Текст книги "Грушенька и сын шейха (СИ)"
Автор книги: Зинаида Хаустова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Грушенька и сын шейха
Зинаида Хаустова
Пролог
Подмосковье, июнь 2012
Аграфена
– Все, Груш, мы ушли. Ты точно не заблудишься?
Я лениво поворачиваю голову влево и смотрю на Вику. Она взбудоражена, как человек, на котором лежит повышенная ответственность. За ее спиной маячит нестройный косяк из мальчиков и девочек, которых воспитатели уводят с пляжа.
– Вик, я уже большая девочка. Если вдруг заплутаю, уточню у прохожих, где ваш лагерь, – я нехотя принимаю вертикальное положение и, вытащив шпильки из волос, начинаю сооружать новую гульку на голове. Старая уже утратила форму.
– Если отыщешь в лесу этих прохожих, – нервно хихикает Виктория.
– Не волнуйся, дорогая. Я найду дорогу. – как можно увереннее заверяю я подругу.
– Ну ладно, Грушенька. Если что, звони. – Вика энергично машет мне рукой на прощание и кидается вдогонку за своими пионерами.
Медитирую на двух малышей, ковыряющих совками грязь у входа в воду. Солнце клонится к горизонту. Через часок и мне нужно будет возвращаться в лагерь. Сбрасываю с себя пляжную томную дремоту и решительно направляюсь к озеру.
Мягкая торфяная вода пугает своей темно-бурой окраской. Долго плавать в ней страшно. Гребу до тех пор, пока не чувствую, что уже достаточно взбодрилась и тут же разворачиваюсь к берегу. Еще немного валяюсь на покрывале, греясь на солнышке. Сгребаю в охапку свои шорты и футболку. Подхватываю сумку и направляюсь в сторону ближайших зарослей, чтобы переодеться.
Я засовываю в пакет мокрый купальник, когда вновь слышу сдавленный стон. Любопытство пересиливает. Я шагаю в кусты со стороны источника звука и аккуратно протискиваюсь в заросли. Стараясь не шуметь, отодвигаю ветки.
Небольшая поляна оккупирована большим внедорожником. На капоте сидит девушка в купальнике, ее лица мне не видно. Ноги брюнетки раздвинуты. Между ними расположился одетый мужчина, который обнимает девушку.
Я замираю, зачарованно наблюдая, как его большие руки накрывают упругие ягодицы. Губы мужчины жадно впились в уста девушки, а она томно постанывает ему в рот. Все происходит в нескольких метрах от меня.
Я понимаю, что должна немедленно уйти, пока меня не обнаружили. Да и подглядывать некрасиво, скажем прямо. Но стою и не могу оторвать взгляда от сильных рук, которые бесстыдно залезли под ткань плавок и мнут полушария девушки.
Низ живота скручивает ноющим теплом. Я нервно облизываю пересохшие губы.
Вдруг мужчина поворачивает голову в мою сторону и смотрит мне прямо в глаза. Я забываю как дышать. Вот сейчас точно нужно уйти, но ноги будто вросли в землю. Мое лицо горит от стыда, но я не могу пошевелиться.
Изумрудные глаза мужчины сверкают, его губы ухмыляются. Он медленно стягивает лямки бюстгальтера со своей спутницы, пальцами лаская бронзовую от загара кожу. Заставляет девушку распластаться на капоте, предоставляя мне обзор на соблазнительную грудь. Наклоняется над распростертым перед ним телом и языком обводит темную ореолу.
Он больше не смотрит на меня, но я точно знаю, что сейчас разыгрывается спектакль для одного зрителя. Не знаю, какая цель у этого представления, но я чувствую между ног требовательную пульсацию. Тело горит и стоны девушки резонируют где-то у меня внутри.
– Тебе хорошо, детка? – чересчур громко разрывает немую пантомиму хриплый баритон.
– Да, – стонет брюнетка, запуская по моей коже волну холодного озноба.
Усилием воли я опускаю глаза вниз. Это помогает вернуться в реальность.
Я выплываю из горячечного дурмана и стряхиваю с себя оцепенение. Лихорадочно вылезаю из кустов, расцарапывая ветками руки и ноги. Я уже не думаю о том треске, который произвожу своими действиями. В соблюдении конспирации больше нет никакого смысла.
Подхватываю сумку с пенька, выскакиваю на пляж. Быстро, не сворачивая, запихиваю покрывало в сумку. Энергичным шагом направляюсь к тропинке, ведущей в детский лагерь.
Меня гонит не страх преследования, я пытаюсь убежать от новых диких ощущений, взрывающих меня изнутри.
Глава 1. Вика
Аграфена
На автомате поглощаю ужин. Вика о чем-то говорит с девушками за нашим столом, но я не слежу за разговором. В голове на репите стоит картинка из леса. Волнует и будоражит, течет по моим венам.
– Груш, ты меня слышишь? – врывается в мое сознание требовательный голос Вики.
– Прости, я задумалась, – фокусирую взгляд на подруге.
– Я говорю, что у нас после ужина интеллектуальные игры. Будешь участвовать или посмотришь какое-нибудь кино на ноутбуке?
Для интеллектуальных игр я сегодня явно не пригодна.
– Что за кино? – уточняю рассеянно.
– Там много чего загружено. Есть Феллини.
– Феллини – это хорошо, – задумчиво ковыряю овощное рагу.
– Мы явно ее теряем, – выносит вердикт Вика под хихиканье девушек за столом.
После ужина направляюсь в комнату Виктории.
Вика Гончарова – моя соседка по съемной квартире и поистине многогранная личность. Иногда мне кажется, что у нее компьютер вместо головы. Она могла бы заниматься, чем угодно, но после школы решила пойти на мехмат МГУ. Теперь занимается организацией детских математических лагерей в разнообразных локациях по всей стране.
Очень выгодная соседка, которой почти не бывает дома. Ха-ха.
На самом деле, шучу. Я всегда жутко рада, когда Вика возвращается из своих поездок.
В этот раз лагерь проходит в Подмосковье, поэтому на выходные я сама смогла приехать к Вике в гости. План был простой. В промежутке между общением поваляться на пляже у торфяного озера. Очистить голову и ни о чем не думать.
Вместо этого я теперь постоянно вспоминаю о неприличной сцене и прожигающем взгляде зеленоглазого незнакомца. Не могу понять, зачем он это сделал? Он явно играл со мной. Но в чем смысл? Зачем играть со случайной прохожей, используя для этого свою девушку?
Или это не его девушка? Может быть, это такая же случайная прохожая, как и я?
Пфф. Совершенно глупая надежда, они явно очень близки.
Надежда? Надежда на что? Какие же у меня все-таки глупые мысли. Рассуждать о личной жизни какого-то постороннего мужчины. Какая мне вообще разница. Знакомая или не знакомая, близкая или не близкая. Это все не мое дело. Вообще не нужно об этом думать!
Отлично очистила голову на выходных!
Загружаю ноутбук Вики. Жму папку «Кино». Выбираю «Сладкую жизнь» Феллини. Я сейчас не в том состоянии, чтобы смотреть новые фильмы. Буду пересматривать старое кино.
На половине выключаю, в голове совсем другое кино. С высоким возрастным цензом. Как бы его выключить?
Жадно посматриваю на развал книг на столе. Подхожу и ковыряюсь в пачке. Среди математических учебников обнаруживаю «Восточные сказки».
Устраиваюсь с книгой на кровати и пытаюсь читать. Совершенно уже не помню, о чем сказка про Шахерезаду. Мне же точно мама в детстве читала.
Открываю первую страницу и понимаю, что мама читала мне другой вариант. Тот был адаптированный, в этом же все сильно откровеннее. Везет мне сегодня на взрослый контент.
Неожиданно увлекаюсь историей о том, как Шахрияр поймал неверную жену, развлекающуюся с молодым рабом. Обманутый муж убил обоих любовников и решил впредь жениться только на одну ночь. Утром он казнил очередную жену и брал себе новую. Вскоре в его землях не осталось молодых девушек. Все попрятались или сбежали. Визирю пришлось отдать Шахрияру свою дочь Шахерезаду.
«Она приказала слугам искупать ее и умастить тело благовониями. Ее причесали, украсили волосы драгоценными каменьями и фазаньими перьями, увили запястья и лодыжки золотыми цепочками, нарядили в шелка и опустили на лицо тончайшую вуаль. И только тогда оседлали лошадей, и Шахерезада следом за отцом отправилась во дворец».
В комнату входит Вика и я отрываюсь от книжки.
– Что ты так увлеченно читаешь? – интересуется подруга.
Показываю обложку и делюсь впечатлениями.
– Вичка, это же совершенно другой мир. Не мужчина ухаживает за женщиной, а женщина должна покорить мужчину. Только послушай: «Шахерезада поцеловала руки и край туфель Шахрияра, возлежавшего на шелковых покрывалах, устроила его голову на своих коленях и начала рассказывать сказку…».
– В наших сказках мужчины тоже не слишком-то ухаживают за женщинами. Обычно выкрадывают или отбивают у чудищ разных. И сразу в койку, – задумчиво парирует Виктория.
– В койку? – с сомнением смотрю на Гончарову.
– Пир, свадебка и в койку, – закатывает глаза Вика, – ухаживаний не предусмотрено.
– Откуда-то в литературе взялась традиция ухаживаний, – пожимаю я плечом, – в Европе целый пласт рыцарской литературы был о служении прекрасной даме и высоких отношениях. Не на пустом же месте это все возникло?
– Конечно не на пустом, – кивает Гончарова, – это был «наш ответ Чемберлену», точнее европейский ответ «неверным». Во время войн всегда нужно идеологическое обоснование, чем твоя цивилизация лучше противника и почему имеет больше прав на победу. Грубо говоря, чем твой бог лучше бога врага, если война ведется между разными цивилизациями. Все знают присказку «Карфаген должен быть разрушен», но не все в курсе, что за лозунгом стояло еще подробное моральное обоснование.
– Производили отстройку от конкурента? – подбрасываю я Вике маркетинговый термин.
– Именно. Твоя рыцарская литература – это такой рекламный буклет, в котором все красиво и не стыдно врагу показать. Вы женщин воруете и в гарем засовываете со всякими там целованиями туфель, а мы с них пылинки сдуваем. Наше дело правое, мы победим.
– Так не поспоришь же, правое дело и есть!
– Европейцы должны сказать спасибо варягам да арабам за набеги. До этого у христиан был упор на целибат. Следовало больше молиться и меньше думать о всяких глупостях. Неудивительно, что варяги с мусульманами на пару решили, что не очень-то им женщины и нужны. Ты же слышала теорию, что главная причина экспансии варягов была именно в охоте за женщинами?
– Нет, не слышала, – честно признаюсь я.
– Если бы христиане вовремя не опомнились, совсем бы без женщин остались. Внешние обстоятельства заставили вспомнить об отношениях между полами. От восхваления целибата перешли к воспеванию прекрасных дам.
– Ты говоришь так, как будто рыцарская литература – это что-то плохое.
– Я не говорю, что это плохо. Я говорю о том, что любое развитие есть результат борьбы противоположностей. Христианство асексуально по природе своей. На самом деле, еще большой вопрос, что для женщины оскорбительнее. Использование ее исключительно в качестве сексуального объекта или использование в качестве инкубатора. А основная идея христианства, что женщина – это инкубатор. Дева Мария не является женщиной, она исключительно мать. Викторианские заскоки о том, что нельзя испытывать наслаждение во время секса, который имеет своей целью лишь зачатие, очень закономерны. Это кульминационный момент христианской цивилизации, её апогей. Воплощение основной идеи в жизнь.
– Вернемся к нашим баранам, – не могу удержать смешок, – мы начали с рыцарской литературы.
– Да, прости. Любое развитие – результат диалектики. В христиан потыкали палкой «неверные», и они вспомнили о своих женщинах. Долгий путь к рыцарской литературе начинается с набегов. В итоге, думаю, романы оказали большее влияние на население, чем религиозные трактаты. Через какое-то время куртуазные традиции укоренились в сознании европейцев. Поэтому позитивный эффект рыцарских романов глупо отрицать.
– Так хочется рыцаря на белом коне, – мечтательно заявляю я.
– А я не хочу, – смеется Вика, – ну их, твоих рыцарей, малахольные они все. Впрочем, у меня всегда были нетипичные наклонности. Знаешь, я даже на школьном карнавале в средней школе наряжалась одалиской, а остальные девочки хотели быть принцессами.
С изумлением смотрю на Вику. Наряжаться одалиской? Как такое вообще могло в голову прийти?
– Я тоже хотела быть принцессой, – пожимаю я плечом.
– Я даже не сомневалась в этом, Грушенька, – заливается смехом Вика.
Глава 2. Семья
Глеб Князев
Нажимаю на пульт от ворот дачи мамы и медленно въезжаю во двор. Паркуюсь рядом с машиной фон Вильд. Не успеваю вылезти из автомобиля, как на пороге материализуется сестра.
Девушка стремительно сбегает по ступенькам и прыгает ко мне на шею. Придерживаю ее одной рукой и чмокаю в светлую макушку.
– Привет, радость моя! Ты надолго в наши варварские земли?
– На три недели. Потом у меня начинается training internship. Как это будет по-русски? Стажировка!
– Дай я на тебя посмотрю, – отстраняю Аглаю и осматриваю с ног до головы.
– Ну как? – смущенно интересуется девушка.
– Не будь ты моя сестра, я бы приударил, – не могу удержаться от скабрезности.
– Дурак! – Аглая игриво хлопает меня в грудь.
– Как дела у родственников? – вежливо интересуюсь.
– Бабушка уехала на термальные воды в Швейцарии. А папа завел препротивную girlfriend. Она мне не нравится. Только маме не говори, ей будет неприятно, – сестра кривит свой аккуратный нос и этим напоминает мне маленькую девочку из детства.
– Понятно. У мамы гости? – риторически уточняю я.
– Теть Наташа заехала. Одна.
Приобняв сестру за талию, веду ее в дом.
– Они на веранде, – информирует меня Аглая и тянет через весь дом к выходу на террасу.
В гостиной громко тикают механические часы, которые мама купила в антикварном магазине и регулярно заводит вручную. Говорит, что этот звук ее успокаивает.
Выходим на большую террасу, которая занимает всю заднюю стену дома.
– Глебушка, привет! – мама встает из-за стола, я подхожу и целую ей руку.
– Привет, Наталья Егоровна! – приветствую я подругу матери.
– Доброе утро, дорогой! Как жизнь молодая?
– На всю катушку, теть Наташ, – ухмыляюсь я.
Мама усаживает меня за стол и сразу начинает что-то накладывать.
– Глеб, ты что будешь: чай или кофе?
– Конечно же кофе, мам, – категорично заявляет сестра, выходящая на террасу из кухни. Аглая подходит к столу и ставит передо мной чашку американо.
Сгребаю ее в охапку и целую в щеку.
– Спасибо, мелкая.
Аглая светится от удовольствия.
Снова вспоминаю тот момент из детства, когда мне предъявили мелкий орущий сверток. Я тогда скучал по своей большой семье, оставшейся в Саудовской Аравии. По братьям и сестрам, теткам и дядькам. Аглая заменила мне всех. Я всегда нежно любил мелкую занозу. Даже когда в подростковом возрасте она психанула и уехала в Британию жить со своим отцом.
– Ой, Глеб, а у меня такая новость сногсшибательная, – сообщает мама, накенец-то приземлившись за столом, – Москву расширят больше, чем планировалось, наша дача тоже расположена на новых московских территориях.
– Интересно, – вздергиваю бровь, – а чего ты молчишь-то, надо землю скупать?
– Тут без тебя скупальщиков полно, – отмахивается мама, – я на днях узнала. Сейчас цены вырастут после новости, скину дачу, возьму в другом месте.
Смотрю на открывающийся с террасы вид. Мамин дом расположен на небольшом холме. Забор, которым огорожена территория, не мешает созерцать поля и пригорки, расположенные за территорией коттеджного поселка.
– Жалко, мам, – возражаю я, – где ты еще такой вид найдешь?
– Вид ненадолго, Глеб. Если все это будет Москвой, скоро все застроят. Трасса встанет. Жалко, но надо избавляться.
Взгляд плавно скользит по зелени просторов за забором.
– Займешь мне денег, мам? – расслабленно откидываюсь в кресле, смотря вдаль.
– Ты не успеешь ничего купить, Глеб. Указ может в любой момент появиться, – мама скептически качает головой.
– Попробую успеть. А точные границы известны? – тянусь за кофе и вдыхаю густой аромат.
– Могу уточнить, – пожимает плечом мама.
– Вот это хватка у моего братика, – Аглая заливается задорным смехом, – путь от новости до замысла занял пару минут.
– Подозреваю, что это наследственное, – взгляд мамы туманится от воспоминаний, – ходили слухи, что у отца Глеба тоже было это качество.
– Ну, они вообще сильно похожи, – неожиданно заявляет фон Вильд.
– Ты откуда знаешь? – мама с подозрением взирает на подругу.
– Мы с Лукасом как-то пересекались с шейхом в Германии, – пожимает плечом Наталья Егоровна.
– Ты мне не говорила, – мама обиженно поджимает губы.
– Я думала, что тебе неприятна эта тема. Сегодня ты первая начала, поэтому я и упомянула.
Задумчиво смотрю на теть Наташу, но не решаюсь узнать подробности. У меня много раз появлялось желание встретиться с отцом, но мама всегда сильно боялась, что он нас найдет, поэтому желание так и не переросло в активные действия. Тема повисает над столом тягучим молчанием.
– Глебушка, когда ты приедешь в Британию? У меня все подружки интересуются, когда мой русский брат снова посетит Лондон, – разряжает Аглая напряженную обстановку.
– В ближайшее время никак, Глаш.
– Что даже Олимпиадой тебя не заманишь? Ходят слухи, что будет что-то грандиозное.
Кидаю быстрый взгляд на маму. Дядь Петя рассказывал пикантные обстоятельства их знакомства с отцом. На другой Олимпиаде, которая проходила в Москве. Мама задумчивая. Возможно, она и не слышала Аглаю.
– Нет, прости, радость моя, – отвечаю я сестре, – взрослая жизнь очень скучная. Обязательства не всегда стыкуются с развлечениями.
– Жаль. А ещё в Лондоне возле олимпийского парка возвели огромную скульптурную композицию, – возбужденно продолжает тему сестра, – ArcelorMittal Orbit. Позиционируют как объект современного искусства, но все говорят, что это масонская инсталяция. Что на самом деле это змей, обвивший древо познания добра и зла. То есть, отгрохали здоровенный памятник дьяволу.
– Глупости, Глаш! – категорично заявляет Наталья Егоровна. – Людям всегда лишь бы поболтать. В Лондоне передовая архитектурная школа, вот и изгаляются, как могут. Эта Орбита тауэр просто архитектурный изврат. Никакие дьяволы тут ни при чем.
– Так говорят, – упрямо выпячивает подбородок сестра, – а еще там наверху будет смотровая площадка. Вниз ведут 455 ступенек. Что символизирует спуск, и так всем понятно. А 455 это 35 умноженные на 13. А одно из значений 35 – это дьявол в виде оборотня, искушающий праведника.
– Ну, это совсем уж бред, – отмахивается фон Вильд.
– Наталья Егоровна, а как Грета? – развожу я дам по разным углам ринга.
– В Австралию уехала с каким-то дауншифтером, – недовольно поджимает губы женщина, – будем надеяться, что это возрастное.
– Конечно, – с энтузиазмом подтверждает мама, – Грета хорошая девочка. Просто возраст такой, на приключения тянет.
– А ты, Глеб, когда уже остепенишься? – впивается в меня взглядом Наталья Егоровна.
На губы некстати лезет ехидная ухмылка, загадочно жму плечами.
– В мире слишком много женщин, теть Наташ. Я пока не готов довольствоваться одной.
Глава 3. Анна
Аграфена
Выхожу из комнаты, как только слышу в прихожей звук проворачивающегося ключа. Моя соседка Аня вплывает в квартиру уверенной походкой.
– Груша, как хорошо, что ты дома. Сегодня будем отмечать твою новую работу.
– Какую новую работу? – почему-то оборачиваюсь, как будто ищу суфлера, который бы мне объяснил, что Макарова имеет в виду.
– Я получила добро на чистку в своем отделе, – дешифрует для меня загадку Анна, – теперь могу взять тебя к себе. Увольняешься прямо на этой неделе и будешь у нас руководителем отдела скриптов.
Скинув туфли, Макарова проходит на кухню. Уныло семеню за ней. Я не могу так резко менять свою жизнь, но если Анна уже все решила, сопротивляться будет сложно.
Соседка по съемной квартире выставляет на стол шампанское и торжествующе смотрит на меня. Достаю фужеры из кухонного шкафа и жду, когда Макарова вскроет напиток.
Анна срывает фольгу с бутылки и медленно откручивает деревянную пробку. Слышится глухой хлопок, и из горлышка струится белый дымок.
– Чисто! – горделиво сообщает Анна.
– Ты просто мастер, – подтверждаю я.
Макарова наполняет бокалы с видом профессионального бармена и пододвигает ко мне один из них.
– В пятницу собеседование, – уведомляет меня Анна.
– Это так неожиданно, – наматываю на палец прядь светлых волос, – я не уверена, что хочу менять работу.
– Возражения не принимаются, Груша. Все уже решено. Собеседование с директором по маркетингу будет просто формальностью. Он всего лишь посмотрит на тебя. В понедельник пишешь заявление на увольнение, – Аня сверлит меня взглядом.
– Ну какой из меня руководитель, Аня? Ты издеваешься? И, вообще, меня устраивает моя работа. Если у вас что-то не получится, я больше не найду вакансию корректора. Наша газета один из последних динозавров. Остальные давно эту позицию сократили, – терпеливо объясняю я.
– Глупости, – громко фыркает Аня, – пока я там работаю, никто тебя не уволит. Отдел маленький. Всего три человека с тобой. Справишься, ничего сложного. Просто писать скрипты, ну и немного бумажной волокиты. Зарплата в три раза больше, чем у тебя сейчас.
Последний пункт слегка притупляет мое стремление к сопротивлению. Сама бы я никогда на свете не стала бы претендовать на такую зарплату. Может быть, это действительно мой шанс?
– Даже не знаю, – задумчиво смотрю в окно, – я ничего не понимаю в скриптах. Ты расскажешь, как их вообще писать?
– Там ничего сложного. Есть инструкции, где описан принцип. Разберешься по ходу работы. Ты согласна на собеседование? – требует ответа Анна.
– Это же простая формальность? – уточняю я. – Мне не надо как-то готовиться?
– Нет, считай, что ты уже принята. Требуется просто присутствие.
– Ну, хорошо, – решаюсь я. – Там же большая зарплата.
– Именно, – губы Макаровой расползаются в довольной улыбке.
Чокаемся бокалами, и я слегка пригубляю игристое вино. Рассеянно осматриваю кухню в нашей трешке. У нас очень уютно, не то что кухни в коммуналках. Мы вообще с Викой и Аней хорошо уживаемся. Имеем похожие взгляды на быт, да и вообще прекрасно ладим. Макарова с Гончаровой давно могли бы позволить себе отдельное жилье, но желания разъехаться у нас не возникает.
– Так что у тебя с этим Бобрешовым? – отпив шампанского, начинает допрос Аня.
– Мы вчера ходили на обед в кафе, – пожимаю я плечом, – Степан рассказывал про жизнь в Таиланде. Он жил там в местном монастыре. Каждое утро бил в колокол и будил монахов. Интересный человек, в общем-то.
– Дауншифтер что ли? – фыркает Макарова. – Вообще не вариант. Будешь с ним всю жизнь мотаться по азиатским клоповникам.
– Зато порядочный человек с широким кругозором, – из чувства противоречия возражаю я, – не карьерист, но меня это устраивает.
– А безымянный палец у него больше указательного? Если человек порядочный, то хотя бы член должен быть нормальный.
Давлюсь шампанским после вопроса Анны. Подруга бьет меня по спине, пока откашливаюсь.
– Ты должна исследовать этот вопрос, – после вынужденной паузы продолжает Макарова, – порядочный человек с маленьким членом абсолютно бесполезен.
– Это мне вообще не важно, – бормочу я, потупив вниз взор, – тем более, какая-то псевдонаучная теория.
– Ничего подобного. Корейские ученые доказали. Тем более проверено много раз, – убежденно провозглашает Анна, – а тебе не важно, пока ты с мужиками не спишь. Потом станет очень даже важно.
– Как Гоша? – спешу я перевести тему.
Гоша – бойфренд Анны, у которого она живет большую часть времени, но от съема комнаты не отказывается, чтобы не терять свою независимость.
– Гоша жив и здоров. Что с ним может случиться? – отмахивается Макарова. – Лучше расскажи последнюю сводку новостей. А то скоро уйдешь из своей газеты, и политинформацию рассказать будет некому. Ну, что там в мире творится?
– Стабильности в мире нет, Аня, – улыбаюсь я и салютую подруге бокалом.
