Текст книги "Притяжение (СИ)"
Автор книги: Ann Lee
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
– Оправдаться не собираюсь, – Руслан пресек её возмущения, и все же отпустил, потому что хотелось смотреть ей в глаза. Свободы, правда, много не дал, оттеснил обратно к бортику.
– Давай спишем твою борзоту на гормоны и успокоимся. У меня реально уже терпения не хватает, чтобы не разложить тебя поперёк лавки и не отшлёпать… – начал он, и мысленно застонал, представив её задницу, красную от его шлепков.
– Ты не посмеешь!
– Продолжай в том же духе и узнаешь, – пригрозил он.
– Так может тогда и не стоило начинать, раз ты такой не стрессоустойчивый, – засверкала своими глазищами.
– Вика, ты реально не догоняешь, или делаешь вид просто, – Руслан склонился ещё ниже, так что почти касался её дрожащих губ. – Неужели не поняла за всё это время, что твоя дерзость для меня как красная тряпка для быка? М-м?
– И, тем не менее, ты требуешь покорности? – не сдавалась эта смутьянка, хотя было видно, что разволновалась. Глаза её метались по его лицу, задерживаясь на губах. Крылья носа трепетали. Грудь, на которой она сложила руки, якобы закрываясь от него, вздымалась, и сверху, открывался вполне себе охрененный вид, на сжатые эластиком полушария.
– Не помешало бы, ради разнообразия, – проворчал он, стараясь не думать о вожделенном теле в миллиметрах от него, чтобы сохранить хоть какую-то нить разговора.
– Тогда может и тебе стоит быть…
– Каким? М-м? Царица, – не выдержал Руслан. – Неужели тебе мало того, что я словно верный пёс трусь у твоих ног?
– Я не просила тебя об этом Руслан, – холодно бросила Вика, и снова между ними пропасть.
Всё что сейчас словно вскипало, сразу же остыло, заледенело.
– А могла бы попросить, – горько усмехнулся он.
– Знаешь, не время и не место вести сейчас такие разговоры, – она беспрепятственно отплыла, и Руслан позволил ей увеличить расстояние, потому что был дезориентирован итогом этого разговора. – Совершенно точно, что одного желания мало, чтобы быть вместе.
– Кому мало, Вика? Мне достаточно, – бросил ей вслед и она остановилась.
– Значит, мне этого мало, Руслан, – обернулась Вика.
В глазах горела такая решимость. И он вспомнил, что именно этот огонь вызвал в нём интерес к ней. Делает вид, что подстраивается, но это только вид. Не прогнёшь её, и этим она его восхищала. Маленькая, нежная, красивая, и сильная. Но он сильнее.
– Мне нужны гарантии. У меня есть дочь, и скоро будет сын. Мне тридцать пять, Руслан. Я привыкла к определённому образу жизни, к её размеренному течению, и у меня совершенно нет желания играть в твои гендерные игры. Может, стоит переосмыслить свой выбор, и оставить всё как есть?
Руслан проводил её взглядом, погружаясь в свои мрачные мысли.
Он и сам порой задумывался, что стоит за его желанием быть с этой женщиной. Сейчас он ведётся на то желание, что она в нём вызывает. Всё в ней находило отклик в его искалеченной душе. Не одна ещё женщина не вызывала в нём столь противоречивых чувств. Даже тогда в начале их неудачного знакомства, он отмечал, что его торкает от неё. Списывал всё на некую химию, которая, несомненно, есть между ними. Но что стоит за ней. Он так отчаянно стремиться обладать ей, потому что он пытался уже жить без неё, и не смог. Сломался же на первом ухабе. Как только встретил её после долгой разлуки, вообще не смог больше жить спокойно. Но сейчас, когда они вроде вместе, и ему тоже не спокойно. И это просто пиздец.
Не спокойно пока она живёт где-то вдали от него, пока она спит не в его кровати, не зависит от него. Пока не разведётся со своим мужем, и он не присвоит её ещё и официально, может тогда он сможет успокоиться.
Вика хочет гарантий, так чем же не гарантии, когда мужчина отдаёт свою фамилию, и впускает женщину в свой дом.
13
Назад ехали, молча, подавленные случившимся разговором.
Вика сидела на сидении рядом, отвернувшись от него, даже мимолётных взглядов не бросала. Хрен знает, что надумала себе эта женщина. Руслан чувствовал, что снова заводиться, ему хотелось встряхнуть её и потребовать, чтобы перестала уже сопротивляться. Он и сам не в силах изменить всё это. Можно подумать его прёт вот так зависеть от кого-то? Он не скрывал, что он был эгоистом. Неуравновешенным и порой жестоким. Это сейчас он стремиться держать слова под контролем, поступки так вообще…
Но тогда, когда он был самим собой, она всё равно на него запала, не смотря на всю гадость произошедшую тогда.
Вика постаралась сразу выскочить, как только он припарковался возле её подъезда. И Руслану пришлось заблокировать дверь. Она замерла, не поднимая головы.
– Посмотри на меня, – скорее потребовал он, чем попросил, усмехаясь тому, что утром с этого началась их затянувшаяся ссора.
Вика, молча, подняла лицо, повернулась. Голубые глаза стали темнее, в сумраке салона, и вместе с тем ярче. Примятые шапочкой кудряшки так и остались собранные в небрежный пучок, только пара прядей, падали на узкое личико. Губки аллели на бледной коже, и хотелось попробовать их на вкус. Прикусить. Потом слизать, несомненно, сладкий вкус. Мучить их жадными поцелуями, тянуть мягкую плоть на себя, и наоборот погружать вглубь язык.
– Сколько дней тебе нужно на переезд? – усилием воли он вытащил себя в реальность.
– Переезд? – непонимающе повторила она, хмурясь.
– Переезд, Вика. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне.
– Что?! – она вся встрепенулась. – Так ты собрался решить проблему?
– Нет, никакой проблемы, – отрезал Руслан. – Ты сама сказала, что у тебя нет желания играть в игры. Тогда прими своё положение. Ты моя женщина, я твой мужчина. Я принимаю решения, ты подчиняешься.
Вика хотела возразить, но только беззвучно открыла рот.
– Возвращаемся к первоначальному вопросу, – Руслан давил, и понимал это. Но сейчас по-другому не мог. Ему нужна была конкретика, а пока она не рядом, её нет.
– Я не знаю… – растерянно пробормотала она, массируя виски, – неделя, две… но я не хочу…
– Два дня, – отрезал Руслан.
– Что? – она в ужасе воззрилась на него.
– Два дня, – повторил Руслан и подался вперёд, Вика же синхронно отпрянула, вжавшись в кресло.
Вот как она так умела? Где такому учат?
Его инстинкты просто орали, что добыча загнана, бери и тащи в берлогу. Этот испуганный взгляд, приоткрытые губы, запах сладкий. Он придвинулся ещё ближе, вжимаясь носом в нежную шейку, втягивая аромат.
– Два дня, – снова проговорил он, фиксируя её затылок, чтобы не смела, отвернуться, и вжался в вожделенный рот, сразу же глубоко проталкивая язык, потому что не умел нежно, и ласково, не умел деликатно и долго. Потому что не хотел ждать, ответа, согласия. Сам брал то, что нужно. Всегда так было, и будет. И если Вика после всего сомневается в этом, и тешит себя надеждой что сможет уйти, то она ошибается. Он не отпустит, как бы ни было тяжело, она его.
– Но Руслан, у меня же Милана, – сумела она вставить, когда он на мгновение оторвался, чтобы спуститься с жалящими поцелуями ниже, прихватить несдержанно зубами нежную кожу.
– Ты забыла, что у меня большой дом, – хмыкнул он, понимая, что она сдаётся, спускаясь ниже, ему хотелось сегодня зайти дальше, хотя он и понимал, что тормозить себя будет тяжело, но остановиться сейчас не мог.
Он несдержанно дернул ворот её платья, обнажая пышные формы в простом лифчике, и тут же отгибая одну чашку, открывая взору налитую грудь, с крупным торчащим соском.
– Ну что ты делаешь? – зашептала она, тем не менее, вплетая пальцы в его шевелюру, и громко застонала, когда он втянул в рот сосок. – Нас же могут увидеть! Руслан!
Её запах изменился, стал каким-то терпким, но не менее привлекательным для него. Кожа бархатная, нежная, и горячая. Грудь увеличилась, стала тяжелее, и даже в ладонь, когда он обхватил вторую, не помещалась.
– Ты везде так поменялась царица? Хочу проверить, – бормотал он, комкая подол её платья, обнажая бёдра, чертя на них красные борозды, несдержанными жадными движениями.
– Рус. лан… не надо… здесь… прошу, – она так стонала, что было понятно, что совсем не возражает, а наоборот просит продолжения.
Он закрыл ей рот очередным поцелуем, и полез в трусы. Ему уже было всё равно, что они стоят пусть и в тёмном дворе, жилого дома. И что надо тормозить, потому что для неё не вариант, секс в машине. Для него тоже только мучение. И что тормозить он уже не может, потому что пальцы дорвались до её влаги, губы до губ. И её согласные стоны, перечерчивают все его стопоры, потому что он так её хочет, что сейчас взорвётся от переполняющего его восторга, что она мокрая и охочая до него. Только для него. Только его.
Их пыл охлаждает заехавшая во двор, машина. Вернее это Вика, начинает сбивчиво шептать, и отпихивать от себя Руслана, он вообще ничего не видит, и не слышит, так его накрывает.
Машину, припарковавшуюся возле следующего подъезда, он замечает только тогда, когда немного отдышавшись приходить в себя.
Это просто какой-то пиздец. Такого облома он давно не испытывал. Тело болезненно содрогнулось. В паху стало невыносимо тесно и больно, и даже вроде мокро. Он чувствовал, что от него резко пахло потом. Зрение ещё настраивалось, рябя белыми мушками перед глазами.
– Интересно, в тридцать может ебанусь инфаркт? – спросил он скрипучим голосом.
– Тебе плохо? – взволновано спросила Вика.
– Мне пиздец, как плохо, – сейчас Руслан и не думал сдерживаться, – никогда не предполагал даже, что в этом возрасте буду заниматься гребаным петтингом.
– Руслан… – её голос зазвенел виновато.
– Вика, два дня, – прохрипел он, даже не пытаясь придать голосу мягкость.
– Но я не хочу переезжать!
– Тогда пеняй на себя, – спорить он тоже не собирался, – приеду и увезу, как есть, потом не обижайся.
– Ты не понимаешь, – надула она губы, – мне в первую очередь нужно рассказать о тебе, Милане…
– Не вижу препятствий.
– Неужели ты не понимаешь, что она не примет тебя, не поймёт меня, я боюсь…
– Без проблем, давай я сам всем расскажу о нас, – психанул Руслан, потому что скопившаяся энергия требовала выхода, – и твоей дочери, и твоему мужу, могу ещё и родителям твоим позвонить. Пусть все знают как ты низко пала, связавшись с таким как я.
Вика сникла, замолчала, кусала губы и комкала платье.
А Руслана бомбило, от желания наорать на неё, что впрочем, он почти сделал, и наоборот, собрать её в охапку, унести в свою берлогу, и никому не позволять даже косо смотреть на неё.
– Два дня, Вика, – вновь повторил он, и щёлкнул замком в дверях, вышел, обошёл машину, хапая свежий воздух, чтобы хоть немного освежить голову, и открыл дверь с её стороны, помогая выйти, – или я сам всё решу, – твёрдо посмотрел в её глаза, потом притянул и уже легко коснулся исцелованных губ.
Как добрался до дома, не помнил, мечтая только о холодном душе и глубоком сне. Но как не старался, уснуть ему не получалось. Пришлось плюнуть и пойти в кабинет, работать. Завтра надо будет вызвать клиниговую службу, чтобы привели дом в порядок. Он почти его достроил, осталось довести до ума пару комнат на втором этаже, беседку, чердак.
Царице понравиться, он был уверен.
Утром Вика, была подозрительно молчалива, и покорна, и вызывала своим поведением необъяснимую тревогу. Он даже думал, что нужно извиниться, потому что вчера явно всё вышло из под контроля.
Дела в офисе закрутили, и, вспомнив о своём желании извиниться, он только к обеду, достал телефон, хотел набрать доставку цветов и увидел от неё сообщение:
«Руслан, нам всё же лучше расстаться»
14
По традиции, на планёрки, мы собирались в малом зале. Он редко использовался под выставки, тем более, сейчас, был уютным, камерным. Всех видно, и слышно. Можно удобно устроиться за круглым столом за чашечкой кофе, в моём случае это был зелёный чай, и обсудить положение дел.
Но сегодня, я как не старалась, не могла вникнуть в беседу, хоть и старательно записывала все, что запланировала наш администратор Лида, на следующий месяц. То и дело выпадала из разговора возвращаясь мыслями, то в прошедший вечер, к Руслану, то в сегодняшнее утро к Милане.
Дочь, закатила мне такой скандал, что честно я даже не знала, как мне реагировать, если ещё учесть всепоглощающее чувство вины, то это просто тупик.
Оказывается, нас с Русланом вчера видел, кто-то из её знакомых девочек, и они начали писать с утра ей в чат. По большому счёту, больше восхищаясь машиной, и спрашивая, почему мы с Виком разводимся. Но Милане этого хватило. Она накинулась на меня с обвинениями, показывая мне свой телефон, наговорила столько гадостей, сколько может сказать родной человек, понимая, где больнее ужалить. То, что со мной там был Руслан, она не поняла ещё, но скоро всё тайное станет явным, и что тогда меня ждёт?
Я испугалась, что потеряю её. Просто представила, что она со мной не разговаривает, не ластится, не доверяет, и мне стало страшно, на каком-то базовом инстинкте.
После всех угроз и слёз, я пообещала ей, что расстанусь с Русланом, и тогда она успокоилась, и теперь меня грызло чувство вины, не только перед своими близкими, теперь в этот список ещё входил Руслан.
Я злилась на себя за слабодушие, что позволила манипулировать собой, но это грёбаное чувство вины, оно давило во мне всё благоразумие.
Как я буду объясняться с Русланом, которому утром и слова не сказала, я не знала.
Просто после планерки написала ему сообщение, и отправила, и стала ждать ответ.
Но моё послание так и висело непрочитанным, что через пять минут, что через полчаса, что через час и два.
Меня уязвляло, что он молчит, а даже вернее не видит моего сообщения, и в то же время я испытывала облегчение, у меня ещё было время для манёвра, я ещё могла повернуть назад, удалить эти проклятые слова, но слова дочери, что она будет ненавидеть меня за это всю жизнь, останавливали меня.
Потом пришло время обеда, на который у меня была запланирована деловая встреча с одним очень талантливым скульптором, который захотел выставляться у нас, а так как у нас всё забито, а скульптор и вправду талантливый, мы с Марой назначили ему встречу, желая предложить ему другую локацию, но тоже от «Арт Музы».
Я возвращалась с обеда, немного окрыленная удачной договорённостью с мастером, и честно немного отвлекшаяся от всех своих проблем. Мы с Марой обсуждали сроки выставки новичка, и я совсем упустила тот момент, когда она замолчала и посмотрела мне за плечо. Мы уже были в галерее, и ещё по инерции прошла вперёд, продолжая свою мысль, и только ощутив, что коллеги нет рядом, обернулась, и тут же осеклась.
Руслан смотрел исподлобья, буравя меня чёрным взглядом. Его высокая фигура возвышалась над остановившейся рядом с ним Марой, полностью ее, поглощая, и размерами и мрачной аурой. Она настороженно переводила взгляд с него на меня, и в её зелёных глазах мелькало понимание происходящего.
Руслан же, не отрываясь, смотрел на меня, обвиняя без слов. В коридоре повисла нехорошая пауза, и я не знала что сказать, с чего начать. А Руслану видимо много чего хотелось сказать, так красноречиво горели его глаза.
Сердце моё задробило, пульс подскочил, щёки мгновенно загорели. Я понимала его состояние, прекрасно видя и гуляющие по скулам желваки, и сжатые в линию губы. Но стоило мне вспомнить слова Миланы, её залитые слезами глаза и я понимала, что безнадёжно попала в западню, из которой вижу только один выход. Только ему он не понравиться.
– Э-э, всё в порядке? – Мара разрушила этот звуковой вакуум.
Руслан нехотя повернулся к ней, но удостоил лишь мимолётным взглядом, и снова посмотрел на меня, предлагая видимо ответить ей мне.
– Да, – обречённо выдохнула я, понимая, что предстоит новый раунд, теперь противник правда посильнее, чем моя дочь, – всё в порядке, спасибо за обед.
– Ну ладно, если что звони, – Мара снова прошлась взглядом по Руслану и, развернувшись, грациозно поплыла прочь.
А он так и стоял, положив руки в карманы своих модных, строгих брюки. Белая рубашка при этом натянулась на его плечах и груди, так что планка пуговиц шла рябью, открывая вид на тёмные волоски. Он был весь взъерошенный, и какой-то гармоничный в своём гневе. Несомненно, красивый. Прекрасный падший ангел. Тёмный и порочный. Не хотелось поизносить тех слов, что вертелись у меня на языке, не хотелось терять его, но выхода я не видела. В конце концов, разве это выбор, между ребёнком и мужчиной? Какая мать будет вообще сопоставлять эти разновесные материи, ещё и думать в чью пользу отдать предпочтения.
По щетинистым щекам снова заиграли желваки, и в расстегнуто вороте на шее шевельнулся кадык. Взгляд обжигал. Он ждал, и видимо сдерживался из последних сил.
Хищник затаившийся перед прыжком.
И меня снова накрыло всей этой мешаниной, из стыда и злости. Захотелось развернуться и убежать и оставить всё как есть, но далеко я не уйду, поэтому неприятный разговор неизбежен.
– Зачем ты приехал? – начала я.
– Поговорим, – ультиматум, никак не предложение.
– А нужно? – я опять обречённо вздохнула.
– А ты я смотрю, всё решила?
– Руслан…
– Всё учла?
– Ты не понимаешь…
– Я не понимаю, Вика, – он, наконец, пошевелился, вынув руки из карманов, и я заметила сбитые до крови костяшки. На белоснежных манжетах проступали алые капли. – Не понимаю, Вика – повторил он раздражённо, – объясни мне, или считаешь, что, такой как я, не поймет всех твоих возвышенных чувств?
– Ничего я такого не считаю, – раздражённо отмахнулась я, и глубоко вздохнула, пытаясь найти правильные слова, – я просто хочу, чтобы ты понял меня…
Руслан грустно усмехнулся, закинув голову назад, поискал взглядом, что-то одному ему понятное на белом потолке галереи, при этом он опять сжал кулаки. Он вернул на меня взгляд, нехорошо прищурился, и словно зверь, показал оскал ровных белых зубов, приподняв верхнюю губу.
– Не подхожу, тебе царица? – выдал он вердикт.
– Не подходишь, – подтвердила я, чувствуя себя последней дрянью, потому что под всей его бронёй и бравадой, я видела боль. Его ранили мои слова глубже, чем я могла подумать.
Но так, наверное, лучше. Наверное?
– Мы попытались, – начала я, – но ты другой…
– Какой? – снова оскалился он, и сделал ко мне шаг. И я чётко уловила, что его настроение изменилось. Во взгляде загорелась какая-то отчаянная решимость, точно в одно мгновение, он принял решение, и изменил тактику поведения.
– Не такой, как твой муженёк? Или ещё, на кого я должен быть похож?
– Ты не слышишь, Руслан…
– Серьёзно? – он подошёл ещё ближе, обдавая и жаром тела, и ярким ароматом парфюма, и просто тонной призрения, что сквозила в его взгляде. – Не слышу? Зато я хорошо помню, как ты млела подо мной, и кончала, не запариваясь о том, что я совершено тебе не подхожу. Не мучилась моралью, когда выпрашивала трахать тебя, и уж тем более не страдала особо, когда после меня, сразу же легла под своего муженька!
Он подошёл почти вплотную, и мне очень легко было дотянуться до него. Ладонь обожгло о щетинистую щёку. Стало так обидно. Понятно, что он не знает всей правды, но вот так цинично…
Руслан даже не шелохнулся, и, по-моему, наблюдал мою реакцию с неким мрачным удовлетворением, что задел меня за самое живое, и это било чётко и больно.
– Ты же тоже не святая, царица, раз захотела меня, так чего же теперь даёшь заднюю? – проговорил он, припирая меня теснее к стене.
– Потому что я не могу больше так, – срывающимся голосом зашептала я, отталкивая его от себя.
– Как так? М-м? – он склонил голову, пытаясь заглянуть в мои глаза, но я упрямо отворачивалась. Не хочу я этого проникновенного взгляда, не хочу его слов правдивых, не хочу признаваться, что просто струсила.
Мои метания спасает охранник Лев Борисович. Видимо всё же Мара приглядывала за нами, и, видя, что дисклокация поменялась, вызвала охранника.
– Виктория Сергеевна, всё в порядке? Этот мужчина вам досаждает? – спросил он, подходя к нам.
Руслан недобро улыбнулся.
– «Этот мужчина», держит контрольный пакет акции вашей богадельни, – сказал он, повернувшись к охраннику, – так что свинтил отсюда.
– Да мне ровно, кто вы, – не стушевался Лев Борисович, между прочим, в прошлом простой учитель физкультуры, – обижать Викторию Сергеевну я не позволю.
– Обижать, – не радостно рассмеялся Руслан, – да ваша Виктория Сергеевна сама кого хочешь, обидит.
И посмотрел на меня. В карих глазах столько всего было намешано, и боль и обида, и злость, и я поняла, что он на грани, ещё небольшая капля, и человеческая личина спадёт окончательно, и тогда пострадают совсем не повинные в этом люди, вот такие, например как наш охранник.
– Всё в порядке, – проговорила я, растерянно поправляя причёску, – спасибо вам за заботу.
Вымученно улыбнулась, и посмотрела на Руслана. Он мрачно наблюдал мои метания, явно не разделяя моего утверждения.
– Виктория Сергеевна, если понадобиться помощь…
– Спасибо… Конечно… Не переживайте, – бормотала я.
Не хватало еще, чтобы Руслан тут устроил потасовку. Мне итак стыдно перед своими сотрудниками.
– Давай поговорим в моём кабинете, – как можно ровнее продолжила я. Руслан никак не отреагировал на моё предложение, но следом всё же пошёл, чуть ли не задевая охранника, явно провоцируя того, благо Лев Борисович не повёлся на это.
Шли мы считанные секунды, но как выжег его взгляд мою спину, я просто физически ощущала это. Собрать мысли не получалось, всё усилия уходили на то чтобы сохранить ровным шаг, и не споткнуться.
15
В кабинет я нырнула с облегчением, тут же отгородившись от него столом.
Руслан закрыл за собой дверь, и лёг спиной на дверь, снова вложил руки в карманы. Он хмуро наблюдал за моими хаотичными движениями. Как я вытащила из сумки телефон и проверила его. Потом поправила на столе стопку бумаг, собрала в кучу, ручки, в общем, делала всё, чтобы отсрочить продолжение разговора.
– Чего ты хочешь, Вика? – наконец прервал он молчание.
– Чего хочу? – переспросила, только за тем, чтобы потянуть время.
– Да, – кивнул Руслан и оторвался от двери, и прошел вглубь.
Ему было тесно в моём богемном уютном гнёздышке.
Здесь на выкрашенных тёмно-зелёным цветом стенах, теснились картины различных художников, а большое окно, было обрамлено тяжёлой бархатной портьерой, в контраст стенам, лилового цвета. Множество безделушек, занимали своё место на верхних полках высоко деревянного стеллажа. На нижних полках ютились папки с документами.
Возле окна стояли два мягких кресла. Они были глубокими и очень мягкими. Из правого, удобно было наблюдать в окно, за оживленным движение на улице. Обивка уже была потёртая, ярко бордовая, но их это не портило, а придавала некий винтажный шарм.
Рядом стояла целая двухуровневая этажерка с семейством кактусов. Они, правда, были не мои, а Мары. Она когда обосновалась в «АртМузе», всё искала им подходящий климат и освещение, и так совпало, что такой климат был в моём кабинете. Я не возражала. Они мне совершенно не мешали, а у Мары всегда был ключ, от моего кабинета, потому что она никого не допускала, к своим любимцам, и сама за ними ухаживала.
На потолке висела вычурная люстра, с тёмными пятью рожками. Пользовалась я, ей редко, предпочитая свет от настольной лампы, она скорее просто дополняла стиль. На столе, помимо разной документации, стояло фото Миланы, а до недавнего времени и фото, где мы с Виком вместе. Теперь оно покоиться в одном из ящиков стола. И здесь же стояла подставка из камня для благовоний. В воздухе ещё витали теплые запахи кокоса.
И в этот тесный мирок, как и мою устоявшуюся жизнь, врывается он. И всё трещит по швам.
Руслан останавливается напротив меня, и вытягивает из моих рук, бесполезные карандаши, тем самым заставляя, сконцентрироваться на нём. Тёплая, шершавая ладонь на мгновение сжимает мои пальцы, а потом перемещается на мой подбородок, потому что я упрямо не поднимаю глаз.
– Чего ты хочешь Вика? – повторяет свой вопрос, вглядываясь в моё лицо. – Какие твои условия?
– Условия? – не могу понять, куда он клонит, меня сбивает его тёмный взгляд, и тепло пальцев, и родной аромат его тела. Я мечу взглядом, то проваливаясь в эти гипнотические глаза, то на его губы залипаю, то на трепещущую жилку на сильной шее. Ведь только что соображала нормально, и даже могла дать отпор, но стоит ему прикоснуться, вот так властно, но осторожно, и посмотреть так пронзительно. И голос его приятно царапал мой слух, улавливая хрипящие ноты. И я готова провалиться в эту бездну, что темнеет в его взгляде, не могу просто устоять. Он прав, меня никогда не смущало особо кто он. Я беззастенчиво следовала за ним. И только порицание, и непонимание близких меня тормозит.
И нет у меня никаких условий.
Какими они могут быть?
Предложить, такому как Руслан встречаться тайно? Тайно родить от него ребёнка? Тайно жить вместе?
Но если я с ним, то я без Миланы. И сердце моё больно сжимается от мысли, что я могу потерять дочь.
– Нет никаких условий, – сиплю я. – Мы просто расстанемся.
Пальцы на моём подбородке дрогнули.
– Ты же этого не хочешь? – Руслан тоже говорит тихо, и проникновенно, ловит мой взгляд, пытаясь нащупать там истину.
– Не хочу, – киваю, – но я не могу потерять дочь, Руслан, а она не примет тебя…
– Так дело в ней? – он приподнимает бровь.
– Это только начало, – я опускаю глаза, пытаясь высвободить подбородок, но он не даёт отвернуться.
– Вот как, – его голос наливается металлом, становиться жёстким, как и пальцы, сжимающие меня, – а обо мне ты подумала? Как же я, царица?
– Ты?
– Я. Мне что сделать? Сдохнуть без тебя?
Я недоверчиво смотрю, на него, и честно не верю, тому, что я слышу.
– Ты сейчас серьёзно? – для пущей уверенности спрашиваю я.
– А ты считаешь, что, такой как я, не может любить?
– Любить? – я как идиотка повторяю за ним.
– Любить, – раздраженно повторяет Руслан. – И что мне делать, если ты меня прогонишь?
– Но я думала, что для тебя это просто игра, не серьёзно…
Он вдруг отпускает меня, и грустно усмехается. Закрывает глаза и устало трёт их пальцами, глубоко вздыхает, и только потом снова смотрит на меня.
– И много ты таких дураков встречала, царица, которые таскаются, словно хвост за бабой, пытаясь ей угодить, лишь для того чтобы увидеть её улыбку, услышать от неё ласковое слово, почувствовать взаимную приязнь? Не много ли условий в этой игре?
– Но ты никогда не говорил… – растерялась я окончательно.
– А тебе говорить надо? Неужели не видно, что я словно чумной без тебя. Неужели ты настолько слепа, что не видишь этого сама? Или это месть?
– Месть?
– Месть, месть. За прошлое, за наше нехорошее знакомство, за всё то, что было полгода назад, – Руслан выплёвывал эти слова, и я вдруг поняла, что он сожалеет. Я никогда ещё не задумывалась о том, что он может раскаиваться, по поводу нашего знакомства. Чувствовать муки совести, за то, как он поступил со мной.
– Так ты сожалеешь об этом? – высказала я вслух свою догадку.
Он досадно закусил губу, и было видно, что раскаянье даётся ему с трудом. Но он прекрасно понимал, что мне нужна, правда.
– За грубость, за левые слова, за то, что отпустил, – выдавил он, – но не за то, что присвоил тебя. За это я никогда не буду раскаиваться. Ты моя, Вика, – его голос в конце просел, снова приятно царапнув мой слух.
Его признание, это просто то, что удерживало меня сейчас. Если бы не оно, я бы перешагнула эту черту. Перешагнула бы все свои чувства к нему, загнала бы их в глубь, и жила бы ущербной и не способной любить больше не одного мужчину.
Но вот сейчас, когда я узнала, что у меня есть ответ. Что для него всё это серьезно, что он не играет со мной. Мне очень хотелось в это верить, и я поверила.
– Ни какая это не месть, – покрутила я головой, – я тоже люблю тебя, – призналась я, но поспешно добавила, – но Руслан… Милана… ты не представляешь…я не знаю, что мне делать?
– Царица, – он привычным жестом приподнял мой подбородок, заставив замолчать и посмотреть на него, – ты действительно считаешь, что осчастливишь кого-то, если сама будешь при этом несчастна? Даже если это твоя дочь, Вика?
– Руслан, – у меня внезапно от схлынувшего напряжения, подкатили к горлу слёзы. Я вдруг поняла, что вот ему я могу довериться, пожаловаться, переложить часть проблем. Почему я должна нести этот груз одна? – Она очень категорична, сильно переживает наше расставание с Виком. Когда она узнает что ты, это ты…
Его лицо сразу закаменело.
– Это всегда будет стоять между нами, – продолжила я, отстраняясь от него.
– Не будет ничего стоять между нами, – проговорил он, притягивая меня обратно за плечи, и крепко обнимая, – нет такой силы, которая встанет между нами, только если ты сама не захочешь, а с остальным мы справимся.
– Мне страшно, – призналась я.
– Поверь, царица, мне страшнее, – усмехнулся Руслан, зарываясь носом в моих волосах. – Я никогда не думал, что появиться человек, кроме моего деда, который сможет мной управлять.
– Это ты сейчас признаёшь мою безоговорочную власть над тобой? – фыркнула я, удобнее устраиваясь в его руках.
– Признаю, – хрипнул его голос, – и повинуюсь. Чего желаешь?
– Поцелуй меня, – я обхватила ладонями его лицо, и сама притянула к себе, втянула в рот нижнюю губу, и слегка прикусив, нырнула языком в рот. Руслан тут же перехватил инициативу, обхватив одной рукой меня за талию, осторожно прижав, а другой зафиксировал за затылок, и углубил поцелуй. Я непроизвольно застонала, расслабляясь и отдаваясь на его милость. Впуталась в мягкие волосы на затылке пальцами, поощряя его и дальше наполнять меня своим вкусом и теплом, что расползались по венам нежными импульсами. И моё сердце сперва замерло от восторга, потом убыстрило ход, помчалось дробью, выскакивая из груди.
Руслан, насытившись моими губами, спустился ниже, несдержанно жаля и тут же сцеловывая нежную кожу на шее, всё так же держа меня за затылок, только теперь слегка натягивал волосы, чтобы я запрокинула голову, и предоставила ему полный доступ.
Сейчас его поцелуи были ещё слаще, прикосновения ещё приятнее, потому что душу горело его признание. Мне хотелось раствориться в этом моменте, остаться в нём как можно дольше. Это потом будет реальность, все проблемы и заботы, а сейчас пусть он не останавливается, пусть продолжает целовать и гладить, обрамляя мою кожу горячим дыханием, и не произвольно сильнее стискивая в объятиях.
– Давай заканчивать, царица, – засипел он, хотя сам и не думал отлипать, продолжая спускаться ниже, нещадно сминая мою блузку.
– Я не хочу… заканчивать, – запротестовала я, пытаясь отдышаться, и в подтверждении своих слов, прижала его голову к своей груди, к которой он уже добрался.
Укус, за чувствительный сосок, и тут же ласковое касание горячего языка. Я вскрикнула и выгнулась, настолько насколько позволял мой живот.
– Рус. лан, – снова простонала я.
Мне нравилось, произносит его имя. Кричать его, стонать, шептать. И сейчас я и не думала сдерживаться. Желание топило меня в сладких судорогах, затмевало мой разум, причиняло боль от ощущения пустоты между ног. Я хотела его так сильно, что готова была умолять его взять меня.
