Текст книги "Грушенька и сын шейха (СИ)"
Автор книги: Зинаида Хаустова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Глава 41. Фото
Глеб Князев
Закидываю Грушу на кровать и нависаю сверху. Убираю с лица спутавшиеся волосы и невинно чмокаю в губы.
– За такие шуточки ты заслуживаешь наказания, мышка. Что мне с тобой сделать? Поставить на горох в угол?
Груша печально вздыхает:
– Не знаю, мне сейчас даже секса не хочется.
– То есть, ты хочешь сказать, что секс сейчас будет наказанием? – поднимаю пальцем за подбородок зареванное лицо, – хотя ты сейчас такая страшненькая, что я не уверен в своих возможностях.
В голубых глазах мелькает адское пламя, но в следующий миг они снова приобретают безмятежный вид.
– Хочешь, минет сделаю? – Груша невинно хлопает ресницами.
Закрываю глаза рукой и сдерживаю просыпающуюся ярость. Это же очередная провокация. Нужно быть хладнокровнее.
– Могу я узнать, где ты приобрела подобные навыки? – цежу сквозь зубы.
– Купила книжку, – ведет плечом Груша.
– Понятно. Филологи читают книжки, – не могу сдержать смешок, – теорию освоила, навыков не хватает? Как ты докатилась до такого чтива?
– Хотела, чтобы тебе было так же хорошо, как было мне, – проникновенно шепчет Груша.
– Ты хорошая и смешная, – нежно прихватываю нижнюю губу девушки, посасываю ее и развигаю зубы языком, целую не страстно, а изучающе. Отрываюсь от губ и смотрю в глаза, – ладно, сделаешь как-нибудь потом, когда я забуду эту историю.
– Потом? Как мне это понимать, Глеб? Ты предлагаешь мне отношения? – Груша цепко смотрит на меня и требует ответа.
– Мы могли бы попробовать, – неопределенно отвечаю я.
Откидываюсь на спину рядом с Ракитиной, но она не собирается сворачивать эту тему. Подползает ко мне и забирается на грудь. Непроизвольно кладу руки на ягодицы Груши.
– И что изменилось, Князев? Ты созрел для семейной жизни?
– Отношения не брак, Груша, – прямо смотрю ей в глаза, – надеюсь ты понимаешь разницу и осознаешь, на что соглашаешься?
– То есть, ты меня не любишь? – Ракитина обиженно поджимает губу.
– Не понимаю, как связаны любовь и брак, – бурчу я, – но я не готов давать тебе никаких клятв в вечных чувствах, мышка. Ты мне нравишься, я хочу проводить с тобой время.
– Любовь – это не то слово, которое ты используешь? – вздергивает бровь Груша, снова цитируя распутного Никколо.
– Ты очень умная девочка, мышка. Я не собираюсь вешать тебе лапшу на уши, но обещаю, что тебе будет со мной хорошо.
На телефон падает какое-то сообщение. Протягиваю руку за гаджетом и открываю фотку от Глаши.
– Что за фак? – бормочу я, рассматривая ее селфи с каким-то сильно похожим на меня мужчиной.
– Что-то случилось? – Груша скатывается с моей груди и пытается заглянуть в экран.
«Кто это?», – быстро набираю я вопрос сестре.
«Угадай», – играет на моих нервах уже вторая блондинка за день.
«Глаш, я не в настроении», – выдаю раздраженно в эфир.
«Бари аль-Азиз», – оглушает меня ответ.
– Кто это? – требовательно интересуется Груша.
– Мой саудовский брат, – глухо отвечаю я, – прости, мышка, мне нужно позвонить.
Встаю с кровати и иду на лоджию. По пути набираю номер сестры.
– Алло, Глаш, привет! Где ты его откопала? – беззаботный тон дается мне нелегко.
– Я только приехала с Олимпиады, Глеб. Мы вместе смотрели прыжки с шестом.
– А что Бари делает в Лондоне? – запускаю ладонь в волосы и слегка тяну.
– Сказал, что приехал по делам. Сам понимаешь, что у незнакомого человека выяснять подробности я не могла.
– То есть, ты пересеклась с ним случайно? А почему такое задушевное фото? – рычу я.
– Совершенно случайно. Он сказал, что я красивая и предложил сфотографироваться вместе. Мы сделали селфи и разошлись.
– Хорошо, если так, Глаша. Он никогда не посмел бы в такой наглой манере прикоснуться к саудовской женщине. Да вообще не посмел бы никак прикоснуться. Надеюсь, ты понимаешь, что все эти комплименты расчитаны на легкодоступных дурочек? – выхожу из себя я.
– Не начинай, Глеб, – просто вижу, как Глаша закатывает глаза, – он просто очень похож на тебя. Это единственная причина, по которой я с ним заговорила. А согласилась на фото, чтобы отправить тебе.
– Ладно, прости. Просто взбесило, что он так неуважительно к тебе отнесся. Ты ему говорила что-нибудь про меня?
– Нет, я представилась другим именем. Ты, действительно, считаешь меня дурочкой, которая всем все рассказывает?
– Нет, Глаш, я так не считаю. В любом случае, если опять случайно наткнешься на него, будь осторожна. Мне не нравится, что он проявил к тебе интерес.
– Это просто случайная забавная встреча, Глеб. Расслабься и не забивай голову.
– Ладно, Глаш, спасибо, что сообщила. Я тебя люблю, мелкая, поэтому волнуюсь.
– Нет проблем. Прости, я тут с подругами. Неудобно долго говорить.
– Окей. Пока. Завтра еще наберу.
Возвращаюсь в спальню. Груша уснула. Укрываю ее пледом и иду в душ.
В голове прокручивается встреча Глаши с Бари. Что все это может значить? Аллах просто так никого не сталкивает. Возможно, это знак для меня, что пора уже встретиться со своей семьей?
Очевидно, что мама со мной не согласится. Но какие у нее основания для страхов? Я не помню, чтобы отец когда-то был жесток с ней. С чего она вообще взяла, что он способен на убийство?
Оборачиваю полотенце вокруг бедер и возвращаюсь в спальню. Ложусь рядом с Грушей и подтягиваю ее в свои объятия. Почему-то совершенно не бесит нахождение мышки в моем личном пространстве. Втягиваю запах ее тела и чувствую умиротворение. Закрываю глаза и тоже проваливаюсь в сон.
Глава 42. Вечеринка
Глеб Князев
Просыпаюсь раньше Груши. Она успела уже залезть головой ко мне на плечо, закинув на бедро ногу. Прислушиваюсь к ощущениям. Рука немного затекла, но сам факт не раздражает. Даже кажется, что это самая естественная вещь на свете, когда мышка доверчиво льнет ко мне всем телом.
Это все так странно, что даже слегка пугает. Обычно меня раздражала любая близость временных подружек за пределами секса. Сжимаю кулак несколько раз, чтобы немного размять мышцы. Груша начинает копошиться и вскоре вскидывает на меня лицо.
– Я ничего не говорила во сне? – испуганно интересуется мышка.
– Неприличный сон? – делаю я предположение исходя из ее взволнованного вида.
Груша заливается краской, и я понимаю, что угадал.
– У тебя, наверное, мышцы затекли, – смущенно бормочет Ракитина, резко переводя тему.
Облокачивается на локоть и начинает массировать мне плечо. Принимает старательно-сосредоточенный вид, а меня топит во внезапной нежности. Опрокидываю на спину и накрываю губы своими.
Совершенно невовремя срабатывает таймер на телефоне. Нехотя отрываюсь от девушки и смотрю оповещение на экране. С моих губ срываются нецензурная брань. Снова смотрю на Грушу.
– Я должен сегодня посетить вечеринку у Волкова. Поедешь со мной?
– Я плохо выгляжу и не одета, – паникует Груша.
– Иди умойся, купим что-нибудь по дороге, – пресекаю я все возражения.
В ближайшем ТЦ требую снять с манекена черное коктейльное платье с глубоким треугольным вырезом. Отправляю девушку в примерочную и осматриваю аксессуары, имеющиеся в наличии в бутике. Выбираю красные шпильки к платью, одобряю сумку, подобранную консультантом. Заходим в местный салон, где Груше ваяют быстрый вечерний макияж.
С ярко-красной помадой образ получается весьма хищным. Когда мышка встает с кресла, подхожу и обнимаю ее за талию. Мастер ловит наше настроение и куда-то тактично удаляется.
Наши взгляды пересекаются в зеркале. Наклоняюсь к уху Груши и не могу удержаться от скабрезного комплимента:
– Если бы ты предложила Захару сейчас, он не смог бы устоять. Невеста была бы забыта.
– Приятно слышать. А то у меня уже комплекс неполноценности развился, все мужчины отшивают, – Груша игриво поглаживает меня по щеке.
Наклоняю голову и целую ключицу. Продвигаюсь губами выше и прихватываю зубами мочку уха.
– Я просто давал тебе шанс держаться подальше от меня, – перемежаю слова поцелуями за ушком, – но ты, как мотылек, упорно летишь на огонь.
– Я хочу сгореть, но только с тобой, – Ракитина откидывает голову мне на плечо.
Ее глаза подернуты дымкой страсти, зрачки превратились в бездонные колодцы, и мне чертовски хочется забить на мероприятие Волкова и вернуться домой.
– Глупый маленький мышонок, – целую подставленную мне шею.
– А если бы Захар не написал, сейчас ничего бы не было? – риторически интересуется Ракитина.
– Нет. И я никогда не увидил бы тебя на шпильках с красной помадой, – разворачиваю Грушу к себе и целую в алые губы, – надо ехать, пока я не затащил тебя в местный туалет.
На невероятном усилии воли все-таки доезжаю до Волкова.
Сергей празднует день рождения жены и пребывает в прекрасном расположении духа.
– Князев, ты все-таки решил почтить нас вниманием? – вопит он, увидев нас. Потом переводит взгляд на Грушу и расплывается в пикаперской улыбке, – ты наконец-то нас представишь?
– Груша, это Сергей Волков, генеральный директор нашей компании. Сергей, это Аграфена – руководитель отдела скриптов, – без энтузиазма протокольным тоном выдаю я. Ловлю понимающую усмешку старшего товарища.
– Аграфена, весьма польщен знакомству. Приятно, что у нас работают такие красивые профессионалы. Если этот Отелло вас обидит, вы всегда можете пожаловаться мне, – ловит руку Груши и оставляет галантный поцелуй.
Смотрю, как Ракитина улыбается гендиру, и чувствую жуткое раздражение. Из мужчин меня сейчас не раздражает только Захар. Потому что я знаю, что он точно не хочет мою мышку.
– Подожди, я сейчас Марину позову, – Волков озирается по сторонам и куда-то испаряется.
– По-моему, он милый, – задумчиво смотрит Груша вслед Сергею и усиливает мое раздражение.
Вскоре появляется Марина в голубом платье, которое ей очень идет. Вручаю подарок, представляю девушек друг другу. Когда Волкова узнает, что Груша работает в «Спасе», начинает сочиться негативной энергетикой. Ей априори не нравятся все блондинки, которые соприкасаются с ее мужем в офисе.
– Спасибо, Глеб, Груша. Проходите. В гостиной закуски, бар на заднем дворе. У нас сегодня пенная вечеринка. Если нужны плавки и купальник, можно обратиться к Нине, – Марина кивает в сторону экономки.
– Спасибо, Марин, разберемся, – заверяю я и тяну Грушу к фуршетному столу.
– Глеб, очень рад, давно не виделись. Представишь мне свою очаровательную спутницу? – вырастает передо мной отец Волкова.
Груша с сожалением выпускает из пальцев подцепленные тарталетки с икрой и подставляет руку для поцелуя. Не могу скрыть усмешки. Проголодалась мышка.
– Глеб, ты знаешь, что Петя на следующей неделе должен заехать в Россию? – удивляет меня Волков-старший после процедуры знакомства.
– Впервые слышу, Анатолий Федорович. Спасибо, что предупредили, – поворачиваюсь к Груше и поясняю, – Петя мой одноклассник, лучший друг детства и брат Сергея, профессионально занимается теннисом.
– Всегда восхищали спортсмены, – вежливо комментирует Груша, – завидую их силе воли.
Анатолия Федоровича отвлекает кто-то из гостей, и мы возвращаемся к закускам.
– Ну что, мышка, купальник тебе брать? – интересуюсь я после легкого перекуса.
– Нет, наверное. Зря мне что ли красоту навели? – с сожалением, отказывается Груша.
Даже не пытаюсь отговаривать девушку. Постоянно ловлю взгляды мужчин, которые на нее пялятся. И это она пока еще одета. Полностью одобряю ее решение не раздеваться на сегодняшнем мероприятии.
Глава 43. Финансы
Аграфена
Пенная вечеринка, кажется, еще не началась, но гости уже разделены на две группы по интересам. Небольшая часть в купальных костюмах предпочли отдых около бассейна. Львиная доля гостей в вечерних нарядах сидела за столами в открытом шатре.
Мы с Глебом направляемся в «официальную зону», где пока тусуются и хозяева дома. Марина с группой девушек сидит за длинным столом. За другим таким же я вижу Сергея в окружении мужской компании. Так и хочется прокомментировать, что девочки направо, мальчики налево.
Глеб же направляется к одиноко сидящему огромному мужчине.
– Макс, привет! Ты чего тут в одиночестве? – Князев протягивает руку для приветствия.
– Да я же курю, – мужчина перехватывает сигарету второй рукой и отвечает на приветствие, – присаживайся, бро.
– Это Груша, моя девушка, – представляет меня Глеб, – это Макс Бурлаков, Груша, мой хороший друг.
«Моя девушка». В груди разливается теплая патока. Первый раз Князев меня так кому-то представляет. Глеб отодвигает мне стул, и я присаживаюсь рядом с Максом.
– Очарован, Груша. Простите, что курю.
– Ничего страшного, – искренне улыбаюсь. Бурлаков мне нравится. Видно, что он не держит камней за пазухой.
– Ты один? – интересуется Глеб.
– Я ненадолго, – отмахивается Макс, – часок посижу для приличия и смотаюсь. Что-то Волков впал в детство. Вот что значит жена-малолетка. Какая в жопу пенная вечеринка?
– Ну, день рождения не у Волкова, а у Марины. Имеет полное право. Впрочем, мы тоже ненадолго. У нас сегодня важное дело. Правда, мышка? – Глеб бросает на меня многозначительный взгляд, от которого внутри все сжимается.
Быстро киваю и смущенно отвожу глаза. Взгляд падает на большой экран вдоль одной из стенок шатра. На него проецируются музыкальные ролики. Звук сильно приглушен, не мешает гостям общаться.
– Макс, ты видел, как фейсбук прет? Может стоит докупить? – спрашивает Глеб у Бурлакова, а я не сразу понимаю, что он имеет в виду.
– Сейчас точно не стоит, Глеб. Думаю, кто-то на размещении акций неслабо затарился, теперь гонят на хаи, чтобы там раздать желающим. Подожди, пока рухнет.
– Вы разбираетесь в фондовом рынке? – с интересом смотрю на мужчину.
– Макс работает в банке, – поясняет мне Князев.
К нам подлетает Марина и тянет за собой Глеба.
– Князев, почему ты к нам не подошел? Девушки обижаются.
– Груш, пойдешь со мной? – кидает на меня растерянный взгляд Глеб.
Смотрю в сторону женского стола, где все застыли в ожидании. Что-то мне туда совсем не хочется. С Максом как-то спокойнее.
– Нет, я здесь подожду, – отрицательно киваю головой.
– Я быстро, – Князев оставляет быстрый чмок на моих губах и удаляется с Мариной.
– Глебчик – любимец женщин, – ухмыляется Бурлаков.
– Я знаю, – провожаю взглядом Князева и слышу восторженные возгласы за женским столом.
Как-то неприятненько от этой ситуации. Встряхиваю головой и перевожу все внимание на Макса.
– А правда, что графики ходят в соответствии с каббалой? – любопытствую я.
– Вы про то, что цена любит бить в три шестерки и прочее? – Макс коротко смеется. – Честно говоря, я не сильно вникал в эти еврейские штучки. Профессионально с биржами не связан. Сам не спекулирую, фьючерсами не увлекаюсь, вкладываю в акции после изучения баланса предприятия.
– По слухам, каббалу используют не только евреи, – осторожно замечаю я, вспоминаю Рудольфа.
– Возможно. Но вряд ли бы ее кто-то применял на бирже, если бы не доминирование еврейского финансового капитала, – замечает Макс.
– Вы верите во все эти теории заговора? – вскидываю бровь.
– Ну какие заговоры, Груша. Посудите сами. Христианский мир в свое время добровольно отдал роль ростовщиков евреям. Так ковался первоначальный капитал. Потом очень кстати оказалось то обстоятельство, что евреи – сетевой народ, разбросанный по разным странам. Взяли на себя функцию перевода денег. Удобно было не возить деньги с собой, рискуя быть ограбленным, а отдать еврею в одной стране и получить по векселю в другой. Не стоит забывать о меняльных лавках. По легенде, на них поднялся Майер Ротшильд. Потом пришла очередь бирж и Центральных банков. Можно сказать, что малый народ получил частичную монополию на финансовые операции. Странно было бы, если бы еврейские финансисты не сколотили капитал.
– А почему вы говорите, что Ротшильд "по легенде" сколотил состояние на меняльных лавках. Разве это было не так?
– Не знаю я, как было. Но официальная версия похожа на тот анекдот, где миллионер рассказывает, как заработал деньги. Купил яблоко за доллар, помыл и продал за два. Потом купил два яблока, помыл и продал. А потом получил миллионы в наследство от тетушки. Такие капиталы не зарабатывают за одно поколение на меняльных лавках. Это легендирование для широких народных масс.
– Как же он тогда их заработал? – недоверчиво уточняю я.
– Могу предположить, что первоначальный этот капитал сколочен за многие поколения ростовщичества. На лавках его просто «отмыли». К ростовщикам всегда было предвзятое отношение, поэтому эту часть династии отрезали. Потом, вероятно, сильно погрел руки на деньгах Вильгельма Гессен-Кассельского. Есть еще всякие фантастические версии, что Ротшильды были как-то причастны к кассе тайного ордена золотых розенкрейцеры, который базировался во Франкфурте. А когда он исчез, поучаствовали в финансировании общества иллюминатов. Но это уже действительно похоже на конспирологию, поэтому я не готов это обсуждать. Хотите вина, Груша?
Киваю и наблюдаю, как Макс наливает рубиновый напиток в бокал. Обдумываю услышанное.
– Вы говорите, что за поколение такие состояния не делаются, но есть же примеры из России девяностых. Тогда гигантские состояния делали не за поколения, а за одно десятилетие. Вспомнить хотя бы ту же семибанкирщину.
– В Германии тех лет не было подобных исторических процессов. Да вообще, в истории не так много таких поворотных моментов, в которые можно было сорвать большой куш. А с семибанкирщиной все неоднозначно, – Макс делает быструю затяжку и выпускает дым, – не знаю, в курсе ли вы, что Ходорковский после ареста передал свой пакет акций Ротшильду. Это общеизвестный факт.
– Нет, я не слышала, – честно признаюсь я.
– Время от времени кто-то из евреев-нуворишей объявляет, что не оставит деньги детям, а отдаст в какой-нибудь фонд. Я лично думаю, что все эти люди являются не владельцами бизнеса, а администраторами. Далеко не все евреи были ростовщиками и сколотили капитал. Это узкая прослойка. Они не любят, когда деньги лежат без дела и не работают. Поэтому эти элитные евреи выбирают менеджеров из талантливой еврейской молодежи и поручают им разные сферы бизнеса. Какой-то процент прибыли им полагается, но сам капитал не принадлежит. Опять же полезно внушать плебсу, что бывают сказки, и умные парни поднимают миллиарды с нуля.
– О чем говорите? – вернувшийся Глеб придвигает свой стул поближе ко мне и рукой обхватывает бедро под платьем. Его пальцы ласкают мою кожу, запуская по телу волны приятного тепла.
– О Ротшильдах и финансовом капитале, – с улыбкой отвечаю я, подставляя губы под поцелуй.
– Не думал, что филологов это интересует, мышка. Макс, зачем ты грузишь мою девушку?
– Развлекаю, как могу, – ухмыляется Бурлаков, – я не самый приятный собеседник.
– Эй, мне было интересно, – игриво толкаю Глеба в бок кулаком, – между прочим, я работала в газете. Мне не хватает разговоров о широкой повестке дня.
– Я тебя предупреждал, что в страховой скучно. Теперь не ной, – Князев больно сжимает мое бедро.
– Мне не скучно. Я каждый день как на американских горках, – сообщаю, глядя в глаза Глебу.
– Неужели? – хрипло интересуется Князев, пристально рассматривая мои губы.
– Кхм, не хотел вам мешать – откашливается Макс, – пожалуй, вернусь к парням за стол.
Глава 44. Просветленные
Аграфена
Макс уходит, а Глеб впивается в мой рот. Я раздвигаю губы и позволяю его языку делать все, что захочется. Мстительно надеюсь, что девицы за женским столом внимательно наблюдают. Пусть все знают, что Князев занят.
– Пошли тоже пообщаемся с народом и поскорее отсюда свалим, – предлагает Глеб после поцелуя.
Вкладываю ладонь в его руку и следую за Князевым.
Подходим к мужскому столу. Мне немного неудобно. Столько незнакомых лиц. Вспыхиваю радостью, когда вижу журналиста с последнего места работы. Он сидел к нам спиной, поэтому я не заметила его раньше.
Обозреватель отдела культуры Борис Рогов вскакивает, когда видит меня. Расцеловываемся в обе щеки.
– Груша, тебя не узнать, шикарно выглядишь, – оглядывает меня с ног до головы.
– Я тоже рада тебя видеть, Боря, – ловлю ревнивый взгляд Князева и посылаю ему извиняющуюся улыбку.
– Вы знакомы? – звучит вопрос от хозяина дома, который с любопытством наблюдает за нашей встречей.
– Да, работали в одной газете, – поясняет Рогов Сергею.
– А мы как раз говорили о том, что в вашей бывшей редакции бурно обсуждают масонский ролик, – вводит нас в тему разговора Волков, – Борь, а ты можешь его поставить? Там сидит паренек, он поможет на экран вывести.
Сергей показывает в сторону стола с ноутбуком, который транслирует ролики на проектор.
– Да, без проблем, – Боря отходит от «мужского» стола и вскоре на экране появляется интерфейс ютуба.
К нам с Глебом подходит официант и предлагает выбрать гриль-меню. С сожалением отказываюсь. Если бы знала, не усердствовала бы с закусками.
Наблюдаем в прямом эфире, как Рогов ищет I pet goat ii.
Снова просматриваю знакомый ролик, который не становится понятнее со второго раза.
– А почему вы решили, что мультик масонский? – уточняет какой-то бородатый мужчина.
– Это не мы решили, это общее мнение блогосферы, – уточняет вернувшийся Борис, – а если детально, канал называется «Heliofant». Helio – это солнце. Солнце – символ иллюминатов, они же «просветленные». Главный знак иллюминатов – всевидящее око в пирамиде с солнцем на заднем плане. На последних кадрах, если вы заметили, как раз пирамиды соседствуют с солнцем. Ну и как вишенка, просто много всякой масонской символики: белый кролик, белые перчатки, скарабеи и пентаграммы.
– Вообще-то это все похоже на фантазию по сюжету Апокалипсиса, – замечает Сергей.
– С некоторыми несоответствиями, – усмехается Глеб, – если вы заметили, там взрывают мечеть Аль-Аксы. Впрочем, это несоответствие можно понять. Когда писались разные Апокалипсисы, мечети на храмовой горе еще не было. Если бы "пророки" ее предсказали, то в Апокалипсисах ее тоже взорвали бы.
– И в чем глубокий смысл ее взрыва в апокалиптическом ролике? – уточняет Волков.
– В иудейской эсхатологии в последние времена придет иудейский царь Машиах. К его приходу евреи должны отстроить третий храм там, где стояли первые два. Как раз на том месте, где сейчас построена мечеть Аль-Аксы. Это одна из причин арабо-израильского конфликта, – охотно поясняет Князев.
– Понятно, – качает головой Сергей, – Борь, а вообще откуда эти иллюминаты взялись, ты знаешь?
– Ну, если копнуть в историю вопроса, то вообще масонство вышло из плащей тамплиеров, – смеется Борис, – есть желающие все это слушать?
– Расскажи, Борь, – активно киваю головой я.
– Орден тамплиеров появляется после взятия крестоносцами Иерусалима в 1099 году. Победители основали Иерусалимское королевство крестоносцев, которое просуществовало около трех веков. Тамплиеры возникают, как военизированная религиозная организация. Рыцари ордена должны были обеспечивать безопасность паломников в Иерусалим, охранять границы нового государства и участвовать в битвах с неверными.
– Ты не глубоко копнул, Борь? – вздергивает бровь Волков.
– Нормально, – отмахивается Рогов и чинно продолжает, – главное отличие тамплиеров от прочих орденов было в том, что они были не только хорошо организованной военнизированной группировкой, как и госпитальеры, например. Храмов Ники были также мощной финансово-экономической группировкой. Госпитальеры жили за счет пожертвований от христианского мира. Тамплиеры же зарабатывали сами. Они получили от папы римского разрешение на ведение финансовых операций и освобождение от налогов. Занимались ростовщичеством наравне с евреями и ломбардцами. Строили гостиницы для паломников на своих обширных земельных угодьях, занимались сельскохозяйственных производством в разных климатических зонах, владели верфями и флотом. В общем, не упускали никаких возможностей для заработка.
– Богатая военизированная организация – страшная сила, – усмехается Бурлаков.
– Именно, Макс, – соглашается Боря, – вскоре тамплиерам были должны многие монархи. Это орден и сгубило. В 1291 году мамлюки завоевывают и ликвидируют Иерусалимское королевство, и в тамплиерах отпадает необходимость. Напротив, они становятся угрозой. В 1307 году должник ордена французский король Филипп IV начинает процесс против тамплиеров, обвинив их в ереси. Члены ордена под пытками признаются в целовании в зад братьев, поклонении Бафомету, оплевывании креста и прочих преступлениях.
– Это все было неправда? – уточняю я.
– А вот здесь мнения расходятся. Козлорогому Бафомету они не поклонялись, его придумали позже во время активных дискуссий о тамплиерах. Самая реальная версия, что тот «Бафомет» был искаженный «Муххамед». И здесь обвинения могут вполне соответствовать истине. Полное название ордена было «Бедные рыцари Христа и Храма Соломона».
– Все-таки бедные? – приподнимаю бровь.
– Были на момент создания ордена, – усмехается Боря, – именно поэтому для проживания им выделили часть той самой мечети Аль-Акса, которую крестоносцы называли Храмом Соломона. Так что можно смело сказать, что третий храм уже был во времена крестоносцев, хе-хе. Но сейчас не о том. В Иерусалимском королевстве бок о бок жили христиане, мусульмане и иудеи. Есть мнение, что орден тамплиеров, которых также называют «храмовниками», был первым тайным обществом с разными уровнями посвящения. Предполагают, что на высших уровнях могли проводить тайные мистерии, занимались алхимическими исследованиями и исповедовали какой-то синтетический культ из разных верований. Называют и ислам, и иудаизм, и гностицизм, и кельтские культы. Именно поэтому храмовники не чурались разных способов заработка. Коммерция не приветствуется только в христианстве.
– Как это все относится к иллюминатам, Борь? – перебивает Рогова Волков.
– Подожди, еще не дошли, – посмеивается Борис, – после процесса орден ликвидировали и его богатства конфисковали. Но не все. Есть версия, что была выбрана группа из рыцарей с высшим доступом, которые должны были хранить тайные знания, и которым была вручена тамплиерская касса.
– Как интересно. И где она всплыла? – уточняет Глеб.
– Прямых доказательств нет. Но в том же XIV веке появляется тайное общество розенкрейцеров. Есть мнение, что оно создано на деньги тамплиеров. У Розенкрейцеров уже появляются политические цели. Что совершенно не странно, если его создали тамплиеры, пострадавшие от рук королей и инквизиции. Они заявляют о желании реформировать человека, религию и государства. Розенкрейцерам приписывают операцию по внедрению реформации. Лютер всего лишь исполнитель, выбранный орденом.
– Иллюминаты, Борь! – саркастично улыбается Сергей.
– Окей, – кивает головой Рогов, – баварские иллюминаты, по слухам, создавались при финансировании Майера Ротшильда. Идеологию разрабатывал талантливый университетский преподаватель из Адам Вейсгаупт, опираясь на идеологию розенкрейцеров. Краткая программа ордена: упразднение монархий, упразднение национализма и патриотизма, упразднение религий, упразднение частной собственности. В орден преимущественно вербовались высшие привилегированные слои.
– В ролике наоборот какая-то заковыристая религия представлена, – указывает на несоответствие Бурлаков.
– Видимо, на России обожглись. Каменный цветок вышел не тот, что планировался. Вероятно, переписали программу с левой на правую. Атеизм заменили на синкретический культ. Вейсгаупт-то свои наработки опубликовал, а что там сейчас в программных целях иллюминатов знают только люди с доступом. Но по происходящему в мире можно предположить, что упразднение национализма и патриотизма до сих пор актуальны.
– Очевидно, что сейчас актуален апокалипсис, – замечаю я.
– Судя по ролику, мы в самом эпицентре этого апокалипсиса, – поддерживает меня Глеб, – начался с башен-близнецов, а закончится после крушения Нотр-Дама. Где-то в это время должен родиться антихрист.
– Любопытно все это, – задумчиво протягивает Анатолий Федорович, который до этого молча слушал – знаете, у нас в высших кругах сейчас популярна точка зрения, что мы представляем христианский мир, который противостоит силам тьмы. Всегда считал, что это дурацкая выдумка какого-нибудь Суркова, но сейчас засомневался. Совершенно ясно, что никакой мы не христианский мир, скорее атеистический, но кто на другой стороне, надо задуматься. Если всяческие религиозные фанатики, может все-таки стоит «бахнуть»?
– Папа! – укоризненно восклицает Сергей. – Весь мир в труху не наш путь.
– Что за ерунду вы смотрели? – к Волкову подходит Марина. Сергей сгребает жену одной рукой и усаживает к себе на колено. Ладонь мужчины проходится по талии и замирает на животе девушки.
– Не важно, детка, – Волков чмокает жену в висок. – Мы как раз собирались выпить за твое здоровье.
За столом начинается суета. Все наполняют бокалы. Глеб тянется за ближайшей бутылкой и подливает нам вина.
– Мне очень приятно, – мурлычет Марина, – а вообще, я хотела сообщить, что мы уже идем переодеваться. Вам тоже пора.
– Обязательно, Мариш. Сразу после вас. Возьми бокал, тебе налили. Друзья, я хочу выпить за свою жену! Самую очаровательную и грациозную девушку.
– И умную, – требовательно добавляет Волкова.
– И умную, конечно, – Сергей чокается бокалом с Мариной, показывая пример гостям.
– Ты точно не хочешь поплавать? – наклоняется ко мне Глеб и шепчет на ухо.
– Нет, хочу к тебе, – капризно надуваю губы.
Чокаюсь с гостями и пью вкусное вино. С любопытством наблюдаю за уходящей Мариной. Она плавно покачивает бедрами и собирает внимание всех мужчин за столом. Наверное, мне тоже стоит потренировать сексуальную походку.
– Так, друзья, нам стоит усиленно налечь на спиртные напитки, чтобы быть веселыми, раскованными и порадовать девушек, – на полном серьезе заявляет Сергей.
– Между первой и второй перерывчик небольшой, – с готовностью подхватывает Анатолий Федорович.
– Тебе тоже не помешает, мышка, – подливает мне вина Глеб, – для анестезии.
Заливаюсь краской от недвусмысленного намека и согласно киваю.
