Текст книги "Безжалостность твоей любви (СИ)"

Автор книги: angel.anastasia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 67 страниц)

Гарри боялся. Боялся вмешиваться в это и пытаться осознать то, что уже сейчас сжимало все его внутренности в болезненном сопряжении.

– Что происходит? – голос Гарри прозвучал испуганно, отчаянно. Он взглянул своей матери в глаза и со всей внутренней надеждой пожелал увидеть в этом взгляде тепло и понимание. Опровержение всего того, что он успел подслушать. – Что, чёрт возьми, это всё значит? Кто это? Кто этот мужчин, мама? Какого хрена он забыл здесь?

Слишком много вопросов. Голова кружится, дыхание теряется посреди такого импульса, такого всплеска безумных чувств.

Гарри яростно посмотрел на свою мать и с ужасом стал замечать дрожь её ресниц, испуг её взгляда. Эту неуверенность, непонимание. Она была в растерянности и Гарри, к своему удивлению, уже сейчас был просто готов возненавидеть её за это. За эти чувства, за всю ту ложь, которой она одаривала его на протяжении всей прежней жизни. Ведь это ложь, правда?

Она лгала ему? Она, чёрт возьми, всё это время лгала.

– Что ты... – голос женщины стал дрожать, она неуверенно оглянула всю комнату и вновь испуганно посмотрела в сторону своего сына. Ей страшно. Действительно было страшно от того, что она так глупо позволила всему этому произойти. – Что ты смог услышать, Гарри?..

Почему она задавала такой тупой вопрос? Блять, да как она смеет интересоваться этим?! Хочет понять, что ещё можно будет от него скрыть? И как хорошо он успел разоблачить свою мать?

Да он всё понял! Всё! Абсолютно всё!

Каждую чёртову мелочь, каждое гнусное вранье, которое так безнаказанно слетало с её губ.

– Всё, мама, – ответ парня прозвучал, как безжалостный удар прямо в грудь, как оскорбление, которое болезненно достигло сердца темноволосой женщины. – И про твоё обсуждение Стефани с этим... – Гарри обернулся в сторону Джордана, который всё это время находился в полном молчании. – С этим непонятно кем. И про твою любовную связь с ним! И про вашего общего ребёнка тоже!!!

Он тут же повысил голос, не боясь ни последствий, ни иных обстоятельств своего разозлённого поведения. Это было просто больно. Это просто разрывало внутренние грани со слишком стремительными рывками.

Но постепенно ярость утихла, меняя себя на проявление уже болезненного осознания произошедшего и искреннего отказа в принятии такого поворота событий.

Это просто оказалось слишком неприятно – стать свидетелем измен и вранья своей собственной матери. Той женщины, которая имела большое значение в его столь непростой жизни.

– Боже мой, Гарри! Да ты всё не так понял! – она почти закричала, грозно сверкая своими тёмными глазами. Ей даже удалось сделать шаг вперёд, яростно смотря при этом на стоявшего неподалёку сына. – И как ты только смеешь так грубо со мной разговаривать?! Как, Гарри? Как, чёрт возьми, ты позволяешь себе повышать на меня голос?

Она осуждала его?

Стайлс не смог в это поверить. Смотреть в тёмные глаза этой женщины и видеть её гнев и её злость, отображающуюся яростными комками на её лице.

Осуждает? Но как? Как, чёрт побери, она могла пойти на это?

После всего того вранья, о котором он только что стал узнавать? После всей той грязи, что она скрывала от него?

Гарри возненавидел свою мать. Просто за это непонимание и за эту жестокость, которая причиняла безумно адскую боль в середине его груди. Которая душила и выкидывала тело Гарри из любого возможного равновесия.

Ему хотелось успокоиться уже сейчас, но это показалось невозможным. Потому что разум вновь попытался принять ту мысль, что у его матери был любовник и что Стефани оказалась невинной жертвой этого ужаса и греха их с Гарри матери.

Он не смог прийти в себя. Поэтому разозлился ещё больше.

– Да закрой рот! – крикнул он, плюя на все возможные правильные манеры поведения. Тело подкосилось и Гарри прильнул спиной к стене, отчаянно надеясь не потерять равновесие. – Ты врала отцу, да? И мне? И Стефани тоже? – руки начали дрожать, глаза с ужасом принялись осматривать комнату. Он сходит с ума. Он задыхается в этой боли. Тонет в окончательном безумии ужаса. – Почему, чёрт возьми, ты это делаешь? Какого хрена? Какого, твою мать, хрена?

Кожу пронзили конвульсии боли и Гарри просто попытался успокоиться. Немного. Совсем чуть-чуть.

Наступила тишина и Анна умоляющим взглядом посмотрела в сторону сидящего всё это время в молчании Джордана. Посмотрела на этого высокомерного ублюдка, который лишь безразличным взглядом наблюдал за шокированным состоянием Гарри, едва удерживавшегося на ногах в эти минуты своей жизни.

И почему этот ублюдок молчал? Ему нечего было сказать? Нечего было объяснить?

Ну, конечно. Словить мать с поличным и разоблачить в таком ужасном и омерзительном вранье. Тут и сказать нечего. Только признать и попросить прощение за свою вину.

– Сколько тебе лет, парень? – вдруг задал вопрос мужчина, что окончательно привело Гарри к ужасному состоянию.

Этот вопрос прозвучал для него подобно оскорблению и он с ужасом попытался понять смысл только что прозвучавших в этом помещении слов.

Возраст? Неужели этого придурка сейчас реально интересовал его возраст?

Гарри задрожал ещё больше. Ещё настойчивее кинулся в сущность дикого кошмара и болезненного восприятия реальности.

– А какого хрена это вас интересует? – грубо произнёс Стайлс, даже радуясь внутри своего холодному звучания тона.

Никакой вежливости эти двое не заслуживали. С его стороны уже было поблажкой сидеть здесь и позволять себе с ними разговаривать.

Но Стайлс всё-равно не мог до конца понять. Почувствовать правду, принять и убедиться в ней так, как это следовало сделать. Хотелось верить в обманчивость этих событий. В то, что всё это лишь злой розыгрыш, который естественно уже сейчас прекратит своё существование. Всё станет на свои места.

Его жизнь станет прежней. И такой же счастливой, какой она была всё это былое время.

Держись, Гарри. Просто не позволяй себе утопать в этом омуте ужаса.

– Наверное, если бы ты был взрослее, то ума в твоей голове было бы больше, – Джордан заговорил вновь и Стайлс окончательно сжался в ощущении ненависти и раздражения к этому презрительному человеку. Этот властный тон, настойчивый взгляд – это бесило, вырывало изнутри все хорошие чувства. – Ты делаешь поспешные выводы, Гарри, и очень зря повышаешь голос на свою мать.

Чёрт! Это слишком раздражало. Эти нравоучения, да как он только позволяет себе указывать ему какую-то правильность всех этих действий?

Как смеет говорить с Гарри, как с глупым и непонимающим ребёнком?

Гарри же всё верно понял. Он же не идиот... Он же, чёрт возьми, не придурок, которого так просто можно обвести вокруг пальца.

Минута молчания. Джордан невольно взглянул в сторону Анны и, заглядывая в глубь её карих глаз на протяжении нескольких минут, он лишь спустя мгновение решился обернуться в очередную сторону местоположения Стайлса.

Такое молчание. Это душит. И убивает одновременно.

Гарри не мог понять значимость всего этого происходящего. Он просто наблюдал за всем и с ужасом видел, как быстро стал рушиться его мир. И как эти пучки боли продолжают с молниеносной скоростью перемещаться по его телу.

– Ты был прав, когда сказал, что Стефани моя дочь, – голос Джордана прозвучал вновь и Гарри просто замер. Сжал свои глаза и возненавидел жизнь за это признание. За это, что так было тяжело принять. С чем было почти невозможно смириться. – Но ты ошибся, посчитав эту девочку дочерью Анны. Стефани была рождена от моей бывшей жены.

И это.... Шок.

Время уничтожается. Порыв чувств душит. И... Гарри не верит.

Он умирает. Кажется прямо сейчас.... Кажется в этот миг он... Его просто не существует теперь. Его просто... его НЕТ!

Неправда. Ложь. Это... это ложь. Господи, пожалуйста, убеди его в этом прямо сейчас. Спаси от неизбежного. Спаси от этого мрака. Просто вытащи из этого омута лжи.

Гарри взглянул на маму. Взглянул в её глаза и, падая на колени, с почти пролитыми слезами на глазах стал умолять её признать обратное. Сказать, что этот некий Джордан пошутил и что ни единое слово, слетевшее с его уст, не имеет никакую общую схожесть с правдой.

Это шутка. Это нереальность. Это другой мир!

– Как?... – голос с хрипом взрывается.

Руки дрожат, колени продолжают плотно прижиматься к прохладному полу.

Ему нужно спасение. Ему нужно помочь. Сейчас!!! Боже мой, ну уже прямо сейчас.

Он тонет в ужасе этих чувств. В этом осмыслении... В том, что...

– Это правда, – Анна сочувственно кивает, опуская голову и смотря вниз. – Она не твоя сестра, Гарри. Она лишь обычный ребёнок, которого я удочерила семнадцать лет назад.

«Она не твоя сестра»

Слова эхом повторяются в голове. Тают. Разжигают буйное пламя боли и ужаса. Те чувства, когда уже нет земли под ногами. Когда ты тонешь и этот безостановочный водоворот съедает тебя изнутри.

Нет сил. Он умирает. Внутри всё сожжено. Он задыхается. Он тонет. Он...

Его уже больше нет.

– Это вранье.... – слова едва слышны, Гарри пытается подняться с пронизанных болью колен. – Это... это вранье.

Но разум уже отказывает верить в подобное. Наоборот. Убеждение в реальности этого события. Убеждения во всей никчёмности, беспощадности всего окружающего его мира.

Его обманывали столько лет. Его...

Вся его жизнь была напрасной.

– Гарри, – Анна делает шаг, пытаясь подойти и успокоить своего сына.

Но он прижимается к проёму двери, смотрит на неё с холодом и с полностью проникновенной ненавистью.

Ненавидит. Он просто терпеть не может эту женщину. Безжалостную мать, обрекшую своего сына на такие жестокие муки.

– Нет! – дико кричит, отходя назад. Сжигая взглядом всех и всё. Джордана, Анну, эту гнилую комнату. – Не подходи ко мне!!! Нет! Уйди! Просто оставь меня, понятно? Уйди, блять, из моей жизни!

А затем новая волна ужаса и непонимания.

Какие-то шаги, какие-то всплески. Гарри бежит. К выходу из дома, к непонятному и неизвестному спасению. Ему нужно спастись. Убежать от правды. От того, что уже успело уничтожить его навсегда.

Стефани. Он.

Они не родные. Они... не брат и сестра. А просто люди, оказывавшееся игрушкой в руках опытных и жестоких людей.

Они страдали, они пытались бороться за своё счастье, они...

Вся их боль была зря. Все эти мучения были зря. Все эти попытки, эти ссоры, эти вопли и проливы слёз – это всё было зря.

Он идиот. Он никто.

Стайлс не верит теперь в своё будущее. Он падает на какую-то грязную землю и плачет. В первый раз за всю жизнь он позволяет себе тонуть в этой дикой истерике. И ненавидеть судьбу за её существование. Ненавидеть жизнь, на которую он уже не хочет иметь права.

Везде темнота. Прохладный ветер, оставляющий по коже беглые мурашки и позволяющий сильнее съёживаться всеми частями тела.

Стайлс стоял возле небольшого моста, аккуратно прислоняясь пальцами к перилам и заглядывая в глубинную бездну озера, находившегося под этим самым мостом.

Он не мог считать время. Может, прошёл целый час. Может, целых два.

Всё казалось таким вечным, нескончаемым. Слишком трудным.

Глаза парня закрывались и он дрожащими пальцами стал подносить зажжённую сигарету ко рту. Так хочется, чтобы ему было легче сейчас. Ведь эта боль, эта усталость – всё изнутри уже поедено этим. Всё разрушено и Стайлс окончательно стал понимать, что он сломлен. Что выхода ему увидеть уже почти не удаётся.

Стефани Стайлс не его родная сестра. Девушка, от которой он отказался из-за страха неправильных отношений и плохих последствий, оказалась тем, о чём он, в принципе, мог мечтать. Теперь она вдруг просто стала тем, на что он имел право. Чего он мог теперь без какого-либо опасения добиваться.

Стефани...

Гарри попытался вспомнить промежутки детства, те моменты прошлого, которые ещё имели возможность всплывать перед глазами. Где же он был таким слепым? Где был, как всегда, обманутым?

Везде его сопровождало вранье. Чёрт. Он чувствует такое едкое одиночество. Ведь кто с ним был всё это время? Родители, которые врали и обрекли сына на страшные душевные мучения? Друзья, которые без стыда предавали? Кто?

У него просто никого нет. И не было.

Всю жизнь сопровождала лишь одна сплошная черта этой глубокой лжи, от которой сводило все мышцы тела. От которой хотелось ринуться в глубь этого озера и больше никогда не выплывать на поверхность.

Он пытался понять, но это всё-равно не удавалось.

Ведь как Стефани может быть не его сестрой? И плюс к тому оказаться дочерью ещё какого-то мерзкого богача, о котором Гарри даже слышать не приходилось раньше.

Что, чёрт возьми, творилось в его жизни? За что с ним поступали так? За что ему приходилось расплачиваться?

Руки вновь сжали поверхность холодных перил и Стайлс устремил свой пропитанный болью взгляд на тёмное небо. Этот мрак, освящённый яркими звёздами. Эта бездонная глубь, к которой так сильно хочется начать стремиться.

Пару вздохов – ему станет легче. Пару умных мыслей – и это всё перестанет казаться таким страшным и невозможным. Выкидывая из своих рук сигарет, Гарри постарался ощутить внутри себя надежду.

Он справится. Может, не ради себя и не ради чего-либо ещё в своей жизни. Но ради Стефани. Ради той, из-за которой он не может отказаться от своей жизни.

Удивительно, как эта девушка стала его окончательный якорем, крепко приковывающим его к этой земле. Она и вправду оказалась его всем. Смыслом. Надеждой. Необходимостью.

Её не станет и его тоже.

Он окончательно приковал её к своему миру. Сделал всем смыслом своего существования.

– Гарри, – тихий женский голос отвлёк парня от мыслей. Он недовольно поморщился и возненавидел мир за то, что его одиночество так поспешно прервали. – Боже мой, неужели я нашла тебя?! Я думала, что это уже невозможно.

Кто-то стал приближаться к нему и Гарри напрягся всем телом, не желая ни видеть, ни слышать этого приближающегося к нему человека.

Это была его мать. Точнее просто женщина, которая родила его и которая так обеспокоенно разглядывала своего ребёнка.

Но Стайлсу плевать. Он её ненавидит. Он уверен, что никогда-либо не сможет простить.

– Знаешь, уже почти полдесятого, – к чему-то продолжила говорить Анна, будто и не замечая холодность и равнодушие своего сына. – Не будь в телефоне навигатора, я бы никогда тебя не нашла.

И зачем она говорит эти слова? Пытается что-то дать ему понять? Объяснить что-то такое, что он не успел воспринять до этого?

Ему противно находиться рядом с этой женщиной. Чувствовать её волнение, распространявшееся вокруг через прохладный воздух, ощущать её переживание и её какое-то слишком странное желание что-то исправить.

Неужели она считает, что это изменится? Что Гарри простит это вранье? Эту боль, с которой он столкнулся сейчас? С этим шоком, который он ещё продолжает чувствовать внутри?

Нет. Никогда. Он настойчив в этом решении.

– Гарри, – голос Анны начал дрожать ещё больше. Женщина прикоснулась к рукаву своего сына и с ужасом стала наблюдать за каменным выражением его полностью бесстрастного лица. – Прошу тебя, поговори со мной. Я все понимаю, ты просто...

– Нет, – он перебил её мгновенно.

Так резко, что голос Анны тут же сорвался и она едва успела вздохнуть дабы окончательно прийти в себя.

Такое холодное слово от своего сына. Он никогда прежде не разговаривал с ней таким образом. Никогда не заставлял сталкиваться с такой чёрствостью и ужасающим хладнокровием.

– Ты не понимаешь, – он отстранился и рука Анны стала безвольно покоиться на поверхности перил моста.

А Гарри спокойным шагом отошёл от этого места, но при этом также продолжая любоваться темнеющей гладью озера. Он даже не смотрел на свою мать, даже не пытался позволить ей оказаться ближе к своему сыну и более удачнее наладить с ним зрительный контакт.

Ничего. Это холодна пустота.

О, Господи. Что же она наделала? Что сотворила с собой и со своим ребёнком? Как позволила этому случиться? И как она сможет это исправить?

– Мне жаль... Я не думала, что ты так близко воспримешь эту информацию про Стеф, – призналась вдруг Анна, не переставая надеяться и разглядывать хмурый профиль своего сына. – Но это же ничего не изменит, разве нет? Я имею в виду, ты можешь с ней также общаться и также быть близким. Всё, как прежде, Гарри! Просто нет этого родства. И... разве всё не может быть таким же прекрасным, как раньше?

На бесчувственном лице Гарри вдруг появилась печальная улыбка. Он слушал слова матери и удивлялся, как глубоко заблуждалась эта женщина. Он слушал эти слова и осознавал, что его действительно не так было просто понять в этой ситуации.

Дело то как раз в родстве. Ни в близости, ни в общении, а в этой чёртовой родственной связи.

Сколько он корил себя за то, что хочет свою сестру? Девушку, которая являлась для него недостижимой мечтой и которая рушила весь его мир?

Сколько раз он начинал себя ненавидеть, позволял себе совершать столько глупых ошибок и идти против воли своего сердца?

Он просто боялся влюбляться в Стефани. Влюбляться так, как было запрещено. Он считал её родной сестрой. И той, с кем он никогда не должен был быть.

И это оказалась напрасным, правда? Все его поступки, все его попытки избежать ненужной связи со Стеф – это было просто зря.

Он мучился, страдал, убивал себя изнутри просто так, просто... потому что его мать не смогла признаться в таком нужном факте.

Потому что ему врали и он не смог сам дойти до разоблачения этой правды.

– Гарри? – она удивлённо посмотрела на стоящего рядом сына ещё раз, заметив его глубокую задумчивость и эту так сильно пугающую женщину печаль. Что происходило с этим человеком?

Что происходило с этим мальчиком, которого она растила со всей любовью и всей заботой?

– Ты ошибаешься, мама, – Стайлс сделал глубокий вздох и смог приготовиться к душераздирающими признанию. Пусть ей тоже будет больно. Пусть она тоже поймёт, как было больно в эти минуты ему, – я спал с ней. У нас со Стефани была интимная связь.

И шок мгновенно настиг в эти мгновения стоящую рядом Анну. Её глаза. Её сердце. Её душу.

Верить в подобное не хотелось, чувствовать и осознавать тем более. Потому что это страшно. Больно. Так... невыносимо кошмарно.

– Что?.. – её взгляд потух и она переставала чувствовать себя живой. – Но... как... как это возможно, Гарри?

И что же она за мать, раз не смогла полностью этого заметить? Не смогла почувствовать такую связь и такие отношения между своими детьми?

Как она могла быть настолько слепой? Настолько наивной?...

– Теперь ты понимаешь, – Гарри улыбался, печально складывал свои губы и смотрел на свою мать, выглядевшую в эти секунды, как и он, убого и до ужаса изнеможённо, – теперь ты понимаешь, что это не так просто и не так легко. И что твоё вранье, твоя ложь чуть ли не разрушила наши со Стефани жизни. Чуть ли не убила нас двоих.

Ветер стал дуть сильнее, холод настойчивее надавил на внутренние ощущения этих двоих людей, спокойно стоявших на вершине моста.

Гарри проникся молчанием и стал следить за пугающей темнотой природы. В его душе стало спокойнее от всего этого признания, а это, на удивление, всего за миг смогло наградить его порцией нужных сил.

Теперь он мог не просто существовать на данной планете. Он мог жить.

Потому что все проблемы растекались перед его взором и всё начинало обретать в его глазах выход.

И постояв ещё немного возле местоположения Анны, Гарри медленно стал скрываться из её виду. Ему не хотелось говорить что-то ещё. Многие слова уже были сказаны, многие признания успели появиться на свет.

Больше не нужно. И большего Гарри сделать не мог.

Время шло. Жизнь протекала в этой буйном ощущении быстротечности. Но он идёт. Он дышит. И это удивительной надеждой стало вспыхивать в его глазах.

Ещё позднее стало, когда Гарри вернулся домой и после нескольких минут вышел на крыльцо, надеясь продолжить курить и осмысливать при этом процессе всё происходящее вокруг. На улице стояла мёртвая тишина и это помогало сосредотачиваться. Хотя бы ненадолго. Хотя бы на такие мгновения, когда от этого ощущалась значительная польза.

Выкинув тлеющий окурок на землю, Гарри прислонился к стене дома и внимательно прошёлся взглядом по ночной улице. Так тихо. Так... страшно.

Но это помогало. Вводило в нужные приливы чувств и приводило к стоящим размышлениям.

– Решил покурить? – сзади послышался мужской голос и Гарри лишь закатил глаза, узнав в этом самодовольном тоне голос Джордана Уолтера.

Его раздражал этот человек и это явно не самая подходящая личность для предстоящего времени. И Стайлс сжал зубы, пытаясь сдерживать всю злость внутри и не давать ей выхода наружу. Чёрт, как это трудно. Трудно делать вид, что ты не такой, каким есть на самом деле.

– А вам то какое дело? – Гарри ответил грубо, заметив при это ухмылку Джордана, но и не совершенно не удивляюсь подобному отображению жеста.

Этот человек уже доказал, как сильно ему нравилось быть крутым и властным. И подобное нахальство и надменность – это лишь очень удачное подчёркивание его высокомерного стиля.

– Мне всё равно, – Джордан сделал шаг и замер в нескольких шагах от Гарри. Их взгляды встретились и между ними тут же пробежала напряжённая волна. – Просто хотел составить компанию.

– У меня нет желания с вами разговаривать.

– Да неужели?

– Да, вы последний человек на этой земле, с кем мне хотелось бы присутствовать в одной комнате.

Джордан ухмыльнулся, что начинало выводить Стайлса из себя лишь сильнее, но он, как и прежде, продолжал держаться. Всё-таки это был настоящий отец Стефани, хоть у него и была слишком талантливая способность раздражать своим одним видом и близким присутствием.

– И всё же, мне нужно поговорить с тобой, Гарри, – вдруг лицо мужчины стало серьёзнее и это не могло не удивить в достаточной степени. Казалось, что Джордан Уолтер действительно был настроен на что-то чрезвычайно важное и на то, отчего зависело слишком много различных вещей.

Гарри смотрел на этого человека и не понимал, как он мог быть отцом той девушки, о которой Стайлсу удалось узнать почти всё. Джордан выглядел опасно, властно, а Стефани же излучала своим присутствием одну нежность и притягательность, от которой было можно временами сойти с ума.

Эти люди казались Гарри разными. Но, тем не менее, это не мешало ему продолжать пытаться найти хотя бы одно сходство между ними.

– Говорите, – произнёс парень спокойным тоном, отображая полное равнодушие и невнимательность.

Настроение не было внутри, а душа ещё продолжала изнывать от усталости.

С этим иногда действительно трудно справиться и делать вид, что всё намного лучше, чем кажется всем вокруг.

– Ты уже думал, как будешь вести себя со Стефани, когда она придёт в себя? – спросил мужчина, засовывая руки в карманы.

Его лицо отобразило любопытство и Стайлс тут же принялся осмысливать только что услышанный им вопрос.

Стефани... Их встреча, которой, конечно же, и могло не быть. Врачи не давали точного обещания. Точного результата и это порой слишком импульсивно подкашивало едва находившуюся в сердце парня надежду.

Конечно, представить смерть девушки, которая была для него всем смыслом существования, было сложно и Гарри всеми силами спешил избавляться от подобных мыслей. Но это не помогало отнимать страх. И осознания, что всё может оказаться не таким, каким это хотелось видеть.

А если Стеф и очнётся, и придёт в себя, то что он будет делать? Первым делом просить прощения. Первым делом– это замаливать перед ней все свои грехи.

Но Джордан имел в виду не это. И Стайлс был достаточно умным, чтобы понять, что этого мужчину интересовало поведение Гарри относительно того вранья матери, о котором он успел узнать этим ужасным днём. Относительно того, как Гарри планировал этим враньём распорядиться и как вести себя с такой информацией со Стефани.

– Она должна знать, – Гарри ответил резко, надеясь всем видом показать свою внутреннюю непоколебимость. Он не мог быть таким лжецом, как его родители. Не мог скрывать такие значительные вещи от дорогого ему человека. – Я обязательно ей всё расскажу.

Глаза Джордана наполнились разочарованием. Мужчина лишь опустил взгляд вниз, погружаясь в свои далёкие и глубокие мысли.

Он надеялся на другое. На ум, рассудительность и более чётко-проявленное понимание ко всему сложившемуся делу.

– Ты не знаешь, с чем ты имеешь дело, Гарри, и, увы, подобное незнание может сыграть с тобой плохую шутку.

– О чём вы? – с судорогой в теле произнёс парень. Злость заполняла всё возможное в нём пространство. И это душило его, заставляло тонуть в омуте такого стойкого гнева. – Считаете, что я слишком глуп, чтобы посмотреть на всё рассудительно? Да, чёрт, я умнее и честнее всех вас и я не могу обманывать эту девушку! Она должна знать! Она заслуживает на это!

Голос стал срываться и это душило изнутри в таком буйном потоке ярости. Тяжело контролировать себя. Смотреть на этого ехидного человека и не позволять своим искренним чувствам полностью выползать наружу.

Никто его не понимает. Никто не понимает, какой болезненной и страшной была эта ложь в глазах Гарри.

– Ты не задумывался о том, почему твоя мать вдруг решила согласиться пойти на такое враньё, а? – послышался опять голос Джордана и Стайлс не мог не удивляться словам этого мужчины, – и какая причина может скрываться за всем этим? Ты ведь не думаешь, что это всё было сделано просто так?

В душе стало зарождаться сомнение. И Гарри, кажется, осознал, к чему клонил этот человек. О чём заставлял задумываться и что воспринять.

Он ведь прав. Гарри не знал всей правды, которая была от него скрыта. Он не знал, каким это всё могло быть серьёзным и страшным делом. И что его жизнь, чёрт возьми, могла в любой момент наполниться лишь очередной кучей проблем и шокирующих новостей.

– Что вы хотите от меня, мистер Уолтер? – Гарри впервые позволил себе перейти к такому деловому тону. Но им овладело внимание, интерес.

Жажда понять необъяснимое.

И к счастью, Джордан не хотел заставлять долго ждать и мучить стоящего рядом с ним парня в догадках. Ведь уже давным-давно пришло время расставить все точки над и.

– Я хочу рассказать тебе историю моей жизни, Гарри – честно произнёс он, – хочу, чтобы ты всё узнал, всё понял. А затем сделал вывод, что было правильным, а что нет. И самое главное, чтобы ты убедился в том, как действительно важно скрывать от той же самой Стефани, от всех остальных её ненастоящую кровную связь с тобой и твоей семьей. Как важно, чтобы этот обман продолжал жить.

Слова казались в голове парня чем-то невозможным и просто поистине глупым. Но он слушал с замиранием сердца и с болью в висках.

Что-то подсказывало, что прийти к такому выводу было действительно несложно. И что ещё страшнее, Гарри уже почти сейчас убедился в этом окончательно. Ему становилось страшно.

И не за себя. Не за Джордана. А за Стефани. За её жизнь, которая, как оказалось, была не под её собственной властью.

– Хорошо, – равномерный вдох и Гарри попытался расслабить свои нервные мышцы. Всё должно было быть не так плохо. Всё должно было быть намного лучше. – Я вас слушаю.

– Мне было двадцать лет, когда я стал наследником одной очень крупной компании строительного производства, – голос Джордана стал раздаваться достаточно громко посреди тихой улицы и ночного омута окружающей темноты.

Гарри старался слушать внимательно и сердце его с гулким ритмом отбивало каждый удар, ощущая сквозь себя каждое слово находившегося так близко мужчины. Это были необъяснимые чувства. Узнавать о жизни такого успешного человека и постепенно уже замечая, каким всё-таки несчастным его делал этот самый успех.

– В двадцать три года я познакомился с Кэтрин Грин, а спустя год она стала моей женой и самым дорогим для меня человеком, – Джордан продолжил и его голос наполнился большим проникновением и большей болью. – Я быстро поднимался по карьерной лестнице, Гарри, быстро добивался всего, что мне было нужно. Доходы увеличивались и мой бизнес безостановочно шёл вверх. А затем.... затем у меня родилась дочь.

– И что было дальше? – резко спросил Стайлс, уже чувствуя внутри пребольшое нетерпение.

При этом вопросе он заметил, как нервно дрогнуло тело мужчины и как его глаза отразили слишком страшные и ужасающие чувства. Что-то, что казалось для Гарри удивительным, но и в то же время весьма понятным.

Боль. Сожаление. Понимание, что прошлого не вернуть. Все мы сожалеем о чём-то, но иногда такое чувство способно выжать из нас абсолютно всё хорошее.

– Кэтрин была счастлива, что смогла забеременеть. Видеть свою жену такой счастливой прежде мне не доводилось, поэтому я был счастлив вместе с ней, – этот голос. Джордан дрожал, но слова продолжали срываться с едва контролируемых губ. – Но запомни, Гарри, если ты счастлив и тебе даётся всё так легко, то в твою жизнь всегда придут те, кто захочет это отнять. И я не стал исключением. Я стал лишь гордым примером подобного факта, – ненадолго стала звучать тишина. Мгновения – Джордан сжал руки и опустил взгляд. Его дыхание медленное, руки едва разжимаются в попытках заставлять себя двигаться. – Во время начала карьеры я познакомился с буйным бандитом Дэвидсоном, кто слишком настойчиво предлагал мне заключить с ним сделку. Но это было невыгодно для моей стороны и я уверенно отказался. Но, как видишь, Гарри, не все способны простить былые обиды. И мне не простили. Меня заставили об этом пожалеть, – вновь дрожащие дыхание и боль, просачивающаяся сквозь осколки сознания. Было страшно наблюдать Джордана таким и видеть, как этого человека наполняют чувства дикого кошмара. – При беременности моей жены на меня было совершенно два покушения, а на Кэтрин более трёх. Не знаю, как нам удавалось выживать в таких обстоятельствах, но это не смогло остановить меня от окончательной потери рассудка. Я испугался. Я просто, Гарри, застыл в ужасе.

Ещё несколько минут, прохождение которых позволяло чувствовать всю атмосферу интенсивнее, глубже. Гарри позволял себе думать, представлять услышанное и даже успевать проникнуться сочувствием к этому властному и, на самом-то деле, искреннему человеку. Страх есть у всех нас. Но иногда его безжалостность и жестокость позволяет нам согласиться потерять то, отчего наша жизнь становиться намного мрачнее прежней.

– И вы решили отдать Стефани Анне, правильно? – Гарри вдруг взглянул на профиль Уолтера и приготовился к встрече с его тёмным взглядом. – Вы хотели её спрятать там, где никто её не найдёт?

Он улыбнулся. Джордан Уолтер, человек, который так сильно привык к своей боли и своей мрачности, позволил уголкам губ приподняться, изображая самое настоящие подобие радостной улыбки. Ему было удивительно говорить о своей жизни. И рассказывать её так, что это создавало лишь видимость какой-то фантастической истории, но, увы, с не самым приятным концом.