Текст книги "Все еще жив (СИ)"

Автор книги: allig_eri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Глава 3

«Если бы боги не притворялись людьми, люди отшатнулись бы от них, как от пауков».

Гердоний Наэвинус, «Магия и вера».

* * *

Сайбас, Малая Гаодия, взгляд со стороны

Когда-то Сайбас был лишь мелкой деревней, но удачное расположение в качестве перевалочной базы до Таскола с юга, до Эмбера и Капацири с востока, до Кинфу и Новой Надежды с запада и до Щуво с севера, сделало его городом.

Вот уже больше тысячи лет стояло это поселение, многократно перестраивалось и переделывалось. Многие верили, что в его катакомбах раньше казнили неугодных дворян, а также в то, что под ним расположена сеть тоннелей, охватывающих всю Малую Гаодию, как второй, подземный регион.

Даже Дэсарандес, как утверждали слухи, не знал всей его истории.

Когда-то, на заре основания Сайбаса, во время первой перестройки, герцог Тейнариус Мирадель, кому в управление досталась эта земля, с должным тщанием принялся за работу. Западные каменоломни, ближайшие к поселению, наполнились невольниками, которые срывали целые склоны, тоннами поставляя мрамор и более простой камень. Всё это обтёсывалось и тщательно обрабатывалось, ведь Тейнариус строил для самого себя.

Были возведены дворцы, храмы, усадьбы, башни, купола… Всё росло, как девственная природа в садах новоявленного владыки.

Спустя пять лет после того, как был установлен последний каменный блок, земля… задрожала. Люди кричали про проклятия богов. Про возвращение Триединства, про Амму, чьё терпение переполнилось и она наказала проклятых глупцов, принявших веру в Хореса.

Землетрясения было чудовищным. Подземные полости провалились под огромным весом Сайбаса, стены сложились, фундамент растрескался и расползся, укрыв улицы каменной крошкой. Под землёй камни и пыль вели себя как вода, текли по улицам и проулкам, в зияющие проёмы дверей, под полы – невидимые в непроглядной темноте.

На поверхности же, в лучах яркого рассвета, что сопутствовал годовщине правления императора Дэсарандеса, величественный дворец Тейнариуса осел. Его башни обрушились, купола треснули, выбросив в воздух тучи каменной крошки, и монументальное сооружение провалилось в реку пыли – неровно, кое-где лишь на несколько метров, в других местах – более чем на двести.

Наблюдатели из выживших описали это событие так: «Словно гигантская невидимая рука потянулась ко дворцу, сжалась на каждом здании и сломала его, вдавливая при этом в землю». Поднялась такая туча пыли, что солнце на несколько дней превратилось в медный диск.

В тот день погибло более пяти тысяч человек, в том числе и сам Тейнариус Мирадель, но из дворца всё-таки был один выживший: юный поварёнок, который уверился, что кувшин, который он уронил на пол за несколько мгновений до землетрясения, и повинен в произошедшей катастрофе. Обезумев от чувства вины, мальчик ударил себя ножом в сердце, стоя на Базарной площади в нижнем городе, а кровь несчастного потекла между камнями мостовой, на которой сейчас стоял он – посланник Аммы. Мужчина видел всё, что когда-то происходило с городом и всё, что будет происходить после.

К слову, во время того землетрясения, которое, по мнению самого Дэсарандеса было результатом очередной попытки гиселентилов пробить сковывающую их печать, пострадал не только Сайбас. И не только Империя Пяти Солнц.

В закутках давно восстановленного города, на посланника Аммы напало двое бандитов, и мужчина видел, как они дрались – всё более бешено и дерзко, – с человеком, который был их судьбой. Вскоре уверенные крики разбойников сменились отчаянными, а потом тихими, затухающими. Не прошло и минуты, как пара мужчин уже лежала на земле, в грязи: один полностью неподвижный, другой ещё дёргающийся.

Посланник тщательно вытер лезвие своего старого треснувшего меча, со звучным именем «Обрыватель» – ведь он был способен разрывать связь человека со своим богом, – а потом оглянулся, наблюдая, как другой человек с этим же мечом продолжает его схватку. Спустя удар сердца посланник отправился дальше, покидая переулок, где один из разбойников уже суматошно поднял свой ржавый тесак, панически защищаясь от слишком быстрого взмаха изукрашенного рунами клинка, вспоровшего ему руку.

Именно это парирование оставило маленькую трещину на лезвии «Обрывателя». Трещину, которая в будущем вдребезги разобьёт его клинок, позволив сломанному осколку вонзиться в сердце бессмертного императора. Этого хватит и для убийства, и чтобы Хорес не сумел вмешаться в судьбу своего ключевого последователя.

«Обрыватель» – очень старый меч, который имел целую россыпь рун. Вот только одна из них была аккуратно затёрта. Руна укрепления. Тот маленький факт, который окажется решающим в их бою.

Посланник даже чувствовал, как горячая кровь течёт по его руке и пальцам: между указательным и средним. Кровь Дэсарандеса. Нечестивая кровь. Злая без всякого сравнения.

На посланника не обратили внимания, хотя к месту драки уже спешили стражники, а вокруг постепенно собирались зеваки. Даже в столь тяжёлые времена на родине Империи, острове Фусанг, царил закон и порядок. Поэтому убийство двух человек, пусть и бандитов, не было пустяком.

Мужчина направлялся по старым улицам древнего города, рассматривая здания, которые перестраивали десятки раз и наблюдая, как из деревянных халуп они превращались в каменные дворцы.

Проходя мимо храма Хореса, его окликнула нищенка:

– Это ведь ты! – с безумным взглядом смотрела она на него. – Ты!

Посланник видел, как эта немолодая женщина, тайно почитающая Амму, в тысячный раз пустила слезу радости и всхлипнула от счастья.

Покинув Сайбас, он встал на прямую дорогу до Таскола – последний участок его пешего пути. Деревни, встреченные им, были куда больше и богаче, чем те, которые он пересекал ранее, ступая за своими последователями.

Мужчина видел, как наклонился, проводя окровавленными руками по колосьям вздымающейся пшеницы. Плодородное поле. Дар его богини.

Он наблюдал за пасущимися коровами, за домашними животными, за крестьянами и тем, как они занимаются свой привычной, повседневной работой. Посланник видел, как остановился возле красивой девочки, которая несла благословение Амма и коснулся её головы, наблюдая, как чужие светлые волосы окрашиваются красным.

Вскоре после этого он нашёл убежавшего в поля мальчишку, прятавшегося в заросшей канаве, и наблюдал, как тот отдал всё, что у него осталось из еды. «Нет большего дара, – услышал посланник свой голос, обращённый к юным, широко раскрытым голубым глазам, – чем дарить смерть». – И он погладил загорелую щёку, которая также была и черепом, гниющим среди травы и куцых кустов.

Мужчина увидел ворона, летящего по небу и обдуваемого невидимыми порывами ветра.

Посланник всегда следовал за человеком, который шёл впереди него, при этом всегда ведя за собой того, кто шёл позади. Он наблюдал, как его же собственная фигура, тёмная от яркого света солнца, спускается с холма, прячась за возделанные поля. Он видел это даже когда оглядывался, чтобы рассмотреть свою фигуру, поднимающуюся вслед за ним, на этот самый холм.

Таким образом посланник и шёл, ступая по своим же следам. Двигался по прохожему пути, путешествовал по уже не однократно проделанному маршруту, который неизменно заканчивался смертью Дэсарандеса.

В конце концов, поднявшись на очередной холм, мужчина стал свидетелем картины, которую видел бесчисленное множество раз: добротные дома, постепенно становящиеся выше и крепче, качественнее и лучше, пока не упирались в высокую и широкую стену – дань истории, когда Фусанг ещё не был в единоличном подчинении императора и существовала угроза нападения на столицу.

Таскол. Крупнейший и величайший город Империи, а может и мира.

Посланник видел все переулки, как людные, так и почти пустые. Видел многочисленные огромные храмы Хореса и запрятанные в самые дали маленькие молельни других богов. Услышал крики, от которых содрогались небеса и едва уловимые шепотки, произнесённые на самое ухо своему собеседнику. Увидел артефактные мастерские, обучающихся юношей и девушек, постигающих искусство магии, а также тренировочные площадки, где занималась стража, инсурии и сионы. Увидел величественный дворцовый квартал, богато украшенные галереи и изысканные барельефы.

Глаза мужчины блуждали, пока не обнаружили красиво обставленную веранду позади тронного зала Дэсарандеса… То место, где Посланник Аммы мельком увидел самого себя, стоящего рядом со священной императрицей.

* * *

Серебристая плёнка портала колебалась перед моим лицом. Всё как и в прошлый раз. Оба прошлых раза. Три прошлых раза!

Я смотрел и на портал, и в него, отчего видел своё тело, которое лежало в грязи, натоптанной тысячами солдатских сапог где-то на подходе к Мобасу.

В горле ощущался горький ком.

– Сучьи выблядки, – злобно прошипел я, комментируя мобасских магов, а потом коснулся серебристой плёнки, но, как и раньше, тут же убрал руку, как только кожа ощутила покалывающий холодок.

Я в чертогах Хореса, это очевидно. Давно пора было признать этот факт. Почему об этом никому не было известно? А с чего я, сука, считаю, что никому не было известно⁈ Может про это давно знают ТЕ, кому надо!

С силой почесав голову, я шумно выдохнул и постарался расслабиться. Всё, Кирин… поздно грызть локти, глотать слёзы и размазывать сопли. Жизнь окончена. Жаль… Дурёху ещё подставил. Её же точно убьют.

– Наверняка, – едва слышно прошептал я и пожал плечами. К сожалению, портал показывал лишь моё тело и небольшой кусочек области вокруг. Более не было ничего. Может, он не способен на иное, всё-таки не окно и не волшебная линза.

Хмыкнув, наконец нашёл в себе силы (и смелость) оторвать взгляд от собственного изуродованного трупа, а потом оглядеться.

Я находился на той же самой цветочной поляне, которую видел ранее. Она была не слишком большой, примерно пятнадцать-двадцать квадратных метров. Дальше за ней начинались деревья, не слишком плотно растущие друг к другу. Какой-то светлый лес.

Над головой светило яркое солнце. Было тепло, даже чуточку жарко. Жарко⁈

– О, как, – с удивлением посмотрел я на свою одежду. Точнее – её отсутствие. Действительно… как можно не обратить на это внимание?

Легко, если сосредоточен на ином. Было ли у меня время ранее? Не особо… Максимум – оглядывался вокруг, да и всё. Но с какой-то стороны логично, что я голый. Одежда осталась там – в тварном, материальном мире. Теперь я в духовном. Вот только почему меня никто не встречает?

Снова оглядевшись, я обратил внимание на птичий щебет и периодически пролетающих букашек. Самых обычных, можно сказать естественных и безобидных: пчёлы, божьи коровки, стрекозы, бабочки и прочие, им подобные. Я замечал их то тут, то там, но без фанатизма. В меру. Словно я не в ином мире, а в каком-то лесу, летом, на Малой Гаодии.

Усмехнувшись, сделал шаг вперёд. Нога ощутила прохладное прикосновение травы. Я… могу чувствовать.

– Так портал ведь чувствовал! – почему-то разозлившись, сказал я самому себе, после чего тут же замотал головой. Нужно держать себя в руках! Наверняка сейчас придут пророки Хореса, его избранные святые и им подобные люди. Придут, а я тут ругаюсь! Нет уж, я честный и порядочный почитатель своего бога.

Важно кивнув самому себе я упёр руки в бока.

– Наверное я на поляне, куда попадают все искренне верующие… Ведь так? – спросил я некого невидимого собеседника, но никто не ответил.

Невольно задумался, стоит ли причислять себя к искренне верующим? То есть… я, конечно, верил в нашего единого бога, Хореса, но… точно также верила и огромнейшая толпа других людей, которых, как ни странно, я здесь не наблюдаю. Где остальные погибшие? Мобасские уроды подорвали, наверное, с пару тысяч (если не больше) наших солдат, а ещё своим ударом с тыла прикончили кучу слуг и разных невоенных специалистов. Неужто никто из них не верил в Хореса⁈

– Может, их всех распределяют по индивидуальным полянам? – с долей здорового скептицизма проговорил я.

Ответ, однако, не спешил падать мне в руки.

Ещё раз оглядевшись, я заметил небольшого размера птицу, сантиметров в десять ростом, которая приземлилась на ветвь дерева, на краю поляны. Птица имела красно-оранжевое оперение и маленькие крылышки, которыми периодически взмахивала. Через несколько секунд, подпрыгнув на ветке, она разразилась мелодичным пением, а потом снова взлетела и скрылась с моих глаз.

Я облизнул губы, а потом задумался. Место… выглядело слишком реальным. Может, так оно и должно быть? Отсутствие информации просто убивало!

Прикрыв глаза, я положил ладони на лицо и глубоко вдохнул воздуха, наполняя им полную грудь, после чего начал медленно выдыхать его, одновременно невольно надавив пальцами на лицо и закрытые веки. Ощущалась лёгкая боль, а перед глазами, как и всегда, замелькали непонятной формы узоры, которые постоянно возникали, стоило лишь надавить на закрытые веки. Так естественно…

– Да я же, сука, живой, – шёпотом, будто опасаясь, что меня подслушают, проговорил я.

Отведя руки от лица, я покосился на собственные ладони. Мои ладони. Такие… естественные…

Громко выдохнув через нос, я поднёс палец ко рту и легонько укусил его. Чувствую. Всё чувствую. Даже слабую боль.

Тут же присев на корточки, ощутил, как трава защекотала бёдра и пах. Замечательно… я словно крестьянин, решивший справить нужду!

Целью, конечно же, было не это, потому проигнорировав желание почесать яйца, я дотронулся до травинки и сорвал её.

– Обычная, – проговорил я, а потом чуть ближе поднёс её к лицу. Ну в самом деле обычная!

Попробовав на вкус, убедился, что не ошибся. Травинка имела собственный, едва уловимый, горьковатый привкус. Трава, как трава.

Отбросив травинку, по инерции сплюнул и тут же вытянулся, пристально оглядываясь вокруг. Отчего-то возникло ощущение, что сейчас придёт «кто-то», кто тут же накажет меня за столь своевольное и дерзкое поведение в чертогах бога, но… никого. Лишь птичье пение, да редкое жужжание пролетающих мимо пчёл и шмелей.

Вновь задрав голову, я посмотрел на безоблачное голубое небо и ярко светящую точку солнца. Всё такое естественное!

– Лишь грёбаный портал… – снова взглянул я на его серебристые края, почесав гладкий подбородок.

Подавив желание подойти к нему и посмотреть, произошло ли что-то с моим трупом, я снова, в который уже раз, огляделся по сторонам. Надо было что-то делать. Что-то… что?

А есть ли у меня магия⁈ – пронзила голову резкая мысль, после чего я тут же попробовал её применить и…

– Ничего, – криво усмехнулся я. – Ничего нет.

Ещё бы, – мысленно добавил я, – почему магия должна работать в чертогах бога? Тут только он имеет право колдовать! То есть – творить!

Мысль казалась верной, отточенной и словно бы завершённой.

Кивнув самому себе, я сделал несколько осторожных шагов вперёд, ступая по мягкому травяному ковру. Опасался, что неприспособленные к подобному ноги будет колоть каждый камешек, веточка или неровность земли, но ничего подобного не было. Я словно шёл по перине.

Таким образом, медленно и аккуратно, добрался до деревьев. Немного смущала нагота, но в каком-то смысле так было даже приятнее: ветерок обдувал нежные части тела, солнышко грело… Красота! Удовольствие!

Оказавшись возле деревьев, я впервые задумался, а что же всё-таки делать? Нет, ранее такие мысли тоже мелькали, но как-то мимолётно, между делом. Я находился в полной уверенности, что вот-вот сюда заглянет некий божественный посланник, который и расскажет мне, что да как. Только никого всё не было и не было… Хе-хе, опаздывает что ли?

– Может, это потому что тело ещё не умерло? – удивлённо проговорил я, а потом, сломя голову, побежал к порталу, распугивая толстых мохнатых шмелей.

Добравшись до него, заметил, что в область, где лежал мой труп, угодил то ли огненный шар, то ли какой-то артефакт, отчего всё горело. С трудом были заметны лишь клочки знакомой одежды, на которой всё ещё отображались руны, да зачарованная сумка.

К сожалению эта гадина умудрилась подставить меня в самый пренеприятный момент: прямо на моих глазах. Руны вспыхнули ярким светом и потухли, после чего пламя сожрало всё, что было внутри и снаружи. Все мои книги, записи, артефакты, заготовки, шкатулки, бумагу, вещи, деньги…

Сердце, казалось, ускорилось и забилось прямо о рёбра в моей грудной клетке.

– Тьфу, – снова сплюнул я. – Мертвецу плевать на вещи! С собой, ха-ха, – коснулся я рукой своего голого живота, – взять их что-то не получилось!

Верно. Я уже… э-э… дух? Пусть будет дух. В общем, я уже дух, а значит, к материальному не имею никакого отношения. Пусть горят. Я и так успел всё прочитать и запомнить самое основное, к тому же…

– И зачем запоминал? – спустя несколько секунд спросил сам у себя. – Магия всё равно не работает.

Пожав плечами, я снова коснулся серебряного портала, вызвав рябь на его границе, после чего развернулся обратно – к тому же самому месту, до которого добрался в первый раз.

Шёл я скорее по инерции, пока в голове крутились самые разные мысли. Почти все касались прошлого мира. Я вспоминал мать, сестру, других родственников. Ещё раз дурёху-Силану, посетовав, как же ей не повезло. Потом перед глазами возник образ Ресмона, вызвав у меня глухой хмык. Хоть мы с ним и не стали закадычными друзьями, но совместно пережили много всего, включая и откровенную вражду. М-да уж… Жалко здоровяка. Нормальный он, хоть и крестьянский сын.

Добравшись до деревьев, которые росли не вплотную, а достаточно свободно, отчего лес был очень светлым и будто бы спокойным, тихим и приятным, я дотронулся до коры ближайшего ствола. Она была сухой и тёплой. Хотелось продолжать держать на ней свою ладонь, но, конечно же, я убрал руку и зачем-то понюхал пальцы. Пахло деревом и самую капельку смолой.

Удивительно, но я до сих пор не замёрз и даже не ощутил каких-то иных сложностей, связанных с нахождением в этом месте.

– Чего ты хотел, Кирин, это же чертоги бога, – фыркнул я, а потом, не позволяя себе вновь уходить в думы, направился вперёд. Я не хотел отходить слишком уж далеко – вдруг за мной на поляну кто-то придёт? – но обойти местность вокруг будет, наверное, правильно.

Деревья и образуемый ими лес оказались… обычными. Единственное, что показалось странным: вокруг было слишком уж чисто. На земле не валялось сухих веток или опавших листьев, а трава, хоть и уменьшила свой размер (на поляне доходила до середины голени, тут же лишь едва прикрывала стопу), но нигде не исчезала полностью.

Я обошёл поляну по кругу и нигде не наткнулся ни на одну шишку, иголку или острый камень! Шёл, будто бы по ковру в своём поместье!

Лишь это позволяло мне осознавать, что место вокруг меня не может существовать в природе. Разве что кто-то очень тщательно здесь прибрался перед моим появлением… Ха-ха! Это ведь невозможно, верно?

Решив отломать от дерева небольшую ветку, я с успехом это осуществил. Теперь в моих руках покоилась короткая палка, сантиметров в двадцать. Что с ней делать было не ясно, но это, на худой конец, могло послужить оружием против… кого? Если встречу что-то опасное, то этим прутиком можно будет с тем же успехом пощекотать у себя в заднице. Если же что-то безопасное, то палка мне и не понадобится.

Вздохнул. Почесал затылок. Ещё раз осмотрел палку.

– В крайнем случае ей можно куда-нибудь потыкать, – хмыкнул я и ощутил, как забурлил живот.

Мне хотелось есть. Мне. Есть. В чертогах бога!

– Аха-ха-ха-ха! – продолжительно, протяжно и громко рассмеялся я, пытаясь собрать мысли в кучу. Невозможно! Немыслимо!

Успокоился лишь спустя десять минут. Просто сел на землю и невидящим взглядом уставился в ближайшее дерево.

– Солнце… – осознал я. – Тень!

Она смотрела в другую сторону. Или нет?

Бросившись на поляну, я добрался до единственного чёткого ориентира – портала. Встав рядом, я понял, что тень и правда сместилась. Раньше она располагалась по мою правую руку, а теперь находилась у меня за спиной.

– Здесь есть смена времени суток, – осенило меня. – Это реальный мир!

Или всё-таки вотчина Хореса?

– Бог! – заорал я на всю силу лёгких. – Хорес! Я оказался в твоём мире! Выйди ко мне!

Но в ответ лишь разлетелась стайка птиц с ближайших деревьев. Всё. Более никакой реакции на мои слова не имелось.

– А есть ли здесь хищники? – хриплым после крика голосом поинтересовался я у самого себя. Мне хотелось этого. Нет, не хищников, а слышать кого-то ещё. Потому что иначе создавалось ощущение, что я схожу с ума.

Бросив взгляд в портал, увидел, что пожар всё ещё полыхал, но куда как меньший и затухающий. В нём не отображалось ничего. Похоже, всё что могло сгореть – успешно сгорело.

Хмыкнув, опустил палку на плечо, а потом развернулся к деревьям, пальцами разминая перенапрягшееся горло. Теперь хотелось не только есть, но и пить.

Интересно, а можно ли умереть в чертогах бога? И что будет, если я это сделаю?

Проверять не хотелось, а потому я направился в сторону леса, по прямой, оставляя на земле пометки своей палкой.

Я шёл не очень долго, буквально спустя некоторое время услышав новый звук. Журчание воды.

Побродив ещё минут с десять, сумел найти небольшой ручей. Вода выглядела чистой, но я помнил о проблемах с животом, которые люди испытывали, после питья неизвестной воды. Вот только… вскипятить её я не мог. Не было ни магии, ни инструментов розжига.

– Хотя горные ручьи, говорят, чистые, – вполголоса проговорил я, но всё-таки мотнул головой, не пожелав рисковать понапрасну.

Немного подумав, решил пойти вдоль ручья – туда, откуда он брал своё начало.

Имелся шанс, что если где-то там, выше, в воду, например, упало чьё-то мёртвое тело, то я замечу это и, соответственно, не буду из него пить.

Я смело пошёл вдоль ручья. Здесь, возле берега, мне впервые начали попадать под ноги какие-то камешки и разная всячина, однако боли или сильного дискомфорта я не ощущал. Так… в пределах нормы. Терпеть было можно.

Пройдя вперёд порядка полукилометра, я не нашёл ничего интересного. Пара ягодных кустов, которые я проигнорировал, не в счёт. А ручей продолжал идти всё дальше и дальше в лес, который начал становиться гуще. Солнце же наоборот, клониться к закату. Неприятно…

К этому времени жажда начала душить. Ещё меня вымотал долгий путь без обуви, отчего я даже успел запыхаться. Неожиданно, но… не удивлён. Раз здесь можно испытывать голод и жажду, то можно и уставать.

Я рискнул и выпил воды из ручья. Она была не столь холодной, как я опасался, а ещё имела… не то чтобы вкус, а скорее… не знаю… ощущение чистоты? В общем, если бы кто-то попросил меня вообразить чистейшую воду из святого источника, то её вкус напоминал бы этот.

Вдоволь напившись, я заметил, что в небольшом, казалось бы, ручье, плавала рыба. Довольно маленькая, размером с мой палец. Ещё и плыла с большим трудом, ведь было мелко и ей мешало сильное течение. Но факт оставался фактом.

Приняв этот момент к сведению, я разогнулся и помассировал спину. После этого я оглянулся и задумался, стоило ли вернуться к поляне?

Решив, что в этом нет смысла, пошёл в сторону, перпендикулярную ручью. Голод начинал раздражать и требовать чем-то себя заполнить. Проблемой было то, что я не знал чем.

Да, за время пути мне попадались кусты с ягодой, но… я её не знал. И это проблема.

Упрямо двигаясь вперёд, вскоре я встретил ещё один куст и решительно сорвал с него одну ягоду. Сегодня это будет моим ужином. Единственным ужином!

– Если она отравленная, то от одной, небось, не помру, – пробурчал себе под нос, а потом съел её.

Ягода оказалась неожиданно вкусной, хоть и слегка кисловатой.

С трудом остановив себя от пожирания ещё хотя бы парочки, направился дальше. Цели не было. Я просто шёл вперёд.

В таком темпе пролетел час, а потом второй. Я всё-таки не сдержался и съел ещё пару ягод, заметив, что на одном из кустов они были поклёваны птицами. Раз птицы их едят, то значит всё нормально!

И всё же, я не спешил, решив перестраховаться.

Ощутив потребность справить нужду, сделал это прямо под дерево, а потом пошёл вперёд – непонятно куда и зачем.

Когда окончательно вымотался, то решил заночевать. Где? На земле? Как?

Остановившись, я огляделся, будто бы надеясь встретить за ближайшими кустами разбитую палатку, в которой находилась мягкая постель.

– Надо было остаться на поляне, там трава густая, как перина, – пробормотал я себе под нос, а потом взглянул на деревья. Где-то читал, что оставшись без вещей ночевать лучше на них. Но как?.. Я же упаду!

Вздохнув, начал рвать траву, желая набрать её целый стог и по крестьянски растянуться на нём.

Пока рвал траву, обнаружил птичье гнездо, где лежало аж три больших яйца! Они были спрятаны в кустах, но находились именно на земле. Может, перепел? Эти птицы делают именно так…

Пожав плечами, я смело проколупал дырочку в одном из них и выпил его сырым. Желудок ненадолго перестал бурлить. Замечательно! Конечно, можно было бы попытаться устроить засаду и на саму птицу, но вряд ли она вернётся сюда: я успел нашуметь и оставить свой запах. Дикие животные особо чувствительны к нему, а потому могут бросить гнездо, спасая свою жизнь.

– Не тупи, Кирин, если яйца без самки, что их высиживала, то она свалила, едва тебя заметила… – пробормотал я себе под нос, а потом взял второе яйцо, но остановил самого себя.

Я ведь не хочу мучиться поносом? Лучше погодить, ведь мой желудок не приспособлен для такой пищи, не привычен к ней!

В должной степени сделав стог, я лёг на него и почти сразу уснул.

* * *

Мобас, взгляд со стороны

«Живые не должны досаждать мёртвым», – пронеслась мысль в голове Дэсарандеса, пока он, с высоты своего полёта, наблюдал за боями, которые проходят на стенах вольного города, чей архонт, Ралтор Броннусворд, решил последовать примеру Сигнора Йосмуса, голова которого покоилась на его поясе.

Император думал и размышлял об откровении, которое не так давно посетило один из его снов.

В первое мгновение после пробуждения, Мирадель посчитал, что оно было навеяно Хоресом, но немного подумав, мужчина стал склонен думать, что это не так. Его друг редко когда доводил до Дэсарандеса столь запутанные видения. Обычно всё было куда как проще.

К сожалению, император не всегда имел возможность просто взять и пообщаться с Хоресом, как ни в чём ни бывало. Этот процесс, как и всё в этом мире, был сопряжён со сложностями, без которых, казалось, не обходился ни один вдох Мираделя.

«Так было ещё с Великой Войны и пробуждения Хоресом своей ультимы, – подумал Дэсарандес, невольно, как и всегда, сравнивая то, что происходит сейчас, с тем, что было тысячу лет назад. – Не хватает масштаба», – понял он.

И правда. Несмотря на огромные массы людей (особенно со стороны Империи), захват города не создавал масштаба боёв против гисилентилов. Не было «Вращателей» – разрушающих всё и вся артефактов, создающих, казалось, дыры в самом пространстве и времени. Не было чудовищных искажённых монстров, созданий гисов, которые, казалось, лезли из-под земли неисчерпаемым потоком. Не было бешеных драконов, погружающих всё вокруг в огненный ад. Не было его друга, который научился запечатывать не только отдельных представителей гисов или их созданий, но даже и само время.

«Вот что можно было назвать величайшей ультимой, когда-либо существовавшей во всём мире», – грустно улыбнулся Мирадель.

Он всегда испытывал толику пренебрежения, когда кто-то рассказывал ему об очередном «уникуме», который освоил ультиму, позволяющую, например, создавать потоки лавы. Куда больше Дэсарандеса привлекали силы, которые, казалось бы, имели сугубо мирные направления.

– Никто не сравнится с Хоресом или Хэйнером Занари, – едва двигая губами, сказал он в воздух.

Да-а… Занари… Самый умелый волшебник, которого когда-либо знал император, обладал до смешного примитивной, на первый взгляд, ультимой. Он мог связывать двух людей узами ощущений и сил. Каждый «связанный» становился сильнее, умнее, быстрее – ровно на величину сил своего товарища. Вот только и раны с усталостью тоже ложились сразу на обоих.

Никто не мог сравниться с молодым сионом Джоризом Орозоном, который, с помощью сил своего друга-волшебника Хореса, запечатывал вокруг себя само время, носясь со скоростью, недоступной ни человеческому глазу, ни глазу гисов. Чего уж, будущий император умудрялся уворачиваться даже от атак «Вращателей» – дьявольских артефактов, повторить которые не смогли даже сами гисы, проживающие в своём летающем городе.

Дэсарандес знал, о чём говорил, ведь лишь когда люди завладели одним из двенадцати «Вращателей», прозвучали робкие речи о возможности победить.

Искажения пространства разрывало всё и всех. Хоть чудовищ гисов, хоть их владык и даже членов Верховной Ложи. Никто не мог выжить, после такой мощи. Именно с помощью «Вращателя» Орозон с Хоресом и небольшим отрядом диверсантов, проникнувших в летающий город гисилентилов, сумели уничтожить его энергетические батареи, заставив огромную махину пасть. То место и поныне зовётся Серой пустошью. Именно там Хорес провёл самое масштабное своё запечатывание, именно там он лишился всего, оставшись лишь частью сути своего друга. Кусочком души, подселённым Занари…

Даже император не понимал, что именно Хорес сделал, дабы выжить после неминуемой смерти. Этот парень, научившись запечатывать время и пространство вокруг себя, оказался тем единственным волшебником, кто в каком-то роде обманул законы вселенной, переплюнув ограничение в два года жизни! Ведь как колдун признавался, иногда он сидел в запечатанном пространстве месяцами, проводя собственные магические изыскания.

Это время выпадало из общей системы подсчёта.

Подобное привело к тому, что и Хорес, и Орозон всё ещё жили. И если последний и впрямь использовал артефакты гисилентилов, представляющие собой некую смесь технических и алхимических капсул, которые даровали мужчине возможность продолжить существовать (не став при этом марионеткой гисов), то что же такого сотворил Хорес, Дэсарандес не понимал до сих пор. Суть была такова, что Хорес и впрямь продолжал существовать внутри самого императора, и когда Джориз Орозон, ранее общавшийся с ним едва ли не отдалёнными образами и чувствами, стал вначале королём небольшого клочка земли, а потом всё более и более крупным лидером, то… Хорес будто бы начал оттаивать.

Вскоре Мирадель осознал: чем более известен становится он сам, тем в лучшее состояние приходил его старый друг.

Поэтому была создана религия поклонения их новому, единому богу. Поэтому она стала неотделима от императора и поэтому Хорес являлся единственным двуликим божеством.

Каким-то образом поддержка и вера людей оживляла и исцеляла кусочек души мага, который до сих пор обитал в теле Дэсарандеса. Хорес начал влиять на мир вокруг, видеть глазами своих последователей. Слышать их ушами. Использовать силы своей ультимы, запечатывая пространство и время, ежели в этом была нужда. А не так давно, по их меркам, даже получил возможность общаться не только с самим императором, но и другими людьми. «Самыми святыми» как их окрестила молва. Наиболее известным из таких стал Киан Силавки, высший жрец.