Текст книги "Безжалостность твоей любви (СИ)"

Автор книги: angel.anastasia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 67 страниц)

Повышенный тон ввёл в ещё больший ужас и я ощутила, как резко заложило мои уши. Борясь со всеми своими эмоциями и с этой неприятной болью, я лишь отвернулась и попыталась ни о чём не думать. Просто надеюсь на лучшее. Просто стою на коленях и понимаю, что прямо сейчас моя жизнь может подойти к концу.

Всё нужное достаточно быстро оказалось у Дэвидсона в зале. Несколько людей собралось в центре и довольный командующий здесь мужчина стал теперь полностью получать удовольствие от происходящего в этом месте. Он долго рассматривал меня. Смеялся с моего страха, с того, чьей дочерью по его мнению я являлась.

Голос мужчины пугал. Но я ничего не могла сделать. Просто смиренно сидеть и наблюдать за тем, как люди этого пугающего меня ублюдка стали готовить все приборы для непонятной мне задумки Дэвидсона.

– Всё готово, сэр, – уверенно заявил Бэртон, окончательно поправив стоящую в углу этого помещения камеру. – Можем начинать.

По моему телу прошла волна застывшего ужаса и я с бешеным ритмом сердца стала смотреть, как с непонятной мне задумчивостью Дэвидсон отошёл в сторону. Он что-то доставал из угла, что-то делал и стоило ему развернуться, как...

Господи, нет. Нет, нет, нет!!! Это шутка! Это просто прикол! Это... ЭТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ!

Я мгновенно ринулась в сторону, но не вышло, так как жёсткие руки Томлинсона заставили меня замереть на месте. Его хватка оказалась такой жуткой, что я невольно опять посмотрела в сторону своего насильника.

Дэвидсон держал в своих руках газовый паяльник. Инструмент, предназначенный для пайки при нагреве металлических деталей. Инструмент, пускающий на своём кончике синее пламя, прикосновение которого может создать нереальную боль.

Они не могут этого сделать. Они не могут так кошмарно убить меня!

– Боишься, милая Стефани? – вдруг с усмешкой на губах поинтересовался Дэвидсон. Его настроение было прекрасным, а мой страх лишь ещё больше дарил ему приятные ощущения. – Не бойся. Это всего-лишь прожжёт твою кожу до дна, дорогая. Это лишь... заставит тебя испытывать на своём теле около 500 °C.

Опять дрожь. Такая жалкая. Такая ненужная на данный момент. Я мгновенно закрыла глаза и просто помолилась Богу, чтобы моя смерть оказалась мгновенной и я не стала корчиться в муках от подобной адской боли.

Я не могу так. Я устала. Я напугана. Я не могу больше бояться!!!

– Мистер Дэвидсон, – вдруг рядом прозвучал знакомый голос и я с удивлением осознала, что он принадлежал Луи.

Я вздрогнула от недоумения. Парень ослабил свою хватку и спустя секунду даже смог отойти от моего местоположения.

Что он делает? Что он хочет сказать?

Я не выдержала и стала присматриваться к нему интенсивнее. Я смотрела на него, как на свою последнюю надежду и со всей искренностью в сердце стала верить, что этот человек может стать моим главным и единственным спасителем. Неужели в нём оказалась частичка благородства? Неужели он понял, как страшно мне было проходить через это и именно по данной причине ему захотелось помочь мне? Ведь так? Ведь именно из-за этого парень сейчас вступил в события происходящего? Ведь только для этого, правда?

Мне удалось даже улыбнуться, когда я посмотрела на профиль серьёзного Луи. На его напряжённые скулы, на взгляд, скрывающий под собой множество различных мыслей и чувств. Я знала, что если этот человек поможет мне сегодня, я всегда буду помнить об этом. Я всегда буду ему за это благодарна.

– Мистер Дэвидсон, могу ли я... – молчание. Его голос сорвался, но ненадолго. Прошло всего одно мгновение и взгляд парня стал жёстче, а голос уже не был таким спокойным, как раньше. Он стал... безжалостным. – Могу ли я сделать это лично?

Вспышка. Мои глаза загорелись болью, а губы тут же сложились в испуганном сжатии.

Что он сказал? Он... он хочет это сделать сам?

Моё сердце пустило трещину. Ещё одну. И ещё. Казалось, боль безграничная и мне уже не может стать хуже. Я перестала чувствовать окружающее пространство. Я просто смотрела вперёд и не видела ничего.

Больно. Мне так адски было больно, что остальное уже не стало иметь значение. Даже последняя надежда безжалостно обманула меня и обошла кругом. Всё закончилось. Все сказки и прошлая счастливая жизнь окончательно бросили меня в тонущий и отвратительный кошмар.

Ничего нет. Совсем ничего.

– Конечно, Луи, – мужчину улыбнулся шире и почти тут же протянул своему подчинённому ручной инструмент. – Сделаешь всё сам или с подкреплением?

Несколько секунд молчания. Видимо, парень о чём-то задумался, а я в это время с усердием пыталась забыть о жгучем биении собственного сердца. Скоро всё закончится. Этот ужас обязательно прекратится.

– Пусть эти двое помогут удержать её, – равнодушно ответил Томлинсон, взглянув в сторону стоящих неподалёку мужчин. А затем его взгляд жёстко встретился со взглядом своего начальника. – Всё делать на живую?

Тишина. Очередная. Уже слишком привычная.

Дэвидсон внезапно перевёл взгляд в мою сторону и его тёмные глаза пристально впились в мои. Он будто выталкивал из меня всю сущность, и от этого ощущения мне чрезвычайно захотелось избавиться. Губы свело, боль пронзительным потоком отдала по всем участкам тела.

Не падай духом, Стеф. Просто держись.

– На живую, – голос мужчины отдался по всей территории и он отвернулся, отходя в другую сторону.

Я осталась наедине со своей предстоящей судьбой. Некуда бежать. Нет сил спастись.

Ко мне подошли двое мускулистых мужчин и, даже не церемонясь, они грубым движением перевернули моё тело на живот. Недовольно сопротивляясь, я вновь ощутила всю мощность своей слабости и это ввело в окончательно отчаяние. Я не могу больше. Я просто ломаюсь здесь в каждую секунду.

Шаги Томлинсона издаются всё громче. Его походка уверенная, его движения спокойные и по-настоящему пугающие до самого дна души.

Пытаюсь вырываться. Кричу о каком-то бессмысленном спасении и понимаю, что всем вокруг лишь смешно от моих глупых попыток выбраться. Всё уже было заранее решено.

– Мне жаль, – вдруг слышится тихий шёпот, а затем моё тело пронзают огнём. Пламя проходится прямо по поверхности моей спины и я ору.

Как никогда. Громко, отчаянно, слишком сильно.

Меня вытаскивают из самой себя. Меня жгут, меня... убивают.

Ткань футболки разрывают совсем мгновенно, а затем кожу тут же опаляет жгучий огонь. Слёзы текут градом. Я дрожу, вырываюсь, молю о чём-угодно, но тут же заливаюсь слезами от невероятной боли. Почти не чувствуется кожа. На мне её нет. На мне одно прерывистое пламя, которое врывает меня всю наизнанку.

Боль. Страх. Самоуничтожение.

Пару прикосновений паяльника к моему телу – и я просто теряюсь в ужасе этого истязания. Глаза заливают едкие слёзы, а сознание покидает мой уставший рассудок.

Всё закончилось. Также внезапно, как и началось.

Включаем и ставим на повтор: Lex Dumitru – Rupture

Время слишком долго тянется. Вокруг ничего не было видно и я лишь сжалась всем телом сильнее в этой пустынной камере, посредине которой мне предстояло находиться. Глаза пекло от болезненных чувств, а кожа на спине стала уже чем-то искусственным и не тем, что раньше мне принадлежало. Я сделала несколько вздохов. Дыхание постепенно успокаивалось и я уже была безумно рада такому неожиданному прогрессу. Если я дышу, значит во мне ещё течет жизнь.

Я жива. Они... они не убили меня. И значит всё было не таким плохим?

Внезапно моё сердце дрогнуло, а через минуту дверь в эту одинокую комнату приоткрылась. Не имея возможности обернуться и взглянуть на своего посетителя, я так и осталась сидеть на холодном полу и при этом равнодушно глядеть в неизвестную даль. Я ничего не видела перед собой. Только воспоминание об ужасе и об адских воспоминаниях ожогов на своём теле.

– Мне нужно промыть твою рану, Стефани, – прозвучал знакомый голос и от этих интонаций меня стало тошнить.

Я не отреагировала.

Молчание казалось мне единственной защитой, поэтому всю меня лишь сильнее кинуло в бездну тишины и полного оцепенения. Главное дышать. Пытаться помнить что-то о жажде жизни и о том, что я страдаю не за просто так. Это ведь не пройдёт мне даром, правда?

– Стеф... – мужской голос стал издаваться ближе.

Я ощутила, как рядом возле меня присел парень и как его тело стало отдавать неприятным напряжением. Луи Томлинсон. Это он решил меня навестить. Это он заставил меня пережить ад, а затем слишком яростно вернуться на землю.

Не хочу его видеть. Не хочу смотреть на его лицо и вспоминать, что он сделал с моей душой и телом. Этого нет. Меня больше не существует.

Спустя минуту на моей спине стала ощущаться вода, придающая неприятную прохладу и ещё большую боль. Губы приходилось сжимать от неудобства, а глаза стали печь с большей силой от такого резкого понимания всей сложившейся ситуации. Я в ловушке и теперь со мной буду делать всё, что захочется этим людям.

Луи не произносил больше ни слова. Его руки аккуратно проходили по нижней части моей спины, промывая недавнюю рану и очищая её поверхность. Парень не торопился, его действия были нежны, но в каждом прикосновения я будто ощущала большее, чем просто попытку очистить мой ожог.

Может... Так он хотел добыть моего прощения?

Слишком глупо. Слишком безнадёжно.

Молчание продолжалось и Томлинсон быстро закончил со всей запланированной процедурой. Отводя тазик с водой в сторону, он тяжело вздохнул и стал торопливо подниматься на ноги. А я, внезапно почувствовав, что совсем скоро этот человек исчезнет с данного места, не выдержала и развернулась прямо лицом к нему.

Глаза встретились с его взглядом. Мой профиль невольно наткнулся на его и эти секунды неловкой встречи нас двоих ввели в чёткое прояснение происходящего.

– Так это правда? – вдруг тихо произнесла я. Голос казался таким изнеможённым и уставшим, что я даже не стала пытаться сдерживать очередной поток слёз. – Я дочь Джордана Уолтера?

Он не сразу одарил меня ответом. Томлинсон смотрел сквозь мою боль и его лицо нахмурилось в неприятном проявлении эмоций. Но затем это всё его отпустило. Складки на лице разгладились. Губы разомкнулись, а глаза уже перестали отдавать такой чёрствостью и грубостью в мою сторону.

Он вновь прежний. Вновь именно тот человек, кому я могла решиться доверить большую часть своей жизни.

– Да, – уверенно ответил Луи. В этом голосе уже чувствовалось грусть. В этом голосе уже находилось понимание. – Ты его дочь.

Подтверждение стало очередной порцией боли в этом неосязаемом кошмаре. Какое-то неприятное мне осознание больно ударило по грудной клетке, отчего тело едва нашло способность удержать себя в равновесии. Лишь глухой выдох. Какое-то смятение, а затем быстрое обращение внимание на человека, стоящего рядом.

Я посмотрела на Томлинсона и мои глаза полностью озарились надеждой. Очередной. Я хотела его помощи. Поддержки, от которой теперь зависела вся моя жизнь.

И окончательно задыхаясь в омуте собственной безысходности, я прильнула к Луи ещё ближе и замерла. Дыхание ровное, глаза на уровне его.

Губы так близко, надежда так сильна.

Помоги мне, Луи. Ты единственный, кто может хоть что-то сейчас исправить.

– Могу ли я... – я неуверенно вздрогнула, когда голос сорвался прежде, чем я всё высказала. Но желание спастись оказалось велико и с улыбкой на губах я вновь посмотрела на лицо недоумевающего Луи. – Могу ли я попросить тебя кое о чём?

Он лишь удивлённо моргнул. Видимо, его растерянность оказалась сильна, но и попытка трезвого осознания также окутала его с ног до головы. Он смотрел на меня достаточно долго и за всё это время мне захотелось поверить в то, что я могла полагаться на его помощь.

Просто помоги мне, Луи. Просто сделай так, как я попрошу.

– Чего ты хочешь, Стеф? – вдруг спросил он, при этом произнося моё имя.

Такая мелочь оказалась безумно приятной и я опять прониклась тёплой надеждой. Недавняя боль будто совсем зажила, а в сердце стали царить иные добрые ощущения.

Я радостно улыбнулась и мои губы сложились в жесте настоящей искренности и благодарности. Всё не так плохо, каким это казалось пару минут назад.

– Луи... – мой вдох. Я прижалась к нему ближе, я вновь утонула в голубизне его светлых глаз. – Пожалуйста, просто... Просто убей меня.

Такая странная мольба. И в тоже время по-настоящему нужная.

Цвет глаз Луи изменился. Так быстро, что подобное явление я не сразу успела полностью заметить. Мне лишь удалось испугаться и отойти назад, прежде чем Томлинсон грозно на меня посмотрел. Его лицо исказилось в рассерженной гримасе, руки сжались до жуткой ярости.

Миг и он со всей силой сжал мои скулы в своих руках. Ещё миг и я оказалась на полу, прямо под его властным телом.

– Дура! – холодно заявил он. Руки продолжали сжимать мою кожу и, надавливая сильнее, он заставил меня недовольно вскрикнуть от резкости жгучих прикосновений. – Ты просто идиотка, Стефани! Решила сдаться? – опять больно. Он давил, он погружал меня в ярость его собственного гнева. Не могу дышать. Не могу смотреть в его язвительные глаза. – Тогда ты действительно заслуживаешь смерти! Не будь слабой, чёрт возьми! Иди до конца, понятно? Ты должна, нет... Ты обязана бороться, Стефани! – сжатие усилилось, его дыхание едко коснулось моей щеки. – У тебя нет другого выбора.

Он тут же ослабил свою хватку. Щекам стало легче, я даже смогла нормально дышать.

Больше ничего не объясняя, парень торопливо встал и отряхнул себя от лишней пыли. А затем уверенной и самодовольно походкой он вышел из моей камеры.

Опять одиночество. Тихое, пугающее, слишком неприятное.

Я замерла посреди комнаты, а потом задавилась в собственных слезах от настоящей паники и чувства потери. Даже Луи отказался помочь мне избавиться от лишних мучений. Даже ему не удалось сжалиться над моей судьбой.

Господи, что мне делать? На что надеется? Кому верить?

Я одна. Я просто одна.

Боль обожгла изнутри. Дыхание застряло посреди глотки и наступило то, что ещё давным-давно должно было со мной случиться.

Я сломалась. Полностью. Внутри что-то дрогнуло и струна моей душевности и умения чувствовать растворилась под напором страха и отчаяния. Теперь меня нет. Внутри лишь холод, равнодушие и то, что отдаётся настоящему безразличию.

Дэвидсон выполнил свою задачу. Теперь я не только его пленница. Теперь я его личная кукла.

От третьего лица

Анна до ужаса сильно спешила. Волнение в груди захлёстывало с невероятной силой и всё, что она старалась делать, это лишь быстрее спешить к назначенной перед собою цели. Она должна оказаться в нужном месте. Просто должна без всяких на то возражений.

Оказываясь в уютной гостиной, женщина замерла и мгновенно осмотрелась по сторонам, уже приготовившись встретить здесь своего сына Гарри. Ошибаться ей не пришлось.

Молодой парень удобно сидел на диване и с трясущимися пальцами на руках пытался сделать небольшой глоток виски. Заметив в проёме дверей свою мать, он тут же поднялся с места и со взглядом полным не угасающей надежды уставился прямо на неё.

– Ну что? – голос парня казался чересчур хриплым, но он из-за всех сил попытался говорить внятно и чётко. Делая шаг вперёд, он подошёл ближе и застыл всего в нескольких метрах от своей матери. – Какие новости?

Этот вопрос Анне предстояло слышать уже около шести дней. Она являлась первым сообщником Джордана и именно поэтому любые новые происшествия она узнавала раньше всех. Этот раз не стал исключением. Прошла почти неделя с тех самых пор, как Стефани оказалась заложницей и как её все видели в родном городе в последний раз. О девушке сначала ничего не было известно, но вскоре её похитители резко о себе объявили и более того – они стали жёстко предъявлять свои требования.

– Джордану прислали видео, – торопливо сообщила Анна. Глаза Гарри загорелись так ярко, что в этот момент женщина решила не рассказывать подробностей своему сыну о пугающем содержании этой киноленты. – Оно о том, насколько плохо положение Стефани. Но... также было заявлено, что её жизнь можно спасти.

Сердце Гарри остановилось. От такого восторга и облегчения, что он даже не выдержал и схватился за волосы от невероятного прилива счастья.

Всё не так плохо. У него есть шанс. У него, чёрт побери, есть нужная ему надежда!

Всю эту неделю Гарри умирал и медленно погибал от безысходности. Он не знал, что мог делать и всё сводилось лишь к интенсивному ожиданию действия Джордана, участие в которых Стайлс очень уверенно собирался принять. Он обязан сделать всё в своих силах. Он просто обязательно сделает всё возможное для спасения жизни любимой им девушки.

– Чего они хотят? – на выдохе тут же поинтересовался он.

Глаза так и горели ярким огнём. В душе жажда действовать и эта энергия полностью вовлекла его в безумный азарт и стремление принять меры. Хочется уже встретиться со своими противниками лицом к лицу. Хочется уже сотворить что-то невозможное, но лишь бы успокоить эти буйные нервы.

– Они хотят всё его состояние, Гарри – голос Анны холоден. Она дрожала и едва могла выговаривать трудные ей слова. – Они хотят все деньги Уолтера.

Это ввело в шок. Испугало, даже заставило на какую-то минуту ощутить настоящий кошмар окружающей действительности. Но Гарри лишь плотно сжал зубы и стал пытаться со здравым рассудком оценить сложившуюся ситуацию. Всё состояние... Нереальные деньги. Речь даже не о миллионах. Речь о миллиардах.

– Он согласен на эти условиях, – вдруг продолжила говорить женщина. Стайлс опять обратил на неё своё внимание и теперь в недрах его души уже с большим энтузиазмом стало разгораться жгучее любопытство. – И более того, Джордан уже договорился о сделке, которая планируется произойти через неделю.

Гарри задрожал. Почти рывком приблизился к матери на минимальное расстояние и замер, прожигая её пристальным взглядом.

Он хочет знать больше. Хочет знать абсолютно всё, ведь это касается жизни Стефани! Интерес поедает изнутри. Ты чувствуешь, как всё вокруг сужается до самого маленького размера и твоё сердце едва успевает биться в молниеносном ритме.

– Где произойдёт сделка? – тут же задал вопрос Гарри. Голос его напряжённый, губы кусали друг друга почти до крови.

Он смотрел своей матери в глаза и поедал её этим взглядом. В нём есть яростная сила, то сильное желание, которое уже совершенно не видит перед собой никаких преград. А именно такой реакции Анна и боялась. Именно от этого стремления вмешиваться во всю эту опасную сделку она и хотела спасти своего единственного любимого сына.

– Пообещай мне, что не станешь принимать в этом участия, Гарри! – настойчиво потребовала женщина, едва заставляя себя повысить голос. – Пообещай, что ты будешь держаться от этого подальше!

Она сама адски боялась всего, что творилось вокруг её ранее спокойной жизни. Надежда и желание уберечь сына от опасности стало её главной задачей, но именно сейчас она чувствовала, как глупо и неправильно поступает.

Гарри казался ей таким решительным и строгим, что она не знала, как пойти против него. Что она может сделать? Как может заставить своего сына одуматься и посмотреть на всё более реально?

– Ты же сама знаешь, что я никогда не дам тебе этого обещания, – его голос так жёстко прозвучал, что от этого сердце женщины непроизвольно ускорилось в своём ритме. Испуг. Какое-то невольное разочарование. – Ты же знаешь, как я нуждаюсь в том, чтобы взять эту ситуацию в свои руки.

Ну вот, опять. Он опять начал говорить ей о том, как жаждет попытаться спасти жизнь Стефани. Что он не может сидеть сложа руки и что не может ничего не предпринимать.

Как же это неразумно с его стороны! Он должен. Он обязан думать о своей безопасности. Хотя бы ради своей уже почти сумасшедшей матери, которая скоро умрёт от волнения за своих детей.

– Гарри, я... ты не должен. Ты просто...

– Нет! – он прервал её слова мгновенно, заставляя свои зелёные глаза загореться ещё большим огнём. Руки сжались до самого напора, настойчивость окончательно овладела его сущностью. – Ты больше не имеешь права указывать, что мне делать, понятно? Ты... просто скажи мне. Когда. Они. Планируют. Сделку.

Воздух стал всё сильнее сужаться в этом не таком уж и маленьком помещении. Напряжение обволокло всю внутреннюю атмосферу и от этого у Анны закружилась голова. Она так устала. От споров. От сопротивлений.

Хочешь сделать, как лучше и уберечь своих родных от бессмысленной опасности, как они лишь ещё больше злятся на тебя. Что же ей делать? Как ей поступить?

Она нервно вздохнула и попыталась перестать думать о том, какой ужасной матерью она была все эти годы. Сколько ошибок она в этой жизни допустила и что не сделай она этого – всё было бы совсем иначе.

– Они договорились о встречи на церемонии в Лос-Анджелесе, – едва слышно произнесла Анна. Говорить было трудно, но она заставляла себя озвучивать нужные ей слова. – Там будет больше тысячи людей, так что данное место кажется двоим участникам сделки удачным выбором. Они встретятся восемнадцатого декабря, Гарри.

Нервный вздох.

Ответ матери успокоил парня, но ненадолго. Он тут же задумался о происходящем, о том, что может случиться на этой самой церемонии. Свидетелей много. Придётся действовать разумно и очень быстро, иначе всё закончится даже не начавшись.

Стайлс понимал, что действительно хотел это сделать – помочь своей девушке, вмешаться в операцию по спасению дорогого ему человека. Потому что как поступить по-другому? Как вообще можно остаться здесь,в этой убогой квартире, и молча ждать, пока всё решиться?

Нет. Такое уж точно не для него.

– Завтра я буду готовиться к полёту в Лос-Анджелес, мама, – заявление. Гордое, твёрдое и то, перед которым не сработают никакие возражения.

Взгляд парня наполнился истинным целеустремлением и, только заметив эти очертания в глазах своего ребёнка, Анна уже догадалась, как нереально будет его переубедить. Своё решение он уже давно принял.

– Гарри, пожалуйста... – взмолилась она.

Голос женщины был жалок, глаза намокли от совсем удивительных слёз. Так не хочется отпускать своего сына в другую страну. Хочется быть рядом с ним, дарить ему поддержку и всегда заботиться о его важной безопасности. Как мать может поступать иначе?

Анна не может. Она не может отпустить его.

Но разве Гарри даёт ей выбор?

– Ты же понимаешь, что это окончательное решение, не так ли? – Гарри взглянул на неё с вызовом, в лице промелькнула сила воли. – Я никогда не прощу, если ты не дашь мне уехать. Это моё решение. Я это сделаю.

Анна задрожала. Взглянула на своего сына со всей возможной нежностью и просто прижала его к своей дрожащей груди. Пусть он делает так, как хочет. Она не может его удержать возле себя. Мальчик стал мужчиной и теперь на нём висит вся ответственность за свои поступки. Ей лишь остаётся наслаждаться последним близким моментом со своим сыном и молча наблюдать за тем, как он приближается к выполнению своих стремлений.

Она будет всегда молиться за него. Она будет всегда верить в то, что этот кошмар рано или поздно закончится. Это последнее, что ей оставалось.

– Я люблю тебя, Гарри, – её шёпот и нежное касание губ ко лбу своего сына.

Родного. Единственного. Самого нужного и дорогого.

Она мать. Она должна уметь отпускать и надеяться.

И самое важное – она должна уметь любить.

Гарри нервно вышел на террасу. Зимний холод окутал его в свою атмосферу и парню стало значительно легче от такой изменчивости нынешней обстановки. Голова ещё кружилась, а перед глазами так и витал образ плачущей перед ним матери, с которой он разговаривал пару минут назад.

Что же. Он своего добился. Правда, от этого ни уверенности, ни счастья не прибавилось, а лишь появилось очередное ощущение своей ответственности за все совершённые ранее поступки.

Он должен понимать, что делает. Он должен знать, что делать и дальше.

Откидывая ненужное волнение в сторону, Стайлс достал из своего кармана сигарету, после чего ловким движением прикурил. Он не любил курение. Не уважал этот противный и вредный процесс. Но в этой ситуации, в этот момент, при котором ему было чрезвычайно важно расслабиться и сконцентрироваться на своих мыслях, Гарри стал испытывать безумно сильную необходимость покурить. Всего несколько затяжек и всё – будет легче. Будет куда проще, чем раньше.

– Гарри, – кто-то оказался позади него и парень лишь медленно обернулся в другую сторону.

Перед ним показалась встревоженная девушка и её глубокие карие глаза тут же подарили знакомые парню ранее ощущения. Одри Джонсон. Девушка, которая поддерживала его во все эти дни и та, именно благодаря которой он мог держаться и не падать духом. Она понимала без слов, поэтому рядом с ней молчание всегда казалось уютной и нормальной вещью.

– Одри? – он отозвался достаточно тихо, при этом поспешно выкинув оставшейся в руке окурок сигареты. – Что-то случилось?

Девушка прерывисто вздохнула и подошла к нему ближе, отчего Стайлс смог заметить проявления крайней нервозности на её лице.

Одри сильно нервничала. Она так переживала за Стефани, что не могла даже успокоиться хотя бы на минуту, чтобы не думать о ней. И к тому же смерть Лиама до сих пор имела на ней своё отражение. Оправиться после гибели самого близкого для себя человека Одри так и не смогла. И со временем Гарри почти смог поверить в то, что она так и не сможет этого сделать.

– Я слышала твой разговор с матерью, – честно призналась девушка, виновато сжимая свои дрожащие губы. – Прости, что подслушала, но я просто оказалась рядом.

К удивлению, Гарри не ощутил злости внутри себя. Он лишь медленно расправил плечи и отвернулся, погружаясь в бездну своих насыщенных и яростных мыслей. Одри можно было понять. Девушка, как и все остальные, жаждала узнать любые новости, жаждала принять хоть какое-то участие в происходящих событиях.

И разве можно винить человека в стремлении знать и быть в курсе всех новостей?

Уж на это Стайлс точно не собирался злиться или выпускать свой гнев.

– Всё в порядке, – спокойно произнёс он, так и продолжая смотреть в сторону.

Молчание несколько минут наполнило окружающее между ними пространство и это, к неожиданности, добавило больше комфорта, нежели какого-то иного неприятного ощущения. В душе стали царить нежные чувства. Надежда и какое-то понимание окончательно овладело глубиной взволнованного сердца.

– Ты собираешься завтра уезжать, да? – вдруг грустно поинтересовалась Одри, резко направляя свой взгляд в сторону задумчивого парня.

Её внешний вид стал отдавать печалью, но Гарри постарался не думать о данной мелочи. Он и вправду хочет уехать. И он сделает это, не смотря ни на что.

– Да, – наконец признался Стайлс, оборачиваясь в сторону девушки. Улыбка невольно затронула его губы и всё его лицо отобразило ту самую силу его жажды осуществить все свои планы. – Наконец, займусь чем-то действительно стоящим.

Он опять улыбнулся. Почему-то сейчас настроение тянулось к приятному и хотелось позволить себе утонуть в положительных эмоциях. Гарри вспомнил, как проводил свои недавние дни. Он терялся в догадках о судьбе Стефани, сходил с ума, но и постепенно находил для себя более менее полезные и достойные вещи для времяпровождения.

Гарри занимался спортом. Доводил своё тело до высокого уровня физической подготовки, много раз отрабатывая навыки борьбы и вместе с тем вспоминая, как правильно и как всё-таки нужно стрелять из заряжённого пистолета.

Это успокаивало. Это заставляло Гарри верить в то, что всю эту неделю он провёл не зря.

– Я могу у тебя попросить кое-что? – внезапно Одри опять подала голос и на этот раз Стайлс внимательнее присмотрелся к её лицу.

Он тут же положительно кивнул и стал ждать объяснений стоящей перед ним девушки.

Она молчала, но вскоре лицо шатенки наполнилось странными проявлением чувств, вся сущность которых сводилась к одному единственному значению. К настойчивости. Той самой, которой сам Гарри обладал несколько минут назад, при разговоре со своей матерью.

– Я хочу поехать с тобой.

Вот и всё. Просто объяснение, просто признание своего желания.

Пару минут и Гарри застыл в шоке, от которого удалось не сразу отойти и полностью вникнуть во всю суть сказанного признания. Душа парня наполнилась тревогой, волнением, обескураженностью. А потом очередным и нужным пониманием.

Он знал, что чувствовала Одри. И он просто понял, что девушка сойдёт с ума, если останется здесь в гордом одиночестве посреди самого пика всех нахлынувших событий.

– Хорошо, – спокойно произнёс Стайлс.

Улыбка украсила его губы и он опять прижал милую девушку к себе.

Её поддержка вновь подарила надежду. Наполнила о том, что он действительно может добиться всего, что ему нужно. А сейчас он нуждается в Стефани. В том, чтобы увидеть её. В том, чтобы сделать их следующую встречу далеко не самой последней.

Спустя неделю

От лица Стефани

Этим утром я стала чувствовать себя лучше. Раны на теле перестали так адски печь и я могла более свободно передвигаться в своей пустынной камере. Настроение было удачным и я даже смогла себя заставить съесть полную порцию завтрака, отчего телу была прибавлена нужная энергия.

Я чувствовала себя лучше. Однозначно. Холодная пустота внутри придавала сил и мой равнодушный взгляд куда активнее начал блуждать по мрачным стенам окружающего меня помещения.

Мне всё равно. И именно от этого мне одновременно и прекрасно.

Дверь в комнату отворилась и я, даже не оборачиваясь, услышала знакомые шаги приближающего ко мне мужчины. Бэртон. В последнее время за мной стал заходить именно он.

– Стефани, – его голос спокоен, без лишних надменных или гордых интонаций. – Дэвидсон снова хочет видеть тебя.

Подобное заявление не удивило. Я медленно подняла взгляд и ближе присмотрелась к бесстрастному лицу Бэртона, чьё выражение в основном никогда не выражало каких-либо эмоций. Одна пустота. Точно такая же, которая теперь полностью заполняла мою сущность.

Без лишних слов я поднялась с жёсткого пола, а затем сделала несколько шагов вперёд. Меня хорошо выдрессировали. Научили повиноваться сразу, не имея при этом даже намёка на возможное сопротивление. И сразу уловив суть этого правила, я теперь покорно выполняла любые приказания. Делала то, что от меня хотели и ждали, и при этом совершенно не ощущая внутреннего проявления эмоций.

Мне было плевать. Мне было всё-равно, что некий Дэвидсон опять захотел со мной личной встречи. Меня не волновало, что прямо сейчас Бэртон открыл передо мной дверь и я стала медленно продвигаться по ранее известному пути. Я даже не обратила внимание на то, что сегодня меня не сковывали наручниками, как делали обычно при моих выходах из камеры.

Видимо, эти люди просто увидели всю силу моего повиновения. Я была слаба. Я была пуста и холодна, как изнутри, так и снаружи. А это лишало меня сил к побегу или к возможному противодействию.