сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 113 страниц)
Подбежав к мертвому эльфу и выхватив из его рук острый меч, Локи быстро преодолел расстояние между ним и сражающимися, а точнее - сражающим. Тор уже выдохся, а в Проклятом было столько силы, сколько только могло поместится в огромном море, и, что уж скрывать, даже Богу грома было невозможно справится с ним. В ногах эльфийского исполина Тор лежал почти обездвижено, лицо его было изуродовано, на щеках виднелась кровь, которая окрасила белокурую щетину в алый цвет. Ещё один удар оставался громовержцу, и этот удар Локи не дал Проклятому совершить. Колдун оказался за его спиной внезапно, подошел бесшумно, а затем вонзил эльфу меч в спину так, что тот вышел наконечником из груди. Только вот убить это сильное существо такое оружие не способно...
Исполин встал как вкопанный, будто пытаясь осознать, что с ним произошло. Позади него неподвижно стоял маг. Медленно поворачиваясь лицом к своему врагу, Проклятый недовольно дышал, от чего слышался его грозный, тихий рык. Его внимательные глаза впились в Бога обмана, на лице которого возник какой-то необъяснимый страх. Одно мгновение не заставило себя долго ждать, все произошло слишком быстро, почти за долю секунды, когда эльф схватил Локи за плечи, не давая ему шанса даже дернуться в сторону, резко прижимая к себе, тем самым вонзая уже поражающий его меч прямо в грудь трикстера.
-Нет! - видя эту картину, бессильный, слабый Тор сумел лишь протянуть дрожащую руку, которая ничем бы не смогла сейчас помочь. Уже ничем... Как тогда, над пропастью, когда Локи падал и протянутая рука брата ни за что бы не успела поймать его, так и сейчас она лишь беспомощно тянется, сжимается в кулак, но не имеет возможности все это остановить...
В груди больно защемило сердце, дыхание перехватило удушающей волной, а глаза расширились, видя то, что однажды видели в своих снах, самых страшных ночных кошмарах. Сигюн не может выговорить ни слова, лишь размыкает губы, которыми силится сказать его имя, дрожащий голос хрипит, глаза застилают слезы. Тело её сводит судорога, она почти задыхается, ужасающим взглядом наблюдая, как её супруг корчится в лапах монстра, еле сдерживает крик сквозь сцепленные зубы. Острие насквозь проткнуло его тело и теперь торчало из спины.
-Локи... Локи... - коротко вздыхая через раз, повторяла Сигюн. Девушка дернулась к мужу, но руки Джейн сдержали её, крепко прижали к себе.
-Нет, Сигюн. Там опасно, - предупредила она, и дева вновь беспомощно смотрела, как умирает её муж. Умирает уже второй раз, и уже второй раз она не в силах ему помочь. Она видит, как сильные руки эльфа откидывают мага в сторону, и тот падает на твердую землю, выгибаясь дугой, сжимая руки в кулаки, все так же безмолвно корчась в потоке боли. Сигюн тихо всхлипывает, когда слышит все же слетевший с губ колдуна тихий вскрик, который был почти незаметен для остальных, но она четко услышала, как боль терзает его и как он не может сдержаться, чтобы не ответить так долго сдерживаемым криком.
Вновь рывок, чтобы сбежать к нему, но снова Джейн не дает ей этого сделать. Сама же землянка с ужасом наблюдала за этой картиной, в голове её не укладывалось, что Локи пожертвовал собой ради брата. Она не думала, что героизм присущ этому обманщику, и теперь ей не верилось, что он защитил Тора, позволяя себе погибнуть.
В это время Проклятый ближе подошел к лежащему Локи, который судорожно сжимал свою рану посиневшей рукой. Его презренный взгляд на бледном лице вновь вызывающе обводил врага, и сквозь зубы Локи прорычал: -Увидимся у Хель, монстр.
Слова до Проклятого дошли только тогда, когда он услышал пронзительный писк, он взглянул на свое огромное бедро, откуда доносился звук и где висела маленькая граната, мигая оранжевым огнем. Никаких секунд не хватило бы, чтобы избавится от смертельного орудия. После глухого взрыва создалась воронка, которая поглотила эльфа, и тот с устрашающим рыком увяз в ней, рассыпался на части, растворился в воздухе, не оставив после себя ничего.
Когда вновь воцарилась тишина, разрезаемая только тяжелым дыханием трикстера, Сигюн вырвалась из укрытия, из цепких рук Джейн. Ноги её подкашивались, но она изо всех сил продолжала бежать, спотыкаясь о камни. Тор, она увидела, склонился к брату, приподнимая его на руки, кладя к себе на колени.
-Нет, нет, нет, только не умирай, - молвил громовержец, прижимая свою широкую ладонь к ране в груди брата. -Что же ты, глупый, не послушал?
-Верно. Я был глуп, так глуп, - Локи с трудом мог выговорить слова, морщась от жуткой боли. -Я хочу тебя попросить: уведи Сигюн подальше отсюда, верни её в Асгард, хорошо? - он весь трясся то ли от холода, то ли от того, что ему слишком тяжело было говорить - он делал паузу почти после каждого слова.
-Нет, - упрямо покачал головой Одинсон, - ты сам вернешь её туда, вы вместе вернетесь, слышишь? - утверждал Тор, пытаясь серьезно поглядеть на дрожащего на его руках брата, пытаясь не дать своим слезам пролиться, не дать им затуманить взор.
-Брат... Прости... прости меня, - тихо сказал Локи, и Тор ощутил, как тело трикстера становилось легче с каждой новой секундой.
-Все хорошо. Тише. Я давно простил. Отец узнает об этом и он простит тебя, - с надеждой попытался улыбнуться Бог грома.
-Локи, о небо! Локи, - задыхаясь в рыдании, Сигюн почти падает к телу супруга, взирая на его рану, откуда, не переставая, льет кровь. -Нет, прошу, не умирай, пожалуйста. Что мне сделать? Только не умирай! - она начала гладить его по холодному лицу, которое стремительно покрывалось серым отблеском, а на щеках проступили словно треснутые линии.
-Тише, любимая, все хорошо, не плачь, - маг дернул уголки губ в улыбке, чтобы хоть как-то утешить заплаканную супругу, он сжал ослабшими пальцами её испачканную в его крови руку. -Это всего лишь царапина, и мне почти не больно, Сигюн.
Тор все ещё держал брата на руках, закрывая рану в его теле, дабы не дать большому количеству крови просочиться, но трикстер уже слишком много её потерял.
-Локи, все будет хорошо, ты только не закрывай глаза, хорошо? Только не закрывай их, - Сигюн спешно оторвала рукав от своего платья, приложила его к ране мужа, а Тор снова зажал рану ладонью, но тряпица быстро стала багроветь, и уже через секунду вся промокла в крови.
-Тише, родная, - вновь говорил Локи уже осевшим голосом, ослабшей рукой стирая слезы с её щек. -Береги... себя и Нари... И ни за что не дай ему стать... таким же... как я... Сигюн... Я его очень... люблю, - каждое слово стало для него испытанием.
Девушка отрицательно мотала головой, покрывая поцелуями его холодную ладонь, уже почти ледяную.
-Нет, Локи, ты не посмеешь так поступить, - сквозь слезы сказала она. -Я не хочу снова тебя потерять.
Крепче сжимая руку жены напоследок, Локи хочет выговорить её имя, но последнее, что слетает с его тонких губ, так это одна единственная фраза: "люблю тебя ". Глаза его становятся стеклянными, застывают на одной точке, а потом закрываются. Дыхание, как и ледяное сердце, останавливается, и тело теряет последние силы.
-Локи. Локи! - Сигюн теребит его руку, теребит его за ворот костюма, гладит по щеке, которая теперь и вовсе стала серой, как и все лицо, как и вся кожа на его теле.
-Нет! Нет, брат! - Тор зажмуривает глаза, сжимает руки в кулаки и позволяет в конце концов слезе соскользнуть на его щетинистые щеки.
Они ещё долго сидят возле тела мертвого Локи, но маг уже не чувствует их присутствие. Его уже нет рядом...
Тор поднимается на ноги, оглядывает тело брата, возле которого убивается юная ванка. Она закрывает рот рукой, чтобы не кричать, хотя кричать так хочется, её плач постепенно перерастает в мучительный стон. Она все ещё в надежде пытается его пробудить, зовет его по имени, целует холодные щеки, закрытые глаза, сомкнутые губы, высокий лоб, но даже от её поцелуев, похожих на клевки птицы, Локи не просыпается, не шевелиться. Сигюн кладет голову ему на грудь, крепко обнимает его за плечи, желая прямо здесь и сейчас умереть, умереть на его теле, рядом с ним, закрыть глаза навсегда.
Не вынося этого, Тор медленно подходит к девушке, легонько обнимает её, пытается оторвать от тела мужа, поднять её на ноги, но Сигюн упрямится.
-Сигюн, нам надо уходить отсюда. Слышишь меня? Нам надо уйти, - бормочет Тор, пытаясь совладать с её и так уже иссякшими силами и поднимая её с земли.
-Нет... А как же он? Нет. Так нельзя, Тор. Нет, - она закрывает лицо руками, пытается вновь выбраться из хватки громовержца, но тот сдерживает её могучей рукой.
-Нам пора, здесь оставаться опасно, Сигюн. Локи уже не очнется, пойми, - говорит он, и девушка медленно, но верно сходит с ума от этой фразы. Это самые страшные слова, что она когда-либо слышала за всю свою жизнь, даже страшнее тех, что твердили однажды уста Локи: "тебе нужно оставить меня навсегда.". Смешная, наглая ирония, которая сбылась. Неужели настал тот момент, когда ей все таки придется оставить его навсегда? Неужели слова его сбылись?
Она рыдает, она не может остановить слез. Она больше не увидит, как улыбаются его губы, как горят его глаза, не услышит его приятного голоса, не почувствует его рук. И ей страшно. Она понимает только сейчас, сию минуту, как она одинока и как этот мир огромен, а она как одна единственная песчинка в безграничной пустыне.
Тор крепко обнимает Сигюн, уводит от тела брата, а та все смотрит на него, ожидая чуда, что сейчас он откроет глаза, но проходит минута-другая, а чуда не происходит. Его костюм уже заляпан пылью, а черные волосы уже безразлично колышет ветер.
Джейн подходит к возлюбленному, осторожно цепляется за его руку, на её глазах Тор тоже замечает остатки слез, Джейн не сводит взгляда, пропитанного жалостью и беспокойством, с Сигюн, она незаметно касается её руки, поглаживает по плечу, стараясь утешить, но это бесполезно.
Они уходят втроем, оставив позади тело, оставив его на съедение царству тьмы.
Сигюн долго держалась, но потом, в какое-то мгновение почувствовала, как земля из под ног стала исчезать, в глазах все резко помутнело, колени подогнулись, а неожиданная тьма налетела на деву, как хищная птица на добычу. Сигюн точно упала бы на землю, если бы Тор не удержал.
-Что с ней? - с испугом спросила Джейн, когда увидела, как Сигюн, подобно безвольной кукле, упала на руки Тора.
-Сигюн, - позвал Бог грома, случайно он коснулся рукой её лица и почувствовал, что девушка горяча, как огонь. -У неё жар, - сообщил Тор, беря ванку на руки и ускоряя шаг.
Все исчезло для неё, потухло. Только что была пустыня - теперь тьма, долгожданная, затуманенная. Сердце все ещё стучит, дыхание есть, но она ничего не видит, не чувствует, не помнит себя.
Ночь, тьма, безмолвие, легкость. Надежда на то, что её больше нет в этом мире. Надежда на то, что вскоре она увидит пугающую Хель, а потом встретит своего мужа.
========== Глава 47 ==========
...Просторную комнату с золотыми стенами освещает множество свечей, за окном день, осенний день, когда солнце чуть холоднее, но все же пригревает, на деревьях листья становятся золотыми, небо укрыто голубым одеялом, а по нему проплывают серые облака, порой закрывая собою солнце, а потом снова освобождая его лучи, окрашивающее мир Богов в яркий свет. Море стало холодным, его волны бьются о камни, иногда задевая своими каплями разноцветный Бифрост, ветер гуляет по морской глади, провожает волны к берегу. Над водой голосят чайки, присаживаясь на белые гребешки, проваливаясь в воду, а затем выныривая из неё, потряхивая мокрым оперением. По горам гуляют тени облаков, которые укрывают своими плащами верхушки скал, в полях начинает желтеть не скошенная трава, полевые цветы постепенно тускнеют и клонятся к земле, как бы благодаря её, прощаясь с ней на долгое время осени и зимы. Птицы уже не слышны, щебет их перестал радовать слух, они скрылись в лесах, в теплых дуплах и гнездах, которым не страшен холод предстоящих времен. Пахнет осенью, пахнет редкими дождями, которые туча несет с горизонта и которые ещё не коснулись столицы. Но все это происходит за окном...
В комнате царит тишина. Окна плотно закрыты, плотно занавешены зелеными шторами, и луч солнца не посмеет пробиться сюда. В комнате горят свечи, их терпкий, маленький огонек отражается на стенах, а запах мятной свежести разносится по помещению, и лишь иногда этот запах перебивает аромат лечебных снадобий, трав, зелий, которые громоздятся на столике в склянках и запечатанных баночках.
На огромной кровати, укрытой зеленым балдахином, лежит обездвиженная девушка. Её грудь с трудом поднимается от тяжкого дыхания, на лице проступают капли пота, которые потоком стекают на шею, глаза девушки закрыты, щеки, бледные, как камень, впали, скулы чуть заострились от того, что вот уже несколько дней девушка не принимала никакую пищу, а если что-то и съедала, то содержимое тут же оказывалось выплеснуто назад. Жаром горит все её тело, болезненный румянец изредка проявляется на щеках, когда лекарша дает ей испить целебного отвара. Через минуту деву может охватить озноб, потом снова бросить в мучительный жар, и эта постоянная смена температуры тела изматывает бедняжку. Иногда в её хриплом дыхании можно различить легкий стон, порой она мечется по мокрой от пота подушке, тонкими руками сжимая укрывающее её одеяло, что-то невнятно бормочет, размыкая пухленькие губки, и ни одного слова не удается различить, кроме четко произнесенного имени Локи.
Возле постели девы неотлучно сидит Бирта, смачивая в холодной воде махровое полотенце, прикладывая ей на лоб. Сейчас у неё жар и он не спадает уже с самого утра. Бирта незаметно дотрагивается до руки девушки, которая тоже горяча, как растопленная печь. В таком состоянии ванку доставили два дня назад, она слегла на постель и за сутки просыпалась лишь раз. Все остальное время девушку мечет между явью и сном, забытьем и реальностью, тьмой и светом.
Тело девушки легкое, как пушинка, она стала картонной куклой, словно внутри неё ничего не было, только изнуренный болезнью облик. Она слаба, у неё не хватает сил, чтобы хотя бы лечь в другую позу, да она и не старается, она не шевелится, лишь томно дышит. По её нежной коже, на которой можно различить, как пляшет отблеск свечи, стекает пот прозрачными каплями, и иногда Бирта замечает, как из закрытых глаз девушки бегут слезы, смешиваясь с потом. Она молчит, но плачет, ей что-то снится, а вернее - кто-то.
Ни звука, ни голоса, лишь слабый шепот, который потом унимается, а дыхание становится ровным, и в нем уже почти не слышно той хрипоты, что теплится в груди ванской дочери. Она очень часто зовет своего супруга, которого больше нет, который больше не вернется...
-Моя бедная Леди Сигюн, - шепчет Бирта, смачивая свои тонкие пальцы в ледяной воде, окропляя ладонь девушки, на которой капли чуть ли не испаряются.
Бирта лишь иногда покидает ванку, но все это время её заменяет пожилая опытная лекарша погибшей царицы Фригги. Сама же служанка спешит в свои покои, куда определили маленького Нари до тех пор, пока его мама полностью не избавится от болезни, пока не встанет на ноги. С сыном Лафейсона сидят аж три няньки, причем они сами изъявили желание помочь, когда узнали, как младший принц, от которого никто и никогда не ожидал хотя бы одного хорошего поступка, пожертвовал собой ради Тора, ради его жизни, героически погибнув. Теперь уже мало кто боялся, теперь у людей было совсем другое мнение, только теперь уже было слишком поздно...
Бирта с ужасом вспоминает тот день, когда Сигюн доставили в Асгард без сознания, лекарша по началу была уверена, что девушка не выживет, но потом её состояние немного улучшилось, однако сегодня вновь спало до тяжелого. По сей день целительница твердит, что ванка сама не хочет бороться за свою жизнь; снадобья, что ей дают, вполне способны вылечить её болезнь, которая является банальной простудой с осложнениями, разве она страшна Богине? Конечно, помимо самого заболевания есть ещё и длительный, сильнейший стресс, и не один, который тоже способствует её плохому состоянию, и именно эти стрессы мотивируют её навсегда остаться в темноте...
По пустым коридорам разносятся громкие шаги, которые постепенно приближаются. На высоких стенах мерцают факела, а из огромных окон бьет солнечный свет. Эти коридоры впервые так светлы, Тор не помнит их такими. Однако они по-прежнему пусты, и ему очень тяжело сейчас ступать по ним. Он помнит эти коридоры с детства, здесь его младший брат Локи любил устраивать игры в прятки, и Тор никогда не сумел его отыскать, а юный маг в это время ходил рядом с Одинсоном невидимой тенью.
-Куда же ты сейчас спрятался, брат? Я тебя не найду, как это бывало всегда, но теперь и ты не раскроешь своих секретов, - останавливаясь вдруг, проводя по стенам ладонью, говорит Одинсон очень тихо. Пытаясь справится с нахлынувшими воспоминаниями, что больно хлещут его душу, Тор продолжает свой путь.
