Текст книги "Сладкая отрава (СИ)"

Автор книги: afan_elena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

– Гейл сказал мне про отраву. А теперь еще и Сноу поделился информацией про злосчастный яд, – говорит моя девочка. – Я знаю, что ты не виноват.

На мгновение ее голос теплеет, но после снова становится злым:

– Ты должен был мне сказать, Пит! Я имела право знать!

Опускаю глаза, рассматривая свою коленку, а Китнисс встает, начинает ходить кругами.

– Я думала, что схожу с ума! – кричит она. – Ты хоть представляешь, Пит, каково это, когда твое тело не слушается? Я вижу все, все понимаю, но веду себя… Как шлюха!

– Не говори так! – обрываю ее я. – Ты чистая, невинная…

– И ты решил отдать мою невинность Гейлу? – голос Китнисс дрожит, а щеки пылают от смущения, но я вижу, что любимая на грани истерики.

– Я хотел, как лучше, – мое оправдание звучит скомкано и глупо.

– Ты унизил меня, Пит! Чем я заслужила такое отношение? – по щеке Китнисс скользит слезинка, которую она раздраженно смахивает.

– Я думал, ты будешь счастлива с Гейлом… – мямлю я. – Ты любишь его.

– Что ты заладил одно и тоже? – раздраженно спрашивает Китнисс. Она всплескивает руками и выбегает из комнаты, возвращаясь спустя мгновение с блокнотом в руках. – Читай!

Она протягивает мне … не что иное, как свой дневник.

– Китнисс? – удивленно говорю я, переводя взгляд с блокнота на любимую и обратно.

– Читай! – повторяет моя девочка, посылая мне гневный взгляд. – Проверим, была ли я счастлива прошлой ночью!

Комментарий к Глава 7

Надеюсь, у вас, как и у Пита, все больше вопросов … ))

Интрига? ))

========== Глава 8 ==========

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Я перевожу растерянный взгляд с Китнисс на ее дневник, и обратно. Вожу подушечками пальцев по шершавой поверхности блокнота и никак не решаюсь заглянуть внутрь. На лице Китнисс эмоции сменяются одна за другой: от отчаянной решительности до явного страха. Я не до конца понимаю, зачем Китнисс позволяет мне заглянуть в сокровенные записи. Это очень личное, то чем делятся лишь с близкими, любимыми, кем я не являюсь.

– Ты уверена? – спрашиваю я в очередной раз.

Мгновение Китнисс мнется, но все-таки отвечает:

– Да. Так нужно.

Она садится на другую сторону дивана, поджав ноги под себя, и смотрит в сторону. Ждет. Я несмело открываю блокнот, попадая на пустые страницы, и листаю назад, шелестя желтоватой бумагой. Перед моими глазами появляются ровные строчки – секреты любимой, доверенные бумаге.

Снова поднимаю глаза на Китнисс, ожидая, что она вот-вот выхватит блокнот из моих рук, но она сидит неподвижно, ожидая моих действий.

Нахожу последнюю запись, избегая вникать в текст предыдущих, и начинаю читать.

***

Очередной ужин проходит в тишине. Пит не хочет разговаривать со мной, а я не буду его заставлять. Только почему он так странно смотрит на меня, будто хочет все-таки что-то сказать?

Мою посуду, пытаясь отвлечься. Внутри меня страх – липкое чувство неуверенности в себе. Как описать приступы, которые приходят каждую ночь? Жажда. Влечение. Голод, который хочется утолить. Я боюсь себя и того, что не могу это контролировать. Моя надежда только в нем. В Пите. Он не обидит меня, не воспользуется моим телом. Я должна ему верить, хотя, то, что случилось вчера… И все-таки, я зря на него накричала. Мне было хорошо с Питом: он нашел выход, устраивающий на тот момент нас обоих – жаркие поцелуи, трение наших тел.

Странная мысль не покидает меня уже несколько дней – если все-таки мне суждено быть с мужчиной ради того, чтобы спасти Прим, то пусть все случится с Питом. Лучше с ним. Я не знаю, как отношусь к нему, но то наваждение и голод, который приносят приступы, сильно напоминают жажду, которая появлялась, когда я целовала Пита.

Что, если не все вокруг ложь? Вдруг Пит тот, кто мне нужен? Я могла бы полюбить ребенка, рожденного от него. Я даже уверена, что любила бы его. Но люблю ли я самого Пита?… Не знаю. Мне нравятся его прикосновения, почти всегда ласковый голос. Мне нравятся его губы, которые так нежно прикасаются к моим…

Бросаю короткий взгляд на Пита. Он нервно поглядывает на часы. Смущаюсь собственным мыслям и отворачиваюсь. Что он чувствует, когда я набрасываюсь на него? Почему он отталкивает меня? Хочет уберечь? Или не так уж я ему и нравлюсь, чтобы хотеть быть со мной? Не понимаю. Злюсь.

Ловлю себя на том, что уже несколько минут тру одну и ту же тарелку. Раздраженно отставляю ее в сторону. Неуютно. Переступаю с ноги на ногу. Мой взгляд скользит по полу, поднимается выше, пробегая по телу Пита и, наконец, останавливается на его губах. Хочу поцеловать его. Опять началось? Приступ.

Неожиданно Пит встает и устремляется к выходу из квартиры.

– Ты куда? – кричу ему в след, и на мгновение он замирает.

– Все будет хорошо, – отвечает Пит и уходит, оставив меня одну.

Пит понял, что я на грани? Он презирает меня? Сторонится? Не успеваю выбрать что-то одно, как входная дверь распахивается и на пороге появляется… Гейл.

– Привет, Кис-кис, – говорит он, а мое сердце подпрыгивает от радости.

Я бросаюсь ему на шею и чувствую, как сильные мужские руки обнимают меня. Я действительно соскучилась, мне не хватало Гейла. Между нами нет ни сантиметра, я полностью прижата к его могучей груди, но нас обоих это устраивает: для меня это чувство защищенности, что для Гейла – не знаю. Моя голова лежит у него на плече, и я вдыхаю любимый аромат, словно я оказалась посреди буйного леса, растревожив пожухлую листву.

– Спасибо, что пришел, – произношу я, глядя старому другу в глаза.

Неожиданно его пальцы смыкаются на моем подбородке, запрокидывая голову выше, а жесткие губы находят мои. В первую секунду я удивлена и растеряна, но вдруг понимаю, что отвечаю на поцелуй. Мне приятны действия Гейла: его рука, крепко держащая меня за талию, его пальцы, поглаживающие кожу возле уха, и губы… Сладкие губы, дарящие жаркий поцелуй.

***

Я отрываюсь от чтения, закрываю глаза. То, о чем пишет Китнисс… Я не могу позволить себе поверить в это, и все-таки сердце бьется так быстро, будто я долго бежал. Ей не противны мои ласки? Китнисс готова смириться, что отцом ее ребенка могу быть я?

А теперь Гейл. Мне страшно прочитать то, что она напишет о нем. Едва зародившаяся в душе надежда на то, что я все-таки не безразличен Китнисс, может разбиться в дребезги. Я не хочу этого. Готов обманываться, лишь бы на минутку поверить, что любим ею.

– Пит, – зовет меня Китнисс, и я поворачиваю к ней голову. – Ты должен прочитать, я не смогу объяснить все сама…

Щеки любимой полыхают огнем, взгляд растерянно бегает по моему лицу, спускается к блокноту, зажатому в руках. Мгновение, и Китнисс вновь смотрит мне в глаза.

– Пожалуйста, – еле слышно добавляет она, и мне становится не по себе.

Я не знаю, что творится в голове у любимой девушки в эту минуту, но она настаивает, чтобы я заглянул в ее мысли о прошлой ночи… Снова открываю дневник, погружаясь в чтение.

***

Я пропускаю момент, когда мои губы перехватывают инициативу. Внутри вспыхивает пламя, которое я определяю безошибочно – приступ. Теперь уже я притягиваю к себе Гейла, вжимаясь в его тело. Наши языки встречаются, касаясь друг друга в каком-то танце. Я никогда не целовалась так с Гейлом, мне было это не нужно. Всего пару раз со мной было такое… И оба раза рядом был Пит.

Гейл поднимает меня на руки, я вскрикиваю от неожиданности, крепче цепляясь за него, но не разрываю поцелуй. Это голод. Это жажда. Быть ближе, чувствовать сильнее. Прижиматься, гладить.

Одинокая мысль отчаянно бьется в голове, что все это не правильно, что надо остановиться, но руки не слушают, стягивая рубашку со старого друга. Гейл шепчет мне, что скучал, повторяет, как любит меня и давно любил. Вздрагиваю, когда прохладная простынь касается моей разгоряченной кожи – одежда сброшена, открывая меня для парня, склонившегося надо мной.

Запускаю пальцы в его волосы, перебирая темные прядки, его рука скользит по моим ногам, сомкнувшимся вокруг его тела. Кровь кипит, распаляя меня все больше. Кажется, я не до конца понимаю, где нахожусь – вокруг нет ничего, кроме ласковых рук, исследующих мое тело, и нежных губ, терзающих мои.

– Пит, – выдыхаю я, и внезапно ласки прекращаются.

Я распахиваю глаза, встречаясь со взглядом серых глаз напротив. Гейл разрывает объятия, покидая мою кровать. Где-то в подсознании я счастливо выдыхаю, оттого, что все закончилось, но тело предает меня, поддавшись страху одиночества и ярой потребности в ласках. Бросаюсь вслед за Гейлом, цепляясь за край его штанов, тяну на себя. От неожиданности он падает обратно на постель, и я поспешно забираюсь на него, сжимая бока голыми коленками. Целую. Страстно, жарко, будто от этого зависит моя жизнь. Первое мгновение Гейл сопротивляется, и все-таки его губы открываются навстречу, принимая мой порыв.

Мы ласкаем друг друга, скользя руками по практически обнаженным телам. Я выгибаюсь навстречу Гейлу, когда он покрывает поцелуями мой живот. Тяну его за волосы, требуя поцелуя в губы, и он поднимается выше, оставляя на мне дорожку мокрых следов. Наши языки снова встречаются, мне сладко и хорошо. Я плавлюсь от переполняющих меня чувств, выкрикивая любимое имя:

– Пит!

Секунда, и Гейл снова замирает, оскорбленный чужим именем, только вот он не уходит: неожиданно на меня обрушивается новый поцелуй. Он не такой, как прежние, теперь Гейл требует подчинения, утверждает свою власть надо мной. И снова смутная мысль посещает меня: остановиться, прекратить, прогнать. Не так. Не тот. Не Пит. Лихорадочно пытаюсь понять, что не так. Почему вместо привычного запаха свежего хлеба меня окутывает аромат лесной хвои? Отчего знакомые светлые прядки кажутся такими темными, хотя горит свет? Подсознание настойчиво подает сигнал тревоги, и, получая очередной жесткий поцелуй, я впиваюсь в губу Гейла зубами, прокусывая ее до крови.

Он рычит, хватая меня за плечи и встряхивая, как куклу в своих руках. Моя ладонь взлетает вверх, расцарапывая щеку Гейла во всю длину, и он, наконец, бросает меня, откидывая в сторону.

Радуюсь, что он уйдет.

Паникую, что он может уйти.

Кидаюсь следом и снова целую. Это сумасшествие. Мне противно. Мне хорошо. Я не понимаю себя, отталкивая Гейла и тут же стремясь в его крепкие руки, требуя новых влажных поцелуев. Наверное, это длится не один час. Я измучена, а тело Гейла покрыто царапинами, его нижняя губа припухла от моего укуса.

Мгновение, и я как будто смотрю на все это с другой стороны. Ощущаю себя грязной, запачканной. Все неправильно, сплошной обман… приступ. Наваждение.

– Отпусти меня, – требую я, вонзая ногти в плечо другу.

***

Я часто моргаю, пытаясь осознать только что прочитанное.

Я никогда не мог так глубоко заглянуть в душу Китнисс. Она не хотела быть с Хоторном. Я сам подтолкнул ее в объятия чужого парня, и только моя вина, что Китнисс пришлось пройти через весь этот кошмар. Еще один, и снова по моей вине.

Сжимаю закрытый блокнот в руке, его шершавая обложка трет ладонь, будто спрятанные в нем строки и дальше стремятся быть прочитанными мной. Смотрю на Китнисс. Она сидит, потупив глаза в пол, молчит, и лишь румянец на щеках да нервное подергивание тонких пальцев говорит мне о том, что она помнит о моем присутствии.

– Извини, – говорю я. Ничего другого на ум не приходит.

Любимая поднимает на меня свои глаза цвета дождя, и я вижу в них капельки слез. Отбрасываю дневник в сторону, устремляясь к Китнисс, и заключаю ее в объятия, не встретив сопротивления с ее стороны. Китнисс позволяет мне гладить ее по спине, обнимать за худенькие, дрожащие плечи.

– Прости меня за все, Китнисс, – бормочу я, касаясь губами ее волос.

– Это было так… – начинает она, но не может подобрать слов. Внезапно она чуть отстраняется, поднимает на меня глаза и твердо говорит, – Я звала тебя! Ты был нужен мне!

В памяти всплывает несколько фрагментов из дневника: «… я никогда не целовалась так с Гейлом, мне было это не нужно», «…выкрикиваю любимое имя: – Пит!»… Неужели я ошибался, ослепленный ревностью, и каким-то непостижимым образом в сердце Китнисс нашлось место и для меня?

– Я нужен тебе сейчас? – робко спрашиваю я.

Любимая поджимает губы, ее брови на мгновение сходятся на переносице, но почти сразу возвращаются в нормальное состояние. Подумав, Китнисс произносит:

– Нужен, Пит. Очень нужен. Мне не справиться со всем этим одной – мы должны спасти Прим. Я сделаю все, лишь бы Сноу не добрался до моей сестры!

В душе странная кисло-сладкая смесь: я нужен Китнисс, но все это связано с чувством долга перед семьей. Сомнения снова возвращаются ко мне – я втянул нас в эту авантюру, рассказав про свою любовь, упомянув о несуществующем ребенке…

– Все будет хорошо, обещаю, – успокаиваю ее я.

– Только не дай ему обидеть Прим, Пит! – просит Китнисс, настойчиво глядя на меня. – Сделай все, чтобы спасти ее…

Она мнется, не знает, как выразить словами свое нежелание близости со мной. Я молча киваю. Моя девочка может не бояться, что я брошусь насиловать ее. Я не смогу. Люблю.

Сколько времени осталось? Чуть больше недели. Время терпит… Хотя… Сколько дней нужно медикам Капитолия, чтобы определить, что девушка беременна? Я практически ничего не знаю по этой части. Неизвестность пугает.

Мы сидим, обнявшись, дыхание Китнисс ласкает мою шею, а я сжимаю любимую девушку в объятиях, как самое ценное, что у меня есть. Она ведь, и правда, единственное, что мне дороже жизни. Я умру ради нее, как собирался уже дважды. Или буду жить, если ей от этого станет легче.

Просыпаюсь от того, что кто-то касается моих губ. Прикосновение легкое, едва уловимое, но я вздрагиваю и открываю глаза. Мы с Китнисс лежим на диване, я с краю, она почти на мне. Успеваю заметить, как любимая отдергивает палец, которым касалась моих губ. Зачем ей это?

– Привет, – говорю я, чтобы хоть что-то сказать. Улыбаюсь.

Китнисс хитро улыбается в ответ, как воришка, пойманный на месте преступления.

– Я не хотела тебя будить, – извиняется она. – Ты так сладко спал…

Приятное тепло разливается по телу: Китнисс наблюдала за мной спящим? Обычно, так делаю только я – часами смотрю на любимое лицо, впитывая в себя каждую черточку. Мы смотрим в глаза друг другу, и, кажется, наши мысли схожи: Китнисс медленно прикрывает глаза, а я подаюсь вперед, прикасаясь своими губами к ее. Поцелуй ласковый, тягуче-нежный. Я словно извиняюсь за все, через что заставил ее пройти. Китнисс принимает извинения, приоткрывая губы мне навстречу. Робко проникаю языком в ее рот, Китнисс не сопротивляется, напротив, ее руки обхватывают меня за плечи, привлекая ближе. Огонь внутри разгорается, придавая мне смелости.

Не разрывая поцелуя, я переворачиваюсь, отчего любимая оказывается подо мной. Ее пальчики путаются в моих волосах, а я покрываю нежными поцелуями ее шею. Моя девочка. Единственная. Любимая.

– Я люблю тебя, – выдыхаю я и замираю, когда понимаю, что сказал это вслух.

Китнисс тоже не двигается. Размышляет? Сейчас она оттолкнет меня? Прогонит? Поднимаю на нее глаза, готовясь к неизбежной расплате, но взгляд Китнисс спокойный, ровный. Даже немного нежный.

– Спасибо, – тихо шепчет она, и я с облегчением сглатываю.

Пусть это и не встречное признание в любви, но меня не прогнали – я все еще сжимаю любимую девушку в своих объятиях, я все еще чувствую аромат ее кожи, а губы еще покалывает от недавних поцелуев. Кладу голову на грудь Китнисс, она ласково водит ладошкой по моей спине. Мне хорошо и спокойно. Я счастлив просто быть рядом. Пусть бы это длилось вечно.

Ничто не вечно.

Противный стук в дверь разрушает нашу идиллию. Нам даже не надо смотреть на часы, потому что мы оба знаем – доставка ужина. В серых глаза любимой мелькает страх, и я спешу успокоить ее.

– Я не причиню тебе зла, – говорю я, и Китнисс неуверенно кивает.

Раскладываю на столе контейнеры с едой. По-прежнему на каждом написано имя, и я отставляю свои чуть в сторону. Китнисс садится, берет вилку и долго ковыряется в салате, не решаясь положить ни кусочка в рот.

– Я умру, если не буду есть, да? – спрашивает она тихим голосом.

Я обреченно киваю.

– Ладно, – отвечает Китнисс.

Мне не нравятся ее слова. Я не понимаю их смысла. Китнисс готова рискнуть? Или это признание неизбежного? Уже собираюсь уговаривать ее не подвергать свое здоровье неоправданному риску, как любимая поднимает вверх стакан с соком, будто это бокал с вином, и выдает тост:

– За вечную щедрость Президента Сноу и бесконечное счастье влюбленных из Двенадцатого!

В ее глазах хрусталики слез, но она не дает им пролиться, запрокидывая голову и выпивая залпом весь сок, после чего начинает жадно есть, словно боится не успеть и остаться голодной.

– Китнисс, – неуверенно говорю я, но она перебивает, отвечая мне с набитым ртом.

– Ты обещал спасти Прим, помнишь? – говорит она, и я медленно киваю. – Значит, нам придется постараться, и все-таки выполнить слово, данное проклятому тирану.

Во все глаза смотрю на любимую девушку и невольно мельком бросаю взгляд на часы.

Пошел обратный отсчет.

Комментарий к Глава 8

Отдельные благодарности Kleo 777 и Fenelona – девочки, без вас фанф был бы совсем другим )))

К читателям: надеюсь, не разочаровала)) продолжение следует)))))

========== Глава 9 ==========

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Китнисс жадно поглощает отраву, кусок за куском отправляя в рот булочку с маком. Из ее глаз уже льются одинокие слезинки: одна, вторая… Отбрасываю свою вилку в сторону и резко встаю из-за стола, устремляясь к любимой. Буквально отбираю у нее столовый прибор, кладу его на салфетку и притягиваю Китнисс к себе. Она слабо упирается, вырывает руку, но я не уступаю – сгребаю любимую в охапку и несу в спальню. Укладываю на мягкую постель и сам ложусь рядом. Несколько слезинок все-таки обжигают мою кожу, когда Китнисс утыкается носом мне в шею, но я шепчу ей ласковые слова, стараясь приободрить. Ничего не помогает – тело любимой продолжает бить мелкая дрожь. Страх. Чувство, знакомое нам обоим.

Только спустя время Китнисс затихает. Она лежит, обняв меня рукой, и я почти засыпаю, когда чувствую неуверенное прикосновение сухих губ. Смотрю в глаза Китнисс и теряюсь – она не выглядит шальной, как уже бывало. Ее зрачки нормального размера, а щеки привычно бледные без болезненного румянца, вызываемого кантаридином.

– Приступ? – неуверенно спрашиваю я.

Китнисс качает головой и неловко улыбается.

– Еще нет, – отвечает она. – Мне просто так захотелось.

Ее щеки становятся розоватыми от легкого смущения, однако она не успевает отстраниться – я удерживаю ее и притягиваю ближе, надеясь сорвать поцелуй. К моему удовольствию, Китнисс тянется вперёд, накрывая мои губы своими.

Мы целуемся, как в первый раз: прислушиваясь друг к другу, нежно касаемся пальцами лиц, осторожно прикусываем губы, пробуя поцелуй на вкус. Я замечаю, как сбивается дыхание Китнисс, она разрывает поцелуй, но лишь затем, чтобы покрыть новыми ласками мои щеки, нос, глаза. Китнисс медленно проводит рукой по моей груди, спускается ниже и, подцепив край футболки, забирается под ткань, начиная движение вверх. Втягиваю живот, когда ее теплая ладошка касается моей обнаженной кожи. Китнисс смотрит мне в глаза, и я вижу два ярко-красных пятна, украшающих ее щеки. Кантаридин уже захватил любимую в сети.

Касаюсь ее руки возле локтя, хочу прекратить наши ласки, чтобы Китнисс потом не смогла себя проклинать, но она уворачивается и жалобно смотрит на меня. Ее губы шепчут имя сестры, отчего я безвольно опускаю руки.

Быстрое движение, и Китнисс оказывается сидящей на мне, настойчиво задирая мою футболку вверх. Я против воли распаляюсь и все-таки поднимаю руки, стягивая с себя одежду. Глаза Китнисс горят, когда она рассматривает мой обнаженный торс. Любимая приближается и целует там, где под кожей бьется мое сердце. Зову ее по имени, а она лишь поднимает на меня свои серые глаза, искрящиеся светом. Ее губы спускаются ниже, медленно смещаясь к животу. Я понимаю, что проваливаюсь в пропасть, ослепленный желанием быть с Китнисс: целовать ее губы, касаться ее кожи, слиться с ней в единое целое.

Перехватываю запястья своей девочки и переворачиваю ее на постель, мягко укладывая на светлые простыни. Наваливаюсь сверху, оказываясь в кольце ее ног. Целую любимые губы, не напиваясь ими, не прекращая хотеть большего. Китнисс сама подталкивает мои руки к пуговкам на кофте. Пальцы дрожат, путаюсь и не могу осилить хитрые застежки. Любимая помогает мне, приподнявшись на локтях, и едва мы справляемся с длинным рядом круглых пуговиц, Китнисс извивается, выскальзывая из лишней ткани.

Наше дыхание давно стало шумным, а сердца стучат в тревожный унисон. Наклоняюсь к основанию ее шеи, целуя в ямочку возле ключицы. Любимая тихо стонет, проводя подушечками пальцев по моему телу. Возвращаюсь к податливым губам, срывая новые поцелуи, и глажу руками открытые участки кожи той, которую люблю. Кожа Китнисс мягкая и гладкая, оставляю поцелуй на ее плече, продвигаясь снова к изящной шее. Мне нравится запах, окутывающий Китнисс, мне нравится в ней все. Люблю.

Вновь и вновь касаюсь ее губ, облизываю их, а Китнисс неожиданно смеется. Должно быть, я сделал что-то не то, пугаюсь, отстраняясь от любимой, но она лишь улыбается – ласково и нежно. Мое сердце трепещет от переполняющих меня чувств.

– Ты нужен мне, Пит, – выдыхает Китнисс, продолжая улыбаться и притягивая меня к себе.

Ее поцелуй страстный, жадный. Почти грубый. Огонь, пылающий в ней, перетекает в меня, а я передаю ей свою нежность. Мои руки вновь бродят по ее телу, а Китнисс выгибается в ответ.

Мои пальцы натыкаются на край ее штанов. Замираю в нерешительности, потому что, не знаю, имею ли право следовать дальше. Ловлю туманный взгляд любимой девушки, молча спрашивая разрешения. В серых глазах мелькает сомнение? Я не понимаю, как вести себя, но пальцы Китнисс касаются моей щеки. Она проводит ими по скуле, зарывается рукой в мои волосы.

– Пит, – шепчет Китнисс, лаская меня своим тихим голосом. – Пожалуйста…

Робко целую ее, пытаясь передать, как сильны во мне чувства к ней, как дорога мне каждая ее улыбка. Руки Китнисс путешествуют по моему телу, проскальзывая между нами и гладя меня по животу. Она пытается приподняться, стараясь избавиться от штанов.

– Китнисс, – зову я ее, вынуждая серые глаза встретиться с моими. – Я люблю тебя. По-настоящему, люблю, – говорю я. – То, что происходит, значит для меня бесконечно много. Дело не в Сноу, и не в чем-то еще, только ты, ты одна имеешь значение.

Я выпаливаю все на одном дыхании, боясь, что Китнисс меня остановит. Этого не происходит, она лишь снова целует меня в губы, облизывая их так, как делал я несколько минут назад. Разрываю наши объятия, поднимаясь на ноги, и стягиваю с любимой штаны вместе с бельем. Она сама изгибается и, расстегнув замочек, отбрасывает в сторону лифчик, позволяя мне видеть все. Красивая. Совершенная. Самая любимая. Моя.

Расстегиваю ремень, снимаю с себя штаны. Медлю, но потом убираю и плавки. Китнисс смотрит на меня во все глаза, и, хотя она вряд ли когда-нибудь видела голого парня, ее взгляд застревает на моей искусственной ноге. Ее лицо искажается ужасом, а я готов провалиться сквозь землю от стыда за собственный внешний вид. Хочу прикрыться, но внезапно любимая начинает плакать. Не раздумывая бросаюсь к ней, прижимаю свою девочку к груди, провожу ладонью по щеке, смахивая слезы.

– Прости меня, – говорит она, и я не сразу понимаю, что имеет в виду Китнисс. Только когда ее рука спускается к моему протезу, и Китнисс проводит пальцами по границе настоящей кожи, я понимаю всю глубину ее боли.

– Это не твоя вина, – шепчу я ей в губы и дарю новый поцелуй.

Там, где наши обнаженные тела соприкасаются, я чувствую жар и, кажется, дрожь. Устраиваюсь поудобнее, а Китнисс интуитивно раскрывается мне навстречу. Я знаю, что я у нее первый, а она первая для меня. Единственная. Погружаюсь в нее так плавно, как только могу. Теряюсь в своих ощущениях, но все-таки чувствую, как Китнисс сжимается от боли, впиваясь пальцами мне в плечо.

Замираю, ожидая какой-то реакции со стороны любимой девушки, и получаю ее, когда Китнисс медленно двигается мне навстречу и тянется за поцелуем. Мы находим совместный ритм, подстраиваясь друг под друга. Я бормочу ей ласковые слова, а Китнисс тихонько стонет, удерживая меня в кольце своих рук. Каждое движение приближает меня к краю, каждый хриплый стон любимой проникает в меня, лаская сердце. Хочу быть рядом. Всегда. Только с ней. Люблю.

– Я люблю тебя, – шепчет Китнисс, надавливая мне на плечи и привлекая ближе к себе.

Ее тело бьет крупная дрожь, а бедра с силой сжимаются вокруг меня. Я хочу что-то сказать, как-то ответить, но не успеваю – до сих пор скользящее где-то рядом наслаждение накрывает меня, отключая от реальности. Я чувствую, как мир раскалывается на миллион частей, но все это связано с единственным человеком – Китнисс. Только она.

Я знаю, что люблю ее.

Китнисс сказала, что любит меня.

Ее слова открываются для моего разума, доставляя удовольствие не меньшее, чем только что пережитое. Китнисс сонно гладит меня по спине, а я ложусь на нее, утыкаясь носом в шею. Рассеянно целую гладкую кожу. Мы все еще единое целое: я не хочу покидать ее теплое тело, а Китнисс продолжает крепко обнимать меня. Тянусь к ней, наши губы встречаются. Пытаюсь понять, понимает ли она, в чем призналась? Я не знаю ответа – любимая избегает прямого взгляда, прикрывая глаза.

Мы спим урывками, пробуждаясь несколько раз, чтобы вновь и вновь подарить друг другу всю нежность и ласку, на которые только способны. И даже под утро, когда действие отравы уже прекращается, Китнисс держит меня в объятиях, словно боится потерять.

Я счастлив.

Без всяких «но» и «может быть». Откровенно и беззастенчиво счастлив.

***

Просыпаюсь утром, ощущая пустоту рядом с собой. Осматриваюсь, Китнисс нигде нет. Поспешно одеваюсь, бросаясь на поиски девушки, которую люблю, и, к моему облегчению, она не сбежала, не бросила меня. Китнисс сидит на своем любимом месте – на подоконнике, а ее рука выводит ровные строчки в дневнике.

Сегодня любимая пишет обо мне. Страшно. Что, если мне все почудилось: ее признание, ее искренность… Вообще, вся ее любовь. Я ошибался так уже однажды и не смогу пережить этого вновь.

Китнисс словно не замечает меня, погруженная в свои мысли. Неловко стучу по двери, привлекая ее внимание, и, наконец, взгляд серых глаз отрывается от блокнота, пробегает по комнате и застывает на мне.

– Привет, – говорит Китнисс, как ни в чем не бывало.

Неуверенно улыбаюсь, получая теплую улыбку в ответ. С одной стороны это придает мне уверенности, хочу подойти ближе и заключить любимую в объятия, но все же остаюсь на месте, страшась спугнуть или обидеть ее.

– Хочешь чего-нибудь? – спрашиваю я, а Китнисс пару секунд размышляет и просит чай.

Пока я грею воду и собираю для нас пару бутербродов, краем уха слышу, как звонит телефон. Китнисс снимает трубку. Почти весь разговор она молчит, выдавая лишь отрывистые фразы вроде «да» или «нет», а когда она заходит на кухню, ее лицо белое, как мел.

– Что случилось? – паникую я.

Китнисс смотрит на меня широко распахнутыми глазами и сообщает:

– Президент требует, чтобы мы немедленно явились во дворец. Теперь мы будем жить там.

– Почему? – удивляюсь я, Китнисс злится.

Она бросает короткое “Откуда мне знать?” и уходит прочь, не притронувшись к еде или питью.

У нас с ней не так много вещей, так что на сборы уходит меньше часа. Спускаемся в фойе, где нас поджидает группа из шести миротворцев. Марвела нигде не видно.

– Где наш шофер? – спрашиваю я у одного из людей в белой форме, но ответа, как я и подозревал, нет.

Китнисс беспокойно оглядывается по сторонам, когда нас ведут к правительственной машине вместо привычного легкового автомобиля. Мне тоже не по себе: происходит что-то странное, но я не могу даже представить, что именно.

Мы движемся на достаточно приличной скорости и, насколько я могу судить по мелькающим в окне улицам, едем совсем не во дворец. Китнисс натянута, как струна. Ее руки сжаты в кулаки, и, когда я пытаюсь прикоснуться к ней, она отсаживается в сторону, словно мое присутствие ей в тягость. Снова страх блокирует в ней потребность в других людях.

Городская территория сменяется садами и парками. Я старательно вглядываюсь в окружающий пейзаж, пытаясь найти подсказку, где мы и куда нас везут. Внезапно машина резко останавливается, а миротворцы выталкивают нас из машины. Ничего не остается, кроме как послушаться их. Стараюсь стоять так, чтобы Китнисс постоянно оставалась у меня за спиной, когда нас ведут к планолету, ожидающему в стороне. На его бортах красуется эмблема Капитолия, а двери приветливо распахнуты.

Оборачиваюсь, когда любимая до боли стискивает мою ладонь.

– Что происходит? – спрашивает она, но я не знаю.

Я лишь шепчу ей, что все будет хорошо. Мы нужны Сноу, и он с нами ничего не сделает. Пытаюсь верить в то, о чем говорю, и Китнисс кивает, идет следом за мной.

Неожиданно совсем близко от нас раздается выстрел. Почти сразу еще пара. Три миротворца падают на землю, как подкошенные, а из горла Китнисс вырывается испуганный крик. Я сам готов закричать, но из последних сил стараюсь сохранить самообладание: какова бы ни была угроза, поддавшись панике, мы сделаем только хуже. Делаю несколько шагов в сторону от трупов, удерживая Китнисс за спиной. Уцелевшие миротворцы открывают встречную пальбу, а я никак не могу сообразить, кто нападает и на кого.

Краем глаза замечаю одного из миротворцев, бросившегося ко мне. Он хватает меня за руку, притягивая к себе, и приставляет пистолет к виску. Пытаюсь бороться, но холодный металл напоминает мне об угрозе. Все меняется, когда я слышу крик Китнисс – рискуя жизнью, все-таки оборачиваюсь на ее зов. Мою девочку тоже схватили. Но это не миротворцы: два человека в темно-серых костюмах с капюшонами тащат любимую прочь.

Не думаю ни о чем, кроме как о спасении жизни Китнисс, и бросаюсь на помощь, за что тут же получаю тяжелый удар по голове. Чувствую, как земля начинает кружиться и стремительно уходит из-под ног.

Мир вокруг разрывается от истеричных криков Китнисс. За мгновение до того, как тьма поглощает меня, я успеваю заметить, как Китнисс, отбиваясь, срывает капюшон с одного из мужчин. Сердце пытается ускориться, когда я узнаю в человеке охотника, но я уже слишком слаб, чтобы что-то изменить.

Темнота подступает, забирая меня в свои сети и оставляя любимую девушку беззащитной перед новой бедой. Последняя одинокая мысль, промелькнувшая в голове: «Нас разъединили! У меня забрали Китнисс!».