сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 113 страниц)
-Моя царица, я прошу, успокойтесь. Я уверена, что все будет хорошо. Мы все обязательно выберемся из этого сложного течения времени. Один пробудиться, все вновь будет как прежде, - она успокаивающе гладила Фриггу по спине. Впервые она видела вечно сияющую великолепием Богиню такой раздавленной, поникшей. Её словно било изнутри, и Сигюн с трудом представляла, как она выносит весь этот груз: Всеотец впал в сон, и неизвестно, когда он вновь вернется в сознание, а старший сын, на которого полагались надежды, который должен был принять трон, был отправлен на Землю, где нет его былой силы, где нет мощи, а есть только его облик и маленькая жизнь смертного. Но Фригга сильна и она держится, она верует в лучшее, она надеется.
-Благодарю тебя, девочка, - вздохнула царица, кажется, постепенно унимая слезы. Она ловит на себе растерявшийся взгляд принцессы, видит, как губы её силятся что-то сказать, но девушка не решается. Отчасти Фригга знала, что терзает душу юной девы. Сигюн должна быть открыта правда, правда о младшем Одинсоне и единственном Лафейсоне. Но царица не успела начать, принцесса прервала её давно уже сидевшем в ней вопросом:
-Как все это произошло?
-Один долго откладывал этот сон, но он настиг его неожиданно, - Фригга запнулась, - во время разговора с Локи...
Услышав имя мужа, Сигюн невольно вздрогнула. Это царица не могла оставить без внимания, как и застланные пеленой слез глаза девушки.
-Расскажите мне, - едва смогла выдавить из себя принцесса, скрывая подступающие рыдания. Она ругала себя, что не сумела сдержать эмоций. Выставила на показ свое душевное состояние, стоило лишь поймать на слух это родное, самое драгоценное имя, обладатель которого растерзал её на мелкие кусочки всего одним взглядом, одним словом. Может быть этого было достаточно, чтобы она ушла именно сейчас, но этого не достаточно, чтобы она ушла навсегда.
-Я знаю, Сигюн. Знаю, что Локи обвинил тебя в том, о чем ты даже не подозревала, - низким шепотом заговорила царица, чуть нагнувшись к деве, при этом все же не отпуская ладонь Всеотца. -Эту правду мы скрыли от Локи потому, что не хотели, чтобы он чувствовал себя чужим. Судьба для него выдалась нелегкой с первых минут его жизни. Его мать погибла на глазах у Одина, когда он и его солдаты разгромили ледяной храм в Ётунхейме и забрали источник силы ётунской расы. Случайно Один услышал тогда плач младенца... Он не мог его не забрать, ведь ребенок непременно бы погиб, и неизвестно, что бы сгубило его: одиночество и голод или же рука родного отца. Мальчик был рожден асгардской девой, но внешне был вылитым ётуном, пока Один не взял его на руки. Мертвенная синева спала с его кожи, и ребенок оказался совсем иным, однако в генах его продолжала течь кровь ледяного великана, кровь Лафея.
По щеке Сигюн побежала слеза, когда она слушала рассказ о своем муже. Она не могла даже представить, сколькими тайнами покрыто его прошлое, и все эти тайны состоят лишь в его душевном состоянии, а некоторые были неизвестны даже ему самому. Как бы Фригга и Один не охраняли маленького Локи от этой правды, не охраняли от отчужденности, юный маг все равно испытывал одиночество, терпел насмешки, унижения. Чем старше он становился, тем злобнее становилась его душа. Ненавистники, которые посмеивались раньше, теперь стали бояться его и его дара магии, а от этого не меньше ненавидеть. Ему не нужно было копье, чтобы сразить противника, не нужен был молот, чтобы доказать свое могущество, ему хватало лишь произнести одними губами слова, смысл которых был понятен только ему, хватало всего одного взмаха руки, чтобы заставить врага извиваться в страшных мучениях. Магия была его оружием, книги были друзьями, а одиночество было верным спутником. Так вот откуда взялся этот "холодный камень" внутри, вот откуда появилась необычайная жестокость, наслаждение чужими страданиями. Вся эта цепь идет от самого его рождения... Может быть, где-то очень глубоко, в том самом "холодном камне", что сердцем величают, у Локи сохранилось немного места, куда смогла поместиться любовь и нежность к Сигюн и к матери. И теперь девушка боялась, что даже этот кусочек тепла в холодной душе может исчезнуть, покрыться инеем, а затем и коркой льда.
-Теперь ты знаешь, Сигюн. Теперь эта правда раскрыта и для тебя, - Фригга ласково погладила деву по плечу, обращая её внимание, которое было затуманено слезами. Сигюн беззвучно плакала, роняя хрустальные слезы на подол сиреневого платья.
-Он мне не поверит, - шепнула дева, вспоминая, как зло сверкали красные глаза трикстера, как холодные руки сжимали её шею, чудом не ломая кости, как колкие, стальные речи вылетали из него, разбивались о её душу, отдаваясь гулким эхом в её голове. -Он более, чем просто уверен, что я знала об этой тайне, уверен, что я использовала его, предала, а вся моя любовь - фальшивка. Моя царица, я так боюсь, что... - Сигюн не сумела сдержать подступающих слез и закрыла лицо ладонями, силясь не показывать их.
-Нет, это не так, - услышала она рядом мягкий голос королевы, который, буквально, перебил гневный крик Локи, пролетевший в ушах. - Я всю жизнь любила, люблю и буду любить Локи, как родного сына, и, несмотря ни на что, он будет мне родным и любимым не меньше и не больше Тора. Так было и будет всегда. Что же касается Одина, - Фригга взглянула на мужа, - он тоже любит его, но... он никогда не показывает этой любви, он, как всякий отец, строг и рассудителен. Ты же, - царица перевела внимание на Сигюн, которая неотрывно смотрела на неё и внимательно слушала каждое слово, - ты единственная, кто никогда не обманывал его, кто был честен с ним. Даже после всего, что ты узнала, что ты перенесла, твоя любовь к нему осталась стихией, бушующей в твоем сердце. И он знает это. Он очень боится потерять тебя, Сигюн, если тогда он был готов прогнать тебя, вновь предаться одиночеству, забыть, что когда-то любил, - то было лишь злым порывом - то сейчас он сильно раскаивается из-за своей ошибки.
========== Глава 9 ==========
Дни летели с такой скоростью, что были почти незаметны. Сигюн просыпалась утром и не успевала, казалось, сделать и двух шагов, как снова на небо восходила луна. Принцесса все свое время проводила возле Одина, рядом с Фриггой. По утру, приведя себя в порядок, она тут же мчалась в покои царя, надеясь, что уже сегодня все придет в норму, Один пробудится, Асгард, что, будто следуя царю, сам впал в серый и безмолвный сон, наконец откинет тоскливость и тишину, наконец воспрянет вновь. Но, заходя внутрь комнаты, девушка снова и снова лицезрела почивающего Всеотца и печальную Фриггу, сидящую возле.
Прошло уже два дня. Сигюн ночевала в своих покоях, выделенных ей по приезду, Локи она не видела ни разу за это время, хотя знала от Фригги, что сын появляется в родительских покоях каждый вечер, очевидно сразу же после ухода Сигюн. Он все ещё избегает её? Все ещё не хочет видеть её? Все ещё не верит? Как бы ужасно и обидно не звучало это, но принцесса не могла сделать иного вывода. Сама она не раз приходила к комнатам мужа, стучала в дверь, но от туда до неё доносилась лишь тишина, там было пусто, точно так же, как и в её сердце сейчас.
Свежий воздух, шумное дыхание моря, песни птиц, шелест ветра - всё потеряло былую красоту, все было не в радость. В первой половине второго дня лил сильный дождь, и в этот момент Сигюн почему-то захотелось непременно выйти на улицу в одном легком платье, ощутить на своей коже капли серого холодного дождя, захотелось поплакать, ведь никто не увидит её слез - они смешаются со слезами небес.
Асгард погрузился в тишь: не было детских криков; народ говорил тихо даже в компаниях; нигде не слышался лязг оружия; даже собаки во дворах умолкли. Осталось только дыхание самой природы.
Наступил третий день.
-Как он? - усаживаясь на скамью, устланную меховой накидкой, спросила Сигюн.
-Он очень слаб. Он все ещё спит, а на исходе уже третий день, - с тяжелым вздохом отвечает царица, расположившись по другую сторону от ложа Одина. Её взгляд усталый, нет, не сонный, а именно измученный этой бесконечной тревогой, этой тяготой, этими беспокойствами и ожиданиями, что обрушились на плечи Фригги в один день.
-Ваше Величество, но ведь этот день ещё не закончен. Вы сказали, что сон продлиться не менее пяти дней, значит, надежда есть.
-Надежда есть всегда, моя девочка. И я до последнего буду надеется, что он очнется, что Тор снова воссоединится с нами, - Фригга погладила царя по ослабленной руке.
-Все так и будет, моя царица, - видя, как на убитом горем лице Богини промелькнула тень улыбки, Сигюн улыбнулась в ответ.
Вновь наступило мгновение тишины. И Сигюн, собравшись с мыслями, тихо произнесла:
-Ваше Величество, могу я спросить кое-что у вас? Я понимаю, что сейчас не лучшее время, но я не могу сказать об этом больше никому. Мамы нет рядом, и обратиться я могу только к вам, вы позволите?
-Конечно, Сигюн, - мягко ответила Фригга.
-Моя мама говорила мне об этом, когда я была ещё совсем юной. Дело в том, что мне был дан дар от природы, и мама объясняла мне это так, что как только сердце мое полюбит сильно и искренне, дар мой пробудится, и я смогу ощущать, видеть, чувствовать всю ту опасность, что таится рядом с любимым, я смогу говорить с ним на расстоянии, зная, что он обязательно услышит. И вот, в тот день, когда Тор, его друзья и Локи отправились в Ётунхейм, я увидела... Я увидела, как ётун схватил его за руку, увидела этот страх в глазах Локи и почувствовала его, видела, как рука его приобрела синий цвет, стала холодной, как лед. А ещё я видела его глаза, они были испуганными, они были растерянными, как у ребенка, - Сигюн рассказывала об этом со взглядом, что был устремлен в пустоту, а на глаза наворачивались еле заметные слезы. Она говорила так, будто ей снова пришлось пережить это в данную минуту, и это было для неё более, чем просто страшно.
-Природа преподнесла тебе дар мученицы, - сказала Фригга, выслушав рассказ девы. Теперь она взирала на принцессу с жалостью. Она заметила, как лицо Сигюн сделалось недоуменным, но, отчасти ванка понимала, что означают слова царицы.
-Сигюн, тебе достался дар, который дается далеко не всем. Ты послана сюда, в этот мир лишь для одного человека, для которого станешь ангелом-хранителем. Вы связаны, и Локи услышит тебя, когда ты позовешь, так же, как и ты откликнешься на его голос, когда он позовет тебя, - теплый голос Фригги звучал очень тихо, умиротворенно. Сигюн внимала ему, осознавая, что сердце её бьется для того, чтобы билось его сердце. Ей незачем будет дышать, если он дышать перестанет...
Чьи-то легкие шаги нарушили воцарившуюся на миг тишину. Царица обернулась в сторону выхода. Тень проплыла по стене, а затем у дверей показался Локи. Он застыл на пороге, стоило только взгляду поймать тонкий силуэт супруги. Он не мог даже представить, что увидит её здесь, хотя он даже не знал, что она вот уже третий день проводит возле почивающего Всеотца. Фригга умолчала об этом, да и он не интересовался.
Сердце в его груди словно ожило. До этой минуты он не ощущал его стука, сердца будто и вовсе не было внутри, сейчас же оно колотится, как не нормальное. Он смотрит на жену и снова видит на её глазах слезы. В их последнюю встречу она тоже плакала. Из-за него. Он остыл после того дня, осознал, как сильно был неправ, раскаялся, но найти её, все сказать ей что-то не позволяло. Он просто боялся посмотреть ей в глаза, в эти небесные, прекрасные глаза, которые не отражают ни капли лжи, ни капли корысти, в них всегда видна неподдельная доброта, искренность, а самое главное - любовь к нему. Он должен признать, что впервые в жизни ему было стыдно за свою ошибку, за свое недоверие этому ангелу.
Сигюн не может поверить, что спустя столько времени она видит его. Сильное волнение накрывает её с головой. Она должна уйти сейчас, чтобы дать матери и сыну побыть наедине с отцом, но она будто забыла, как двигаться. Смотрит только на него, руками нервно сжимает подол платья. Она боится подняться на ноги, думает, что сейчас упадет, но приходится взять себя в руки и вновь уходить от него, лицезрея его лишь минуту.
-Здравствуй, Локи, - послышался голос Богини, и сын склонил голову в приветствии.
-Ваше Величество, я оставлю вас, - Сигюн поднимается со скамьи, склоняется в прощальном реверансе, а затем медленно направляется к выходу.
Локи все ещё стоит у порога. Видит, что она уже близко, видит, как она смотрит на него, и сам не может отвести взгляд. Он совсем рядом, стоит только протянуть руку, чтобы коснуться его, но Сигюн не смеет. Проходя мимо, она позволяет себе утонуть в его изумрудных глазах, чей яркий отблеск виден при тусклом свете комнаты. Он пропускает её к выходу и, когда она уже оказывается плечом к плечу с ним, трикстер не сдерживается, успевает дотронуться до её руки. Принцесса вздрагивает, когда их пальцы соприкасаются, пытается удержать их, но они выскальзывают. Больше не взглянув в сторону супруга, девушка спешно удаляется, еле сдерживая себя, чтобы не кинуться бесцеремонно в царские покои и не упасть в объятия Локи. Что же означал подобный жест, Сигюн могла лишь гадать. Простил ли он её? Понял ли? Он невесомо и нарочито коснулся её ладони, провел по ней тонкими пальцами, словно он ждал этого момента всю жизнь, словно он жаждал этого прикосновения... А Сигюн же ухватилась за его руку словно за канат, который поможет ей выбраться из пропасти, только слишком скользким он оказался, слишком проворным, быстро проскользнул по коже и снова потерялся в невесомости... Ванке стоило огромных трудов, чтобы вот так сдержанно покинуть комнату, не заглянув в его глаза, не почувствовать вновь его чутких пальцев, что будут переплетены с её пальцами...
Сигюн покинула дворец. Наверное, впервые за все три дня она гуляла не по открытой балюстраде, а в садах, возле небольшого пруда. Здесь было тихо, одиноко, как раз то, что нужно в данную минуту юной принцессе. В кронах высоких сосен еле уловимо можно различить, как птицы перелетают с ветки на ветку, неустанно поют свои песни, прославляя начало летних деньков. Солнце уже клонится к закату, а ветер, чуть шевельнув заросли цветущих яблонь, замирает в густой листве и больше не тревожит её.
Сигюн медленно идет по плиточной тропинке, между цветами и деревьями, выходит к пруду, по середине которого был установлен мраморный фонтан в виде огромного изящного кувшина, откуда вверх бьют водные струи, они изгибаются, словно драгоценные нити, и вновь устремляются вниз, их брызги при свете солнца блестят, как маленькие бриллианты. В такой относительной тишине шум фонтана скорее ласкал слух, нежели мешал. Сигюн уселась на скамью, стоящую под раскидистым дубом. Она завороженно любовалась фонтаном, водной гладью пруда. Откуда не возьмись, в её голове вдруг представилась странная картина, она ясно увидела, как воображение стремительно распускает краски: будто белая лебедь кружится на воде, изгибая тонкую шею, распуская белые крылья и стремясь взлететь ввысь облаков. Но что-то ей мешает, что-то останавливает, она беспомощно вскидывает голову к небу, смотрит голубыми глазами в пучину небес, где ждет её свобода, но улететь не может. И причина её неволи вовсе не жажда испить из синего пруда, вовсе не отдых на шелковой воде. Причина её несвободы - черный ворон, который, паря на высоте крон сосен, пронзительно издает крики. Его черные крылья, будто затмение, закрывают солнце, закрывают свет, закрывают путь, и на небеса рушится ночь. Вскоре он садится на изгиб мраморного фонтана и неотрывно смотрит зеленым, блестящим взором на белоснежную лебедь, что в темной ночи стала казаться ещё более яркой. Она плавно, почти бесшумно подплывает к нему, поднимает голову и смотрит так же неотрывно в глаза ворона. К чему же здесь слова, если взгляд отвечает на главный вопрос: почему не улетает верная лебедь?
Ночь сменяется днем, перед глазами все вновь приобретает привычные краски. Сзади кто-то невесомо касается плеча, и сердце замирает в кротком, волнительном испуге. Сигюн оборачивается.
-Извините, принцесса, я не хотел вас напугать, - Фандрал, мило улыбаясь, стоял возле скамьи.
-Все в порядке, я просто немного задумалась, - Сигюн подвинулась, уступая место благородному асу. Тот кланится, садится рядом.
-В последнее время я вижу вас то задумчивой, то печальной, - Фандрал смотрит на девушку, но её внимание все ещё устремлено на синий пруд, в котором отражаются проплывающие по небу облака.
-А много ли сейчас причин для улыбок? - равнодушно спросила дева, теребя в руках пояс от платья.
-Я понимаю ваши тревоги, всему Асгарду сейчас не легко, но...
-Если бы только тревоги за Всеотца терзали мою душу, - не дав воину договорить, отчаянно вздохнула дева.
-У вас с мужем не все гладко? Можете не отвечать, только скажите мне: он причинил вам боль?
-Нет, совсем нет, - покачала головой Сигюн. -С чего вы это взяли?
