Текст книги "Особенный, или Помеченный болью (СИ)"

Автор книги: Амэя Мизуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

– Я… – начал было Ламиа.

– Аластер, как я могу не доверять тебе, если ты моя душа, часть меня? Это априори невозможно, – эльф придвинулся ближе к Аластеру. – Ты знаешь очень много обо мне. О плене, о шрамах, даже об их количестве. Ты понимаешь меня. И во мне поселилось сомнение, что и про детей ты знаешь, но просто не хочешь говорить.

– Детей? – переспросил Аластер.

– Да. Клэруа и Раувэл.

– Сын? – немеющими губами уточнил Ламиа.

– Сын. Был.

– Был?

– Да, Аластер, у меня был сын.

Наследник Высокого Дома утонул в прозрачных, наполненных болью глазах своего осколка души.

========== Поволока прошлого ==========

Внимательно посмотрев в алмазные глаза, которые не обжигали более безразличием, Аластер глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Настал момент, когда нужно было выбирать: либо разрушить стену между ними, либо возвести ее еще выше и мощнее.

– Расскажи все. С самого начала, – тихо попросил Ламиа.

– Наверное, пора, – согласился Даэрин.

Эльф откинул голову назад и, уложив ее на подушку кресла, посмотрел в потолок. Он начал говорить негромко, размеренно, словно общался с пустотой, раскрывая душу самому себе.

– Мое детство было весьма обычным, хоть и несло некую долю скрытности. Обычным, но не для эльфа. Меня никогда не привлекали традиционные увлечения моего вида. Я не находил прелести и очарования в тех вещах, что пленяли моих собратьев. Знаешь, мне было странно наблюдать за тем, как и темные, и светлые эльфы благоговеют перед лесом. Я тоже чувствовал передавшуюся мне по крови связь с природой: мощь деревьев, тихие напевы листвы и цветов, силу земли. Я считал ее союзником, а не покровителем, – Киран усмехнулся. – Когда я играл в прятки, то старался переиграть парк в родовом особняке, а не спрятаться от сверстников. А если доставалась роль водящего, то шел по наводке и находил всех до единого. Для остальных эльфов природа – мать, для меня же – брат.

Даэрин улыбнулся собственным мыслям, погружаясь в паутину памяти.

– Да и времени для принятия решения мне нужно меньше. У эльфов этот процесс далеко не моментальный. Для каждого шага необходимо тщательно обдумать план, учесть различные варианты развития событий. Даже если они точно знают, как поступят, все равно выжидают, дабы схлынули эмоции и можно было рассуждать трезво. Мне же не требовалось так много времени на размышления. Я всегда бесился от этого промедления.

Киран хмыкнул, вскинув руки, теперь уже безмолвно возмущаясь подобной особенности своих родственников. Он помедлил, храня молчание несколько минут.

– Мне больно в этом признаваться, но некоторые воспоминания поблекли после плена. Наговский яд покрыл немало фрагментов моей жизни белесым туманом. Злая шутка агонии, – горько хмыкнул он. – Я помню смутные образы и эмоции, но не могу воспроизвести четкую картинку произошедшего. Наверное, так и мыслят люди, воспоминания которых со временем затираются, сменяясь новыми.

Аластер медленно приподнялся, подошел к креслу, на которое оперся эльф. Он аккуратно опустился рядом, прислонившись к соседней от осколка стороне, и откинул голову на подлокотник. Таким образом, они находились максимально близко, чувствовали друг друга, но не видели, а голос Даэрина звучал прямо над ухом вампира.

– К совершеннолетию я не мог определиться, что мне нравится, чем бы я хотел заниматься, не мог найти того, что распалило бы во мне страсть. Все привычные для эльфов занятия я перепробовал. Знаешь, странно, но в мирное время эльфам не разрешается упражняться с оружием до совершеннолетия. В день моего рождения, когда я мог считаться мужчиной, родители сделали мне два судьбоносных подарка. Мать вручила меч, а отец – наложницу. Девушка еще не вошла в брачный возраст; это был подарок авансом, но я ничуть не расстроился. В то время меня заворожила сталь. Так же у меня был лук, но меня не привлекла стрельба: слишком далеко расположена цель, нет ощущения близости, нет того восторга от контакта с холодным металлом, ложащимся в руку как влитой.

Даэрин вытянул ладонь, медленно крутя между пальцами блестящую в полумраке звездочку смертоносной стали – как монетку, абсолютно не боясь порезаться.

– Я был опьянен и покорен холодным оружием. Оно стало продолжением меня, частью тела, слушалось, как податливый пластилин. У меня ушло всего сто лет, чтобы овладеть всем известным на тот момент арсеналом. Но больше всего мне нравилось не попадать в цель. Для большинства попадание в яблочко является показателем мастерства. А для меня… высшая степень владения оружием – пригвоздить существо к стене, не нанеся ни единого повреждения, задев только края одежды. Многие могут попасть кинжалом в сердце, но только единицы способны срезать жемчужину с ворота вечернего платья. И я стремился именно к этому уровню.

Желтый нилде прошелся вокруг осколков вазы, запрыгнул на ноги Аластера, а с них на подушку кресла. Он удобно развалился на мягком сидении, словно намеревался принять участие в разговоре.

– Пришлось заработать сомнительную славу демона, выращенного эльфами. Еще в детстве мать договорилась с Кланом Кицуне, чтобы они не опровергали мою принадлежность к ним. Как ни странно, они согласились, ибо их вид вымирал, а укрепление позиций в виде поддержки эльфов им было на руку. Маленький обман для всеобщего блага, – он фыркнул. – Но никто не подумал об одной-единственной вещи. Никто. Аластер, как ты догадался, что я эльф?

– По запаху.

– Именно. Об этом никто не подумал – элементарно забыли. Я ведь не выходил из особняка до поры до времени. Знаешь, Каталина сознательно или неосознанно натолкнула меня на эту мысль. Хотя все же не думаю, что она сделала это ненамеренно: твоя мать ничего не делает просто так. При нашей первой встрече она окинула меня испытующим взглядом и задумчиво поделилась мыслью о моем запахе. Мол, этот демоненок так привязался к эльфийской юбке, что насквозь пропитался запахом ушастых. У идеально составленного алиби появился существенный недостаток. Мне пришлось в кратчайшее время искать выход из этой ловушки, которую мы расставили сами.

Киран подкинул стальную звезду и ловко поймал ее, не боясь порезаться. Его действия казались небрежными, отточенными веками, такими, словно он и не обращал внимания, что делает.

– Я начал пропитывать одежду особыми эссенциями, стараясь замаскировать свой запах. Однако было сложно подобрать гармоничный оттенок, чтобы он не ощущался как отдушка. И мой выход в свет был бессрочно отложен. Я спокойно общался с гостями в особняке, так как все можно было списать на пропитанное эльфийским духом помещение, тем более мой запах все же отличался от всех остальных. Однажды мои младшие братья развели кострище перед входной дверью, – Даэрин подавил смешок. – Дыма было мало, и им показалось это неинтересным. Тогда сорванцы накидали в пламя влажной травы. И чтоб попасть в дом, мне пришлось пройти сквозь дым. Всего секунду я пробыл в белесом тумане, но одежда впитала легкий оттенок гари. Этот запах так органично вписался в образ, что я не стал более экспериментировать. А позже я узнал, что все демоны так или иначе источают подобный аромат. Сначала приходилось задымлять себя естественным способом, но с развитием технологий стало гораздо проще. Теперь я ношу специальный кулон.

Аластер молчал, не желая перебивать Кирана. Возможно, он и хотел что-то спросить, однако не решался прерывать тихую речь.

– В итоге я был готов показаться обществу. Мне повезло стать хорошим воином, закрыть все пробелы своей полувымышленной биографии и создать новую. И неожиданно для себя только тогда я почувствовал давно бесившиеся в теле гормоны. Пользоваться Фииат как наложницей я не стал, налаживая контакт скорее как со спутницей, нежели невольно навязанной женщиной. Тут я в подробности вдаваться не буду: сам бы не хотел слушать про твоих прошлых пассий. Просто иногда проводил с ней время. Как оказалось, я был холодноват для любовных отношений. Ни женщины, ни мужчины впоследствии не могли разжечь во мне что-то, кроме похоти. В принципе, когда я занимал активную позицию, мне было все равно, с кем. Поэтому немного погуляв, я остановился на Фииат, изредка находя себе партнера, занимающего лидирующую роль. С ними было ярче.

Даэрин скользнул свободной рукой по ковру и, найдя ладонь вампира, мягко сжал ее в попытке извиниться за подобные откровения. Аластер повторил его жест, показывая, что извинения приняты.

– Мне захотелось работать. Я знал, что могу связать свою судьбу только со сталью: больше ни одно ремесло мне не подходило. Поначалу я выступал наемником, пытал и выкрадывал без зазрения совести. Я сразу определился, что не буду принимать участия в обычном побоище, где простые, нередко невинные существа, ведомые чужой волей, отдают свои жизни ни за что, просто так – по прихоти идиотов. Моя совесть позволяла принимать только те заказы, в которых прослеживалась явная вина заказываемого. Прежде чем согласиться, мне приходилось проводить небольшое расследование до отлова или уничтожения агрессора. Так же и с защитой. Моими клиентами становились только жертвы ситуации, а не провокаторы. И, соответственно, те, кто соглашались с условиями. Поле моей защиты пятнадцать метров; все, что дальше – вне моей компетенции. И я всегда обговаривал один важный пункт: свою жизнь за другого я не отдам. Для подобных безумных поступков были другие. Но все это быстро мне наскучило, хотя некую славу я все же приобрел.

Киран ненадолго замолчал, сглатывая вязкий ком, стараясь прочистить горло, а может собираясь с мыслями.

– Я перешел на отлов преступников. Там не требовалась сохранность жертвы, главное – поймать или устранить на месте, а как – никого не волнует. Думаю, ты меня поймешь, – эльф усмехнулся, – то невероятное чувство, испытываемое во время охоты, выслеживания и отлова жертвы. Оно полностью затопляет тело, вызывая удовлетворенность. Я могу безжалостно пытать и даже убивать тех, чьи руки в крови, но не могу причинить вред невиновному. Словно во мне срабатывает внутренний предохранитель. Однажды у меня был заказ на серийного убийцу – найти и уничтожить. Жизнь этого человека не была ценна: риск побега мог обойтись слишком дорого. Я ознакомился с делом, мне дали имя и приметы. Я нашел того парня – он ничего не отрицал и покорно ждал своей участи, а моя рука не поднялась. Такое со мной было впервые – впервые я не смог убить. Правда, смог пытать, – Даэрин рассмеялся. – Пыткой это, конечно, назвать сложно. Просто трахал парня дня два до полного изнеможения. И когда он уже не мог кончать, то признался, что настоящий убийца держит его семью в заложниках. И для спасения родных парень был вынужден засветиться на месте преступления и сознаться в несовершенных им убийствах.

Эльф еще раз сжал ладонь Ламиа; он словно собирался делать так каждый раз, когда будет говорить про свой сексуальный опыт.

– Я нашел настоящего преступника, но семья паренька была уже мертва. Вообще, на этом поприще я задержался надолго – пока подобная деятельность не стала незаконной. Только блюстители порядка могли ловить и уничтожать. А идти работать в министерство я не хотел. Пришлось опять переквалифицироваться. Я открыл школу по обучению обращению с холодным оружием и углубился в искусство пыток. Как оказалось, если правительству очень надо, оно может прибегнуть к помощи со стороны, обозвав наемника «внештатным консультантом». Интересная лазейка.

Единственное, что у Аластера не получалось – это составить временную линейку событий, о которых рассказывал Эри. Вроде все было плавно, но в его словах не проскользнуло ни одной даты.

– Наверное, я пропустил один важный момент, – Даэрин фыркнул. – С Фииат я общался редко. Мы оба знали, что это скорее дружба, нежели другие чувства, однако я не мог от нее отказаться, пока не найду спутника жизни или не женюсь на ней самой. В таком случае после свадьбы она могла подать на развод, стать свободной эльфийкой и связать свою судьбу с другим. Только она не могла никак найти того – другого. Все оставалось как есть до тех пор, пока Фииат не сообщила, что беременна. Я был поражен – ни в хорошем, ни в плохом смысле. Просто удивлен, – он поежился. – Узаконивать нашу связь Фииат отказалась, не желая быть мне обузой, зная, что я никогда не буду относиться к ней как к любимой супруге. Решила не обременять меня. Жестоко было со стороны родителей губить жизнь маленькой эльфийки, отводя ей участь безответной влюбленности.

Киран громко вдохнул, прикрыл глаза и медленно выдохнул. Он старался собраться с силами, по крайней мере, так могло показаться.

– Фииат родила маленького эльфенка. Мне передали его на руки – уже чистого, запеленованного и уснувшего. Самое непонятное то, что я ничего не почувствовал. Долго смотрел в покрасневшее личико, аккуратно баюкал и все ждал… ждал, что что-то щелкнет и я обрадуюсь появлению своего сына на свет. Но нет, это был просто ребенок, очередное существо. Говорить и ходить Раувэл начал быстро, и только после этого мое отношение к нему изменилось. Неосознанно я стал проводить с ним больше времени. Мы вместе играли, он учился читать, пытался общаться с природой. У детей это выходит забавно, – Даэрин подавил смешок. – Когда поступки Вэла стали осознанными и перед моим взором стоял юноша, все мое существо любило сына. Я был наполнен странными чувствами и хотел испытать их еще раз, желательно не один. Поддавшись порыву, я попросил Фииат подарить мне еще одного ребенка. Она не отказала. На свет появилась Клэруа. Так же, как и с ее братом, я не ощутил никаких отцовских чувств, пока она не подросла. И буквально за пару месяцев до нашего знакомства я вновь обращался к Фииат. Она согласилась, но я так и не провел с ней ночь. А после нашей первой встречи не смог прийти в ее спальню. Я не знаю…

– Об этом позже поговорим, – Аластер все же перебил собеседника, не выпуская поток мыслей из прежнего русла.

– Да, ты прав, – Даэрин хмыкнул. – Бывает такое, что я, как кицуне, пропадаю с глаз общественности. Тогда я оседаю в эльфийском Доме, обычно у дроу – очень далеко от этих мест, хотя все же изредка ненадолго возвращаюсь. Мне приходится красить волосы и рисовать себе немного другие черты лица во время выхода за пределы особняка или неожиданного визита гостей. Так у меня получается провести время с детьми и подумать о дальнейших планах.

– Красить? – прошептал вампир.

– Каждый день, – подтвердил Киран. – Высветлить их не получается – берет только черная краска, и то быстро слезает. На вторые сутки у корней волосы становятся каштановыми, после я рыжею и дней через пять становлюсь красноволосым. Неудобно, правда, очень забавно. Клэруа тоже с этим мучается. От меня ей достались алые пряди, и прятать эти яркие пятна непросто.

– А уши? – мужчина повернул голову вбок.

– Отрезаю, – спокойно ответил Даэрин.

– Не страшно?

– Нет. Есть вещи куда более ужасные, – холодно ответив, Киран поджал губу и отвернулся, дабы скрыть лицо.

Ламиа резко выдохнул, поднимая руку, пальцы которой были переплетены с даэриновыми. Он медленно поднес ладонь любовника к лицу и мягко поцеловал тыльную сторону. Наследник Высокого Дома старался выразить свою поддержку и ни в коем случае не показать жалости, ибо одно-единственное неверное слово могло надолго запечатать только-только открывшегося осколка души.

========== Разделить пополам ==========

Крепче сжав чужую ладонь, Аластер потерся щекой о руки эльфа и опустил их на ковер. Теперь он сам боялся узнать, как умер сын Даэрина. Он успел полностью успокоиться за время разговора, понять свои чувства и переживания осколка души.

– Я все время гадал, как вообще могла произойти та страшная ситуация. Как наги смогли захватить эльфов обоих Домов? Помимо охраны и новейшей системы безопасности, в крупных особняках много нилде. И как бы это безумно ни звучало, я рад, что тогда оказался у дроу и попал в плен со всеми. Оказалось, что они смогли подкупить нескольких посыльных и доставить в особняки некую «бомбу» со снотворным. Все же тогда не было военного положения, поэтому и охраны было немного. Нас всех очень аккуратно доставили до места временного заключения. Наги не хотели нам навредить. Отчасти виноват пресловутый эльфийский принцип и привычка все обдумывать по нескольку раз и желательно как можно дольше.

Даэрин наклонил голову в одну сторону, после – в другую, медленно разминая шею, которая, видимо, начинала затекать в неудобной позе.

– Поступок нагов мне понятен, но проблема в том, что исключительно мне. Может, во всем виновата твоя душа или же моя работа, но, скорее всего, все эти факторы вместе. Наги начали нервничать через пару дней. Я бы тоже решил, что те, кто уже отказали, и не раз, пошли на попятную, отметая любые попытки выхода на конструктивную беседу и ссылаясь на бредовые выдумки, задумали нападение. Не зная привычек эльфов, наги приняли промедление за подготовление к атаке. И во избежание бессмысленных смертей они пошли на отчаянный шаг, однако для эльфов он был недостаточно болезненным. Мне сейчас стыдно за своих родных. Как можно было жертвовать близкими ради мифической гордыни?

Вопрос был скорее риторическим, поэтому Аластер промолчал. Он понимал, что рассказ доходит до верхней болевой точки, переломного момента в жизни Кирана.

– Наги передали обещание травить пленных и подождали неделю. Они ждали семь дней, дабы не причинить вреда и не отнимать жизни зазря. Целых семь дней, Аластер! – гораздо громче воскликнул Даэрин. – Но мои родители оказались идиотами в этой ситуации. В те времена, когда понятие войны кануло в Лету, они не были способны здраво мыслить и пожертвовать одним ребенком ради других. Я тоже не смог, но не так, как они.

Киран перенес вес тела на одну ногу, слегка отворачиваясь от Ламиа. Он словно пытался спрятаться то ли от себя, то ли от собеседника, неосознанно пытаясь принять позу эмбриона.

– Меня забрали вместе со всеми из дома дроу. Я очень рад, что Клэруа была в другом городе – слишком мала она была в то время. Мы с Вэлем вели себя тихо, ничем не выдавая своего происхождения и родства с Главами Домов. Однако с моими волосами была проблема: они слишком быстро меняли цвет. Их пришлось припудрить каменной пылью и затянуть в косу, чтоб отличие не так сильно бросалось в глаза. Хотя на меня посматривали с опаской, большинство оправдывали все нервами от заточения, а сыграть изможденного и слегка приболевшего труда не составило – до поры до времени.

Даэрин сжался, стараясь как можно выше подтянуть колени к груди и обхватить их руками. Он даже дышал через раз, медленно втягивая воздух и шумно выпуская его через рот.

– Аластер, это невыносимо, когда перед тобой лежит твой друг, знакомый или родственник и корчится в предсмертной агонии. Наги делали надрез отравленным ножом или капали в рану яд. Жертва находится в сознании всего несколько минут, а после уже ничего не соображает, корчась в ужасных муках. Я думал, что сойду с ума за две ночи, но ошибся. Оказалось, это не самое страшное. Страшнее всего видеть, что следующим на подобную экзекуцию выбирают твоего сына. Откуда у меня появилась уверенность, что я выдержу – не знаю. Однако понял – не смогу смотреть, как умирает мой Вэл. Когда наг подполз к нам, протянул руку и почти схватил сына за локоть, чтобы оттащить в центр комнаты, я встал между ними. Обменял свою жизнь на его. И неважно, что наги решили о наших с ним отношениях, тогда все было пустым звуком, а его возмущения и подавно.

Сглотнув, Ламиа аккуратно повернулся, осматривая сгорбившуюся спину эльфа. Он безошибочно мог почувствовать отчаяние в Киране не только по внутреннему каналу – это ощущалось в запахе, источаемом Даэрином.

– Я шел ва-банк, но уверенность, что я выживу, подпитывала тело и разум, давала силы и не позволяла отступить. На кону стояло слишком много. По крайней мере, для меня. Командир их отряда пошел на сделку с будущим покойником и ошибся. Я пережил эту ночь. Она оказалась самой легкой: я умирал за себя. Тогда я не знал, на что иду, не предполагал и не мог угадать степени того ада, через который пройду. Мне казалось, что мои кости дробят и склеивают заново, кожу обливают раскаленным металлом, по венам попеременно пускают то кипяток, то лед, а мозг словно плавился и замерзал ежесекундно. И это только первый час. Мои ощущения менялись от стадии усвоения яда; он словно расщеплялся в организме, ломая и вылечивая одновременно. Я добился поставленной цели – очнулся утром. А следующим вечером Вэла отпустили. Он орал, вырывался, заклинал меня одуматься, но я был глух к его мольбам. Этот вечер и ночь оказались труднее предыдущей. Я уже знал, на что иду, и оттого труднее было подставить свою руку под яд.

Даэрин любовно провел по шраму через ткань от локтя к плечу, оглаживая зарубку спасенной жизни на собственном теле. В этот момент Аластер окончательно осознал, насколько важны для его осколка эти отметины боли.

– Во время каждой агонии я молился всем Духам, чтобы они помогли мне и позволили пережить еще одну ночь. Сложно было не кричать, не скулить от боли, не видеть горечи и жалости в глазах эльфов. Они шли домой, как на эшафот, боясь моей смерти за их жизни. И я почти сломался, был на грани, уже думал отказаться от выбранного мной же ада. Тогда и появился тот наг. У него не было знаний о чести и достоинстве. Он предложил мне отсосать за одну ночь без боли. Всего одну пытку, что чуть не свела меня с ума. Но его поступок вернул меня в реальность, вытащил из пелены, которая тащила меня в забытье. Но все же это было сложно – каждый раз добровольно, сознательно принимать очередную порцию даров преисподней. До безумия мне не хватило какой-то недели. Еще несколько дней, и я бы не вспомнил себя, навсегда уйдя в нереальный мир.

Киран повернулся, мгновенно поймав взгляд вампира. Алмазные глаза окрасились кровавой поволокой, обжигая Аластера волнами потерянности и опустошённости.

– Оборотни пришли вовремя. Но зачем, зачем они взяли с собой эльфов? Зачем Бэрси взял с собой Раувэла? – надрывно прошептал Даэрин. – Этот глупый мальчишка нашел меня и никому не позволял притрагиваться. Оборотни вообще меня не видели. Они вывели почти всех пострадавших, выпроваживали небольшую горстку нагов, которые остались сообщить о полной капитуляции. Когда Варди увел своих ребят, Вэл и Неэл помогали мне выбраться из подвала, в котором нас держали. В этот же момент выводили того змея, предлагавшего обменять поблажку на интим-услуги. Все произошло слишком неожиданно.

Киран резко подвинулся к Аластеру, уткнувшись лбом в его плечо, спрятав лицо, а вместе с ним и часть эмоций там, где вампир не мог увидеть, но явственно ощущал.

– Когда мы встретились в коридоре, наг вывернулся из рук конвоиров и бросился к нам. Вэл неосознанно встал между нами. Клыки нага легко вошли в его шею, впуская немыслимую дозу яда. И я сорвался, просто обезумел, охваченный яростью, словно и не было всех этих дней изнуряющей агонии. Я выскользнул из хватки Неэла и вгрызся в шею нага. Мои пальцы, содранные почти до костей, сдирали кожу с извивающегося нага. Его хвост обвился вокруг моих ног, дробя кости, ломал и выворачивал нижнюю часть тела, но к этой боли я привык, не чувствовал ее ни физически, ни эмоционально. А я пил его кровь, раздирал грудную клетку в попытке добраться до сердца. Моей единственной целью было разорвать его на куски, вывернуть наизнанку, заживо освежевать и поглотить плоть. Ярость полностью затопила меня. Я убивал, пока мой сын проживал последние минуты в сознании. Пил кровь убийцы своего ребенка, вместо того чтобы держать его на руках и просить прощения. И никто не остановил меня. Ни наг, ни эльф не сделали даже одной попытки оторвать меня от извивающегося змея. Даже когда он сдох, его хвост продолжал сдавливать мои ноги, выжимая кости из тела.

Киран с неимоверной силой сжимал плечи вампира – настолько, что суставы начали щелкать. Чуткий слух Аластера уловил тихий хруст микротрещин костей. Ламиа был вынужден сжать запястья эльфа, аккуратно расцепляя хватку, на что ушло немало сил.

– Я никогда себе не прощу эту вспышку злости. Последние слова сына так и остались не услышаны мной. Я даже не мог к нему самостоятельно приблизиться, пока меня не освободили от посмертного захвата и не поднесли к умершему Раувэлу. Яда было слишком много – он ушел в считанные минуты. Духи все равно забрали моего сына, – тем же путем, что и собирались с самого начала. Я не смог поменять его судьбу, не смог защитить и быть рядом тогда, когда больше всего хотел, но был безумен и не владел собой.

На плечо Аластера упала маленькая капля, впитываясь в кожу. Одна-единственная капелька, которая стоила гораздо дороже для вампира, чем все слезы мира.

– По злой иронии судьбы наговский яд лечит меня. Он не дает мне состариться, мучиться от переломов или болезней. То месиво, которое осталось от моих ног, восстановилось до обычного состояния за два месяца. Более шестидесяти дней отголосков ада за такой же период пребывания в нем. И несколько лет полного безразличия и апатии за своеволие и попытку обмануть судьбу.

– Ты не виноват, – от мягкого голоса Аластера эльф вздрогнул.

– Виновата моя гордыня, на поводу которой я пошел. Если бы я тогда отсосал ему, то он бы не кинулся и Вэл не встал между нами. Я поступил как обычный эльф, посчитав, что честь важнее чего бы то ни было.

– Прекрати, – громче потребовал Аластер.

– Но это правда!

– Это бред, – возмутился Ламиа.

– Я должен был его защитить. Это моя обязанность, как отца и Главы Клана. Но я оказался слаб, расслабился под конец, не ожидая последнего, решающего удара.

– Ты сделал все, что мог.

– Нет, – отчаянно простонал Даэрин.

– Ты виновен так же, как и я.

– Что? – эльф пораженно замер, полностью растеряв весь запал, обмякая в крепких объятьях.

– Я чувствовал – что-то происходит, не мог найти себе места в тот момент, пока ты был в своем аду. Находился рядом, но не пришел помочь тебе, полностью игнорируя рвущуюся душу, – Аластер притянул эльфа к себе, мягко целуя в макушку. – Ты не найдешь виновника, только убийцу, жизнь которого ты забрал сам.

Киран позволил провести с собой все манипуляции, удобно устраиваясь в надежных руках. Эти прикосновения не угнетали его, наоборот – они наполняли его душу необходимым спокойствием. В объятьях не было ни доли жалости или утешения, они были пропитаны пониманием и поддержкой, уверенностью, что теперь Даэрин сможет разделить свою боль пополам, сняв со своих плеч неподъемный груз.

– Ты познакомишь меня с дочерью нормально? – нарушив молчание, поинтересовался Аластер.

– Познакомлю. Только мне понадобятся все запасы нервов, – грустно усмехнулся Киран.

– Почему?

– Потому что она еле сдержалась при встрече с тобой, чтобы не наброситься с вопросами. Она догадалась по моей реакции, что про ее существование ты еще не знаешь. Вот и старалась почти не обращать на тебя внимания, а то бы сорвалась. В этом случае нам бы не удалось разрушить неловкость и непонимание в ее присутствии.

– Сообразительное создание, – улыбнулся Ламиа.

– И очень шумное, – Киран поморщился. – Дай мне пятнадцать минут. Думаю, стоит переодеться.

– Мне в мятом ходить, а ты с иголочки будешь? – недовольно проворчал Аластер. – Нет. Пошли как есть.

Не дожидаясь возражений, Ламиа поднялся. Встряхнув эльфа, Аластер прошел по осколкам разбитой вазы, заполняя комнату хрустом. У двери он развернулся, обхватил лицо Даэрина в ладони и мягко поцеловал, едва ощутимо касаясь губ.

– Я понимаю твою скорбь по погибшему сыну и соболезную. Но ты должен двигаться дальше ради тех, кто окружает тебя, ради тех, кто любит и готов пожертвовать всем, – наследник Высокого Дома тихо шептал в приоткрытые от удивления губы. – Ты обязан подарить нам ребенка.

========== Неожиданное рядом ==========

На удивление и некую радость вампира, Клэруа оказалась общительной и веселой девушкой. Она была энергичной, шумной и эмоциональной, по крайней мере, в кругу семьи. Эльфийка не зажималась, не боялась задать курьезный вопрос или подколоть собеседников, абсолютно не смущалась того, что избранник ее отца – мужчина. Аластеру она однозначно понравилась.

– Я забыла сказать, – воскликнула девушка, поднимая указательный палец вверх. – Свадьба тети откладывается на полтора года.

– Элиан решила перенести торжество? – удивился Даэрин. – Она спит и видит, как бы побыстрее породниться с нагами.

– Да, – согласно кивнула Клэруа. – Но так как это ее единственная церемония, Эли хочет сделать ее несколько необычной.

– Насколько? – уточнил Аластер.

– Очень. Они хотят создать некий компромисс между обычаями нагов и эльфов. И проводить церемонию будут в наговских землях. Не хотят видеть лишних, нежеланных гостей, – Клэруа спародировала чей-то голос.

– Это будет забавно, – улыбнулся Ламиа. – А кто займется организацией столь необычного праздника?

– Не знаю, – девушка развела руками. – Сами они явно не справятся, а к кому обратиться – пока не решили.

– Есть у меня кандидат. Опыта мало, но зато энергии и фантазии много. А если присовокупить к этому талант, то мероприятие может выйти по-настоящему грандиозным, – усмехнулся Аластер.

– Кто это? – воодушевилась Клэруа.

– Кажется, я знаю, – хитро прищурился Даэрин.

– Молодой дизайнер Мик, – ответил Аластер.

– Да. Я много слышала о нем после аукциона, правда, в последнее время – не особо.

– Он занимается квартирой Мизуки и моим особняком. Но скоро будут и другие заказы. Я пока что еще сдерживаю поток желающих, откладываю встречи на потом, – Ламиа усмехнулся. – Его услугами недавно интересовалась Глава Ведьминского Клана. Зачем им мог понадобиться дизайнер, тем более Мик?

– Думаю, им может подойти только он, – рассмеялся Даэрин. – Я даже могу представить лицо этого мальчишки, когда его попросят отремонтировать готический особняк. Он же им розовых комнат с фарфоровыми куклами понаделает.

– А я подумал о зеркальных пещерах, – мечтательно заулыбался Ламиа.

– Похоже, тете стоит поторопиться, – рассудила Клэруа.

– Стоит – не то слово. Мизуки пищала от радости, когда увидела свою пещерную спальню.

– Какую? – девушка удивленно открыла рот.

– Темная спальня со сталактитами на потолке, неровными стенами и мебелью в виде камней. Духи, ее кровать показалась мне алтарем для жертвоприношений, – Даэрин притворно ужаснулся.

– На мой вкус, все очень мило получилось, – Аластер повел бровями.

– У тебя искаженное понятие о прелестном, – Киран украдкой показал язык.

– Как и у тебя, – ответно подколол Ламиа.

– А когда вы вместе жить начнете? – задала очередной сложный вопрос Клэруа.