сообщить о нарушении
Текущая страница: 109 (всего у книги 113 страниц)
Дева снова вдохнула воздух, снова начала тужиться, не сумев сдерживать крики. И теперь боль показалась ей какой-то туманной, словно она мало касалась роженицы, словно это была ни её боль.
-Давай, родная, держись. Все будет хорошо, все будет хорошо, - Свану и звонкий голосок её помощниц заглушал утешающий шепот супруга, который для Сигюн был самым важным в этот момент.
-Нет, милый, мне не больно, мне почти... не больно, - проговорила девушка, еле сумев выговорить слова, а после она откинула голову, мучительно простонав, снова тужась. С лица её градом стекал пот, голубые глаза теперь выглядели усталыми, но в них по-прежнему горел этот манящий огонек, золотые волосы её слегка перепутались между собой, на лбу заметно выступили вены от напряжения, левая рука судорожно сжимала простыню на постели, чудом не разрывая её на части, а правая держалась за ладонь супруга. Локи и одной из лекарей приходилось придерживать руки Сигюн, когда её схватки усиливались и она чуть ли не металась по кровати.
Время тянулось очень медленно, будто кто-то специально задерживал его. За окном уже было не утро, был глубокий вечер, когда небеса потускнели, а звезды напротив, стали ярче. И все ещё были минуты, когда нужно было продолжать трудиться, кричать. Локи был здесь, рядом с ней, когда схватки все мучили, а лекарши твердили, что ребеночек почти показался из чрева, оставляя своей матери совершить последние усилия, чтобы наконец выйти на свободу. Однако маг не слушал их, он все смотрел на то, как страдает его жена, как больно и тяжко ей даются уже третьи роды. Конечно, он знает, что так надо, но сердце в его груди не обливается, а скорее растапливается кровью, когда крики и мучительные стоны рвутся из её груди. Но он рядом, он шепчет, что все будет хорошо, а она жмется лбом к его лбу, устало выдыхает.
-Он уже почти рядом, любимый, - говорит она, и на губах её сверкает улыбка. Локи целует девушку в губы, крепко удерживая её руку, когда Сигюн вновь начинает корчиться от налетевшей схватки.
Время все идет, но роды продолжаются. Однако длятся уже последние минуты... Сигюн лежит на постели, громко дышит, уже обо всем забыв, кроме того, что на подходе та долгожданная секунда, когда она вновь услышит голосок младенца. Боль находит внезапно, и Сигюн изгибается дугой, тужится изо всех сил, сдерживает рвущийся крик, что уже вымотал её связки в горле, но потом за какие-то секунды легкость будто подхватывает ванку в свои объятия. Сигюн устало кладет голову на подушки, прикрывает глаза, когда облегчение воцаряется внутри неё, а комнату наполняет этот звонкий плач дитя.
-Все, отдыхай, родная. Отдыхай теперь, - любимый голос шепчет ей на ухо, а холодные губы целуют, охлаждая её горячие щеки. Локи улыбается, глядя на то, как Свана осторожно удерживает младенца на руках, приподнимая его, с улыбкой разглядывая, а потом с радостным выражением лица обращается к магу:
-Поздравляю, Ваше Величество, вот вам и принцесса.
Вначале Лафейсон не поверил своим ушам, а точнее - он даже не прислушался, радуясь тому, что и жена и ребенок выжили. И только чуть позже до него дошли слова Сваны, которая обрезала пуповину, отсоединив ребенка от матери. Локи с огромным изумлением смотрел на лекаршу, а потом перевел взгляд на младенца, которого уже помощница бережно держала на руках, обтирая мягким полотенцем. Девочка... Неужели девочка?..
-У вас дочка, - объявила Свана вновь, замечая типичное мужское недопонимание всей счастливой ситуации. -Да, именно дочка. Держите, - она, осторожно забрав малышку из рук помощницы, передала её на руки отца, а тот, уже наученный, как обращаться с новорожденными детьми, смело взял её в свои объятия, разглядывая внимательно, нежно улыбаясь. Он держал её так, словно у него в руках был бесценный цветок, только что появившийся, показавшийся этому свету солнца, цветок, которого он так долго искал и вот наконец нашел, приобрел его, и теперь потерять его или допустить, чтобы с него упал хоть один драгоценный лепесточек - нельзя, просто невозможно, иначе и жить не за чем.
Она плакала. Такая маленькая, крошечная, такая нежная и теплая девочка, принцесса, дочка... Его дочка. Он повторял это про себя, не уставал повторять, забываясь этой фразой, ощущая, как сердце словно бьется иначе сейчас. Она была такой легкой, такой невесомой, как пушинка с ветвей тополя, что ветер перенес и плавно уложил ему на ладонь. На губах его дрожала ласковая улыбка, какая только может быть у отца, который любуется своей новорожденной дочерью, долгожданной и желанной.
-Локи, покажи мне её... - промолвила Сигюн тихо из-за того, что голос её немного охрип. Локи медленно подходит к жене, садится возле неё, отдавая принцессу матери, а она все плачет, здороваясь со всем миром, сжимает маленькие ручонки в кулачки.
Слезы счастья сами хлынули из глаз, когда царица взяла на руки это сокровище. Уже в третий раз она испытывает это необычное чувство, столь особенное на свете, столь неповторимое, столь радостное, но каждый раз, как в первый раз. Прижать к себе дитя и больше уже никогда не отпускать - вот что хотелось больше всего Сигюн, когда она в первый раз брала на руки Нари и Вали, но время текло и течет до сих пор, сыновья растут, и совсем скоро взрослая жизнь постучится в дверь. И для обоих мальчишек судьба уже уготована, она уже более менее известна и Сигюн, и Локи, но вот что же ждет самую младшую дочку? Её судьба была загадкой, наверно, даже для её отца, который привык жить, идя на шаг вперед. Однако сейчас Сигюн предпочитала не думать об этом, а просто нежно обнимать родное дитя, отдавая клятву всегда его защищать.
-Красавица какая, - тихо шепчет Сигюн, приглаживая на её головке черненькие волосики.
-Она - чудо, - ответил Лафейсон, целуя жену в щеку, не спуская глаз с маленькой дочурки, которая теперь смаковала своими губками грудное молоко матери, мгновенно успокаиваясь.
-И снова твоя копия. Я так и думала, - Сигюн взглянула на мужа, её пухленькие алые губки растянулись в улыбке. Внезапно она ощутила, как в груди стало легче дышать. За все то время, что она живет, ей впервые так легко. Словно ранее был камень, невероятно тяжелый камень, от которого все откалывались куски, осколки, с которого слетала давняя пыль, но сам камень так и оставался неподвижным, так и давил на грудь. И вот теперь его нет. Он просто испарился.
-Благодарю, любимая, благодарю, - шепот мужа ласкал её слух. Он провел носом по её щеке, а затем проложил дорожку легких поцелуев от подбородка до виска, незаметно придерживая руки трижды матери, которые трепетно прижимают к своей груди маленькую, такую прелестную дочку.
Обернувшись назад как-то совершенно случайно, Локи увидел Бирту, что привела Вали и Нари. Мальчишки радостно улыбались, но робели подойти ближе, с интересом пытались рассмотреть маленькую сестричку на руках матери хотя бы издалека. Локи кивком головы подозвал их. Они подошли несмело, словно боясь испугать новорожденную девочку, они были изумлены тем фактом, что теперь у них есть сестренка, хотя Нари ощущал на себе гораздо большую ответственность за неё, нежели Вали, учитывая, что и сам он был ещё мал, однако оба они были рады её появлению.
-Добро пожаловать, малышка, - проговорил старший Локисон, замечая, что глазки дитя сверкают зеленым, как у него, как у их отца, и это было по-настоящему волшебным зрелищем, а ещё захватывающе было осознавать то, что на свет родилась дочь темного мага, будущее которой может абсолютно отличаться от будущего сыновей.
...Огонь мерцал в камине, ночь затмила собою улицы, а в комнате на постели сидела девушка, покачивая колыбельку с маленькой принцессой Асгарда. Царь же покинул жену до утра, как и юные их сыновья.
Через два дня Сигюн вместе с дочерью уже смогла вернуться в покои.
Вечером, в день их возвращения воцарилась на улице тишь. Ветра не было слышно, теплый весенний денек постепенно обращался в такую же ночь, где могли стоять только песни птиц и шум далекого моря. Асгард сиял и переливался золотистыми красками, хотя их было значительнее меньше, чем ранее, ведь в столице все ещё длилось строительство. Однако небо играло волшебными расцветками звезд, и смотреть на них было сплошным удовольствием, можно было легко утонуть в них, забываясь их вечным сиянием. Они, казалось, светили прямо над головой, только протяни руку и ты достанешь одну из них, сорвешь как яблоко с ветки. Но то было лишь иллюзией - достать звезду с неба так же невозможно, как до конца раскрыть душу Бога обмана.
Сигюн, облаченная в черный халат с золотистыми и серебристыми узорами, который приятно ласкал её нежную кожу, стояла на просторном балкончике, укачивая на своих руках маленькую дочку, укутанную в белоснежное, теплое покрывало. К счастью, весна была почти жаркой, словно сейчас середина лета, и это позволяло быть на свежем воздухе и даже засыпать на нем, вдыхая этот аромат расцветающих яблонь, виноградников и цветов. Сигюн не могла оторвать глаз от ребенка. Она любовалась дочерью бесконечно, и ничего вокруг больше не привлекало её внимания: ни блестящие звезды, ни прекрасный Асгард, ни ночной горизонт, где плещется неустанное море. Сигюн не могла сдержать улыбки, когда видела эти пухленькие щечки, эти маленькие губки, такие серьезные во сне, эти выглядывающие из под покрывала черные волосики.
-Девочка моя, - шепчет Сигюн, продолжая бережно, словно гамак на плавном ветру, укачивать дочку на руках.
-Сейчас даже подумать страшно о том моменте, когда я думал, что не увижу её рождения, когда думал, что могу её потерять, - прошелестел приятный голос мага за спиной. Он подошел к жене, чуть приобнял её за талию, а сам все смотрел за девочкой, за маленьким лепесточком.
-Этого просто не могло произойти, - ответила ему Сигюн, приникнув головой к его груди.
-Раньше я мог только мечтать об этом, милая. Я никогда не думал, что стану отцом в третий раз, да ещё и отцом такой чудесной красоты, самой прекрасной принцессы во всех девяти мирах, - ласково говорил Локи, с трудом подбирая слова, чтобы выразить все то восхищение, которое вызывала у него дочурка. Его хваленое красноречие вмиг дало трещину, когда он взял на руки это создание света. Истинное создание света, как он сам называл её про себя, подразумевая под этим выражением рожденного дитя ангела, вкладывая в это выражение всю свою таинственную любовь, которой прежде он не обладал, которую он никогда не испытывал даже к Сигюн.
Супруга улыбнулась, глядя на вроде бы грустное выражение лица Локи, но насквозь пропитанное заботой, нежностью, чувствами, о которых ранее даже не подозревала, не могла даже представить, что он способен любить вот так, любить вплоть до того, что еле дышал.
-Я и сам замечаю, что с её появлением у меня внутри словно все перевернулось сверх на голову, - продолжил маг, читая мысли девушки, полностью подтверждая их.
-Как мы назовем её, Локи? - Сигюн взглянула на мужа, а после опустила взгляд на мирно спящую принцессу.
Не долго думая, Лафейсон ответил:
-Астрид.
Сигюн, одобрив столь простое, запоминающееся и такое красивое одновременно имя кивком головы и нежнейшей улыбкой, передала дочку на руки отцу очень осторожно, чтобы вдруг не разбудить. И тот, приняв её, снова взглянул в её милейшее личико, в её совсем крохотное личико, рассматривая, как она безмятежно спит, забывшись ещё совсем детскими, младенческими снами, со сверкающий улыбкой на устах снова тихо произносит:
-Наша маленькая Астрид.
Они вернулись в спальню, Локи уложил Астрид в колыбельку, с трудом отрывая от неё свой восхищенный взгляд - жаль было расставаться с ней даже на время ночи. Потушив свечку возле кровати, он наконец улегся рядом с Сигюн, очень крепко прижимая её к себе, обнимая за талию, поглаживая её, иногда как бы случайно задевая ладонями пышную грудь девушки. Сигюн же приникла к его телу, положила голову ему на плечо, неустанно смотря в темноту.
-Что тебя тревожит? - вдруг спрашивает тихонько Локи, проводя ладонью по шелковым волосам девы. -Воспоминания? Почему?
-Они всегда находят на меня перед сном, - говорит Сигюн, - я пытаюсь от них спрятаться навсегда, но ничего не получается. Я никак не могу забыть, но так этого хочу. Ведь я думала тогда, что потеряла тебя... Я думала, что все, что это конец... Я на минуту представила, что тебя больше нет... - голосок её дрожал, казалось, что сейчас прольются на алые щечки её капельки прозрачных слез.
Локи приподнялся на подушках, перед собой усадил свою Сигюн так, чтобы было видно её милое личико. На его ладони блеснул огонек, которым он осветил мизерное растоение между их лицами, чтобы хорошенько рассмотреть её самые родные, любимые и красивые глаза. Она же завороженно любовалась этим маленьким огонечком, что сверкал на ладони супруга, она могла провести по нему пальцем, и он даже не обжег её кожи.
-Дорогая, больше нечего бояться. Все закончилось, теперь впереди нас ждет только светлое будущее, только свет, к которому мы так давно шли. В той темноте, в которую я попал тогда, мне явилась ты, Сигюн, - на слова Лафейсона ванка отреагировала, недоуменно сузив глаза. -Да. Я не знаю, что это было: сон или явь. Я не знаю, кем на меня было нагнано это видение, которое я помню очень отчетливо. Ты вытащила меня из темноты, Сигюн, именно ты пришла и взяла меня за руку, указала последний шаг, который я должен был сделать, и после этого тьма рассеялась, я очнулся, над собой увидев потолок врачевальной комнаты... Я видел тебя так же близко, как вижу сейчас. И тогда я испугался, я думал, что ты по глупости и любви своей ушла за мной. Но ты была так спокойна, ты говорила со мной... И шрам воспламенился, я вновь ощутил боль, - Локи взял ладонь девушки, подводя её к своему порезу на боку, который был почти незаметен, но ощущался на коже.
Сигюн же смотрела на супруга, с трудом укладывая в голове его рассказ, который сейчас услышала впервые.
-И я многое понял, девочка моя. Я понял, что ты вела меня все это время к свету, хотя всегда думал, что веду нас обоих именно я. Но все, к чему бы мог нас привести в итоге, только к гибели, Сигюн. И я был на верном пути к ней, и если бы не ты, мой ангел-хранитель, я бы погубил нас всех. Фенрир... Он пытался меня защитить... А я его защитить не смог. Теперь его нет, а ведь я любил этого волчонка, словно он был мне сын... И я никогда не прощу себе его гибель.
-Не говори так, Локи. Благодаря тебе все девять миров сейчас в безопасности, и Фенрир, я уверена, не держит на тебя зла, он рад, что с тобой все хорошо, и ему спокойно и радостно от этого. Он бы этого хотел. Что же касается нас... Ты для нас - вся жизнь, Локи, для меня, для наших детей. Без тебя нам ни за что не выжить, милый, ни за что. Ты это знаешь. -Сигюн погладила осторожно его лицо, а после робко приблизилась к нему, словно в самый первый раз тянулась за поцелуем, что Локи подарил ей со всей нежностью.
Огонек погас, и тьма сгустилась над ними, сплетающимися между собой, сливающимися друг с другом, растворяющимся друг в друге. Устранив все печальные мысли, они забылись в родных объятиях, немного устало дыша, немного дрожа от наслаждения соприкосновения горячих тел. Им было достаточно поцелуев, чтобы сказать о своей неизменной и сильной любви.
Он уснул не сразу, все убаюкивал любимую Сигюн, все гладил её волосы, все целовал её плечо, все смотрел, как подрагивают во сне её ресницы. Как же она прекрасна, как же она ему нужна, словно воздух, и как же он невозможно счастлив, что она рядом.
Чуть позже он закрыл глаза, тут же проваливаясь в сон, за какие-то секунды оказываясь уже в полном забытье, будто в другом мире, где ещё никогда не бывал, куда ему никогда не попасть.
***
Здесь было хорошо, здесь светило солнце, здесь было спокойно, здесь был свежий воздух. Но всего этого маг ощущал не так ясно, как хотелось бы ему ощутить. Он стоял у золотых ворот, огромных ворот, которые уходили вершинами почти в небеса, а там их уже накрывали пушистые облака. Что было за этими воротами, трикстеру оставалось только догадываться, и когда он начинал понимать, куда принесли его грезы, он все больше терялся в своих вопросах, ведь сюда ему путь закрыт навсегда, даже во сне, но тем не менее он здесь. Почему?
Оттуда доносились песни птиц, над головой сияло голубое небо, а золото горело на солнце, переливалось и завораживало, хотелось прикоснуться к нему, чтобы ощутить его гладкость, хотелось приоткрыть ворота, но трикстер не решался. Он стоял на одном месте, оглядываясь по сторонам. И знал он почему-то, что никуда идти не надо, что не нужно ему никого здесь искать, он знал, что тот, кто захотел его увидеть, вскоре придет сам.
