Текст книги "Грушенька и сын шейха (СИ)"

Автор книги: Зинаида Хаустова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 50. Принятие

Аграфена

– Мышка, вставай, – слышу требовательный голос Князева и хочу его выключить. Недовольно стону и пытаюсь заползти под подушку. Подушка моментально летит на пол и утренний свет раздражает сетчатку глаз.

– Еще немножко, – бормочу я, – так не честно. Ты не дал мне нормально поспать ночью.

– Вставай, Груш, – Глеб чмокает меня в губы. – Я тебе сегодня дам выходной. Только заедем к врачу и закину тебя домой.

– Мне нельзя выходной, – внезапно просыпается ответственность, – сегодня Захар выходит на работу.

– Без тебя справимся. Тем более, мне кажется, что он будет рад увидеть тебя на денек позже, – усмехается Глеб.

– Врач? – внезапно доходит до меня. – Со мной все в порядке. Какой такой врач?

– Женский врач, – спокойно отвечает Князев, – пусть проверит, что все в порядке.

– Я не хочу, – ною я, – почему ты мной командуешь?

– Ты сама хотела со мной встречаться, – усмехается Глеб, – все, мышка, теперь будешь жить по моим правилам. И начнем с врача.

Князев нависает и доминирует, вжимается в меня своим стояком. По телу пробегает дрожь возбуждения. Он снова меня хочет, какой-то сексуальный маньяк. Разве можно столько заниматься сексом? Самое ужасное, что я тоже не против. Оказывается, все эти годы внутри меня скрывалась какая-то похотливая самка. Теперь Князев выпустил ее на волю. И они нашли взаимопонимание и вполне довольны друг другом.

– Тогда я в душ, – хрипло сообщаю я, выбираясь из-под большого тела.

Выезжаем сразу после завтрака.

– Куда мы едем? – уточняю я в машине.

– В поликлинику управделами президента, там работает подруга мамы, – флегматично сообщает Князев.

– Это не совсем удобно, – беспокойно ерзаю на кресле, – а если она расскажет твоей маме?

– Нет, это врачебная тайна, она не будет рассказывать, – не совсем уверенно заверяет Глеб. Мне сильно кажется, что он уверен в обратном. В том, что эта знакомая обо всем доложит его маме, но хочет меня успокоить и все отрицает, – она очень хороший врач, к ней кремлевские тетки ходят.

Вздыхаю и пытаюсь расслабиться. Князев дал понять, что с его решениями спорить бесполезно. Поэтому сейчас просто нужно принять неизбежное. Кажется, Глеб понимает мое обреченное умонастроение и подбадривающе стискивает мою коленку ладонью.

Валентина Петровна оказывается живой подвижной женщиной зрелого возраста. Ее волосы окрашены в рыжий цвет, отчего она кажется совершенным энерджайзером.

Она расцеловывается с Глебом, по-матерински треплет его по щеке и выставляет из кабинета.

После осмотра Валентина Петровна предлагает сделать мне противозачаточный укол на месяц. Первый порыв – посоветоваться с Глебом. Тут же понимаю, что идиотский порыв. Князев четко дал мне понять, что серьезных отношений не будет. Романы у него на пару месяцев. Даже думать не надо. Соглашаюсь на укол.

Когда я покидаю кабинет, Глеб просит меня подождать и заходит к подружке своей матери. С ужасом представляю, как они сейчас обсуждают мое женское здоровье. От всего этого немного потряхивает. Точно ли я готова к такому типу отношений?

– Зачем ты туда заходил? – набрасываюсь на Князева, как только он выходит.

– Хотел убедиться, что все в порядке, – пожимает плечом мужчина и обнимает меня за талию. Идем по коридору к лифту.

– Я сама могла все рассказать, – с упреком выговариваю я.

– Ничего страшного не случилось, Груша. Я твой мужчина. Хочу все о тебе знать.

Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Все уже случилось, какой смысл теперь раздувать эту тему. Просто в следующий раз, когда у Князева возникнет желание отвезти меня на осмотр, я просто откажусь.

– Собери вещи на первое время, – предлагает Глеб в машине, – я вечером за тобой заеду.

– Ты предлагаешь жить вместе? – вздергиваю бровь.

– Ну, не жить, – смущается Князев, – но ночевать ты же у меня будешь. Пусть будет какой-то минимальный набор вещей.

Буравлю взглядом профиль Глеба, который упорно смотрит на дорогу. У меня возникает сто вопросов, которые не могу себя заставить задать. Не могу не моделировать ситуацию, что через пару месяцев мы расстанемся. Я отправлюсь с этими вещами на выход. Душераздирающая картинка. Без вещей было бы куда проще. Но озвучить все это не решаюсь. Это как запрограммировать события. А каждая девочка всегда надеется, что с ней все будет иначе. Я тоже надеюсь.

В итоге, просто отворачиваюсь, так ничего и не возразив. Расслабленно откидываюсь на спинку кресла и наслаждаюсь лучами солнца. К черту все здравомыслие. Хочу просто радоваться каждой нашей совместной минуте. К чему их тратить на выяснение отношений, если с немалой долей вероятности этих минут ограниченный лимит.

Глава 51. Риски

Глеб Князев

Оставляю Грушу досыпать в своей квартире и еду в офис. Чувствую невероятный душевный подъем. Еще лучше было бы, если бы Ракитина прогуливала работу у меня дома. А совсем шикарно было бы ее уволить и запереть в моей квартире. Посмеиваюсь над этой последней мыслью. Привык себя считать почти европейским человеком, но, видимо, сегодня кровь дает о себе знать.

Возле кабинета пересекаюсь с взбудораженной Макаровой. Неужели сейчас получу по шее за соблазнение мышки?

– Ты что-то хотела, Ань? – миролюбиво интересуюсь я.

– У нас ЧП, Глеб. Еще Груша не пришла и не берет трубку.

– Я дал ей выходной, – открываю дверь кабинета и пропускаю Макарову перед собой.

– Понятно, – напряженно выдает Аня, – очень не вовремя. У нас кто-то удалил таблицу скриптов.

– Это проблема? – непонимающе уточняю я. – Обратись к айтишникам.

– Таблицу уже восстановили из бэкапа, – отмахивается Макарова, – но они отказываются выяснять, кто ее удалил. Говорят, что нет времени копаться в логах.

Падаю в рабочее кресло и нервно поправляю галстук.

– Так много кандидатов? – скептически вздергиваю бровь. – Допуск только у отдела скриптов и менеджмента, как я понимаю.

– В том-то и дело, что нет, – отрицает Анна, – перед акцией доступ открыли для всего колл-центра и рекламного отдела.

– Мне кажется, не стоит требовать никакого расследования, Аня, – осторожно замечаю я, – Вера в пятницу работала последний день. Совершенно очевидно, кто мог это сделать.

– У меня тоже была эта мысль, но презумпция невиновности требует подтверждения догадок, – жмет плечом Макарова.

Рабочий телефон мелодично пиликает.

– Глебчик, зайди ко мне, – слышу голос генерального.

– Хорошо, – кладу трубку, – Ань, не нужно никаких подтверждений. По-моему, все очевидно. Главное, что все восстановили. Остальное не важно. Попроси Машу, пусть покажет Захару все инструкции. Груша будет только завтра. Прости, мне сейчас нужно к Волкову.

– Окей, Глеб. Если ты так считаешь, то ладно, – Анна недовольно поджимает губы, но покорно идет на выход.

Пересекаю несколько опен-спейсов и попадаю в офис Волкова. Две блондинистые секретарши в приемной гостеприимно улыбаются и сообщают, что меня уже ждут.

У Сергея самый большой кабинет в компании и единственный, который не имеет стеклянной стены.

Захожу в помещение и не вижу генерального на рабочем месте. Рассеянно скольжу взглядом по большому конференц-столу и поворачиваюсь к зоне отдыха. Бинго.

Волков восседает в кожаном кресле около дизайнерского журнального столика.

– Иди сюда, Глебчик, – призывает меня генеральный.

Подхожу и приземляюсь во второе кресло. Поглядываю на кожаный диван. Всегда завидовал наличию последнего предмета интерьера в кабинете Волкова.

Сразу за мной вплывает одна из нимф Сергея. Выгружает на столик кофе и десерты. Я никогда не злоупотреблял услугами своей ассистентки. Заказываю напитки только тогда, когда откровенный аврал. В остальное время предпочитаю прогуляться до офисной кухни.

Сергей же всегда был сибаритом. Его дедушка принадлежал к партноменклатуре. Даже в советское время у Волковых в доме была прислуга.

– Просто хотел тебе сообщить, что мама договорилась с Федоровой о съемке в нашем ролике, – мы на пару с Сергеем провожаем взглядами длинные ноги его секретарши. Не могу удержаться и представляю в красках блондинку, распростертую на кожаном диване.

Волков спит с обеими своими ассистентками. До сих пор не понимаю, как ему это удается, и почему обе до сих пор живы и здоровы.

– Отлично. У меня завтра встреча с рекламными подрядчиками. Сразу сообщу эту деталь, – беру со столика тарелку с пирожным.

– У тебя с Аграфеной все серьезно? – внезапно интересуется генеральный.

– Странный какой-то вопрос, – нервно ерзаю в кресле.

– Не странный, Глебчик, – качает головой Волков, – очевидно, что ты поплыл. Давненько я тебя таким не видел.

– Она мне нравится, – уклончиво замечаю я.

– Ладно, Глебчик, не нервничай. Я просто так спросил, – Сергей откидывается в кресле, – кстати, что ты думаешь про всю эту хрень с иллюминатами? The Economist это же журнал Ротшильдов?

– Там еще Аньелли в собственниках, – припоминаю я, – но они с Ротшильдами связаны брачными связями.

– А помнишь, пару лет назад у них была обложка, где президент Египта Мубарак тонул в зыбучих песках. Потом в течении года случилась «арабская весна», и чувака свергли после тридцатилетнего правления.

– У них постоянно многозначительные обложки. Какие-то сбываются, а какие-то бьют в молоко.

– Я к чему вспомнил, – Волков проводит ладонью по волосам. – Как бы совершенно понятно, зачем свергать неугодных президентов и совершать цветные перевороты. Это власть, которую всегда можно конвертировать в деньги. Я смысл этого ролика совершенно не понимаю. Ты говоришь, что одна из причин арабо-израильского конфликта – это споры из-за храма. Но это же какая-то хрень, Глебчик. Мы живем в двадцать первом веке. А тут какая-то эзотерика и терки по вопросам веры.

– Ну, из России это трудно понять, – замечаю я. – Как правильно отметил твой папа, у нас атеистическая страна. Нашему светскому мышлению трудно осмыслить, что на западе у большинства граждан сохраняется религиозный взгляд на жизнь.

– Религия религии рознь. К чему там эти три шестерки? Они реально ждут антихриста?

– Ну, три шестерки являются криминалом исключительно в христианстве. Что-то там привиделось Иоанну про число зверя. В остальных культурах число отрицательной нагрузки не несет. В Вавилоне это сумма всех чисел квадрата солнца и символ бога солнца. В иудаизме связано с царем Соломона. Таков был его годовой доход в золоте. В каббале одно из значений – царь Иудейский. Вообще, в иудаизме шестерку уважают. Шесть дней творился мир, и много всего прочего с ней связано. Мне кажется, что иллюминаты эти три шестерки педалируют, чтобы христиан потроллить.

– В любом случае, ерунда. Как они под все это адептов набирают?

– Адептов они набирают не под идеологию, а обещание успеха. Иллюминаты способны обеспечить карьерный рост. Глаша говорит, что на низших ступенях вообще какую-то дичь новобранцам скармливают. Рассказывают про плоскую землю. Типа, в священных текстах космогония соответствовала действительности. А теперь у властей заговор, и они скрывают знание о плоской земле от граждан. А еще трут про существование рептилоидов, которые управляют этим миром и, видимо, стоят на верхних ступенях иллюминатской иерархии.

– А это еще зачем?

– Видимо, запугивают. Чтобы поменьше болтали. Рертилоиды – это страшно, – посмеиваюсь я.

– Фейспалм. Ладно, если так все запущено, то ролики про апокалипсис это еще не дно. Какая-то ядреная смесь фанатиков с идиотами. Все, я для себя закрыл этот вопрос.

– Высокопоставленных фанатиков, Серый. Я не знаю, относятся ли к иллюминатам сборища в Богемской роще. Но там собираются мировые шишки и зависают на пару недель. Как-то туда пробрался внесистемный журналист и заснял кинцо, как голые мужчины прыгают у статуи большой совы.

– Сова в мульте фигурировала, кстати.

– Не помню этот момент. Так вот, прыгают голые и сжигают маленький гробик. И что-то там орут про похороны сострадания. А теперь добавь сюда же монумент «Скрижали Джорджии», расположенный в тех же штатах. Каменные плиты а-ля Стоунхендж установили еще в 80-е годы. На них написаны заветы будущим поколениям на нескольких языках. Один из них гласит, что население земли не должно превышать пятьсот миллионов человек. Вопрос: а куда должны деться еще семь миллиардов или сколько там сейчас в наличии?

– Ну, нас этот вопрос не должен волновать. У нас ядерный зонтик…, хотя в девяностые было тревожно. Тогда круто повезло, что у Ельцина просветление случилось и ядерный арсенал он не сдал. – Волков задумчиво трет лоб, – Представляешь, Глебчик, как мы попадем, если что-то такое начнется. Осуществятся разом все страховые риски, и мы так нехило попадем. Может, для хеджирования стоит войти в похоронный бизнес?

Сергей дерзко вздергивает бровь и издает нервный смешок. Я тоже посмеиваюсь. Потом представляю реальный апокалипсис, во время которого Волков решил открыть страховую контору. В следующий миг мы уже истерично ржем.

Глава 52. Встреча

Аграфена

Пока поднимаюсь на лифте, мне кажется, что тупо тратить время на сон. Лучше заняться чем-нибудь полезным. Например, самообразованием. Почитать мой любимый ресурс для маркетологов. Это кажется честной сделкой. Если я прогуливаю работу, то логично потратить время на профессиональный рост.

Все благие намерения летят в тартарары, когда я добираюсь до своей кровати. Как только голова касается подушки, моментально засыпаю сном младенца.

Во сне страдаю чувством вины за свой прогул, поэтому упорно работаю весь сон.

Просыпаюсь ближе к обеду. В голове составляю список вещей, которые возьму с собой в квартиру Глеба. Много брать не собираюсь. Пока на недельку. И обязательно всякие штучки для душа, а еще мой набор ароматических масел. Хочу пометить ванную Князева.

На белье зависаю. Я покупала пару комплектов, в которых не стыдно показаться перед Глебом. Один из которых надела в субботу. Чувствовала, что это решающий день.

Все остальное мое белье слишком целомудренно. Совершенно не подходит для соблазнения мужчины. Даже эти мои два комплекта смотрятся невинно рядом с тем, что он мне подарил.

Планы по самообразованию летят в топку. Вместо их воплощения еду в ближайший торговый центр. Не могу решиться купить что-то похожее на князевский выбор, поэтому просто покупаю красное белье разных оттенков. Глеб упоминал, что именно этот цвет жаждал на мне видеть.

После шопинга захожу в салон. Трачусь на уход за волосами и заказываю маникюр и педикюр, которые раньше делала самостоятельно.

Все эти ритуальные действия помогают успокоить внутреннюю тревогу. Теперь кажется, что я стала чуть привлекательнее, и Князев не сразу потеряет ко мне интерес.

Добираюсь домой и ловлю себя на том, что считаю минуты до конца рабочего дня. Я уже успела жутко соскучиться по Глебу. Не понимаю, как все это время с нашего знакомства я могла находиться вдали от него. Сейчас потребность быть с ним рядом достигает степени жизненной необходимости.

Слоняюсь по кваритре, смотрю на часы. Когда ждешь, время замирает.

Наконец-то раздается долгожданный звонок. Открываю дверь и падаю в объятия. Мне хочется кричать, что я его люблю. Но просто позволяю целовать себя страстно.

В машине поворачиваюсь к Глебу и смотрю на его профиль. В голове легкий туман.

– Что? – Князев косится в мою сторону.

– Ничего, – на моих губах замирает полуулыбка. Сколько еще я смогу молчать о своих чувствах?

Останавливаемся на светофоре. Князев поворачивается ко мне. Темными глазами обводит мое лицо. Физически ощущаю, как его взгляд колким теплом ласкает щеки и губы. Выжигает незримые татуировки на моей коже.

– Потерпи, мышка, скоро приедем, – многообещающе хрипит Глеб.

Князев опять думает о сексе и считает, что я тоже о нем думаю.

Моргает желтый, машина плавно трогается.

Закрываю глаза и чувствую, что я слегка пульсирую. Набухшие соски стали сверхчувствительными и требовательно ноют.

Кажется, я тоже хочу Глеба, и он это понял раньше меня.

Паркинг, лифт, квартира. Пульс стучит в ушах.

– Будешь есть, мышка?

– Я буду тебя.

Поднимает и усаживает меня на стол. Целует глаза, лоб, щеки. Мое лицо горит. Хочу поцелуй, но Князев дразнится. Избегает моих жаждущих губ. Издевается. Его язык облизывает мочку моего уха. Спускается на шею.

– Месье знает толк в изысканных пытках, – бормочу я.

Ловлю краем глаза загадочную ухмылку Князева. В следующий миг он наконец-то накрывает мои губы. Выпросила. Наклоняюсь к нему навстречу, и сама углубляю поцелуй. Таю в нем и растворяюсь. Трепещу каждой клеточкой тела.

Пребываю в каком-то тумене, когда чувствую головку упирающуюся во вход через ткань белья. В следующий миг Глеб убирает в сторону узкую полоску и таранит мое лоно. Издаю удовлетворенный стон и прижимаюсь к торсу мужчины. Неуклюже пытаюсь расстегнуть его рубашку, пока он заполняет меня собой. Быстро сдаюсь и опускаюсь на стол. Обнимаю Глеба ногами. Жадно ловлю толчки. Отдаюсь своим ощущениям и лечу навстречу разрядке. Взрываюсь, взрываюсь, взрываюсь.

Понимаю, что мы предавались разврату без презерватива, только когда горячая сперма орошает мой живот.

– Я наберу ванную, – слышу после расслабленной паузы. Подтягиваю на стол коленки и сворачиваюсь калачиком.

Сижу в джакузи, прижавшись спиной к груди Глеба. Включен только боковой свет и голубая подсветка воды. В воздухе разливается аромат магнолии. Очень уютно и спокойно.

– Есть домашние джакузи на двух человек, – лениво сообщаю Князеву. – Если бы у тебя было такое, мне бы тоже перепало немножечко массажа.

– Это квартира на одного человека, Груша, – строго сообщает Глеб. – Было бы странно, если бы тут было джакузи на двоих.

– На одного? – поворачиваю голову через плечо. – Ты хочешь сказать, что ни с кем тут не жил?

– Я даже ни с кем тут не спал, – ухмыляется Глеб, наслаждаясь моим огорошенным видом, – для этих целей есть съемная квартира.

– Я должна чувствовать себя польщенной? – вздергиваю бровь.

– Очевидно, что да, – Князев прикусывает мне ключицу, и я вздрагиваю.

– То есть, в тот раз ты бы Олю сюда не повез? – слышу обиду в своем голосе.

– Определенно нет. Хотя той ночью, лежа на диване вместо уютной кровати, я пару раз пожалел о своем выборе.

Не верю, что он мог такое сказать. Медленно поворачиваюсь и смотрю в ухмыляющееся лицо.

– Не ерзай на моем стояке, Груша. Это очень неразумно с твоей стороны.

– Я тебя сейчас прибью, – декларирую намерение и хочу перевернуться на колени.

– Без резких движений, мышка. Иначе потом сама будешь ползать с тряпкой по полу, – Князев фиксирует меня на своей груди, сковывая движения. – Успокойся, я пошутил. Как я мог хотеть поменять тебя на какую-то Олю?

– Почему ты постоянно меня дразнишь? – жалобно вопрошаю я.

– Потому что ты красивая, когда злишься, – легонько дует мне на шею.

– Мне неприятно слушать шутки про твоих девиц, – пыхчу я, пытаясь освободить запястья.

– Мою девицу зовут Груша Ракитина, – шепчет Глеб мне на ухо, – других у меня нет.

Зажмуриваюсь после этих слов. В груди тает и плавится. Откидываюсь на грудь Князева и кладу голову к нему на плечо.

– Когда ты тогда в лесу убежала, мне очень хотелось тебя догнать, – продолжает откровенничать Глеб, – если бы я был один, так бы и сделал.

– Это потому, что ты не знал, что я девственница, – не могу удержаться от иронии.

Князев замирает. Я чувствую, что он хочет сказать что-то серьезное. Но через миг его настроение меняется, и он поддерживает мой легкомысленный тон.

– Наверное, – чмокает меня в щеку, – просто принял за дичь маленькую мышку. Знаешь, Груша, а я лучше джакузи. Мой массаж гораздо приятнее.

Глеб дотягивается до геля для душа и выливает немного на мочалку. Взбивает пену и медленно намыливает мне грудь.

Глава 53. Ревность

Аграфена

Ближе к обеду направляюсь в кабинет Глеба. Внутри никого нет и я подхожу к секретарше Князева.

– Лиза, а где Глеб? Мы договаривались вместе пообедать, – ежусь под оценивающим взглядом ассистентки. Наверняка она сравнивает меня с прежними подружками, и это чрезвычайно неприятно осознавать.

– Он в большой переговорной с рекламными подрядчиками. Уже долго, не факт, что к обеду освободится, – Лиза пожимает плечом, пытаясь изобразить сожаление, которого, очевидно, не чувствует.

Благодарю девушку и направляюсь к большой переговорной. На моих глазах дверь открывается и в коридор выходят люди. Встаю чуть поодаль, чтобы не мешать потоку и пытаюсь заглянуть в помещение.

Вижу Глеба, сидящего во главе конференц-стола. Над его плечом склонилась брюнетка с выдающимся бюстом. Она что-то показывает в документе, который лежит перед Князевым. Глаза Глеба застыли на глубоком декольте бизнесвумен.

Я здороваюсь с выходящим руководителем рекламного отдела и протискиваюсь в переговорку. Подхожу к столу вплотную. Первой меня замечает брюнетка, которая тут же выпрямляется, потом поворачивается Глеб.

– Уже обед? – невозмутимо интересуется мужчина.

– Через пять минут начинается, – внешне спокойно подтверждаю я, внутренне сгорая на пламени гнева, – я иду в столовую, – холодно информирую я.

– Займи очередь, я сейчас закончу и спущусь, – командует Князев и переводит внимание в документ на столе.

Чувствуя себя полнейшей дурой, иду к лифту. В столовой беру два подноса и встаю в очередь.

– Блин, как наложница какая-то, – бурчу я себе под нос, – удовлетворила господина в постели, теперь обслужи в столовой.

– Наложница, значит? – шепчет на ухо знакомый голос, попутно Князев прикусывает мочку уха и я от неожиданности вскрикиваю, – а удовлетворить в столовой слабо?

– Слабо. Иди дальше сиськи разглядывай, – усиливаю свои слова локтем в бок.

Князев издает грудной смешок. Стоящая впереди женщина оглядывается и неодобрительно нас осматривает.

– Мышка, мне льстит твоя ревность, но у тебя нет повода, – Глеб чмокает меня в висок и вытаскивает миску с оливье из холодильной витрины.

Собираюсь возмутиться, но взгляд падает на меню бизнес-ланча. Вижу гаспачо и моментально забываю про возмутительное поведение Князева. Вспоминаю снова о выдающемся бюсте, только когда мы усаживаемся за стол.

– Почему ты на нее пялился? – возмущенно вопрошаю я.

Князев вздыхает, пододвигая к себе тарелку с супом.

– Груша, это просто биологический инстинкт. Когда нам подсовывают под нос грудь, мы на нее смотрим. Это первая реакция любого мужчины. Главное, не куда я смотрел, а что я при этом думал.

– Ты еще что-то думал? – нервно смеюсь я. Хочется поинтересоваться какой головой, но не позволяю себе скатиться до оскорблений.

– Представь себе, – хмыкает Глеб, – в тот миг, когда перед столом предстала прекрасная возмущенная фурия, – он выразительно показывает глазами на меня, – я размышлял, как надоел силикон и искусственность. В этот момент я сам себе позавидовал, что у моей девушки все настоящее: и грудь, и губы, и слова, и реакции.

Князев ловит мою руку, тянет к себе и целует пальцы. Я моментально все забываю и таю под его горячим взглядом. Позже я подумаю о своей доверчивости и отходчивости, но сейчас совершенно не в состоянии это делать.

– Звучит почти, как признание в любви, – совершенно глупо замечаю я. Тут же себя ругаю, но сказанного не вернешь.

– Звучит, как констатация факта, – сухо замечает Князев.

Прикусываю губу. Из-за собственной глупости испортить такой момент. Почему я пытаюсь услышать больше, чем сказано? Почему не могу довольствоваться тем, что есть?

Глеб Князев

Вечером задерживаюсь в офисе и отпускаю Грушу в фитнес, чтобы не скучала одна.

Через пару часов добираюсь до дома. Отпираю квартиру и сразу понимаю, что мышки еще нет.

Под ложечкой неприятно сосет. Впрочем, целый день ноет. С того момента, когда откосил от признания в любви, а Груша заметно расстроилась.

И вроде все правильно сделал. По старой проверенной схеме – никогда ничего не обещать. Но почему-то в этот раз ощущения паршивые. Теперь Груши нет и совсем тревожно становится.

Думаю, что она не стала бы задерживаться в фитнесе, зная, что я буду ее ждать. Хватаюсь за телефон и набираю номер. Прослушиваю сообщение о недоступности абонента.

Паникую.

Вдруг, это стало последней каплей, и она решила, что ей это все не надо. Очевидно, что Груша запрограммирована на серьезные отношения и все сопутствующее. Свидания, признания и прочая хрень.

Она могла кого-то встретить в клубе. Прямо сейчас с ним проводит время.

Мечусь по квартире, как загнанный зверь. Наливаю виски, выпиваю залпом. Моментально жалею о том, что это сделал. Хватаю ключи от машины, намереваясь поехать в фитнес. Тут в замочной скважине проворачивается ключ.

Из прихожей доносится смех Груши и какой-то мужской голос. Паника отступает, но закипает гнев.

Не могу поверить, что она привела этого мужика ко мне домой. Совсем идиотка что ли?

Швыряю ключи на стол и резко иду в прихожую.

– Привет, бро! – чувствую рукопожатие и оказываюсь зажат в дружеском объятии.

– Волков, что ты тут делаешь? – глупо спрашиваю я, отстраняясь от своего одноклассника Пети.

– Не вижу радости на твоем лице, – с упреком комментирует Волков, – совершенно случайно познакомился с твоей девушкой в фитнесе, она была столь любезна, что пригласила меня в гости.

– Да, нет, я рад, – оправдываюсь я, – твой папа говорил, что ты приедешь в Россию, но все-равно неожиданно.

– Ну, для меня тоже было неожиданно, – ухмыляется Петя, – Сергей пожертвовал мне гостевой визит в ваш клуб. В джакузи познакомился с Грушей. Имя редкое. Брат все уши прожужжал про твою новую девушку. Рискнул поинтересоваться, та или не та. Оказалась та. Но, если я не вовремя, то не буду мешать.

Петя делает движение по направлению к выходу. Чувствую себя идиотически. Не могу же я объяснить свое скованное поведение тем, что принял его за любовника своей девушки.

– Да нет же, Петь, я рад тебя видеть, проходи, – пытаюсь переключиться в дружелюбный режим, – выпьешь или ты за рулем?

– Не откажусь, – Волков разувается и проходит за мной в гостиную.

Обнимаю Грушу за талию, целую в висок и угрожающе шепчу на ухо:

– С тобой я разберусь позже.

Ловлю удивленный взгляд мышки, но она никак не комментирует мой порыв. Деловито лезет в холодильник и начинает накрывать на стол.

Мы с Петей устраиваемся за барной стойкой, и я наливаю другу виски, который недавно пил сам.

– Пока не забыл, сразу приглашаю вас к себе в выходные на дачу, – Волков смотрит на меня, потом на Грушу, – сто лет уже не собирались.

– Постараюсь, но не обещаю, – уклончиво отвечаю я.

Совершенно не хочется отменять запланированный секс-марафон.

– Уж постарайся, – усмехается Петя, – я вообще-то только на две недели, потом очередной OPEN в Нью-Йорке.

– Петя играет в теннис, – поясняю я Груше.

– Я помню, – кивает девушка.

Ракитина выставляет на стол мясо с овощами и, извинившись, удаляется в ванную. Провожаем ее глазами.

– Ты в своем отделе конкурсы красоты проводишь при приеме на работу? – бурчит Петя, начиная разделывать мясо, – в кои-то веки порадовался, что с красивой бабой познакомился, и та твоя оказалась.

Сначала напрягаюсь, потом ухмыляюсь:

– Ну вообще-то, к резюме операторов колл-центра фотки прикладываются, и, да, я их просматриваю, когда время есть. Но Грушу подруга привела. Просто мактуб.

– Мактуб? – вопросительно смотрит Петя.

– Есть такое понятие в исламе. «Так предначертано». Судьба, то бишь.

– Ого, – Волков присвистывает, – все настолько серьезно?

– Не знаю, серьезно или нет, – напрягаюсь я, – рано говорить, мы знакомы без году неделю.

Дверь ванной хлопает, и мы замолкаем. Груша появляется в подаренном кимоно, и я готов ее съесть за это. Появляется желание выставить Волкова, чтобы он не пялился на домашнюю Ракитину. Это зрелище только для меня.

– Петр, у вас, наверное, очень интересная жизнь? – спрашивает мышка. – Постоянно путешествуете по миру.

– Честно говоря, уже надоело, – Волков устало качает головой, – хотелось бы на полгода запереться на даче и забыть о перелетах.

– Не планируешь закончить спортивную карьеру? – поддерживаю тему, – Может стоит, если усталость накопилась?

– Все чаще думаю об этом, – признается Петя, – но пока в фоновом режиме.

Трепемся обо всем на свете. Но мне все труднее концентрироваться на разговоре. Разглядываю мышку в развратном кимоно. Ловлю ее мимику, зависаю на жестах.

Волков прослеживает мой жадный взгляд, обращенный на Грушу, и многозначительно откашливается.

– Груша, спасибо за ужин. Глебчик, вам же на работу завтра. Я, пожалуй, пойду, – вытирает губы салфеткой и бодро выскакивает из-за стола.

Даже не думаю отговаривать друга. Бросаю ему благодарный взгляд. В прихожей обмениваемся рукопожатием.

– Рад был увидеться, брат, – искренне заверяю.

– Я надеюсь, вы все-таки выберетесь ко мне на выходных. Груша, приятно было познакомиться.

– Главное, неожиданно, – смеется мышка, – тоже очень приятно.

Дверь за гостем захлопывается, и я дергаю Грушу за руку. С силой впечатываю в свою грудь.

– А теперь объясни, почему ты знакомишься с мужиками в общественных местах? – рычу я.