Текст книги "Особенный, или Помеченный болью (СИ)"

Автор книги: Амэя Мизуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Все замерли на минуту, помня указания Мика. Он вполне доходчиво объяснил им еще в холле, кто, что и в какой последовательности должен делать, для надежности даже повторил дважды. Единственными, чьи роли он не озвучил, были родители, у которых, скорее всего, было отдельное занятие, возможно, репетиция.

– Пахэтер олоте анва оре, – мелодичным голосом произнесла мать Элиан. – Пахэтер олоте анва оре, – повторила она.

Аластер знал, как примерно переводилась эта фраза с эльфийского: «Раскройте соцветия своих душ». Женщина произнесла эти слова трижды, затем к ней присоединился владыка Амиас. Еще три повторения – и зала наполнилась голосами всех приглашенных эльфов, а после и нагов. В мелодичный распев ритуальной фразы последними вступили остальные расы, в число которых входил Даэрин.

Голоса звучали в унисон, полностью подстроившись под ритм, заданный матерью Элиан. Аластер только сейчас в полной мере осознал, что эта девушка – сестра Даэрина. Однако на этой мысли он не смог сосредоточиться, так как воздух в его лёгких заканчивался с каждым произнесенным словом. В определенный момент вампиру все же пришлось вдохнуть через рот, и он бы не хотел повторить этот опыт. Пусть насыщенный аромат розы снов и не бил наповал, как эфирное масло, но влияние на тело имел: на кончиках пальцев уже ощущалось лёгкое покалывание.

По стенам и полу прокатилось неясное мерцание: белые мелкие точки на миг увеличились и снова сжались. И с каждой секундой эта пульсация учащалась, обнаруживая скрытые паутинки подгорных арезий. Это растение обитало в пещерах, оплетая стены, словно покрывая их налётом. Стебельки арезии были чрезвычайно тонкими и цепкими, а цветки миниатюрными. Растение часто называли музыкальным, потому что оно распускалось, если вблизи пели или играла мелодия. При этом белые бутончики начинали светиться, разгоняя черноту и открывая путь во мраке.

Аластер слегка склонил голову, находя во всей этой прекрасной картине почерк Мика. Конечно, как же фея мог обойтись без цветов, если эльфийские ритуалы к этому располагали, а наговские не запрещали. Да и в принципе церемония не отражала ни один из обычаев полностью, хотя в ней и присутствовали знакомые элементы, отголоски традиций обоих народов.

Когда все паутины арезии полностью распустились, эльфийка умолкла, а за ней и все остальные, погрузив залу в оглушительное молчание, которое ощутимо контрастировало с только что звеневшим напевом.

Тихий вдох Элиан вспорол тишину.

– Под этими древними стенами и в присутствии свидетелей я отрекусь от своего прошлого и имени, если того пожелает мой будущий супруг, – тихо проговорила эльфийка. – Со дня нашей встречи в моей душе таится тепло и спокойствие. Я больше не чувствую тянущей пустоты и томительного ожидания. Сейчас я счастлива: моё сердце наполнено любовью, а разум не желает противиться чувствам.

Тихая, словно исповедь, речь была услышана каждым присутствующим. Девушка не говорила о будущем, не обещала вечной верности и преданности, не давала ложных надежд быть вместе и в горе, и в радости до самой смерти. Подобные клятвы не были приемлемы для нагов, которые заключали брак на одну ночь. И от этого слова Элиан звучали непривычно для большинства гостей.

Аластер едва заметно улыбнулся. Ему невероятно понравился такой вид брачной речи: честная, отражающая реальные эмоции, без застилающей глаза глупости, в момент которой многие обманываются сами и обманывают других. Признание эльфийки показалось Ламиа истинно верным и единственно приемлемым для ритуальной церемонии. Никому не нужны голословные фразы, если они ничего не стоят спустя несколько лет.

– Моя жизнь поделилась на две части: до и после того, как я увидел свою будущую супругу. Сегодня я не чувствую давящей неопределенности и скребущего душу ожидания неизвестности. – Олиас произносил слова так, словно был с эльфийкой наедине. – Это утро сделало меня счастливым, ведь именно оно подарило мне этот прекрасный момент, момент твоего согласия разделить один вдох на двоих.

Это были короткие признания, но от того не менее важные и весомые, скорее даже наоборот – они раскрывали полноту и глубину чувств, не маскируя фантазии за громоздкими обещаниями. С самого начала церемония не была пышной, раздутой, чересчур показной. Она служила исключительно для соединения узами брака двух существ. Мик превзошёл сам себя, смог отмести все стереотипы и привитые веками традиции, дабы создать нечто лёгкое, естественное.

Недолгое молчание позволило всем присутствовавшим собраться с мыслями, прочувствовать магический налёт в воздухе, который будто искрился, рассеивался от источавших сияние арезий. Расслабленные гости не сразу заметили блеснувшее лезвие, которое будущие супруги сжали и приподняли над головами ладонями соприкасавшихся рук. Они медленно подняли свободные от объятий кисти и осторожно прикоснулись тыльной стороной ладони к острию, заключив металл в горячие тиски плоти. Одновременное резкое движение – и кожа каждого окрасилась тёмной бороздкой раны, из которой лениво потекла кровь. Элиан и Олиас прижали пораненные ладони к выпуклому полу, позволяя алым струйкам зазмеиться вниз по покатым краям.

Плотнее сжав челюсти, Аластер старался не вдохнуть пропитанного всеми возможными ядами воздуха: одна только роза снов заставляла его нервничать, что уже говорить о свежей крови, хоть и нелюдской. Вампир так сильно старался отвлечься от накатившего волнения, что одним из первых заметил очередное маленькое чудо, подготовленное Миком.

Тонкие ниточки красной жидкости стремительно заструились вниз, путаясь в тонкой вязи растений, испещрявших огромный валун. Однако по мере продвижения ручейков на поверхности камня стремительно появлялись новые букеты, зачаровывающие гостей. Казалось, что тонкие паукообразные соцветия прорезались магическим образом, материализовались из ниоткуда. Это были небольшие бурые цветки с длинными и узкими лепестками, круто выгнутыми в сторону стебля; их коричневые пушистые сердцевины напоминали тельца насекомых. Ночной охотник. У этого растения был очень длинный стебель, к которому плотно примыкали узкие трубки, таившие в себе сами цветы. Как только ночной охотник улавливал запах крови, он тут же выпускал из потайных гнёзд лепестки. Со стороны это выглядело так, словно стебель выстреливал цветами наружу.

Бурые волны заполняли помещение, раскручивались в стороны от центра, будто прокладывая будущий путь для существ, связывавших ритуалом судьбы. По зале прокатились тихие вздохи удивления: представшая перед взорами картина никого не оставила равнодушным, даже наги прониклись моментом, оценив по достоинству клятву на крови.

– Адархад алнаус олоте тендиле, – вновь произнесла мать Элиан. – Адархад алнаус олоте тендиле.

Все тут же подхватили распев, наполнив пещеру переливом множества голосов. Они звучно устремлялись к сводчатым потолкам, подпитывали искорки сияния арезий и словно наполняли тела лёгкостью и спокойствием. Аластер вновь смог уловить смысл слов: «Воссоедините соцветия чувств».

Двери тихо растворились, позволяя свидетелям ритуала медленно покинуть помещение, замолкая, только когда они ступали на камень дугообразной площадки. Последними залу покинули родители Элиан и Олиаса, плотно затворив за собой высокие створки прохода. Эльфийка и наг остались наедине в маленьком волшебном мире, созданном специально для них, для этого мига единения.

Фурия молча махнул рукой, предлагая следовать за ним по туннелю обратно. Он ещё не подал сигнала, позволяющего разговаривать, чтобы ни одного лишнего звука не долетело до запертого помещения. Сути дальнейшего действа никто не знал. По наговским законам в той зале супруги должны доказать Духам свое желание. Но ведь эти супруги будут доказывать любовь, и без всяких подсказок, иначе им не сыскать высшего благословения.

Мик остановился в холле и развернулся лицом к гостям и хозяевам замка. Он внимательно обвёл взглядом присутствующих, глубоко вздохнул и заговорил:

– Согласно традиции Элиан и Олиас останутся в чреве горы до завтрашнего утра. Они выйдут из-за дверей этого священного места супругами, разделить которых способна только смерть. Однако мы не можем проигнорировать и другую традицию – пиршество. За пределами замковых стен сооружена поляна, это и будет место застолья. Но! – Мик поднял ладонь вверх, усиливая движением произнесенные слова. – Добыть пищу к столу и приготовить ее мы должны сами. Насколько богатыми будут угощения, настолько полной и счастливой окажется судьба Элиан и Олиаса. – Он широко улыбнулся. – Пока вы были на ритуале, все слуги покинули твердыню, и помочь нам будет некому.

– Мы должны сами охотиться? – тихо спросил подошедший к Аластеру и Даэрину эльф.

– Да, – расплылся в широкой улыбке Киран. – И приготовить это.

– Ещё нужно найти что-то, из чего можно сделать напитки, закуски, торт, – продолжил мысль партнёра вампир. – Мик, а мебель с посудой на поляне имеется? – громче произнес он.

– Нет, – хищно протянул фея. – Голая, абсолютно пустая поляна.

– Так это работы на целый день! – округлил глаза эльф.

– Хватит паниковать, Ралиас. Аластер сделает нам стол и скамьи меньше чем за минуту, – отмахнулся Киран.

– Как?

– Повалит пару деревьев. – Даэрин пожал плечами и ускорил шаг, стремясь отделаться от нервного сородича.

– У вас все такие изнеженные? – прошептал Ламиа на ухо партнёру.

– Нет, этот просто должен был родиться женщиной. – Эльф ненадолго замолчал и добавил: – Так нам всем кажется. Ибо его противоречивая натура успела надоесть даже моей маме, а ее терпение просто безгранично.

– Хорошо, что ты у меня другой, – в сердцах заметил Аластер.

– Какой? – хитро прищурился собеседник.

– Неповторимый, особенный, – ответил он.

Весело переговаривавшаяся компания вышла за ворота и направилась вслед за Миком, указывавшим правильный путь. Оказавшись около большой, очищенной от деревьев поляны, все остановились вдоль кромки, предоставив Ламиа возможность размяться и составить небольшой мебельный гарнитур в деревенском стиле. Громкий хруст и скрежет заваленных стволов никого не пугали, наоборот, он был встречен аплодисментами. Сейчас никто никого не оценивал, все искренне наслаждались весельем и расслабленной обстановкой, в которой еще не скоро смогут оказаться.

Бразды правления были безоговорочно вверены Мику. Он отвечал за распределение обязанностей, не допуская, чтобы все пошли добывать мясо, забыв об остальном. Аластеру и Даэрину досталась вылазка за фруктами, росшими как на высоких деревьях, так и на низких кустиках.

Недолго думая они разулись, скинули плащи и понеслись в чащу леса, веселясь, как малые дети. Наследник Высокого Дома бежал за своим партнёром и счастливо улыбался, поняв, что только Мику сможет доверить организацию их с Даэрином брачного ритуала.

========== Единение ==========

Автоматический душ отключился сразу – упругие струи воды словно обрезало, стоило Аластеру выйти из кабинки, беззвучно прикрыв прозрачную дверцу. Он тщательно обсушил волосы и тело полотенцем, надел мягкий халат и вернулся в спальню, где его ждал Даэрин. Эльф лежал на кровати и, накрывшись пледом, перечитывал первую книгу Ламиа, ту, что была написана в период его плена. У него в ногах примостились оба нилде: Лоссе свернулся в клубок, а желтый зверек растянулся на боку, распустив хвосты, как веер. Ночью они всегда держались ближе к хозяевам, засыпая на кровати.

– Тебе завтра рано вставать? – поинтересовался Ламиа.

– Нет. – Даэрин отложил книгу в сторону. – Правда, и расслабляться не следует. Мне нужно у Бэрси клиента забрать.

– Да? – протянул вампир. – Настолько сложный случай?

– Не думаю. Он просто не хочет допрашивать эльфа. – Он произнес эти слова словно само собой разумеющееся.

– Эльф?!

– Что ты так удивляешься? – усмехнулся Киран. – Думаешь, эльфы не совершают преступлений?

– И это тоже. – Аластер прилег рядом с любовником. – Меня подобные мысли не посещали.

– Это хорошо, а то заберешь еще мой хлеб.

– Кстати, – Ламиа внимательно посмотрел на собеседника, – а как ты добиваешься от них правды?

– Ты хочешь знать о моей работе? – Даэрин хищно оскалился.

– Очень. Я просто не могу представить, что нужно сделать, чтобы допрашиваемый признался тебе, выдержав при этом пытки у ребят Бэрси. Насколько я знаю, они весьма убедительны.

– Да, но иногда их подходы не действуют. Мне приходилось долго готовиться перед допросом, ведь у тех, кто физически может перенести работу спецотдела, тяжело найти слабое место. Хотя за последний век мои методы особо не поменялись: не хватает времени каждый раз придумывать новую схему.

– А к тебе попадают люди?

– Нет, – рассмеялся Даэрин. – Если бы ко мне начали поступать люди, я бы разочаровался в команде Бэрси. Мне и полукровок-то редко дают, в основном высших существ.

– Кто был самым трудным? – неожиданно для себя осведомился Аластер.

– Дракон. – В этот момент усмешка Кирана стала поистине пугающей. – Я до последнего не был уверен, что смогу.

– И что ты сделал?

– Знаешь, в мире очень много пыток и наказаний, после которых существо физически не в состоянии оправиться. Я такими не пользуюсь. Я делаю ставку на выносливость и психическую нестабильность. На первые два дня я фиксирую тело допрашиваемого в неудобной позе. Причем не задаю никаких вопросов, ничего не объясняю. После ребят из спецотдела, которые не замолкают ни на секунду, у всех это вызывает страх. Первый шок они испытывают именно от полного безразличия, словно им уже вынесли смертный приговор. Второй этап – это онемение всего тела: мышцы ноют и болят, кровь приливает к голове, создавая нестерпимое давление на мозг. В отличие от людей, все остальные существа могут переносить это без потери сознания, да и без тяжелого ущерба для здоровья. Ты не сможешь испытать подобные ощущения, к сожалению. – Даэрин разочарованно вздохнул. – Но представь, если тебя выгнуть до возможного предела и закрепить головой вниз лет так на двадцать. Думаю, ты все же начнёшь испытывать дискомфорт от голода и застывшего состояния.

– И что, после этого все сдаются с потрохами?

– Нет, это просто подготовка, и она одинакова для всех. Дальше подход индивидуальный, и климатические условия у всех разные. Через двое суток я даю им попить, и это ужасное испытание. Вниз головой очень сложно глотать: вода вытекает через нос, а желудок не хочет ее держать, так как организм изможден. Это, конечно, действует – не на всех, однако на многих. И самое главное – не зацикливаться на слабостях допрашиваемого. Например, если бы я поместил дракона в холод, он бы просто заснул. Да, он ослабел бы, а когда проснулся, не понимал, что происходит, но его сознание отдохнуло бы. Поэтому я дал ему то, чего драконы жаждут больше всего – много раскаленного золота. Он находился в пекле четверо суток, а его тело работало на пределе возможного, и сон не приходил, разум уставал и мутнел. Драконы обязаны касаться золота, а тут он видел его, чувствовал жар без возможности дотронуться.

Даэрин лег на бок и подпер голову рукой. Он говорил абсолютно спокойно, как будто рассказывал рецепт сырного пирога.

– Ты знал, что слабое место у драконов – копчик? Я тоже не знал – до поры до времени. Это знание я приобрел на исходе срока, ведь я беру преступников всего на неделю. Мне сложно было работать в такой жаре, металл в ладони жег не только чужую кожу, но и мою. Запах паленой плоти будоражил дракона сильнее прикосновений моего оружия. – Даэрин кинул быстрый взгляд на свое снаряжение. – И все это время я молчал и задавал вопрос один раз, только когда чувствовал, что «клиент» готов. И он тоже знал, что я не стану повторять. Сильнее всего они пугаются, когда слышат мой голос. Каждый боится палача, который проливает собственную кровь во время допроса. Это действует безотказно.

– И часто ты так поступаешь?

– Всегда.

– Но если ты измываешься над телами преступников, то почему они возвращаются невредимыми?

– А это как раз причина, по которой они молчат. Еще одна маленькая хитрость. Перед тем, как задать решающий вопрос, я смазываю металл вашим ядом и провожу по всем ранам заново. Все порезы затягиваются моментально. И когда допрашиваемый смотрит на свое тело после освобождения, то не верит глазам. Магия демона, – поиграл бровями Киран.

– Откуда у тебя яд? – спросил Аластер, уже зная ответ.

– Каталина спонсирует.

– Почему я не удивлен?! – закатив глаза, скептически поинтересовался вампир.

– Ну, ты же у меня умный мальчик.

– И почему моя мать так хорошо к тебе относится?

– Потому что я ее будущий зять? – широко улыбаясь, предположил Киран.

– Но она об этом узнала… – Аластер задумался, – даже десятилетия не прошло, а сколько вы с ней общались?

– Каталина просто чувствовала заранее, авансом. – Эльф состроил вполне убедительную гримасу.

– Иногда с тобой невозможно разговаривать серьезно.

– И тебе это нравится.

– Бесспорно, – согласился Ламиа, притянув любовника ближе к себе.

Они удобно устроились в объятьях друг друга: Аластер лег на спину, а Даэрин положил голову на его плечо, скользнув ладонью под воротник халата. Они все чаще проводили время вместе. В подобные моменты мужчина старался лежать рядом с любовником, а не заниматься другими делами. Он постепенно подстраивал режим своей жизни под Кирана, решая все вопросы днем и отдыхая ночью, что было несвойственно для вампиров в принципе.

Аластер больше не чувствовал давящей скуки, не зацикливался на прежних переживаниях. Теперь все получалось как само собой разумеющееся. Если раньше он ждал работы, считая проведенные впустую дни, то сейчас она незаметно вливалась в распорядок его жизни. Ламиа высвободился из собственноручно созданных оков одиночества: ему приходилось выкраивать время для встречи с матерью, посиделок с Бэрси, обсуждения проекта будущего дома с Миком и дел дизайнерского агентства. Раньше он, не задумываясь, мог сорваться в любую секунду и сделать все это, а сейчас не успевал. И Ламиа нравилась эта гонка.

Вампир чуть сильнее сжал в объятьях Даэрина, мягко целуя в макушку. Он чувствовал, как тело в его руках расслабляется, как выравнивается дыхание эльфа. Аластер любил подобное умиротворение, которое обволакивало, позволяло погрузиться в некий транс до утра.

– Приятных снов, душа моя, – тихо прошептал Ламиа.

– И тебе, – еле слышно отозвался Киран.

Сонное пожелание эльфа отразилось легкой улыбкой на губах мужчины. Он аккуратно, чтобы не потревожить Даэрина, взял пульт с прикроватной тумбочки и погасил свет во всей комнате. Извилистые тени заиграли на потолке и стенах, завладевая мыслями Аластера, который следовал взглядом по уже привычному маршруту: по витиеватой лепнине на потолке до люстры, далее в угол, вбок, по рисунку стен и красивым складкам штор, обратно к лепнине.

Он медленно и глубоко вдохнул, прикрыв веки, начал прорисовывать свой очередной сон. Обычно Аластер представлял природу, спокойную или буйную, яркую или мрачную – зависело от настроения. Картинка плавно формировалась, наслаиваясь и делаясь более объемной, демонстрируя вампиру даже самые мелкие детали. Мужчина подумал о вершине снежной горы, где в высоких облаках ярко светит солнце, отражаясь от ослепительно белого покрова, переливается мириадами брызг.

Аластер инстинктивно огладил плечо эльфа, чтобы убедиться, спокойно ли спит любовник. Он проворачивал картинку в своих мыслях, переходя с солнечной стороны на теневую. Там снег казался спокойным – будто мертвым – и серым. Воображаемый путь от вершины спустился вниз по склону, петляя меж редких деревьев, а у подножья потонул в зеленевшем лесу. Пожухлая трава вела Ламиа вглубь, приоткрывая завесу над бурной жизнью обитателей здешних мест: мелкие грызуны сновали меж корней, цветные птицы порхали от ветки к ветке, группа травоядных расположилась на небольшой полянке, а притаившиеся хищники внимательно за ними следили.

Погрузившись еще глубже в свои мысли, Аластер стал слабее ощущать теплое тело в объятьях. Он продолжал путешествовать по лесу, на который постепенно опускались сумерки. Перед взором вампира показался необъятный водоем. Его гладь была спокойной и темной, отражая яркий ореол луны, словно зеркало. Не останавливаясь, Ламиа парил над водоемом, силясь разглядеть хоть что-то в его бескрайнем пространстве.

Аластер почувствовал нежное дуновение влажного ветра на своей коже и запах чистого воздуха. Он приблизился еще плотнее к темной поверхности озера, но не смог разглядеть собственного отражения. Рука сама потянулась к застывшей глади, кончики пальцев легко коснулись воды. Быстрые круги устремились в стороны, пробуждая безмятежный водоем.

И Аластер испугался. Он резко осознал, что больше не может открыть глаза, что на плечо больше не давит чужая голова, что он слышит звуки ночной природы, а не собственного особняка и, наконец, то, что это озеро предназначалось не ему. Но было поздно. Из самых глубин к мужчине уже тянулся шустрый пузырек, разрезая толщу воды. Добравшись до поверхности, он лопнул, создав новые круги, охватившие озеро. Вслед за ним темнота расступилась от тусклого сияния, отползая все дальше и дальше, пока теплый сгусток света не вырвался наружу со дна, касаясь ладони Аластера.

Ламиа ничего не увидел в этом сиянии, но почувствовал сильный захват на своей руке. Его резко дернули вниз, все глубже погружая в незнакомый мир. Но вампиру и не нужно было видеть, кто его тянет: он чувствовал, чья это ладонь, и расслабился окончательно. Аластер погрузился в свой первый сон, даже сквозь негу понимая, насколько сильно ему посчастливилось встретить свой осколок души.

Комментарий к Единение

О Духи, я это сделала!

Всем, кто был со мной все это время, огромное спасибо за поддержку.