Текст книги "Все еще жив (СИ)"

Автор книги: allig_eri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

В этот раз всё было зажарено в меру, отчего я едва ли не слезу пустил: как же вкусно!

Чего уж, в еде я ещё с Сизиана стал неразборчив. Плевать на соль, специи, разные добавки… Лишь бы сытно.

Хех, помню как раньше воротил нос от деликатесов, которые подавали на стол в поместье Моргримов. Эх, балбесом был, что поделать?..

– Надо бы найти каких-то фруктов или овощей, – почесал я затылок. – Если питаться лишь одним мясом – ну или рыбой, ежели брать данную ситуацию, – может развиться цинга или ещё какая херня. И как тут лечиться, ежели из магии доступны лишь руны?

Это звучало очень странно – лечиться в загробном мире. Однако, я не знал обстановки, а потому ничего не исключал.

– Вроде бы есть целительные руны, но… – вздохнул, – я их не знаю.

Интересно, а алхимия тут работает? В ней я откровенный ноль. Вот будь тут Люмия…

Воспоминания о девушке на мгновение обожгло грудь. Она была моей первой и настоящей любовью. Не сравнится ни с одной другой девушкой. И… умерла. Даже не была похоронена или ритуально сожжена. Хотя сожжена может и была… Я ведь тогда не мог наблюдать за происходящим – сидел в телеге, раненым, вместе с Ресом.

Усмехнувшись, поднялся на ноги, сложил рыбу в «холодильник» и покосился на небо. Всё ещё ясное, однако… что будет, когда пойдёт дождь? Зальёт всё! И руны, нарисованные на земле, попросту размоет. Жалко… Альтернатива?

– А нет её, – грустно хмыкнул. – Нормальную крышу сделать не из чего. Разве что пещеру поискать?

Задумавшись, я осознал, что это и правда решило бы кучу моих проблем. Кроме основной: какого хера я всё ещё здесь торчу⁈

Однако, так как перед глазами маячила чёткая цель, я решил действовать комплексно. Природа уже показала мне, что она обитаема, а раз так, то нужно всегда носить с собой что-то для защиты и атаки. Что?

– Создать переносной амулет отпугивая зверья, что ещё? – пожал я плечами. Звучало разумно. Вот только как мне его с собой таскать? В руках?

Надо бы как-то… не знаю… на шею его присобачить?

Вот только поиск пещеры для меня, пока что, не казался приоритетной задачей. Сперва нужно было создать себе немного комфорта. Эдакую базу, куда можно возвращаться.

Аккуратно выглянув за пределы своего «оазиса» (без магии и артефактов ощущал себя на диво беззащитным), прошёл примерно полкилометра на юг, а там начертил на коре дерева руну приманивания животных. Точнее даже целую цепочку, в которой задал условия размера этих самых животных, ибо не хотел, чтобы сюда пришёл какой-нибудь леопард или огромная медвежья морда.

Руна должна приманить что-то небольшое, а то уверен – рыба скоро меня доконает.

Закончив с ловушкой и порадовавшись, что отлично помню так много всевозможных рунных комбинаций, направился обратно, по пути нарвав немного ягод. Ещё заметил пчелиный улей, так что смело подошёл к нему и подождал, пока обитатели, напуганные моим амулетом, его покинут. Весь мёд не забирал, но сладкого хотелось, так что запас себе организовал.

Далее, вернувшись в лагерь, выбрал в жертву ещё одно дерево. Мне нужен был постоянный источник дров, а также материал для собственных неуклюжих поделок, которые буду превращать в артефакты.

На стволе подходящего небольшого дерева вырезал отложенную комбинацию рун, а потом стремительно отбежал подальше. Через минуту дерево содрогнулось от взрыва, но не упало.

– Слабовато… – пробурчал я, когда вернулся и изучил глубокую засечку на боку. – Повторим…

Понадобилось три попытки, но я успешно солмал его, начав таким же образом (но уже с первого раза), делить на части. Какая-то ушла на дрова, какая-то в качестве будущего подноса (вместо корзины), на котором буду перетаскивать рыбу, какая-то на изготовление деревянного кувшина для воды…

Вечер я встретил с кучей древесных заготовок. Руки аж дрожали от усталости, но на лице светилась улыбка.

В течение трёх следующих дней я изготовил очень кривые и отвратительные по качеству предметы интерьера. Однако, этого хватало, чтобы нанести на них руны, выдохнуть и осознать: нет ничего невыполнимого. Особенно если ты маг.

За это время моя ловушка поймала шестерых зайцев, двух белок и одну кошку. Быть может ту самую, которая съела жареную рыбу.

Все они ушли мне в пищу, а часть костей, включая черепа, удалось превратить в артефакты.

Шкуру тщательно очистил от мяса, а потом промыл в воде. Особого результата не добился, так как не знал, как правильно её выделывать. Пришлось плюнуть и оставить как есть. Уверен, она сгниёт через пару недель, если не раньше, но поглядим…

С трудом порезал шкуру на полоски и продел в дырки черепов животных, которые превратил в артефакты. В итоге на моей шее болталось сразу несколько амулетов, которые защищали меня едва ли не от всего, что могло встретиться. Брал количеством, а не качеством, но с моими инструментами о большем не стоило и мечтать.

И всё же, как по мне, этого было достаточно, чтобы рискнуть и направиться исследовать местность.

Кроме артефактов тащил за спиной «флягу» с водой (в качестве верёвки использовал те же полоски шкур), а в руках держал новый деревянный меч. Второй раз получилось сделать оружие куда более приятного вида и формы, но он всё равно напоминал дешёвые поделки ребятни, притворяющейся сионами. Плевать, зато работает…

Я нанёс на деревянный клинок довольно длинную рунную цепочку, так что был относительно спокоен. С учётом артефактов, вряд ли найдётся зверь, который смог бы меня одолеть…

Вообще, хорошо бы сделать Огненную сферу. Может тогда я мог бы вновь использовать стихию пламени? Однако нужных материалов и инструментов для столь тонкого артефакта у меня просто-напросто не имелось.

Подавил вздох. Помню, читал про артефакты, которые могли стрелять той же молнией (самый простой заряд вперёд), но думал тогда: зачем? Для каких целей мне эта имитация атаки? В общем, нужную комбинацию я не помнил.

– Пригодилось бы, – фыркнул я вслух. – Хотя… там поди цепочка рун не меньше, чем для Огненной сферы…

Итак, я был вооружён, защищён и тащил с собой запас воды. Можно сказать: максимально готов к исследованиям. Имелось желание вдобавок к воде взять с собой еды, но её просто некуда сложить! У меня не было возможности сшить себе сумку или нечто аналогичное.

И вот, ранним утром я выступил к скалам, вдоль которых и двинулся. Направление взял на восток, шагая вдоль гор. Опасностей не встретил, зато звериная шкура начала неприятно вонять. Что поделать, терпел.

Пройдя десяток километров, осознал, что горы, кажется, понемногу заворачивают направо. Хм… «кажется» или всё так и есть?..

Заночевал на незнакомой полянке, набив живот ягодами. Дерьмо… Надо будет завтра раздобыть мяса.

Спустя ещё четыре дня я обошёл местность по кругу. По кругу! Лес был полностью окружён высокими скалами, куда я физически не мог забраться. Может, разве что, с помощью каких-то артефактов… Единственным исключением стала узкая и тёмная тропа, которая встретилась мне ровно в одном месте. Честно сказать, поначалу принял её за трещину в скале, но приблизившись осознал: проход. Заглянув внутрь, понял, что ведёт он неизвестно куда, зато в полной темноте. Желание туда лезть не возникло. А потом я вернулся к точке, откуда начал свой путь. Замечательно…

В этом лесу обитали лишь мелкие животные и столь же мелкие птицы. Во всяком случае никого иного я не заметил. Даже следов. Ещё имелось много ягоды и кое-какие фрукты, которые я обнаружил лишь когда увидел лежащими на земле. Поднял голову и оказалось, что я был дураком, который почти никогда не смотрел вверх. М-да… А всё ведь, хе-хе, на поверхности лежало!

Ну и рыба в ручьях, коих насчитал целых четыре. Может это один и тот же, который просто где-то разделяется, этого я не знал, ведь обошёл лес только вдоль гор.

– Но обошёл ведь? – спросил я сам себя.

За это время я один раз попал под дождь, но артефакты защитили от воды, отчего я не ощутил ни малейшего дискомфорта.

Приятно… наверное…

Вот только что мне теперь делать⁈ Я фактически заперт здесь!

– Это что, рай такой? – поморщился я. Не таким я представлял себе загробный мир.

Вернувшись к своему шалашу, который разметало порывами ветра и дождя, я восстановил его, а потом сбросил начавшую гнить шкуру и хорошенечко отмылся в ручье. Затем сел и начал думать. Особых мыслей, к сожалению, не было.

Мне до сих пор непонятно, где я всё-таки оказался? Если в чертогах Хореса, то почему меня просто бросили? Если в каком-то другом мире, то почему тут работает рунная магия, но не работает обычная? И вообще, как я мог оказаться в каком-то там мире, если я дух⁈

Или не дух? Или я не умер? А что тогда портал?..

– Портал… – повторил я и бросился к нему.

Найти первоначальную поляну оказалось не просто, но я сделал это. А там… серебристый портал продолжал висеть на том же самом месте. Передо мной, как перед королём, разлетались насекомые, а я медленно шёл вперёд. Странная робость охватила всё тело.

Заглянув в портал, я увидел обожжённый кусок земли, где когда-то умер. Он был полностью пустым.

– И что теперь? – криво ухмыльнулся я и снова протянул руку, коснувшись его поверхности.

Холодный.

Ладонь дёрнулась обратно.

– Если подумать объективно… – я почесал подбородок, удивившись, что за время пребывания здесь на нём не выросло ни одной волосинки – а ведь уже некоторое время я стабильно ощущал щетину! – … то всегда можно попробовать забиться в ту щель…

Ага! А может и вовсе остаться здесь? Чем тебе, Кирин, ха-ха, не рай? А та тропа… не знаю… дорога в ад?

Скептично фыркнув, почесал макушку и снова посмотрел в портал. Потом протянул руку, коснувшись его. Холодно… но терпимо.

Я не убирал ладони, быстро поняв, что кроме холода не ощущаю никакого дискомфорта. В конечном итоге убрал руку и осмотрел пальцы: никаких ран или ожогов.

Быстро добежав до ближайшего дерева, отломал ветку, которую сунул в портал и… она прошла его с той стороны.

– Э? – нахмурился я. – Но я ведь…

Встав от портала сбоку, погрузил в него палец, но не увидел, чтобы он вышел с обратной стороны. Напротив, палец пропала где-то внутри.

– Вот оно что. Только живые могут… – облизнул я губы.

Хотелось провести эксперимент, попробовав засунуть в портал, например, кролика или хотя бы жучка, но я уже ощущал, что не могу сдержаться. Я попробую его сам!

– Тупица, не делай как та дурёха!.. – застонал я, а потом решительно встал перед порталом. Коротко вдохнув и выдохнув, я сделал в него шаг…

…и вышел на месте своей смерти.

Выпучив глаза, резко обернулся, но за спиной ничего не было. Никакой серебряной плёнки портала. Вдобавок с меня исчезли все самодельные артефакты и оружие. Я снова стоял полностью голый и… живой. Живой!

– Но я ведь точно умер… – растерянно пробормотал я себе под нос.

Оглядевшись, заметил холм, с которого некогда бежал вместе с Силаной, пытаясь скрыться от магов, сионов и инсуриев противника, прокопавших тайный подземный ход прямо до нашей стоянки.

За холмом разглядел остатки имперского лагеря (их не убирали или ещё не успели) и перерытые земляные укрепления. С другой стороны стоял Мобас. Уже не пылающий, а скорее порушенный и побитый, как муравейник, который пару раз крепко ударили лопатой. Вот только эти самые «муравьи» сейчас активно его восстанавливали. Ага, на стенах копошились сотни, если не тысячи людей! А дальше, примерно в полукилометре от стен расположился новый имперский лагерь, отлично знакомый мне ранее. Он, конечно, успел немного измениться – похоже сказывалось отсутствие слуг (убитых противником) и привычного тылового обеспечения. Но, видать, запасы забрали из Мобаса.

Хмыкнув, прикрыл глаза и коснулся канала, ведущего в своё измерение. Он был. Был! Я тут же сформировал водяную сферу вокруг себя, а потом, точно также, каменную возвышенность. Я снова могу колдовать!

Я рассмеялся, уже заметив, как ко мне двигался конный патруль. Похоже, за областью вокруг следили очень тщательно. Что же, мне нечего скрывать.

Или всё-таки есть?

Глава 4

«Без правил – безумие, без дисциплины – смерть».

Имперский военный принцип.

* * *

Город Ростос, взгляд со стороны

Город пылал. Огонь был такой сильный, что обжигал даже на расстоянии нескольких шагов. Клубящийся маслянистый дым выедал глаза и глотку едкой массой. Колол глаза и собирался удушливыми кольцами. Повсюду раздавались крики: мужские и женские, молодые и старые. Криков было много. Слишком много.

Кальпур – посол Сайнадского царства, которое, формально, заключило с Империей Пяти Солнц мир, но по факту, продолжала отслеживать обстановку, готовясь нанести возможный удар, – сопровождал лорда Челефи, поминутно борясь с тошнотой и головокружением.

Кашмирский визирь, казалось, бесцельно бродил по улицам Ростоса, наблюдая за происходящим. Какие-то переулки были наполнены оглушительными воплями и визгами, какие-то абсолютно пусты. Их объединяла лишь неизменная кровь и наличие мёртвых тел с разной степенью травм. Чьи-то трупы могли похвастать одиноким уколом в горло, а чьи-то – издевательскими порезами и десятками ран.

Периодически встречались следы насилия, как на женщинах, так и на мужчинах. Войска Челефи не всегда видели разницу.

Второй посол Сайнадского царства ранее не присутствовал даже при разграблении деревень, не говоря уж о целом городе! Максимум – приходил уже тогда, когда всё было завершено, как, например, с прибрежным Морбо. Сейчас же, его зачем-то потащили с собой, прямо в момент разграбления.

«В этом есть смысл, – размышлял мужчина. – Челефи хочет показать мне свою силу… А ещё заставить Велеса поспешить с обещанными поставками. Он не глупец… понимает, что наши договорённости повисли на волоске…»

Отчего-то Кальпур задумался, что его страна, в сущности своей, несмотря на то, что зачастую устраивала набеги на соседей, убивая их жителей, захватывая рабов и грабя поселения, крайне мало знала о настоящей войне. Имперцы же воюют постоянно, причём без всякой пощады и чести, чей пример происходил перед его глазами. Именно пример, ведь Кашмир долгие годы оставался вотчиной Империи, так что, хотел того или нет, полностью пропитался её военными принципами.

«Когда в последний раз Сайнадское царство по настоящему воевало? Не на жизнь, а на смерть?» – попытался вспомнить эмиссар.

Конечно сами сайнады сказали бы, что военные столкновения происходят у них регулярно, но масштаб стычек с вольными городами бывшего королевства Нанв, нападения на сизианскую пустыню, набеги на Истлу, Милиссию и прочих соседей, был несравним с настоящей войной.

Имперцы и наученные ими кашмирцы не признавали никаких ограничений, кодексов или обычаев, помимо собственной пугающей эффективности. Того, что сам Кальпур видел сейчас на улицах Ростоса. Они сражались так, будто под угрозой была не только их жизнь, но жизнь любимых и детей. Не щадили никого и ничего.

Посол видел целые горы трупов, которые бросали в большие кучи, чтобы потом сжечь или отдать некромантам. Он видел жертв насилия, которые оставались лежать на земле с отсутствующим видом, либо кричали, заливаясь слезами. Сегодня Кальпур видел столько смертей, сколько не видел за всю свою жизнь.

Вот светлокожий имперец, зажимающий в левой руке кричащего младенца, а в правой – короткий меч, пытался обороняться против двух издевательски хохочущих кашмирцев. А дальше – старик, стоящий на балконе трёхэтажного дома, который спрыгнул с него головой вниз, когда сзади показалось чьё-то смуглокожее лицо.

Резня. Ничем иным нельзя было обозначить творящееся бесчинство.

Челефи заметил его состояние. Мужчина коротко усмехнулся, а потом хлопнул Кальпура по плечу.

– Я знаю, о чём ты думаешь, – произнёс он. – Что мы – звери. Но позволь я поведаю тебе, что творил Дэсарандес, когда завоёвывал Кашмир…

Визирь начал рассказывать, описывая все ужасы вторжения, которые пережил его народ и он сам. Регулярно напоминал о том, что сейчас они «восстанавливают справедливость» и находятся «в своём праве».

– Возмездие! – Челефи воздел руки к небу. – Так хотят истинные боги! Так хочет священная Троица! Смерть тирану и демону, которому поклоняются заблудшие! Смерть его слугам! Никто не заслуживает прощения!

В словах кашмирца явственно слышалось безумие, пробивающееся сквозь всё возмущение. Осуждение звучало столь откровенно и праведно, что казалось, ничто вокруг не могло быть таким же святым, как происходящее насилие.

«Оправдывается даже стоя на костях», – мелькнула у Кальпура мысль.

Когда Челефи немного успокоился, то продолжил гораздо мягче и с улыбкой на устах.

– Это не просто грубая месть или желание потешить свою израненную душу… – положил он руку себе на грудь, словно вспомнив об учёности своего собеседника.

Эмиссар тоже припомнил, что сам Челефи неоднократно рассказывал про собственное образование, которое получил ещё в детстве, причём именно в Империи, на острове Фусанг.

«Вот только десятилетия скитаний и странствий серьёзно подточили его навыки, – подумал посол. – Окружение всегда подстраивает человека под себя. Если начинаешь вращаться в кругах гильдейских мастеров, то будешь разбираться в магии, артефактах и версах. Если крутишься среди знати, то невольно начнёшь обсуждать политику. Если среди грабителей и убийц, то черствеешь, как кусок хлеба, оставленный под палящим солнцем Сизиана».

– … то – правило, – продолжал кашмирский лорд, – или пример, если тебе так будет проще.

В глазах Челефи мелькнула сталь.

– Ты наказываешь одного, потом прощаешь второго. Ломаешь чужую гордость и учишь бояться, а потом показываешь великодушие и учишь доверять. Кнут и пряник, Кальпур. Ничего более.

«Вот только кнут одного человека непременно оказывается пряником другого», – пронеслась мысль в голове дипломата.

Проезжая мимо воинственных и вооружённых кашмирцев или бахианцев, они неизменно сталкивались с восторженными криками, которыми те приветствовали своего лидера – даже отрывались от собственных нелицеприятных дел. Люди создавали ощущение бродяг, которых позвали в богатый дом на роскошный пир.

«А потом они убили хозяев, – мысленно хмыкнул Кальпур. – Троица, куда же меня занесло?..»

– Происходящее вокруг, – через некоторое время вновь начал Челефи, – всего лишь урок, который Кашмир получил от Дэсарандеса и Империи.

Видя отсутствие реакции – что тоже являлось реакцией, – визирь оборвал изучение окрестностей. Кашмирец махнул рукой, задав новое направление, по которому они ехали, казалось, целую вечность. Всё это время их преследовал младенческий крик. Кальпур даже начал оглядываться, посчитав, что кто-то едет позади них, мучая ребёнка по пути. Но нет, постепенно вопли затихли.

Место, куда они вернулись, было полностью пустынно. Здесь не было ни имперцев, ни кашмирцев, ни мирных жителей, ни остатков стражи. Даже местные не прятались по углам. Лишь дым окутывал часть восточных развалин, придавая серый оттенок солнечному свету, косо падающему на умирающий город.

Они вернулись к месту, где был совершён первый удар. Месту, где Йишил спустила всю свою силу, позволив куклам и большому числу взрывчатки сокрушить эту область, пробивая путь для остальной армии.

В данный момент куклы волшебницы окружали город, выискивая диверсантов и врагов, засевших в немногих ещё не взятых укреплениях. Челефи, по большей части, старался направлять кукол туда, где был риск потери своих людей.

– Вот, что пугает тебя, так? – спросил кашмирец у посла. – Настоящее могущество, с которым мало что могло бы сравниться, даже если вспомнить ультимы древности или Финасийскую Стену.

– Пугает? – покосился на него Кальпур. – Не думаю.

Визирь криво ухмыльнулся.

– Лишь один из ста версов пробуждает ультиму. И один из тысячи пробудивших её может принести пользу. То, что ты видишь – знак судьбы и явно тревожное явление для таких, как твой царь. Если бы Кашмир не находился под пятой Империи, то с Йишил он направил бы все свои силы для захвата других стран. И разве смогло бы выстоять Сайнадское царство, когда на него раз за разом налетали неисчислимые тысячи профессиональных солдат, не боящихся смерти?

Кальпур пожал плечами, припомнив, как куклы умело истребили городскую стражу, немногих сионов, инсуриев, а также колдунов Империи. Очевидно, что испуганные шествием непобедимой армии Челефи, городские чиновники заранее сбежали, прихватив с собой солидные силы. Остатки не смогли сделать ничего. Лишь пали жертвой ультимы дочери «Надежды Кашмира».

– Думаю, это очень удобно, – после короткой паузы, произнёс сайнадский дипломат, – использовать бесконечную армию. Кукол можно применять как разведку, как средство для отвлечения, как разменную монету…

– Или как прямой удар, – улыбнулся Челефи.

– … но два года слишком коротки, чтобы создать реальную угрозу или захватить по настоящему могучую страну, – продолжил Кальпур. – У всех есть свои козыри и твой, – он серьёзно посмотрел на собеседника, – уже показан. А Империя привыкла к чудесам. Им найдётся, что сказать в ответ, даже если Дэсарандес так и не придёт на помощь, – посол растянул губы мудрой и скользкой улыбкой матёрого интригана, передавая право следующего хода.

Вот только его слова не были в полной мере честны. Челефи был прав. Ультима Йишил ставила крест на честном бою, ведь когда на одной стороне есть столь могучая сила, то второй остаётся лишь использовать подавляющую боевую мощь или стараться хитрить. Империя в своём нынешнем состоянии вполне себе могла собрать армию, не уступающую численности воюющей, но тогда оголила бы свои границы. Что-то меньшее же просто растворится в полчищах кукол.

Кроме того, всегда были и другие факторы, играющие Челефи на руку: его скрытность и тактическое мастерство. Невозможная жестокость и полная поддержка своего народа. Опасное сочетание. Однако самой главной причиной, почему чаша весов склонилась в его сторону, безусловно была слабость самой Империи.

Внутренние проблемы, оставленные Дэсарандесом, подтачивали и без того глиняные ноги могучего колосса. Зажравшиеся чиновники. Надменная и ленивая знать. Недовольное население. Плохо экипированные солдаты, плохо обученные и ещё хуже управляемые. Постоянные побеги магов, которых обучали и заставляли работать из-под палки.

И может быть на самом Фусанге всё было иначе, но здесь, в колониях, Империя ежедневно теряла свою власть. Отголоски этого чувствовались повсюду.

– Матерью Йишил была жрица Аммы, – заявил Челефи. – Она по доброй воле легла со мной, а потом выносила это дитя. Теперь говорят, что Йишил оказалась послана богиней.

– Ты тоже так думаешь? – Кальпур приподнял бровь.

– Я не считаю Амму своей богиней. Я почитаю Триединство, как единственную истинную веру. И когда Кашмир отвоюет свободу, то все прочие религии встанут на колени, склонившись перед истиной, либо покинут мою страну, – мрачно заявил визирь с ястребиным лицом. – Касательно же Йишил… Я бы сказал, что это не её послали ко мне, а меня послали к ней, – он рассмеялся. – Я – дар, направленный своему народу. Шанс на искупление, которое так жаждет эта пропитанная кровью земля. Лишь я могу направить руку всех обездоленных и страждущих. Направить прямо на Таскол, Ю в сердце Империи.

На следующий день всё поменялось. Насилие на улицах уменьшилось, а местные жители (в основном кашмирцы, так как светлокожих жителей иных регионов почти не осталось), начали выбираться из тех нор, где ранее прятались.

Кальпур, как и остальные приближённые Челефи, разместились во дворце наместника Ростоса. В данный момент посол наблюдал, как визирь осматривал награбленные сокровища, а также ценных заложников, чем-то важных для Ороз-Хора или за которых просто имелся шанс получить выкуп.

Женщина по имени Фира предстала перед Челефи и его грубым двором так же, как и все другие знатные пленники – раздетая догола и закованная в железные кандалы. Вот только там, где других красивых женщин встречали довольными, похотливыми криками и возгласами – унижение, как уже успел осознать Кальпур, являлось такой же частью процесса, как и итоговый приговор кашмирского визиря, – шествие Фиры к трону Челефи сопровождалось оглушительным молчанием.

Слухи о «Святой матери» Аммы давно разошлись по всем окрестностям, даже среди горных бахианцев и таких дикарей, коими являлись ублюдки Челефи. Чего уж, Фиру давно бы повязали имперцы, если бы не фанатичность сторонников, которые жертвовали своими жизнями, лишь бы не дать подобному случиться.

Нашли Фиру в одном из тайных храмов, посвящённых богине плодородия и красоты. Он находился в большой пещере, над которой был выстроен дом, служивший естественной маскировкой. Подобное поспособствовало тому, что обитель не стали жечь, а просто разграбили. Дикие кашмирцы выломали алтарь, сорвали изысканные полотна со стен, растащили святые книги, предметы поклонения и ритуальные святыни. Барельефы и фрески были побиты и испорчены, гравюры расколоты на куски. Взамен был размещён герб Кашмира: перекрещенные кривые сабли.

Впрочем, полностью искоренить что влияние Аммы, что (тем более) Хореса было невозможно. Слишком уж оно оказалось вездесущим. Даже здесь, в тронном зале наместника, куда ни кинь взгляд, были замечены имперские орлы и «малые молельни», заменяющие посещение храма для особо богатых и ленивых.

Больше всего усилий было приложено, чтобы уничтожить огромное настенное панно, нарисованное прямо на стене за троном. Оно было столь большим, что исключало возможность быстро затереть его или соскоблить. Разве что поджечь, но тогда проще будет разрушить весь дворец, на что визирь не пошёл, даже когда Йишил предложила свои услуги.

В конечном итоге панно было завешано тканью.

Впрочем, пустынные «вельможи» Челефи не показывали никакого дискомфорта от соседствования с чужими святынями и гербами. Этим людям, по большей части, было плевать на такие мелочи и интерес они проявляли лишь к порче того, что было излишне красивым и объёмным, дабы иметь возможность забрать вещь с собой, на дальнейшую продажу.

Кальпур находил в этом изрядную долю иронии, но остальные были слепы к таким противоречиям. Если раньше кашмирцы казались порочными и обнищавшими, то теперь они выглядели просто нелепо, украшенные богатыми трофеями захваченного города.

Чумазые лица, перемазанные сажей и хвастающиеся отсутствием зубов, нечёсанными бородами, старыми и новыми шрамами, теперь несли намёк на благородство. Если бы его можно было представить в цирке! Пёстрые одежды демонстрировали генеральские кольчуги и мундиры, артефактные подвески и амулеты, какие-то малиновые платья, которые, как подозревал эмиссар, были взяты из женского гардероба, а также обтягивающие голубые панталоны – в чём-то похожем ходили гаремные евнухи из Сайнадского царства.

Какой-то звероватый кашмирец таскал за спиной щит из длинных, белых перьев. Другой – тонкий стеклянный кинжал, на котором красовалась россыпь рун. Третий – сделанный из чистого золота мушкет, который мог сгодиться разве что на продажу, ведь золото – плохой металл для создания из него оружия. Если, конечно, на нём не были размещены руны. Кальпур этого не видел, зато кое-что понимал: ранее эти люди проводили свою жизнь, бегая по Великой Саванне и загоняя дичь, проживая в горах и подсчитывая глотки воды и запас пайков, прячась по пещерам от солнца и ветра. Конечно же они, дорвавшись до подобной роскоши, не смогли сдержать себя в руках. Логично, что теперь они будут насыщать свою алчность до тех пор, пока не пресытятся или не погибнут в процессе.

«Вот только эти люди скорее напоминают карнавал опасных дураков, а не возможного союзника Сайнадского царства», – думал Кальпур.

Один лишь Челефи представлял из себя островок спокойствия и сдержанности, которыми когда-то мог похвастаться весь его народ. Он восседал на троне в своей обычной, походной одежде, отличающейся лишь простотой и чистотой: рунная военная кольчуга, тёмная туника, привычный набор артефактов, ни один из которых не сменился, не пропал или не был добавлен.

По левую руку от трона главы восстания разместился Эралп. Мужчина стоял, как гранитная статуя, скрестив руки на груди и, казалось, даже не моргал. Лишь по изредка слышимым вздохам и откашливанию, можно было понять, что это живой человек. Он не слишком интересовался пленниками, хотя пару раз доставал свиток, делая какие-то пометки. По правую руку от Челефи стояла Йишил. Девушка, как обычно, прятала лицо под капюшоном, стараясь не дать никому даже возможности увидеть хотя бы часть её тела. Что это? Врождённая скромность, проблемы со здоровьем или приобретённое уродство? С последними пунктами ей можно было бы помочь, если бы нашлись умелые лекари, кого в армии Челефи попросту не наблюдалось. В основном его маги являлись обычными стихийниками, обучаясь на самое простое, быстрое и нужное «здесь и сейчас».

Сам Кальпур стоял позади трона, будто тень. Признаться, послу уже надоело удерживать себя на ногах. Он наблюдал одну и ту же картину раз за разом: более сотни голых женщин и мужчин протащили перед Челефи и его мстительными капризами – несчастная вереница, некоторые гордые и дерзкие, но большинство жалкие и сломленные, хрипящие и умоляющие о милосердии, которое ни разу не было проявлено.

Челефи требовал отказа от веры в Хореса и если человек не соглашался, то его убивали на месте. В ином случае, людей распределяли в зависимости от статуса и потенциальной выгоды. Впрочем, последнее относилось лишь к мужчинам, так как женщин, вне зависимости от положения, просто выводили, чтобы использовать для насыщения собственных диких пристрастий.

Процесс всё длился, длился и длился… Сайнадский дипломат устал рассматривать очередных напуганных жертв. Ему надоел этот грязный фарс, который становился лишь злее и изощрённее с каждым следующим пленником. Подобное казалось скудным и примитивным для взгляда немолодого посла, у которого уже начали болеть ноги и чесаться спина.

Однако в этот раз… Увидев Фиру, Кальпур мгновенно насторожился, перестав зевать, а его острый взгляд впился в эту женщину, пристально изучая всю без остатка.

Стражники бросили её на площадку, возле ног своего повелителя, но если с другими пленниками они наслаждались каждым мигом их унижений, не забывая отвешивать злые шутки или обидные, болезненные тычки, то сейчас сделали это с механической неохотой – будто надеясь отгородиться от женщины своими вынужденными обязанностями.

Челефи подался вперёд, с интересом рассматривая очередную жертву. Он поглаживал свою бороду, задумчиво щурясь, чего не делал ранее ни с кем.

«Прецедент», – подумал эмиссар.

– Эралп, мой помощник, поведал мне занимательную историю, – произнёс визирь, изучая, как Фира медленно выпрямилась, демонстрируя грацию, несмотря на закованные в железо руки.