Текст книги "Флорис. «Красавица из Луизианы»"
Автор книги: Жаклин Монсиньи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)
«Флорис… Флорис… Люблю я его или ненавижу?» – спрашивала она себя.
Внезапно глаза ее округлились от удивления. Жорж-Альбер продолжал приплясывать и вопить, указывая на черную дыру в стене.
– Сюда! Скорее сюда! Жорж-Альбер нашел потайной ход! – закричала Батистина.
Английские драгуны были уже на паперти. Федор и Флорис навели пушку. От выстрела часовня заходила ходуном. Адриан и Ли Кан бросились к Батистине. Жорж-Альбер гордо колотил себя в грудь и указывал на ржавое кольцо, при помощи которого он отодвинул тяжелую плиту и обнаружил за ней темную лестницу, уводившую в неизвестность.
– Ли Кан проскользнет под священной горой, как благословенная черепаха! – предложил свои услуги китаец.
– Ступай! Но скорее уж будь настоящей борзой, приятель! Время не ждет! – посоветовал ему Адриан, а сам под градом пуль устремился на подмогу Федору и Флорису, беспрестанно стрелявшим из пушек. Англичане всякий раз отступали назад, но только для того, чтобы опять пойти на приступ и отвоевать еще несколько пядей территории. В дырах, образовавшихся на месте разбитых витражей, то и дело появлялись головы врагов. Батистина, придя в сильнейшее возбуждение от запаха пороха и крови, схватила мушкет и стала стрелять. Несколько англичан свалились замертво на каменные плиты.
– О! Я попала! Я попала! – закричала охваченная какой-то сумасшедшей радостью Батистина, забыв про все угрызения совести и не отдавая себе отчета в том, что она, возможно, убила этих людей.
Флорис заряжал пушку. Он на секунду отвернулся от грозного оружия и окинул Батистину таким взглядом, каким посмотрел бы на пятилетнего ребенка, играющего в шары. Она была похожа на мальчика-подростка в своем красном мундире, который был ей явно велик, с волосами, спрятанными под меховой шапкой.
«Я люблю тебя, моя беззаботная птичка! Люблю так, как не любил ни одну женщину… И ты полюбишь меня!» – подумал Флорис, поднося фитиль к пушке.
– Хвост ужа весело извивается под землей, сотрясаемой грохотом священного вулкана! – прошипел Ли Кан, появившись из-за алтаря.
– Есть ли выход в конце подземного хода? – прокричал Флорис, перекрывая треск мушкетов и гром пушек.
– Бог Пан Ку не показал его Ли Кану!
Ответ китайца не внушал надежды на спасение. Возможно, уйдя по подземному ходу, они попадут в еще более ужасную ловушку, в какое-нибудь жуткое подземелье и там погибнут. Адриан и Флорис огляделись. Положение было отчаянное. Англичан становилось все больше и больше, атаки следовали одна за другой. Через минуту другую они просто раздавят осажденных.
– Идите вперед! Уведите Батистину! Мы следуем за вами! – приказали они, забивая, в пушку заряд.
Ли Кан стал отступать, стреляя без разбору в любой движущийся предмет. На ходу он схватил Батистину за руку и потащил за собой. Жорж-Альбер побежал следом за ними.
– Теперь ты, Федор! – приказал Флорис.
– Только после тебя, маленький барин! – рявкнул казак, прищурив свой единственный глаз и сжимая в обоих руках дымящиеся мушкеты.
– Черт побери! Делай, что тебе говорят! – зарычал Адриан, впервые потерявший свое олимпийское спокойствие.
Казак еще раз с сожалением глянул на часовню и исчез за алтарем. Адриан и Флорис переглянулись и, подмигнув друг другу, склонились над пушками. Два чудовищных взрыва сотрясли церквушку. На какое-то время они оба исчезли в клубах дыма. Когда дым рассеялся, в часовне воцарилась тишина. Где-то вдали, у леса Барри, гремели пушки.
«Красные мундиры», уверенные в том, что проклятые французы устроили какую-нибудь дьявольскую хитрость, осторожно вошли в часовню.
– They have disappeared, colonel!
– Those damned Frenchmen! Search the bell tower![21]21
– Они исчезли, полковник!
– Чертовы французы! Обыскать колокольню! (англ.)
[Закрыть] – взревел как сумасшедший Бамбертон.
Флорис и Адриан быстро задвинули за собой плиту и согнулись почти вдвое. Подземный ход был очень узкий, с низким сводом. Он уводил куда-то вниз и, казалось, сужался с каждым шагом. Впереди горел огонек. Это Ли Кан предусмотрительно прихватил свечку из алтаря. Флорис и Адриан ускорили шаг и наткнулись на ожидавшего их Федора.
– Будем надеяться, что англичанам понадобится гораздо больше времени, чем Жоржу-Альберу, чтобы найти потайной ход! – сказал Адриан.
Вскоре они догнали Ли Кана и Батистину, но свеча вдруг затрещала и погасла из-за нехватки свежего воздуха.
– Где ты, Ли Кан? Не оставляй меня! – прошептала Батистина, чувствовавшая себя в темноте очень неуютно.
– Иди вперед, Голубая Стрекоза! И ты увидишь небо, расцвеченное тысячами и тысячами цветов! – донесся до нее голос китайца.
«Да, но сейчас-то здесь темно, как в могиле!» – подумала про себя девушка.
Жорж-Альбер тоже недовольно заворчал. Флорис на ходу подхватил его на руки, малыш, хотя и был храбрецом, все же в самые неприятные моменты всегда предпочитал держаться поближе к хозяину.
– Я иду вперед! – прошептал Флорис, обладавший, как и Адриан, странным даром видеть в темноте. Он взял Батистину за руку, и девушка, так же, как Жорж-Альбер, страшно обрадовалась. Она скорее бы умерла, чем призналась в том, что напугана. Теперь она была убеждена, что руки Флориса защитят ее от любой опасности. Вдруг что-то зашевелилось у нее под ногами. Батистина еле удержалась от крика. Флорис стал раздавать удары направо и налево. Раздался жалобный писк. Крысы! Батистину затошнило. Флорис нежно пожал ей руку, желая подбодрить. Адриан завершал шествие. Он часто оборачивался, боясь, что сзади появятся англичане, в свой черед обнаружившие подземный ход.
Они прошли примерно четыреста туазов. Внезапно Ли Кан остановился. Подземный ход кончился. Флорис протянул вперед руку и наткнулся на шероховатую скалу. Лбом он упирался в огромную гладкую плиту. Он попробовал нажать на нее, но это ничего не дало. Раненое плечо заболело сильнее. Батистина слышала тяжелое дыхание Флориса.
Подошел Федор:
– Дай-ка я попробую, барин! – проворчал он.
Казак наклонил голову, набычился и уперся в плиту спиной. Но даже для этого гиганта, наделенного воистину богатырской силой, груз оказался слишком тяжел. Федор не мог сдвинуть плиту с места. Ли Кан, Флорис и Адриан пришли ему на помощь. Объединенные усилия принесли плоды: плита со скрипом повернулась и открыла еще один узкий проход. Флорис, превосходивший всех ростом, сунул голову в проход и едва не выругался от удивления: камень, который они с таким трудом заставили повернуться вокруг своей оси, был частью церковной стены. Они покинули одну часовню, чтобы оказаться на хорах другой, превращенной в конюшню. Примерно около сотни лошадей стояли внизу и мирно жевали овес, обильно политый водкой, чтобы придать им смелости во время битвы. Флорис проскользнул на хоры как угорь. Конюхи седлали лошадей. Неподалеку около переносного горна хлопотал кузнец. Флорис подал знак друзьям. Те поняли его без слов. Они устремились вперед и бросились на несчастных конюхов, которые не успели даже воскликнуть «My God!»[22]22
«Боже мой!» (англ.)
[Закрыть]. Флорис протянул руку Батистине и помог ей выбраться из дыры. Все четверо снова навалились на плиту и поставили ее на место.
– Должно быть, эта местность вся изрыта подземными ходами еще со времен испанского владычества. Если мы поищем как следует, то, возможно, нам повезет, и мы найдем другой подземный ход, который выведет нас в расположение наших войск, – прошептал Адриан.
– Пойди посмотри, что творится снаружи, брат! – тихо ответил Флорис, смотревший в дверную щель.
А снаружи царила невообразимая суматоха. Повозки, телеги, тележки и кареты – все смешалось. Ездовые нахлестывали несчастных животных. Все кричали, вопили, куда-то бежали, сталкивались, падали… С шумом и грохотом, объезжая ряды повозок, пронеслась кавалерия, спешившая на поле битвы. Вдали слышались звуки канонады.
– Похоже, мы оказались в самом центре английского лагеря! – заметил Адриан.
– О да! А вон там палатка Вилли! – сказала Батистина.
Флорис бросил на нее исполненный беспредельной ярости взгляд. Он не мог вынести, что она вот так запросто, фамильярно говорит о герцоге Камберленде.
– А знаешь ли ты, где расположены их батареи? – сухо спросил он, словно совершенно забыл о том, что произошло между ними совсем недавно.
«Честное слово, до чего же чудные создания мужчины! Правда, правда! Все они хотят знать одно и то же!» – подумала Батистина, обиженная таким поведением Флориса.
– Нет, не знаю, – ответила она, надув губки. – Но вон в том сарае, который виднеется среди палаток, что-то спрятано. Когда я проезжала мимо, солдаты таскали туда какие-то бочки, а полковник Бамбертон не захотел, чтобы мы смотрели в окно. Правда, Жорж-Альбер?
Маленькая обезьянка утвердительно заверещала.
Флорис и Адриан переглянулись и опять приникли к щели, чтобы получше рассмотреть сарай, на который они сначала не обратили внимания. Около двадцати «красных мундиров» бдительно охраняли шаткое строение, словно это была настоящая крепость. Флорис щелкнул языком. В его глазах сверкнули зеленые молнии.
– Английский пороховой погреб! – задумчиво промолвил Адриан.
20
– Черт возьми! Друзья, мы можем устроить им хороший фейерверк! – продолжил Флорис, проводя рукой по своим смоляным кудрям. Он отвел Батистину в сторону, а сам отозвал Федора, Ли Кана и Адриана в угол. Это означало, что мужчины желали переговорить между собой, без участия всяких пустоголовых девчонок.
Батистина была очень сердита. Ей ужасно хотелось есть, а Жоржу-Альберу – пить, и оба они были обижены на весь белый свет. Батистина опустилась на солому у ног большого вороного жеребца, который старательно жевал свой овес, и приготовилась заснуть, позабыв про то, что им грозят неприятности. До нее доносились отрывочные фразы из разговора мужчин:
– Без длинного фитиля-то это больно опасно, барин! – гудел Федор.
– Мысль Острого Клинка столь же пуглива, как мысль какой-нибудь старой-старой женщины! Если Майский Цветок возьмет пылающую косу огнедышащего дракона… – предлагал китаец, не обращая внимания на ярость в глазах Федора.
– Флорис прав, друзья мои! И мы, Ли Кан, тоже! Надо попробовать, даже если это будет стоить нам жизни! – сказал Адриан.
Лежа на мягкой соломе, Батистина пожала плечами и подумала: «Какие все-таки несносные создания эти мужчины! Скучные, претенциозные, спесивые, глупые, буйные и… наглые!»
Флорис продолжал размахивать руками и что-то шептать своим друзьям. Казалось, он поручал каждому какое-то задание. Батистина почувствовала, что в ее сердце зреет обида. У нее пересохли губы, она провела по ним языком и тотчас же вспомнила страстный поцелуй Флориса. Теперь она злилась на себя за то, что позволила себя целовать. Однако воспоминание об этом событии было таким приятным, таким волнующим, что у нее порозовели щеки.
Жорж-Альбер слонялся по конюшне, все осматривал и обнюхивал. В конце концов он обнаружил буханку черного хлеба и кувшин с водкой. Он решил поделиться со своей подружкой и, радостно вереща, притащил ей чудесную находку. Батистина тут же впилась зубами в горбушку, а затем глотнула обжигающую жидкость прямо из кувшина. Славная старая Элиза не приучила обожаемую воспитанницу пить крепкие напитки по утрам. Батистине сделалось ужасно жарко, по жилам разлилась блаженная теплота. Жорж-Альбер тоже жадно пил прямо из кувшина большими глотками. Батистина вновь потянулась за живительным напитком и отпила еще немного, а Жорж-Альбер посматривал на нее с пониманием, а затем начал беспокоиться, останется ли в кувшине что-нибудь на его долю. Он принял кувшин из рук Батистины и маленькими глотками, смакуя, допил остатки. А на Батистину напал приступ безумного веселья, она просто задыхалась от смеха.
– Скорее! – воскликнул Флорис и бросился к покинутому кузнецом походному горну.
Адриан и Ли Кан стали отвязывать лошадей. Батистина вытаращила глаза. Она не понимала, в чем причина такого оживления и столь поспешных действий. Все плыло и качалось у нее перед глазами, все таяло в тумане, теряло очертания, даже приближавшийся Флорис. Ей даже показалось, что он раздвоился. Как это было забавно! Необычно! Интересно!.. Два Флориса схватили горящие угли и бросили их на кипы соломы. В воздухе сразу же запахло гарью. Тоненькие язычки пламени побежали в разные стороны. Батистина звонко захохотала.
– Скорее на коня, Батистина! – приказал Флорис. Он промчался мимо девушки, даже не взглянув на нее, озабоченный тем, чтобы помочь друзьям. От дыма у Батистины начало щипать глаза. Тревожно заржали испуганные лошади. Икая и кашляя, Батистина попыталась подняться и встать на ноги. Она вцепилась в хвост вороного жеребца. Тому такое фамильярное обращение не понравилось, и он лягнул ее так, что она отлетела на несколько шагов и шлепнулась посреди прохода. Почуявшие свободу лошади рвались к выходу. Языки пламени уже лизали кормушки. Неспособную что-либо воспринимать Батистину вот-вот могли растоптать обезумевшие от страха животные. К счастью, Жорж-Альбер был более привычен к крепким напиткам, чем его юная хозяйка. Он вскочил на спину вороного коня и завопил, призывая Флориса на помощь. Тот растолкал лошадей, прорвался к Батистине и усадил ее верхом на коня.
– Поцелуй меня еще раз, Флорис! – выдохнула Батистина, обвивая руками шею юноши.
– Боже милосердный! Что ты наделал, Жорж-Альбер? Она же совершенно пьяна! – воскликнул Флорис.
В ответ Батистина только блаженно и чуть глуповато улыбалась.
Флорис вскочил на коня позади нее, чтобы она могла держаться прямо, ибо сама она не была на это способна. Жорж-Альбер, чувствуя свою вину, понурил голову. Он тоже ловко взлетел на спину благородного скакуна и уцепился за луку седла.
– О нет! Я не хочу ехать так! Ведь ты не сможешь меня поцеловать! – простонала Батистина, вертя головой из стороны в сторону.
– Не бойся, моя пугливая лань! Я наверстаю упущенное в более подходящее время! – расхохотался Флорис. Он отвязал вороного коня. Батистина залилась счастливым смехом: горячее дыхание Флориса щекотало и обжигало ей шею.
Федор, Ли Кан и Адриан закончили все приготовления. Адриан вскочил на первую попавшуюся лошадь и проложил себе дорогу поближе к брату, пиная коней сапогами.
– Подождем еще немного! – крикнул Флорис, несмотря на то, что все более обеспокоенный табун представлял собой большую опасность.
Языки пламени уже бежали по балкам. Федор с трудом добрался до двери и положил руку на засов. Ли Кан протянул Флорису и Адриану жгуты из соломы.
– Goddam! Fire in the stables![23]23
– Черт побери! Пожар в конюшне!
[Закрыть] – заревели снаружи «красные мундиры». Они указывали на поднимавшийся над бывшей часовней черный дым.
– Самое время! – закричал Флорис.
– Давай, Федор! – поддержал брата Адриан.
– Сабли наголо! Пушки к бою! – гаркнул старый казак. Он одним движением руки отворил двери и отскочил в сторону, чтобы не погибнуть под копытами ошалевших от ужаса лошадей. Несчастные животные тотчас же устремились на свободу, на вольный воздух. Английские часовые покинули свои посты и бросились ловить лошадей, другие уже спешили с ведрами воды. Флорис и Адриан наклонились и подожгли жгуты соломы. Китаец и казак последовали их примеру и тоже вскочили на коней. Батистина залилась хохотом:
– О, Флорис! Дай мне попить, я умираю от жажды!
– Замолчи и держись покрепче! – приказал ей Флорис и направил своего коня в середину табуна испуганно ржавших лошадей.
И вовремя: огромная плита повернулась вокруг своей оси.
– It’s them! It’s them![24]24
– Это они! Это они! (англ.)
[Закрыть] – вопил полковник Бамбертон. Его искаженное от ярости лицо с рыжеватыми взъерошенными усами появилось в открывшемся в стене проломе. Топот копыт и треск горящей соломы перекрывали его голос. Четыре всадника вылетели из объятой пламенем часовни вместе с несущимся галопом табуном.
– Help! Help![25]25
– Помогите! Помогите!
[Закрыть] – орали во все горло Флорис и Адриан, делая вид, что они были заперты внутри и сейчас спасаются от неведомых врагов. Они неслись как сумасшедшие прямо на сарай, а за ними летели Федор и Ли Кан. Никому из английских солдат даже в голову не пришло попытаться остановить их.
Батистина чувствовала себя просто чудесно. Она намертво вцепилась в конскую гриву. Ей казалось, что она летит по воздуху. Сарай с таинственными бочками маячил впереди. Она скорее почувствовала, чем увидела, как Флорис бросил пылающие жгуты внутрь здания. Две золотистые змеи упали прямо на крышки деревянных бочек. Федор, Ли Кан и Адриан скакали рядом с ними. Они точно так же избавились от своих горящих жгутов. Соломенная крыша сарая загорелась. Батистина ощутила, как Флорис, у которого теперь были свободны руки, крепко прижал ее к себе. От свежего воздуха и прохладного ветра Батистина не только не протрезвела, но, наоборот, захмелела еще больше. Она опять задохнулась от счастливого смеха и повернула голову. Ну и странная же рожица была у Жоржа-Альбера! Она увидела, как английские солдаты разбегаются в разные стороны. Они что-то отчаянно вопили, но она не понимала слов. Это было ужасно смешно! В особенности ее развеселило то, что они один за другим валились ничком и прикрывали головы руками.
– Fire in the darn!
– The gun powder’s going to blow ap!
– Run! Let’s get out of here![26]26
– Огонь в сарае!
– Пороховой погреб сейчас взорвется!
– Бежим! Подальше от него! (англ.)
[Закрыть]
Батистину уносило в неизвестность каким-то дьявольским галопом. Никогда еще ей не было так хорошо. Флорис безжалостно пришпоривал коня. Он направил его прямо на ряды палаток, обрывая шнуры, вырывая колышки, сбивая с ног часовых и офицеров, бросившихся искать оружие. Позади загремели выстрелы. Герцог Камберленд, встревоженный невообразимым шумом, выскочил из своей палатки.
– Эгей! Привет, Вилли! – восторженно завопила Батистина. Флорис тотчас же зажал ей рот рукой. Принц вытаращил глаза: этот маленький английский солдатик, в мундире явно с чужого плеча, напоминал ему кого-то!
– After them! After them![27]27
– За ними! За ними! (англ.)
[Закрыть] – заревел герцог, приходя в себя.
«Красные мундиры» попытались преградить дорогу Флорису и его спутникам. Но не тут-то было! Флорис дал коню шенкеля и перемахнул через телегу.
– They are four! They are getting away! The girl! The girl![28]28
– Их четверо! Они уходят! Девушка! Девушка! (англ.)
[Закрыть] – вопил как оглашенный оставшийся далеко позади Камберленд…
Раздался страшный взрыв, словно разом выстрелили пятьсот пушек. Все палатки мгновенно смело, будто ураганом. Батистине показалось, что земля вздрогнула и разверзлась. Ослепительная вспышка озарила небеса. Батистина почувствовала, что неведомая сила вырвала ее из седла и понесла прочь. На землю падал огненный дождь. Английский пороховой погреб взлетел на воздух.
Где-то во всю мочь трезвонили колокола. Батистине мучительно хотелось еще поспать, но при таком шуме и гаме это было невозможно. У нее звенело в ушах, кружилась голова. Она сначала пошевелила пальчиками, потом, по обыкновению, потянулась всем телом. Наконец она открыла глаза. Сиявшее в небе солнце ослепило ее.
«Какой чудесный денек!» – подумала Батистина.
Было так тепло и хорошо!
Батистина лежала на мягкой, шелковистой весенней траве. Она приподнялась на локте, но тотчас же бессильно упала на траву. Голова у нее раскалывалась от боли. Она икнула, и ей сразу стало легче. Кто-то взял ее за руку…
– О… Жорж-Альбер… А… где… все остальные? – прошептала Батистина, открывая глаза.
Маленькая обезьянка дала ей понять, что ничего не знает.
Жорж-Альбер жалобно заверещал и указал лапкой на жуткое зрелище, от которого Батистина окончательно протрезвела. Она вспомнила про страшный взрыв и еле сдержала крик ужаса. На много туазов вокруг слышались стоны, валялись разорванные на куски и изуродованные тела… Некоторые из несчастных висели на деревьях, как неподвижные куклы… Вокруг громоздились конские трупы с выпущенными наружу внутренностями… Слышалось жалобное ржание издыхающих животных…
– Му God! Му God![29]29
– Боже мой! Боже мой! (англ.)
[Закрыть] – восклицал лежавший неподалеку от Батистины англичанин.
Пыль начала понемногу оседать, дым – развеиваться. Кое-где засуетились солдаты, они пытались оказать помощь раненым. Батистине показалось, что вдалеке промелькнул герцог Камберленд, отдававший какие-то приказы.
Жорж-Альбер зацокал языком и стал махать лапами, словно звал Батистину за собой:
«Скорей, скорей! Бежим! Пока нас не обнаружили!» – говорил он на своем обезьяньем языке.
Батистина с трудом поднялась на ноги. Все тело болело и ныло. Жорж-Альбер протянул ей меховую шапку, которую он подобрал около одного из убитых. Батистина подняла кверху свои слишком заметные длинные волосы и спрятала их под шапкой.
Некоторые из солдат, оглушенных взрывом, начали приходить в себя. К счастью, они не обращали внимания на девушку. Она еще раз огляделась, ища взглядом Адриана и Флориса. Один из «красных мундиров» показался ей похожим на Федора. Она окликнула его по имени. Англичанин обернулся. На Батистину глянули два огромных вытаращенных голубых глаза. Это было чужое, незнакомое лицо. Вдалеке запели горны, затрещали барабаны. Голландцы и австрийцы спешили на помощь союзникам. Сейчас как раз настало время исчезнуть.
Батистина схватила за руку Жоржа-Альбера и бросилась к лесу. Она бежала так быстро, как только позволяли ей сапоги, которые были ей велики, как и мундир. Через несколько минут они уже оказались пол спасительным пологом деревьев. Здесь было, пожалуй, безопаснее, чем на открытом пространстве, ведь здесь их, по крайней мере, не так легко было заметить. Они продолжали пробираться сквозь заросли молодых деревьев, постоянно натыкаясь на стволы и ветки. Они двигались вперед, совершенно не представляя себе, куда идут. Через несколько минут задохнувшаяся от быстрого бега Батистина повалилась без сил на землю Жорж-Альбер приложил палец к губам. Вновь загремели пушки, завязалась перестрелка. Среди деревьев раздался стук копыт. Батистина и Жорж-Альбер распластались в густой траве. Мимо пронесся английский эскадрон, едва не растоптав их.
– Goddam! Damned Frenchmen![30]30
– Черт побери! Проклятые французы! (англ.)
[Закрыть] – ругались «красные мундиры».
Батистина выждала, когда они исчезнут вдали, и уже собралась было подняться, как Жорж-Альбер потянул ее за рукав: на них двигалась рота пехотинцев с примкнутыми штыками. Батистине пришло в голову, что все эти солдаты посланы искать и схватить ее самое, но в эту минуту примерно в трехстах туазах от нее послышались крики, загремели выстрелы, и она поняла, что свежие силы англичан пошли в атаку на французские батареи.
– О, Жорж-Альбер! Мы, должно быть, попали в лес Барри! Господи! – прошептала Батистина, прислушиваясь к яростной пальбе.
Двое друзей снова побежали наугад. Батистина не могла сообразить, стоит ли им приближаться к французским батареям или, наоборот, бежать от них подальше. Ядра свистели у них над головами, разбивали в щепки деревья, с глухим стуком ударялись о землю, засыпая их песком и мелкими камешками.
Они попали между двух огней. Если повернуть назад, то окажешься в английском лагере, двигаться вперед – дать себя разорвать французскими ядрами. Шальные пули посвистывали прямо над головой, снаряды разрывались почти у самых ног, оранжевое пламя металось по траве. Вдруг снова запели горны, раздались громкие крики. Батистина терялась в догадках: что бы это могло значить? На всякий случай они с Жоржем-Альбером снова распластались в густых зарослях. Разумеется, Батистине было невдомек, что ловко спрятанные под покровом леса батареи Мориса Саксонского расчленили армию англичан на несколько частей. И теперь те давали сигнал к отступлению, чтобы перегруппироваться в каком-нибудь относительно спокойном месте и вновь пойти в атаку.
Батистина и Жорж-Альбер увидели, как мимо них потянулись толпы искалеченных людей. Более крепкие поддерживали тех, что едва могли волочить ноги. Некоторых солдаты несли на руках. В Батистине проснулся инстинкт самосохранения. Она дрожала всем телом…
Один молодой англичанин, с развороченным пулей животом, рухнул и захрипел в трех шагах от девушки, Она хотела было оказать ему помощь и подбежала к бедняге, но он был уже мертв.
– О, Жорж-Альбер! Как все это ужасно! Как отвратительна война! – шептала Батистина с глазами, полными слез.
Маленькая обезьянка дружески похлопала ее лапкой по щеке, потом сделала знак, что отступающие войска уже прошли и что надо этим воспользоваться. Они вновь бросились бежать как сумасшедшие, не разбирая дороги. В лесу, казалось, стало потише, но Батистина не знала, радоваться этому спокойствию или огорчаться. Вокруг не было видно ни одного английского солдата. Девушка почувствовала некоторое облегчение и вздохнула полной грудью. Ей стало очень жарко, и она расстегнула мундир.
Внезапно друзья выскочили на большую пустынную полянку, усыпанную ромашками и маками. Пели птицы. Примерно в пятидесяти туазах виднелись крыши домов какой-то деревушки. Похоже, там было все спокойно. Батистина вдруг ощутила себя далеко-далеко от поля битвы. Она нагнулась и сорвала несколько цветков.
Жорж-Альбер, более обеспокоенный, чем его хозяйка, вертел головой направо и налево. Небольшой холм с купой деревьев наверху скрывал от них восточную часть поляны, а в ста туазах к западу располагалась небольшая возвышенность. Жорж-Альбер заметил неподалеку, на дереве, в двадцати футах от земли, небольшой охотничий шалаш, искусно спрятанный среди ветвей и казавшийся пустым. Жорж-Альбер быстро повлек за собой Батистину. Внезапно совсем рядом послышалась барабанная дробь. Друзья как раз пересекли поляну, когда на вершине холма показались англичане. Они шли, четко печатая шаг. Жорж-Альбер утер пот со лба. Батистина полезла на дерево. К счастью, в ствол были вбиты крюки и железные кольца. Жорж-Альбер подталкивал девушку сзади. Страх тоже оказался хорошим помощником в столь трудном деле. Задыхаясь, она все же добралась до шалаша, втащила в ненадежное убежище Жоржа-Альбера и прикрыла расшатанную, еле висевшую на петлях, дверцу. Хлипкое строеньице оказалось довольно просторным внутри – оно было предназначено для трех-четырех охотников. В углу были прибиты две широкие доски, которые могли служить как столом, так и лежанкой. Спереди виднелось небольшое, примерно в фут шириной, отверстие для мушкетов. Жорж-Альбер и Батистина тотчас же приникли к нему. Перед ними открывался великолепный вид. Да, сколь бы ни было ненадежно их убежище, все же это было лучше, чем ничего.
– Мы, должно быть, находимся совсем рядом с Фонтенуа, – прошептала Батистина.
Жорж-Альбер сделал ей знак замолчать… «Красные мундиры» находились уже почти посреди поляны. Внезапно они остановились. На узкой тропинке появилась колонна французских гвардейцев. Они преградили дорогу англичанам. Войска застыли друг против друга. От волнения Батистина так сильно сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Две тысячи человек, две тысячи бьющихся сердец… Враги молча смотрели друг другу в лицо…
– Что они собираются делать, Жорж-Альбер? Честное слово, не понимаю! – прищурила глаза Батистина, стараясь получше рассмотреть ряды французов в надежде увидеть кого-либо из знакомых.
Один из английских офицеров, которого она видела в окружении герцога Камберленда, выступил вперед.
– О, только бы этот человек не заметил, что мы залезли сюда! Это лорд Чарльз Гей, Вилли звал его Чарли, – прошептала Батистина.
Под лучами весеннего солнца англичанин был очень хорош собой. Его, разумеется, занимали более серьезные вещи, чем какая-то французская девчонка.
Он сделал несколько шагов вперед, гордо выпятив нижнюю челюсть и презрительно оттопырив нижнюю губу.
– Этот бедняга Чарли совершенно сумасшедший. Crazy, как говорят англичане! Его же сейчас убьют! – ужаснулась Батистина, выучившая за пару дней несколько слов на языке великого Шекспира. Она еще крепче стиснула лапку Жоржа-Альбера.
– Господа французские гвардейцы, мы предоставляем вам честь стрелять первыми! – закричал на безупречном французском языке Чарльз Гей, отдавая честь, как на параде.
Батистина зажала себе рот рукой. Ей вдруг захотелось кричать от волнения, как в театре. Вперед выступил командир французов. Батистина, замирая от восторга, смотрела, как он снял свою треуголку и вежливо раскланялся.
– О Боже! Но я же его знаю! Это же граф д’Антеррош, он часто угощал меня сладостями, когда я была маленькой!
– Господа англичане, мы не будем стрелять первыми! Стреляйте сами, если вам угодно! – гордо ответил господин д’Антеррош, получивший строжайший приказ Мориса Саксонского встретить англичан и ценой многих и многих жизней заманить их в ловушку, пропустив через себя без единого выстрела.
Батистина, разумеется, ничего этого не знала и не понимала. Сейчас она радовалась как ребенок и едва не захлопала в ладоши. Французский офицер надел свой головной убор и занял место среди солдат. Батистина от изумления вытаращила глаза: Чарльз Гей отдал приказ, и англичане вскинули мушкеты. Жорж-Альбер и Батистина инстинктивно бросились плашмя на пол. Прогремели четыре дружных залпа. Вслед за выстрелами раздались жуткие крики. Батистина, оглушенная и напуганная таким развитием событий, еще раз глянула в отверстие и закричала от ужаса. Начало-то было замечательным, а вот конец… Более шестисот французских солдат лежали на земле, одни были убиты, другие, смертельно раненные, – корчились и хрипели. Оставшиеся в живых в панике разбежались кто куда. Только несколько человек замерли на месте, желая спасти честь полка даже ценой собственной жизни.
– Какой кошмар! Какой ужас! – всхлипывала Батистина.
Жорж-Альбер горестно вздыхал и прижимал голову девушки к своему плечу, стараясь ее утешить.
Англичане воспользовались своим мнимым преимуществом и устремились в образовавшуюся брешь. Они уже были уверены в победе. Офицеры получили приказ бросить сюда все резервы и как можно дальше продвинуться в расположение французских войск. Они не обращали внимания на то, что боеприпасы были уже на исходе.
Батистина видела, что колонна англичан все увеличивалась и увеличивалась. Они упрямо шли вперед, сметая все на своем пути: легкую французскую кавалерию и пехоту. Сейчас это была слепая неодолимая сила, и ничто не могло ее остановить. Бараны шли на бойню…
