Текст книги "Bringing failure (СИ)"

Автор книги: Anya Shinigami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 36 страниц)

Высокие арочные двери раскрылись перед ними словно по волшебству, Фелиция не заметила кого-либо из слуг. Локи свернул от широкого зала направо, уводя её по лестницам вверх. Из встречающихся на пути окон веяло прохладным вечерним ветром, заставляя её ёжиться и потирать оголенные предплечья в попытке согреться. Локи провёл её по незнакомым пустым коридорам к приоткрытым дверям, за которыми оказалась крытая терраса с окруженным массивными золотыми скамьями и креслами очагом, в котором полыхали языки пламени. Меж внушительного диаметра круглыми колоннами как на ладони простирался город, по которому Фелиция весь день гуляла, но всё равно вид отсюда не мог не завораживать. На одной из скамей полулёжа-полусидя развалился рыжебородый крупный мужчина, у которого на брюхе стоял поднос с недоеденным мясом – гора обглоданных костей возвышалась во второй тарелке, нашедшей место на подлокотнике.

Локи молча указал Фелиции на одно из кресел с мягкими подушками, взял со столика графин, разлил бордовое содержимое в два кубка и протянул один ей.

– Это вино? – спросила она, не понимая, как он так легко дозволяет ей пить, позабыв про её “ма-аленькую” проблему с самоконтролем.

– От одного кубка тебе ничего не будет, – видимо, прочитав мысли или просто догадавшись по её опасливому взгляду, ответил Локи. – Скоро принесут ужин.

– А, это очередная маленькая смертная, решившая посмотреть Асгард? – донесся веселый, чуть издевательский голос рыжебородого мужчины; он икнул, и блюдо с едой едва не скатилось с его пуза.

Фелиция с ехидной улыбкой шевельнула пальцами, и борода рыжеборода наэлектризовалась, растопырившись во все стороны подобно гигантскому одуванчику, мешая ему есть. Он, похоже, нашел шутку забавной и расхохотался, отставив блюдо и приняв сидячее положение, а Локи только одобрительно усмехнулся, салютовав Фелиции своим кубком.

– Да, леди, похоже, вы не так просты! – поплевав на ладони и пригладив бороду, мужчина поднялся с места и подошел к обидчице, с добродушной улыбкой протянув руку. – Я – Вольштагг, красавица, а как величать вас?

Фелиция, отставив кубок, поднялась с места, намереваясь вежливо принять рукопожатие одного из друзей Тора, с которым хотела познакомиться, однако Вольштагг принял её руку и галантно поцеловал, оставив жирный след на коже. Скрыв мимолетное отвращение, она дождалась окончания приветствия и, чуть скривившись, утерла руку о юбку платья. Локи, заметивший её манипуляции, не стал скрывать ехидства и негромко кашлянул, скрыв вырвавшийся смешок.

– Меня зовут Фелиция, – наконец представилась она, присев обратно.

– Стало быть, Фелиция, вы не такая уж простая смертная, – разгладив усы, заметил Вольштагг.

– Она одна из девяти Хранителей миров, – пояснил Локи. – И представляет далеко не Мидгард.

Вольштагг нахмурился, на миг погрузившись в мыслительный процесс; Фелиция представила, как в его голове крутятся золотые шестеренки, подобные тем, что она видела у водонапорной башни.

– Я – Хранитель Хельхейма, – уверенно и ничуть не смущенно поведала она, похоже, чувствуя себя в своей тарелке.

– Ого! – Вольштагг всерьез удивился, наклонив голову вбок. – Очень странно, а разве такое возможно? Вы же живая..

И только в этот момент она почувствовала неприятный укол – напоминание, все те горькие слова о её мертвой душе, некогда произнесенные Локи.

– Вот именно, но она связана с Хельхеймом, с его кристаллом, как Тор связан с Мьёльниром, – поспешил вклиниться в разговор Локи; на его лице вдруг проступило легкое непонимание – словно он не ожидал чего-то.

Он пристально взглянул на Фелицию, быстро взявшую себя в руки, затем на Вольштагга, который не должен был говорить о таком, и задумчиво отпил вина из кубка.

– Фелиция, идем, как и говорил, я должен снова обучать тебя самоконтролю.

– Что, сейчас? – она возмущенно воззрилась на Локи. – Ты обещал мне встречу с царицей, а ещё ужин…

– Мало ли что я тебе обещал? – неожиданно повысил он голос, явно ощущая беспокойство, о сути которого Фелиции лучше было не знать. – Идём, у меня есть одна идея, – нашел Локи отговорку и, не говоря больше ни слова, отобрал у нее кубок с вином и поднял на ноги.

– До встречи, – с полупоклоном попрощалась Фелиция.

– Не смей обижать её, маленький засранец, – донесся вслед голос Вольштагга, и эта грубость удивила не только её, однако Локи проигнорировал слова.

Он шел так быстро, не отпуская её руки, что Фелиции приходилось перепрыгивать через ступеньку, поспевая следом. Она пыталась спросить, что его так огорчило, но не получила никакого ответа, только тихая брань доносилась из его уст. Добравшись до покоев, Локи усадил её на кровать и сел рядом, без разговоров заключив лицо Фелиции в ладони и принудив к прямому зрительному контакту.

– Что ты делаешь? – немного нервно спросила она, не смея опустить взгляда.

– Не сопротивляйся! – шикнул он, а у неё от возмущения открылся рот.

– Эй, ты же не собираешься…

Но внезапно всё вокруг замелькало – то были не свечи – картина помещения стала расползаться во все стороны, возле окна появилась воронка, подобная той, что она видела в лаборатории – неужели то были не галлюцинации? Паника, ворвавшаяся в сознание, заставила Фелицию задышать прерывисто и быстро, а пальцы Локи слишком сильно сдавливали ей виски, разрывая голову болью. Он оскалился, когда по его рукам от места прикосновений побежали искорки электричества; взгляд бога стал безумным, похоже, ему было больно, и Фелиция не могла ничего изменить – она не контролировала силу, ощущая, что тот жуткий гомон звуков постепенно нарастает в её голове.

– Прекрати это, пожалуйста… – простонала она, уже не слыша собственного голоса, и внезапно обстановка её покоев померкла, словно выключилась, оставив вокруг непроглядную тьму, но затем замелькали какие-то события…

Локи что-то говорил, но она не могла разобрать, безуспешно пыталась отстраниться – то было жестокое истязание разума, то, о чем он не предупреждал, окуная её в океан боли с головой. Он обещал обучить её самоконтролю, но это было больше похоже на пытку. Фелиция ощущала, как в её голове странным образом смешиваются картинки – лаборатория, Асгард, его ночное небо, каминный зал дворца, Вольштагг… Увидев себя со стороны, сидящую будто бы в обнимку с Локи на кровати, она поняла, что этот калейдоскоп – всё произошедшее с ней за последние дни после первого инцидента. А потом – ничего, темень, пустота, и два монстра – йотун и дитя Хель – такими предстали они оба посреди пространства. И Фелиция вздрогнула, глядя в своё уродливое мертвое лицо, вскрикнула от ужаса и захватила ртом воздух… Ведь она и представить не могла, что хельхеймский Хранитель выглядит именно так. Отвращение к самой себе подняло внутри такую всепоглощающую ярость, что она наконец ощутила ту мощь, которую несла в себе эта магия. Сильный всплеск энергии, и Локи внезапно отбросило в сторону, а помещение, вытянувшись из воронки, вернуло свою четкость.

Он лежал на полу и тяжело дышал, глядя на неё, похоже, он нехило приложился затылком о стену и шипел от боли, но Фелиция, не замечая ничего вокруг, сохраняла маску ужаса на лице, ощущая отвращение и страх перед самой собой. Вскочив с кровати, она бросилась отнюдь не к Локи, но к зеркалу.

– Я чудовище… – выдавила она и отступила на шаг; на нее смотрело её собственное привычное лицо, но подсознание подсовывало картинку монстра с мертвецки бледной, плотно натянутой на череп кожей, неестественно тёмными кругами вокруг глаз без зрачков и лоскутами подгнившей кожи, слезавшей с рук.

Фелиция осела на пол возле кровати, прижимая руки к груди, не в силах успокоиться. Она и раньше видела проявления своей силы и даже напугала преступников во время знакомства в бункере – но то было несерьезно, словно наружу вылезала только часть этой сущности, а сейчас… Она была похожа на Гарма – мерзкого зловонного пса, и ей мерещился запах мертвечины.

Дрожащими руками комкая ткань платья на груди, она всё ещё пыталась прийти в себя, странные звуки больше не беспокоили её, головная боль исчезла, словно и не появлялась. Фелиция не заметила, как Локи приблизился и сел рядом, облокотившись на край кровати.

– Что, моя йотунская сущность даже отчасти не так страшна, как лик смерти? – спросил он, не в силах сдержать злости: ему всё ещё было больно, затылок саднило, но эта женщина не обращала на него никакого внимания, утонув в своей собственной слабости; она казалась беспомощной и никчёмной.

Наконец, Фелиция взглянула на Локи осознанно, с беспричинной ненавистью, словно он был повинен в её смерти.

– Ты смеешь жаловаться на жизнь? – найдя в его словах скрытый смысл, спросила она. – Ты жил в роскоши, в достатке, пускай как и приемный ребенок, но у тебя было всё в этой жизни, а сколько ещё будет… Сколько тысячелетий у тебя впереди, Локи? – в её глазах сверкнула ярость. – Не смотри на меня свысока, не смей больше упоминать об этом чудовище внутри меня. Возможно, только благодаря ему я всё ещё жива… Возможно, для меня исход этой войны неважен…

Он схватил её за запястье и резко притянул к себе.

– Ты забываешься! – проскрежетал он. – Ты снова пытаешься вывести меня из себя? Ты думаешь, мне доставляет удовольствие постоянно находиться подле такого чудовища как ты? Пускай ты сгинешь, но из-за твоей слабости не должен сгинуть Мидгард! Возьми себя в руки, истеричка! – он встряхнул её, почувствовав насколько же она скована, точно окаменела; Локи понимал её состояние, но был зол не меньше. Он не умел поддерживать, зная, что она в этом нуждается, и только подливал масла в огонь.

Но зато после его слов оцепенение спало, одеревеневшие руки понемногу расслаблялись, а на глазах выступили слёзы, и тогда испугался Локи. Тотчас он отстранился и встал на ноги, не в силах узнать в этой слабой девке сильную и храбрую Фелицию. В таком сломленном состоянии она казалась ещё более уродливой, нежели в хельхеймском обличье.

– Жалкое зрелище, – бросил он, поднялся и уже на выходе из комнаты сообщил, что скоро принесут ужин и приказал ложиться спать.

Но Фелиция как будто и не ожидала чего-то другого, Локи всё еще оставался тёмной личностью и уж точно был последним, к кому она обратилась бы за поддержкой.

– Сбежал, поджав хвост, увидев плачущую женщину, – неожиданно она засмеялась, неискренне, несвоевременно, но это помогло перебить тревогу. – Можешь катиться на все четыре стороны, – она осклабилась в закрытую дверь, – тоже мне…

И всё же, чуть успокоившись, она отвернула зеркало в другую сторону, ещё чувствуя неудобство, ей даже показалось, что её альтер-эго наблюдает за ней – неужели это признаки подступающей шизофрении? И что с ней сделал Локи? Он ничем не мотивировал своего грубого вмешательства в её разум…

***

– Вижу, ты прекрасно спала этой ночью…

– Вот только не надо сарказма, – ехидно процедила Фелиция в той же манере, чувствуя небывалую усталость, ведь ночью ей так и не удалось сомкнуть глаз; обычно люди боятся монстров, приходящих по ночам, но что, если монстром является она сама? – Я бы хотела вернуться в свои покои.

– Нет, не хотела бы, – спокойно ответил Локи, скользнув по её усталому лицу взглядом. – Тебе ведь страшно находиться одной в пустой тёмной комнате?

Цокнув языком, Фелиция пришпорила коня и понеслась вперёд по залитой солнцем опушке леса. Локи пригласил её на очередную прогулку, имея какие-то дела в городе, и попросту не мог оставить её одну. Но сейчас они просто гуляли, изучая дальние уголки Асгарда, и снова добрались до лесной чащобы, обгоняя друг друга, словно вели ожесточенную схватку, намереваясь унизить противника поражением. Локи сегодня был особенно немногословен, он не обращал на спутницу особого внимания, отвечал кратко, если вообще отвечал, задумчиво и неглядя направляя коня по городским и лесным тропам.

– И за что мне такое наказание? – задала риторический вопрос Фелиция, а Локи внезапно решил вспомнить, что совершает “променад” не в одиночку, и обратил на неё неожиданно оскорбленный взгляд.

– Тебе наказание? – искренне удивился он, ахнув. – Неужели ты настолько преисполнена эгоизма, что не замечаешь ничего вокруг? Ты думаешь, мне настолько интересно заниматься тобой, что даже ночью я не разрываю с тобой связи? Мне до смерти надоели твои пустые мысли о том, как тяжела твоя судьба! Я нормально не спал больше недели, а ты жалуешься? – оскалившись, точно дикий зверь, Локи смотрел на неё с ненавистью и вместо того чтобы защищать, похоже, мечтал прикончить голыми руками.

Фелиция неожиданно остановила коня, не без труда слезла, потерла уставшую поясницу и отправилась от опушки к лесу, разглядывая диковинные цветы, внешне похожие на астры, но невероятного голубого цвета с фиолетовыми прожилками.

– Куда собралась? – рявкнул Локи ей в спину, его конь заржал и вздыбился от внезапности. – Стоять!

Но она шла, не замечая окликов в спину, озлобленная, проклинающая судьбу за такую неприятную компанию. Но почему-то именно Локи мог влиять на её состояние, избавлять от этого жуткого гомона в ушах, предвещающего зов Хранителя. Локи говорил только гадости и не раз напоминал, что не получает удовольствия от того, что всё время находится рядом. Он был для неё оковами и в то же время спасительной соломинкой; все красоты Асгарда меркли рядом с его постоянным недовольством. Локи никогда прежде не приходилось нести ответственности за какую-то, по его словам, нелепую смертную, ведь он не щадил никого, нападая на Нью-Йорк, и всё еще оставался исчадием Ада на исправительных работах. Если бы не Тор, то он непременно приложил бы руку к уничтожению Фелиции – так её ненавидел. Она с трудом мирилась с его присутствием, но в тоже время понимала, что в каком-то смысле он спасает ей жизнь, пускай и вопреки своим желаниям.

– Я сказал: стоять!

И она внезапно остановилась у самой кромки леса, когда в миллиметре от уха пролетел острый кусок льда. Федиция будто бы лениво обернулась, глядя на разъяренного бога, спешившись, несущегося подобно взбесившемуся носорогу прямо на неё.

– Промахнулся! – хмыкнула она, и тогда Локи растянулся на ровном месте, утонув в высоких развесистых кустах, покрытых цветами, вызвав её смех, ведь тут поработало её проклятие.

– Не промахнулся, – раздался голос совсем над ухом; Локи неведомым способом оказался позади и теперь держал её сзади, выворачивая руки за спину.

Фелиция не нашла ничего лучше, чем оттоптать ему ноги.

– Я не твоя пленница! – благодаря спортивной подготовке ей без труда удалось вырваться из захвата, нанести удар локтем в грудь, но, замахнувшись, чтобы ударить его по лицу, она снова была схвачена в тиски, на этот раз оказавшись лицом к нему. – Ну? Что дальше? Посадишь меня в темницу? – невзирая на невыгодное положение, ей все еще хватало наглости смотреть на него с вызовом и стойко игнорировать боль – металлические вставки его костюма больно впивались ей в грудь.

– Вот именно! – прошипел он, подобно змее.

– Но тогда тебе придется разделить со мной камеру!

– О, поверь, себя я окружу комфортом, в то время как ты будешь закована в цепи! – эту фразу Локи прокричал ей в лицо. – Ты и впрямь моё наказание за прошлые деяния, ниспосланное самой Хель… – голос внезапно обессилел, показывая всю усталость его обладателя. – Хорошо, давай вернемся во дворец, только больше не убегай… Фелиция?

Она смотрела куда-то вверх, за его голову: не двигалась, не моргала, кажется, даже не дышала. Локи, отпустив её, оглянулся через плечо и на миг тоже замер, поддавшись импульсу паники… Прямо за его спиной образовалась воронка, бесшумно забирающая реальность; и из самого центра тьмы на него смотрели глаза без зрачков; с острых, подобно акульим, зубов стекала багровая слюна, а во рту копошились черви. Какая насмешка над красотой Фелиции, ведь из кромки подсознания на него смотрела она сама – облик её Хранителя.

– Ты… видишь это? – проблеяла она, не в силах подавить волну ужаса, и дёрнулась, готовясь уносить ноги, но Локи схватил её за руку и закрыл собой.

– Я вижу всё, что видишь ты, – монотонно произнёс он. – Стой! Тебе не убежать от самой себя, как бы ты не старалась…

Он чувствовал, что её бьёт крупная дрожь, а Хранитель, впитывая её страх, оскалился еще сильнее и, не в состоянии выйти из небольшой воронки, протянул к ним свои гниющие руки. Локи сосредоточился и зажмурился, не отпуская руки Фелиции. Он пытался закрыть эту брешь в пространстве её сознания и понимал, что его манипуляции с разумом смертной привели к раздвоению личности… Воронка уменьшалась под натиском его магии, пока не затянулась вовсе, и последнее, что он увидел – это замутнённый глаз мёртвой…

– Почему… почему я видела это? – Фелиция стояла подле него белее полотна.

Затем она бросилась к своему коню, спокойно поедавшему придорожную зелень, но упала на подкосившихся ногах, хватая ртом воздух, пытаясь отдышаться и осознать происходящее. Локи смотрел на её содрогающиеся плечи, все её эмоции проходили сквозь него. Смертные так слабы, им не вынести чужеродной силы, а тем более той, с которой связаны все их сокровенные страхи. Они беспомощны перед Смертью, безоружны против малой сотни лет своего существования. Трупные черви вызывают в них омерзение и ужас, который они не могут преодолеть. Так коротка их жизнь… И умирая в глубокой старости, они всё ещё остаются несмышлеными младенцами, не успевшими завершить свои бессмысленные, никому не нужные дела…

Фелиция была одной из них – слабой, жалкой смертной, и только сейчас Локи понял, что вся её бравада была напускной, такой же зыбкой, как песчаный замок, такой же бессмысленной как и её никчёмная жизнь, и он осознал, что не в праве требовать от неё большего, что магия Хельхейма не возвышала её, а, напротив, уничтожала последнюю надежду на те годы, которые ей остались… То время, что воистину было бесценным.

– Поднимайся, – он смотрел на неё без злобы, но свысока, как смотрят на букашку, случайно попавшуюся на пути.

Она безмолвно кивнула и, едва не завалившись снова, все-таки встала и поплелась к коню, оседлав его, к удивлению, с первой же попытки.

Медленно шагая по тропе к городу, Локи часто ловил на себе её странные взгляды, о смысле которых ему приходилось только догадываться, ведь в её голове была оглушающая пустота, словно все мысли разом выключились. Во дворце Фелиция тенью следовала за ним, поражающие воображение интерьеры более не производили на нее впечатления, а Локи размышлял, каким же образом ему удалось разделить её сознание надвое, ведь сущность Хранителя – неотъемлемая часть Фелиции. Стоило ли опасаться внезапного открытия, и имело ли оно значение? Хранитель всё равно тянулся к ней, желая воссоединиться… Сила не могла действовать без разума, ведь она по сути своей неразумна, а значит, Фелиция отдала ей часть себя, и, может быть, именно поэтому она оказалась так слаба и пуглива, оставшись без храбрости и уверенности в себе…

…Она молча прилегла на кровать, а Локи остался в комнате, выбрав место у балкона, ведь стоило ему попытаться уйти, как в глазах Фелиции появлялся страх остаться наедине со своим непосильным бременем, но Локи уже так устал, он был голоден и уже едва мог трезво мыслить, не прерывая с ней ментального контакта…

***

…Она проснулась в постели, в гостях у этого прекрасного мира, но всё, что она теперь ощущала – это холод одиночества, приближение неминуемой гибели. Совсем расклеившись, Фелиция чувствовала ноющую боль в груди, досаду, царапающее ощущение несправедливости. Она боялась снова увидеть себя со стороны и понимала, что если даст волю эмоциям – это только поспособствует встрече с Хранителем. Паразитирующее на её разуме существо сводило с ума…

– Локи? – неуверенно позвала она, но, оглядевшись, обнаружила лишь пустоту, и неконтролируемый страх снова стал подкатывать к ней.

Она была виновата перед своим защитником, ведь он действительно спасал её от зова, от прыжка в пропасть этих жутких звуков и картинок. Локи помогал ей преодолевать страх, находясь рядом, отвлекал её от тяжелых мыслей и по-своему был опорой. И кроме него в целом Асгарде у неё никого не было… Фелиция была на грани сумасшествия, всё еще видя перед собой чудовище Хельхейма, она больше никогда не сможет без содрогания смотреть в зеркало, и единственный, кто подставлял ей своё плечо теперь, увы, видит в ней лишь только мелкую душонку.

Осторожно выйдя из покоев в ночной коридор, она не обнаружила ни единого стражника или слуги. Свет факелов, мерно отсвечивающий от золотых стен, раздражал едва открывшиеся после сна глаза. Фелиция, ступая босиком по прохладному полу, подошла к соседней двери в надежде на прощение. Постучав и не услышав ответа, она рискнула войти без приглашения, но в комнате, где она прежде не бывала, оказалось пусто. Ветер беспокойно вздымал невесомую ткань оконной завесы и играл пламенем камина в стене. В комнате не было избытка золота, лишь тёмный металл стен и ниши, в глубине которых стояли потертые фолианты в тёмных, кожаных обложках. Откинутое одеяло и неровная гладь черной простыни словно намекали, что хозяин ушел ненадолго. Из-за двери прилегающей комнаты, наверняка служившей ванной, не слышалось плеска воды.

Фелиция понимала, что не должна находиться в этой комнате, но не решалась вернуться к себе, боясь одиночества чужих стен и нескорого наступления утра. Локи вряд ли будет рад тому, что она нарушает все мыслимые и немыслимые границы, вторгаясь в его личное пространство, но сейчас она была похожа на щенка, потерявшего хозяина. Стараясь не думать о плохом, она подошла к его письменному столу и взглянула в открытую книгу, исписанную рунами. Незнакомые закорючки выглядели асимметричным узором на бумаге и, казалось, не имели смысла… На странице так же был рисунок волка, напавшего на змею, нарисованный умелой рукой. Перелистнув страницу, Фелиция с удивлением обнаружила пустой разворот. Она было решила, что это не книга вовсе, а тетрадь, но и в её начале оставались только пустые листы.

Хмыкнув, она подошла к полкам в стене и, стянув первый попавшийся фолиант, озадаченно застыла на месте, обнаружив, что и здесь все листы девственно чисты. Тревожный звоночек прозвенел в голове, и в книге за книгой, не в силах найти объяснение происходящему, Фелиция обнаруживала пустые страницы – ни единой буквы, кляксы… ничего, кроме пожелтевших от времени страниц… Книги с грохотом падали на пол, открывались на пустых страницах, рвались от грубого обращения, древние корешки рассыпались, а страницы ворохом разлетались по комнате, норовя попасть в камин. Даже не глядя содержание, Фелиция уже догадалась, что здесь ей не попадется ни одной “живой” книги, и это пугало. Всё казалось настолько странным, что она не могла справиться с участившимся сердцебиением и бьющей тревогу интуицией.

Она почти отчаялась найти разумное объяснение, когда прямо посреди языков пламени стала разрастаться дыра в пространстве, становясь всё больше, затягивая помещение в темноту… Фелиция почувствовала ледяное дыхание на своей шее, и она уже знала, что это был вовсе не Локи. На её плече оказалась гниющая кисть руки – на одном пальце не было ногтя. И не нужно было оборачиваться, чтобы испугаться ещё больше, когда прямо по её шее спустилось что-то склизкое – Господи! Это был длинный, раздвоенный, как у рептилии, язык, весь в бурых пятнах и язвах…

***

…– И долго мы продержим её в таком состоянии? – Стив с сожалением смотрел на стеклянную капсулу, больше напоминавшую гроб Белоснежки, в которой лежала Фелиция: руки вдоль туловища, ларингальная маска с трубкой, торчащей изо рта, в которую подавалась разбавленная небольшой дозой диэтилового эфира дыхательная смесь, поддерживающая её в состоянии неглубокого сна, позволяющего Локи контролировать её разум.

– Пока мы не найдём способ совладать с зовом, у нас нет выбора, – задумчиво сообщил Фьюри, но заметив на себе недовольный взгляд, добавил: – Не думай, что мне это нравится…

– Это слишком жестоко, – снова сказал Стив, устало массируя переносицу. – Это не жизнь вовсе – быть заточенной в ловушке собственного сознания, не в силах вырваться на свободу…

– Локи говорит, что она держится. Он старается создавать для неё комфортные условия, – не согласился Фьюри.

– Но она не знает, что так и не очнулась, что даже то пробуждение в бункере – лишь иллюзия! – Стив сказал это несколько громче, чем рассчитывал, и доктор Селвиг, который дежурил в лаборатории этой ночью, обернулся, но только досадливо скривился, безмолвно соглашаясь с последними словами.

Локи полулежал в стоящем возле капсулы кресле, к его голове крепилось устройство с сотней тончайших проводов, ведущих к такому же устройству на голове Харди. Магия и наука вновь доказали возможность сотрудничества, но это были крайние меры, так как после инцидента в бункере в её теле снова пробудился Хранитель, а истинное сознание, по словам Локи, было заперто где-то в глубинах разума. Нешуточная борьба длилась последнюю неделю – чтобы Фелиция окончательно не потеряла саму себя и не “отдала” тело хельхейскому Хранителю, Локи приходилось снова и снова вытягивать её ближе к поверхности, не давать исчезнуть, постоянно латать дыры в иллюзорном мире, чтобы Хранитель не мог до неё добраться.

– Если она догадается – это может вызвать всплеск эмоций, и тогда Хранитель вырвется на свободу… – напомнил Фьюри. – Локи не держит Фелицию в неведении, она знает, что будет, если она расклеится!

– Это не жизнь, это обман! – Стив покачал головой, всё ещё с трудом принимая такую её участь.

– Но по крайней мере она жива, и в этом придуманном мире она живёт…

– Фьюри прав, если она потеряет себя, то уже никогда не очнётся, – сказал Локи и только потом открыл глаза.

Он осторожно снял с головы прибор и устало потёр лицо ладонью.

– Что с ней? – спросил Селвиг, глядя на мониторы, где отражались все жизненные показатели Фелиции. – Она стабильна, а ты здесь… Как тебе удалось?

– Несмотря на то, что её тело находится в покое, сознание живёт, она устала и сейчас спит.

– Но Хранитель может пробудиться! – сразу же вскинулся Стив.

– Я устал, Роджерс, я почти не спал эту неделю, и я хочу хотя бы поесть, – сквозь зубы проговорил Локи, злясь от бессилия; затем он поднялся и вышел из лаборатории, не сказав больше ни слова.

Тор, как назло, оказался на кухне и молча, не считая чавканья, ел нечто с виду напоминающее медузу, на что Локи только скривился в отвращении. В холодильнике обнаружился лоток с четырьмя йогуртами, а так же та самая “медуза”, на пачке которой было написано “желе”.

– Ничего похожего на нормальную пищу! – недовольно проговорил Локи, а Тор указал пальцем на верхний шкафчик, где стояли коробки с лапшой быстрого приготовления. – Не ты ли, братец, опустошил весь холодильник?

– Но-но! Ты как с царём разговариваешь? – в кухне образовался Старк, но решил больше не опускать комментариев – во встречном взгляде Локи недвусмысленно отразилась череда леденящих душу пыток с ним в главной роли, так что Тони предпочел самый разумный вариант: тихо взял из холодильника оставшийся йогурт и исчез из поля зрения.

Вскрыв один из йогуртов, Локи принюхался, скривился, отставил его и придвинул сухую лапшу. Тор, щёлкнул по кнопке чайника и поинтересовался:

– Как успехи, брат?

– Не очень, – отозвался тот, высыпая специи в пластиковый стакан. – Но в Асгарде ей спокойнее, ей там нравится.

Локи не просто так таскал её по всему городу, он создавал обширную иллюзию. Ему не удалось воссоздать целый город, на это ушло бы слишком много сил и времени, но тех улиц, по которым они гуляли, было достаточно для того, чтобы провести Хранителя, закрыться от него пёстрым фасадом, дать Фелиции надежду…

– Но? – глядя на мрачного брата, спросил Тор, ведь всегда должно быть какое-то “но”.

Локи накрыл крышкой лапшу и внимательно взглянул на брата:

– Фелиция может влиять на вероятность, и если в пространстве иллюзии теоретически могут появиться дыры, то они непременно появятся – это даёт возможность Хранителю добраться до неё. Она так сильна, что, даже не подозревая об иллюзии вокруг, сумела обратить мысли Вольштагга в свое русло, я им не управлял в тот момент. И… невольно её сознание разделилось надвое, Хранитель стал отдельным существом, он пугает её, и Фелиция не может, боится осознать, что это существо – часть её самой…

– Что ты только что сказал? – Натали, притаившаяся за дверью в кухню, наконец, решила объявить о своём присутствии; она излечилась от ожогов, выглядела бодро и уже принимала участие в операциях ЩИТа. – Раздвоение личности?

– Что тебя так удивляет? – Локи, приступая к заваренной Тором лапше, даже не посмотрел в сторону Романоф. – Этого следовало ожидать…

– Ожидать того, что, если Хранитель вырвется на поверхность, то в нём не будет ничего человеческого? И он просто уничтожит всё живое вокруг?

– Напротив, за счет раздвоения личности Хранитель не может подавить её, не может до неё дотянуться – это даёт мне преимущество держать их на расстоянии. Роджерс, не советую подкрадываться ко мне со спины.

Стив не хотел подкрадываться, он просто застыл на месте, слушая о том, что происходит в придуманном мире.

– Ты уверен, что видеть Асгард для неё наиболее правильно?

– Не знал, что она такого мнения о вас, мстители, – усмехнулся Локи, – но самый большой её страх – нанести вред вам. Да, ей комфортнее находиться там, где тебя нет, Роджерс, – он нутром чувствовал как тот напрягся, принимая его издёвку всерьез. – Она уверена, случись что, асам нет до её силы никакого дела, им она не страшна, хотя меня она уже достала! А теперь дайте мне поесть!

Замолчав, Локи продолжил поедать то, что эти смертные называли едой – тесто, залитое водой со специями. Тор одним только взглядом дал понять, чтобы Роджерс не продолжал тему, так как брат находился в весьма мрачном настроении и едва держался на ногах от усталости, засыпая над стаканом с лапшой…

…Селвиг не сводил взгляда с мониторов, размеренное пищание кардиографа и спокойное “облако” томограммы свидетельствовали о том, что Фелиция спит, но передышка не могла продолжаться долго. Невзирая на искусственную кому, её внешний вид оставался прежним, организм не истощался, и даже цвет кожи выглядел здоровым – наверное, Хранитель не давал телу угасать, при этом угнетая разум. Как беззащитна она оказалась в плену жестокой и в то же время спасительной фантазии Локи.

– Труману* пудрили мозги тридцать лет, как долго будет верить во всю эту чушь с Асгардом Фелиция? – Тони, вошедший в лабораторию, поджал губы и присел на стул возле неё. – Пускай она порядочная стерва, но никто не заслуживает такой участи.