Текст книги "Безжалостность твоей любви (СИ)"
Автор книги: angel.anastasia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 67 страниц)
– За что?.. – этот вопрос слетел с моих губ тихо, но так болезненно и отчаянно, что Стайлс не смог удержаться и не рассмеяться на озвученные мною слова. Он вообще выглядел довольным таким положением вещей. Он выглядел гордым за все совершённые собою поступки.
И от этого боль в груди только усиливалась. Лёгкие сжимались, воздух с жгучестью распространялся по горлу. Глаза накапливали противные слёзы.
Но ведь действительно за что? За что он это сделал со мной? За что?
Я это заслужила?
– А на что ты рассчитывала, Стефани? – его лицо заполнило каменная злость и от этого внутри всё мгновенно дрогнуло. От этого захотелось умереть в ту же секунду. – Думала, что я оставлю всё, как есть?
Он говорил слишком равномерно и медленно. Растягивал каждое слово, предоставляя им нужную значимость, заставляя меня прислушаться к каждому звуку и ещё больше убеждаться в своей собственной ничтожности.
Я едва стояла. Голова кружилась. Глаза мечтали закрыться и выпустить наружу все горькие слёзы, которые неприятно сдавливали лицо. Всё тело хотело испариться с этого места.
Как такое могло произойти? Господи, ну просто как?
Моя бывшая подруга. Он. Такие оба невозмутимые, довольные. Такие счастливые от моего горя и несчастья! Такие... ненавистные для меня.
Я ощутила, как мне удалось резко моргнуть и взглянуть на Стайлса с более хладнокровной злобой. Взглянуть в его сущность и с большим успехом заметить всю силу его величия, проявленного передо мной. Всю силу его радости. Его удовлетворённости, от которой меня прямо в эти секунды начинало тошнить.
Тело наполнилось ненавистью. Болью. Всем чем-то жгучим, разрывающим, тягучим. Тем, что заставляло ненавидеть ещё больше. И разрешать этой ненависти выходить за все существующие грани.
– Ты жалок, Стайлс, – с усмешкой произнесла я, чувствуя внутри сознание полное бесстрашие. Чувствуя желание выбраться из своей низкой сущности и вновь напомнить этому конченному ублюдку с кем он имеет дело.
Мне захотелось ударить его. Унизить. Показать хоть как-то, каким идиотом он стал выглядеть в моих глазах. Каким низким! Каким ничтожным, чёрт возьми!
А я ведь ещё смела думать о нашем примирении. О каком-то невозможном шаге, после которого у нас бы вновь всё наладилось. Да к чёрту это!
Этот кретин не достоин даже моей улыбки, не то, что моего искреннего прощения!
Он переспал с моей подругой? Считает это крутым и правильным?
Тогда пусть и дальше падает вниз. Я не стану вытаскивать его оттуда. Я даже не буду пытаться спасти то, что он разрушил.
– Жалок? – его уточнение и смех, смешанный со звуком резкого шага, от которого наши тела стали находиться на меньшем расстоянии. От которого в глазах вспыхнуло отвращение к нему и моё горькое признание того, что мне противно находиться так близко к этому ублюдку. К этому человеку, который смеялся мне прямо в лицо. – Посмотри, насколько жалка ты, тупая и глупая сестра. Посмотри, насколько ты унизительна и противна. И только тогда смей кидаться такими словами мне в лицо.
Стоя передо мной во всей своей показательной власти, Стайлс вдруг внимательно осмотрел мою дрожь, которую я совершенно не могла контролировать. Он прошёлся взглядом по моей фигуре и, остановившись на контурах моего озлобленного лица, парень лишь в который раз позволил себе усмехнуться за это утро.
Ехидно. Страшно. Слишком цинично и высокомерно.
Моё тело уже ощутило плохое предчувствие. Уже все органы отдали импульсивным зарядом со звонким предупреждением того, что сейчас может произойти кое-что слишком ужасное и неизбежное. Что-то болезненное.
И это что-то случилось.
– Помнишь, ты говорила, что я не умею любить, Стефани? – он стал говорить твёрдо, с примесью пугающей на сквозь жестокости. И я затаила дыхание, боясь даже продолжать смотреть в его ледяные глаза. Но выхода не было. Он продолжил говорить, а я лишь из-за всех сил пыталась уловить всю истинную суть его слов. – Но знаешь, что я хочу тебе сказать, сестрёнка? Таких, как ты, не любят, Стефани. О таких, как ты, вытирают ноги.
И больше не давая мне возможности что-либо сказать, Стайлс равнодушным движением вышел из коридора. Не оборачиваясь, не кидая в мою сторону каких-либо раздражающих жестов.
Уходя со жгучей тишиной. Уходя так, что наблюдать за этим казалось слишком невыносимым.
Включаем: X-Ray Dog – The Vision
Я не выдержала.
Убежала так быстро, как только смогла. Убежала в комнату, куда-нибудь, просто пытаясь исчезнуть.
Тело само управляло своими движениями. Я не слушала разум, не пыталась руководить своими инстинктами. Я просто рыдала. Слёзы обрели свободу, текли по щекам и обжигали лицо.
И я кричала.
Орала в подушку, кусая губы. Разрывая руками мягкую ткань постельного белья и прижималась коленями к кровати так сильно, как только видела это возможным. Я пыталась остановиться.
Пыталась образумиться. Пыталась....
Но не могла.
Голос новь обрёл силу и я дала всю свободу душераздирающим воплям и таким глупым мольбам, обращённым к самой себе.
Я должна была это пережить. Я должна была... Правда?
Он... За что? За что этот человек, которого я так полюбила, без которого я не видела уже самой себя, так поступил со мной? За что? Я просто хотела знать ответ на этот вопрос.
Почему он это сделал?
ТА БЛЯТЬ ЗА ЧТО?
Вновь крик. Такой громкий, что это оглушило всё пространство моей комнаты и я лишь с болью зажмурила глаза.
Руки так сильно дрожали. Боже мой, мне кажется, что я никогда не тряслась так сильно. О Господи... Что это?
Как это останавливается?
Что можно было сделать?
Вновь слёзы. Чёрт, мне надоело плакать!!! Я хотела это остановить. Ну хоть как-нибудь. Ну хоть что-то сделать... Я не могу... Ну правда, не могу больше.
Вновь вопль. Вновь эти слова, звучащие в ушах.
Он не любит меня. Не любит. Не будет любить.
Нет. Нет. НЕТ!!! Ну нет же!
Ну пожалуйста.
Ну пожалуйста, я умоляю, пожалуйста, хватит!!! Я так кричала. Господи, моё горло никогда не разрывалась так на свои части. Тело никогда не пронзалось такой жестокостью к самой себе. Никогда.
Вновь крик. Слёзы. Всхлип.
Я задыхалась.
Дыхание так прерывалось, так сдерживалось, что я чувствовала болезненный разрыв в своих лёгких.
Я чувствовала удушье. Страх.
Чувствовала безнадежность.
Он убил меня. Вот так, всего парой слов, от которых моё сердце всего за секунду смогло разбиться. Так быстро.
И я вдруг стала смеяться. Вот так просто, от необъяснимой радости в душе. И теперь смех наполнил комнату до краёв и я удивилась, насколько сильными были эти звучания. Я правда смеялась от всей души. Сжимая руками подушку, вонзая туда свои пальцы и вновь и вновь повторяя приятные звуки своего лучезарного смеха.
Улыбаясь, продолжая лить слёзы.
Но я смеялась. Всем телом. Всем существом. А затем.... щелчок и я вновь закричала.
Так громко, что мне показалось, как я слышу треск своего сердца.
Хотя... разве внутри моей груди ещё что-то есть?...
Я удивилась, как смогла дойти до этого места. Прошло полчаса, а я в такую рань смогла успеть дойти до небольшого дома, наивно надеясь, что это место поможет вылечить боль. Что оно поможет всё исправить.
Я вновь вскрикнула, но этот крик удалось подавить сквозь плотно-сжатые губы. Я прижалась пальцами к дереву и попыталась остановить очередной прилив слёз. Я просто чувствовала, как в душе всё лопается и разрывается по частям. Как это становится неизбежным и слишком неизлечимым.
– Стефани! – крик.
Зов по имени и такой родной голос. Поднимая глаза к лицу этого человека, я ощутила, как глаза наполнила радость и как становится всего на пару мгновений значительно легче. Теперь не было страха в душе.
Я...
Стало легче.
Немного. Но так значительно и важно.
– Стефани, что с тобой? – он подбежал ближе ко мне.
Он выглядел так испуганно. И... Боже мой, я так этому удивилась. Неужели ещё есть люди, которым не всё равно? Правда? Есть?
Я заплакала. Боже мой, да пусть это прекратится!
Я прижалась руками к плотной каре дерева и стала испуганно наблюдать, как шокированный парень мгновенным действием побежал ко мне и стал поддерживать меня своей мужской силой. Как его руки обняли и стали успокаивать. Как его слова стали подбадривать, как его вопросы стали удивлять и радовать одновременно. Как внутри становилось легче. По-нужному легче.
Так легче, что от этого я смогла позволить себе упасть. И оказаться на руках Лиама Пейна.
Оказаться в его хватке и в его согревающих пальцах.
Тёплых. Боже мой, какие у него тёплые руки. Какие... Совсем не такие, как у Стайлса.
У того лишь один лёд. Лишь холод. И пугающий страх.
А Лиам. Он иной. Он не бросит меня, не так ли?
Он будет рядом. Я знала, что будет. Потому что я верила в это до последнего. Потому что это было единственным, во что я могла ещё верить.
– Стеф, – он продолжал испуганно шептать моё имя и я раскрыла заплаканные глаза, надеясь немного улыбнуться и хоть что-то объяснить этим жестом. Но Лиам всё равно был встревожен.
Он смотрел на меня так волнительно и я чувствовала, что не могу это так оставить. Не сейчас. Пусть знает. Пусть знают все.
Ведь мне наплевать, что будет.
Уже должно быть наплевать.
– Он бросил меня, – слова текли сами и я лишь едва позволяла своим пухлым губам шевелиться. Едва позволяла себе дышать, – он... он меня не любит, представляешь? А я... Я так его люблю, Лиам. Он спал с Кейт. Я увидела утром... Он... Он был с ней. После того, как со мной... Я... ничего не значу для него. Я...
– Тише, – Лиам погладил меня по спине и я расслабилась в его руках. Забылась на пару мгновений. Просто отпустила всю боль. – Всё хорошо.
Он понимал меня? Неужели?
Понимал?
Я взглянула в его глаза и удивилась.
Да. Именно понимал. Он смотрел на меня пристально. Глубоко. И я видела в его зрачках такое понимание, что от этого сердце сжималось с пребольшой радостью и счастьем, которому мгновенно удалось окрылить всю меня.
Боже мой, та мне так повезло! У меня такие друзья. У меня есть такие прекрасные люди!
Я вновь заплакала.
Прижалась к Пейну сильнее и прошептала ему слова о том, как я счастлива быть здесь. И он пообещал мне что-то. Что-то, что уже было не важно. Не важно, ведь самое главное, быть рядом с ним. С Лиамом. Где-нибудь там, где я была нужна ему.
Где я была нужна хоть кому-то.
Глаза закрылись. И я утонула. Во сне, в прекрасных мечтаниях. Мне снилось, что я была со своей семьёй. Что все меня любили. И что все шептали мне, что так будет всегда.
Включаем и ставим на повтор: Bruno Sanfilippo – Piano Textures III
От третьего лица
– Одри? – его голос прозвучал бодро и парень мгновенно улыбнулся, почувствовав в душе необъяснимую радость. – Слава Богу, что ты пришла.
Девушка лишь малозначительно кивнула и, делая шаг в сторону дома Лиама Пейна, она тут же оказалась сжатой в тёплых объятиях. Это показалось прекрасным жестом со стороны парня и Одри лишь постаралась насладиться каждой прекрасной секундой этого момента. А когда Пейн отпустил её, то Одри лишь постаралась тут же убедить себя в том, что эти мгновения были полностью проанализированы ею.
– Что случилось? – встревоженно поинтересовалась она, внимательно присматриваясь к грустному выражению лица своего друга. У того всем видом отображалась глубокая печаль и проигнорировать такое было крайне трудно.
А Лиам же и не знал, как найти подходящие слова. Ему действительно было неловко, что он позвал девушку так спонтанно и что по его вине она пропустила школьные занятия. Но разве он видел другой выход из всей этой ситуации?
У него была проблема. И решить это без Одри ему казалось невозможным.
– Стефани, – спокойно произнёс Пейн, с болью окунаясь в сегодняшние воспоминания. Вспоминая такую тяжёлую боль в глазах близкого для него человека. – У неё истерика. И я не знаю, как это можно исправить.
Одри, слегка нахмурившись, вдруг почувствовала, как убегает из под её ног земля. Как сердце её тяжело забилось и как в глазах отобразилось сожаление.
Чёрт. Она сразу догадалась, что это из-за Кейтлин. Хотя бы потому, что её подруга с самого утра пропала, а Одри была не настолько тупой, чтобы не догадаться о её времяпровождении с братом Стефани. И раз такое удачное совпадение было связано и с истерикой бедной девушки, то Одри с лёгкостью поняла истинную причину этого случая.
Ей не требовалось что-либо объяснять. В таких ситуациях слова для неё были лишними, чем-то не тем, чему стоило уделять время.
Она просто спокойным шагом прошла вовнутрь дома. Последовала за Лиамом и оказалось в той самой комнате, где вся истерзанная болью лежала Стеф. Где девушка металась из стороны в сторону, иногда слишком громко заливаясь рыданиями. И Одри с ужасом наблюдала за этим. С болью в сердце обращала внимание на слёзы подруги, на её волнительный шепот, на её мольбы прекратить свои мучения.
Пытаясь успокоить девушку, Одри стала говорить ей разные утешения, внимательно выслушивая и уделяя внимание каждому услышанному слову. Она выслушала все подробности про Стайлса, про его поведение, про его безжалостные слова.
Она слушала и понимала, что не может осуждать. Что не может сейчас отвернуться от своей бывшей подруги и не понять её. Что она просто не может бросить Стефани одну.
Поэтому они вместе с Лиамом стали её подбадривать. Стали находиться рядом и разговаривать с ней, пытаясь дать ей возможность выпустить всю истерику на свободу.
И это было страшно. Это было настолько страшно, что видя замученные и заплаканные глаза голубоглазой шатенки, Одри в который раз пыталась скрыть утомительную дрожь своих рук. Пыталась скрыть всю силу жалости и ужаса, что застывал в её сердце.
Она чувствовала, как больно Стефани. И эта боль, казалось, была именно тем, чему она не могла найти излечение.
Но она просто будет рядом. Будет близко к ней и будет с улыбкой на губах поддерживать свою подругу. Она сделает всё для этого человека. Ведь как могло быть по-другому?
– Как она? – прошло два часа и Одри удивилась, когда находясь на кухне, к ней внезапно подошёл Пейн.
Он выглядел слишком усталым и Одри почувствовала, как вся эта ужасная атмосфера стала и в их сердцах поселяться слишком стремительно и необратимо. Было поздно отходить назад. И девушка просто понимала Лиама, который, как и она, выбрал путь помогать Стефани до конца. Если они будут все вместе, они через это пройдут.
– Уже лучше, – тихим тоном произнесла Одри, ставя помытые стаканы на стол. – Я дала ей успокоительное и она заснула. Думаю, к вечеру она уже сможет трезво соображать.
Услышав данное заявление, Лиам кивнул и продолжал смотреть в сторону.
Он наблюдал, как спокойно и уравновешенно кареглазая девушка прибирается на его кухне. Как заботливо она пытается навести порядок и как его успокаивало присутствие этого человека.
Родители Лиама уехали отдыхать на этой неделе. Чудесное совпадение, если учитывать, как повезло Стефани остаться у него дома. Но и печальное для Лиама, ведь парень ненавидел находиться дома один. И сейчас, находясь вместе с самыми прекрасными в этом мире девушками, он понимал, что это было невысказанным счастьем, быть с ними рядом и иметь возможность наблюдать за их движениями и эмоциями.
Лиам чувствовал, что поражался Одри. Позвонив ей, он не ожидал, что та сможет найти время приехать и отбросить кучу разных дел. Он не ожидал также, что она мгновенно сможет забыть и оставить в прошлом все ссоры, которые когда-либо у них были со Стеф, и что для неё главным окажется помочь, а не найти в этом какую-нибудь выгоду для себя.
Он удивлялся, что этот человек был таким отважным и бескорыстным. Он удивлялся её пониманию, выдержке, всему, что составляло внутренности её души.
Ведь сам Лиам чувствовал больше понимание свой провинности и обязанность помочь Стеф, нежели что-то иное. Он знал, что всё это было по его вине. Ведь в первую очередь, это он сделал первый шаг к ссоре Стефани и Стайлса. И поняв сегодня, что его подруга ничего не подозревает, Пейн готов был сразу сделать всё, что угодно, но лишь бы помочь Стефани выкарабкаться из этого непередаваемого ужаса.
Он готов был пойти на всё. Потому что он сам виноват в произошедшем. Он виноват, что не подумал о том, какая боль могла быть в душе девушки. Какую выгоду он увидел во всех своих совершённых поступках.
– Ты в порядке? – внезапно Одри вновь подала голос и с испугом стала осматривать его внешний вид.
Да уж. Наверняка, он выглядел сейчас ужасно. Изнурённым и слишком погружённым в себя.
– В порядке, – он попытался улыбнуться, но хмурый вид Одри дал понять, что данная девушка даже и не будет пытаться верить в его неискреннюю улыбку. Вот и ещё одна отличительная её черта. Одри невозможно обмануть. Она всегда почувствует правду. – Просто немного устал.
Вновь кивнув, девушка на этот раз лишь плотнее сжала губы и посмотрела куда-то в сторону, явно задумавшись о чём-то своём. И эти мысли его пугали. Всё казалось таким неизведанным и новым. Всё казалось чем-то таким, что было невозможно предсказать. И вдруг Лиам просто понял, что на самом деле он всего лишь боится. Боится перемен в своей жизни и того, что ждёт его впереди.
– Знаешь, я чувствую себя слишком сильно виноватой, – вдруг произнесла Одри, с печалью опустив глаза. Лиам ощутил обескураженность, но стараясь не выдавать своих чувств, он стал лишь с тихим молчанием наблюдать за брюнеткой. – В тот вечер я сразу поняла, что Кейт повела себя немного резко и глупо. Я могла предположить, что этим всё и закончится, но разве я могла понять, что будет так больно Стефани? Теперь я понимаю, что не должна была оставлять Кейтлин одну. Если бы я её образумила, этого бы всего не было.
Лиам был шокирован. Конечно, услышать такое признание было на грани безумия, но он даже и не мог подобрать нужного слова для описания всех своих чувств.
Неужели Одри действительно такая? Такая идеальная? Он вдруг просто понял, что эта девушка слишком добра и прекрасна. Она пришла на помощь к своей бывшей подруге, не раздумывая и не ища поводов для иного своего поведения. Она готова была идти на жертвы ради других. И что ещё удивляло Лиама намного сильнее, так это её попытки найти и свои проступки. Найти свои ошибки, которые многие бы из людей и не стали бы даже засчитывать к подобным выводам.
Неужели стоящая перед ним девушка настолько удивительная? С открытым сердцем, с открытым душой, с тем, чему Лиам готов был поражаться каждую секунду?
– Не вини себя, – просто произнёс Пейн, стараясь придать себе твёрдости и решимости в своём поведении. Он знал, что просто должен был сказать это всё ей. Просто заставить её поверить в эти слова. – Я тоже во многом стал винить себя, но сейчас я думаю, что это, так или иначе, но должно было произойти.
– Что ты имеешь в виду? – Одри мгновенно нахмурилась и Лиам с удивлением стал впитывать изменение её эмоций на своём лице.
Она выглядела такой бесстрашной сейчас. И такой чертовски правильной. Пейн чувствовал, что каждая её черта характера стала удивлять его всё больше и больше. Он вдруг просто понял, что ему нравится наблюдать и быть рядом с ней. С этой девушкой, которая не имела правильных слов для своего описания. Потому что она была выше всего, что он когда-либо знал.
– Судьба всегда берёт своё, Одри, – спокойным тоном произнёс Пейн. Он говорил уверенно, но в голосе ещё чувствовалась печальная тоска. – Если людям суждено поссориться, они всё равно с этим столкнуться. Каждый из нас должен пройти через всё в этой жизни. Будь то плохое или же хорошее.
Глаза Одри неожиданно заискрились и Пейн ощутил, как в них проскользнуло удивительное понимание.
Она всё восприняла именно так, как он и хотел. И она согласилась с ним. Об этом говорил её твёрдый взгляд, который всегда отдавал безграничной бездонностью и глубиной. Такой чувственной глубиной, что от этого замирало биение своего сердца.
Не выдержав, Лиам моментально сделал шаг вперёд. Подошёл к девушке ближе и стал намного усерднее всматриваться к чертам её лица. Стал отмечать мелкие детали, вроде крупных зрачков или потресканных губ. Вроде её очарования, которое сейчас стало проявляться особенно чётко.
На самом деле, Лиам думал об этом всю ночь.
Думал о том, как много сообщений ему отправила эта девушка и как искренне она переживала за него. Думал о том, что он чёртов счастливчик, что имеет таких друзей и что в его жизни есть именно такие, как она.
Чувствовал ли он что-то к Одри? Да. Это всегда было чувство обязанности, доверия, понимания. Он считал её своим верным другом и в некоторые минуты своей жизни он боялся даже представить, что будет, если они потеряют друг друга. Но между ними всегда стояла Стефани. Лиам безумно любил эту девушку и не мог подпустить к себе кого-то ближе, чем её.
Но вчерашний день, вчерашние события смогли многое перевернуть в сознании парня.
Лиам осознал то, что должен был осознать ещё месяц назад.
То, что он должен был почувствовать сразу, без какой-либо на то причины.
Он действительно любил Стефани. Любил без повода и без имеющегося на то основания. Но Одри он любил тоже. Любил, возможно, не так страстно и пылко, но эти чувства были также сильны и также стремительны. Он просто её любил. Но любил за то, что она отдавала ему всю себя. Что она посвятила ему так много, что от этого невозможно было скрыться. Скрыться от правды, которая проявилась в сознании.
Хорошее отношение и открытое сердце тоже можно полюбить. Яркие глаза и светлую улыбку. Нежные руки и обещанную способность помочь.
Он любил Одри. Любил всегда.
Потому что таких, как она, не любить было невозможно. Потому что такие, как она, могли стать целым миром всего лишь потому, что сами отдавали свой.
И в следующую секунду, когда Лиам нежно прикоснулся к губам Одри своими, он не испугался, когда девушка мгновенно отпрянула. Когда смотрела на него испуганно и слишком шокировано. Когда её взгляд говорил о целых кусочках большого сомнения.
– Что ты делаешь?.. – она задал вопрос слишком тихо, но Пейн прочёл его по губам.
Прочёл и вновь позволил себе прикоснуться к ним в длительном поцелуе.
– Когда я вижу, как многие теряют друг друга, Одри, я просто хочу, чтобы ты знала, как сильно я боюсь потерять тебя.
И в следующие минуты он прижал её к себе так близко, что стал с особым удовольствием наслаждаться сбивчивым ритмом её дыхания. Биением её сердца и дрожанием её тёмных ресниц.
Она не верила, что это случилось. Она не верила в это счастье, как не верила в саму себя. Но Лиам продолжал её обнимать и вскоре эта реальность окончательно проникла в сознание. И окончательно сделала её самой счастливой девушке на планете.
Она не смогла сдержать маленьких капелек слёз. Но если у её подруги Стефани эти слёзы означали горе, то слёзы этой девушки были наполнены радостью. Самой сильной и неповторимой на свете радостью.
Такой, что Одри готова была свернуть горы от безумного прилива сил.
Она счастлива. Она просто до ужаса счастлива.
А значит и все должны быть счастливыми. Особенно её подруга. Ведь теперь, пребывая в таком возвышенном состоянии, Одри ещё больше стала желать видеть Стефани счастливой. Видеть её улыбчивой и той, какой она её знала всю свою жизнь.
– Мы должны помочь ей, – уверенно заявила Одри, взглянув сквозь скользящие слёзы на человека, которым так дорожило её сердце.
И тот понял её мгновенно. Наклонился к лицу, прислонился щекой к её щеке и сказал то, что ей было нужно услышать.
– Мы поможем, – пообещал Пейн. – По-другому и не может быть.
Смущённо улыбнувшись, Одри почувствовала, что со временем всё больше начинает в это верить.
От лица Стефани
Многие считают, что у такого чувства, как боль, тоже есть свои границы. Что не бывает такого невыносимого мучения, которое не смог бы пережить каждый из нас. Что страдания есть в каждой человеческой жизни и что не сталкиваться с ними невозможно.
Я, наверное, пролежала в одной кровати уже целый день. Внутри было такое равнодушие ко всем жизненным факторам, что я просто лежала и позволяла себе думать обо всём, что только появлялось в голове.
Я лежала и смотрела в одну точку.
Пустота. Вот, что сковывало и отображалось в глазах. Вот, что стало всем моим существом и стало заполнять пространство моей души всё больше и больше. Вот, что стало частью всей меня.
Лиам и Одри не могли этого выносить. Двое моих друзей, слишком прекрасных и преданных мне, каждый час появлялись в этой комнате и пыталась заметить хотя бы какой-нибудь прогресс моего депрессивного состояния. И каждый раз их настигало разочарование.
Потому что чем больше проходило времени, тем страшнее я начинала себя вести.
Всю пятницу им приходилось слышать мои крики и вопли. Тогда Одри сидела и каждую минуту повторяла слова утешения, а Лиам же просто старался поддерживать своим присутствием. Моя истерика тогда была на грани своей импульсивности, поэтому сдерживать всплески эмоций было слишком неосуществимой задачей для моего душевного состояния. Я тогда отдавала слезам всю себя, надеясь вытеснить этим способом всю свою боль. Я кричала, билась, делала всё, чтобы уничтожить внутренние терзания души.
Агрессивные методы действительно помогали. На мгновение. На пару секунд, когда разум полностью отдавался своей злости. А затем всё начиналась сначала.
Пару раз по такому порядку, но потом, в какой-то резкий миг, всё окончательно стало пустым. Настолько опустошённым, что даже исчезла злость.
Наверное, это новое состояние было страшнее предыдущего. Наверное, этот всплеск эмоций был тем, что наводило ужас в более проявленной форме.
Наступила тишина. Слёзы перестали течь. Глаза перестали блестеть ярким светом, а тело с резкостью перестало проявлять приступы агрессии.
Я не могла двигаться. Мне удавалось лишь лежать на поверхности мягкой кровати и смотреть в одну точку, даже не замечая столь сильной продолжительности своих действий. Мне удавалось грустить, думать, пытаться чувствовать, но двигать телом – нет.
Просто было тихо внутри, а это непроизвольным действием отображалось наружу.
И теперь мне не было больно. Теперь мне было всё равно.
Это прекратилось в воскресенье утром. Просто вдруг стало легче и я ощутила, что становится свободнее дышать, что я могу пошевелить кончиками пальцев. Я проснулась и взгляд стал замечать природу за окном, своё отражение в зеркальном стекле и то, что раньше было скрыто иными познаниями души. Я стала видеть мир. Тот самый мир, где я жила семнадцать лет, где были мои друзья, где было всё, что меня волновало прежде.
Я заметила просторы комнаты, опустошённые чашки на своём столе я заметила заботу, которую мне оказывали целых два дня. Я вдруг просто поняла, что я нужна некоторым людям. Что обо мне заботились, что меня продолжали любить. Что от меня не отвернулись, а это было тем, что смогло меня спасти.
Когда есть надежда, тяжело избавиться от желания сдаться. Когда есть вера, ты не можешь отвернуться от своей цели.
И это утро было прекрасным. Я могла ходить. Боже мой, представляешь, я даже сделала пару шагов! Я могла прикоснуться пальцами к дверям, я могла поворачивать голову и смотреть по сторонам. Это просто казалось невероятным. Ведь как, как я смогла так быстро прийти в себя?
Я уже словно опять стала живой. Не куклой без души и эмоций, а человеком, у которого есть возможность испытывать какую-то радость. У кого пустота стала испаряться, у кого стала расцветать душа.
Я тут же закрыла глаза и насладилась этими мгновениями.
Неужели всё закончилось? Боль – её нет. Пустота – она исчезла.
Я вновь стала той, кем была. Я просто вернулась.
А это возвращение лучшее, что можно было испытать в ближайшее время. Эта радость самое удивительное, что было внутри меня за последние дни.
Я чувствую. Я действительно могу теперь чувствовать.
И это то, что, правда, важно. Это то, что может вновь заставить хотеть продолжать жить.
Ведь всё закончилось, Стеф. Депрессия, боль, истерика – твоя душа свободна от этих переживаний. Всё прекратилось. Теперь легче. И это самое главное.
Одри не смогла поверить своим глазам, когда заметила, что я встала с кровати. Она стала кидаться с тёплыми объятиями и сжимать в своих руках настолько крепко, что я даже не могла пошевелиться в столь безмерно сильной хватке. Я не могла даже вздохнуть в её руках. Но продолжая прижиматься к этой девушке, как можно ближе, я вдруг стала с радостью замечать, как радовал меня столь тёплый и столь искренний приём. Это давало понять, что по мне скучали, что моего избавления от душевной нагрузки действительно с нетерпением ждали.
Мне казалось, что с Одри я готова так простоять весь день. В её руках, которая она сжимала безгранично сильно, я ощущала себя счастливой и эти эмоции позволяли ещё больше погружаться в радости жизни.
Мы с ней так понимали друг друга. Не нужно было слов, чтобы описать свои чувства. Не нужно было даже взгляда или чего-нибудь ещё, чтобы дать понять, что мы имеем в виду и что мы хотим сказать. Я знала, что она поняла всё именно так, как я хотела. Что я, как и она, отпустила прошлое и с удовольствием забыла все обиды и ссоры, произошедшие прежде. Что наша дружба была выше этого и что я была готова лишь с пребольшим удовольствием её вновь возродить.
Одри. Она такой замечательный человек на самом деле. Она такая искренняя и нужная мне, что я не могла ещё долго отпустить её от себя. Я просто была так рада обнимать её тело и видеть её глаза. Я была рада знать, что наши дружеские отношения, в конце концов, одержали такую важную победу над всем плохим, что было в нашей жизни.
– Тебе уже лучше? – внезапно раздался мужской голос и я, отпрянув от тела Одри, с восторгом в глазах взглянула на очень знакомую для себя фигуру.
Лиам. Лиам Пейн – тот, чьи глаза моментально наполнились оживлением и надеждой, при виде моего появления. Это просто тот человек, кто смог сделать невероятное. Кто дал мне всё именно тогда, когда я испытывала в этом самую сильную необходимость. Это тот, кто подарил мне свою любовь и поддержку в тот день, когда весь мир в моих глазах рухнул.
Я тоже не стала ему что-либо объяснять. Мне просто удалось к нему подойти и прижаться к телу Лиама также близко, как только это было возможным, показывая этим действием всю благодарность и всю свою радость, наполнившую моё сердце.
Я обняла его и улыбнулась.
Эта улыбка оказалась для меня чем-то непривычным, но это был именно тот жест, который позволил мне верить в лучшее ещё сильнее.
Поэтому мне довольно быстро удалось окончательно обрести покой. И вновь взглянув в глаза своим друзьям, я едва удержалась, чтобы не заплакать от радости.
– Мы уже думали, что ты не поправишься, – честно призналась Одри, подвигая к моему месту тарелку с шоколадным тортиком. Её глаза ярко заблестели, но девушка совершенно не захотела останавливаться в своём эмоциональном рассказе. – Ох, если бы ты только могла себе представить, как сильно мы тогда испугались! Лиам вообще поднял панику! Капец, я его едва смогла успокоить.
