Текст книги "Все еще жив (СИ)"

Автор книги: allig_eri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Глава 10

«Дай им одну лишь грязь, и они умножатся».

Тразцская поговорка.

* * *

Дворец Ороз-Хор, взгляд со стороны

«Что погрузит Империю в больший хаос, чем смерть столь великого человека?» – мысленно давилась Ольтея смехом, восседая рядом с Миленой.

Сам этот день казался дерзким. Ветер дул слабо, но постоянно, море, видимое с этого места, казалось спокойным и неподвижным, как камень, лишь искрилось под солнечными лучами, даже несмотря на набегающие дождевые тучи.

Ныне обе женщины сидели за маленьким столиком, наблюдая, как высший жрец Хореса вышел из тени прохода зала аудиенций, направляясь прямо к ним. Киан Силакви. Его белое одеяние мерцало золотом при каждом шаге, а волосы были высоко и густо уложены на голове – также ровно, как и его аккуратная борода.

– Это зашло слишком далеко, Милена! – сходу показал он свой настрой. – Империя горит, а ты отвергаешь мои советы⁈

Ольтея заметила, как Мирадель вздрогнула, хоть и постаралась это замаскировать. Киан умел давить и повергать, говорить голосом бога. Казалось, он всегда знал, что делать, а потому был весьма опасным противником.

«Одним из тех, кто на самом деле может удержать страну, что ни в коем случае нельзя допускать. После смерти Дэсарандеса именно Финнелон должен перехватить власть, а не кто-то там ещё», – крутились мысли в голове Ольтеи.

Впрочем, своим планом она была довольна. Случайная смерть во время допроса. Безмозглый верс переоценил свои силы. Редко, но случается. И женщина позаботилась о том, чтобы найти именно тех, которые согласились бы на такую дикость, как убийство самогo высшего жреца. Пришлось пообещать их семьям солидную сумму золота, а парни всё равно умрут: один через полгода, другой через два месяца. Они согласились закончить жизнь немного раньше. Почему «закончить жизнь»? Так понятно, что убей они Силакви во время допроса, допрашивать будут уже их, а потому, удостоверившись, что жрец мёртв, некромант сломает Огненную сферу, обращая себя и соседа в прах. Таким образом не останется даже тел!

Ольтея была довольна. Накрученная ею и Дэбельбафом Милена в должной мере начала воспринимать действия Киана, как враждебные. Хотя пренебрежение от жреца, если говорить откровенно, и правда имелось. Вот только одного этого, как уже понятно, было недостаточно. Но Ольтея сумела исправить ситуацию. Осталось лишь разыграть последний спектакль и Империя падёт в хаос прямо накануне схватки с войском Челефи! Что может быть лучше?

Сама императрица, между тем, надеялась лишь на то, что впечатляющее своей строгостью серое одеяние с длинным, до щиколоток, жилетом, украшенным золотыми кольцами, в должной мере маскировало её беспокойство. Она не была уверена в том, что делала, однако прекрасно понимала – более так продолжаться не могло. Милене требовалось понять, причастен ли Силакви к проблемам в стране или нет.

«Я не верю, что столь многое прошло без его ведома. Вся религия, все фанатики, жрецы, паладины и рыцари веры – крепко сжаты в его кулаке. А тут выясняется, что культ Аммы фактически сплёл в сердце Империи своё гнездо? – подумала Мирадель. – О нет, дорогой мой, куда больше это похоже на то, что ты и правда желал оттереть меня от власти, доказав мою несостоятельность и некомпетентность перед Дэсарандесом, но сам не ожидал, что поднимешь такую волну. А тут ещё и кашмирское восстание так не вовремя началось…»

Эти мысли казались Милене весьма разумными, к тому же, судя по тому, что нарыл её министр разведки, что видела Ольтея и что докладывал капитан гвардии Беза, Киан вёл какую-то непонятную ей игру и сегодня женщина желала окончательно закрыть этот вопрос.

– Разве ты не понимаешь, что делаешь лишь хуже⁈ – прищурился Силакви, упираясь руками на стол и пристально посмотрев прямо в лицо императрице.

Милена долго размышляла, с чего именно начнёт Киан. Прежде чем посовещаться с Ольтеей, она считала, что он станет вести себя примирительно, что станет использовать мудрые и скромные слова, дабы тронуть её.

Женщина буквально видела, как в её воображении он касался своей бороды, а потом доверительно наклонялся в её сторону, негромко убеждая, что всегда будет на её стороне.

Но Мирадель передумала в свете того, что рассказала ей любовница. В конце концов императрица решила, что высший жрец выскажет обиду и возмущение, думая, что её врождённые сомнения и подозрения будут мешать его планам.

И она оказалась права.

– Речь о Хиделинде, не так ли? – продолжил Киан тем же, негодующим тоном. Его голос поражал резонансом, который, казалось, отдавался в сердце Милены. – Ты думаешь, что это я причастен к её убийству?

Императрица промолчала, ожидая, что её собеседник выскажет ещё. Пока эта тактика не подводила.

Силакви, наконец, уселся за столик, рядом с ними. Он не скрывал раздражения и даже ярости. Ноздри Милены ощутили запах его духoв – шалфей и капля розмарина.

– Или прибытие Челефи?.. – мужчина сделал паузу, словно стараясь подавить свои эмоции, но императрица посчитала это очередной игрой. – Или прибытие Челефи на наши берега окончательно выбило тебя из колеи?

Мирадель поняла, что пауза была сделана специально. Он хотел, чтобы она сама закончила его мысль… Она! Тогда Силакви смог бы развить эту тему, успокоить её, и медленно пробудить доверие, как делал это много раз в прошлом.

Но Милена уже решила, по какому пути пойдёт этот разговор.

– Примерно пять лет назад Сандакай взял меня поохотиться на оленей в Горчичном лесу… Я когда-нибудь рассказывала тебе эту историю, Киан?

Собеседник посмотрел на неё с тревожным напряжением.

– Нет, – коротко ответил он.

Императрица глубоко вдохнула. Этому учил её муж, Дэсарандес. Плавно подвести разговор к тому, что нужно. Удержать собеседника. Дать ему наглядный пример и намёк. Жирный намёк.

– Довольно быстро мы нашли следы пары оленей: самца и самки, – продолжила она. – Но когда мы, наконец, увидели их, то обнаружили, что не единственные охотники. Волки. Волки тоже выследили их. Мы взобрались на неглубокий гребень, так что могли видеть всё: самца и самку, пьющих из чёрного ручья… И волки сомкнулись вокруг них, – Милена вспомнила тех волков, пробивающихся сквозь траву. – Но олени или услышали их, или учуяли запах на ветру. Они рванулась, прежде чем петля успела завязаться – рванулась прямо к нам! Это было достаточно удивительно, если наблюдать издалека. Самец прижал самку к земляному обрыву – прямо под нами – и развернулся, чтобы сразиться с преследователями. Волки налетели на него, но олень – весьма сильный зверь. Он брыкался, бил копытами и рогами, отгоняя всю стаю. Тогда я подумала было, что они сумеют отбиться, но Сандакай указал на то, что я не заметила…

Императрица замолчала, придавая истории нотку драматизма.

– Волки, Киан. Волки знали, что олень будет делать, знали даже, куда он побежит. И когда самец, казалось, спугнул стаю, двое из них, спрятавшихся в зарослях у подножия холма, прыгнули на самку и разорвали ей горло. Олень взревел и прогнал их, но было уже слишком поздно. Волчья стая собралась на издевательском расстоянии от него, они просто ждали, пока самец не покинет тело своей подруги.

Новая пауза, но куда более короткая.

– Ты понимаешь меня? Мне нужно знать, что ты не волк, поджидающий в чаще.

Силакви прищурился. В нём будто бы забурлил гнев, но также возникло и понимание.

– Как ты могла подумать такое⁈ – страдальчески воскликнул он.

Женщина прикрыла глаза. Подозрения… они появились не просто так. Ольтея говорила, что боится Киана, потому что видит, как активно и смело тот действует. Как он всё больше и больше верит, что на самом деле равен императору. Как в отсутствие Дэсарандеса взгляды остальных всё чаще останавливаются именно на нём.

Глас Хореса… Кто, как не он? Тот, кто говорит с богом, как бессмертный император?

Милена понимала свою любовницу. Как Силакви мог не попытаться спасти Империю от её недееспособности? Но что-то в женщине противилось этой теории. Казалось, всю свою жизнь она боролась со страхами, не имеющими чёткого источника.

«Его слова – просто тактика, – мысленно сказала она самой себе. – Попытка вовлечь меня в моральный конфликт – заставить защищаться».

– Как? – едва уловимо улыбнулась она. – Потому что в первую очередь ты следуешь не воле правителя, а воле Хореса.

Это вызвало долгое молчание между ними. Наблюдая, как его страдальческий взгляд превращается в пустой, испытующий, Милена не могла избавиться от мучительного ощущения, что высший жрец действительно собрался убить её прямо здесь и сейчас.

– Твой муж слышит Хореса, как и я, – наконец, сказал Киан.

– Именно, – кивнула женщина. – Поэтому я лучше всего знаю, каково это.

Мирадель задавалась вопросом, можно ли сосчитать все невысказанные истины, которые висели между ними, все коварные основания для их недоверия. Когда она вообще в последний раз могла открыто и свободно с кем-то говорить?

– Если я снизойду до этой проверки, то только для того, чтобы успокоить тебя, Милена, – в кое-то веки произнёс Силакви. Тон высшего жреца был лишён гордости или обиды, что делало его ещё более бесчеловечным в её глазах. – Я твой верный союзник. Более того, я добровольный раб твоего мужа, ничем не отличающийся от тебя. Мы связаны друг с другом одной целью и одной верой.

– Тогда сделай это для меня, Киан, – пылко произнесла императрица. – Я извинюсь, если ошиблась. Я вымою тебе ноги на ступеньках Аллеи Жрецов – всё, что угодно! Волки преследуют меня…

Сидящая рядом Ольтея поняла, что для них это было всего лишь игрой. Без слов, без выражений – просто игрой. Всё было инструментом, тактикой, предназначенной для достижения какой-то оккультной и коварной цели.

Даже родственные узы или любовь… Именно так, как сказал Финнелон.

Она, конечно, знала это уже много лет, но лишь в том смысле, в каком знала всё угрожающее: в углах, в тёмных уголках своей души. Но теперь, играя с ними в эту игру, Ольтея, казалось, понимала это знание до самого низменного его значения.

Она понимала, что, если бы не Финнелон и не постоянный внутренний голос, свидетельствующий о расколотом разуме, ей не хватило бы мужества.

Ставкой в игре подобного уровня идёт далеко не смерть. В играх бессмертных и богов монетами идут чужие души.

Силакви замер, напоминая человека, потерявшего рассудок. Его заострённая борода казалась горячей на солнце. Милене показалось, что она заметила краску, которой он маскировал избыток седых прядей.

– И ты готова довериться мнению деревенских версов? – спросил он.

– Я готова довериться суждениям незаинтересованных лиц, чьи жизни и без того скоро закончатся, – ответила Мирадель. – В крайнем случае, проверить можно и их.

– А потом проверить тех, кто проверял проверяющих? – выгнул жрец бровь.

Императрица осознала, что мужчина пытался затянуть разговор. Зачем? Чтобы выжать из неё ещё какую-то информацию? А может, она была небрежна и ненароком выдала свои мысли? Что такого важного услышал Киан, что теперь, когда уже, казалось, всё решено, преступно медлил и плёл словесные кружева?

Милена кивнула в сторону Ольтеи. При всех своих недостатках, её любовница была умной и компетентной помощницей, которая по настоящему хорошо умела ей угождать. Императрица решила, что она могла довериться ей в этом вопросе.

«Нужно верить хоть кому-то, иначе я давно считала бы своим врагом весь мир», – подумала Мирадель.

– Мы не брали кого попало, это лучшие представители Тайной полиции, – пояснила Ольтея. – Маги, которые успели провести немало серьёзных процедур дознания и владеют должным опытом. Всё пройдёт быстро и просто. Опасаться нечего, я лично проконтролирую процесс и…

– Достаточно, – оборвала её Милена, а потом посмотрела на высшего жреца, – он и так всё это знает.

Задохнувшись от гнева, глава всех храмов территории Империи Пяти Солнц откинулся на спинку стула.

– Вот как, – только и произнёс он, демонстрируя позу и тон невинного человека, сбитого с толку и запуганного чужой иррациональностью.

Глядя на него, императрица сразу вспомнила слова Дэсарандеса: «Если чьи-то действия полностью соответствуют твоим ожиданиям, то этот человек обманывает тебя».

«Верно, – согласилась с ним Милена. – Чем более немыслимым кажется притворство, тем больше он притворяется…»

Поэтому Мирадель тоже до последнего будет играть свою роль.

– Я не понимаю тебя, Киан, – качнула она головой. – Если ты невиновен, как утверждаешь, если не задумывался о перевороте и не использовал свою власть, чтобы очернить меня, то что ты теряешь? Процесс никак и никем не будет афиширован, ты просто зайдёшь в комнату и выйдешь из неё спустя полчаса.

Милене казалось, будто она уже знала, что некромант увидит в воспоминаниях высшего жреца – и что он потом расскажет ей.

– Простое опасение, что мы передаём столько секретов абсолютно непонятному версу, – заявил Силакви. – Что будет, если он скажет, что я предатель? Сколько проверок и процедур мне потребуется пройти после этого, дабы доказать свою непричастность?

Всё, что ей было нужно – это опора.

– Доверие – очень хрупкая вещь, Киан, – высказала Мирадель. – Разбить его просто, а восстановить почти невозможно. Я надеюсь, что ты не разочаруешь меня.

Уже через час в соседнем крыле подготовили всё необходимое и во дворец прибыли спешно вызванные представители Тайной полиции, которые уже довольно долго ожидали этого момента. Всё было подготовлено заранее.

Ольтея внимательно следила за поведением обитателей Ороз-Хора. Совсем скрыть факт подготовки подобной процедуры было невозможно, особенно если не ставишь перед собой такую цель. Поэтому сейчас создалось ощущение ожидания чего-то очень важного, отчего прибыли даже министры. Оно и немудрено, высший жрец Хореса вот-вот будет допрошен одним из самых жёстких методов – связкой «целитель-некромант»!

Самый святой человек в Империи прошёл мимо стражи и собравшихся придворных. Вопреки планам Милены и строго так, как хотела Ольтея, слухи о предстоящем умудрились разойтись по дворцу, что вызвало очередную порцию недовольства у Киана.

По пути Силакви чуть отодвинул плечом капитана гвардии – Карсина Безу и герцога Вентуриоса, чтобы предстать перед Мирадель, которая, даже несмотря на свою миниатюрную фигуру, казалась внушительной из-за строгого и вычурного наряда.

Уже не в первый раз Ольтея поймала себя на том, что ненавидит высшего жреца не только из-за его власти и влияния в Империи, но и из-за того, как много места тот занимает в пространстве. Независимо от того, по какому поводу, будь то благословение, брак, проповедь или рождение ребёнка, Киан Силакви создавал вокруг себя ауру сокрушительной силы.

– Хватит легкомыслия, – отрезал он. – Хочу поскорее покончить с этим.

К этому моменту он успел переодеться. На жреце было белое одеяние с расшитыми золотом краями – строгое, даже по его степенным стандартам. Если не считать золотого солнца Империи, висевшего у него на груди, единственной уступкой, которую он сделал по отношению к украшениям, были золотые наручи с выгравированными на них молитвами.

Милена кивнула и вся процессия направилась в подземелья. За весь путь ни один из них не произнёс ни слова, за исключением Роддерка Хиторна, старого министра контроля магии и школ, который попросил прощения у императрицы, как только они спустились на минус первый этаж, и спросил, может ли он продолжать путь самостоятельно – в темпе, более подходящем для его древних костей. Они оставили хрупкого пожилого мужчину позади, следуя по заранее расчищенным лестницам и коридорам, на каждом шагу охраняемыми элитными инсуриями из гвардии Дэсарандеса. Настенные артефакты-светильники бездействовали, несмотря на то, что день был тёмным (собирались дождливые тучи), и поэтому порой они проходили через места абсолютного мрака.

Наконец они добрались до нужного помещения, где остановились почти все, за исключением Ольтеи, Милены и Киана, которые прошли дальше.

– Почему она здесь? – кивнул жрец в сторону Ольтеи. – Я, кажется, говорил, что обойдусь и без контроля от посторонних.

– Она проследит, чтобы не было сговора, – пояснила Мирадель.

– Безумие… – пробормотал Силакви с притворным отвращением.

Молчаливая Ольтея – внутренний голос требовал от неё соблюдать тишину, – открыла тяжёлую, украшенную рунами створку, куда они и зашли. Вдвоём, без императрицы, которая осталась снаружи. Ожидать, вместе с остальными.

Изначально Милена тоже хотела присутствовать, но Ольтея отговорила её от этого шага, сказав, что Киан, если его прижмут в угол, может выкинуть какой-то трюк.

– Я высший сион, милая моя, – улыбалась любовница императрицы. – А вот ты, увы, совсем нет. Я прослежу, чтобы всё прошло как по маслу.

Таким образом они и оказались здесь.

В помещении было всего одно окно и тусклый артефакт-светильник. Посреди комнаты располагался стол и несколько стульев, за которыми сидела невзрачная двойка волшебников, прячущих лица под капюшоном формы представителей Тайной полиции. Они наблюдали за вошедшими с каким-то пустым спокойствием.

«Надеюсь, никаких проблем не возникнет», – внезапно забеспокоилась Ольтея. В её мыслях версы уже на десять раз предали её, но, к счастью для женщины, пока что всё шло как задумано.

И в этот момент Киан, не глядя ни на кого из них, вытащил из кармана исписанный рунами деревянный клин, который с грохотом бросил на пол и пнул ногой под основание двери, крепко вбив в щель.

Запер их изнутри.

Ольтея рассмеялась, разминая руки, пышущие силой боевого сиона высшего ранга.

– Святой жрец, – произнесла она, склонив голову, – значит ты и правда замыслил предательство.

«Что происходит? – разрывался её внутренний голос. Ольтея и помыслить не могла, что у Силакви есть свои собственные планы на всё происходящее. – Кричи! – приказал тайный голос. – Позови Милену, пусть выбьют двери!»

Двери были рунными, но это не означало неуязвимость. Всегда были способы обхода. Всегда.

Но она ничего не сделала, а жрец, поймавший её взгляд, лишь хмыкнул и подмигнул.

Колдуны взволнованно переглянулись, однако Ольтея успокаивающе подняла руку.

– Ты собираешься убить всех нас? – спросила она Киана, пристально на него посмотрев. Быть может, он разгадал суть заговора?..

Женщина не сомневалась, что у Силакви есть способы одолеть даже такую, как она. Какое-то шестое чувство подсказывало ей это!

«Что если ему помогает сам Хорес? – возникла у Ольтеи безумная мысль. – Невозможно! Иначе Дэсарандес давно был бы… – женщина застыла. А что если император и правда давно уже всё знает? – Тогда нет смысла отступать от плана, – мысленно парировала она. – Если он всё знает и позволяет событиям идти своим чередом, то его устраивают наши действия. Скорее всего они приведут нас к смерти, но всегда есть шанс, что Дэсарандес ни о чём не догадывается, и тогда мы можем победить».

Далёкая молния, сырая от дождя, отразилась в окне комнаты для допросов. Но для Ольтеи безумные пропорции обстоятельств, в которых она оказалась, гремели ещё громче. Что же происходит?

– Нет, – коротко ответил Силакви.

«Ты что-то упускаешь! – воскликнул внутренний голос. – Что-то…»

– Убить Милену? – снова спросила Ольтея, на этот раз пристально глядя на жреца и пытаясь угадать ложь по микродвижениям его лицевых мышц.

– Нет, – точно также ответил Киан.

– Признайся, жрец, – нахмурилась женщина. – Ты собираешься убить её?

– Я же сказал – нет, – с толикой раздражения пояснил Силакви.

Ольтея дышала с трудом, словно скованная железным стержнем тревоги, не дававшим ей двинуться с места.

«Всё можно объяснить, – решила она. – Киан решил перестраховаться, поэтому и запер дверь. На всякий случай», – и чуть не расхохоталась от того, сколь глупо это звучало.

– Может, мы всё-таки начнём? – неуверенно спросил целитель. – Чем раньше…

– Столько лет, – прервала его Ольтея, обращаясь к жрецу, – нагромождать один заговор на другой… может быть, ты просто забыл, как остановиться, Силакви?

– Нет, – также, как и ранее, сказал он.

– Столько лет в окружении разных глупцов. Как долго ты трудился? Как долго ты страдал из-за этих скудоумных идиотов, не понимающих элементарных вещей? Как долго терпел их невежество, их нелепое тщеславие? Твою работу заметил даже Хорес! А потом Дэсарандес, этот неблагодарный неряха, возвысил над тобой одну из них? Не слишком умную, не особо благородную, не богатую и не знатную… Почему, думал ты, не в силах найти ответ. Почему император доверился какой-то девке, а не своему верному и самому благочестивому соратнику?

– Я не знаю, – прищурился Киан.

– Но подозреваешь, – усмехнулась она.

– Боюсь, император не вполне доверяет мне, – мужчина пожал плечами.

– Потому что он знает, не так ли? Он знает твою суть и желание предать, – хмыкнула Ольтея.

– Никакого желания, – мотнул он головой.

– Он знает, – широко улыбнулась женщина, – знает тебя лучше, чем ты сам себя знаешь.

– Возможно, – жрец пожал плечами.

– И он разглядел вспышку мятежа, маленький огонёк, который ждёт, чтобы его зажгли обстоятельства, – как гвоздь в крышку, дополнила Ольтея.

– Возможно, – спокойно повторил Силакви.

– А обстоятельства уже сложились? – издевательски усмехнулась она.

– Нет, – сказал мужчина, но в ответ раздался лишь смех.

– О нет, высший жрец, они подходящие – это совершенно точно!

– Так это ты, а не они, – указал Киан рукой на магов, – будешь вести мой допрос? Я не понимаю…

– Лжец! – воскликнула она.

Силакви даже глазом не моргнул. Его лицо купалось в колеблющемся свете светильника. Высший жрец обволакивал Ольтею изучающим взглядом, и этот взгляд, казалось, звенел, как угли. Ольтея тысячи раз видела его профиль, если не вживую, то вышитый на знамёнах. Высокие щёки, мужественный вид, сильные челюсти – это было очевидно, несмотря на густую бороду.

«Он – наш первый настоящий вызов, – прошептал внутренний голос. – Мы должны быть осторожны».

– Начнём допрос, – постановил жрец, а потом отвернулся, переведя взгляд на колдунов. – Приступайте.

Волшебники заколебались, но Ольтея, скрестив руки на груди, кивнула им. Мысленно женщина улыбалась, уже готовясь к факту завершения эпопеи.

Целитель аккуратно коснулся Киана, который демонстративно убрал Слезу, положив её на подоконник, а потом остановил ему сердце. Некромант подхватил бессознательное тело, не позволив ему упасть.

– Отлично, – Ольтея потёрла руки ладонью о ладонь. – Теперь немного подождём, чтобы он умер. Ну и чтобы изобразить процесс допроса. А потом… вы знаете, что делать.

Некромант вытащил Огненную сферу и кивнул. Это место должно обратиться пламенем и прахом.

Но прежде чем кто-либо успел хоть что-то сделать, тело Силакви странно изогнулось и хрустнуло, а потом начало испускать волны тускло-зелёного света. Взгляд Ольтеи сумел рассмотреть, как забилась вена на его шее. Вот только у Киана было остановлено сердце! Сердце! Он не мог очнуться сам по себе!

Однако высшая сион не успела даже дёрнуться, ибо застыла в пространстве, вместе с остальными.

Лишь один человек мог двигаться в тускло-зелёном свете, где, как в паутине, замерли оба мага и женщина.

– Признаться, – щёлкнул жрец шеей, – я до последнего думал, что весь этот отвратительный спектакль, который показывает лишь прогрессирующее слабоумие, затеяла Милена, – он слабо улыбнулся, неторопливо разминаясь. – Но за процессом стояла ты. Похвально, – кивнул мужчина. – А самое смешное – ты ведь попала точно в цель.

Силакви подошёл к ней ближе, заглянув прямо в глаза.

– Это сила бога, девочка, – произнёс он. – То, что ты сейчас ощущаешь. Я могу не только общаться с ним, но и пользоваться его способностями. Самой каплей, в отличие от императора, но этого достаточно. Хорес… умеет запечатывать. Всё, что только можно представить. Даже время. Даже пространство. Даже смерть, – Киан усмехнулся. – Именно таким образом я оставался в сознании и слышал ваш разговор. Даже жаль, что было сказано так мало. Но ничего… у нас ещё будет время.

Силакви бросил взгляд в сторону запертой двери, а потом снова на Ольтею.

– Можешь не пытаться сопротивляться. От подобного не спасёт ни Слеза, ни амулеты. Потому что магия, какая бы она ни была – низшая форма искусства. Высшая же – божественная мощь. Именно поэтому мы, люди, сколь бы высоко не забрались, всё равно будет уступать богам.

Ольтея не могла говорить, имея возможность лишь испуганно смотреть, словно кролик перед удавом.

– Ты спрашивала «зачем»? Это очень просто. Долгое время я считал… и до сих пор считаю, – поправился он, – что Милена притупляет стремления Дэсарандеса к спасению этого мира. Из-за неё он ходит окольными дорогами, в то время как ему следует идти напрямик. Эта девка делает его слабым, отчего ставит весь план под угрозу, – нахмурился он. – Но я не планировал её убивать. Нет, я всего лишь думал управлять ею, что неплохо начало получаться, до определённого момента. И даже когда она стала брыкаться – по твоей, как я сейчас понял, вине – я всё равно был терпелив, не желая ей вреда. Это знает и бог, – жрец посмотрел вверх, – и Дэсарандес. Я искренен в своих стремлениях, более того, я даже имел на этот счёт разговор с самим Хоресом.

«Этого не может быть!» – в ужасе бился внутренний голос Ольтеи.

– Скажи же мне… – Киан дотронулся рукой до щеки женщины, даруя ей возможность говорить, – что сделал бы любой ребёнок, если бы мог понять своего отца?

Ольтея моргнула. Может, ещё есть шанс?..

– Это зависит от отца… Вот ответ, который ты хочешь от меня услышать, – сухо произнесла она.

– Нет. Это и есть ответ, – отстранился Силакви.

– Я всего лишь хотела помочь ей! – крикнула Ольтея. – Неужели ты думаешь, что мы разные? Что, как и отцы, одни из нас могут быть хорошими, а другие плохими⁈

– Я знаю это, – ответил Киан. Жрец смотрел на женщину, как на щенка в мешке, которого вот-вот бросят в реку. – Лишь теперь я понял это до конца. Милена – слабая девочка, которая нуждается в помощи. И ты сумела влезть к ней в душу, создав там иллюзию той, кем не являешься. Я же, тот, кто и правда хотел навести порядок во всём том бардаке, который творится в Империи, оказался не у дел. Под подозрением! И теперь, когда Милена отчаянно нуждается в моём совете, она боится и ненавидит меня.

Спустя некоторое время, стоя в раздумьях, мужчина хмыкнул.

– Это ведь ты убила Хиделинду, верно? – спросил он.

Всё, что могла теперь сделать Ольтея – просто стоять и дышать. Никогда за свою жизнь женщина не испытывала такого ужаса, как сейчас. Её охватило ощущение слабости, как будто она была столбом воды, который вот-вот рухнет и растечётся в тысяче жидких направлений. Чувство сковывающего напряжения, как будто внутренняя лебёдка наматывала каждую нить её сущности и каждую жилку.

В каком-то роде она даже находила это любопытным – как и само это неожиданное любопытство.

Но через краткий миг её внимание привлекло иное – маг. Каким-то образом один из версов – тот самый некромант! – умудрялся двигаться! Медленно, едва заметно, но двигаться!

«Почему? Как? – думала Ольтея. – Неужели это и правда божественная сила? И если да, то выходит, что маги и правда получили дар Хореса? Поэтому могут противиться происходящему⁈»

– Сумма грехов, – продолжил говорить Силакви, стоя спиной к колдунам и не замечая их действий. – Нет ничего более благочестивого, чем убийство. Ничего более абсолютного.

«Если я сумею отвлечь его, то верс взорвёт Огненную сферу, – осознала Ольтея. – Киан снял Слезу и всё ещё не надел её – это мой шанс!»

– Всё это ложь, – произнесла женщина, пользуясь тем, что с тех пор, как Силакви до неё дотронулся, всё ещё могла говорить. – Домыслы и манипуляции. Я готова показать свою память в любой момент.

«Ну же, ублюдок, продолжай смотреть на меня…» – молила Ольтея.

Но будто бы что-то прочитав на её лице, жрец обернулся, заметив происходящее.

Поздно. Некромант достаточно сжал Огненную сферу, чтобы случился выброс пламени. Таинственное состояние зависшего времени пропало, но Киан успел прыгнуть в сторону подоконника, схватив Слезу за мгновение до того, как огонь охватил всё вокруг.

Маги сразу же загорелись, дико крича. Ольтея же, ощутив возможность двигаться, как и Силакви не обратила на пламя внимание. Слеза точно также находилась на её шее. Поэтому с резким щелчком она выдернула свой тонкий, искусно сплетённый пояс, входящий в комплект зачарованной одежды. Это было единственное, что она могла использовать в качестве какой-то помощи в ожидаемой схватке, ибо была абсолютно безоружна. Как и сам Киан.

Женщина прыгнула на спину высшего жреца, в момент, когда он только схватил Слезу, и обвила пояс вокруг его шеи, не обращая внимание на потоки яростного огня, уничтожающие всё, кроме них двоих.

Ольтея прижимала голову Силакви к своей груди, несмотря на весь его рост. Она крепко сцепила челюсть, изо всех сил натягивая зачарованную ткань.

Высший жрец упал на колени, лицо его потемнело, а руки судорожно цеплялись за душащую ткань. Его шёлковые рукава задрались, открывая изящную красоту покрытых молитвами наручей.

– Что, больше не осталось никаких фокусов⁈ – кричала Ольтея, пытаясь удержаться на его спине. Её руки, грудь и плечи вздувались от напряжения. Несмотря на то, что она была высшим сионом, Силакви ни капли не уступал ей в силе, очевидно пройдя те же самые процедуры, но никак их не афишируя.

Её противник уже перестал дышать и теперь боролся только за то, чтобы защитить свою сонную артерию. Женщина собрала все свои силы, резко дёргая пояс в стороны – раз, а потом другой. Но в следующее мгновение левая рука Киана затрепетала над наручем на правом предплечье. Появился клинок, торчащий чуть выше его локтя, который жрец тут же погрузил в бок Ольтее, заставив её дёрнуться и замереть.

Новый удар выбил искры из её глаз. Следующий, пришедшийся ей под рёбра, вызвал лишь лёгкое содрогание. Пояс выскользнула из рук женщины, и Силакви упал вперёд, на свои руки. Он задыхался, как и любой человек, но пришёл в себя гораздо быстрее обычного. Казалось, всего за несколько мгновений он сбросил с себя слабость и повернулся лицом к умирающей Ольтее.

Женщина отшатнулась на два шага назад, разинув рот и зажимая рукой хлынувшую из тела кровь. Никаких слов произносить не требовалось. За дверью уже слышались приглушённые крики и стук молота. Но высший жрец не мог рисковать, а потому стремительно бросился вперёд и впечатал кулак прямо в череп неудавшейся заговорщице. Левая бровь и глазница Ольтеи рассыпались, как хлебная крошка.

Кровь предательницы побежала по щелям между камнями пола, высыхая от пылающего внутри огня быстрее, чем успевала куда-нибудь затечь. Кровь и пепел от двух обратившихся прахом тел версов.

– Отдаю должное, у тебя почти получилось, – произнёс Киан, а потом сорвал Слезу с её шеи, позволив остаткам огня вонзиться в плоть заговорщицы.