Текст книги "Притяжение (СИ)"
Автор книги: Ann Lee
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Пролог
За окном всё тот же пейзаж. Вернее часть его. Подтаявший снег, на бетонных плитах, грязный и бурый. Он весь истоптан большими следами. Дальше виднеется какое-то ограждение, и кусочек неба. Сейчас хмурого, свинцового. Наверное, пойдёт снег. Недаром у меня ноет в висках.
Это всё, что видно из моего окошка, маленького и грязного, подвального.
Я здесь уже три дня.
Три дня заточения.
В голове никак не укладывается, что это не средневековье, а двадцать первый век.
Но тем не менее я там, где я есть.
И здесь не так плохо.
Тепло.
Есть кровать, и санузел. И кормят три раза в день.
И всё же, мне страшно в этих бетонных стенах, и каждый раз, когда я слышу шаги за дверью, то напрягаюсь, и даже забываю дышать. И испытываю огромное облегчение, когда вижу сперва поднос, а потом хмурого парня, который приносит мне еду.
Я его так и называю Хмурый, про себя, конечно. Потому что, разговаривать, он не настроен, от слова совсем. Да я и сама не стремлюсь вести беседы. Я настолько подавлена сложившейся ситуацией, и возможно ещё не до конца верю во всё происходящее, что мысли в полном сумбуре.
Я в плену.
Меня удерживают силой.
Принуждают оставаться здесь.
И это только начало.
Скоро появится тот, от которого теперь зависит моя судьба, и мне страшно.
Ну, лучше я, чем моя дочь.
За размышлениями я не услышала шагов, и обернулась только, когда лязгнул замок.
В проёме показалась высокая фигура, и никакого подноса.
Я напряжённо всматривалась, как мой пленитесь, проходит вовнутрь.
Свет, здесь только от окна, и поэтому в подвале царит постоянный полумрак, а уж когда темнеет на улице, то и вовсе темнота. И поэтому не особо видно его лицо, и не понятно, что он задумал.
С ним вместе входит сильный густой аромат его парфюма. Восточный, тягучий, пронзительный. Идеальный для него. И слишком резкий, и дерзкий.
Моя головная боль усиливается, от этого аромата, который теперь всегда у меня будет ассоциироваться с этим подвалом, с разлукой с семьёй, со страхом. С ним.
Он замирает посреди, и буравит меня взглядом, словно прикидывает, что со мной сделать. Я гордо выпрямляюсь. Поднимаю подбородок выше. Пытаюсь усмирить пульс, дышать спокойнее. И даже разорванный ворот моей блузки, не стараюсь стянуть, чтобы не выдать тот страх, который меня тревожит в его присутствии.
– Смелая? – хмыкает он, и в два шага сокращает пространство между нами.
Я неимоверным усилием воли заставляю себя оставаться на месте, и уговариваю дышать, потому что, пульс подскакивает, и все мои инстинкты вопят об опасности.
Медленно исподлобья поднимаю взгляд.
Планка с пуговицами на тёмной рубашке. Широкая грудь. Цепочка пуговиц обрывается. Ворот расстегнут, и видно ямку между ключицами и загорелую кожу, с тёмными волосками, и такими же тёмными рисунками татуировок. Потом кадык, и широкий подбородок с короткой бородой. Полные губы, сейчас плотно сжатые, в обрамлении таких же коротких усов. Прямой нос с порхающими крыльями, и внимательный, колючий взгляд карих глаз.
Волосы модно зачесаны назад открывают высокий лоб, с полоской тонкого шрама, и густые брови. И этот нестерпимый аромат кардамона, и бергамота, перца. Дышать становиться практически невозможно, и хочется отпрянуть, но я упрямо смотрю на него, и пропитываюсь этой тягучей смесью, словно щупальцами меня опутывавшей.
Взгляд его холоден, и строг, хотя я и вызываю в нём интерес своим поведением, но только и всего. Я не обольщаюсь, насчёт того, что он меня отпустит за смелость. Хотя, там той смелости во мне почти и нет. Так упрямство.
– Ну что, царица, как тебе твои апартаменты? – у него низкий хриплый голос, с небольшим акцентом.
Красивый глубокий баритон. И он мог быть очаровательным и обольстительным, если бы мне не было так страшно.
С самой первой минуты он зовёт меня царица. И в этом прозвании мне кажется издёвка, да возможно оно так и есть.
Я не отвечаю. Бросаю все силы, чтобы справиться с собой и не отвести взгляд, и не просто взгляд, а твёрдый и гордый взгляд.
Он немного склоняет голову, осматривая меня с уже большим интересом.
– Ну, пошли, проверим, насколько ты смелая, царица, – он хватает меня за руку, и резко дёргает за собой на выход.
И весь мой гордый и смелый образ тут же слетает, под гнётом страха.
– Куда? Я не хочу! Оставь меня в покое! – я верещу, и спешу за ним, потому что, либо он вырвет мне руку, с такой силой он держит меня, либо я научусь летать, потому что еле успеваю за его шагом.
Он, молча, тащит меня за собой. На выход. Потом наверх, на улицу. По пути с одной ноги слетает домашняя туфелька, и на утоптанном снегу, я оказываюсь наполовину босая. Холодный воздух обжигает кожу, налетающий ветер забирается в волосы, и разорванный ворот блузы, ползёт студёными струйками по ногам под тонкими брюками. А дневной свет, от которого я отвыкла, слепит глаза. Я моментально начинаю дрожать. Но мой мучитель не обращает на это внимание, тянет меня куда-то. И вскоре, мы оказываемся, на пороге небольшого домика.
Он бесцеремонно вталкивает меня вперёд, так что я пролетаю, и врезаюсь в кого-то. Подняв глаза узнаю, того самого хмурого парня, что носит мне еду. Я тут же отпрыгиваю от него, и оборачиваюсь, ища выход. Сердце просто выламывает грудную клетку, дробит от страха.
Здесь ещё двое, поимо моего мучителя и Хмурого, такие же опасные и мрачные. Все они озадаченно смотрят на меня. А я стою в центре, затравленно озираясь, и пока ещё не понимаю, зачем он меня сюда притащил.
– Смотрите парни, какой я вам подарочек приготовил, – произносит наконец, мой тюремщик. Говорит он это ровно, без глумления, и издёвки, но тем страшнее становится мне.
– Э-э-э? – озадаченно смотрят на него парни.
– Царица, – продолжает спокойно он, и, подойдя ко мне, дорывает на груди блузку, скидывая лохмотья вниз, и я остаюсь по пояс голая. Тут же обхватываю себя руками, чтобы прикрыть грудь, в тонком бюстгальтере.
– Всегда мечтала о тройничке, – продолжает этот гад, и, ухватив меня за волосы, запрокидывает мою голову назад, и всё так же хладнокровно рассматривать моё лицо, с дорожками слёз на щеках, и дрожащими губами.
– Пошёл ты, урод, – шиплю я, и всхлипываю.
Не сдамся до последнего!
Его губы трогает лёгкая улыбка.
– Борзая, царица, – комментирует он, и толкает меня снова в руки Хмурого.
– Развлекайтесь, – отдаёт команду он.
И меня начинают трогать и гладить, сжимать со всех сторон. Кто-то держит руки, кто-то стягивает волосы на затылке, чтобы я не смела кусаться. Мои брюки трещат по шву, и вскоре я остаюсь в одних трусах. Я вою, умоляю, ругаюсь, плачу. Но никто из моих мучителей не внемлет мне. Они споро и до жути спокойно совершают насилие.
Меня прижимают к грязному полу лицом, так что я еле могу шевелиться, и мне остаются только выть. Мой зад вздёргивают вверх, и я понимаю, что после возврата в прошлую жизнь не будет. Я буду другой, сломанной, изнасилованной. И я не переживу, не смогу.
– И снято, – доносится до меня, – отправлю твоему муженьку, может, будет посговорчивее, – и меня вдруг оставляют в покое.
Я, ещё не до конца осознав, что мне уже не грозит насилие, сжимаюсь на полу в комочек, подвываю, от страха.
Меня кто-то гладит по голове, по спутанным волосам.
– Вот видишь, царица, – говорит мой мучитель, присев рядом, – ни хрена ты не смелая.
Я, повинуясь какой-то бешеной ярости, поднявшейся во мне за мгновенье, отталкиваюсь от пола, и, не разбирая, луплю эту сволочь, по чему придётся.
– Ненавижу тебя, урод, – верещу я, – ненавижу!
Он с лёгкостью скручивает мои руки за моей спиной, и слегка встряхивает. Я смотрю на него, пытаясь испепелить взглядом, и с удовлетворением отмечаю разбитую губу, с которой капает кровь.
А он смотрит жутко.
Жутко от того, что в его холодном, равнодушном взгляде я вдруг замечаю интерес.
1 часть. Плен
1
Ранее…
Утро выдалось хмурым. Вставать не хотелось, но Вик, не любит завтракать в одиночестве. Поэтому приучил и меня и Милану, присутствовать на завтраках, даже в выходные.
Дочь ещё как-то противилась правилам отца, исполняя их через раз, мне же такие поблажки не поощрялись, поэтому я с неохотой, но встала.
В доме царила тишина, когда я в полной готовности вышла из комнаты, и направилась вниз в столовую.
Ещё Вик терпеть не мог, всей этой расслабленной одежды, типа халатов, и маек растянутых, поэтому с утра я уже в тонкой блузке, удобных брюках, и тонких домашних туфлях. Волосы, оставила распущенными. Они вьющимся каскадом падали мне на плечи. Так тоже любил Вик.
Опять поразилась тишине, когда подходила к столовой, неужели в коем-то веке все проспали раннюю побудку, и я буду первой.
Но зайдя в столовую, я обнаружила на своих местах, и мужа и дочь.
А ещё у нас был гость.
Высокий молодой мужчина, восточной внешности, сидел напротив Вика за столом.
Он был одет в простою чёрную футболку, и его руки полностью были в многочисленных рисунках татуировок.
Темноволосый, с аккуратной бородой и усами. Он буравил карими глазами моего мужа, отбивая по белой скатерти длинными пальцами ритм. В пространстве разливалось напряжение.
– Доброе утро! – поздоровалась я, и всё внимание тут же переместилось на меня.
Милана подскочила, ко мне, и кинулась в объятия.
– Мама, – пискнула она, чем сильно удивила такими сантиментами.
Я обняла её в ответ, и чмокнула в лоб.
Мужчины тоже посмотрели на меня.
Вик с тревогой, и каким-то сожалением.
Незнакомец, с интересом.
– Не знала, что у нас гости, – вместе с дочерью мы двинулись к столу.
– Да, дорогая, познакомься, – Вик говорил натянуто, – это мой хороший знакомый, Руслан Ермолов.
– Хороший знакомый и только, – усмехнулся мужчина, продолжая изучать меня взглядом, уже более спокойно.
– Руслан, прошу, – Вик поддался вперёд.
– Хороший знакомый, который отсидел для тебя за решёткой, – продолжил Руслан, не обращая на замечание Вика, никакого внимания.
– Что? – вырвалось у меня.
– Так, – Вик быстро пришёл в себя, и его голос налился силой, – Вика, вы с Миланой выйдете, нам нужно поговорить…
– Никто, никуда не пойдёт, – перебил его Руслан и встал из-за стола.
Он был высок. Я даже с расстояния пары шагов от него, всё равно подняла голову, чтобы видеть его лицо.
– Нет, у нас с тобой Витинька никакого разговора, – продолжил Руслан спокойно, и обошёл стол, подойдя поближе, и я почувствовала запах его парфюма. Он словно молотом шарахнул по моим рецепторам. Восточный и тягучий, горький и жгучий. Я непроизвольно отодвинулась от него, утягивая за собой Милану.
– Руслан, послушай… – Вик, тоже встал.
Он тоже был спортивен и высок. Виктор всегда следил за собой. Привлекательный и ухоженный. Но Руслан этот, всё равно был выше, и даже мощнее моего мужа.
– Это ты послушай, Витя, – снова перебил его Руслан, и я отчётливо уловила в его голосе акцент. Он говорил низко и хрипло, и очень уверенно.
– У нас был договор. Был? – спросил он у Вика, но почему то подошел ко мне с Миланой. Склонился над моей дочерью, и взял прядь её волос, растёр в пальцах. Дочь только пискнула и сжалась ещё больше.
– Послушайте, что вы себе позволяете? – возмутилась я, и тогда он перевёл свой взгляд на меня.
Невозмутимый, уверенный и холодный взгляд, карих глаз. Он скользил по моему лицу, так осязаемо, что мне стоило больших усилий сохранять спокойствие. Потому что становилось жутко от этого изучения. Он словно смотрел сквозь, видя весь внутренний мир, все, что скрыто от посторонних глаз. И от этого бросало в оторопь, слова застряли в горле, губы пересохли.
Он лениво, и не торопясь выпустил прядь Миланы, и я, отмерев, спешно задвинула дочь за себя, уже прекрасно понимая, что от этого человека ждать хорошего не стоит.
– Царица, – хрипнул его голос, – я себе позволю, всё, что захочу.
– Вик! – беспомощно вскрикнула я, когда его шершавые, и горячие пальцы, внезапно сошлись на моём подбородке.
Я попятилась от него, под защиту мужа, и на моей коже остался жгучий отпечаток от его прикосновения.
– Руслан…
– Витинька, ты мне должен денег, – опять перебил его Руслан, мгновенно перестраиваясь на холодный тон.
Мы с дочерью, уже стояли за спиной мужа. И я ничего не понимала, сжимала Миланку в руках, просто чувствовала опасность.
– Руслан, ну ты меня не слышишь, – в голосе мужа прорезалось раздражение, – такие деньги не хранятся налом, мне нужно время собрать такую сумму. Я же не отказываюсь…
– Нет, нет, не слышу, – поглумился Руслан, но тут же стал серьёзным, – сколько времени тебе нужно, мой хороший знакомый, – сделал он акцент на последней фразе.
– Неделя, полторы… – начал раздумывать Вик.
– Неделя, полторы, – вздохнул Руслан, – неделя, полторы, – снова повторил он, и немного прикрыв глаза, сжал пальцами переносицу.
– Пять лет назад, когда ты умолял меня, сесть в тюрьму, взять на себя все обвинения, ты обещал мне, что как только мне понадобиться моя доля, ты сразу же её мне предоставишь, – начал он, а у меня, от услышанного волосы встали дыбом.
О чём он говорит. О каких обвинениях?
Пять лет назад, у Вика были какие-то неприятности с бизнесом, он тогда отправил нас с Миланой в Испанию на три месяца, не посмотрел, что отрывал дочь, от школы. Я не вдавалась в подробности, да и Вик не стремился со мной делиться своими делами. А оказывается, что у него были вот такие проблемы, из-за которых кому-то пришлось сидеть в тюрьме.
– Перестань, Руслан, – разозлился Вик, – не надо это обсуждать при них. Мы же можем поговорить наедине.
– Можем, Вить, но сдаётся мне, что ты меня наёбываешь.
– Перестаньте, – вознегодовала я.
– Заткнись, царица, – бросил он, словно я досадное недоразумение.
– Это вы заткнитесь, – рассердилась я, и уже совсем без страха выступила из-за спины мужа.
– Вика, – тут же рявкнул Вик, но я не обратила внимания.
– Приходите в наш дом, с нелепыми обвинениями, сыплете угрозами и сквернословите…
– Ваш дом, – усмехнулся Руслан, оставшись совершенно равнодушным к моей тираде.
– Руслан… – Вик отстранил меня.
– Этот дом, царица, – Руслан обвёл руками пространство, – все, что в нём, все твои счета, даже то, что надето на тебе, и на твоей дочери, моё!
– Что? – я обернулась к Вику. – Это правда?
– Ну, давай скажи, своей семье, Витя, откуда у тебя всё это!
– Руслан, неужели мы не сможем договориться? – Вик проигнорировал меня, не удостоив ни ответом, ни взглядом.
– Договоримся, конечно, мой хороший знакомый, – недобро улыбнулся Руслан, – пока ты свои карманы набивал деньгами, я сидел на нарах, но знаешь, завёл пару полезных знакомств. Правда, не очень эти, мои новые знакомые законопослушны, но Витя, как они эффективны, против вот таких как ты, козлов.
– Да я кто, по-твоему, – заорал Виктор, и я уже оставившая попытки договориться, снова обняла дочь, и сейчас сжала её особо крепко.
– Уголовник какой-то, – продолжал Вик, – я предложил тебе цену, ты согласился, в чём проблема?
– Проблема в том, – голос Руслана налился неприятной жгучестью и вкрадчивостью, – что ты пытаешься меня обмануть.
– Это ни так, – отрезал Вик.
– Ты считаешь меня лошком, Витя, – не отреагировал Руслан, – ты думаешь, я не навёл справки про твой «Инград». Готовишься заключить новый контракт. Растрезвонил на всех углах. Ну, ты же знал, что я выхожу, и потребую долг, Витя. Я кто, по-твоему, терпила?
– Вот именно, Руслан, вот именно, что деньги работают, – Вик вдохновенно ухватился за эту мысль, – ты же всё понимаешь сам.
– Мне нужна моя доля, – отрезал Руслан.
– Ничем не могу помочь, – так же резко ответил Вик.
– Вот как, – недобро улыбнулся Руслан, и у меня, смотревшей на него, мороз пробежал по коже.
– Да вот так, Руслан, только после сделки. Причём к твоей доле, прибавлю проценты…
– Мои деньги мне нужны в течение недели, – перебил его Руслан, – а чтобы ты был пошустрее, мой хороший знакомый, я озабочусь гарантиями.
Как только он это сказал, в дом вошли несколько мужчин. Все мощные и хмурые. Они окружили нас.
– Как думаешь, Витя, твоя дочь надёжная гарантия, – Руслан кивнул, и в нашу сторону с Миланой шагнули двое. Витя кинулся им наперерез, но громила с лёгкостью сшиб его с дороги, и подошёл к нам.
– Нет, нет, что вы делаете? – заверещала я.
Милана тонко запищала, когда её выдрали из моих рук.
– Мам, мама, мамочка, – плакала она, и была совсем крохотной в огромных ручищах бандита.
Вик подрывался пару раз, но каждый раз получал по лицу точным ударом, и на третий уже не смог подняться.
Я кинулась на бандита, удерживающего дочь, но меня с лёгкостью перехватили. В нос тут же вплыл горький и сильный аромат.
Меня держал Руслан.
– Нет! Не смейте! – дёргалась я в его руках. – Она же совсем ребёнок. Ей всего четырнадцать!
– Скажи спасибо своему муженьку, – прохрипел над ухом низкий голос. – И Витя, если ты вдруг решишь подключить ментов, то у меня есть занятные бумаги с твоими махинациями, и парочка заручений от моих новых знакомых, что как только мне понадобиться помощь, они мне её окажут.
Я попыталась вывернуться, но Руслан ловко перехватил меня, но в конце его рука всё же соскользнула, и от моего манёвра разорвала мою блузу на груди. Его чёрный взгляд переместился на мою почти оголённую грудь. И я вдруг поняла, что нужно делать.
– Возьмите меня вместо дочери, – проговорила я, тихо и скрипуче, но он услышал меня.
Посмотрел долго, и проницательно. Красивый, суровый. Возможно, если бы я его где-то увидела, отдала бы дань его мужественности. Обязательно отметила бы отличную фигуру, и красивые руки, с порослью волос и длинными ровными пальцами. Восхитилась бы разворотом плеч, и стройностью ног. Его чистой оливковой кожей. Высокими скулами и открытым лбом. И наверняка была бы очарована его низким голосом, если бы нам пришлось бы перекинуться парой слов. А глубина его глаз, тёмных, чарующих, меня бы и вовсе заворожила. И не важно, что он наверняка младше меня лет на пять, и что я замужем. Это не помешало бы мне увидеть его красоту, и написать его портрет.
Но только этому не сбыться.
Жестокость, грубость, холод и равнодушие.
Всё это тоже про него.
И горе, которое он принёс моей семье тоже про него.
Руслан коротко кивает, в знак согласия, и Милану тут же отпускают. Она кидается ко мне, но теперь в плену я. Меня стремительно уводят из собственного дома, и я только и успеваю крикнуть, что люблю её, и поймать затравленный взгляд Вика.
2
Руслан невидяще смотрел в зеркало, и теребил лопнувшую губу, и всё воскрешал в памяти вкусную эмоцию, которую ему подарила эта баба.
Ему стало интересно.
Впервые, за хренову тучу лет, ему стало интересно. Он давно растерял всё эту мутотень, когда трепет в сердце, при виде красивой мордашки, и кажется, что ты можешь свернуть горы ради одной улыбки, понравившейся тебе девчонки. Уже давно, когда был на никому не нужной войне, когда доверял, кому доверять не следует, когда разочаровывался в людях, терял друзей и близких. Уже очень давно, ничего хорошего не колыхалось в его очерствевшем сердце. Да он и не переживал по этому поводу, принимая жизнь такой какой она была. Жесткой, а порой и жестокой. И он принимал эти правила, и играл по ним. А уж с женщинами, он давно не церемонился. У него с ними были товарно-денежные отношения. Он им деньги, они ему товар, своё тело.
Все рады.
Все довольны.
А эта?
Недаром он её царицей окрестил.
Гордая дрянь, живущая в своём тихом сладком мирке, не знающая настоящей жизни.
Да и плевать ему на неё. Плевать.
Она просто способ, получить своё.
Но она его задела.
Задела тем, что не сломалась.
Не собирался он её трогать, да только взгляд её гордый, высокомерный всколыхнул в его таком спокойном и равнодушном сознание, какую-то муть. Считает его дерьмом. Считает что он абсолютное зло. Хуже чем её муженёк гнилой. Да почему бы и нет. Она-то вон, за дочь вписалась, в подвале сидит. Царица в изгнании, блядь.
Захотелось сломить её. Поломать. Растоптать. Чтобы не было больше этого гордого взгляда.
Но даже голая, и униженная, эта баба не была сломлена, накинулась на него, и это было вкусно, блядь. Очень вкусно. Он почувствовал дикий интерес. Тягу разгадать её. Любопытство раскрыть её. Узнать.
Она была, бесспорно, красива, несмотря, на то что, была не девчонка уже. Зрелая женщина. Пышные вьющиеся волосы, густой каштановой копной, обрамляли узкое личико с тонкими чертами, и глаза, яркие голубые, и темнеющие, уходящие в синеву, когда она злилась. Губы пухлые алые, даже после трёх дней сидения в подвале, на бледном лице алели, что вишни.
И фигура что надо. Женская, правильная, с пышной ещё упругой грудью, тонкой талией, и круглой задницей, крутыми бёдрами.
Он видел, как парни из его охраны, сообразившие сразу, что это спектакль, всё рано возбуждались при виде обнажёнки.
И только Тоха, потом укоризненно смотрел на Руслана. Его не вдохновляла даже инсценировка насилия. Больная тема у парня. Руслан это знал, но, тем не менее, ослушаться он не посмел, и сделал, наряду с остальными то, что требовалось. А требовалось унизить царицу, сбить с неё спесь, и Витьку организовать занятную запись. Если дорожит своей женой, то не посмеет юлить и поторопиться. И не наебёт.
Он продолжил пялиться в зеркало, к которому подошел, чтобы рассмотреть ранение, нанесённое её руками. Ухоженными тонкими пальчиками. И воскрешал и воскрешал в памяти отдельные картинки. Того как она сопротивлялась, как выгибалась, и кричала. Он не чувствовал не жалости, не стыда за то что совершал. Он чувствовал интерес, и не отказывал себе в смаковании того, что представлял её тело, изогнутое под ним. И того, как она будет кричать, пусть не совсем от удовольствия, пусть это будет и боль.
Он искренне, впервые за долгое время захотел женщину, по-настоящему. В нем проснулся охотничий инстинкт. В его случае, Руслану стало интересно, за какое время он её сломит. Ведь она полностью в его власти.
Но он не торопился.
Во-первых, Гордеев рвал и метал за свою жену, особенно когда он отправил ему запись того, как его охрана поразвлеклась с ней.
И надо отдать должное он ускорился.
Во-вторых, ему нравилось наращивать этот интерес, накручивать его. Он слушал доклады Тохи, который был приставлен к царице, что она отказывается от еды, и первые два дня после того, как они с парнями с ней поиграли, шугалась его, дрожа всем телом. Что на третий она напала на него с каким-то осколком, и оцарапала тому шею.
Руслан запретил её наказывать. Эта её жажда к жизни восхищала его. Это он уважал в людях больше всего. Потому что и сам порой оказывался в таких ситуациях, в которых можно было смириться и сдохнуть, но он выгрызал право на жизнь зубами.
После того случая прошло пять дней.
Витёк, заверял, что деньги собираются, умолял, срываясь на угрозы, чтобы Руслан не трогал его жену. Обещая тому все кары, которые он обрушит на него, если подобное повториться. А Руслан только удивлялся, тому, каким человек может быть лицемерным. Ведь он же сам загнал себя в эти рамки. Поставил под удар свою семью. Но винит всех, кроме себя.
Он и раньше понимал, с кем связывается. Чувствовал что Гордеев гнилой, но повёлся чего уж там. На бабло, на обещания, и вот теперь, как и он, сам виноват. Но только Руслан этого так не оставит. А теперь ещё и бонусом интерес к царице возник. И от этой игры становилось всё занятнее.
Она сидела на кровати, с ровной спиной, и даже не повернулась, когда он вошёл. На ней были великоватые для неё футболка, и спортивные штаны. После инсценировки изнасилования, её одежда приказала долго жить. А держать её голой…
Руслан вдруг представил царицу, без одежды, помогли обрывки воспоминаний, и ему понравилось, то, что принесло ему его воображение. Да пожалуй, стоит обдумать план как одомашнить эту бабу. Вытащить из подвала, и запереть её в своей комнате. Голой.
Руслан просто кайфовал, от того, как она его привлекает, потому что давно забыл, что такое влечение, интерес к женщине. Ему нравились те эмоции предвкушения, какого-то трепета, что дёргалось где-то в районе живота. Возбуждения.
– Твой муж, делает всё возможное, чтобы вызволить тебя отсюда, – проговорил он, обходя кровать.
Она повернула к нему голову, посмотрела на него, но промолчала.
Царица не выглядела не сломленной, не отчаявшейся. Пусть не гордо, но всё же спокойно смотрела в его лицо, словно ожидая, чего ещё он ей расскажет. Тонкие черты лица немного заострились. Тоха докладывает, что она плохо ест, и на ней это конечно отражается. Но губы… у неё просто офигенные. Пухлые, сочные, алые. Такие хотеться кусать и целовать. Чувствовать на своём члене. Возбуждаясь только от одного их вида. Неужели свои?
Руслан протянул руку, и бесцеремонно дотронулся до её губ, слегка сдавив нижнюю.
Царица тут же отклонилась.
– Убери от меня руки, – чётко проговорила она, и в её взгляде появилось напряжение.
Его рука застыла на мгновение, и опустилась.
Она вся напряглась, ожидая, что её ждёт за эту дерзость. Но Руслану заходила её непокорность, и смелость. Его торкало ещё больше.
– А что ты сделаешь, царица? – спросил он, и ловко толкнул её в плечо, повалив на кровать.
Женщина вскрикнула, и попыталась тут же отстраниться и подняться. Засуетилась, но он быстро накрыл её своим телом, захватив оба запястья её рук, и припечатал над головой, с интересом разглядывая, как её бравый вид стекает, трансформируется в панику, когда она понимает что в западне.
Он втянул её аромат, на изгибе шеи, и еле увернулся от клацнувших зубов, и с восхищением посмотрел на неё.
– Ты занятная, – усмехнулся он, пытаясь разгадать, тонкую нотку её запаха. Какой-то сладкий, цветочный, даже не запах, а тень аромата. Но он так ей шёл. Среди явно доминирующих ароматов мыла и пота, от её кожи пахло этой сладостью.
– А ты урод, – она сжала губы, и напряглась всем телом, пытаясь высвободиться, но тщетно.
Руслан в полной мере ощущал её тело под собой, и мягкие груди, не стесненные лифчиком, который пал в неравной борьбе, с шестью мужскими лапами. И напряженный живот, и развилку ног, что очень удобно и эргономично подошла под него. И изгибы все, ровно ложились под него.
– А кто хуже, царица? – решил поглумиться Руслан, и перехватил её за горло, немного сжав. – Я, по-твоему, само зло, или твой муженёк, допустивший это.
Её личико запылало, от упоминания о муже.
– Ты, – выплюнула она, смело глядя на него, – конечно же, ты. Ворвался в мою жизнь, и разрушил всё.
– Разрушил, – насмешливо переспросил Руслан. – Пожалуйста, не порть моего впечатления о тебе. Я думал ты умнее. Я даже не начал ничего рушить.
Видно, что она растерялась от этого замечания, но всё же нашла в себе силы на следующую колкость.
– Да плевать мне на твоё впечатление, и на тебя, – её рука скользнула под подушку, и только отличная реакция Руслана, спасла его от осколка зеркала, который она направила в его глаз.
Он перехватил её руку, и осколок сверкнул и остановился буквально в миллиметре.
Синхронно Руслан сжал её горло, и надсадный сип вывел его из транса. Царица задыхалась, но её лицо ещё хранило ужас, от того что она промахнулась.
– А вот это, царица, меня в тебе заводит, – проговорил Руслан, и вынул из окровавленной ладошки осколок, поняв, наконец, что она расколотила зеркало в ванной.
Нажим на горло снизил, но воли не дал.
– Чувствуешь, – и он вильнул бёдрами, впечатывая в неё наливающийся кровью член. По позвоночнику пробежал ток, потому что она вздрогнула, ощутив всю меру его возбуждения.
– Больной ублюдок, – просипела она, целясь ногтями в его лицо.
– Тебе понравиться, – отклонился он, уже чувствуя, что не сможет остановиться, пока не трахнет эту бабу. Похоть затмевала разум, и он уже предвкушал как, натянет её, и ему совсем не нужно её разрешение и согласие.
– Ты же смелая царица, – хрипел он, вороша её одежду.
– Нет, нет, ты не сделаешь этого, – сопротивлялась она, выкручиваясь из его рук.
– Почему? – усмехнулся Руслан, и резко перевернул её на живот, потому что ему надоело, вся это возня. В этом положение, он придавил её лохматую голову к подушке, и задрал зад выше, разводя рывком колени в сторону. – Я же ублюдок, урод, – он содрал вниз её спортивки, которые были широкими и держались на одном шнурке, и который лопнул под его напором. Голая задница сверкнула привлекательными изгибами, и пышной формой. Между ног мелькнула гладкая, нежная плоть, и Руслан непроизвольно сглотнул, почувствовав прилив возбуждения. Удивляться своей реакции на неё, не было ни времени, ни желания.
Царица лихорадочно крутилась, уже ничего не говоря, просто хрипя и плача. Но для Руслана, превышающего её массой в два раза, не составило труда удерживать её в нужном положении. У себя он просто приспустил штаны, и, не особо заботясь о готовности царицы, толкнулся членом в её лоно.
Она была не сухая, но и не такая мокрая, чтобы безболезненно погружаться до предела, и поэтому Руслан, плюнул смачно на ладонь, и, выйдя из неё, огладил член, и снова погрузился в неё.
Царица не произносила ни слова. Даже сейчас проявляя характер. Напряглась и затаилась, только вздрагивала на каждый его толчок. В ней было тесно, и горячо. Руслан, как и прежде не заботясь о партнёрше, задал бешеный темп, вколачиваясь грубо и сильно. Наслаждаясь своим доминированием, и кайфуя больше от того что ломал её, подчинял себе.
Он закопался ладонью в её вьющихся волосах, и резко оторвал её голову, от подушки, выворачивая её в бок, чтобы увидеть мокрые щёки и зажмуренные глаза.
– Ну что притихла, царица, – хрипнул он в её ухо, немного снижая темп, – можешь кричать, проклинать меня, мне по хуй.
Он склонился к самому её уху и лизнул кожу, солёную на вкус, но его торкнуло, и он, мигом добрался до её губ, захватывая в плен, вожделенную плоть. Снова почудился тонкий сладкий аромат, и вкус её солёный был так противоречив, тому, что он чувствовал, натягивая её тугую дырку, дурея от кайфа. Ему даже почудилось что она застонала, не надсадно, а сладко, и сама того испугалась, прервала себя. Глаза она так и не открыла, и разгадать, был ли это обман, или ему всё же хотелось, чтобы она кайфанула, Руслану не получилось. Но двигаться в ней стало легче. Она определённо увлажнилась, и расслабилась. Он перехватил её под грудь, ныряя по футболку, заставляя подняться на руках. Завладел тяжёлой грудью, нащупав крупный и твёрдый сосок, начал мять и крутить его, и снова этот тихий стон, и немного выгнутая спина.
Да ей нравиться. Сука! Ей нравиться.
– Давай, царица, кончи под уродом, – захрипел снова Руслан, удваивая усилия, входя опять резко, и глубоко.
– Нет, нет, нет, – зашептала женщина.
– Потом муженьку твоему расскажем, как ты трахаешься круто, – грубил Руслан, чувствуя, что распаляется от этого. От того что она в его власти. От того что может вот так подавлять. Иметь. Но больше всего, её непонятный ответ на это принуждение, насилие по сути.
