Текст книги "Ночь, когда цветет папоротник (СИ)"

Автор книги: Anemoon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 39 страниц)

Открытым оставался вопрос, как Дерек в одиночку справился со всеми. Дети наверняка кричали. Взрослые бы тоже подняли шум. Трое мужчин, способных оказать достойное сопротивление, не были убиты в своих кроватях – одно тело нашли у входа в детскую, Стивен, видимо, пытался защитить детей; два других тела, Ричарда и Эдварда, были внизу, в гостиной. Стайлз не стал читать, где нашли остальных, но кое-что зацепило его внимание. Иден Хейл. Найдена в саду. Судя по следам крови, она выжила после нападения и пыталась уползти, но убийца нагнал ее и перерезал горло еще раз. В этот раз наверняка.

Стайлз представил, как окровавленный с ног до головы Дерек, с деревянным колом в сжатой в кулак руке, идет не спеша за своей ползущей по земле и захлебывающейся рыданиями сестрой, а потом хватает ее за волосы и…

Он захлопнул ноут и схватился за голову. Хоть на дворе был день, а не ночь, ему все равно было жутко. По-настоящему жутко. Хотелось схватить телефон, позвонить отцу, попросить его приехать, спрятаться в его руках и поплакаться. Но, увы, он был уже не в том возрасте, чтобы позволить себе подобную роскошь.

Сходив на кухню и поставив чайник, чтобы хоть немного отвлечься, Стайлз продолжал думать, откуда могли взяться отпечатки Дерека на телах, если предположить, просто предположить, что убийца не он. Он обнаружил тела до того, как в шесть часов их нашел садовник? Почему тогда не вызвал полицию? И зачем трогал убитых за горло?

Вооружившись упаковкой овсяного печенья и большой кружкой кофе с молоком, Стайлз вернулся к себе. Пожевал немного, попил и снова включил ноут.

Итак, показания садовника. Прилагался аудиофайл записи допроса, но Стайлз предпочел письменный вариант.

«Следователь (здесь и далее I.): – Представьтесь, пожалуйста.

Свидетель (здесь и далее W.): – Норманн Завейн.

I.: – Как давно вы работаете на семью Хейлов?

W.: – Около тридцати лет, с того времени, как Вильгельм Хейл построил особняк в лесу и нанял меня садовником.

I.: – Вы живете на территории особняка?

W.: – Нет, я живу на окраине города. На работу я ездил на машине. У меня был ненормированный рабочий день. Иногда требовалось приехать утром, иногда – вечером. В некоторые дни по договоренности я брал отгул. Вильгельм, а потом его сын Ричард, всегда с пониманием относились ко мне. Они были очень добры.

I.: – Расскажите о семье, в которой вы проработали около тридцати лет.

W.: – Хорошая семья, большая и дружная, что редкость в наше время. Вильгельм отдал лесной коттедж, как они называли его, своему старшему сыну, Ричарду, и тот стал жить в нем со своей женой, Мариэнн. Через пару лет, как я стал работать там, у них родилась дочь, они назвали ее Иден. Младший сын Вильгельма, Стивен, уехал в другой город, не помню точно какой, вместе со своей женой, Вильгельм оплатил им покупку дома там. Они приезжали всегда на праздники и очень часто на выходные. После трагической кончины Элеанор Блейр, матери Мариэнн, ее супруг и младшая дочь Александа со своим женихом тоже переехали в лесной коттедж и стали жить в нем постоянно. Конечно, бывали какие-то небольшие бытовые ссоры, куда без них, все мы люди, но никаких скандалов и выяснений отношений, все решалось мирно и тихо, в кругу семьи. Очень хорошая была семья, очень. До сих пор не верится, что с ними случилось такое… И Дерек… Дерек…

I.: – Дерек вырос на ваших глазах? Расскажите о нем.

W.: – Дерек… Господи помилуй, как же тяжело… Да, спасибо, я попью, хорошо?.. Спасибо… Дерек появился через шесть лет после рождения Иден. Ричард и Мариэнн долго не могли родить второго ребенка, и особенно они были рады, что им оказался мальчик. Они, безусловно, любили его, но воспитывали очень строго, особенно Ричард. Он сделал из сына настоящего мужчину, достойного фамилии Хейл. Дерек всегда мне нравился, больше, чем его сестра. Она была немного… неискренней, какой-то напускной, Дерек же всегда был открытым и прямым. Хороший мальчик, очень хороший. Помогал мне, когда справляться самому в силу возраста стало тяжело… Навещал меня от всей семьи, если я болел. Хотя я уверен, что он делал это по своей инициативе, а не по наказу отца. Когда мне сказали, что его подозревают, я не поверил. Я и сейчас не верю. Дерек никогда не смог бы сделать такого… Ни один человек не смог. Только чудовище.

I.: – Расскажите о ссоре, которую Вы упоминали ранее на дознании.

W.: – Той ссоре… Да, та ссора… Иден должна была сыграть свадьбу в конце декабря. По этому случаю приехал Стивен со своей семьей. В тот вечер я задержался в оранжерее, настраивая барахлившую систему автополива, и как раз встретился с ними на подъездной дороге. Стивен выскочил из машины, промчался мимо меня, будто не заметив, и бросился в дом, словно там случился пожар. Я услышал женские крики, грохот крушащейся мебели и какие-то странные звуки. Эмили, жена Стивена, сказала, чтобы я ехал домой, а сама поспешила в коттедж, оставив детей в машине, но они не послушались и побежали за ней. Я подождал, чтобы убедиться, что все в порядке. Но тут Эмили с детьми прибежали обратно и сели в машину. Через какое-то время появился Стивен – рубашка на нем была разодрана, а на лице – свежая кровь. Он забрал свою семью и отвел ее обратно в дом. Все стихло. Я уехал домой. Утром вернулся, и Ричард на мой вопрос ответил, что они с Дереком слегка повздорили – он так и сказал. Что у его сына трудный возраст, но все в полном порядке. Дерек выглядел нормально, как и всегда, помог мне принести удобрения со склада. Единственное, что показалось мне странным, это то, что Мариэнн весь день не выходила из своей комнаты, ссылаясь на сильные головные боли.

I.: – Как давно произошли описанные Вами события до свершения преступления?

W.: – Это было… за два… Нет, за три дня до… до той ночи.

I.: – В эти дни происходило что-то, что Вас насторожило?

W.: – Нет, ничего, абсолютно ничего. Все было, как и всегда. Ничего не предвещало… О господи, не верится, просто не верится, что это произошло…».

Стайлз отрешенно глядел прямо перед собой. Вспоминая те фотографии и взглянув на семью Хейлов изнутри глазами их старого, преданного садовника, он тоже не верил, что с такими людьми могло произойти подобное. И тем возмутительнее было то, что дело закрыли, а убийцу так и не нашли.

Изначально выдвигались предположения, куда могло деться четырнадцатое тело, Дерека Хейла, пока шли опознания и судебная медэкспертиза. Тогда-то и выяснилось про отпечатки пальцев. Совместив это с неизвестным мотивом, из-за которого пару дней до этого произошла крупная ссора (по словам садовника-свидетеля), Дерека объявили подозреваемым и начали искать.

Но Дерек нашелся сам. Спустя шесть дней он появился в головном отделении полиции. Допрос вел шериф Стилински. Стайлз включил аудиозапись. Ему ужасно хотелось узнать, как звучит голос Дерека. Сможет ли он по нему определить, болен ли он каким-то особым видом шизофрении? Услышит ли раскаяние? Что вообще почувствует, когда поймет, что этим голосом говорит безжалостный убийца-мясник?

«– Представьтесь, пожалуйста», – стандартное начало. Голос отца, странно тихий, в нем нет жестких или обвинительных ноток, которые Стайлз ожидал услышать. Его отец тоже не верил, что Дерек убил свою семью? И поэтому не понимал, зачем ведет этот допрос? Он будто бы… будто бы сочувствовал ему. Двадцатилетнему пареньку, в один миг лишившемуся семьи, прятавшемуся неделю где-то от рыскающих повсюду служебных собак и полицейских машин, а потом не придумавшему ничего лучше, как просто прийти сюда и сдаться, подтвердив все эти высосанные из пальца обвинения.

«– Дерек Хейл»

Стайлз вздрогнул – его кожа моментально покрылась мурашками. Низкий баритон, бархатный и обволакивающий, с легкой хрипотцой, он звучал так приятно, что хотелось слушать его еще и еще. Если добавить этот голос к имевшемуся у Стайлза образу, созданному в ходе прочтения материалов, получалась поистине ядерная бомба. Идеальный парень, у кого есть все: ум, талант, внешность, имя, деньги. Ему для полного счастья только сногсшибательной девушки не хватало. Хотя кто сказал, что ее не было? Наверняка была и не одна, какая бы девчонка перед таким устояла?

«– Говорите», – голос отца полон смятения. Он кажется таким потерянным, что Стайлз даже забывает на миг, что он шериф и ведет допрос подозреваемого. Сейчас он больше похож на тех до смерти перепуганных людей в больницах, куда привезли их близких после катастрофы, и они ждут врача с хорошими или плохими новостями.

«– Я… я виноват в том, что случилось с моей семьей. Они погибли по моей вине», – Стайлз много раз слышал эти интонации, они очень хорошо были ему знакомы: смесь ужаса, потрясения, осознания, неверия, смирения, сожаления, отчаяния. Так же говорят выжившие в аварии водители, по вине которых погибли все их пассажиры. Так же говорят родители, которые не успели спасти всех своих детей из пожара. Так говорят те, кто столкнулся с ужасными вещами, перевернувшими весь их мир, и кто познал полную беспомощность перед лицом внезапно обрушившегося на них кошмара, в который в один миг превратилась вся их жизнь. Так мог сказать любой переживающий и нравственный человек, но точно не убийца. Точно не тот, у кого поднялась рука зарезать во сне стариков и гоняться по всему дому за кричащими детьми, пока последний не замолчал навсегда.

«– Что это значит, Дерек?»

«– Вы должны наказать меня за содеянное»

«– Но ты ничего не совершал»

«– Я во всем виноват. Они все… все мертвы… и это я… это я их убил»

Вот тут Стайлз не выдержал и выдернул нахрен наушники, потому что его прошиб холодный пот, руки тряслись и он просто физически не мог дослушать эту запись до конца.

Дерек был в шоке. Это ясно любому. Он, потерявший всю свою семью, видевший их тела в лужах крови, просто взял всю вину на себя, потому что в тот момент не знал, что еще ему сделать. Отец наверняка все следующие десять минут всячески отговаривал его и уговаривал, он ведь понимал и, возможно, знал, что Дерек не при чем, но сказанного перепуганным до смерти парнем было достаточно для тех, кто собирался этим воспользоваться.

Эти гниды из следственного комитета не придумали ничего лучше, как повесить на него всю вину и объявить его в федеральный розыск, сфабриковав улики. Да, у Дерека наверняка не было алиби, но вдруг выяснилось, что в Бейкон-Хиллзе не работает больше презумпция невиновности.

Стайлз выключил аудиозапись и нашел копию приказа из полиции штата. Там сухим, официальным тоном требовалось не дать делу огласки и немедленно закрыть его под грифом «совершенно секретно». Дерека Хейла признать без вести пропавшим. Но ни слова не говорилось о том, чтобы снять с него все подозрения.

У Стайлза осталось много вопросов. Во-первых, он не нашел ни одной фотографии Дерека, даже из полицейского участка, где его точно должны были сфотографировать перед тем, как снять отпечатки и посадить в изолятор. Во-вторых, не ясно было, как он смог оттуда сбежать. Кто-то из полицейских, имевших доступ к ключам, точно должен был помочь ему – спрашивается, из каких соображений кто-то стал соучастником, рискуя не только своей работой, но и свободой? В-третьих, орудие убийства так и не нашли. Дерек на допросе ни слова не сказал о том, чем же именно он всех убил. Он вообще ничего толком не сказал, просто твердил, что из-за него вся его семья мертва. В-четвертых, это «признание» было просто смешным. Да если бы на глазах у Стайлза кто-то убил всю его семью, а потом попросил его сказать, что это сделал он, он бы просто тупо повторил. Да любой бы нормальный человек, испытывая такую невыносимую боль от потери, признался в том, что это он во всем виноват. В-пятых, куда делся Дерек, сбежав из полицейского участка? Где мог скрываться так долго? Как ни разу не засветился? В самом деле уехал куда-то в Европу? На его месте Стайлз бы так и поступил. Невозможно оставаться здесь после всего, что ему пришлось пережить.

Стайлз мог бы еще с десяток вопросов сформулировать, они беспрестанно крутились в его голове, но ответов у него все равно не было. Ни на один гребанный вопрос – ни одного, твою мать, ответа.

И даже спросить не у кого. Разве только у отца, но он ничего не расскажет. Стайлз вспомнил про садовника, полез искать его адрес и выяснил из сводок в Интернете, что дом продан другой семье, а Норманн Завейн мертв уже как два года.

И тут Стайлза осенило. Что был еще один участник этой драмы, о котором почему-то нигде ни разу не упоминалось. Об этом загадочном женихе Иден Хейл, накануне свадьбы с которым и произошло это несчастье.

Сердце Стайлза заколотилось, как бешеное. Вот оно. Вот оно! Их убийца. Все сходилось просто идеально. Втирается в доверие семьи, крутит шашни с дочерью Ричарда, устраивает свадьбу, чтобы собрать всех разом в богами забытом доме в дремучем лесу (заметка: идеальное место преступления. Вопрос на повестке дня: где был в ту ночь Дерек – если со всеми, то как ему удалось выжить?!). Потом один или с сообщниками устраивает резню. Подкупает следователей, дабы перевести все внимание на Дерека и остаться в тени. Зная, что никаких существенных доказательств против Дерека нет, быстро заминает дело, пользуя связи наверху. В итоге: Хейлы мертвы. Дерек, если и жив, коротает дни в дурке, как верно заметил Скотт. Все деньги и счета полностью в распоряжении «жениха». Если он сумел провернуть такое дело, ему ничего не стоило получить к ним полный доступ. Возможно, он даже использует невменяемого Дерека. Все это смотрится куда более убедительно, нежели этот бред, над которым Стайлз просидел весь день.

А теперь – самое сложное. Выяснить, как зовут несостоявшегося жениха Иден Хейл.

Потом можно будет отправляться на поиски Дерека. Он оставался единственным свидетелем, который смог бы запустить это дело, подняв его со дна, и заставить заработать всю эту прогнившую от коррупции исполнительную власть в лице полиции. Может быть, даже на уровне страны. Такое дело точно получит мировую огласку. Но без Дерека все это останется невозможным.

***

Стайлз изнывал от нетерпения, пока ждал отца с работы. У шерифа закончилось ночное дежурство, которое он провел в офисе (а его сын со своим другом – в доме в лесу, но об этом отцу лучше не знать).

– Я приготовил ужин, – радостно сообщил ему Стайлз, едва только Джон зашел в дом и начал раздеваться.

Шериф, сняв куртку, подозрительно на него посмотрел и сразу спросил:

– Что тебе от меня надо?

– Пап! – укоризненно воскликнул Стайлз. – Ты за кого меня принимаешь?! Я просто захотел сделать тебе приятно!

Отец, все еще косясь на него, снял ботинки и ушел мыть руки. Потом появился на кухне, где Стайлз успел накрыть на стол.

– Все свежее, горяченькое, с пылу с жару! Садись, садись! – он даже стул ему выдвинул. Джон не смог противиться всем этим божественным ароматам. Он последние сутки жил на кофе и том, что перепадало ему от подчиненных. Ну не мог он есть приготовленную Стайлзом траву во всех возможных видах (сырую, пропаренную, вареную, жареную, с приправами и без, отдельно и с другой травой), а если бы он заказал фастфуд, его сын обязательно бы узнал и устроил ему разбор полетов. Приходилось страдать и голодать.

Но тут Стайлз явно решил смилостивиться над своим старым и больным отцом. Сделал любимое мясо с горчичным соусом и пожарил картошку с луком. А сам сидел напротив, подперев голову руками, и с улыбкой смотрел, как его папа уплетает за обе щеки, не забывая запивать ароматным чаем.

– Ну что, вы со Скоттом рощу-то нашли? – спросил он, решив узнать, насколько плодотворно прошел день Стайлза. Потому что его дежурство прошло так себе, разве только он успел хорошенько выспаться, что, безусловно, было совсем неплохо.

– Не-а, – ответил ничуть не расстроенный по этому поводу Стайлз. – У Скотта были какие-то планы с Эллисон, ну, его подружкой, так что я весь день дома проторчал. Зато кухню помыл и в гостиной прибрался.

– Стайлз, а когда ты меня уже познакомишь со своей подружкой?

– Пап! Удары ниже пояса запрещены в честных поединках!

– Молчу, молчу, – Джон доел последнюю вилку картошки и допил чай. После чего откинулся назад и прямо посмотрел на Стайлза. – Что ж, я сыт и доволен. Выкладывай. Давай быстрей, пока я добрый и не передумал.

– Ты знаешь, кто был женихом Иден Хейл?

– Опять Хейлы? Стайлз, мы ведь вроде договорились, что тебе пора завязывать со всем, что так или иначе касается Хейлов, – Джон нахмурился. Ничего хорошего точно не выйдет из того, что Стайлз так рьяно бросился в омут с головой, даже не зная, насколько там глубоко и есть ли дно, чтобы в случае чего оттолкнуться от него и выплыть на поверхность.

– Ты обещал ответить! – напомнил Стайлз. – Ты ведь помнишь, как его звали? Пап!

Джон молчал. Он не хотел отвечать. Но успел сдуру пообещать. Он должен подавать пример сыну. Дал слово – держи. Значит, придется.

– Его зовут Кален Хиллроу, он…

– ШЕФ СКОТТА?!

========== Кровь и молоко ==========

– Бред какой-то.

Таков был вердикт Скотта, когда в тот же воскресный поздний вечер Стайлз взахлеб рассказал ему по скайпу о том, что ему удалось узнать.

– Чувак, все сходится! – горячо заверял он его.

– Нет, Стайлз, это даже смешно, – упрямо стоял на своем Скотт. – Ты моего шефа видел? Да он просто божий одуванчик, могу поклясться, он плачет, когда хомячки умирают. Чтобы он убил тринадцать человек, включая трех детей? Знаешь, я больше поверю, что это сделал Дерек или как там его.

– Ррр, – зарычал Стайлз раздосадовано и раздраженно. Скотт просто не желал его слушать! Он ему такую блестящую схему изложил, просто идеальную, с какой стороны ни посмотри, но этот упрямец не хотел понимать, что уже два года работает на психопата-мясника. – Ладно, у тебя завтра после школы подработка?

– А что? – напрягся Скотт.

– Загляну к тебе в гости чайку попить! – обрадовал его Стайлз.

– НЕТ! – шепотом заорал Скотт, боясь разбудить спавшую маму. Безуспешно – Стайлз без «спокойной ночи» и «сладких снов» отсоединился.

Зазвенел дверной колокольчик – подвешенные на деревянном кругу разноцветные стеклышки-перышки. Встреченный озорной стайкой радужных солнечных зайчиков, Стайлз переступил порог ветеринарной клиники. Ветлечебница располагалась в старом районе, на окраине Бейкон-Хиллза, и с фасада ничем не отличалась от построенных несколько веков назад аккуратных двухэтажных домиков вокруг. Стайлз прошел мимо нее несколько раз, плутая по тесным дворам и переулкам, пока ему не попался местный дедушка, указавший дорогу.

Стайлз огляделся. Светлое просторное помещение с плиточным белым полом и стенами цвета фисташек. Вдоль стены, украшенной глянцевыми плакатами на лечебную тематику, стояли мягкие бежевые диваны для посетителей. Рядом с входной дверью и большим окном, драпированным легкими тюлями, был разбит цветник, приятно затенявший свет. Первое, что сразу бросалось в глаза, это чистота – ни пылинки, ни соринки, ни волоска, прохладный кондиционируемый и увлажняемый воздух буквально звенел свежестью, как бывает только где-то высоко в горах. Словно маленький тихий уголок рая, отрезанный от остального мира.

Прошло всего пару секунд, а Стайлзу так здесь понравилось, что он уже не хотел уходить. И почему раньше он ни разу не приходил к Скотту чайку попить?!

Дверь в процедурный кабинет была открыта. Стайлз подошел и, заглянув внутрь, вежливо постучал:

– Можно?

На стук обернулся мужчина в белом халате. На вид не больше сорока, ростом выше среднего, подтянутый, смуглый, явно не европейской внешности: с широкими, высокими скулами, характерной горбинкой на переносице и угольно-черными прямыми волосами, собранными в небрежный пучок. Араб? Метис? Индеец? Малые народности?

Додумать и решить Стайлз не успел – мужчина повернулся к нему и приятно улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами:

– Чем могу быть полезен? – приторно-сладкий голос. Точно психопат. И улыбка слишком искренняя, стопроцентно напускная.

– Здрасьте, я Скотта ищу, – соврал Стайлз, беспалевно пялясь на доктора Хиллроу, но тот и бровью не повел.

Как истинный пацан, Стайлз полюбопытствовал вчера и взглянул на фотки Иден при жизни. И она оказалась просто АХ. Шикарная, грудастая блондинка с ногами от ушей, которой самое место было на глянцевой обложке «Плейбоя». К огромному сожалению Стайлза, Кален оказался тоже ничего, даже больно смазливым. И у него были красивые руки. Стайлз редко обращал внимания на руки, но сейчас не мог отвести от них взгляд. Представлял, как этими руками и с этой фальшивой улыбкой на лице Хиллроу расправлялся со своей невестой… О боже, это было еще более жутко, нежели представлять на его месте Дерека.

– Ах, Скотт, – доктор Хиллроу догадался, кто перед ним, – ты его друг, верно? Стайлз, если не ошибаюсь?

– Ага.

– Приятно познакомиться. Скотт сейчас в карантине, но он скоро вернется. Ты его можешь пока здесь подождать.

– Ага, спасибо.

Итак, первая встреча состоялась. Впечатление Стайлз составить успел и теперь обрабатывал его, сидя на мягком диванчике и листая журнал «Четвероногий друг».

Кален Хиллроу не был похож на убийцу. Стайлзу очень не хотелось расставаться со своей гениальной схемой, но он был вынужден признать, что она не состоялась. Стайлз довольно хорошо для своего возраста разбирался в людях, ему по воле судьбы (от отца-шерифа никуда не денешься) приходилось иметь дело с разными личностями, так что даже без освидетельствования психотерапевта Стайлз мог со всей уверенностью сказать, что шеф Скотта никого не убивал. Он вообще вряд ли был способен преднамеренно отнять чью-то жизнь. И хоть Скотт приукрашивал вчера, Стайлз посчитал, что похороны хомячков не так далеки от реальности.

А жаль! Все так чудесно складывалось. Кален, не будь он Каленом, подходил на роль убийцы идеально. К тому же, еще и врач, пускай и ветврач, умеющий обращаться со скальпелем и имевший доступ ко всяким запрещенным для частного пользования препаратам. А Стайлз склонялся к версии, что всех Хейлов чем-то накачали перед тем, как зарезать, словно жертвенных барашков. Наверное, они даже сопротивляться не могли толком.

– Какого ты приперся?! – Скотт был ему совсем не рад.

– Расслабься, чувак, я здесь не для того, чтобы обличать твоего шефа, – сразу успокоил его Стайлз. – Ты прав. Это не он.

– Слава богу, – выдохнул Скотт с облегчением. Ему хватило с лихвой их насыщенных выходных, особенно когда Стайлз потащил его посреди ночи черти куда, а потом решил подергать шефа, устроив ему допрос с пристрастием, пока тот не сознается в том, чего не совершал, лишь бы неуемный Стилински отвязался и дал ему нормально работать. Он тут не мешки с цементом считал, а спасал жизни. Пусть не людей, а животных. Неважно. Он все равно помогал и тем, и другим.

Нагрянули первые послеобеденные клиенты: бабуля с котиком, который отказывался кушать треску и желал семги; мама с дочкой и с щеночком, проглотившим голову куклы Барби (обезглавленное голое тело в качестве неопровержимого доказательства болталось в руке ребенка); сурового вида мадам привела на прививку двух ротвейлеров в намордниках и строгих ошейниках. От последних клиентов Стайлз решил держаться подальше и встал с дивана, перебравшись поближе к двери в смотровую. Доктор Хиллроу, атакуемый беспокоящейся о здоровье котика бабулькой, попросил Скотта уколоть гиперактивному щеночку транквилизатор, чтобы сделать рентген.

– Ему будет больно? – спросила девочка тихонько в благоговейном ужасе перед шприцом.

– Нет, комарик укусит, – Скотт улыбнулся ей и уколол беспокойного людоеда в холку. Щенок успел облизать его руки и лицо, пока он пытался зажать его, чтобы не дергался. – Как он твою куклу съел?

– Мы играли в Святую Инквизицию, – не без гордости за своего питомца ответила юная хозяйка.

– Ее отец директор музея, – поспешно успокоила парня мамаша, увидев его округлившиеся глаза.

– Сейчас твой песик…

– Тимми.

– Тимми успокоится немного, и мы посмотрим, что там происходит у него внутри.

Потрепав напоследок Тимми по ушам, Скотт ушел спасать шефа от престарелой кошатницы. У него как-то лучше удалось убедить ее вернуться с котиком в приемную, и Кален, горячо поблагодарив своего незаменимого помощника, понес в рентген-кабинет лохматого людоеда-инквизитора.

– А ты кто такой? – проскрипела сердобольная старушка, незаметно подкравшись сзади – Стайлз едва до потолка не подскочил.

– Я-я? – заикнулся он.

– Ты, – кивнула старушенция, хотя, судя по модному прикиду и рыжему шиньону, она считала себя крайне привлекательной молодой дамой и не переставала стрелять глазками во всех особей мужского пола, включая двух насторожившихся ротвейлеров. Пахнущая одеколоном за версту и гремящая бесчисленными браслетами дамочка внушала им определенные опасения. – Я тебя здесь раньше не видела.

– Я друг Скотта.

– Ммм, – неопределенно произнесла она.

– Того парня, который не док, – подсказал Стайлз.

– Я знаю, кто такой Скотт МакКолл, – прожужжала она. – Его мама работает медсестрой в больнице и приходила ко мне домой делать уколы.

– Точно, – закивал Стайлз.

– Значит, ты его друг? – допытывалась кошатница.

– Ага, – Стайлз начинал нервничать. Чего надо от него этой восставшей мумии, увешанной дешевой бижутерией?! Но, подумав про ее неисчисляемый возраст, кое-что понадобилось парню уже от нее. – А вы знаете семью Хейлов?

– Как же не знать, – с уважением отнеслась к этой фамилии бабуля. – Они основали этот город много веков назад. И построили эту замечательную больницу, в которой мне два раза спасли жизнь. И отстроили новое здание школы, в которой ты учишься со своим другом. А еще пять лет назад закончили строить стадион…

– Погодите, пять?! – Стайлза как током шибануло. – Но ведь Хейлов убили почти семь лет назад!

Старушка пристально на него уставилась.

– И что? Это был давний проект.

– И откуда брали финансирование?!

– Почем мне знать, – отмахнулась совершенно не заинтересованная в этом бабуля. – А почему ты спрашиваешь о Хейлах? Я думала, в этом городе все предпочитают делать вид, что их не существовало вовсе! – она презрительно фыркнула. – Неблагодарные, трусливые твари, а не люди.

Стайлз внутренне горячо с ней согласился.

– А Вы знаете, почему дело закрыли?

Старушка медленно покачала своей рыжей головой.

– Без понятия. Как только их убили, об этом уже знал весь город, – рассказала она, – сразу все начали судачить и сплетничать. Конечно! Такое тихое место просто потрясло подобное! И еще кто! Хейлы! Тут с ними каждый второй был так или иначе знаком… Когда оказалось, что к этому причастен внук Вильгельма, Дерек, мало кто в это поверил, но потом полиция предъявила какие-то доказательства, и это походило на безумие: безмозглая толпа начала твердить, что он убийца. Бедный ребенок. Он сбежал – и правильно сделал!

– А потом что? – жадно спросил Стайлз.

– Ничего, – пожала ссохшимися плечами старушка. – Дерек исчез, его не смогли найти. Полиция почему-то прекратила его поиски, дело закрыли. Из-за того, что убийцу так и не нашли, у жителей остался какой-то неприятный осадок. Все старались не говорить о Хейлах и не вспоминать о них, чтобы спокойно спать по ночам и не бояться за свои жизни и жизни своих близких. Ну вот как-то так за семь лет и наложили табу на эту фамилию и все, что с ней связано.

– Спасибо. Спасибо большое, – горячо поблагодарил ее Стайлз. – Я надеюсь, с вашим чудесным котиком все будет в порядке.

– Ох, спасибо, милый, я тоже надеюсь, – повздыхала умиленно старушка, вспомнив о своем коте в переноске, и полезла его гладить и сюсюкать. Под шумок Стайлз тихонько свалил на освободившийся от ротвейлеров и их хозяйки диван.

Тимми пришлось оставить, чтобы под присмотром дождаться, когда голова казненной куклы покинет его кишечник естественным путем. Юная хозяйка плакала, все ее дружно успокаивали, щеночка отнесли в его временный уютный домик в карантине, а девочка с мамой ушли домой, ждать звонка и хороших новостей. Крутая бабуля чинно отчалила только спустя несколько часов, когда Скотт и доктор Хиллроу в два голоса сумели убедить ее, что та диета, которую ее круглому котику прописали, идеально ему подойдет и что у нее не будет никаких проблем с его кормлением впредь.

Стайлз досидел до победного конца, когда Скотт начал собираться домой.

– Ты идешь? – спросил он, только сейчас вспомнив о том, что друг все еще ждет его в приемной.

– Я задержусь. Иди без меня. Я все равно на своих двоих, так что не смогу тебя подбросить, чувак, – Стайлз убедительно улыбнулся.

Скотт остановился, внимательно смотря на него.

– Я надеюсь, ты не собираешься никаких глупостей делать?

– Никаких глупостей! – заверил его Стайлз. – Просто хочу поговорить с твоим шефом, вдруг он что-то знает.

– Ладно, – Скотт не хотел уходить, потому что в самом деле беспокоился из-за друга, но он ужасно устал, хотел поскорее прийти домой и лечь спать, а не торчать тут до посинения, пока Кален не снизойдет до ответов на очередные дурацкие вопросы доставучего Стилински.

Дверь за Скоттом закрылась, зазвенел дверной колокольчик. И все стихло.

Кален, уткнувшись в бумаги, вышел из процедурной и удивленно замер, краем глаза заметив Стайлза:

– Что-то случилось?

– Я хотел бы с Вами поговорить, – спокойно сообщил Стайлз.

– Это что-то важное и срочное? – серьезно уточнил вет.

– Очень.

– Хорошо. Тогда идем, – Хиллроу проводил его в свой кабинет. Там он предложил Стайлзу сесть в кресло напротив его рабочего стола, а сам стал заваривать чай.

– А Вы домой не собираетесь? Я Вас не задерживаю? – Стайлз немного нервничал. Он не знал Калена и не знал, как он отреагирует на вопросы об Иден и Хейлах.

– Нет, у меня сегодня ночное дежурство, так что мне тут все равно до вечера следующего дня куковать. Надеюсь, мы управимся с нашим разговором раньше, – улыбнулся Кален, протянув ему чашку.

– Спасибо, – поблагодарил его Стайлз. Чай пах замечательно, земляникой и медом, и на вкус оказался чудесным.

Кален сел не за стол, а в кресло напротив, непринужденно попивая со Стайлзом чай, будто они были закадычными друзьями, любившими после тяжелого трудового дня пропустить по чашечке горячего.

– О чем ты хотел поговорить? – спросил мягко Кален. Стайлз зависал, глядя на его соболиные брови и бархатные черные глаза. Он мало что понимал в мужской красоте, но признавал, что у доктора Калена очень привлекательная внешность. И судя по тому, что он сегодня увидел, особенно как реагировали на него животные, его внутреннее содержание тоже было красивым и гармоничным – неужели такие люди в самом деле существуют?

– Нам по истории задали проект, – Стайлз давно уяснил, что если ты хочешь соврать, скажи максимально много правды, тогда это будет звучать убедительно, – рассказать о какой-нибудь исторической достопримечательности Бейкон-Хиллза или о его выдающихся людях. И я выбрал семью основателей, Хейлов.