидев вас вместе».
Сели они рядом, благословил их царь и велел идти дальше. Он водил их по разукрашенным дорогам, и все осыпали их самоцветами и жемчугами и золотыми и серебряными монетами, так что слон Кетеван ступал по драгоценным камням и жемчугам. Был отдан приказ: эти камни и золото могли брать только убогие, вдовы и сироты, а остальным воспрещалось взять хотя бы драхму. Все должно было оставаться так. По пути к городу их встречали знатные дидебулы и придворные и осыпали их драгоценными камнями. Когда подошли к городским воротам, вышли им навстречу священнослужители и монахи, а к ним заспешили те святые отцы и отшельники, которые сопровождали паланкин Кетеван. Клянусь вам, этот день можно сравнить лишь с пением ангелов и с пребыванием в Эдеме, на земную жизнь это вовсе не походило. Можно сказать, что их встреча уподобила город раю. Облобызали они друг друга, затем отверзли уста и благословили жениха и невесту.
Вошли мы в город, вышла навстречу царица, чью радость язык выразить не в силах, и щедро одарила их, поднесла столько даров, что песка морского.
Здесь свадьба Хосро и Кетеван, веселье великое и пиршество
Сказали почтенные монахи: «Поведем их сначала в дом господень». И благословили их, и венчали алмазным венцом. Потом усадили на престол, который стоял на площади. Выстроилась свита женщин и мужчин, коим не было числа, и начался такой пир, о котором никто никогда и не слыхивал. На следующий день вошли они в роскошные палаты, воссели на еще более драгоценный престол, венчали главу венцом из желтого яхонта и еще слаще пировали. Так пятнадцать дней справляли они свадьбу, переходя в более прекрасные дворцы, меняя венцы и престолы, расточая все больше даров.
На шестнадцатый день Хосро поднес отцу перечень богатств, которые своим мечом завоевал у Желтой скалы и во владениях морского царя. Затем велел визирям и придворным чинам – кому какие печати и ключи были сданы на хранение – все преподнести царю [Нушревану]. Сын сказал так: «Не моя в том заслуга, благодаря вашим молениям покорил я врагов, самому господу неугодно было отторгнуть эти владения от вашего царства. Отправь туда верных и послушных людей, пусть они правят новыми землями и вразумляют жителей, как следует угождать тебе. У разных народов различные нравы, а эти воспитаны другим господином, их обычаи покажутся вам негодными».
Царь в ответ благословил сына: «Творец и создатель вселенной да не умалит вовеки мощи твоей длани! Врагов и противников твоих пусть всегда повергает к твоим ногам, так же как ныне даровал он тебе силу совершить то, чего ни один человек не совершал! Тебе следует теперь царствовать, а я состарился и должен печься о своей душе и молить бога о том, чтобы ты благоденствовал. Жизнь отца твоего, свет очей моих, Хосро! Пусть дарует тебе господь спокойное царствование! Как господь подчинил твоему мечу многие страны, так и ты подчиняйся его воле. Не забывай о любви к господу и будь милостив к нищим и убогим! Разве я был достоин венца и престола и такой славы, но господь потому сжалился надо мной, что двери моего Дворца были открыты для всех, стол всегда накрыт казна щедра. Ты превосходишь меня доблестями и мудростью, также превзойди меня милостью ко всем и скромностью. Я не говорю тебе, чтобы ты был чересчур снисходителен. Когда правители проявляют мягкость, невежественные люди выходят из повиновения, и множество злых дел сеется в стране, и бог будет раздосадован, и люди встревожены. Ликом будь грозен, чтобы внушать подданным страх, а сердцем милостив! Избегай убиения людей и кровопролития. Будь высок делами и скромен сердцем! Не жалей богатства, и пусть сердце твое не стремится к стяжательству! Трать свое имущество на добрые деяния, и господь умножит твои богатства. Не одаряй близких и друзей своих чужими владениями и имуществом. И насилием и несправедливостью не наживай богатства, не грабь слабых и беззащитных, обогащай преданных тебе и близких, но жалуй больше всех неимущих и немощных. Уважай старцев, отвергай мздоимство, добивайся правды – все это есть деяния добра».
Вот чему учил отец Хосро, а он покорно внимал ему и радовался. Затем поднялся и сказал так: «О государь, богом любимый, величайший из всех царей! Зачем ты велишь мне быть царем! Не только неприятно мне это слушать, но от горчайшей печали не желаю я дожить до тех дней, когда вы, как обычно, не будете восседать на вашем троне, а я по-рабски не буду стоять перед вами и подчиняться вашим повелениям! Пока ты жив, как я могу противиться твоей воле! Если по глупости или жадности не сделаю того, что прикажешь, не называй меня впредь человеком и не дозволяй ходить по твоей земле».
Царь благословил его, поцеловал в очи и уста и многократно повторил просьбу сесть царем в Желтом городе, но Хосро не пожелал и не позволил своему отцу покинуть престол.
Прошло еще двадцать дней, и истек срок, положенный [Нушреваном] для моего пребывания в Желтом городе. Прошло пятнадцать лет, и я стал собираться на родину. Сказал мне царь: «Понимаю, соскучился ты по своим родителям, много тревог пережито тобою из-за нас, много лишений тебе довелось претерпеть, но благодаря тебе мы многое приобрели, и ты будешь вознагражден. Если бы ты остался здесь, всю жизнь мы посвятили бы тебе. И находясь здесь, ты бы мог быть полезен своим родителям».
Я засмеялся и ответил: «По милости господней и на ваше счастье, у меня не такие бедные родители, чтобы ради богатств я остался здесь, но желание вам служить и радость общения с вами заставили меня покинуть и дом и родителей. По вашей милости я ни в чем не знаю недостатка, каждый день провожу время в пирах и отдохновении, но родители мои льют слезы и печалятся, владению всей страной они предпочитают свидание со мной». Сказал тогда царь: «Немного еще повремени, осмотрим завоеванные моим сыном города и страны. А после я постараюсь не остаться перед тобой в долгу». Что было делать? Задержался я там, еще, но поторопил их: «Лучше пораньше нам ехать, не то новые подданные без господина скоро становятся легкомысленными».
Не откладывая, на следующий же день все поднялись, взяли с собой цариц, отправились с весельем и музыкой. Сперва отправились в Морское царство. Увидели красивый и богатый город, нарядно украшенный. Возрадовался царь Нушреван, установил там свой порядок, приставил управителей, поручил им, чтобы не чинили они никакого насилия и несправедливости над неимущими и немощными и не давали возгордиться богатым. Ничего не отменил он из тамошних законов, только одну казну подарил мне и раздал многое богатым и бедным. Все три войска так обогатились, что увезти все им было трудно. Уехали мы оттуда, и, как подъехали к берегу моря, поглядели на Желтую скалу, отражалось в ней все, что было в том городе. Сияла она подобно райской лампаде.
Вступил царь в город. Восхищался и дивился он тамошним порядкам, нраву и убранству. Обошел все горы, скалы и ущелья, отыскал святых людей, облобызал их и получил от них благословение. Раздал и там сокровищ без счета, а мне столько подарил, что если всю жизнь мою горстями буду рассыпать подаренное, и то всего не исчерпаю!
Там пировали мы девять дней, и повелел Нушреван вельможам и старейшинам города: «Я ставлю над вами Завара; чтоб никто не смел прекословить его воле, он знает, как лучше услужить нам!» Я сказал на это: «Завар не должен владеть этим городом, а то понесет Ущерб. Когда у царевича Хосро подрастут достойные его сыновья, старшему отдайте этот город, а младшему – Морское царство». Молвил царь: «Счастливый будет город, если сын Хосро будет владеть им». С того дня именовался этот город Счастливым, и никто больше не называл его Желтой скалой.
Покинул царь те владения, но прежде приказал Завару: «Со стороны моря воздвигни стену, чтобы никто к этой скале не мог подступиться. И проруби дорогу к нам, чтобы объединить Желтый город со Счастливым» Стал Завар трудиться. Царевич не выдерживал разлуки с ним и часто приходил его повидать.
Прошло еще три месяца. Была построена такая стена, что за ней ничего не было видно со стороны моря. И дороги не было видно, и даже знающий человек не заметил бы, где была та скала и город, в ней построенный. А дорогу найти и местность узнать не смог бы никто, так все изменилось: была проложена дивная дорога, а вдоль дороги выстроены такие прекрасные караван-сараи, что сам царь Нушреван и умные, многоопытные вельможи всех трех царств удивлялись: «Как это он умеет делать такие дела и у кого он этому научился?» Кроме того, он проложил много тайных ходов, а возведенным им домам не было числа.
Когда царь все обошел и увидел, что до завершения осталось немного, похвалил он Завара и оказал ему множество милостей. Потом он ушел и пировал и веселился в своем городе. Каждый день тешились они и развлекались.
Здесь сказ о том, как Завар убил дракона и как дракон смертельно ранил Завара и как царевич Хосро исцелил его пером паскунджи
Так прошла еще неделя. Сидели все, пировали, как вдруг примчался гонец на коне и доложил: «Завара тяжело ранил дракон, и пусть царь поможет ему!» Вскочил Хосро, сел на коня, и я поспешил за ним. Старый визирь подступил к царю: «Что ты со мной сделал, зачем убил его?» Горевали они и плакали. Прискакали мы и увидели, что Завар все завершил, только оставалось приладить ворота. Но когда-то, оказывается, в том месте сделал себе пещеру дракон. Как начали рубить скалу, выскочил он и убил двенадцать человек, Завар разделался с ним, однако тот успел тяжело его ранить, и он находился на краю гибели. Удивила нас величина дракона, опечалила участь Завара. Стали мы бить себя по голове и плакать. Потом перевернули Завара лицом вверх, перенесли в другое место, но, как ни старались, не могли привести его в себя. Царевич Хосро готов был умереть вместе с ним.
