Текст книги "Ловушка для красоток"

Автор книги: Жанна Режанье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Глава II

– Вот она, Кэрри Ричардс! Она-то мне и нужна! – воскликнула Чарлин. – Как дела с книгой?

– Неплохо. У меня в последние три недели было так мало собеседований, что я только и делала, что писала. Исписала кучу бумаги. Скоро начну выстраивать сюжет.

– Лапуля, но я собираюсь оторвать тебя от писательских занятий. Есть дело, возможно, как раз то, что тебе нужно!

– Что такое?

– Очень важная рекламная кампания. Фирма подбирает себе девушку, которая станет образом товара. Если ты им подойдешь, будешь получать двадцать тысяч в год, не считая потиражных и оплаты дорожных расходов.

– Аллилуйя!

– Подожди. Я еще главное не сказала: тебе потребуется работать три дня в неделю – всего! И денег заработаешь, и время писать тоже будет. Поняла?

– Чарлин, эта работа просто должна достаться мне!

– Там много диалогов. И фирма, конечно, желает сначала сделать пробы. Так что беги к «Портеру и Триббл» за текстом, потом отправляйся к Берту Кнаппсу и работай с ним над этим текстом. Проба на следующей неделе.

– Чарлин, стучи по дереву!

– Уже стучу. Беги, кисуля! Вот тебе и решение всех твоих проблем!

Чарлин хлопнулась в плетеное кресло под китайским фонариком в заведении Элиота By – специалиста по тай-чи-чуань. Стена напротив увешана диаграммами инь и янь – мужского и женского начал, изображениями императрицы Кван-И, толстенькими Буддами. В углу на электрической плитке закипал чай. Под столом мирно дремали Курт и Уоррен, вполне безразличные к тому, какой урок только что был преподан их хозяйке.

Над столом склонился сам Элиот By – черный свитер, плотно облегающий шею, черные брюки, черная шапочка, очки в роговой оправе, усмешечка на губах.

– Для первого раза неплохо, совсем неплохо, – говорит он. Лицо без морщин, стройное, упругое тело тридцатилетнего мужчины, что-то животное и чувственное во всех движениях.

– У меня хороший учитель, а? Действительно неплохо для бабы моего возраста, Элиот?

Элиот стремительно распрямился.

– Никогда не упоминай это слово – возраст! В тай-чи-чуань можно обойтись без возраста.

– Все это и впрямь потрясает, – задумчиво сказала Чарлин, принимая чашку китайского чая. – А уж ты как потрясаешь! Ни морщинки на лице!

– Тай-чи-чуань. Сливки, сахар?

– Спасибо, ничего. Расскажи мне еще, дорогой. Я вся внимание.

Элиот наполнил собственную чашку.

– Тай-чи – очень древняя форма китайских танцевальных упражнений, предназначенных для сохранения телесного здоровья. Упражнения были выработаны в буддистских, даосистских и конфуцианских монастырях. Эти упражнения делали и императоры древнего Китая, и мудрецы, и монахи. Ежедневное повторение тай-чи дарует человеку вечную молодость. Более того, эти упражнения способны омолодить организм.

– Упражнения вызывают восхитительные ощущения, но скажи мне, Элиот, каким образом они омолаживают организм?

– Они способствуют приведению в равновесие чи, телесной энергии. Упражнения открывают заблокированные нервные центры, и энергия без помех течет по телу в гармонии с естественными телесными ритмами. Телу возвращается его природная динамика. Посмотри на меня.

На Элиота было приятно посмотреть. Высокого – для азиата – роста, оливковая кожа, мускулистое тело, прямые широкие плечи. Непроницаемые глаза за стеклами очков в роговой оправе.

– Посмотри на меня, – повторил Элиот. – Я ведь старый человек. Кто сейчас поверит, что всего десять лет назад у меня было брюшко, седина и скверное самочувствие? Благодаря занятиям тай-чи сейчас у меня тело здорового человека лет тридцати.

– Как ты думаешь, сколько мне придется заниматься, чтобы получить такой же результат? – спросила Чарлин.

– Около шести месяцев, мисс Дэви.

– Чарлин.

– Чарлин. Очень красивое имя. Так что, Чарлин, около шести месяцев систематических занятий, и вы станете моложе на десять лет. Через два года вы себя просто не узнаете, а лет через пять можете стать снова молоденькой.

– Меня особенно беспокоят икроножные мышцы. Они меня иногда подводят.

Элиот развеял ее тревоги грациозным движением руки.

– Могу обещать, что тело восстановится, вернется в естественное состояние. Люди не должны стареть. Старение, по сути, есть плод невежества. Китайские мудрецы, практиковавшие тай-чи, доживали до трехсотлетнего возраста. Занимайтесь тай-чи – и вы забудете о старости.

Он плавно и точно проделал движение тай-чи.

– Ну кто даст мне мои шестьдесят восемь лет? Никто. Это результат тай-чи.

– В жизни ни о чем подобном не слышала! Это же просто фантастика!

– Могу также предложить методики, связанные с тай-чи, – сказал Элиот, обнажая в улыбке двойной ряд крупных, желтоватых зубов. – Китайцы разработали ряд интересных методик, которые Запад медленно воспринимает. Акупунктура, например.

Он отпил из чашки.

– Что такое акупунктура?

– Иглоукалывание, основанное на меридиональной системе. То есть нужно знать, где именно укалывать и как. Малейшее отклонение хоть на миллиметр – и вместо пользы может быть причинен вред.

– И что дает это иглоукалывание?

– Тоже часть системы омоложения организма наряду с тай-чи. Расчищает путь для свободного течения энергии по телу, что восстанавливает телесную гармонию.

– Иглоукалывание – это больно? Наверняка же больно!

– Совсем нет. Иголка легко касается кожи, прокалывает ее мгновенным движением, и пациент ничего не чувствует.

– Я все равно не понимаю. Каким все-таки образом эта акупунктура может омолодить организм?

– Уравновешивая инь и янь, начало мужское с началом женским, – терпеливо объяснял Элиот. – Причина старения заключается в том, что утрачивается гармония между положительными и отрицательными силами организма, открывая путь и болезням, и распаду. Когда инь и янь дисгармоничны, происходит закупорка нервных окончаний. Сочетание акупунктуры с тай-чи очищает их – отсюда и результат.

– Другими словами, мне недостаточно только упражнений тай-чи, а нужна и акупунктура тоже?

– Сочетание того и другого приближает результат.

– И как мне это сделать? Я хочу добиться результатов как можно быстрей!

– Я и сам провожу иглоукалывание, – заявил Элиот. – Я беру пятьдесят долларов за сеанс.

– Стоит того, если все так, как ты говоришь! Когда можно будет начать?

– Как хорошо, что ты опять перекрасила волосы в свой естественный цвет, Кэрри! – сказала Ева. – Жуткий был цвет, пока снималась в этой рекламе, в «Адорне».

– А на фотографиях, по-моему, неплохо.

– Приняли решение по пробе, которая у тебя была? Я имею в виду «Портер и Триббл»?

– Пока нет, но Рекс говорит, что осталось шесть кандидатур, так что я стучу по дереву.

– Ой, Кэрри, чуть не забыла! Тебе звонили от какого-то Джерри Джексона. Кто это?

– Вице-президент фирмы «Харт и Кук». Помнишь, я снималась в рекламе «Спиди-уип»? Он там был продюсером. Он пообещал отдать мне фотографии, на прошлой неделе я за ними зашла, и он, конечно же, сделал заход.

– Тебе он нравится?

– Он физически привлекателен. Такой, знаешь, мужественный тип. Красивый. Но он живет в Стэмфорде.

– Следовательно, женат. Очень жалко. Ты что собираешься делать сегодня вечером, работать над книгой?

– Да.

– То, что ты рассказываешь, потрясающе, Кэрри. Насчет того, что из нас делают куколок, вроде мы не настоящие люди с настоящими чувствами. Что мало кто из мужчин подходит к нам с нормальными человеческими мерками, что многие и не подумают показаться на людях с девушкой, если она некрасива, что мужчины, таким образом, сами демонстрируют, насколько они нуждаются в украшениях. А их украшения – это мы с тобой. У меня тоже было такое чувство – например от общения с Джефри Грипсхолмом, то есть, я хочу сказать, понятия он не имел, кто я и что я есть на самом деле.

– Вступай в наш клуб.

– Знаешь, Кэрри, а ребята в нашей театральной школе – они совсем другие. Но они такие суперчестные, что меня просто страх берет.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, Ева. Это желание вывернуться наизнанку.

– Кэрри, пожелай мне сегодня удачи! Я репетирую с новым партнером, и у меня поджилки трясутся.

– Еще чего! Ну, подумай сама, что может случиться?

– Сама не знаю. Но очень надеюсь, что не придется узнать!

Ровно в восемь вечера Марти подогнал свое такси к углу, где стояла в ожидании Ева. Она открыла переднюю дверцу, чтобы сесть, но Марти одернул ее:

– Сбрендила? Ты что, не понимаешь? Или хочешь, чтобы меня арестовали?

Он захлопнул переднюю дверцу и указал Еве на заднюю.

Еву мутило от страха. Она села в такси и стала нервно присматриваться к Марти.

Зловещего вида, маслянисто-смуглый, потная неровная кожа, густо напомаженные волосы, толстогубый рот. Его присутствие и волновало, и ужасало ее. Как же она будет показывать свою первую сценку перед всем классом? Марти был мрачен.

– Я не знала, что ты на такси работаешь, – осторожно начала Ева.

– Не работаю. Подрабатываю ради хлеба насущного. Брошу это дело, как только будет получаться в театре.

– Свободное время остается? – Угу.

На всех трех занятиях в школе Джона Сачетти, на которых Ева успела позаниматься, она ни разу не видела, чтобы Марти Сакс переменил одежду. Он и сейчас был одет, как и прежде: линялые джинсы, черная кожаная куртка и потрепанная тельняшка. Ева вспомнила, как ужасно он сломался на глазах у всех, когда она впервые пришла в класс, и спросила себя: все ли он так же одинок, как прежде?

Марти остановил машину на Амстердам-авеню, около Девяносто восьмой улицы. Ева достала кошелек, чтобы расплатиться.

– Брось ты! – буркнул Марти. – Угощаю.

Жил Марти в крохотной квартирке – комната, кухонька и ванная. В комнате стояла пара плетеных кресел и кофейный столик, висели японские фонарики, в углу приткнулась широкая кровать, покрытая ярким индейским одеялом.

– Я чокнулся на Вивальди, – сообщил Марти, доставая пластинку из конверта. – Ты как насчет него, ничего?

Ева понятия не имела, кто такой Вивальди, – ясно было, что итальянец, не более того, но важно кивнула, занимая место в одном из плетеных кресел.

Комната заполнилась воздушной музыкой, Марти полез в карман кожаной куртки, достал сценарий и, мусоля пальцем страницы, спросил:

– Приступим?

– Давай.

– Ну что, будем ставить текст на ноги? – загадочно вопросил Марти.

Еве это выражение показалось странноватым, учитывая, что большая часть действия должна была иметь место в постели.

Следуя указаниям Марти, Ева забралась на индейское одеяло, и они вместе дважды прошлись по тексту. После этого Марти предложил устроить перекур.

Он закурил сигарету и уставился в потолок, следя за струйками дыма.

– Я тебя начал понимать, – сказал он, не отрывая глаз от потолка. – Ты не просто смазливая мордашка. У тебя тут есть.

Он указал на свое сердце.

Потом он загасил сигарету, сложил руки на груди и внимательно посмотрел на Еву.

– О, Господи, – вздохнул он. Ева почувствовала себя неловко.

– Почему бы нам еще разок не повторить эту сцену, Марти? – предложила она. – У меня не очень много времени.

– Давай, – согласился он, но каким-то странным тоном. По роли Ева должна была притвориться спящей, а Марти разбудить ее и начать диалог.

Она закрыла глаза, но Марти все не шел, и Ева открыла их снова. Марти стоял посреди комнаты, глядя в пространство.

– Ну так что же ты, Марти? – спросила Ева.

– Дай мне пять минут.

Он уселся на край кровати.

– Пять минут. Мне надо приготовиться.

Посидев в молчании, он вдруг ни с того ни с сего спросил:

– Правильно я понимаю, что у тебя не выходит с сексом?

Ева открыла рот, намереваясь дать ему отпор, но Марти, как будто совершенно не интересуясь ее ответом, встал на ноги и серьезно предложил:

– А что если опять начать с самого начала?

Сцена пошла хорошо, вплоть до поцелуя, который они как-то проскакивали в прошлые разы. Теперь же Марти действительно обнял Еву и прильнул своими толстыми губами к ее рту, да так надолго, что Ева подумала, что он забыл следующую реплику. Она высвободилась и приготовилась напомнить ему.

Марти откинулся на подушку, все еще касаясь губами ее уха.

– Мне кажется, мы уже все отрепетировали, – сказал он негромко. – Я хочу просто побыть минутку рядом с тобой.

Руки у него были сильные и надежные. Он не нахальничал и не навязывался. Он будто старался что-то отыскать в Еве, что-то открыть в ней для себя, давая и ей возможность сделать то же самое в отношении него самого. Еве было спокойно в его объятиях, но не хотелось видеть некрасивое лицо с прыщавой неровной кожей, и она закрыла глаза.

– Нравится тебе? – прошептал он.

– М-м-м?

– Нравится тебе со мной?

– Я…

Губы Марти снова прильнули к ее рту. Ева сначала ответила на поцелуй, но тут же успела подумать, что, наверное, поступает неправильно, целуясь с уродливым таксистом, который говорит с диким нью-йоркским акцентом и живет в трущобном районе.

Ева осторожно высвободилась.

– Не сердись, – сказала она. – Уже очень поздно и мне пора, Марти.

– Я могу подождать!

Марти смотрел на нее дерзким взглядом.

Ева встала, одернула юбку, поправила прическу.

Что она себе думает, валяясь в постели с таким типом, как этот Марти Сакс? Если уж надо с кем-то переспать, почему не выбрать для этой цели человека с деньгами и с влиянием, который будет полезен для ее карьеры, который повысит ее статус, а не понизит его?

Марти начал мерить комнату шагами.

– Ты, может, подумала, что я интересуюсь одним только сексом, – сказал он. – Если так, то ты сильно ошибаешься. Тут самое лучшее, что ты вместе с другим человеком, понимаешь, нет? Ты из тех девок, с которыми хочется час пролежать уже потом, уже после всего, понимаешь, нет? Таких мало, почти совсем нет, но вот ты как раз такая и есть!

Марти закурил и стал выпускать дым плотными кольцами, тихо улетавшими вверх. Его лицо было тоже обращено к потолку.

– Нравишься ты мне, понимаешь? Для меня не в том дело, чтоб тебя трахнуть, нет. Я бы хотел, чтобы это длилось и длилось между нами, понимаешь? Господи, как бы здорово у нас могло выйти, я вот чувствую. Ты разве не чувствуешь сама?

Ева молчала, она чувствовала только смущение и неловкость. Ее больше не удерживали запреты католической церкви, она уже свыклась с мыслью, что католики ведут себя, как все прочие. Вопрос заключался в другом: разве не должна она быть влюблена в мужчину, которому дозволяются интимные ласки? Ева никогда не сможет влюбиться вот в такого Марти – тут нет сомнений. Но тогда почему он так трогает ее, почему с ней Бог знает что, творится, она вся дрожит?

– Что с тобой? – спросил Марти, глядя так, будто способен заглянуть ей в душу.

– Ничего, – ответила Ева с вымученной улыбкой. – Просто, Марти, мне пора идти.

– Ясное дело.

Они вместе спустились к такси, Марти распахнул перед Евой дверцу. Она отчетливо видела его лицо в ярком свете уличного фонаря. Помимо шрамов, оставленных зажившими прыщами, она рассмотрела странного вида красные отметины на коже. Ева молча забралась в машину.

– А как тебе ожоги от сигарет? – спросил Марти.

– Ожоги? От сигарет?

– Ага, – Марти хмыкнул и включил зажигание. – Психованная бабенка.

– Это девушка сделала? Нарочно?

– Ага.

– Господи, зачем?

– Ее это возбуждает.

– Извращенка какая-то?

– А ты ее знаешь. Это Синтия Ласло. Из нашего класса. Можешь понаблюдать за ней: каждый раз как она выступает, ищи у ее партнера ожоги на лице. Говорю тебе, она психованная. Она, видите ли, не в состоянии играть, если не причинит тебе боль. С другой стороны, Синтия и вправду очень талантлива.

– Я этого совершенно не понимаю!

– У каждого человека свои потребности, но все нуждаются в любви. Бывает, что любовь принимает странные формы. Что теперь делать? Синтия так устроена.

Ева вспомнила о Джефри Грипсхолме и извращениях, о которых он ей рассказывал. Неужели мир состоит из одних психов? Или это она дура и ничего не понимает?..

Ева посмотрела на лицо Марти, отраженное в зеркальце. До чего же уродлив! Как она могла отвечать на его поцелуи?

Ева решила, что не будет больше расспрашивать его ни о Синтии, ни о чем другом. Чем меньше конфиденциальности между ними, тем лучше. Не тот человек, с которым ей нужно поддерживать отношения.

Но все же… Ева не могла отрицать того, что ей очень нравились его объятия и его поцелуи тоже. С закрытыми глазами Марти нравился ей!

Такси остановилось у ее дома, и Ева поблагодарила Марти.

– Не за что! – толстые губы Марти сложились в улыбку. – Ты помни вот что: в любую минуту ты знаешь теперь, куда тебе идти!

И машина умчалась.

Глава III

«Красивая женщина редко воспринимается как личность, даже просто как человек. Откуда взяться самоуважению, если окружающие смотрят на тебя как на товар? Но трудней всего другое – понять, кто ты есть, ибо для этого необходима обратная связь, искренняя реакция тех, кто сталкивается с тобой в обычных, повседневных ситуациях. Когда же дело касается красивой женщины и мужской реакции на нее – мужчина подходит к ней с заранее сформированным мнением, что исключает спонтанную реакцию.

Это капкан – не знаешь, кто ты есть, поскольку отсутствует нормальное взаимодействие человеческих реакций.

Обыкновенному хорошему мужчине красивая женщина не нужна. Он же обыкновенный, поэтому его самооценка строга, а, трезво оценивая свои шансы, он понимает, что слишком многие окажутся впереди него. Конечно же, он не может знать, что эти многие, эти другие так называемые блестящие мужчины пусты, мелки и не способны на подлинно человеческие взаимоотношения. Обыкновенному хорошему человеку и в голову не приходит, что красивая женщина ищет и не может себе найти того, кто способен на сочувствие и понимание».

Зазвонил телефон, и Кэрри отложила ручку.

– Кэрри, радость моя, – раздался в трубке голос Рекса, – ты еще не забыла, что делала пробу у «Портера и Триббла»?

– Ну, еще бы! Я сижу как на иголках в ожидании ответа.

– Так слушай: девяносто девять из ста, что работа достанется именно тебе. Завтра все окончательно решится.

– Рекс, я ушам своим не верю, Рекс! Мне кажется, я не доживу до завтрашнего дня!

– Расслабься, киска, думай о приятном. Завтра все выяснится. Кэрри всю ночь не сомкнула глаз.

Прошел день. Еще два. Кэрри никто не звонил. Наконец позвонила Чарлин:

– Детка, фирма решила отказаться от всей рекламной кампании. Очень жалко, я представляю себе, как ты разочарована. Ничего, не убивайся, найдем тебе что-нибудь еще!

«Слишком все было бы хорошо», – думала Кэрри, медленно кладя трубку.

Она взяла себя в руки и решительно возвратилась к письменному столу, к рукописи.

– По-настоящему мне нужно только это, – сказала она себе. – Я могу написать книгу. Я ее напишу.

Кончиком языка Рекс смочил безымянный палец и провел сначала по одной, а потом и по другой брови, не отрывая глаз от зеркала.

– Покажись мне, лапочка! – крикнула Чарлин.

Рекс был одет в карминные матадорские штаны и болеро изысканной комбинации цветов: бирюзового, белого и золотого. Наряд довершали белые чулки и башмаки с пряжками. Рекс подхватил треугольную тореадорскую шляпу, взял в руки сверкающую шпагу и протанцевал до комнаты Чарлин.

– Конец света! – восхитилась она. – Быть тебе гвоздем маскарада.

– Где моя маска? Я маску забыл! – Рекс бросился обратно к себе за серебристой маской.

– Божественное удовольствие – собираться на маскарад! – вернулся он к Чарлин. – Дикки в безумном восторге оттого, что я пригласил его быть моим гостем.

Дикки – Дик Гетцофф – ожидал Рекса в приемной своего отца: доктор Гетцофф, известный проктолог, помогал Рексу избавиться от геморроя.

– А ко мне должен прийти Элиот, – сообщила Чарлин. – Правда, Рекс, тебе тоже нужно заняться тай-чи, ты станешь просто другим человеком!

Рекс так и прыснул.

– Могу себе представить, как я проделываю все эти упражнения.

– Даже представить себе не можешь, как это было бы для тебя полезно!

– Давай-давай, моя любовь! – все еще хихикая, Рекс выбежал в дверь.

Оставшись в одиночестве, Чарлин прибрала на письменном столе и дала собакам по сухарику. Всмотревшись в зеркало, она сказала себе, что скоро, очень скоро будет выглядеть значительно моложе. Будет выглядеть опять сорокалетней, а со временем – и того моложе. Господи, вот радость будет! Она пошарила в картотечном шкафчике и вытянула бутылку «Джек Даниэль». Налила себе.

Курт и Уоррен насторожили уши. Послышался звук открывающегося лифта и шаги по коридору. Через минуту перед Чарлин предстал Элиот, одетый, как всегда, в черное.

Губы его растянулись в улыбку, обнажая крупные, желтоватые зубы, глаза за стеклами очков сузились до щелочек.

– Вот и я, – объявил Элиот. – Можно приступать к массажу?

– Я думала, сегодня будет иглоукалывание.

– Все равно начнем с массажа.

– Очень хорошо.

Чарлин переоделась в шелковое кимоно и улеглась на кушетку.

Элиот захлопотал над ней.

– Можно побольше открыть кимоно?

– Без проблем.

Примостившись на краю кушетки, Элиот принялся массировать ей шею, лопатки, растирать позвонки, спускаясь все ниже и ниже, к пояснице и к копчику.

– Для иглоукалывания важно полное расслабление, – пояснял ОН.

Чарлин постанывала от удовольствия под движениями сильных пальцев, умело перебирающих мускул за мускулом. Она чувствовала, как обмякает ее тело, послушно откликаясь на призывные прикосновения.

– Может быть, вообще снять кимоно? – предложил Элиот.

– Хорошо.

Чарлин лежала голая, наблюдая, как Элиот роется в своем чемоданчике. Он достал из него длинную, тонкую штуковину, напоминающую карандаш.

– А это что такое? – спросила Чарлин.

– Инструмент для акупунктуры.

– Ты же вроде говорил, что это делается иголками!

– Моя собственная методика. Я использую мое изобретение, которое сходно с иголками, используемыми обычно, но дает лучший результат.

Элиот начал с кончиков пальцев – быстрые, легкие покалывания вызывали острое удовольствие. По мере того как Элиот проходил по всему телу, кое-где появлялись багровые точечки – по его словам, они указывали на органы, нуждавшиеся в лечении. За пальцами ног последовал затылок, колени, лопатки и вся спина.

– Ну вот, можно одеваться, – заключил Элиот. – Первый сеанс иглоукалывания закончен.

– До чего же приятно! – Чарлин просто мурлыкала от удовольствия, слишком расслабленная для того, чтобы встать с кушетки.

– В следующий раз я приду в пятницу, – сказал Элиот, собирая свои вещи в чемоданчик. – Пройдет достаточно времени, и можно будет провести следующий сеанс.

Чарлин надела кимоно. Элиот повернулся к ней:

– Как давно у тебя не было половых сношений? Вопрос застал ее врасплох и показался оскорбительным.

– Это разве имеет отношение…

– Извини, я совершенно не желаю показаться любопытным, но это важное обстоятельство для лечения.

– Ну, как тебе сказать…

– Я понял. Давненько не было. А в те времена, когда ты жила активной половой жизнью, как часто ты бывала с мужчиной и сколько примерно времени длился акт?

– Слушай…

Элиот снял очки, подышал на них и тщательно протер носовым платком. Без увеличительных стекол его глаза казались маленькими бусинками.

– Мне ведь многое видно, – сказал он. – Вообще говоря, я все вижу. Зная человеческое тело, я знаю и человека. Я познакомился с твоим телом и теперь много могу рассказать тебе про тебя.

– Что же ты такое знаешь про мое тело?

– Все.

– Ха.

– И более того, я знаю, что ему необходимо для восстановления и омоложения.

Элиот принялся расхаживать по кабинетику Чарлин.

– Твоя нервная система просто выведена из строя – в этом и причина твоего старения. Сочетание иглоукалывания с тай-чи отлично восстанавливает урон, понесенный организмом, но есть и третий компонент…

Он потер пальцем глаз под очками.

– В твоем случае я бы рекомендовал тантра-йогу.

– Что такое?

– Тантра-йога – это сексуальная йога.

– Вот как? – Чарлин оставила без внимания кимоно, которое, распахнувшись, обнажило ее грудь.

– Эзотерическая сексуальная практика, – начал Элиот, скромно усаживаясь на противоположном конце кушетки, – столетиями применялась посвященными в Тибете и в Индии.

– И что же в ней особенного?

– Тантра коренным образом отличается от половых отношений в том виде, в каком они известны Западу. Если уж говорить всю правду, то американская сексуальная практика причиняет нервной системе вреда больше, чем пользы. Тантра же гармонизирует организм. Она уравновешивает все нервные центры тела. Инь и янь, магнетическое женское начало и электрическое мужское, должны существовать в полной гармонии. Если бы о тантре знали не только посвященные, то мир был бы населен молодыми людьми.

– Я пока ничего не поняла. Элиот улыбнулся.

– Дело в том, что западного мужчину воспитывают в духе чрезмерной агрессивности и он слишком быстро достигает удовлетворения. Важнейшие биотоки, соединяющие мужское и женское начала, биотоки инь-янь, при такой поспешности не успевают оказать свое воздействие. Кроме того, западный мужчина позволяет себе получать удовлетворение слишком часто, а нужно ему не более одного в месяц. Он должен сохранять в себе залог его жизненной силы. Элиот снова улыбнулся.

– Поскольку женщина при удовлетворении не теряет соков тела, она может позволять себе сколько угодно.

Чарлин обдумала сказанное им и кивнула.

– Чертовски интересно все это! Элиот опять улыбнулся.

– Лично у меня нет потребности в оргазме. Прежде всего – я старый человек. А потом я уже говорил: одного раза в месяц достаточно.

Чарлин с нескрываемой завистью смотрела на этого моложавого старика.

– Главное, чему учит тантра – умению накапливать в себе биотоки. Методика такая – медлительное, терпеливое и полное соитие, соединение гениталий минимум в течение двух часов.

– Двух часов?!

– Как минимум. Пассивное соитие, необходимо хотя бы в течение часа до перехода к медленному движению. Только таким образом можно действительно ощутить на себе воздействие биотоков. Западный секс ведет к быстрому старению. Очень многие притворяются, очень многие ошибочно внушают себе, что они якобы гиперсексуальны – они просто никогда не получали подлинного удовлетворения от секса.

Чарлин совершенно безотчетно уставилась на ширинку Элиота.

Он же, будто ничего не замечая, продолжал:

– Понятно, что практиковать тантру не каждому дано. Тут прежде всего нужна большая выносливость. Опять же возьми Запад. Даже когда женщина испытывает удовлетворение, она, как правило, достигает его механическим путем – либо через физическое усилие, либо через ментальное сосредоточение на эротической картинке. Она крайне редко испытывает удовлетворение от слияния инь и янь, вечных компонентов божественности. В Индии и в Тибете посвященным в тантру приводят весталок, и каждая пара совместно совершает жертвоприношение космосу. Мужчина и женщина соединяются для прославления божественного принципа Вселенной.

– У тебя это вроде как религия.

– Это и есть религия. Именно! Секс для тантрика есть наивысшее мистическое переживание, доступное человеку. Это ритуал, во время которого в человека вливается беспредельная энергия космоса. Лишь посвященный в этот священный ритуал может научить другого. Тайна передается от учителя к ученику. Дело же не только в том, чтобы продлить время полового акта, речь идет об особых позах, заклинаниях, психических течениях и прочем.

Кимоно почти совсем сползло с плеч Чарлин, и грудь ее совершенно обнажилась. Элиот изрек:

– Я же тебе не просто рекомендую активную половую жизнь – не в том же дело! Дело в этой совершенно особой технике. Именно она окажет воздействие на организм в плане его омоложения.

– А где мне найти человека, который все это умеет? Элиот придвинулся поближе, не сводя глаз с груди Чарлин.

Его улыбка превратилась в мальчишескую усмешку.

– Я изучил искусство тантры под руководством тибетского учителя, что дает мне право посвящать в него других. Я беру по сто долларов за урок.

Он поднялся на ноги и начал расстегивать пояс.

– Ну, как, хочешь посмотреть на ноги тай-чи?

– Какого черта, почему не попробовать? Хотя мне и казалось, будто я уже все на свете видела!

Она сбросила с себя кимоно.

– Но за сто долларов ты просто обязан показать себя! – предупредила Чарлин.

С той репетиции Марти Сакс не шел у Евы из ума. Почему – она не понимала. Психованный, некрасивый еврейчик, без денег и без положения, то есть по всем статьям образ, диаметрально противоположный образу мужчины ее мечтаний. С какой же стати она так много думает о нем? Марти Сакс – маслянисто-смуглый, плохая кожа, меченая еще и оспой, черные напомаженные волосы. Ну при чем тут Марти Сакс?

Кэрри вынесла заключение:

– Мне кажется, что он по-настоящему привлекает тебя, но ты в этом не хочешь признаться даже себе.

– Но как он может привлекать меня? Марта – воплощение всего, чего я не хочу!

– Ты создала себе образ мужчины, которого ты должна для себя найти. Самое главное – он должен быть богат и престижен.

Ева покраснела.

– Но физический тип мужчины, который тебе соответствует, – это Марти. Ты испытываешь влечение к нему.

– Не понимаю почему.

– Биотоки. Тут уж ничего не поделаешь. Тот тип мужчины, с которым ты хотела бы спать.

– Кэрри! – Ева заерзала от смущения. – Мне даже неудобно говорить тебе об этом, но дело в том, что я еще девственница. Понимаешь, я не могу с уверенностью сказать, Марти ли это, или моя полная неосведомленность в сексе.

– Тебе не кажется, что пора бы и выяснить? Ева тяжело вздохнула.

– Я всегда думала, то есть я раньше так думала, что надо соблюдать все те правила и запреты, которыми мне набили голову. Якобы мужчины будут уважать меня, если я не распутная, и один из них захочет на мне жениться. Господи, какую чепуху в меня вдолбили!

– Ты в этом не виновата. Что ты могла сделать? Ева задумалась.

– Не пойму, – медленно проговорила она. – Мне действительно хочется начать жить нормальной жизнью и завести роман. Действительно пора, дальше невозможно. Вот только не пойму, должен ли это быть Марти?

– Тебя же к нему тянет.

– Тянет ли? А как же все-таки быть с любовью? Я не уверена, что влюблена в Марти.

– А что такое любовь, ты знаешь?

– Видимо, нет. Видимо, надо начать жить по-настоящему и тогда я буду знать. Еще одно… – Ева жалобно сморщилась. – Я все время думаю – если бы только не видеть его лица при свете! Это очень глупо, да? Я так стесняюсь, его внешность убивает меня, и к тому же он ведь из низов общества! Потом этот ужасный акцент! Ну, положим, он мог бы поработать над собой и избавиться от акцента – я же работала над собой, и получилось. Акцент не проблема, в конце концов. Что касается кожи и оспинок, их можно убрать полировкой, верно?

– Не проблема, – подтвердила Кэрри. Ева снова тяжело вздохнула.

– Знаешь что? Я думаю отдать мою девственность Марти Саксу.