Текст книги "Притяжение (СИ)"

Автор книги: Ann Lee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Понимаю, – усмехнулся он, – тебе хочется признаний от меня. Заверений в полном твоём господстве надо мной!

– Руслан, – растерялась я, не зная как расценивать его слова, и насколько он серьёзен.

На губах играла усмешка, но глаза были серьёзными, руки продолжали крепко держать меня. Рано я полагала, что узнала его и поняла. Ничего я не узнала, и не поняла. Вот совсем не уверенна, шутит он или эта просто насмешка над моими чувствами. И вот это непонимание, и раздражало и будоражило одновременно.

Раздражало, потому что я не знала, что сказать, быть ли откровенной, и сказать честно, что да, я хочу, чтобы он принадлежал мне полностью. Просто пусть даст слово, и я успокоюсь. А будоражило, потому что хотелось узнавать всё больше и больше этот многогранный характер. Он всё еще открывался для меня, и не всегда с приятной стороны, но всё же…

– Ну, давай, скажи, царица, – подталкивал он меня к ответу, привычным жестом обхватив жёсткими пальцами подбородок, не давая и секунды укрыться от его внимания. – И тогда услышишь мой ответ.

Его большой палец, погладил мои губы, обвёл контур, и без того тёмные глаза стали ещё темнее. Крылья его носа затрепетали, и казалось до поцелуя только мгновение, но нет. Ни мгновение спустя, ни два, ничего не происходит, хотя моя ладонь непроизвольно, ползёт выше к вырезу его рубашки, забирается туда, гладит. Пальцы скользят по нежной коже на сгибе шеи, по кромке тёмной щетины, скребут щёку.

И дыхание наше синхронно тяжелеет.

Мой взгляд блуждает по его лицу, шее и приоткрытой груди, и думать мне определённо хочется не о том, что мне следует сейчас в чём-то признаваться. Но он упрям, и привык получать своё при любом раскладе.

– Что тут сверхъестественного? – немного недовольно проговорила я, чувствуя, раздражение, примешивающее к возбуждению. – Я хочу, чтобы ты принадлежал мне полностью. Разве ты не хочешь того же?

– Я не об этом говорил, – хрипнул его голос.

– Не об этом? – я честно потеряла нить разговора, за всеми этими обменами жаркими взглядами и прикосновениями.

– Не об этом, – повторил Руслан, и снова так приятно его голос просел, и захрипел. – Ты ведь не веришь, что полностью меня поработила?

– Поработила? – попробовала я это слово, катая на языке.

– Ну а как ещё, царица, – хмыкнул Руслан. – Как ещё назвать, когда твоя воля принадлежит другому человеку. Вся его жизнь принадлежит ему. Ты не видишь своего будущего отдельно от него. Зависишь от настроения, от улыбки.

– Ты страдаешь от этого?

– Да, – ответил он, как всегда лаконично и прямолинейно, – меня раздражает твоя власть надо мной. Я не могу к этому привыкнуть. Мне хочется избавиться от этой зависимости.

Его признание поразило меня в самое сердце. Я замерла, совсем растеряв чувственный флёр, который незаметно подкрался к нам. Теперь его не было и в помине.

28

Мои пальцы сжались, немного царапая его кожу. Я не хотела смотреть на него, но не могла не смотреть. Понимала, что он не шутит, и всё же глупый мозг отказывающийся принимать истину, допускал эту возможность.

Вот только, пронзительный тёмный взгляд, и плотно сжатые губы, никак не говорили о веселье.

– Ты сейчас шутишь? – всё-таки задаю я глупый вопрос, и пытаюсь выбраться из его рук, потому что сейчас мне хочется оказаться подальше от него.

Но Руслан не пускает.

– Что тебя так смущает и расстраивает? – он пытается поймать мой бегающий взгляд.

– Да нет ничего, – язвлю я, – ты говоришь что страдаешь, в наших отношениях! Ты сравниваешь меня с зависимостью. Ты так опечален своей потерянной свободой, что не можешь смириться с этим.

К концу мой голос срывается на крик.

– Забирай, я тебе её возвращаю, – и снова дёргаюсь, но Руслан, перехватив меня за руки, ловко переворачивает на кровать и аккуратно подминает под себя, нависает сверху. И вроде и не сильно держит, но знаю, дернусь, не отпустит.

– Всё бы хорошо, царица, да только без тебя, смерть, – бормочет он, зарываясь носом в моей груди, и я чувствую, как скользят его губы, по обнажённой чувствительной коже, обжигая поцелуями.

– Так ты определись, смерть, или страдания, – не могла я успокоиться, раскинув демонстративно руки, никак, не реагируя, на его ласки.

– Я давно определился, – поднял он голову, и, перенеся свой вес на локти, обхватил ладонями моё лицо, – просто тебе нужны были доказательства, что я принадлежу тебе. Получай.

Он смотрел пристально, считывая мою реакцию на его признание. И оно, несомненно, меня задело, вгрызлось глубоко. Сомнения мои рассеялись, но теперь в душе появилась какая-то тяжесть. Я не хотела, причинять ему страданий, не хотела его боли. А получается, его настолько коробит потеря собственной свободы, того что он зависим мной, что смириться ему с этим тяжело.

А с другой стороны, не этого ли я хотела, его полной зависимости от меня?

Не этого ли, только что просила?

Но хотела ли я, так глубоко прорости в нём, что без меня, ему, как он выразился, смерть?

Совсем давно, почти полгода назад, я сперва хотела избавиться от него, а потом не знала, как забыть. А теперь, когда этот мужчина признал полную власть над собой, меня это останавливает.

– Я хочу, чтобы ты был счастлив, – проговорила, наконец, – не надо страданий.

– Не стоит так драматизировать, царица, – улыбнулся грустно Руслан, – я, несомненно, счастлив с тобой. Просто я хочу, чтобы ты понимала глубину своей власти надо мной, и не терзалась глупыми подозрениями. Я люблю только тебя, и хочу только тебя. Не один мужик не будет терпеть спесь женщины, если не испытывает потребность её удержать рядом.

– Ты сам говорил, что моё неподчинение тебя заводит, – вспыхнула я.

– Ещё как заводит, – усмехнулся Руслан, и, встав на колени, быстро расстегнул рубашку, скидывая её на пол, – я думаю, после родов, я тебя из койки месяц не выпущу. И это будет не лайтовый трах, царица. Я припомню тебе все твои косяки.

Я прикусила губу, чувствуя, как внизу живота, натянулась щекочущая боль.

– А может, ты меня простишь, – пролепетала я.

– Потом обязательно, а пока… – он не договорил, стянул с меня домашние шорты, вместе с бельём, прямо физически обжигая взглядом обнажённую плоть, – давай, сядь сверху, царица.

Он помог мне передислоцироваться наверх, попутно скидывая с меня остатки одежды. Я замерла с бесстыдно разведенными ногами прямо над его лицом.

– Давай ниже, царица, – прохрипел он, вдавливая ладони в мои бёдра, и так же бесстыдно смотрел на мою раскрытую промежность.

Я вцепилась в изголовье, чтобы хоть как-то сохранить равновесие, потому что голова шла кругом, от забурлившей в венах крови.

Я медленно, повинуясь давлению его рук, опускалась вниз, с нарастающим возбуждением смотря, как его лицо скрывается под моими расставленными ногами и выпирающим животиком.

А Руслан всё давил на мои бёдра, побуждая быть смелее, прижиматься ещё теснее, особенно когда его язык дотянулся до клитора. Губы тут же сошлись на нём, втянув его в горячий рот, и я непроизвольно застонала и повела бёдрами. Его язык, то медленно, то ускоряясь, кружил по чувствительной плоти, губы мягко массировали клитор, а руки широко разводили ягодицы.

Все мои переживания, терзания, мысли, смело этим горячим напором. Разметало, выкрошив в пыль. Не осталось ничего, и никого, только мы в целом мире. И так было всегда. Руслан всегда умел заслонить собой всё пространство, стать целой вселенной для меня, утянуть в свой грешный рай.

Я выгибалась, насколько мне позволял живот, и постоянно ёрзала и крутилась на его лице, уже совершенно не заботясь о том, что он может задохнуться. Он чётко контролировал меня, и приподнимал, если я, забывшись, напирала особо сильно.

Теперь я чувствовала, как его язык ритмично погружается в меня, а его пальцы между тем, проникают в меня сзади, сразу два. И эта боль от тугого проникновения, и жаркие поцелуи, сводили меня с ума. Заставляли задыхаться, улавливать маленькими глотками кислород, в перерывах между стонами, и сходить с ума, от этой откровенной и порочной ласки.

Я чувствовала, как между ног становиться всё жарче, и влажнее, а давление на анус, перестало приносить дискомфорт. Низ живота натянулся сладкой болью, а грудь топорщилась сосками, и когда я прикоснулась к одной из них, сжав и без того твёрдую вершинку, меня тут же прострелило удовольствие, и дрожью понеслось по телу, вынося меня за пределы этого мира.

Вцепившись в изголовье кровати, я, не стесняясь, громко кричала, сотрясаясь, и ловя всё новые оттенки удовольствия, которое прошивало меня яркими вспышками. Я содрогалась, чувствуя, как расслабляются все напряженные мышцы, как разгорячённую кожу холодит витающей в комнате воздух. Моё тело вибрировало, а душа парила где-то высоко, ощущая полное единение с этим миром.

– Боже, как же я люблю тебя, – вырвалось из меня со стоном блаженства, когда я неконтролируемо, начала заваливаться в бок. Из тела словно выкачали всю энергию, и сил держать себя в вертикальном состоянии больше не было, да и не зачем уже.

Руслан придержал меня, но траекторию не поменял. Я завалилась на бок, и блаженно улыбнулась.

– Ты не ангел, ты бог, – усмехнулась я.

– Бог кунилингуса, – сверкнули в темноте его глаза.

– Ага, – фыркнула я, – бог секса.

Руслан навис сверху, и мягко вошёл в мою податливую плоть. Тело лениво отреагировало на вторжение, ловя уже затихающие афтершоки оргазма, но всё же оживая, от этих медленных, размеренных толчков.

Руслан смотрел пристально, в полумраке комнаты, я видела светлый абрис его лица, темнеющие провалы глаз. Ореол, словно смоляных, чёрных волос над головой, точно это его своеобразный нимб, который совсем не светлый. Губы терялись в такой же тёмной бороде. Он склонялся надо мной, большой, сумрачный, порочный, и был мне самым родным.

Я с какой-то нереальной радостью, ловила все его движения в себе, цеплялась за твёрдые плечи, гладила горячую кожу, и готова была отдать ему всю себя без остатка. Я никогда в жизни не испытывала таких чувств к мужчине. Никогда мне не хотелось погрузиться в него полностью, быть частью него. А сейчас, особенно после всех этих признаний, после ласк и просто дикого оргазма, меня просто жгло чувство принадлежности к этому мужчине. И я вдруг поняла его слова о том, что я его поработила. Ведь он тоже взял меня в плен. Мою душу, сердце, тело, весь мой разум. Смогу ли я выжить без него. Выжить смогу, но жить навряд ли.

– Руслан, – шепнула, задыхаясь, и потянулась к нему, чтобы обнять, чтобы коснуться горячей кожи, вдохнуть жаркий и терпкий аромат. Зарыться в крепких объятиях, потому что даже это минимальное расстояние тяготит. Хочется ближе, теснее, жарче.

– Я знаю, царица, – выдохнул он сдавленно, наращивая темп, и нежно прижался губами к моим, – знаю… и меня просто распирает, и рвёт на части… – горячий шёпот касается моих щёк. – Мне так мало тебя… каждый раз мало… – его сильные руки сжимают мои бёдра, направляя на себя, – ты же моя, царица, а мне всё равно мало…

– Бери всё, что хочешь, – я глажу его.

– Я уже взял, но насытиться не получается, – словно стон раненого зверя, и горячее семя меня заливает изнутри.

Он выдыхает жарким дыханием мне в лицо, и прикрывает глаза, а я глажу его напряжённые плечи, понимая, что сегодня хоть немного заглянула за его броню.

Его мир тёмен и порочен, но честен, прямолинеен. Он не близок мне, но я исправлю это, я уже исправляю.

29

– Ты прав был дед, когда говорил, что у каждого есть свой предел, – пробормотал Руслан, смахивая с гранитной плиты, налетевшие иглы, от растущей неподалёку ели. – Она мой предел, дальше только пустота. Дальше только погибель.

Руслан поднялся с корточек, стряхнул невидимые пылинки с брюк. Поправил охапку гладиолусов, со стороны бабки.

Они с дедом были похоронены рядом, и имели одну гранитную плиту на двоих.

День его рождения выдался солнечным и тёплым. Сегодня ему исполнилось тридцать один.

Вика настояла на соблюдение традиции, которую он установил сам, хотя было видно, что не особо её понимала, но молчала.

Её он на кладбище не пустил, оставил в машине с Антохой, а сам, подхватив длинный букет из равного количества белых гладиолусов, которые так любила его бабка при жизни, пошёл к кованым воротам, которые вели на старое кладбище. Дед же его при жизни любил нюхательный табачок. Для него тоже была захвачена новая пачка, а ещё чекушка коньяка, чтобы помянуть покойников на месте.

День рождения Руслана, дед с бабкой при жизни, всегда отмечали. Никогда не пропускали, и всегда накрывали стол и дарили подарки, даже когда он уже подрос, и не особо нуждался в этом. Но дед всегда говорил ему, что жизнь, это великий дар, и праздновать день, когда ты появился на свет, необходимо.

Когда Руслан жил с отцом, про этот день нередко забывали, считая что, маленький мальчишка навряд ли запомнит праздник, а про подарки и подавно никто не заморачивался.

Дед же с бабкой, всегда находили и деньги и время на него, поэтому так повелось, что на день рождение он ездил к ним на могилу, чтобы помянуть и поблагодарить лишний раз.

Руслан смотрел вдаль, сквозь, неровный ряд памятников, туда, где был выход, и в машине его ждала Вика.

Его будоражила та незримая связь, что установилась у него с царицей. И в то же время злила и раздражала, потому что он был зависим.

Тогда, неделю назад он попытался объяснить ей всё ту глубину, его влипания в неё, и казалось, она поняла тогда. Но от этого ему не легче.

Он никогда ещё, никого, так не любил. Это он мог сейчас сказать с точностью в сто процентов. Да даже в тысячу.

Такого коннекта, такой тяги, такого, блядь, прихода, он не испытывал не от одной женщины. И ведь он это понимал, пришёл уже к этому, и всё равно ловил себя на мысли, что ради неё он готов на всё. Лишь бы она улыбалась, была довольная, счастливая. Он даже скрепя зубами признался себе, что если бы она ушла от него, по доброй воле, и была бы счастлива с другим мужиком, он бы не остановил бы. Не заставил страдать. Да, сам бы сдох. Но её бы не тронул.

Она наполняла его светом. Наполнял смыслом. Да он не особо умел выражать все эти чувства, в силу своей ущербности.

Если говорил, то срывался на пошлости, или лишний раз доказывал ей, как она проросла в нём.

Если дарил подарки, то жадно наблюдал реакцию, насколько попал, насколько она искренняя.

Если они были на людях, то всячески всем показывал, что она принадлежит ему, особо помня, как она этого страшиться и стесняется.

Он готов был защитить её ото всех, и от всего.

Готов был носить на руках, целовать и обнимать, почти постоянно.

И в тоже время, старался сдерживать себя в этих порывах. Жил в Руслане страх предательства. С каждым днём он становился всё меньше, но не исчезал до конца.

Если это всё же произойдёт, Руслан даже не представлял что будет дальше, потому что дальше не было ничего. Пустота.

Вот и сейчас, вместо того чтобы предаться воспоминаниям, и посидеть в умиротворяющей тишине погоста, он пялиться туда, где его ждёт она, и отчаянно хотел к ней.

Ему кажется скупой и скрипящий смех деда. Как если бы он был рядом сейчас, и снисходительно хлопал бы его по плечу, приговаривая «Молодо, зелено».

– Да дед, попал я, – грустно усмехнулся Руслан, кладя ладонь на холодный гранит.

Он никогда не считал зазорным говорить с умершими, особенно здесь, в месте их упокоения. Порой и вовсе приезжал, и мог, молча просидеть, мысленно представляя, что дед сидит рядом. А мог так же тихо, и не спеша выложить всё что накипело.

Но сегодня хотелось покончить с этим побыстрее и вернуться к ней. И снова, по какой-то иррациональной причине сдерживал этот порыв. Не мог полностью окунуться в это искрящееся счастье, не мог им наполниться до конца, и в этом, наверное, он и был неполноценным, ущербным. Не мог открыться полностью, сам не понимая, чего опасался.

Но как только он покинул кладбище, и пошёл к парковке, где стоял его автомобиль, он не смог сдержать порыв, чтобы не прижать её к себе, не обнять.

Она стояла возле машины, тоже смотрела вдаль, и тоже ждала его.

Вьющиеся распущенные волосы, лежали на плечах. На узком личике сверкали глаза. Губы, самые красивые в мире, которые он никогда не устанет целовать, алели словно вишни.

Он усмехался про себя, находя прелестям царицы такие пошлые сравнения, романтик, блядь, недоделанный. Но ничего не мог с собой поделать. Она будила в нём всё самое лучшее, пусть и лучшего и светлого в нём было немного.

День был тёплый, и на ней было лёгкое платье. Простое, длинное, синее в мелкий горох, и в тоже время оно так ей шло. Обрисовывало её фигуру, не скрывая, изгибов фигуры, и её положения, но в то же время, без пошлого и дешёвого обтягивания. Ветер шевелил лёгкий подол, играя тканью юбки, путая его в узких лодыжках. Он любил сжимать их в ладонях, его пальцы полностью смыкались на тонких косточках, оставляя потом на светлой, нежной коже следы от его пальцев.

Любил вести красные борозды, по её гладкой коже ног вверх, следом чертя носом, хапая её сладкий аромат. До самой развилки, до розовых складок. Зарываться в её влажный жар, и жрать её запах, её вкус, впиваясь пальцами в пышные ягодицы, чувствуя, её ответную дрожь.

А потом разносить её вкус по натянутой коже живота, и нежной плоти мягкой груди. Впиваться зубами в изгиб плеча, терзать жадными поцелуями, шею, ключицы, плечи, и наконец, добраться до искусанных губ. Впиваться в них, то жёстко, прикусывая упругую плоть, то нежно сцеловывать сладкий аромат, и наслаждаться её стонами и криками, когда полностью погрузившись в неё, входить, толкаться до предела.

Руслан осознавал, насколько приземлена его любовь к Вике. Замешана на низменных инстинктах. Пошлая и порочная. При виде неё, ему всегда хотелось её подмять под себя. Обозначить её статус. Показать всем кто трахает эту сучку. Но наряду с этим, и видимо это она пробуждала в нём, ту малую хорошую его часть, он не мог не испытывать к ней нежность.

Он иногда ловил себя на этом незнакомом тонком чувстве, когда ты боишься дотронуться даже грубым словом, и тогда что-то горячее топило в его груди. Не хватало слов, не хватало мыслей. Он просто застывал в этом моменте, пережидая эти странные и такие не свойственные ему чувства. Не умел он реагировать на такие тонкие материи. Его не научили, и он сам не считал их важными. А с Викой хотелось, уметь быть нежным, трепетным, говорить красиво, прикасаться мягко, ловить во взгляде ответную дрожь.

Вот и сейчас, несмотря на пошлые мысли, он не мог, не любоваться ей. Красивая, роскошная, и его.

30

Руслан с ходу притянул её к себе, и она замерла в его объятиях. Он втянул её аромат, вплетаясь пальцами в её непослушные вьющиеся волосы, и немного оттянул её голову назад. Она смотрела спокойно. Доверительно подставляя красивое лицо для его поцелуев, и тоже обнимала.

– Заскучала, царица? – улыбнулся он, чувствуя, как она теснее прижимается к нему, не стесняясь даже Тоху, при котором постоянно смущалась.

– Я всегда скучаю, когда тебя нет рядом, – ответила она, улыбнувшись.

И вот не умел он отвечать на такие признания. Сказать в отчет «Я тоже», казалось глупо, хотя и было чистой правдой. И Руслан просто прижал Вику опять к себе, а потом утянул в машину.

– Куда? – коротко спросил Антон, сидевший за рулём. Он предпочитал сам сопровождать Руслана, когда тот планировал дальние поездки. Особой нужды в этом Руслан не видел, но умолять тревогу своего начбеза, тоже не хотел.

– К Дамиру давай, – решил за долю секунды Руслан, в конце концов, у него сегодня день рождения, надо отметить.

– К Дамиру? – переспросила Вика, когда машина тронулась.

Они так и сидели в обнимку.

– Сейчас всё увидишь, – не спешил объясниться Руслан, и быстро настрочил старому приятелю сообщение, что он едет к нему в гости, и что едет не один, просил всё подготовить.

– А я подарок тебе приготовила, но он дома, – прозвучало огорчённо.

– Я тоже приготовил тебе подарок, – сказал на это Руслан.

– Мне? – удивилась Вика. – Но день рождение у тебя!

– И поэтому я хочу сделать тебе подарок, – хмыкнул Руслан.

Её ладошка поползала по его груди, контрастируя с чернотой его рубашки. Тонкие пальцы замерли напротив его сердца, словно обозная своё место.

– Держи крепко, – усмехнулся Руслан, накрывая её ладонь своей.

– Его мне подаришь? – лукаво улыбнулась Вика.

– А разве нужно тебе его дарить? Ты его с корнями выдрала, и владеешь единолично!

– Ты преувеличиваешь, – смутилась она, коротко глянув на Антона, который, если и слышал их разговор, то виду не подавал.

Руслан развернул её личико к себе.

– Я приуменьшаю, – проговорил он, разглядывая её неподдельное смущение, разукрасившее её щеки алым. – Чего тушуешься, царица? Как есть, так и говорю.

– Ну, знаешь, – Вика опустила глаза, – если вспоминать начало нашего знакомства, ни о каком сердце речи и не шло.

Руслана немного задело, что она до сих пор не отпустила это. Хотя он, ни о чём не жалел, он просто понимал, что не смог бы иначе. Да, грубо, да не цивилизовано. Да, накосячил, жестил в начале, и отпустил по дурости, но о том, что он присвоил её, забрал у мужа, никогда не сожалел.

– В самом начале, оно тебе тоже не нужно было, – решил он напомнить, что она охотно сдавалась ему. – И так ли это важно сейчас? – решил он завершить этот разговор, пока они не договорились до ссоры.

Вика, в последнее время, мягко говоря, чудила, и Руслан понимал, что ей руководят гормоны. И поэтому старался не вестись, на все эти заигрывания, потому что и себя знал отлично, а ей сейчас необходимо спокойствие.

– Руслан, а ты думал над именем для сына, – сменила Вика тему, немного помолчав.

Честно говоря, Руслан, не то, что об имени не думал, он с трудом себе представлял, что скоро станет отцом.

К детям он относился ровно, не испытывая к ним никакого трепета. И даже известие о том, что Вика ждёт от него ребёнка, его не особо взволновало. Он просто принял это как данность, прикидывая всё ответственность, и предстоящие затраты.

И даже поглаживания толкающегося живота, и постоянное воркование Вики, не производили на него особого эффекта. Он сравнивал свои чувства к ней, и к ещё не родившемуся сыну, и сын проигрывал. Вику он хотел больше. Предстоящее отцовство его не трогало.

Не трогали его, и те неподдельные тревога, переживания, когда Вика говорила о своей дочери. Он порой ловил, её взгляд, полный такой тоски, и ему хотелось разовраться, но стереть эту печаль с её лица. И в тоже время он понимал, что здесь он ничего не мог поделать. Это не его иерархия. Дети для него, это зона схожая с женщинами и стариками. Защищать и оберегать, помогать, и быть ведущим и сильным в этой зоне, для Руслана было сравни инстинктам.

А вот что делать в такой ситуации, когда дочь не хочет знать свою мать, за её выбор, когда считает, что та предала её, выбрав своё счастье, и не живёт в угоду ей, тут Руслан не знал что делать. Он мог насильно привести Милану к Вике, мог жёстко поговорить с девчонкой, и мог привести пример, того, что такое настоящее предательство, просто рассказав о своём детстве. Но навряд ли Вика бы обрадовалась его методам, и потому Руслан сжимал зубы, и молчал.

– Нет, а ты думала, – ответил он, чувствуя, как она напряглась в его руках.

Она, несомненно, чувствовала его отношение к беременности и родительству, но видимо решила пока не копаться в этом, хотя и чувствовала, что он холоден ко всем этим разговорам о предстоящих хлопотах.

– Если ты не против, может Тимур, – проговорила она, с такой надеждой, что стало понятно, что имя уже выбрано.

– Пусть будет Тимур, я не против, – пожал плечами Руслан.

– Просто там, на стыке две буквы «р», и вроде не благозвучно, но мне нравиться Тимур Русланович, – заговорила она, воспрянув от положительной реакции Руслана.

Он коротко глянул на Тоху, и поймал его глумливый взгляд.

Ну да, мало кто мог представить, и даже сам Руслан, что он окажется в такой ситуации. И что найдётся вот такая царица, которая размягчит ему мозг.

Но Тоха всё равно гад, мог бы, и сдержать свою поганую улыбочку.

– Договорились, – Руслан притянул Вику к себе, а Тохе показал кулак, от вида которого, тот заулыбался ещё шире.

Вскоре они свернули к большим деревянным постройкам, которые виднелись даже с трассы.

С Дамиром, у Руслана сложилась странная дружба, выросшая, из не то чтобы из ненависти, но из неприязни, уж точно.

Когда только Руслан заявил о себе, дерзко и громко, Дамир был первый, кто попытался опустить зарвавшегося новичка. Мол, много мы вас таких видели. В то время Дамиру уже принадлежало, треть города. Он держал и рынки и заправки, это в последнее время, его понесло в «туристический» бизнес, и он переквалифицировался на отдых для вип-персон, и понатыкал во всей стране, аутентичных баз отдыха, причем почти в черте города. Но стоило только очутиться на территории одной из них, и было такое ощущение, что за километры от мегаполиса.

А тогда, семь лет назад, столкнулись между собой, борзый, и резкий Руслан, молодой, но уже изъеденный, и войной и предательством и глухой болью смерти, и важный и хитрый Дамир, не желавший видеть в этом высоком долговязом парне, ту силу, которой он уже обладал. Доходило до многого, но границы в итоге не перешли. Установилось долгое ровное перемирие. Потом стали сотрудничать по мелким делам, потом по крупным. И вскоре завязалась дружба, пусть не крепкая, но честная.

Вот и сейчас, стоило только въехать в широкие кованые ворота, отделяющие границы базы от основного мира, и тут же появилось ощущение, что, ты покинул свой город.

Вокруг простирался сосновый бор, причём каким-то чудом начинающийся именно от ворот.

Под колёсами, медленно катившегося авто, похрустывали иголки и ветки. И верхушки сосен уносились ввысь.

Там и тут мельками люди, сотрудники базы. Они очень легко индифицировались по форме, надетой на них. На мужчинах были зелёные футболки поло, с нашивками имён. На женщинах блузы, тоже зелёного цвета.

Машина медленно ехала по грунтовой дороге в сторону главного корпуса, деревянного домины, в три этажа.

31

Вика с любопытством крутила головой, и, наверное, уже прикидывала, как падает свет, и тень. Как живописно вокруг.

Руслан просто уже знал этот блеск в её голубых глазах. Они так же горели, когда она рисовала, а вернее писала его. Для него это было настолько в новинку. Мало того что она вообще перевернула его мир, так он для неё ещё и стал источником вдохновения. Она могла часами сидеть в своей мастерской, и его держать рядом, и рисовать, рисовать, рисовать… Его лицо, его руки, его глаза, его губы. Там было картин, на целую её галерею. Его она прозвала падшим ангелом, таким он ей казался, типа что-то Люцифера, потерявшего свои крылья.

Но не это его поражало. В её таланте он не сомневался.

Он сомневался в себе.

Какой к хренам он ангел, пусть даже падший.

Он простой смертный, причем не лучший представитель своего рода.

А она находила красивым и вдохновенным его профиль, и то, как солнце играло в его карих глазах, и его мужественные руки, с переплетением вен, оказываются, давно её будоражат.

Это всё она ему рассказывала, когда упоённо рисовала его.

Его поражало именно та глубина её чувств, именно то, как она видела его, то, как относилась к нему, не смотря ни на что. В эти моменты, он понимал насколько они разные, и вспоминал слова Витька, что он уголовник и бродяга, и что не стоит он даже её мизинца. И это она была ангелом, которого он затащил в свой ад, и теперь уже не отпустит.

Вика поймала его задумчивый взгляд, и её улыбка вернула его в реальность.

– Руслан, – позвала она и указала кивком головы вперёд. Он перевёл взгляд. На встречу к ним шествовал сам Дамир.

Крупный, слегка сгорбленный здоровяк. Лысый, но с гутой, тёмной, бородой, в которой уже появились нити серебра. Так сразу и не скажешь, что тому уже под сорокет.

На Дамире была черная футболка, не скрывавшая его габаритов, хотя и наметившегося живота тоже не скрывала. Потрепанные джинсы, тоже облегали мощные бёдра. Дамир в прошлом самбист, и его походка была в вразвалочку, да особенно, как сейчас с расставленными руками. На лице кривилась улыбка, черные глаза прищурены, под густыми бровями. И не понятно, толи он ломать тебя идёт, толи рад видеть.

– Посиди, я сейчас, – кинул на автомате Руслан Вике, и вышел навстречу приятелю.

Антон тоже вышел следом, и вскоре они по очереди пожали руку хозяину базы.

– Какими судьбами, дружище? – пробасил Дамир, с интересом поглядывая на притаившуюся в машине Вику.

– Есть где у тебя расположиться, Дамир? – вместо ответа спросил Руслан.

– Конечно, для тебя, всегда есть, – ответил тот, с горячностью, и жестом приглашая в дом. – С кем будешь? Ведь вижу, что не один.

– Да, не один, – усмехнулся Руслан. – День рождения у меня Дамир сегодня, вот решил у тебя отметить. Женщину свою привёз. Устроишь нам номерок?

– Да о чём речь! Поздравляю! – всплеснул руками Дамир, и с ещё большим интересом посмотрел на Вику. – Ну, познакомь, не томи уже! – толкнул Руслана в плечо.

Руслан поймал очередной насмешливый взгляд Тохи.

– Завязывай, – прорычал он, на что, тот только поднял вверх ладони, но улыбаться не перестал.

Понятно, что Тоху забавляла вся эта ситуация. И он с неподдельным интересом наблюдал все те метаморфозы, которые происходили с Русланом.

– Уволю на хрен, – вздохнул Руслан, и пошёл к машине, за Викой, оставив тихо переговаривающихся мужчин, даже не стараясь прислушиваться, о чём они ведут речь.

Он открыл дверцу со стороны царицы, и подал её руку.

– Пойдем, познакомлю тебя со своим приятелем, – проскрипел он, немного раздосадованный свой реакцией.

Он как мальчишка не то чтобы стеснялся сейчас, но почему-то его волновало, то, как воспримет Вику, Дамир. Просто потому что ему хотелось, чтобы тот также офигел от неё. И хер его знает, почему ему не по фиг на мнение приятеля. Возможно потому, что это всё происходило с Русланом впервые. И эти непонятные чувства, скорее всего вполне нормальные для обычных людей. Но вот для Руслана, который привык полагаться только на себя, и считать подлинным лишь простейшие потребности, все эти непонятные возвышенные чувства, только сбивали с толку, и злили.

Вика вложила в его ладонь, свою, а другой, придерживая животик, вышла из машины. Снова огляделась. Лёгкий ветер тут же забрался в её волосы, немного разметав кудряшки. Она мотнула головой, скидывая с лица пряди, и мягко улыбнулась ему. Руслан опять невольно ощутил, что за грудиной разливается тепло. Нежность, напомнил он себе, это называется гребаная нежность.

Он слегка приобнял её за талию, и повёл к мужчинам.

– Добро пожаловать! – первым начал Дамир, как только они подошли ближе, и снова раскинул свои ручищи