Текст книги "Сладкая отрава (СИ)"

Автор книги: afan_elena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Я чувствую, как скрипят мои зубы друг об друга, а скулы сводит от напряжения, но все-таки протягиваю Хоторну руку. Он отвечает тем же.

– Сноу приказал явиться, не удосужившись объяснить причины, – говорит Гейл. – Он сказал, что ты сам все объяснишь. Что тебе от меня надо, Мелларк? За каким чертом меня сюда притащили?

В голосе соперника я улавливаю плохо скрываемую злость: он не любит подчиняться. Сразу ясно, что ему не знакомо, каково это, когда от твоей покорности зависят жизни любимых людей.

Как рассказать ему обо всем, что происходит? Как попросить о помощи, не оскорбив чести Китнисс? Как вообще я могу предложить ему стать первым мужчиной девушки, которую люблю, и попросить о зачатии малыша, которого воспитывать буду я, а не он?

Впервые я начинаю думать, что Хоторн ведь может и отказаться. Нет, это не просто мысль, это отчаянная надежда, но я тут же одергиваю себя – не время для эгоизма: на карту поставлено счастье моей девочки.

Продолжая сжимать кулаки, медленно говорю, подбирая каждое слово:

– Я объясню тебе, Хоторн, зачем тебя прислали, но я требую, чтобы ты не перебивал.

– Какого черта? – начинает он, но я перехожу на крик, одергивая его.

– Я сказал, чтобы ты заткнулся! – требую я, – иначе, клянусь, я тебе врежу.

Гейл смотрит на меня с интересом, молчит. Тяжело выдыхаю и, уставившись в одну точку на противоположной стене, выдаю информацию, без которой нам не продвинуться дальше.

– На интервью перед Бойней я сказал, что Китнисс беременна. Сноу отменил Игры, но он знает, что я соврал, – слышу вздох облегчения, вырывающийся у шахтера, но не останавливаюсь. – Президент требует, чтобы в ближайшее время Китнисс оказалась беременна. Он травит ее возбуждающей дрянью, чтобы она не спорила, но при передозировке, Китнисс умрет. Действовать надо быстро. Отцом ребенка должен стать ты.

Кажется, в легких заканчивается воздух, а в душе не остается ничего кроме пепла от выгоревшей надежды, но я уточняю:

– Вопросы есть?

Не смотрю на него, просто не могу. Не хочу. Мне противен и он, и я сам.

– Всего один вопрос, – говорит Гейл. – Почему не ты?

Комок подступает к горлу. Я злюсь, но вместе с тем хочется плакать, как девчонке.

– Потому что я не тот, от кого она хотела бы иметь ребенка, – наконец, отвечаю я.

Молчим.

Каждый думает о своем.

Может быть все-таки Хоторн откажется?

Неужели шахтер все-таки откажется?!

Что делать, если Гейл откажется??!

– Я согласен, – произносит соперник, разбивая мою жизнь на «до» и «после».

Комментарий к Глава 5

Ну вот, как-то так…

Добро пожаловать в Капитолий, мистер Хоторн )

========== Глава 6 ==========

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

– Значит, договорились, – говорю я и, не прощаясь, ухожу прочь от охотника.

Хоторн окликает меня, но я не останавливаюсь. Прочь! Поскорее уйти подальше от него и не думать, не представлять того, что случится между ним и Китнисс ночью. Слишком больно! Гейл явится в назначенное мной время – обычно к этому моменту мы с моей девочкой уже заканчиваем ужин, и отрава начинает свое действие…

Нет! Что же я натворил?

Хотя… Все правильно. Китнисс заслужила крупицу счастья: быть с тем, кого любит.

Поднимаюсь в нашу квартирку. Китнисс сидит в гостиной на диване, том самом диване, где мы вчера… Похоже она думает о том же самом, потому что, когда наши взгляды встречаются, на щеках Китнисс вспыхивает стыдливый румянец, и любимая поспешно отводит глаза.

– Привет, – робко говорю я, Китнисс кивает.

Я мнусь на пороге, не решаясь подойти ближе, а любимая меня не приглашает. В ее руках снова блокнот, которому она доверяет свои секреты. Что она написала о сегодняшней ночи? И насколько сильно это будет отличаться от комментариев к следующей?

Разворачиваюсь, чтобы уйти и не обременять ее своим обществом, но Китнисс окликает меня:

– Пит, погоди… – ее голос пропитан сомнением, но она продолжает, – вероятно, мне стоит… извиниться, что я ударила тебя, но ты… Знаешь, ты заслужил!

Удивление от того, что Китнисс начала извиняться, сменяется сухим понимаем того факта, что ничего не изменилось. Моя девочка, как и прежде, считает, что я позволил себе лишнее.

– Ты тоже извини, если сможешь, – отвечаю я, даря ей ободряющую улыбку.

Китнисс сомневается, я вижу это по тому, как бегают ее глаза, выискивая подвох или опасность, которая может исходить от меня. Похоже, она ничего такого не находит, потому что, в конце концов, улыбается мне в ответ.

– Будешь чай? – спрашивает любимая, а я, не раздумывая, соглашаюсь.

Китнисс подскакивает с дивана и, проскользнув мимо меня, устремляется на кухню. Я слышу, как из крана льется вода, как мерно фырчит закипающий чайник, а сам продолжаю стоять на месте и, как зачарованный, рассматривать блокнот, оставшийся лежать открытым на краю дивана. Я вижу ровные строчки, выведенные ее рукой, и меня, как магнитом, тянет прочесть эту исповедь. Но разве я могу?

– Пит, ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает Китнисс, стоя рядом со мной.

Трясу головой, отгоняя наваждение, и поворачиваюсь к любимой. На ее лице беспокойство – должно быть, она не первый раз зовет меня, только я был слишком погружен в себя и не слышал.

– Все хорошо, – отвечаю я, принимая из ее рук кружку дымящегося напитка.

Мы усаживаемся на диване, и моя девочка, кажется, только сейчас замечает, что не убрала дневник. Она поспешно захлопывает его и прячет с глаз долой, после чего берет пульт от телевизора, и наша квартирка наполняется голосом Клавдия Темплсмита. Он увлеченно рассказывает о том, что нового в ярком и жизнерадостном мире под названием Панем, по очереди освящая события из разных Дистриктов. В основном это новости, касающиеся политики, но есть парочка сюжетов и о Победителях, избежавших участи попасть на Бойню.

Первый, Второй и Третий дистрикты восхваляют доброту и щедрость Капитолия.

Дистрикт четыре. Вечно цветущий зеленоглазый Финник Одейр запечатлен оператором, купающийся в море, в чем мать родила. Наверняка, поклонники морского красавца по всей стране сейчас визжат от восторга, только меня его вид отчего-то сильно раздражает. Китнисс презрительно фыркает, видимо, ее тоже не впечатлило подобное зрелище.

Пятый и Шестой хвастаются тем, как хорошо им живется под властью великодушного Президента Сноу.

Седьмой дистрикт. Джоанна Мейсон – миловидная, темноволосая. Она победила, изображая слабую, вечно хнычущую дурочку, а в итоге оказалась изощренной убийцей. От этого вдвойне странно, что в сюжете она рассказывает о прелестях тихой домашней жизни и показывает, как умеет вязать носки на спицах.

Почему-то нет никакой информации о Восьмом – его вообще пропускают, но я не придаю этому особого значения. Хотя… Есть что-то наигранное, чрезмерно сладкое в показанных роликах. Я бы даже сказал, что это выглядит так, будто кто-то пытается отвлечь внимание жителей страны от какой-то серьезной проблемы, играя в милости перед камерой.

Отрицательно качаю головой. Что за глупости лезут мне в голову? Какая проблема может быть настолько значима, чтобы ради этого крутить агитролики?

Дистрикты девять, десять и одиннадцать не отличились оригинальностью идей, показав местных жителей, передающих благодарности великому Капитолию.

Наконец, доходит очередь до нас с Китнисс – Победителей из Двенадцатого. На экране в сотый раз показывают кадры из пещеры на первой Арене, наш первый поцелуй, Китнисс в свадебном платье, меня, говорящего про ребенка… Невольно морщусь от напоминания о том, как мы с моей девочкой оказались пленниками в лапах Сноу. Если бы я только мог что-то изменить…

Вздрагиваю, когда чувствую тепло ладони Китнисс поверх своей руки. Перевожу взгляд на наши переплетенные пальцы. Любимая тоже смотрит на них, не моргая. О чем она думает? Жалеет, что все так обернулось?

– Сноу не отступится, да? – внезапно спрашивает моя девочка, избегая прямого взгляда. – У нас нет выбора: Президенту нужен ребенок?

Ком стоит в горле. Да, Сноу не отступит. И я теперь тоже не отступлю – не уберег, позволил отравить любимую. Назад пути нет: стоит перепутать дозировку, и ее жизнь окажется под угрозой.

– Ты права, Китнисс, – говорю я. – Нам придется пожениться. И воспитывать малыша.

На секунду, не более, ее взгляд поднимается на меня, но тот час же моя девочка отводит глаза. Поздно. Я успел заметить безысходность и боль, отразившуюся в любимых серых омутах.

Первый порыв – обнять ее, попытаться успокоить. Нельзя. Тогда хочу рассказать ей про Гейла и пообещать, что не стану им мешать, отступлю, смирюсь с выбором ее сердца… И снова молчу.

Больно.

– Понятно, – задумчиво говорит Китнисс, крепче сжимая мою ладонь.

Я удивлен, когда она сползает ниже, ложась на диване, и кладет свою голову мне на колени. Ее пальчики цепко держат мою руку, а вся она словно сжалась в комочек, поджав ноги к груди, и обхватив их свободной рукой. Несмело касаюсь ее волос, ожидая, что Китнисс запретит, но она не дергается, только громко выдыхает и тихо спрашивает:

– Ты не бросишь меня, Пит?

– Никогда, – искренне говорю я, и любимая чуть заметно кивает.

Мы смотрим еще новости, мультики, какой-то фильм. Китнисс тихо посапывает, очевидно, спит, а я просто наслаждаюсь редкими минутами, когда ей нужна моя поддержка.

Бросаю взгляд на часы на стене. Время стремительно приближается к назначенному сроку.

Мороз по коже. Тоска на душе.

Смотрю на Китнисс, любуюсь ее вздернутым носом, подрагивающими во сне ресницами.

Любимая. Моя единственная.

Стук в дверь кажется громким, как раскат грома. Моя девочка распахивает глаза, осматривается. Она пытается встать, но я, вдруг, начинаю говорить, неожиданно даже для самого себя:

– Китнисс, я люблю тебя. Люблю безумно, от всего сердца. Прости меня, что бы я ни натворил!

Она часто моргает, не понимая меня или еще не до конца проснувшись, но я резко наклоняюсь к ней, обхватив ее лицо ладонями, и целую в губы. Пусть прогонит, путь оттолкнет, но я хочу последний раз познать сладость ее поцелуя, почувствовать себя живым.

Секунды все длятся, но Китнисс не отстраняется. Я чувствую, как ее рука робко ложится поверх моей, а губы любимой подрагивают, отвечая на мою ласку. Я становлюсь настойчивее, меня с головой накрывает жажда испить Китнисс до дна, раствориться в ней, познать ее всю без остатка. Китнисс целует меня в ответ. Ее дыхание греет кожу, подушечки пальцев ее рук касаются моей щеки, поглаживают, спускаются на шею. Моя девочка нежна, податлива. Голова идет кругом. Сейчас меня целует не отравленная ядом Огненная девушка, а моя милая, самая близкая Китнисс. «Люблю! Люблю! Люблю!», бьется в мозгу единственная мысль.

Повторный стук дверь возвращает нас в реальность. Китнисс отстраняется, смущенно потупив глаза, и поспешно уходит открывать дверь настойчивому курьеру.

Ужин проходит в тишине, я не могу насмотреться на свою девочку. Секунды утекают сквозь пальцы, приближая визит Гейла.

С замиранием сердца жду, когда у моей девочки начнется приступ. Чувствую себя ужасно, от нервов крутит живот, тошнит. От каждого резкого движения Китнисс меня прошибает пот.

Я не смогу уйти.

Не сумею отдать любимую Хоторну.

Она не моя, напоминаю я себе.

Китнисс нужен Гейл. Она не спорила, когда я сказал, что охотник может стать отцом ее ребенка.

“Не позволят”, – грустно сказала Китнисс…

Я позволю. Я отпущу. Будь счастлива.

Китнисс сама моет посуду, тщательно вытирает каждую тарелку. Моя девочка выглядит напряженной. Она боится того же, чего и я? Каково это – не контролировать собственное тело, подчиняться ему, не в силах что-то изменить?

Смотрю на стрелки часов. Гейл, наверняка, уже рядом. Хочу ли я встретиться с ним здесь, в нашей с Китнисс квартире? Нет! Стремительно встаю, направляюсь к двери, Китнисс окрикивает меня.

– Ты куда?

Оглядываюсь. Мне мерещится паника в ее голосе, но я боюсь поддаться желанию утешить ее.

Мне больно. И страшно.

Бросаю короткое:

– Все будет хорошо, – и прикусываю губу, чтобы не позволить себе передумать.

Вылетаю в коридор, захлопывая за собой дверь.

Прижимаюсь спиной к стене и медленно сползаю на пол.

Мою душу терзают демоны. Сердце истекает кровавыми слезами.

Двери лифта открываются, и выходит Хоторн. При его появлении я резко встаю на ноги, провожу рукой по волосам. Гейл внимательно следит за каждым моим движением. Бросаю на него быстрый взгляд. Он, пожалуй, растерян.

– Ты уверен в своем решении? – внезапно спрашивает охотник.

Я дергаюсь как от удара.

– Китнисс. Так. Будет. Лучше, – отрывисто говорю я.

Гейл кивает. Проходит к двери. Касается ручки, но медлит.

– Я ее не обижу, – глухо говорит он, не глядя на меня.

Слезы бессилия жгут глаза.

– Оно и к лучшему, Гейл. Иначе я отомщу! – зло отвечаю я, шагая в открытые двери лифта.

На последних секундах я вижу, как Хоторн распахивает дверь в мою квартиру, слышу удивленный голос Китнисс, произносящий имя соперника, и, наконец, широкие створки лифта отгораживают меня от воссоединившихся влюбленных. Громко выдыхаю. Колени дрожат.

Безысходность.

Несмотря на поздний час, в фойе полно народа. Мне хочется побыть одному. Направляюсь к выходу, но у самых дверей мне преграждают путь два миротворца.

– Мистер Мелларк, вы не можете покинуть здание без особого распоряжения Президента, – говорит один из них.

Конечно, как я мог забыть, что я пленник в этой тюрьме?

Глаза режет от слез.

Бежать некуда.

Забиваюсь в самый темный угол, который могу найти в дальней части фойе. Мне холодно. Тошно. Несколько слезинок все-таки прокатываются по щеке.

Ночь тянется мучительно долго. Я сплю урывками, но даже в эти моменты мне снятся кошмары. Снова Арена, кровавые реки; Китнисс, страстно целующая Гейла; переродки с глазами павших трибутов. Каждый раз просыпаюсь в холодном поту и еще долго не могу уснуть.

Прекращаю попытки задремать, когда вокруг начинают появляться люди. Безучастно смотрю на входящих и выходящих жителей, спешащих по своим делам. Как жаль, что мне никуда не надо.

Неожиданно вижу знакомый силуэт. Сердце ускоряет бег.

Охотник.

Гейл быстрыми шагами идет к выходу, на его щеке что-то красное, издалека мне кажется, что это длинные царапины или что-то вроде того, но я не могу быть уверен. Паникую! Откуда на лице Хоторна эти отметины? Вчера ничего не было! Неужели он обидел Китнисс, и она защищалась?

Забыв обо всем на свете бегу к лифту, до боли в пальце жму на кнопку «Вызов», но ожидание мучительно. Наконец, оказываюсь на своем этаже. Выскакиваю из лифта, мчусь к квартире.

Не заперто. Вещи разбросаны, на полу осколки стекла, вазы разбиты. Все вокруг выглядит так, будто в квартире случилась борьба.

Душа уходит в пятки. Где Китнисс? Где моя девочка?

Распахиваю дверь спальни и едва успеваю отвернуться от летящей прямо мне в голову фарфоровой статуэтки, которая разбивается на мелкие осколки, врезаясь в дверной косяк. Лихорадочно ищу того, кто запустил снаряд. И обнаруживаю Китнисс, стоящую у двери в ванную: ее волосы растрепаны, лицо бледное, как полотно, и залито слезами. Из одежды на моей девочке только нижнее белье. На бюстгальтере оторвана бретелька. Китнисс дрожит, как осиновый лист, но ее поза напоминает готовую к броску тигрицу – она напряжена и опасна.

– Предатель! – кричит любимая, запуская в меня очередную фигурку, схваченную на комоде. – Обманщик! – Китнисс давится слезами, но в ее голосе звенит ненависть и злость. – Ты бросил меня! Гнусный лжец!

Ее слова вырывают из моего сердца куски плоти. Я растерян. Не понимаю, как ночь любви, которая должна была сделать Китнисс счастливой, вылилась в то, что я вижу сейчас. Страх сжимает душу липкими пальцами. Хоторн обидел ее? Надругался? Миллион вопросов, и столько же нелепых ответов.

– Китнисс, – зову я, делая шаг навстречу, но для нее это, как красная тряпка для быка. Любимая бросается на меня, ударяя плотно сжатыми кулаками везде, куда может дотянуться. Лицо, плечи, грудь – Китнисс не разбирает, куда бить, выплескивая с яростными ударами всю свою ненависть ко мне. Обидные слова продолжают срываться у нее с языка.

Делаю первое, что приходит в голову – стягиваю с кровати одеяло и, поймав раненную тигрицу, закутываю в него, лишая возможности драться. Китнисс брыкается, обзывает меня, льет слезы. Я не знаю, сколько это продолжается, пока она, наконец, не затихает, сползая на пол. Я сажусь рядом, прижимаю ее к себе. Китнисс дергается, но я удерживаю ее.

– Ты отдал меня ему, Пит… – всхлипывает моя девочка, теряя силы, и перестает сопротивляться.

Ее тело сотрясают безудержные рыдания, но она закрывает лицо высвобожденными руками, стараясь хоть как-то отгородиться от меня.

Что же я натворил?

Какие страшные события довелось увидеть этим стенам, которые теперь так давят на меня? Робко глажу Китнисс по волосам – она не сопротивляется, скорее всего, даже не замечает этого. Осматриваюсь вокруг: разбитые стекляшки, перевернутый стул в углу, пятно крови на простыне, застилающей постель.

Не дышу.

Больно.

Сам виноват.

Для Китнисс так было лучше.

Или нет? Почему она плачет?

Из-за меня? Из-за Хоторна?

– Прости меня, Китнисс, что бы ни случилось, прости… – шепчу я, но моя девочка не слышит. Ее горькие рыдания разрывают мне сердце.

Комментарий к Глава 6

Ну вот,переломный момент.

P.S. не рубите с плеча – те, кто читали моего Феникса, знают: почти всегда мои “злодеи” оказываются не такими уж и страшными при свете дня ))

========== Глава 7 ==========

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Рыдания Китнисс постепенно затихают, она размазывает слезы по лицу и несколько раз всхлипывает, успокаиваясь. Я глажу ее по волосам, но любимой это не нравится: она отстраняется, отталкивая меня руками.

– Отпусти, – говорит Китнисс, хмуря брови.

Выпускаю ее из объятий, любимая придерживает одеяло, в которое я ее укутал. Она все еще дышит неровно, изредка шмыгая носом. Я не знаю, как спросить о том, что случилось. Вернее о том, когда все пошло “не так”. Непроизвольно возвращаюсь взглядом к красному пятну на простыне.

“Что” произошло, я знаю и так. Я почти смирился с мыслью, что придется видеть счастье в глазах Китнисс и знать, что причина не во мне. Однако к слезам и истерике я был не готов. Неужели я ошибся, доверив самое дорогое, что у меня есть, охотнику? Что, если Китнисс не захотела быть с ним?

Мотаю головой, отвергая свои безумные надежды. Дело даже не в чувствах моей девочки к одному из нас, а в отраве, поработившей ее тело. Кантаридин не спрашивает, чего хочет сама Китнисс. Яд просто подчиняет ее себе.

Откуда царапины на щеке Гейла? Из-за чего слезы в глазах Китнисс?

– Ты мне расскажешь, что произошло? – ласково спрашиваю я.

Китнисс качает головой.

– Нечего рассказывать, – отвечает она, – тем более разве есть тебе до этого дело? Ты лжец и предатель, Пит.

– Я хотел как лучше, Китнисс, – пытаюсь оправдываться я. – Ты любишь Гейла, и я думал…

– Я люблю Гейла? – удивленным голосом говорит Китнисс. – Да, что ты об этом знаешь?! – ее голос срывается на крик. – Кто дал тебе право решать за меня, люблю я кого-то или нет?! Гейл мой друг!

Ее обвинения несправедливы, я злюсь.

– Ты целовалась с ним! – выпаливаю я.

На мгновение щеки моей девочки вспыхивают алым пламенем смущения, но почти сразу она снова нападает на меня, раня словами:

– Это еще не повод распоряжаться моим телом, Пит! – кричит Китнисс. – Вы со Сноу травите меня, чтобы использовать в своих личных целях!

– Китнисс! – вырывается у меня возмущенно, но больше я не в силах произнести ни слова. От обиды перехватывает дыхание, руки сжимаются в кулаки. Наверное, Китнисс понимает, что перегнула палку, потому что она замолкает. Хмурится, прикусывает губу. Ее взгляд блуждает туда-сюда, но она избегает смотреть мне в лицо. – Ты правда считаешь, что я мог сотворить такое с тобой?

Я знаю, что мой голос дрожит от волнения. Китнисс все-таки поднимает на меня глаза, некоторое время молчит.

– Ты должен был рассказать мне обо всем! – говорит она обвиняющим тоном. – Я думала, что могу тебе верить…

– Ты все еще можешь верить мне, – перебиваю ее я, но Китнисс не слушает.

– Не могу! Не после того, что ты сделал, – обреченно произносит моя девочка. Она грустно вздыхает, смотрит на свои руки, придерживающие край одеяла. – Я хочу побыть одна, Пит. После всего, что произошло… Уходи!

Я не спорю. Мне горько и обидно.

А еще я злюсь. Очень злюсь! Мне нужны объяснения! Значит, я должен разыскать охотника!

Оставляю Китнисс в покое, мчусь к телефону, лихорадочно набирая номер личной помощницы Сноу. Прошу соединить меня с Президентом. Отчего-то я уверен, что мне откажут, но к моему удивлению, через некоторое время я слышу в трубке знакомый голос.

– Доброе утро, мистер Мелларк! – приветствует меня Сноу. – Чем обязан?

– Мне нужно найти Гейла Хоторна, – без предисловий говорю я.

– Зачем? – вкрадчиво интересуется Президент.

Сжимаю зубы, чтобы не сказать лишнего. Я не готов сейчас объясняться с кем-либо; единственное, что мне нужно – поскорее увидеть охотника, чтобы прояснить события прошлой ночи.

– Это мое личное дело, – коротко отвечаю я. Боюсь, что Сноу не примет подобного ответа, но он чуть слышно посмеивается и соглашается со мной.

– Полагаю, это имеет прямое отношение к «проблеме» с вашей невестой, мистер Мелларк? – спрашивает Президент, я молчу. После некоторой паузы он добавляет, – Я позволю вам встретиться с «кузеном» мисс Эвердин, Пит. Марвел вас отвезет в отель, в котором остановился мистер Хоторн.

– Спасибо! – искренне говорю я.

Уже собираюсь повесить трубку, когда Сноу добавляет с едва уловимой усмешкой в голосе:

– Надеюсь, лечение мисс Эвердин продвигается согласно предписанию врача?

У меня холодеют руки от противного намека, но я стараюсь держать себя в руках, отвечая максимально спокойно:

– Китнисс знает про вашу отраву.

– Неужели? – наигранно удивляется Президент. – Вероятно, мне стоит навестить мисс Эвердин, побеседовать с ней по душам…

Я перебиваю его:

– Вряд ли это хорошая идея!

– Боюсь, мистер Мелларк, не вам это решать. И советую поторопиться – наверняка, вас уже ожидает машина.

Подавляя желание ослушаться, я все-таки прощаюсь с Президентом. С напряжением смотрю на запертую дверь спальни, из комнаты не доносится ни звука. Мне хочется зайти к Китнисс, объясниться, но она прогнала меня: сейчас не время спорить.

Я едва успеваю спуститься в фойе, как меня уже встречает Марвел, приветливо улыбаясь.

– Прокатимся? – говорит он, а я киваю.

Мы с ним почти приятели: Марвел капитолиец до кончиков волос, но он беззлобен и всегда говорит то, что думает. Кроме того, шофер, практически, единственный, с кем я общаюсь со времени заключения под «опеку» Сноу.

Машина мчится по уже знакомым улочкам, минует центр города и долго петляет по пригороду Капитолия. Наконец, мы останавливаемся возле неприметного с виду, серого двухэтажного дома, над парадной дверью которого слишком скромная по меркам Капитолия вывеска «Гостиница». Захожу внутрь, уточняю номер, где остановился Хоторн.

Поднявшись на второй этаж и миновав половину длинного коридора, настойчиво барабаню кулаком в дверь. Гейл, открывший дверь, выглядит сперва изумленным, потом злым. Отлично, в этом мы похожи – я тоже ужасно зол.

– Надо поговорить, – произношу я.

Охотник хмурится, но делает шаг сторону, уступая мне дорогу. Его номер обставлен проще некуда: стол, два стула, узкая кровать у стены и небольшой телевизор на тумбе.

– И о чем ты хочешь поговорить? – спрашивает Гейл.

Я разворачиваюсь к сопернику, рассматриваю его лицо: на правой щеке три отчетливые царапины – одна красная воспаленная и две поменьше.

– Начни с того, откуда у тебя раны на щеке? – предлагаю я.

– Бурная ночь, – ядовито отвечает Хоторн, складывая руки на груди.

Меня коробят его слова и все-таки я настаиваю:

– Гейл, мне не до шуток! Что произошло?

Охотник отходит к окну, долго смотрит в даль. Я раздражаюсь от необходимости ждать, но отчего-то не тороплю его. Подозреваю, ответ прост. Я страшусь того, что может сказать Хоторн.

– Китнисс была рада меня видеть, – наконец говорит Гейл, – удивлена, но рада. Мы целовались, она ласкала меня и просила о большем, – Хоторн говорит медленно, буквально смакуя свои слова, которые тут же отзываются болью в моем сердце. – Это сродни сумасшествию: ее губы, жаркие объятия… Я сам не понял, как мы оказались в спальне…

Меня передергивает от мысли о близости Китнисс с другим парнем. Сжимаю челюсть, поигрывая желваками.

– Переходи к делу, Хоторн, – одергиваю его я. – От секса царапин не остается!

Гейл поворачивается ко мне, хитро щурясь.

– Так уж и не остается? – спрашивает он с ухмылкой.

Это похоже на сильный удар в живот, потому что в глазах темнеет, и я на секунду забываю, как дышать. Сжимаю руки в кулаки, громко выдыхая.

– Ближе к делу! – рявкаю я.

Губы Хоторна на мгновение трогает улыбка, почти сразу сменяемая тоской в глазах.

– Я пропустил момент, когда Китнисс изменилась. Она то целовала меня, то царапала до крови…

– Хочешь сказать, что она тебя отвергла, а ты не остановился? – вырывается у меня возмущенный возглас, на что Гейл пожимает плечами.

– Ну, Китнисс не сказала “нет”… – неловко говорит он. – Ее тело было совершенно готово к любви…

Я не думаю о том, что Хоторн вкладывает в “готова к любви”, все что я понимаю – Китнисс оказала сопротивление Гейлу, но он не принял это в расчет. Я за секунду оказываюсь около Хоторна и, схватив его за рубашку, с размаха бью в лицо. У Гейла крепкая челюсть, так что моя рука тут же отзывается болью, но я не останавливаюсь, успевая нанести еще пару ударов, прежде чем сам получаю кулаком в живот. С шумом выдыхаю воздух, складываясь пополам, однако быстро прихожу в себя, снова бросаясь на охотника.

– Какого черта? – кричит Гейл, одновременно отбиваясь и нападая. – Ты сам позвал меня, Мелларк!

– Я предупреждал, чтобы ты не обижал ее, Хоторн! Ты сукин сын, раз изнасиловал беспомощную девушку! – ору я, колошматя соперника без разбора. Его встречные удары уже разбили мне нос: теплая кровь стекает по лицу, но это меня не останавливает.

– Ты псих, – спорит охотник, – я бы не сотворил такого с той, которую люблю!

Во мне кипит кровь, бушует ярость! Не помня себя, я снова наношу удар в плечо Гейла, еще один в подбородок.

Китнисс не хотела! Отрава дала сбой! Моя злость только подпитывается бессмысленным признанием в любви Гейла к моей девочке. Гад! Сволочь! Насильник! Лишь спустя несколько долгих минут до меня постепенно доходит смысл его слов, “я бы так не поступил”… Я резко оседаю на пол, выпуская противника из захвата. Гейл тоже замирает.

– Что ты сказал? – глухо спрашиваю я.

– Я люблю ее! – повторяет Хоторн.

Я мотаю головой:

– Не это…

Гейл хмурится, подползая к стене и облокачивается на нее. Мы смотрим друг на друга, как заклятые враги, которым вдруг пришлось оказаться в общей западне.

– Мы не были близки, если ты об этом, – тихо говорит охотник. Сердце ускоряет бег, подпрыгивая от радости. – И знаешь, ты идиот, Мелларк, – добавляет Гейл.

– Это еще почему? – снова разгораюсь я.

Охотник молчит с минуту, а потом нехотя говорит, явно с трудом выдавливая каждое слово:

– Она звала тебя по имени.

Часто моргаю, не понимая, о чем он говорит. Китнисс звала меня, когда Гейл пытался заняться с ней любовью? Стоп! Не заняться любовью, а изнасиловать, потому что, по какой-то неведомой мне причине, кантаридин в этот раз не полностью завладел ее телом. Однако это вызывает еще больше вопросов. Допустим, отрава не сработала, значит что-то с дозировкой? Китнисс грозит опасность? И если, все-таки, яд позволил любимой самой принимать решения, почему она не захотела отдаться Гейлу – парню, которого любит?

Внезапно я понимаю, почему Китнисс считает, что я ее предал: любимой нужна была моя помощь, а меня не было рядом! Прикрываю рукой глаза, глубоко вздыхаю. Я не знал, что все так выйдет. До сих пор у меня больше вопросов, чем ответов, но одно совершенно точно – Китнисс звала меня, когда ей было плохо, а я не пришел.

Тыльной стороной руки вытираю кровь, струйкой вытекающую из разбитого носа, на нетвердых ногах встаю и ухожу.

На улице меня дожидается Марвел. При виде меня шофер округляет свои обведенные розовым глаза и спешит на помощь, протягивая салфетку, смоченную водой из бутылки.

– Спасибо, – говорю я, вытирая лицо и шею.

Марвел улыбается, похлопывая меня по плечу.

– Это так захватывающе, – восклицает он, – настоящее приключение!

Я не разделяю его энтузиазма, но не спорю. Все-таки Марвел капитолиец: страсть к кровавым зрелищам впечаталась глубоко в его подсознание.

Мы возвращаемся к дому, где на десятом этаже находится наша с Китнисс квартира. Меня настораживает правительственная машина, припаркованная у центрального входа, но я не придаю этому должного значения. Только поднявшись на свой этаж и увидев сразу несколько миротворцев, выстроившихся у моих дверей, я понимаю, что у нас с Китнисс гости. Вернее один, который опаснее сотни. Кориолан Сноу.

Устремляюсь внутрь. В гостиной идеальная чистота против того погрома, который был здесь, когда я уходил. Моя девочка сидит на диване, прижав колени к груди. Она выглядит расстроенной: на мгновение наши глаза встречаются, и я вижу боль в любимых глазах.

– Мистер Мелларк! – приветствует меня Сноу. – Я как раз собирался уходить, но рад, что мы встретились. – Президент спокоен и учтив, однако я чувствую угрозу в его интонации. – Я уже напомнил мисс Эвердин, и еще раз повторю для вас: до визита к доктору Корпиусу остается все меньше времени, – говорит Сноу. – Надеюсь, никто из нас не желает зла маленькой Примроуз?

Я киваю, сжимая губы в тонкую линию. Ненавижу Сноу. Презираю все, что он заставляет делать нас с Китнисс. Когда-нибудь я отомщу. Обязательно отомщу.

Любимая сидит тихо, не издавая ни звука. Президент еще некоторое время беседует со мной, намекая на тяжелые последствия, которые не заставят себя ждать, если мы не подчинимся. Наконец, спустя добрых полчаса Сноу покидает нашу квартиру.

На Китнисс нет лица: она бледная, как мрамор, а глаза широко распахнуты и полны ужаса. Я раскрываю объятия, предлагая ей помощь, и Китнисс бросается ко мне, забыв про обиды. Прижимаю любимую к груди, глажу по волосам. Она дрожит, но не плачет. Я знаю, это плохой знак – моя девочка так напугана, что это чувство побеждает в ней все прочие.

– Мы справимся, – говорю я, целуя Китнисс в макушку. – Никто не причинит вред твоей сестре!

Китнисс, до сих пор прижимавшаяся ко мне, отстраняется, хмурит брови.

– Справимся? – спрашивает она. – И каким образом? Отрава? Снова она?

В ее голосе появляются злые нотки, а выражение серых глаз становится враждебным.

– Китнисс, я не знал, как тебе сказать про это вещество… – начинаю я, но Китнисс перебивает.