Текст книги "Грушенька и сын шейха (СИ)"
Автор книги: Зинаида Хаустова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
Глава 11. Газета
Аграфена
– Что за день такой? С утра до вечера что-то взрывают. – эмоционально ругается Настя, – Груш, возьмешь новость про подрыв в Болгарии?
– Хорошо. Взяла.
Только жму на ссылку, в кабинет заходит политический обозреватель Клим Воротынцев. Грузный мужчина лет пятидесяти кидает на столик пачку сигарет.
– Я у вас покурю, день дурацкий, – журналист берет со стеллажа гостевую пепельницу и падает в кресло.
– У меня как раз ваша новость в работе, – сообщаю я мужчине, – ужас, конечно. Смертник подорвал автобус с израильскими туристами в Бургасе. Безумные люди, зачем они это делают?
– Это делают очень прагматичные люди, Грушенька, – Клим выпускает струю белого дыма в потолок. – Главная новость сегодня не эта. Утром в Дамаске подорвали заседание силовой верхушки Сирии. Тоже с помощью смертника, кстати. Убили зятя и кузена Асада, пару силовых министров. Людей, принимающих решения. Но целью был Башар Асад, который каким-то чудом на заседание не явился. Провал неких спецслужб информационно прикрыли подрывом автобуса с израильтянами.
– Как-то очень цинично звучит, – с сомнением выгибаю бровь.
– Геополитика вообще очень циничная вещь, Груша. На сегодня назначено совещание совбеза по Сирии. Если бы Асада удалось убить, запад протащил бы свою резолюцию с вводом сил коалиции. Операция провалилась, совбез перенесли на завтра. Теперь общественность отвлекают громким терактом в Болгарии. Типичная операция прикрытия.
– Израиль уже обвинил в теракте Иран, – оповещает Настя о последней новости.
– Кто бы сомневался, – усмехается Воротынцев, – и никакие расследования не нужны. Израилю Асад как кость в горле, по их таймингу они уже должны Иран бомбить, а Асад все никак не сдается демократическим повстанцам. Пока не дожмут Сирию, они не могут вплотную заняться Ираном.
– А Израилю зачем все это нужно? – недоуменно жму плечом. – Разводят исламистских фанатиков у себя под боком.
– Неорганизованные фанатики гораздо безобиднее, чем идейные диктаторы сильных стран. Тем более, когда эти фанатики ручные, а диктаторы наоборот. Например, в Иране официальная позиция, что Израиль не имеет права на существование и должен быть стерт с лица земли.
– Как-то жестко, – удивляюсь я. – И по какой причине?
– Неприязнь, видимо, – усмехается Клим, – первоначально, кстати, Израиль выбрал шахский Иран своим союзником. Сделали ставку на этнический фактор. Надеялись на поддержку персов против арабского враждебного окружения. Но потом в Иране случилась исламская революция. В итоге сыграл религиозный фактор, а Мухаммед с евреями не ладил.
– Ну, мы уже в двадцать первом веке живем, чтобы руководствоваться мнением Мухаммеда, – пожимаю я плечом.
– Ну, так-то у иудеев с персами долгая история взаимоотношений. К тому же, мне кажется, очень дурацкой затеей праздновать еврейский Пурим. Это про то, как советник персидского царя Аман захотел убить всех евреев. Но его опередили. Одна из жен царя еврейка Есфирь подговорила мужа убить Амана и всех врагов своего народа. Царь выдал свое разрешение. В итоге, евреи за пару дней вырезали 75000 человек из персидских элит.
– Какая-то сказочная цифра, мне кажется, – с сомнением в голосе замечаю я, – после Варфоломеевской ночи было убито 30000 гугенотов, а на них долго охотились все католики Франции.
– Совершенно не важно, правдива история или сказочна, – отметает мое замечание Клим, – важно то, что она стала поводом для торжества. Очевидно, что ежегодное шумное празднование Пурима рано или поздно вбило бы ирано-израильский клин. Фундаментальные конфликты всегда имеют ментальные причины.
– Ну, вообще да, странно это, французы Варфоломеевскую ночь не празднуют, – подает голос Настя.
– Некорректное сравнение, Настенька, – Клим снова затягивается и выпускает дым. – У католиков доктрина свободы воли. Если католик совершил убийство, это сделал он сам и никто другой. Странно было бы праздновать нарушение заповеди «не убий».
– В иудаизме тоже была эта заповедь, если не ошибаюсь, – возражает моя коллега.
– Именно, – одобрительно кивает Воротынцев, – но она для людей. А персов убил Яхве руками евреев по договору защиты богоизбранного народа. Главная черта евреев, благодаря которой они до сих пор существуют – особая религиозность. Те, кто не верит в свою богоизбранность богом Яхве, давно ассимилировались в какой-то момент своих долгих скитаний. Остальным Яхве ассимилироваться запретил. Соответственно, Пурим – это событие, доказывающее, что Яхве бережет свой народ. Именно этот факт и празднуют. Но тут у персов и евреев могут быть разночтения.
– Разве не все древние народы были особо религиозны? – встаю и завариваю кофе в прессе.
– В какой-то мере да, но только у евреев было мощное пророческое движение. А еще они свято верили в предсказания этих пророков и видели предсказания там, где их нет. По крайней мере для человека, лишенного этой веры. Как по мне, то в главе Дварим Торы, в которой евреи видят пророчество о рассеянии, мы имеем дело с договором. За послушание Яхве обещаются все блага, которые пришли в голову автору, за непослушание все кары, которые могут пасть на народ.
– И что там были за кары? – разливаю кофе по чашкам и ставлю перед Климом.
– Спасибо, Грушенька! – Клим сразу тянется за кружкой и с видимым удовольствием вдыхает аромат. – Все, на что фантазии хватило. От неурожаев и бесплодия до истребления. Совершенно логично было туда включить завоевание народа и рассеяние. Иудея стояла на перекрестке дорог великих цивилизаций. Было бы странно, если бы их кто-нибудь не съел в конце концов. Но в религиозных головах факт покорения страны Римом отразился, как срабатывание кары за непослушание Яхве. В общем, сам факт существования евреев через две тысячи лет после исчезновения Иудеи говорит о чрезмерном религиозном сознании.
– Почему? – уточняю я.
– Потому что после списка кар, был еще список для тех, кто одумался и решил слушаться Яхве. С поощрениями. Там, в том числе было обещание вернуть утерянную землю. Но куда-то мы залезли в дебри. Что-то я у вас засиделся, девушки.
Клим залпом допил кофе, затушил очередную сигарету и покряхтывая вылез из кресла.
– Спасибо за кофе, девочки, пойду снова в наш политический ад.
Дверь за Воротынцевым захлопнулась.
– Насть, как думаешь, надолго сегодня выпуск задержат из-за всех этих взрывов? – я задумчиво смотрю в редакционную программу.
– Статью на главную еще пишут. Про взрыв автобуса, кстати, – неопределенно отвечает Настя.
Я вздыхаю и открываю для вычитки очередную заметку.
– Хочешь, я могу подежурить сегодня? Если я в пятницу уволюсь, у меня три выходных намечаются. – через какое-то время предлагаю коллеге.
– Было бы неплохо. Спасибо! – Настя благодарно смотрит на меня, – жаль, что Бобрешов в отпуске, когда у тебя столько свободного времени.
– Угу, – рассеянно подтверждаю.
За последние дни я ни разу не вспомнила Степана, и эта мысль сейчас удивляет. Он долго за мной ухаживает. Мы ходили на свидания. Почему Настя помнит о нем, а из моей памяти он стерся, как только перестал появляться перед глазами?
Отгоняю от себя неприятную мысль. Я подумаю об этом завтра. Наверное.
Пока ожидаю финальной статьи, серфю в интернете. Сама не замечаю, как набираю в поиске волнующую фамилию. Сервис картинок выдает каких-то других Глебов Князевых.
Фото нахожу в конце концов на сайте будущего работодателя. Сохраняю его на компе и отправляю сама себе в почте.
На профильном ресурсе маркетологов гуглится интервью с Глебом. Читаю его раз десять. В груди порхают бабочки от каждого слова. Все-таки Князев очень умный, а я почему-то этим очень горжусь.
Весь вечер бью себя по рукам, чтобы не написать ему в личке свои восхищения.
Отвлекаюсь тем, что выгребаю из ящиков стола личные вещи, какие-то листочки с многочисленными пометками и записанными телефонами. Нужные переписываю в ежедневник, отправляю все остальное в корзину.
Рабочий день затягивается до часу ночи. Еду домой на оплаченном редакцией такси для задержавшихся сотрудников. Засыпаю сразу, как только голова коснулась подушки.
Ночью мне снились древние евреи, поклоняющиеся своему суровому богу. Потом я вижу бурное зимнее болгарское море. Я иду босиком по дикому пляжу, и какие-то мошки больно кусают ноги. Около берега плавает гигантская страшная медуза. Долго смотрю на нее, пока волны нежно ласкают мои ступни.
Глава 12. Коллайдер
Аграфена
В понедельник поднимаюсь в офис «Спаса». Заглядываю в маленький кабинетик Ани, который сразу окрестила «аквариумом». Одна стена заменена стеклом, через которое Анна видит весь колл-центр.
Макарова уже сидит на рабочем месте. Как капитан на своем мостике.
Мы вместе идем в отдел кадров, после этого Аня показывает мне мое рабочее место и представляет моим сотрудницам.
Мне неудобно перед девушками. Они работают здесь дольше меня. Наверняка, любая бы справилась с этой работой лучше. Очень некомфортно чувствовать себя «блатной».
– Груша, это Маша, это Вера. Девушки, ваш новый руководитель и мой заместитель по скриптам Аграфена Ракитина.
– Можно просто Груша, – поспешно добавляю я.
Девушки разглядывают меня, я своих сотрудниц.
Маша невысокого роста, слегка полновата, добродушна и какая-то уютная.
Вера, напротив, высокая и стройная. Карие глаза смотрят на меня с презрительным холодом. Ярко-красная помада на пухлых губах кричит о том, что с самооценкой у девушки все хорошо.
Маша тепло улыбается мне и первая приветствует:
– Очень приятно, Груша.
– Маш, покажи Груше ваши документы и программы, – обрубает любезности Аня.
Потом я пытаюсь запомнить основные папки и сценарии в офисной CRM, которые мне показывает девушка. Записываю назначения форм и документов. Немного успокаиваюсь, потому что, на первый взгляд, ничего сложного. Но голова опухает от обилия информации.
Немного нервируют откровенно злобные взгляды, которые на меня бросает Вера. Пока абстрагируюсь от них, сейчас некогда париться по этому вопросу.
Остаток дня у меня уходит на более близкое знакомство с программами, таблицами скриптов, шаблонами и инструкциями. День плавно переходит в ночь. В шесть Аня пытается вытащить меня из-за стола и отправить домой, но быстро сдается.
В десять наконец-то дохожу до офисной кухни и ставлю контейнер разогреваться. Мыслей уже не остается. В голове порхает белое ватное облако. Несколько раз пробую получить кофе от кофе-машины, но аппарат остается глух к моим потребностям.
Вздыхаю, вытаскиваю еду из микроволновки и сажусь за стол. Никого нет, и я ставлю локоть на столешницу, опираюсь на ладонь своей уставшей головушкой. Сейчас думать ей не получается, поэтому просто ем.
Внезапно дверь открывается. Резко убираю локоть и выпрямляю спину.
– Добрый вечер, Аграфена! – слышу бархатный баритон Князева, и по телу пробегает взволнованный трепет.
Пространство сворачивается от его присутствия, помещение становится каким-то маленьким. От котлетного запаха мужчина слегка морщится и проходит к кофейному аппарату.
– Он не работает, – уведомляю я, отрываясь от контейнера.
Глеб засовывает кружку с надписью «Лондон» в жерло кофеварки и нажимает на кнопку, словно не доверяет моим словам. Немного обидно.
Аппарат молчит, и Князев открывает какую-то дверцу.
– Вода закончилась, – выносит вердикт, – сейчас исправим.
Глеб куда-то выходит и появляется с большой бутылкой воды. Такую же пустую бутылку вытаскивает из аппарата и меняет ее на новую.
Смотрю на манипуляции сквозь приопущенные ресницы. Есть в этом что-то домашнее. Сильный мужчина решает возникшую проблему. Отгоняю дурацкую мысль, что за таким, как за каменной стеной.
Голова уже не парит в невесомости от усталости, а уплывает от крышесносной эйфории. Просто потому, что Князев рядом.
Кофе-машина замечательно урчит, и кухня наполняется ароматом кофе. Я встаю и пьяно иду к раковине, на автомате мою грязный контейнер. Чувствую спиной взгляд Князева. Наверное, я сама себе это придумала. Взгляд нельзя почувствовать, и Глеб не будет на меня смотреть.
– Когда вы надеваете такое платье, Аграфена, вы очень рискуете, – вздрагиваю от неожиданной реплики.
– Почему? – внезапно осипшим голосом.
– Потому что каждому мужчине всегда хочется расстегнуть такую молнию на спине, – несколько мгновений просто стою, пока по телу проносятся волны дрожи от слов Князева, потом поворачиваюсь к нему. Лучше бы я этого не делала. Огонь в глазах Глеба усугубляет мое взбудораженное состояние.
Наверное, мне все это только кажется. «Любовь в глазах смотрящего» или как там это звучало у Уайльда.
Не знаю, что в этот момент транслируют мои собственные глаза, но Князев неожиданно теряется. Отворачивается к кофеварке, чтобы забрать свою кружку.
– Вы припозднились, Аграфена. Ваш бойфренд не будет возражать против такого графика работы? – спрашивает, не оборачиваясь в мою сторону.
Интересно, а мой взгляд он тоже чувствует своей спиной?
– Мне не перед кем отчитываться, могу не спешить, – пожимаю плечом, но он не может этого видеть.
В голове проносится, что слишком честный ответ. Можно было бы пококетничать и набить себе цену. Теперь Князев окончательно потеряет ко мне интерес. Я же как бы расписалась в своей невостребованности.
Отворачиваюсь и протираю контейнер бумажным полотенцем.
– Все равно не стоит так задерживаться, – почему я не могу спокойно слушать его голос, каждая фраза порождает какие-то удивительные реакции в моем теле.
– Я в газете примерно в это же время уходила. У нас рабочий день в час начинался, – отвечаю почти ровно Глебу спиной, – но я не возражала. Я все-таки больше сова.
– Тогда понятно, почему вы на обед в пять часов уходили, я всю неделю голову ломал.
Мне приятно от мысли, что он думал обо мне. Знакомое тепло теснит грудь.
– Могли бы спросить и не ломать голову, – тихо замечаю я.
Набираюсь храбрости и поворачиваюсь к Князеву лицом. Подпираю поясницей столешницу небольшого кухонного гарнитура.
– Мог бы, но это слишком легко, – усмехается Князев, – что вы смотрели в ту пятницу?
– Я дошла до «Ролана», – замолкаю и краснею, опускаю глаза вниз, неудобно признаваться, – фильм назывался «Три метра над уровнем неба: Я тебя хочу».
Князев допивает свой кофе и подходит к раковине. Мы стоим почти бок о бок, и у меня поднимаются все волоски. Я чувствую сладковато-терпкий запах его парфюма и куда-то плыву.
– Хорошее название, – негромко комментирует Глеб мне почти на ухо, – авторское кино про секс?
Поворачиваю голову и затуманенными глазами смотрю на идеальный профиль. Почему-то взгляд сползает на губы мужчины. Голова кружится, сердце ускоряется, мне не хватает воздуха. Рывком отрываю себя от Глеба, отхожу к столу. Отвечаю не оборачиваясь:
– Скорее про отношения. Доброй ночи, Глеб. Мне пора.
На дрожащих ногах добираюсь до своего стола и падаю на компьютерный стул. Делаю три глубоких вздоха, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя. Начинаю собирать сумку.
Какая все-таки была дурацкая идея сменить работу. Мне нужно держаться подальше от Глеба. Как можно вообще так неадекватно реагировать на мужчину. Никогда такого не было. Он для меня просто опасен.
Вспоминаю, как на море каталась на банане. Выброс адреналина, учащенное дыхание и сплошное непонимание собственной глупости, которая меня заставила залезть на эту зыбкую конструкцию.
А это были цветочки.
Сейчас же ощущения такие, как будто оказалась в центре большого адронного коллайдера. Он безжалостно разгоняет мою кровь по венам и сталкивает в разных частях тела. И это тело совершенно не хочет брать себя в руки, а требует какого-то продолжения.
– Аграфена, я могу вас подвезти, – раздается над головой голос Князева. Я вскакиваю и быстро иду мимо ночных операторов к выходу, успев пролепетать, что доберусь сама.
Просто трусливо сбегаю.
Дома кое-как залезаю под душ и падаю на кровать. Сразу проваливаюсь в беспокойный сон.
Мне снятся море, банан и Глеб. Он держит меня за талию и кричит на ухо: «Посмотри, какие у меня пальцы!». Машет перед моим лицом гигантской ладонью с гипертрофированным безымянным пальцем.
Глава 13. Табу
Глеб Князев
Закрываю отчет рекламных подрядчиков и разминаю напряженные мышцы шеи.
Только отвлекаюсь от рабочей информации, в голове сразу оживают воспоминания о вчерашнем вечере. Совершенно не понимаю, что меня цепляет в этой девушке. Она же, очевидно, не в моем вкусе.
Никогда не любил блондинок. Чудится мне в них какая-то холодность на грани с фригидностью.
Только вот Грушенька поджигает меня с самого первого взгляда. Того самого, который был в лесу. Транслирующего испуг вперемешку с возбуждением.
Почти такой же взгляд был у нее вчера, когда она от меня сбежала.
Поразительная интуиция у девушки. Грушенька очень вовремя унесла ноги. Еще чуть-чуть и все мои принципы отправились бы к демонам. Особенно, когда подошел ближе и вдохнул ее парфюм. Лаванда с чем-то ягодным.
Ее близость срывала все стоп-краны. Еле сдержался, чтобы не нагнуть там же на столешницу. И что-то мне подсказывает, что Аграфена была бы совсем не против. Испугалась своих реакций, поэтому экстренно покинула помещение.
Вспоминаю платье-футляр с этой развратной молнией на спине. Мягко обтекающее фигуру в форме песочных часов. Одно движение бегунка, и можно было бы прикоснуться к голой коже.
Представляю, как нажимаю на лопатки. Заставляю распластаться на столешнице грудью. Развожу в стороны полоски расстегнутой ткани. Открываю белую спину.
У Грушеньки должна быть нежная белая кожа. Провожу по ней ладонью и скольжу вниз на поясницу. Пальцами ласкаю ягодицы. А потом задираю подол, встаю на колени и ласкаю ягодицы уже губами.
Открываю глаза, отгоняю наваждение. Член стоит колом. Неделя воздержания, и я уже готов кинуться на блондинку. На одну конкретную блондинку.
Демоны, как мне теперь развидеть эту белую кожу. Наверное, на такую падки БДСМщики. Им нравится, когда на такой белой остаются красные отметины. Мне тоже нравится, когда Грушенька заливается смущенным румянцем. Именно это меня цепляет? В каждом мужчине есть немножко БДСМщика?
Нервно смеюсь. Хотя не до смеха. У меня, действительно, есть принципы. Грушенька не только блондинка, но и заместитель Ани. Нельзя спать с менеджерами, тем более, когда она еще и подружка Макаровой. Вот вообще табу.
Аллах, зачем я вообще ее взял?
Надо бы завести новую пассию и уже успокоиться. Вот только в колл-центре теперь сидит Аграфена, и лишний раз мимо проходить не хочется. Только возбуждать аппетит.
К тому же наблюдаю странный эффект. Рядом с Грушенькой хочется быть лучше, чем я есть на самом деле. Вообще не жажду демонстрировать ей темную сторону своей натуры. Тем более, охотиться в колл-центре на ее широко распахнутых глазах.
Задумчиво покручиваюсь в кресле. Вариантов не так много. Связываться с бывшими самое последнее дело.
Если только сразу предупредить, что продолжения не будет.
Вспоминаю, кто там самая беспроблемная из оставшихся в колл-центре бывших. Открываю почту и пишу.
«Люб, привет! Как дела? Что с личной жизнью?»
«С какой целью интересуешься?»
«Хочу, чтобы ты ко мне зашла на разок без обязательств».
Смотрю на сообщение, почти отправляю. Растираю лоб, глубоко вздыхаю и жму на delеtе. Бывшие – это тоже табу. Творю какую-то дичь. А Грушенька только начала работать. Просто какой-то пипец.
Не очень элегантно сворачиваю чат с Любой и смотрю на часы. Можно уже смотаться пораньше и посетить фитнес. Встаю из-за стола и достаю из шкафа спортивную сумку.
Глава 14. Коллеги
Аграфена
Глеб больше не появляется в поле моего зрения. Мне обидно. Тогда вечером показалось, что он тоже не совсем ко мне равнодушен. Но с другой стороны, чувствую облегчение. Я жутко боялась новой встречи. Теперь немного расслабилась. Можно спокойно работать и не дергаться.
Внимательно проверяю скрипты. Периодически кошусь на Веру. Она открыто заседает на каком-то сайте мод и даже не думает имитировать трудовую деятельность.
Я – руководитель. Я должна положить этому конец. Одернуть, сделать замечание, пригрозить санкциями. Но я не могу.
Я не скандалю с людьми. Даже голос редко повышаю. Склонна к компромиссам.
Я – отвратительный менеджер. Сижу и лихорадочно думаю, что же делать.
Можно ничего не заметить. Я же не сижу без дела. Очень занята. Мне некогда смотреть на сотрудников.
Очень трусливая позиция. Мне платят не за это.
Я продала душу за зарплату, а теперь должна заиметь другую душу. Ту, которая может наорать на нерадивого сотрудника.
Но даже бездушная я этого сделать не может.
– Вера, чем ты занимаешься? – слышу рык над ухом и вздрагиваю.
Окрик Анны я воспринимаю на личный счет. Я зря ем свой хлеб. За меня работают другие. Мои щеки заливает краска.
Поворачиваю голову и смотрю на Веру. Та послушно свернула вкладку и открыла таблицу скриптов.
– Пошли сходим на обед пораньше, – шепчет мне Аня, наклонившись к уху.
Послушно блокирую рабочий стол и беру свою сумку.
В столовой свободно и пока малолюдно. Усаживаемся за стол у окна.
– Я видела, Груша, как ты косишься на Веру, – без долгих заходов припечатывает меня Макарова.
– Прости, – утыкаю взгляд в тарелку, – я совсем не гожусь на эту должность.
– Глупости, – отметает Анна, – тебе нужно боевое крещение. И тренироваться всегда лучше не на кошках, а на таких хищницах, как Вера.
– Но я не могу, – шепчу я.
– В трезвом виде не сможешь, – соглашается Макарова, – будешь тренироваться в пьяном.
Поднимаю на нее изумленные глаза. Я точно не сплю?
– Ты предлагаешь мне напиться? – проверяю я, что точно услышала правильно.
– Ну не сейчас, конечно. В случае необходимости. Подожди немного.
Макарова встает со своего места и направляется к столовскому бару. Возвращается и ставит передо мной карманную бутылочку виски.
– Вот. Если увидишь, что Вера опять гоняет балду, зайдешь на офисную кухню и выпьешь для храбрости. Потом вернешься и устроишь армагеддон.
– Ну какой армагеддон, Аня, – нервно смеюсь я, – мне хотя бы замечание сделать.
Прячу бутылку в сумку. Возвращаемся на рабочее место.
Сижу в засаде с ружьем. Точнее с бутылкой виски.
Через пару часов Вера снова открывает браузер. Засовываю бутылку в карман пиджака, беру кружку и иду на кухню.
Блин. Здесь обедают какие-то девушки. Но мне нужны мои бутерброды. Без них я вряд ли смогу что-то выпить.
Вытаскиваю из холодильника бутеры. Пока что наливаю в кружку кофе. Подхожу к столешнице. Можно стоя съесть один бутерброд, выпить кофе. Потом незаметно вылить виски в кружку. Никто ничего не заметит.
– Мы не кусаемся, присаживайтесь, – слышу я голос за спиной.
– Я не хотела мешать, – бормочу и устраиваюсь с краю стола.
– Я Люба из колл-центра, – улыбается мне брюнетка, сидящая ближе всего, – Полина тоже из колл-центра, а Майя из рекламного, – презентует присутствующих девушка.
– Я Груша, меня взяли на скрипты, – взаимно представляюсь.
– Мы говорим о конце света, – вводит меня Люба в суть разговора, – ты же знаешь, что 21 декабря заканчивается календарь Майя?
– Что-то такое слышала, – смотрю вверх, пытаясь вспомнить что-то по обсуждаемому вопросу, но в голове каша из скриптов.
– Ерунда, – уверенно заявляет холеная брюнетка Майя с тонкими губами, – мой календарь не собирается заканчиваться.
Вежливо улыбаюсь вместе с другими девушками.
– Если я не ошибаюсь, то не только календарь Майя заканчивался, но и ацтеков тоже, – вставляет Люба.
– Это из той же серии, как все ждали конца света после запуска большого адронного коллайдера. Чуть ли не вся вселенная аннигилироваться должна была, – скептически возражает Майя, – а всего лишь обнаружили бозон Хиггса. Я думаю, вся шумиха была для рекламы ЦЕРНаi.
– Ну с ЦЕРНом понятно, а этот конец света что пиарит? – Полина из колл-центра поднимает бровки.
– А как он должен случиться? – уточняет Майя.
– Ну есть разные версии, – с энтузиазмом отзывается Люба, заметно, что тема ее очень интересует, – 21 декабря все планеты Солнечной системы выстроятся в одну линию и произойдет смена Эры Рыб на Эру Водолея. Человечество перейдет в шестую богочеловеческую расу, но переход пройдут не все.
– Мы все умрем? – иронично осведомляется Майя.
– Умрем, но не все. Это одна из версий. Оптимистичная. Остальные более пессимистические, – продолжала ликбез Люба, – также могут поменяться магнитные полюса, что приведет к отключению магнитного поля, и солнечная радиация убьет все живое.
– Первый вариант мне нравится больше, – хихикает Полина.
– Еще Земля может столкнуться с астероидом. Возможен также всемирный потоп или эпидемия, – продолжает перечислять Люба.
– Не знаю, что могут пиарить, – честно признается Майя, – но столько версий не на пустом месте. Какая-то подготовка сознания к апокалиптическому сценарию. С непонятными пока целями. Пора работать.
Майя решительно встает из-за стола. Девушки нехотя поднимаются за ней.
Дожидаюсь, пока остаюсь одна, и выливаю виски в остатки кофе. Борясь с отторжением, вливаю в себя храбрящую жидкость под кодовым названием "озверин" и возвращаюсь на рабочее место.
Эффект не заставляет себя долго ждать. Вскоре чувствую прилив смелости. Но концентрация внимания покидает меня вместе с нерешительностью.
Мне не хочется устраивать разбор полетов Вере. Возникает непреодолимое желание написать Князеву и устроить разборки ему. Какого черта он прописался в моих снах, но игнорирует наяву?!
Открываю офисную почту. Уже собираюсь написать письмо Глебу, как приходит новый мейл. Открываю сообщение от Ани, где она желает мне удачи.
Хмыкаю. Поворачиваюсь к Вере. Она все также зависает в интернете. На этот раз сидит на хедхантере. В обычном состоянии этот факт выбил бы меня из сценария, но не сейчас.
– Вера, чем вы занимаетесь? – повторяю я формулировку Ани удивительно твердым тоном.
Женщина в стиле вамп поворачивается ко мне и удивленно вздергивает бровь. Она не ожидала от меня такого. Впрочем, я тоже от себя не ожидала.
– Я работаю ровно на свою зарплату, – нагло отвечает брюнетка.
– Так и запишем в трудовой при увольнении, – с удивлением слышу я свой голос.
Вера строит недовольную гримасу, но никак не комментирует услышанное. Отворачивается к экрану и сворачивает браузер.
По телу разливается эйфория. То ли от виски, то ли от победы. Победы не над Верой, а над своей чертовой интеллигентностью, которая сейчас является синонимом профнепригодности.
Выпрямляюсь и ощущаю, как растёт уверенность в себе. Чувствую прилив сил и трудового энтузиазма. Напрочь забываю о Князеве и иду на стахановский рекорд.
___
Европейская организация по ядерным исследованиям, крупнейшая в мире лаборатория физики высоких энергий. В ЦЕРНе 4 июля 2012 года в результате исследований на Большом адронном коллайдере был обнаружен бозон Хиггса – элементарная частица, которую пытались обнаружить несколько десятков лет.
