Текст книги "Ночь, когда цветет папоротник (СИ)"
Автор книги: Anemoon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 39 страниц)
– Нет, конечно, у нас есть садовник, – ответила Мари. – А за водоемом следят мужчины. Я ухаживаю только за розами.
– Вот как, – Клаудия попробовала лимонад. Он был приятно кисло-сладким и прохладным. То, что нужно в жаркое утро бабьего лета. Поздно оно пришло в этом году.
– Клаудия, – обратился к ней Ричард вдруг, – Джон рассказал тебе вкратце, что мы будем делать?
Клаудия взглянула на оборотня. Она все еще видела в нем обычного мужчину, которого выдавали лишь необычные глаза. Даже Мари вела себя более странно (по-звериному), нежели он. Неужели он правда не человек? И умеет превращаться в волка? И что она тоже… тоже перестанет быть человеком?
Сначала она думала, что ее муж бредит. Что у него не то что белая горячка, а сразу неожиданно давшее о себе знать обострение шизофрении (это бы объяснило СДВГ их сына). Но в какой-то момент Клаудия поняла, что Джон не врет. Что он на полном серьезе верит в существование каких-то ликанов и даже утверждает, что несколько раз видел их вживую – Ричарда и некоторых членов его стаи, с которыми он по воле обстоятельств вынужден был работать в сложных случаях. Когда он получил значок шерифа и ушедший в отставку предшественник передал ему все дела, а так же раскрыл факт существования оборотней, он не поверил и долго думал, что у бывшего шерифа под конец его работы поехала крыша. Но когда кто-то поджег целую ферму, благо, обошлось без человеческих жертв, и они месяц бились, пытаясь отыскать преступников, Джону пришлось обратиться за помощью к главе Хейлов, как велел ему устав. Тогда он впервые познакомился с Ричардом и увидел его, так сказать, в действии. Они были вдвоем, стояли посреди сгоревшего скотного двора, и Ричард долго принюхивался и ходил всюду, а потом выбрал место почище и начал раздеваться. Осень, льет проливной дождь, ни единого шанса найти следы или улики, и тут этот светлоглазый Хейл начинает устраивать стриптиз по заявкам телезрителей. Конечно же, Джон был в легком смятении, поэтому даже спросить ничего не успел, как Ричард уже перекинулся. И непринужденной рысцой, ткнувшись носом в землю, по-деловому почесал куда-то.
Пока Джон отходил после подвергнувшего его в шок зрелища не для слабонервных, оборотень вернулся и видоизмененным, но все-таки человеческим голосом сказал ему садиться в машину и ехать за ним. Они приехали на соседнюю ферму. Ну как “они”. Шериф на своей машине, а Ричард бежал впереди на своих четырех. На ферме он нашел подвал с пустыми бутылками из-под топлива, смеси для розжига, а вскоре отыскались и преступники. Мотив тоже нашелся быстро – не поделили пастбища у реки, где теперь пасся скот этих пьянчуг, которые подожгли соседнюю ферму чисто на слабо, даже не думая о том, что в доме дети и что кто-то может погибнуть.
После этого Ричард предложил Джону пропустить по стаканчику, и шериф не смог отказаться: после увиденного выпить ему точно не помешает. Они посидели в баре в центре города, где Джон задавал вопросы, а Ричард отвечал на них, рассказывая о своей семье и о себе. Этот же разговор ему пришлось повторить вновь, но теперь уже отвечая на вопросы Клаудии. А их было много. Больше всего ее волновало не то, что будет с ней, а останется ли она безопасной для Джона и, главное, своего маленького сына. Ричард терпеливо и очень понятливо рассказывал ей все, что она хотела узнать, ничего не утаивая. Они просидели больше нескольких часов, беседуя о ликанах, прежде чем Клаудия не задала последний волнующий ее вопрос:
– Ты говорил о балансе. Какую цену ты заплатишь за то, что излечишь меня от болезни?
– Я не смогу излечить тебя, – поправил ее Ричард, – болезнь слишком запущена, ты умираешь. Но я могу дать тебе больше времени, за которое твой организм сумеет достаточно восстановиться, чтобы пережить обращение. Я уже рассказал тебе, как это происходит, поэтому ты знаешь, на какой риск идешь. Я не могу гарантировать, что ты переживешь обращение, но я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы ты смогла выжить.
– И что станет с тобой? – не отставала Клаудия. Джон, глядя на нее со стороны, подумал, что он точно знает, в кого их сын такой настырный. Приставучий, как репей.
– Надеюсь, что ничего, – улыбнулся Ричард. – Я никогда раньше не лечил рак и не знаю, как мой организм воспримет его. Но мы все равно попробуем.
– И для тебя нет никакого риска? – не унималась женщина. Она не понимала, из каких соображений этот оборотень согласился помочь ей. Ричард совершенно не был похож на альтруиста.
– Он есть, – ответила за мужа Мари, внимательно смотря на Клаудию, – если Ричард переусердствует, он может не справиться и умереть. Но он сильный, к тому же, ему не раз приходилось лечить. И последний раз он хорошо обжегся, когда попытался вытащить с того света мою мать. Думаю, второй раз он не станет совершать одну и ту же ошибку, – последнее она сказала уже мужу, строго посмотрев на него.
– Я сделаю все, как мы договаривались, – покладисто согласился он. – Клаудия, давай попробуем прямо сейчас. Ты готова?
Клаудия замерла. Джон осторожно взял ее за руку, чтобы напомнить ей, что она не одна. И бояться ей нечего, поскольку Джон защитит ее, не дав в обиду.
– Страх – это нормально, – мягко произнес Ричард, – в этом нет ничего постыдного, тебе не нужно скрывать его от меня. Но я вижу, что ты очень храбрая и не умеешь сдаваться. Поэтому я уверен, что у нас все получится. Я сейчас сяду рядом с тобой и возьму тебя за руку, хорошо?
Помедлив, Клаудия кивнула. В самом деле, чего ей бояться? Рядом сидит Джон, напротив – Мари, Ричард ведь не причинит ей вреда, верно?
Оборотень поднялся. Медленно подошел к ней и сел на свободное место с краю. Закатал рукав рубашки на правой руке, обнажая свое загорелое, исполосованное светлыми шрамами мускулистое предплечье, и протянул ей руку ладонью вверх. Клаудия неуверенно взглянула на Джона, мужчина тепло и ободряюще улыбнулся ей, кивнув, и миссис Стилински подняла свою слабую, бледную руку и положила маленькую ладошку в руку Ричарда. Он едва ощутимо сжал ее в своих пальцах. Его рука была такой горячей, что Клаудию бросило в жар.
– Дыши глубоко. Постарайся расслабиться. Я не сделаю тебе больно, но ты точно почувствуешь себя лучше, – Ричард подождал, когда Джон сядет ближе, обнимая жену, и даст ей облокотиться о себя. – Можешь закрыть глаза. Так тебе будет легче абстрагироваться.
Клаудия так и сделала. Опустила голову на плечо мужа и стала глубоко дышать, сосредоточившись на своем дыхании.
Постоянная боль в затылке вдруг начала стихать, словно кто-то, наконец, вытащил из ее черепа вбитые туда гвозди. Клаудия пораженно распахнула глаза и первым, что она увидела, это горящие золотом, прозрачные волчьи глаза, которые смотрели на нее с напряженного лица Ричарда.
Но она даже не попыталась отдернуть руку, просто сидела и заворожено смотрела в глаза оборотня. Потом перевела взгляд на его руку и охнула, увидев вздувшиеся вены, по которым текло что-то бурлящее и черное, тянущееся из их сжатых ладоней.
– Все нормально, – поспешила успокоить ее Мари, – это уходят боль и болезнь. Ричард забирает их.
Клаудия с тревогой взглянула на Ричарда, пытаясь по его лицу прочесть, насколько тому сейчас плохо и больно, но в ответ он лишь улыбнулся ей. Правда, как-то немного вымучено. На его лбу выступили мелкие вены и капельки пота.
Он медленно отпустил ее руку, положив ее на колено Клаудии, и оправил рукав, скрывая почерневшую кожу. Кажется, он с трудом мог шевелить пальцами. И выглядел неважно. Но Клаудия не решалась его ни о чем спрашивать.
– Думаю, для первого раза будет достаточно, – сказал Ричард мягко. – Будет хорошо, если вы с Джоном сможете приезжать каждый день и не пропускать наши сеансы. Времени у нас не так много, поэтому нам обоим придется постараться. Как ты себя чувствуешь?
– Мигрень ушла, – несколько пораженно отметила Клаудия. Она смирилась с ней еще несколько лет назад, как ей поставили диагноз – рак головного мозга. Сказали, что опухоль не операбельна, но химиотерапия сможет помочь. Она и помогла, вот только несколько месяцев назад случился внезапный рецидив, и скорость роста новой опухоли была такой высокой, что врачи развели руками и сообщили, что они здесь бессильны. Они могут провести еще один курс химиотерапии, но вряд ли она сможет продлить Клаудие жизнь. Ей выписали поддерживающие препараты. Но они не помогали.
Каждую ночь она кричала от боли в своей спальне, которую Джону пришлось звукоизолировать, чтобы Стайлз ничего не услышал и не узнал. Клаудия отказывалась от морфина, который мог бы облегчить ее боль, но дозы пришлось бы с каждым разом увеличивать, в конце концов, она бы стала просто эйфорической наркоманкой, не способной вспомнить, как зовут ее сына. Ей это было не нужно. Она готова была потерпеть. Хотя бы до Дня Рождения Стайлза, когда ему исполнится одиннадцать. Она должна была увидеть, как ее сын будет задувать свечи на праздничном торте и радоваться подаркам.
Страдая от еще худшей душевной боли, которую не снял бы даже морфин, Джон позвонил Ричарду и вместо просьбы о помощи в работе попросил его о помощи личной. Ричард предложил ему приехать тем же вечером. Он не обязан был помогать. Но все-таки согласился. Возможно потому, что ему хотелось спасти эту бесстрашную, молодую женщину, измученную своей болезнью, но продолжавшую так отчаянно цепляться за жизнь. И никакая боль не смогла ее сломать.
А теперь этой боли больше не было.
– Я не знаю, насколько хватит этого эффекта, мы выясним это лишь опытным путем, – сообщил ей Ричард. – Но с каждой нашей встречей ты будешь чувствовать себя все лучше. Возможно, я смогу полностью обратить твою болезнь и заставить ее замереть на стадии зарождения. Тогда мы будем разговаривать более предметно о том, что нам нужно будет делать дальше. Пока просто постарайся больше отдыхать и проводить время со Стайлзом.
– Ты знаешь моего сына? – удивилась Клаудия.
– Прошу простить меня за мое любопытство, но я подкараулил его около школы, – улыбнулся Ричард. – Он очень похож на тебя, я сразу узнал в нем его мать. Извини, Джон, но от тебя в нем только фамилия.
– Спасибо, – посмеялся Джон. – Думаю, это даже к лучшему.
Клаудия невольно улыбнулась.
– Это точно. С двумя Джонами Стилински у меня не было бы шансов.
Все рассмеялись, почувствовав, как моментально изменилась атмосфера, став приятной и практически семейной, словно они все были друг с другом знакомы и близко дружили уже очень и очень давно, а не встретились лишь в первый раз. Но не последний.
***
– Клаудия, ты не против? – спросил Ричард, придя вместе со своим сыном, Дереком, державшимся позади отца.
Сегодня было холодно, поэтому сеанс они проводили не в беседке, а дома, в гостиной, которую временно освободили оставшиеся члены семейства Хейлов. Мари давно не присутствовала на их сеансах, убедившись, что ее муж не собирается кончать жизнь самоубийством, играя в отважного героя, да и Джон успокоился, перестав так сильно пасти свою жену, когда убедился, что Клаудие в самом деле лучше. Поэтому она приезжала сама, как только отвозила Стайлза в школу.
Обычно в это время Дерек был в колледже. Поэтому Клаудия удивилась, увидев его.
– Конечно, не против, – поспешно ответила она. И неважно, против чего именно она могла быть.
Ричард положил руку на плечо сына, позволяя ему войти. Дерек сел в кресло рядом с женщиной, посматривая на нее с плохо скрываемым интересом, но все-таки не пялясь в открытую. Клаудия тоже старалась не слишком смущать его игрой в гляделки, точнее, разгляделки, но Дерек с первой их случайной встречи крайне заинтересовал ее, слишком уж отличаясь и от Ричарда, и от Мари. Да и от всех Хейлов, с которыми она успела познакомиться. Он был каким-то… другим. Она не могла выразить словами то, что чувствовала, когда смотрела на него.
– Понимаю, что невежливо так без предупреждения просить тебя об этом, – сказал Ричард, севший, как всегда, на диван рядом с Клаудией, – но я учу Дерека пользоваться его способностями, и ему требуется практика. Поэтому я хочу попросить тебя позволить ему провести наш сегодняшний сеанс.
Клаудия пораженно взглянула на Ричарда.
– А он справится? – она переживала не из-за способностей Дерека, а из-за его здоровья. Тот ведь все-таки был еще таким юным, ему было всего двадцать, она не навредит ему?..
– Конечно, справится, – улыбнулся Ричард и насмешливо посмотрел на Дерека. – Ты ведь справишься?
Дерек лишь молча кивнул. Протянул Клаудии свою руку. Такую же жилистую и сильную, как у отца. И такую же горячую.
Клаудия чувствовала странное волнение, когда притронулась к руке Дерека и теперь сидела и смотрела на него. Она не могла понять причины этой легкой внутренней дрожи и участившегося пульса. Но что-то было в Дереке, что не давало ей покоя. Что-то в его взгляде и в той волнующей энергетике, которая исходила от него.
Ричард, положив локоть на спинку дивана и подперев голову рукой, весело наблюдал за Дереком и Клаудией. Он-то прекрасно понимал, что происходит сейчас с бедной молодой женщиной. Она попала в плен животного магнетизма Дерека, это происходило практически с каждым, кто удостаивался чести приблизиться к нему так близко. Дерек мало кого подпускал, но сейчас ему пришлось не только самому потянуться к Клаудие, но еще и открыться ей, ведь иначе у него не получится настроить связь между ними и сделать свою работу.
Для Дерека это был хороший опыт. Не только для того, чтобы научиться лечить, но и чтобы суметь найти баланс между полным доступом к себе и сохранением необходимого барьера. В противном случае, будет довольно неловко объяснять Джону, почему его жена сбежала в закат с Дереком, да и от Мари прилетит так, что Ричард сомневался в своей способности отрегенерировать после.
Но Дерек справился. Он не был связан с Клаудией так сильно, как Ричард, который больше месяца постоянно поддерживал с ней живую связь, но, в отличие от отца, не был измотан, поэтому смог вытянуть все. До конца. Даже не схлынув ни на секунду. Клаудия все ждала, когда увидит его волчьи глаза, но все ограничилось лишь тяжелым дыханием и черными венами.
– Вот и все, – сообщил Ричард.
– Все? – не поняла Клаудия, с трудом оторвавшись от Дерека и посмотрев на оборотня.
– Ты абсолютно здорова. Та пара раковых клеток в твоем мозгу не в счет, – улыбнулся ей Ричард. – Они заморожены, по крайней мере, на ближайший месяц. Так что, как ты и просила, мы встретимся в следующий раз уже после Нового Года. Этого времени мне хватит, чтобы тоже восстановиться.
Клаудия кивнула. Ричард говорил об укусе. Не как в фильмах ужасов про оборотней, где раздирали глотки, а о вполне себе пристойно прокушенном безымянном пальце. По заверению Ричарда, этого было более чем достаточно.
– Как ты? – спросила Клаудия у Дерека.
– Я в порядке, – ответил он сдержано. Его рука уже зажила, и иммунная система уничтожила остатки инфекции. К тому же, основную работу проделал отец, а все, что требовалось от него, это подчистить хвосты.
– Спасибо, – искренне поблагодарила его Клаудия.
Кем бы ни были эти существа, людьми ли, чудовищами ли, но они спасли ей жизнь. Больше ей ничего не нужно было знать.
Их поступки говорили за них лучше любых слов.
========== Стайлз в стране чудес ==========
– Я ведь сказал тебе сначала поговорить с отцом, – Дерек был зол. Нет, очень зол. Он тяжело дышал, сдерживая ярость, и Стайлз старался не вжиматься в стену, нервно размышляя о том, что не отказался бы обзавестись способностью проникать сквозь материальные предметы, лишь бы кожей не ощущать этот жар, исходивший от волка.
– Круто. Я бы поговорил с отцом, уломал его кое-как, заверив, что ты не психопат и не маньяк и что со мной все будет окей, а потом мы бы пошли к твоему Калену, и он радостно сообщил бы, что я сдохну, пока ты будешь трахать мой хладный труп. Прикольный план, Дерек, мне нравится.
Дерек нахмурился. Жар спал. Вспотевший Стайлз смог вдохнуть.
– Он рассказал тебе, – мрачно произнес он.
– Нет, блять, он не должен был мне этого рассказывать! Это ж, твою мать, так несущественно!
– Я уже решил эту проблему, – упрямо стоял на своем Дерек, не обращая внимания на полные сарказма вопли своей будущей пары.
– Да что ты говоришь?! – рявкнул Стайлз. – И как?! Аконитовую дробь приготовил?
– Да.
– Да иди ты нахуй, Хейл, со своим долбанным волчьим благородством, а лучше засунь его вместе с аконитовой дробью себе в зад! – Стайлз мог орать сколько угодно. Отец сегодня был на очередном ночном дежурстве, и они с Дереком были одни в доме. – Я против, ясно?! Я не согласен! Тебе повторить по буквам?! Н-Е С-О-Г-Л-А-С-Е-Н!
– Что ты тогда предлагаешь? – рыкнул Дерек.
– Не знаю, – Стайлз выдохся. Он не мог так долго кричать, перегорев. Весь гнев улетучился, и теперь он ощущал лишь безграничную усталость, граничащую с полной апатией.
Он подошел к кровати, без сил опустился на край и, уперевшись локтями о колени, спрятал лицо в ладонях. Он думал, думал, постоянно думал, вот уже который день, но его гениальный мозг не спешил придумывать гениальное решение проблемы. Возможно, удастся уговорить Дерека пустить Калена свечку подержать, но, млять, они же не будут звать его каждый раз, как им приспичит потрахаться?! А, зная Дерека и себя, Стайлз предполагал, что Калену придется переехать к ним жить. Счастливая шведская семья!
Дерек стоял все там же у открытого окна, облокотившись о подоконник, и смотрел на парня.
– Стайлз, – мягко позвал он его.
– Что? – глухо откликнулся он.
– Не переживай так.
– Я не могу, блин, Дерек, не могу! Я хочу этого, понимаешь? Я никогда и ничего так сильно не хотел!
– Даже Лидию? – поинтересовался Дерек, и Стайлз вскинул голову.
– Даже Лидию! – рявкнул он. – Я уже готов, блять, смириться с тем, что я сдохну в свой первый раз, и меня это почему-то устраивает!
– Никто не сдохнет, – Дерек подошел к нему и присел перед ним на корточки, взяв руки Стайлза в свои, и тот затих, завороженный жарким теплом его ладоней. – Стайлз, мне не будет больно, я даже не замечу. Все будет хорошо.
– Ничего не будет, – Стайлз сдерживал злые слезы. Черт, почему он столько рыдает последнее время?! Будто истеричка гребанная! – Тебе будет больно, очень больно, ты будешь мучаться, но не покажешь этого. Я не хочу. Не хочу, чтобы из-за меня тебе было больно, – едва слышно закончил он.
– Я это переживу, – заметил Дерек. – Выпью антидот и буду в полном порядке. Но что с тобой будет в противном случае? Я даже думать об этом не хочу, так что выбор очевиден.
Стайлз упрямо молчал, и с одного взгляда было ясно, что ни хрена ему этот выбор не очевиден.
– Покажи мне, – потребовал он.
– Что? – не понял Дерек.
– Свой член, идиот. Покажи мне свой волчий член.
– Нет.
– Что значит нет?! – снова повысил голос Стайлз. – Ты теперь в скромную, стеснительную барышню играть будешь?!
– Не в этом дело, – раздраженно произнес Дерек. – Если я покажу тебе свой член так, как ты хочешь, я не буду терпеливо лежать, а потом просто схлыну обратно. Я зажму тебя где-нибудь в углу, раздеру зубами твою одежду и повяжу тебя, как полагается. Точнее, твой хладный труп, это уже без сомнений.
Стайлз глубоко вздохнул.
– Хорошо, – отказался он от первоначальной затеи, – тогда назови мне цифры. Длину, толщину.
– Я не знаю.
– Как ты не знаешь?!
– Не знаю, – начал снова заводиться Дерек, скатываясь на рычание, – потому что, чтобы мне узнать это, я должен был бы повязать уже кого-нибудь, но я могу это сделать только со своей парой.
– О господи, – Стайлз повалился на спину и бездумно уставился в потолок. Дерек присел рядом, смотря на него.
– Хорошо, Стайлз, – тихо, но очень серьезно произнес он, заставив парня этим тоном сразу же посмотреть на себя, – давай сделаем, как ты хочешь. Никакой аконитовой дроби. Но мы возьмем аконитовый кинжал, и если я начну меняться, ты вгонишь мне его куда угодно. Хоть в руку, хоть в бок, хоть в шею. Ты сможешь это сделать?
Не отводя взгляда от глаз Дерека, Стайлз очень медленно кивнул.
– Скажи это, – жестко потребовал Дерек, оскалившись. – Пообещай мне, что ты сделаешь это.
– Я обещаю, – тихо выдохнул Стайлз. Это было еще хуже, чем аконитовая дробь, потому что ему придется самому сделать Дереку очень больно, а тот не сможет защититься, ведь Стайлз будет его парой и он примет даже смерть от его руки с абсолютной покорностью… – НЕТ! Мы не можем! – выпалил он, вскочил и заметался по комнате.
Твою мать, как он раньше не подумал об этом?! Он ведь станет самым слабым местом Дерека, и те мрази, что убили его семью, обязательно воспользуются этим! И если Стайлза поставят перед выбором, отец и его друзья или Дерек, Стайлз понятия не имел, что он выберет. Если ему прикажут убить Дерека, волк просто даст ему сделать это. НЕТ! НИ ЗА ЧТО!
– Стайлз! – Дерек смотрел на бегающего туда-сюда по комнате парня, задыхаясь от едкого запаха страха, перетекающего в панику, которой стремительно пропитывался воздух. – Что мы не можем? Стайлз? Прекрати!
Ему пришлось схватить его за руку, чтобы остановить перед заходом на очередной круг.
– Успокойся и посмотри на меня, – произнес он твердо, и Стайлз затравленно взглянул на него. – Ты не скажешь, что нашло на тебя? – парень отчаянно замотал головой. Дерек скрипнул зубами, стараясь сохранять спокойствие. – Хорошо. Не говори. Просто сядь и глубоко дыши.
Он усадил парня к себе на колени, обняв, и подышал вместе с ним, пока Стайлз повторял за ним. Приступ стих. Стайлза потрясло немножко и окончательно отпустило.
– Мы не можем стать парой, – тихо прошептал он.
– Почему? – нахмурился Дерек, стараясь не показать, как сильно ранили его эти слова.
– Потому что я стану угрозой для тебя, – Стайлз смотрел на Дерека – неужели он не понимает?!
Дерек не понимал:
– Какая еще угроза? Что ты навыдумывал?
– Если вдруг так случится, что плохие люди заставят меня причинить тебе вред и мне придется это сделать, ты ведь даже не сможешь постоять за себя!
– Стайлз, ты сделаешь меня сильнее. Никакие плохие люди больше не смогут тронуть тебя, – заверил его Дерек.
– А если смогут? Если вдруг смогут? Если просто убьют меня – ты ведь сдохнешь от своей тоски, и им даже не придется встречаться с тобой лично и измерять всю твою приобретенную суперсилу!
Дерек опешил. Честно говоря, не столько от того, как Стайлз с такой скоростью смог накрутить себя до невменяемого состояния, сколько от того, что его мальчик так сильно переживал за него. Он боялся даже не плохих людей и того, что они смогут сделать с ним, а того, что из-за него Дерек может пострадать или даже умереть.
– А Кален не сказал тебе, что часть моей силы перейдет тебе? – спросил он мягко.
Стайлз, рисовавший себе картины одна хуже другой, завис:
– Это как? Я стану оборотнем?
– Нет, но у тебя появятся некоторые другие способности, – Дерек улыбнулся уголками губ, – например, ты сможешь позвать меня, и я услышу тебя даже на другом конце света. И никто не успеет тебе ничего сделать, так как все плохие люди будут уже мертвы. Меня не так просто убить, поверь мне, даже тебе, стань ты моей парой.
Стайлз все еще сомневался, хотя слова Дерека его немного обнадежили. Дерек вообще не любил говорить, особенно когда некоторые вещи казались ему и так более чем очевидными, но продолжавшему терзаться сомнениями Стайлзу необходимо было услышать, и Дереку пришлось сказать:
– Ты не станешь моим слабым местом или угрозой для моего существования, Стайлз, но если ты откажешься стать моим, я погибну. Я не хочу и не могу без тебя. Ты нужен мне.
Стайлз набросился на Дерека и крепко обнял его, пряча лицо в изгибе шеи. Он сжимал руки все сильнее, пока не почувствовал, что ему становится легче дышать. Дерек поглаживал его по спине, закрыв глаза и слушая его дыхание.
– Когда мы проведем ритуал? – глухо спросил Стайлз в шею Дерека пару минут спустя.
– Сначала мы поговорим с твоим отцом, – напомнил ему Дерек.
– Черт! – Стайлз подскочил, совсем забыв об этом. – Черт, папа! Я покойник!
Дерек только глаза закатил. Любил же Стайлз все утрировать.
***
Но Стайлз не утрировал. Когда шериф узнал, что его сын собирается выйти замуж за Дерека Хейла, он был готов взять на себя двойной грех за убийство и детоубийство, а потом застрелиться самому и вечно гореть в аду.
Джон Стилински очень любил своего единственного сына, поэтому с самого детства баловал его и спускал с рук многие выходки, но в этот раз игры Стайлза перешли все мыслимые и немыслимые границы.
Единственное, что сдерживало его от применения жестоких родительских методов воспитания, дабы выбить дурь из башки сына, это довлеющее присутствие Дерека Хейла, сидевшего рядом со Стайлзом. Они заняли разные концы дивана, не касаясь друг друга, но шериф все равно не мог перестать думать о том, как эти двое обжимаются, пока никто не видит. И наверняка не только обжимаются. Нет, даже хорошо, что он этого не видит и, ради бога, никогда не увидит.
– Нет. Что бы вы ни собирались мне сказать, мой ответ – нет. Нет, и никак иначе, – жестко отрезал он до того, как Стайлз успел открыть рот. Тот обиженно на него взглянул и демонстративно засопел в сторону.
Дерек просто смотрел на шерифа своими странными глазами и, как всегда, молчал.
В тишине было слышно, как ходят часы над камином и как протекает кран на кухне. Давно пора было поменять прокладку. А, может, и новый смеситель ставить.
Джон неуютно заерзал. Он чувствовал, что должен настоять на своем и выстоять до победного конца, но не был уверен, что справится. Потому что оба парня хранили молчание, сговорившись или просто интуитивно решив добить его этой тактикой ведения диалога, и уходить не думали. И сколько, скажите на милость, они будут вот так сидеть?
Шериф не выдержал первым:
– Вы так и собираетесь молчать?
– Зачем зря сотрясать воздух, если ты заявил, что все, что мы скажем, будет использовано против нас? И мы имеем право хранить молчание? – Стайлз все еще выглядел обиженным. Конечно, он наверняка рассчитывал на понимание своего добросердечного отца, и поскольку все его мысли были заняты Дереком Хейлом, он вряд ли мог беспристрастно взглянуть на ситуацию со стороны глазами Джона. И, уж поверьте, шерифу было, на что посмотреть.
– Дерек, тебя не смущает, что он ребенок? Что он мальчик, в конце концов?! – поняв, что со Стайлзом конструктивной беседы не выйдет, шериф решил обратиться к последней мыслящей инстанции.
– Почему меня это должно смущать? – Дерек никогда не понимал всех этих человеческих заморочек по поводу пола и возраста. Может, двадцать семь лет спустя хоть один человек снизойдет до того, чтобы объяснить ему это?
Шериф растеряно на него глядел.
– Потому что дети, Дерек, импульсивные создания, которые бросаются за первым же приспичившим им желанием, не думая о последствиях, зато потом всю оставшуюся жизнь сожалеют и расплачиваются за свои ошибки.
– Взрослые делают так же, – невозмутимо ответил Дерек, даже в лице не изменившись. Стайлз мысленно аплодировал ему стоя. Не каждый мог так разговаривать с шерифом, тем более, еще и тестем в одном лице. – Людям свойственно ошибаться в любом возрасте.
– А волкам нет?
– Волки руководствуются интуицией и зовом сердца, а не аналитическими выкладками разума и прочими математическими ухищрениями, – Дерек говорил совершенно спокойно, он и выглядел, как безмятежный айсберг, дрейфующий где-то на своей волне. У шерифа не было ни единого шанса достучаться до него. – Если волку кто-то нравится, он старается добиться его расположения и взаимности. Я люблю вашего сына, и я не сомневаюсь в своих чувствах к нему. Даже если вы запретите мне любить его, я не перестану этого делать. Я не машина, чтобы включать и выключать свои эмоции. Это вам, людям, нравится думать, что вы программируемые биороботы, зависящие от всяких реакций внутри ваших тел, которые никак не связаны с работой вашего головного мозга. И что можно игнорировать эти химические сигналы, будто бы они совершенно ничего не значат.
Стайлз сидел, открыв рот, и пялился на Дерека безумными глазами. Это точно Дерек Хейл?! Нет, его явно кто-то подменил! Разве мог этот угрюмый тихушник выдать подобную речь с таким количеством сложносочиненных и сложноподчиненных предложений?! Просто охренеть.
Шериф явно тоже не знал, что сказать. Он понял то, что Дерек пытался донести до него своей впечатляющей речью, но это не отменяло того, что его отцовское сердце разрывалось при мысли, что он не смог уберечь своего сына от этой беды. Как он вообще допустил это?! Как не заметил раньше, что со Стайлзом происходит что-то не то? Что-то плохое?! И непоправимое… Как ему поступить теперь, когда все зашло так далеко? Да, он может сказать Дереку уйти – просто исчезнуть. И, возможно, тот послушается. Но что тогда Джон будет делать со Стайлзом? Если он снова замкнется в себе, запрется в своей комнате, а шериф будет не спать ночами, прислушиваясь к звукам за дверью, и вздрагивать каждый раз, когда от ветра заскрипит окно, или дрожать от ужаса из-за того, что вода в ванной слишком долго шумит? Ему до сих пор казалось чудом, что Стайлз смог найти в себе силы двигаться дальше после того, как смерть забрала у него маму. Но что случится, когда Джон заберет у него Дерека?
Дерек взглянул на Стайлза. Он честно и долго пытался игнорировать его взгляд, но не смог. Стайлз поспешно отвернулся, смущенно теребя мочку уха, и сразу же наткнулся на пристальный взгляд своего отца. Господи, да он тут под прицелом!
– Что? – буркнул он.
– А как же Лидия, Стайлз? – спросил шериф. – Разве ты не влюблен с нее с начальной школы?
– Мне казалось, что я в нее влюблен, – ответил Стайлз неохотно. – Наверное, мне просто нравится на нее смотреть. Она красивая… И да, пап, она девушка, я знаю. А Дерек мужик, да еще и кобель, и я тоже об этом знаю. Нет, даже не так, я это осознаю – на всех возможных уровнях осознания и принятия. Я ничего не имею против.
– Дерек рассказал тебе, что значит стать его парой? – надо отдать должное шерифу, он не сдавался.
– Да, пап, – обреченно вздохнул Стайлз. Он сидел тут, как на допросе в полицейском участке. – Во всех подробностях и деталях. И, опять же, я ничего не имею против. Никогда не заводил серьезных отношений, поскольку они казались мне недолговечными и ненастоящими. Хотя что там. Я никогда и никаких отношений не заводил, потому что и не хотел. Но сейчас я хочу. Хочу быть с Дереком. Всю жизнь.
Джон молчал. Стайлз кусал губы, ужасно нервничая. Потому что всякие достойные Шекспира аргументы, способные растопить сердце его отца, кончились.
Руку обожгло внезапным горячим прикосновением. Стайлз удивленно взглянул на ладонь Дерека, накрывшую его ледяные пальцы, и с трудом подавил нестерпимый порыв обнять его, спрятаться в его сильных и надежных руках и позволить своему мужчине решить все эти проблемы. Но нет, он не скатится до уровня маленькой, беспомощной девочки. Он все-таки тоже мужик.
