сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 113 страниц)
Под своими раздумьями Сигюн засмотрелась на свое отражение в зеркале, она словно силилась прожечь взглядом саму себя, а мысли и думы все ещё роились в её сознании, все ещё пугали, сводили с ума. Ванка мотнула головой, шугая их в разные стороны, разбивая на части.
-Мне пора, - ванская дочь подняла на руки Нари, улыбнувшись, чмокнула его в нежную щечку, а затем передала Бирте. -Присмотри за ним, хорошо?
-Не переживайте, Леди Сигюн. С ним все будет в порядке, - уверила служанка, прижимая к себе младенца.
-Спасибо тебе, - девушка погладила Бирту по плечу. Она сейчас даже не представляла, что бы она делала, если бы не было рядом такой надежной помощницы.
Сигюн закрыла дверь покоев, вышла в коридор. Как же страшно, как же больно. Волнение накрывает её всю с головой, но несколько глубоких вдохов приводят её в себя. Сигюн направляется в тронную залу.
Огромные колонны вырастают по обе стороны от хрупкой девушки, они устремляются в небеса, кажется, что они касаются облаков, плывущих над ними. Стук туфельных каблуков прокатывается в роскошном зале, отлетает от стен. Здесь пусто, только стражники стоят у входа, а впереди красуется царский трон, на котором гордо восседает повелитель Асгарда, в его руках могучий Гунгнир. На высокой спинке трона сидят два ворона, которые потом взлетают ввысь и растворяются в воздухе. Царь высокомерно смотрит на вошедшую девушку, которая не смеет опустить головы.
Сигюн приближается к трону, встает рядом с возвышением.
-Доброе утро, Всеотец, - девушка поклонилась, хотела было опуститься на колени, но бас царя заставил её вздрогнуть и напрячься.
-Снова ты! Зачем ты явилась сюда? - гневно спросил король, прожигая девушку одним единственным сердитым глазом.
-Сегодня судят моего мужа, я обязана была прийти и вновь молить вас о прощении, Великий Всеотец, - отвечает Сигюн подрагивающим от волнения голосом, нервно сжимая подол платья.
-Ты ошибочно полагаешь, что сегодня твой супруг вырвется на свободу, или я куплюсь на твои моления. Суд Асгарда уже давно постановил наказание для этого ничтожного лжеца и разрушителя, - в голосе царя нет даже капельки милосердия, на которое так надеялась девушка. Она с сжатым сердцем смотрела на твердого Одина и не верила, что в нем вообще присутствует милосердие. -Он не заслуживает более прощения. И ты должна сказать спасибо за то, что я не отправляю в наказание тебя и твоего ребенка. Хотя, по всем правилам ты должна сидеть там же, где и Локи.
-Почему же вы не сделали этого тогда? Разве я была против того, чтобы отбывать наказание вместе с супругом? Да я бы и сейчас, не задумываясь, встала бы под стражу, удерживая Локи за руку, если бы не сын.
-И ты не стоишь под стражей и не встала под стражу в тот раз только потому, что я слишком уважаю твоих родителей, твой народ, твой мир, в котором сейчас кровь проливают асгардские воины, - повысил голос Один.
-Не нужно упрекать меня войнами, мой царь. Не нужно думать, что этими словами вы ударяете мою совесть. На свободе меня удерживает лишь мой сын и... ваша жалость, - Сигюн перевела взгляд на двери, чей грохот раздался неожиданно и громко. Потом послышался еле уловимый лязг цепей.
Сигюн с замиранием сердца смотрела, как в зал входят стражники, ведущие закованного в цепи Бога обмана. Она смотрит на него, и на глаза накатывают непрошеные слезы. За год в тюрьме Локи не на секунду не распрощался со своей гордостью и властностью, даже под стражей, закованный в тяжелые цепи, что опутывают его талию, и в кандалах, что одеты на его запястья, лодыжки, шею, он входит в тронный зал, словно царь, словно повелитель. Его зеленые глаза смотрят только вперед, губы его сжаты в тонкую полоску, а руки, обрученные в тяжелые кандалы, замок которых запирают магические руны, сжаты в кулаки. Как же он изменился за этот год. Он будто вырос, окреп, казалось, стал ещё выше прежнего, черные, как ночь, волосы отрасли до плеч, но были все так же аккуратно уложены назад. Его глаза не были затравленными или дикими - они были спокойными и даже насмешливыми, как и всегда, однако, в них скрывалось куда больше эмоций, чем показывал их обладатель. Эти глаза лгут всегда, надменно улыбаясь, и только одна девушка способна прочитать и увидеть в них боль, печаль и еле сдерживаемый гнев.
Вышагивая к трону, Локи краем глаза заметил её. Маленькую, стройную. Да, уже стройную... Хотя, Локи не сомневался, что её изогнутую фигурку не испортила даже беременность. Определенно, после родов в ней что-то изменилось, и это было очень сильно заметно его глазу. Она стала ещё более женственной: грудь округлилась, становясь более выпуклой, талия хоть и была немного шире прежней, но изгибы её остались все такими же глубокими, грациозными. Маг непременно заглянул в глаза Сигюн. Надо же, они тоже изменились, хотя по-прежнему смотрели на него с безмерным чувством любви, тоски и печали - и все это только лишь в её очередных слезах. Однако, помимо этого, Локи увидел нежность, заботу, теплоту, которые прежде замечал в ином свете, - все это было обращено только на него, но теперь лишь одно слово определяло все эти качества - материнство. После рождения малыша Сигюн уже сложно было назвать девочкой, которую Локи привык видеть рядом с собой, теперь она была настоящей женщиной, способной вынести не только жизнь с заключенным преступником, но ещё и вынести под сердцем его родное дитя.
Локи, не выдавая истинных чувств, восхищался своей женой, и ему так не хотелось отводить от неё взгляда, но он должен это сделать, ибо сейчас не самое лучшее время поддаваться чувствам.
-Локи, - чей-то голос, пропитанный теплом и лаской, окликнул мага. Фригга появилась внезапно, она встала рядом с Сигюн, нервно потирая пальцы, пристально глядя в глаза сына-узника.
-Здравствуй, мама. Теперь ты гордишься мной? - с насмешкой спросил бывший принц.
-Не надо. Будет только хуже, - с мольбою в глазах ответила Фригга.
-Куда уж хуже?
-Довольно! - послышался резкий голос Всеотца. -Я сам поговорю с пленником, а вам здесь делать нечего! Фригга, Сигюн, покиньте зал!
Ванка отрицательно покачала головой, стараясь не заплакать. Ощутив на плече руку царицы, она вздрогнула. С мольбою посмотрев ей в глаза, девушка отпрянула на шаг назад.
-Позволь ей остаться, Один. Он - отец её дитя, - с этими словами асинья скрылась в тени зальных стен.
Маг, не обратив более внимания на жену, ближе подошел в возвышению трона, специально приставив ногу так, что звон цепей раздался на весь зал. Он словно шут, даже сейчас, в такой ситуации не мог быть серьезным, не мог сдержаться от излюбленной ухмылки.
-Не возьму в толк, из-за чего весь сыр-бор? - невинно спросил колдун.
-Ты ни сколько не раскаиваешься в содеянном? Там, где ты, повсюду война, разруха и смерть, - серьезно сказал Один, глядя на ухмыляющегося тюремщика.
-Я отправился в Мидгард, дабы править людьми, как милосердный Бог. Такой же, как ты, - пожал плечами Локи, не понимая, чем же не доволен его приемный родитель. Помнится, в далеком детстве он сам сказал сыновьям: "Вы оба рождены царями". Локи всего лишь пытался оправдать его речь, учитывая, что старший принц уже на подходе к правлению.
-Мы не Боги, - покачал головой Всеотец. -Мы рождаемся, живем, умираем так же, как люди.
-Плюс-минус пять тысяч лет, - подметил маг, изгибая тонкие губы в довольной ухмылке, хлопая зелеными глазами.
-Если бы не твоя жажда власти, все было бы иначе, - промолвил царь, указывая на создавшееся положение, в котором находится приемный сын.
-Я рожден править! - возвысил голос Локи, впиваясь в родителя холодным взглядом.
-Ты был рожден, чтобы умереть ещё в детстве! Тихо сгинуть на ледяных скалах. Не прояви я жалость, никто бы и никогда не узнал о тебе.
Все внутри Локи перевернулось сверх на голову. В голове всплыл момент из юности, когда отец говорил ему совсем иные слова, когда действительно дорожил им, если уж не любил, то хотя бы считал родным. Теперь уже он смотрит на него не как на сына, как это было однажды, а как на узника, как на опасного преступника, которого добивает словами, жившими в нем уже очень давно.
-Если меня казнят, то прошу, отец, не надо прелюдий, - с саркастичной мольбою заговорил колдун. От слова "казнят" у стоящей рядом и наблюдающей этот неприятный диалог Сигюн подкосились ноги, а в груди все словно покрыло льдом так, что трудно было дышать.
-Я большой поклонник твоих нравоучений, но... ты не убедителен, - добавил Локи, с сожалением глядя на родителя.
-То, что ты жив, - заслуга Фригги, и её ты больше не увидишь, собственно, как и свою жену и сына, - царь указал рукой на Сигюн. Маг обернулся, заметил её беспомощный взгляд, дрогнувшие губы, которое силились воспротивиться словам Всеотца, но от страха не смогли вымолвить и слова. Локи напряг лицо, от чего его бледность украсила злостная гримаса, а руки сжал в кулаки.
-Остаток дней ты проведешь в темнице, - вынес приговор Один, и стражники потянули мага за цепи назад. Сигюн рискнула подойти к мужу, но один из стражников преградил ей путь копьем.
-А что Тор? Отправишь меня гнить, а на него корону наденешь? А моя семья будет скитаться изгнанниками по мирам? - На лице мага так отчетливо показалась горькость, что он пытался скрыть в глубинах своей души.
-Тор устранит нанесенный тобой урон, установит порядок в девяти мирах, а после - да, взойдет на трон. Что касается твоей жены и твоего сына, они останутся жить в Асгарде, будут на свободе. Считай, что это та самая капля моего милосердия для тебя, - вынес решение Один, гордо подняв голову.
-Всеотец, я очень прошу, не поступайте так жестоко, - отчаянно заговорила девушка, пытаясь прорваться к супругу, которого охранники схватили за плечи, потянули за цепи, разворачивая к выходу. Сигюн чудом успела сбежать из под угрожающего копья, успела коснуться руки мужа, от которой веяло нежной прохладой. Она уже забыла, как мягки и ласковы его пальцы, она уже забыла запах его кожи. Она ощутила, как его пальцы крепко схватили её руку, но удержать не смогли. Стражник, как куклу, отшвырнул Сигюн назад.
-Постойте! Остановитесь! - кричала она, пытаясь догнать стражу, но они не давали ей прорваться к мужу. Локи невыносимо было слышать её крики, её рыдания, ему не давали даже обернуться назад, чтобы взглянуть на супругу, как только он это пытался сделать, его попытки тут же пресекали ударом в плечо, который подталкивал трикстера, и он спотыкался об кандалы. И все, что оставалось магу, так это связаться с ней через сознание, но Сигюн не слышала его голоса - слишком силен и громок был её собственный возглас, когда его уводили навечно.
Сигюн бежала бы за стражей до самой темницы, если бы Фригга не успела остановить, уводя в противоположную сторону бьющуюся птицей-невольницей девушку.
...В Ванахейме продолжалась безжалостная война, где участвовали и сами ваны, и асы. Город по-прежнему был огражден от мародерских набегов, и те мчались в лес, однако, и за пределами царской столицы проживало немалое количество мирных жителей, которые оказывались в центре событий и самом разгаре воинских боев. Населения были полностью разграблены и разрушены, людей одолевал страх, и они прятались в ущельях, в непроходимых чащах, сбегали из пекла, но, к сожалению, спастись успевали не все. К тому же кругом таилась опасность: мародеры разбили лагеря в лесу, оттуда в бой с асгардцами выкатывали целые пушки и орудия. Преступники в страшных масках и с уродливыми лицами продолжали терроризировать ванскую землю, уничтожая её богатства и населяющих её людей.
Битвы были жестокими, воинство Асгарда не уступало врагу в количестве, однако, и преступность имела на все ответ. Среди них оказался огромный великан, размеры которого были куда более обширней и внушительнее замка. Каменный монстр с дубинкой грозным рыком прервал схватку между воинами и грабителями, он вышел из леса, мощным ударом отбросил ринувшегося к нему аса-смельчака, а потом направился прямиком к Тору. Его выход подбадривался мародерским скандированием.
Громовержец, заметив, что враг вызывает его на поединок, спокойно подошел к великану, даже поздоровался с ним, на что тот вновь ответил устрашающим рычанием. Все в предвкушении наблюдали за схваткой асгардского Бога и каменного создания, на искаженных уродливым ужасом лицах мародеров играла дьявольская улыбка. Они ошибочно полагали, что сила и размеры решат все проблемы, однако, забыв про наличие ума. Тор раскрутил могучий Мьёльнир, замахнулся на чудовища и разнес его всего одним сокрушительным ударом на кучу каменных глыб. Похоже, что для горстки этих чужеземцев, собравшихся с разных ветвей Иггдрасиля, великан оправдывал все надежды на победу до определенного времени, потому что сразу после его уничтожения, преступники склонились на колени, опустили головы.
-Нужно было сразу с великана начинать, - сострил Фандрал, наблюдая за сдающимися вражескими полчищами.
Кому-то покажется, что слишком просто асы одержали победу, но это далеко не так, учитывая, что было слишком много потерь и жертв. В лесах до сих пор находили убитых и раненных, среди которых оказывались даже женщины и дети. И Тору было больно смотреть на эти бессмысленные смерти и мучения. Однако победа теперь уже абсолютно во всех девяти мирах, устраненные хаос и кровопролития доставляли громовержцу облегченную радость. Теперь миры вновь были освобождены, а преступники засядут в темницу навеки.
-Принц Одинсон, с вами хочет побеседовать Его Величество царь Ньёрд. Вы не окажете честь прибыть вместе со мной в Небесный дворец? - молодой гонец, одетый в серебристые одежды с синими вставками и шелковым плащом за спиной, приблизился к громовержцу, и тот согласно кивнул, отправляясь за юношей.
-Ваш конь, принц Одинсон, - царский посыльный подвел к Тору белогривого жеребца, который, вскинув голову, приветливо заржал. Громовержец потрепал его по холке, а затем вспрыгнул ему на спину и помчался за сопровождающим.
Вскоре они прибыли в столицу, где большую часть занимали поля и плантации с разнообразным урожаем. Вблизи находилась огромная деревня с невысокими, каменными домами, над ними возвышались храмы и обители, которые можно узнать по высоким золотым заборам и купольным крышам, что сияют на солнце. Недалеко от большой деревни расстилались огромные пастбища, где пасется прирученный скот, где носятся табуны лошадей и среди них гуляют одинокие пастухи, помахивая тонкими плетенными палками, то и дело подзывая к себе сторожевых собак.
Тор давно не видел столь прекрасных мест, где тишь да гладь, где все спокойно. Люди в городе, несмотря на кровопролитные войны за пределами, не опускали рук, работали, занимались обыденными делами, но каждому из них, однако, было тревожно, когда за грозными стенами слышались взрывы и крики. Многие дальние населения успели уйти в город, но немалое количество все же осталось в гуще войны.
Громовержец дернул поводья своего белого жеребца, уводя животное за гонцом. Так они дошли до морского побережья, где океан бушует и гудит, оповещая о жизни, над ним кружатся и танцуют белоснежные чайки. За густыми зарослями зеленых деревьев виднеется золотая крыша Небесного дворца, где и проживает Великий Ньёрд, повелитель Ванахейма. Дворец стоит на самом берегу океана, от песчаного пляжа и ласкового прибоя его отделяет лишь небольшой лестничный спуск, который тоже выточен из песка. Въездные ворота распахиваются перед Одинсоном и его сопровождающим, и принц заезжает во двор. Оставляя своего жеребца возле богатого крыльца, доверяя поводья слугам, он проходит в обитель морского владыки.
Дворец сияет не только снаружи, но и внутри. Здесь все обделано мрамором, красочные двери расписаны фигурами изящных рыб и морских птиц, стены усеяны драгоценными камнями и жемчугом, а ковры, что застилают пол, окрашены в песчаный цвет. У Тора закружилась голова от высоких, углубленных потолков, почти в каждом зале он слышит, как шелестит фонтан, видит красующиеся огромные бассейны с плавающими в них лепестками цветов, с блестящими камнями на дне. Окна дворца широкие, обширные, их прикрывают полупрозрачные, бирюзовые занавески, а сквозь них взор наблюдает потрясающее море, берега которого никогда не будут видны. Громовержец раньше никогда не лицезрел такой дивной красоты, которая в какой-то степени описывает и подчеркивает прелести могучего океана.
