Текст книги "Безжалостность твоей любви (СИ)"
Автор книги: angel.anastasia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 67 страниц)
Просто настоящая нимфа, а не девушка.
– Доброе утро, – спокойно произнёс Гарри, тут же радуясь пробуждению Кейтлин. Раз с ним его девушка, значит о Стефани удастся забыть сегодня быстрее. – Не ожидал, что ты проснёшься так быстро.
Кейтлин смущённо улыбнулась и её взгляд невольно наткнулся на приготовленный кофе, к которому она поспешно сделала несколько шагов. И Стайлс стал внимательно наблюдать за её приближением.
– Без тебя холодно спать в постели, – честно призналась Кейт, аккуратно хватая пальцами чашку с горячим кофе. Аромат укутал девушку в приятное тепло и это сделало атмосферу сегодняшнего утра ещё более романтичной. – Спасибо за такой прекрасный напиток, милый.
Гарри тоже улыбнулся и прижал белокурую девушку к себе, зарываясь лицом в её мягкие волосы.
С ней всегда легко. Можно забыться. Забыть тех, кого так необходимо выбросить из своей памяти.
Ему хорошо с Кейтлин. Хорошо тогда, когда он действительно может себя в этом убедить. Обман, Гарри. Это всё твой глупый самообман.
– Ладно, – тихонько прошептал он, наблюдая за нежной девичьей улыбкой. – Идём позавтракаем вместе.
Завтрак проходил спокойно. Несколько шуток, пару фраз, а затем уютное для них двоих молчание. Кейтлин смотрела в сторону, а Стайлс полностью тонул в своих мыслях. Боль в голове так и не прошла.
Но самое страшное, что и боль в его сердце также не поспешила залечиваться. Более того, она, кажется, начала гнить. Внутри. Болезненным и самым острым ощущением в его груди.
– Ты выглядишь таким задумчивым сегодня, – вдруг подала голос Кейт, приближаясь к Гарри и внимательно разглядывая его хмурое выражение лица. – Всё время о чём-то думаешь, переживаешь. У тебя точно всё хорошо?
Стайлсу не хотелось отвечать на этот вопрос. Та и вообще рассказывать Кейтлин о своих внутренних чувствах совершенно не было одним из его желаний. Он просто равнодушно кивнул и расположился на кресле в более удобной позе.
Не думать. Чёрт возьми, он так хочет перестать думать. Это всё тяжело. Это всё...
Внезапно послышался звонок в дверь и Стайлс мгновенно нахмурился, удивившись такому неожиданному чьему-то появлению.
Неужели та самая Стефани объявилась? И Гарри возненавидел себя за эту надежду. За это желание увидеть эту чёртову девчонку здесь и сейчас.
Он должен выбросить её из головы! И неужели это так сложно сделать?
– Я открою, – холодно бросил Стайлс, поспешив встать с кресла и подойти в сторону двери.
Темп его шагов был быстрым, неспокойным, внутри души уже успел проявиться целый накал необъяснимых чувств. И страх, и желание, и непонятная тревога. Всё вместе. Всё это, что так разъедало его на части.
К двери удалось подойти довольно быстро. Пару движений и Стайлс открыл её, с замиранием сердца решившись посмотреть на гостя. Увидеть его и с неприятным шоком заметить, что это была не Стефани.
Не она.
Вместо его родной сестры показался Лиам. Какой-то слишком испуганный для раннего утра и слишком взлохмаченный для выходного. Глаза Пейна также исказились удивлением и он застыл всего на пару мгновений, но за это время данному гостю действительно не удалось сделать хоть что-то.
Он просто стоял. И смотрел на Стайлса, будто на привидение или на того, кто совершенно не должен был сейчас перед ним стоять.
«Что происходит?» – тут же подумал Гарри, когда заметил с каким напором Лиам решился проникнуть вовнутрь дома.
Он даже не потрудился обходить Гарри, просто пошёл прямо и с волнением стал рассматривать внутренней части чужой квартиры.
– Стефани у себя? – нервозно поинтересовался Пейн, с недовольством присматриваясь к профилю Гарри. Присматриваясь так, будто на это действие не было совершенно никакого энтузиазма.
И Гарри с удивлением застыл на месте. В комнате успела появиться Кейт и это отвлекло Лиама на несколько минут. Замечая, как рассерженно встретились глаза бывших друзей, Стайлс моментально успел кинуться в неприятный шок.
Ведь, что здесь может делать Лиам? Как он может не знать, что Стефани вообще на протяжении всей ночи не объявлялась в этом доме?
– Её нет здесь, – злобно сообщил Стайлс, делая шаг вперёд. Его зелёные глаза уловили шокированное выражение стоящего перед ним шатена и это ещё больше стало напрягать всю окружающую атмосферу.
Всё начинало казаться ненормальным. Неправильным.
Какое-то плохое предчувствие зародилось в сердце брата Стефани. Что-то заставило его кинуться в испуг.
– Нет? – лицо Лиама в шоке. В страхе. В таком диком страхе, что от этого и у самого Стайлса волосы стали дыбом. – Чёрт... значит... она там. Блин... нет. Это всё чересчур плохо.
«Что, чёрт возьми, происходило?»
Стайлс не понял совершенно ничего из только что услышанных слов. Лишь смог уловить прерывистые движения Пейна и его попытку покинуть данный дом, когда фигура парня переместилась на улицу. Но Гарри не желал отпускать данного гостя так быстро. Развернувшись за ним и заметив ещё и кареглазую шатенку Одри, Гарри вообще попал в шок, но и в безумное желание поскорее понять, что творилось у него на глазах.
Почему Лиам так боялся? Что напугало его? И почему эти двое, Пейн и его новая девушка, обмениваются друг с другом напряжёнными словами, говоря о его потерянной непонятно где родной сестре?
– Что случилось? – прозвучал нервный голос Стайлса и парень резко сделал шаг вперёд, нерешительно присматриваясь к двум непонятным ему личностям. – Вы двое выглядите что-то слишком запугано.
Его слова тут же заставили непоколебимую Одри нахмурить брови, а самого Пейна лишь издать раздражительный вдох. Но Стайлс не хотел отступать. Сейчас он понимал, что разобраться во всём этом ему было также необходимо, как и дышать для продолжения своей жизни.
Просто понять всё, чёрт возьми. Убедиться в том, что всё действительно в порядке.
Но Лиам вдруг не стал отображать вид того, кто и вправду был жизнерадостным человеком. Глаза шатена стали искажать дикий ужас и это чувство, эта пугающая эмоция смогла перевернуть весь мир Гарри вверх дном. Он замер.
Застыл в неуловимом вздохе и посмотрел на Пейна так, как раньше ему не доводилось смотреть на этого человека. Он заметил его усталое лицо, его хмыре брови, губы, дрожащие при каждом вздохе.
А затем. Взгляд парня опустился ниже, к шее и Стайлс с ужасом смог обратить своё внимание на страшную рану. На порез, от которого всё мгновенно стало выворачивать наизнанку.
Боже мой. Это было хуже, чем просто ужасно. Это было тем, что пронзило его сердце самой болезненной стрелой. Страх. Вот, что стало зарождаться в его душе стремительнее.
– Что с твоей шеей, Пейн? – резко задал вопрос Гарри, игнорируя своё избыточное волнение. Наплевать. Наплевать на всё. – Что, блять, уже успело с вами случиться?
Глаза Одри начали становиться холодными, глаза Пейна также.
Эти двое, казалось, перешли через ад и теперь они оба отображали самые пугающие мучения. Стайлс пытался понять, что происходит. Пытался успокоить свою панику уже сейчас, но это, чёрт возьми, совершенно не выходило.
– Спроси у своего друга, Гарри, – голос Пейна прозвучал жёстко, с неприятным оттенком своей интонации. – Спроси у Малика о том, как хорошо он вчера повеселился.
И тут весь мир парня замер, а затем разбился по треску стекла.
Он вспомнил. Вспомнил свои слова, сказанные Зейну о позволении делать всё, что угодно, вспомнил и то, что этот человек действительно мог сделать все самые ужасные вещи.
Страх. Теперь вся душа Стайлса наполнилась этим чувством. Теперь от этого он уже не видел никакого спасения.
Убедительная просьба включить и поставить на повтор:
Manel Santisteban – 3 MSC
Она лежала едва живой.
Внутри груди что-то с болью сжималось и эти чувства окончательно сводили девушку с ума. Она просто не знала уже, как долго это могло продолжаться. Холод. Пустота. Это жуткое одиночество, в котором она пробыла всю ночь. В котором она так долго провела всё это время в пыльном кабинете.
Её грудь сжимается от болезненных вздохов, силы уже явно подкрадываются к опасному концу.
Едва дышит. Едва пытается открывать глаза. Едва живёт.
Ей слишком больно внутри. Так всё сжимается, так раздирающе предстаёт перед её усталыми глазами.
Когда всё закончится? Когда эта боль, этот страх окончательно покинет её изнеможённую сущность?
Не хочется больше верить во что-либо. В какие-то глупые мечты, которые теперь не имеют никакого значения в её жизни. Всё сломано. Разбито и эти осколки нет возможности хоть как-то собрать.
Пусто. Внутри неё так пусто. Так мрачно. От этого хочется задыхаться. Скрыться в каком-то необычном месте и навсегда закрыться в самой себе. Чтобы больше никого не было рядом. Чтобы больше её не было.
Никогда больше не было.
Ей не хотелось жить. Боже мой, спустя свои семнадцать лет Стефани Стайлс вдруг просто убедилась в том, что она не хочет жить!
Что не может пытаться что-либо исправить и что сил у неё больше нет.
Глубокий вздох и её глаза медленно опускаются вниз. Рана на её теле не перестаёт кровоточить, порезы и синяки продолжают вызывать в сердце девушки ужас. Она сжимает зубы. Больно.
Чёрт, так адски больно.
Нет сил даже, чтобы передвинуть своё тело. Нет сил встать, сделать хоть что-то и помочь этим самой себе.
Она совершенно одна, правда? В этом мире, где ни один человек не смог решиться прийти на помощь. Она вдруг понимает, что уже никому не является нужной.
Что, возможно, это конец её существования – здесь, в полном мраке, где она так медленно лишается своих последних сил.
Вновь приторный вздох и несколько слёз упали на пол. Так больно. Что-то опять сжимается, обжигает душевные чувства. Заставляет её вспомнить всю свою жизнь.
Кем она вообще была в этом мире? Куклой, бесполезной вещью? Она ведь никому не нужна! Господи, да кого можно больше обманывать?
Она не нужна. Никому.
Перед глазами почему-то проявляются картины её детства, тех моментов, когда она была почти счастливым ребёнком. Затем память обращается в сторону её родного брата, того, кто тоже подарил ей почти настоящее счастье.
А затем вновь пустота. Потому что этого всего теперь нет. Ведь если бы было, она бы не умирала здесь, на холодном полу, где кроме её сущности нельзя было найти иной.
Разве за всю свою жизнь она должна была просто сделать этот единственный вывод? Это ужасное осознание, которое душило хуже любой ранее-пережитой девушкой болью?
То понимание, что она умирает одна, без друзей, без близких, просто одна. Этот факт уничтожал. Поедал её изнутри и забирал всю её волю к победе. Волю к жизни, от которой она уже безумно мечтала избавиться.
Кровь на её руках продолжала быть алого цвета. Живот отдавал болью, лицо было покрыто отвратительными ссадинами.
Она изуродована, как и её душа. Из носа течёт кровь и этот запах противной вязкой жидкости начинает сводить её с ума.
Стефани плачет. Обжигает кожу лица этими жуткими слезами, понимая, что больше ничем другим она помочь себе не в силах. Её глаза проходят по ужасному виду её белого платья, такого нужного и такого приятного для неё платья.
Оно испорчено. Порвано на части и кусками висит на её избитом теле.
За что ей это?
Всё было таким дорогим, таким чудесным в какой-то миг. Она даже поверила в то, что может быть одной из самых счастливых людей на земле. Ведь её жизнь начинала налаживаться к концу недавней вечеринки. Она смогла исполнить почти каждую свою мечту.
А что оказалось после?
За счастье пришлось платить. За это грёбанное, никому ненужное счастье!
И она заплатила. Ведь лежать здесь, едва находя в себе возможности дышать и наблюдать за кровотечением своих ран – было расплатой за свои грехи.
Стефани вновь вскрикнула. Её голос звучит хрипло, как-то безжизненно, так противно, что от этого лишь больше сдавливает виски.
Можно сбежать от своих проблем? А от себя? Как можно сбежать от того факта, что ты тупорылая шлюха, об которую каждый миг вытирают ноги?
По твоему телу топчутся ногами. В твою душу плюют.
Тебя ненавидят. Презирают. А в дальнейшем и ты сама начинаешь презирать себя.
«Таких, как ты, не любят, Стефани. О таких, как ты, вытирают ноги.»
И она вдруг с ужасом убеждается в правдивости этих слов. Первый раз, услышав их с уст человека, которого она любила, ей это показалось страшным кошмаром, который несомненно не является одной из частиц настоящей реальности.
Но сейчас она вдруг признала свою ошибку. Это правда. Это действительно одна из тех самых главных причин её боли, её страданий.
Она не заслуживает счастья. Она не та, кто должен иметь на это право.
Очередные слёзы по её щекам. Всхлипы, срывающиеся с потресканных губ.
Это может прекратиться когда-нибудь? А может прямо сейчас?
Ведь зачем продолжать стараться и делать вид, что она не жалкое создание этого мира? Что она действительно не грязная дрянь, о которой даже никто не вспомнил за сегодняшний вечер?
Никто. Наверное, она просто достойна этого – своей убогой смерти, жуткого истекания кровью и удушья в этой беспощадной боли, вырывающей рывками её слабо-бьющееся сердце.
Пару вздохов. Ещё пару моргания глаз.
Руки девушки начинают дрожать и сквозь её окровавленные пальцы она видит свои избитые ноги, бёдра, порезы на которых способны вызвать рвоту у любого нормального человека.
Её тоже начинает тошнить. Ей хочется задохнуться в этом ужасе, грязи, в тошноте, от которой начинается напористое головокружение.
Не удержавшись, Стефани падает лицом на пол, едва сжимая кисти своих рук. Не хочется ей больше что-либо делать.
Везде одна кровь.
Её душа уже вывернута наизнанку.
Пусто. От пустоты убежишь? Нет. Лишь обманешь самого себя в очередной раз.
Нет больше обмана, Стефани. Твоя жизнь раскрылась в зрелом цвете своего существования. Ты просто не замечала этого раньше.
Что ты пустое место. И что твоя любовь, твоё желание приносит людям радость – это никого никогда не интересовало.
Ты нужна только себе. Только себе, Стефани.
Только...
Её глаза опять сжались и последние капли слёз упали на пол.
Себе.
Последние вздохи давались по-особенному трудно. Девушка дотянулась пальцами до некоторых осколков стекла и, замечая их красивый блеск под солнечным светом, она со всей силы надавила ими на ткань своей кожи.
Больно. Крови становится больше. Но ей мало.
Пусть будет столько, сколько нужно для смерти. Ещё пару порезов и всё закончится.
В твоей жизни Стефани Стайлс всё закончится.
Счастье? Оно здесь. В этом мраке, из которого твоей душе никогда больше не найти выход.
Включаем:
Broken Iris – Colorful Mind
– Мы на месте? – холодно спросил Стайлс, с удивлением замечая, что Лиам Пейн остановил машину всего в нескольких метрах от их школы. Той самой школы, в которой проходила та тупая вечеринка в честь Хэллоуина.
Но Пейн смотрел на Гарри уверенно и ему даже не приходилось ничего объяснять, чтобы дать чёткое подтверждение на недавно-заданный вопрос.
Ведь да. Это действительно было то самое место.
И Стайлс в который за сегодня раз вновь начал застывать в удивлении. В душе зарождалось плохое предчувствие и он ненавидел себя за такое внезапное проявление страха.
Почему так страшно? Так страшно заходить вовнутрь и увидеть что-то, что могло навсегда разрушить весь его мир?
– Это было в одном из старых кабинетов, – спокойно стал объяснять Пейн, выходя из машины и направляясь в сторону входа школы. Его голос был мрачен и стоящая рядом с ним Одри заставляла парня хмуриться лишь ещё больше. – После всего, что произошло, я был напуган и... ушёл сразу. И я не знаю, что произошло дальше, Гарри... Я не знаю, где она может быть... И если её нет здесь, то...
Голос парня окончательно сорвался и он резким рывком продолжил свой шаг. Идти приходилось стремительно, быстро.
Стайлс чувствовал, каким напряжённым был Пейн. Как он винил себя за то, что не смог побороть тот прежний ужас и заставить себя остаться в этой чёртовой школе до конца.
Он убежал в тот день. Оставил свою подругу одну и теперь за столь трусливый поступок его душа была изгрызена совестью и осознанием всей своей жуткой вины.
Перед Стефани. А также и перед самим собой.
– Ты так и не сказал, что Малик сделал с вами, – резко произнёс Стайлс, неспешно продолжая следовать за Лиамом и Одри.
Эти двое шли волнительной походкой и Гарри не мог за ними наблюдать с привычной долей равнодушия. Такая тревога. Такое волнение чувствовались почти в каждом их шаге, в каждом действии, от которого веяло не самым привычным для Стайлса предчувствием опасности.
Он не хотел верить в то, что всё могло быть так плохо. Он просто хотел убедиться, что в этой пустынной школе, чёрт возьми, совершенно не было его сестры. И что она вообще находиться где-то в безопасном месте и в своём полном самосохранении.
Она же в порядке, не так ли? Как, блин, всё это могло быть по-другому?
– Я думаю... Тебе стоит самому всё увидеть, Гарри, – вдруг ответил Лиам, ненадолго останавливаясь. Его лицо искажало ужас и Стайлс замер, заметив такой неожиданный накал чувств. – И я...
Голос Пейна сорвался вновь.
Стайлс тут же нахмурил брови, почувствовав раздражение на такое проявление неуверенности Лиама. И он резким движением сделал уверенный шаг, напряжённо вглядываясь в испуганное лицо Лиама.
Что происходит? Что, чёрт возьми, с ним твориться?
– Что «и»? – раздражительно спросил Стайлс, нервно осматривая всю накалённую в этом помещении атмосферу.
Казалось, школьный коридор давил на каждого в этом месте своей мрачностью и пустынностью. И это сводило с ума. Окончательно бросало в жуткую дрожь и дикое ощущение ужаса.
– Кто-то кричал, – тут же объяснила Одри, замерев также, как и стоящей рядом с ней Пейн.
И Гарри испуганно застыл, не поверив в услышанное.
Что? Крик? Чей, чёрт возьми, это мог быть крик?
Сердце непроизвольно забилось вдвое быстрее. Зрачки Стайлса расширились и он, сжав руки в кулаки, затаил дыхание, испугавшись всех произошедших событий.
И тут...
Он это услышал. Также, как Пейн. Как Одри.
Он просто смог уловить этот резкий, этот душераздирающий его сердце на куски звук.
Всхлип. Это было что-то жуткое. Такое, что издают люди на грани жизни и смерти. И этот голос...
Стефани.
Стайлс забыл, что существует такое понятие, как контроль. Или как здравый рассудок. Нет. Внутри него теперь был лишь один единственный порыв инстинкта. Реакция.
Вот, что стало всего за мгновение управлять его телом. И вот, что смогло заставить его ринуться в бездну.
Он кинулся в бег. Бежал так быстро, как только мог, испуганно, рассеяно пытаясь отыскать источник этого жуткого всхлипа.
– «Нет, – всем сердцем думал он. – Нет, это не может быть она»
Ему не хотелось воспринять такое жуткое проявление правды. Что что-то действительно могло быть таким. Неправильным, реальным. Страшным.
Господи, Стайлсу никогда не приходилось бояться так сильно. Его грудная клетка замедляла вздохи, а губы в растерзанности кусали друг друга.
Дышать. Вот, что он пытался делать, одновременно ступая по плитке мрачных коридоров. Думать. Вот, что должно было помочь ему не сойти с ума в такие минуты своей жизни.
Он должен прийти в себя. Ну же!
Пару длительных шагов и он ощутил, что приблизился к своей цели. Всхлипы стали доноситься чётче, а грудь парня сжалась намного сильнее прежнего.
Он сходил с ума. В такие мгновения весь окружающий мир кажется приснившимся кошмаром, от которого ты никогда не сможешь убежать.
И Стайлс понял, чего он боялся. От чего он так бы хотел скрыться уже в эту минуту.
От правды. От её реального содержания.
Прошло ещё пару секунд и Гарри замер у тёмной двери, чувствуя, как за ней находится его окончательная цель. В груди парня сердце стало издавать напряжённые стуки и всё тело покрылось удушливым потом испуга, под властью которого смог оказаться весь его разум.
Не думать. Чувствовать. И делать то, что велит твоё тело.
Стайлс сделал. Открыл дверь, войдя вовнутрь и тут же...
Почувствовал, что значит разбитое сердце. Что значит чувство, когда в лёгких выбивается воздух и всё состояние души кидают в омут кошмара.
Пару ударов в груди. Пару глотков воздуха. Он закричал. Упал на колени, не поверив в эту действительность.
Нет. Нет!!! Не может этого, чёрт возьми, быть! Страшно. Ему страшно. Страх контролирует всё. Он кричит внутри себя душераздирающим ужасом и понимает, что не сможет бороться против своих чувств долго.
Нет. Этого не должно быть. Этого, чёрт побери, не может быть на самом деле!
Убедительная просьба включить и поставить на повтор:
Audiomachine – An unfinished life
– Стефани! – крикнул он, кидаясь к раскинувшемуся на полу телу. – Стефани, пожалуйста... посмотри на меня. Стеф!!!
Он бился в истерике, когда заметил её окровавленное тело.
Вся белая ткань пропитана алой жидкостью. Глаза его сестры закрыты, грудь не подымается под тяжестью вздохов.
Неужели она...?
Нет! Он сразу откинул эту мысль, прижимаясь руками к её телу и пытаясь хоть как-то, хоть как-то, чёрт возьми, спасти её.
– Стефани! Стефани, ты слышишь меня? – кричал он, сжимая в руках её ладони и с ужасом в груди рассматривая её бледную кожу.
Губы открыты, но сквозь них не проходит её дыхание. Лицо покрыто ссадинами, его вновь сжимает в судорожных чувствах кошмара. Она просто молчит.
А он кричит и бьётся в истерике. Сжимает в ладонях её тело, пытается разбудить. Пытается спасти её!
Ну же!!! Давай, Стеф.
Ты можешь! Всегда могла. Пожалуйста...
– Стефани.... – теперь шепот. Его глухой, пронизанный болью шепот, – я умоляю... открой глаза. Стеф...
Его глаза заполняются слезами, внутри всё с буйностью переворачивается от этой боли. Не хочется верить. Отказ от жуткой правды, отказ принять то, что видишь своими собственными глазами.
Пару вздохов, глаза Гарри опускаются ниже – на её руки. На её, чёрт возьми, порезанные руки.
Она порезала себе вены. И Стайлс отказывается верить в этот кошмар.
Что? Зачем? Зачем она это сделала? Блять, ну зачем?
А затем он вдруг просто всё понимает. Ведь что... Ведь как долго она могла пролежать здесь, в убогом месте, где совершенно никого нет? Что она могла чувствовать, лежа избитой и в таком ужасном состоянии?
Что?
Ты придурок, Стайлс. Господи.... Какой ты тупой и ужасный придурок.
Теперь ненависть к самому себе. За то, что хотел забыть о ней. Не думать. Перестать чувствовать, что оказалось таким очевидным.
Та ты идиот не сможешь без неё жить!!! Ты не сможешь, слышишь? Ты сдохнешь без её глаз в первый же день! Ты задохнёшься без её дыхания всего за миг!
Ты будешь уничтожен, Стайлс! Она – твоё всё. Ты. Без. Неё. НИКТО!
Никто, слышишь?
Он вновь кричит. Трясёт обездвиженное тело и умоляет. Умоляет её очнуться. Открыть эти грёбанные глаза и посмотреть на него. На него.
Хотя бы... хотя бы в последний раз.
Она нужна ему. Вот такой чёртовый смысл правды, сумевший разбить всего его. И как он не признал этого раньше? Зачем обманывал себя и её всё это время?
Да наплевать, кто они друг другу. Наплевать, что они друг другу сделали.
Наплевать.
Он просто хочет быть с ней. Хотя бы ещё пару минут. Хотя бы немного, потому что жить без неё кажется ему невозможным. Кажется нереальным, не тем, через что он способен пройти.
Ведь как... как можно жить без того, кто стал для тебя всем миром?
– Стайлс! – сзади послышались голоса, Гарри едва смог обернуться в другую сторону. – Что происходит?
Испуганное лицо Лиама, а затем Одри, которая тут же кинулась в крик, заметив ужасное состояние своей подруги. Девушка закричала, Пейн застыл в ужасе.
Больно. Эти двоим чертовски больно. Хоть есть кто-то, кому не всё-равно.
– Вызовите скорую! – крикнул Стайлс, мгновенно напрягая свои руки. Прижимая тело Стефани увереннее, пытаясь чётче схватиться за какую-нибудь надежду. – Чёрт, Лиам, быстрее.
И парень последовал приказу, тут же придя в себя. Он делает несколько шагов в сторону, пытается набрать нужный номер, но Гарри совершенно не следит за этими действиями.
Он опять кидается к Стефани, к той девушке, чьё лицо отображает теперь абсолютный холод. Абсолютную пустоту.
– Я хочу вернуть тебя... – шепчет Гарри, зарываясь лицом в пропитанные кровью пряди. – Я так хочу тебя вернуть...
Ему, кажется, что его никто уже не услышит. Что уже всем наплевать.
Но ему нужно продолжать бороться. Продолжать быть здесь. До конца верить в то, что он сможет её спасти.
Глаза парня заливаются слезами, он пытается овладеть собой. Не сдаваться. Не падать в эту бездну боли, в которой ты, несомненно, тут же задохнёшься от жуткого ужаса.
Держись, Стайлс. Держись, потому что...
Она вдруг пошевелилась.
Чёрт! Гарри сразу замер, затаив дыхание и не веря своим глазам. Она пошевелилась! Да! Её лицо недовольно сморщилась, а голова невольно отвернулась в сторону.
Она двигается. Она ещё жива!
Господи, Гарри, она жива!
В эту радость было невозможно поверить. В этом чертовски необходимом счастье было невозможно убедиться. Но Стайлс верил. Безотказно. Цеплялся за это, как за спасение, от которого теперь зависела абсолютно вся его жизнь.
Ничего ещё не закончено. Она жива. И будет жить!
Он всем телом ловит каждый её вздох. Со счастьем в глазам замечает, как медленно она движется, как едва находит силы для последующих действий. Он впитывает в себя всю её – и это делает его счастливым.
Это позволяет научиться ценить каждый миг с тем, кто стал для тебя самым большим значением во всём мире.
– Стеф... – радостно шепчет он, замечая как неспешно открываются её глаза.
Голубые. Они всё-такие же голубые. Самые-самые голубые. Такого насыщенного цвета глаз нет больше ни у кого.
Он смотрит на неё долго, сжимает её ладонь в своей руке и забывает обо все иных вещах в этой жизни. Забывает о своей ненависти к ней, о своей ничтожности, обо всём.
Только тот факт, что она ещё рядом с ним. Что она здесь и смотрит на него с шоком и с недоверием, будто отказываясь принимать его такое близкое местонахождение к ней за действительность.
Но Стайлсу наплевать. На всё. Полностью на всё плевать.
Только Стефани и только то, что она всё ещё здесь. Ведь теперь Стайлс ни за что её не отпустит. Ни за какую цену не позволит ей уйти от него. Он не позволит. Не сможет просто напросто позволить.
– Гарри?.. – её голос хриплый, губы едва складываются в нужном сочетании для озвучивания последующих слов. Но Гарри слушает её голос, как самую красивую мелодию. Он наслаждается этим звуком и понимает, что он просто напросто счастлив. – Что?.. Что ты делаешь здесь?
Она будто не верит в его присутствие. Но Гарри аккуратно проводит пальцами по её лицу, убирая ненужные пряди и вытирая несколько алых капелек крови. Её кожа нежная. Он так радуется этим прикосновениям.
– Я здесь, с тобой – с улыбкой отвечает он, не в силах поверить в свою радость. Поверить в то, что у него есть возможность говорить с самым дорогим для себя человеком.
Теперь в его душе поселилась надежда. Такая тёплая и согревающая, что этого оказалось достаточно для его уверенного стремления к хорошему будущему. Будущему вместе со Стефани и её самым красивым в этом мире цветом глаз.
Он так хочет, чтобы она улыбнулась в ответ. Поняла его счастье и поддержала в этом чувстве навсегда.
Но она не улыбается. Лишь сжимает губы сильнее и смотрит на него...
С ненавистью?
Нет, Гарри боится в это верить. Потому что это больно. Потому что это безотказно выкидывает его из своего омута счастья.
Это душит его. Изнутри.
– Это твоя вина, – она говорит едва слышно. Её глаза наполняются слезами. – Всё, что произошло со мной, Стайлс, это по твоей вине. Ты... позволил этому случиться.
Её голос становится глуше, губы выпускают пронзительный всхлип.
А затем вновь молчание. Тишина.
Такая, что у Стайлса не находится больше сил. Он падает в истерику и понимает, что Стефани вновь кинулась в забытье. Она уже не с ним. Она уже там, откуда может не вернуться.
Это твоя вина, Гарри. Твоя.
Он вдруг мгновенно начинает в это верить. Понимать это.
А затем и ненавидеть. Свою сущность. Свой мир. Свою жизнь, где Стефани не было.
– Гарри, – какой-то голос сверху. Какой голос, который он едва способен ощущать. – Скорая... она приехала.
И парень улыбнулся, едва приподнимая уголки своих губ. Надежда.
Это оказалось последнее, что позволило ему не падать туда, где был разрушен весь его мир. Это то, что спасло.
Но а вдруг это и то, что погубит?
Стайлс не хотел больше думать. Просто отпустив раненное тело твое сестры, он с ужасом стал наблюдать, как к нему подбежали врачи. Какие-то вопросы, какие-то слова.
Он ничего не понимает. Лишь убеждает себя самого в том, что всё должно быть хорошо. Ведь это единственное, что позволяет оставаться сильным. Позволяет не переставать бороться за её жизнь.
– Она должна выжить, – тихонько произносит Стайлс, – а если она умрёт, следом за ней умру и я.
Слова тонут в омуте страха. А он улыбается. Своей самой грустной улыбкой на свете.
Включаем:
BrunuhVille – Forgive Me
Сегодня в больнице было много людей. Анна, уверенно шагая на своих каблуках по светлым коридорам, тут же замерла, заметив перед собой нужный кабинет реанимации. В груди женщины уже давно успела поселиться тревога и сейчас, в который раз убеждая себя в реальности всего происходящего, она лишь стала чувствовать себя бессильной и до ужаса уставшей.
Гарри позвонил ей ровно час назад. Сначала Анна ничего не смогла разобрать в его хриплом голосе, но, разобрав, она мгновенно смогла прибыть в самый неприятный за всю свою жизнь шок. Ей не хотелось верить в такую действительность. Но, наверное, каждому на её месте было бы суждено испытывать тоже самое. Ведь кому хочется верить в то, что его ребёнок борется за жизнь и что есть большая вероятность его неминуемой смерти?
Но Анна всегда была мудрой женщиной. Взяв себя в руки, она стала тут же пытаться реагировать на все сложившиеся события более-менее вменяемо, и поэтому женщина сразу позвонила своему мужу и приехала в больницу, надеясь обговорить все детали с врачами.
Она не знала, что произошло. Подобные события со своей дочерью совершенно не возникали в её мыслях ранее из-за чего она находилась в серьёзном шоке, до сих пор не окончательно веря в такую реальность.
Как с её Стефани могло такое случиться? И почему? Неужели кто-то так сильно мог обидеть её девочку?
У Анны было слишком много вопросов. И понимая, что узнать на всех них ответы ей удастся нескоро, Анна лишь ещё хуже начинала чувствовать себя во всём этом здании.
Больница. Тут слишком душно и тяжело. Воздух будто насквозь пропитан скорой смертью и это с болезненными последствиями попадает в твои лёгкие.
Просто будь спокойна, Анна. С тобой и твоей дочерью всё должно быть хорошо.
– Миссис Стайлс? – недалеко возле женщины раздался мужской голос и Анна неспешно подняла глаза.
Ей удалось заметить среднего возраста мужчину с хмурым выражением лица и плотно-сжатыми губами, которые вызвали в душе у женщины много неприятных эмоций. Но заметив белое одеяние этого человека, она догадалась – перед ней стоял именно тот доктор, от которого в основном и зависела вся борьба за жизнь Стефани.
