Текст книги "Флорис. «Красавица из Луизианы»"
Автор книги: Жаклин Монсиньи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)
Батистина огляделась. Никто не обращал на нее внимания. Она привстала на цыпочки и подмигнула королю с заговорщическим видом, словно хотела сказать:
– Это все так долго и скучно, Людовик. Я бы предпочла оказаться с вами наедине.
Людовик и бровью не повел. Он зачем-то нагнулся и окончательно исчез за драпировкой.
– Моя дорогая, вы заслуживаете хорошей порки за подобную дерзость. Но мы питаем к вам слабость, мое сердечко. Потерпите немножко, и вы получите ваш любимый суп! – довольно явственно произнес король, в то время как дофин с угрюмым и сонным выражением лица приблизился к отцу и подал ему рубашку.
Присутствующие с недоумением переглядывались, теряясь в догадках: кому адресованы слова монарха.
Людовик щелкнул пальцами. Раздался лай Мессалины. Придворные облегченно вздохнули – они поняли, с кем говорил король.
– Ах, его величество обожает животных! – пронеслось по спальне.
Батистина задыхалась от смеха. Она одна-единственная разгадала истинный смысл королевской речи. Флорис обернулся и грозно сверкнул глазами. Батистина сделала вид, что не заметила свирепого выражения его лица.
Она не помнила себя от радости от того, что оказалась в Версале. Сегодня Адриан разбудил ее в пять часов утра в маленькой очаровательной комнате гостиницы, где они провели ночь. Молоденькая служанка поднялась в комнату к Батистине – помочь ей надеть парадное платье.
– Ах, мадемуазель, вы выглядите просто великолепно! – восторгалась девушка.
Батистина заинтересованно взглянула на служанку.
– Как тебя зовут?
– Лизонна, ваша милость. Вся к вашим услугам! – ответила девушка, приседая. Это была красивая девица с хорошим цветом лица, высокой грудью и крутыми бедрами. Весь ее вид свидетельствовал о завидном здоровье и веселом характере.
Ночью Батистина проснулась от странного шума. Ей показалось, что Флорис отворил дверь своей комнаты как раз рядом с ее собственной. Батистина пристально посмотрела на служанку, и та немного смутилась под вопросительным взглядом голубых глаз.
Батистина была почти уверена, что узнала голос Флориса, шептавшего:
– Ну же, входи, моя красавица.
В ответ раздался короткий смешок:
– Да, сударь, да! Я тоже сгораю от желания! Вы мне так нравитесь!
Раздались какие-то неясные, непонятные вздохи, дверь затворилась, и все стихло.
Батистина взглянула на шею служанки. На ней виднелись фиолетово-красные отметины, словно от укусов. Батистина отвела взгляд и глубоко задумалась…
В дверь постучали: Адриан поторапливал сестру. Она, решив отложить выяснение сей загадки до лучших времен, схватила веер и присоединилась к Адриану и Флорису, уже ожидавшим ее в карете.
– До свидания, Лизонна! – спокойно попрощался со стоявшей на пороге гостиницы служанкой Флорис.
– Возвращайтесь поскорее, господин шевалье, возвращайтесь поскорее! – закричала Лизонна и разразилась громким заразительным хохотом.
«Какое притворство! Ведь он ее обнимал и целовал!» – возмущенно подумала Батистина, зорко наблюдая за обоими из-под опущенных ресниц. Должно быть, ее взгляд не остался незамеченным, ибо Флорис вдруг натужно закашлялся. Проведя рукой по напудренному парику, он улыбнулся уголками губ.
– Погоняй, Федор, – приказал он.
– Идем же, дорогая! – в которой раз был вынужден повторить Адриан, ожидавший Батистину, а ей хотелось бы останавливаться на каждом шагу и любоваться многочисленными безделушками, лентами, фигурками из воска, пряниками, апельсинами, булочками и пирожками, которыми торговали с лотков торговцы, разгуливавшие по всему дворцу, даже у дверей королевских апартаментов.
Все здесь восхищало и изумляло девушку, даже та легкость, с которой они вошли во дворец и прошествовали до гостиной, именуемой Залом Бычьего Глаза.
– О, Адриан, какая прелесть! Портшез! Найми мне, пожалуйста! – умоляла Батистина брата, желая поступить точно так же, как знатные дамы, которых лакеи носили по дворцу в портшезах.
Адриана откровенно забавлял детский восторг сестры. Флорис же напустил на себя независимый вид очень опытного человека, хотя и вспомнил, что всего лишь несколько лет назад сам был таким же юным восторженным провинциалом.
Зычный голос главного камергера прозвучал над толпой придворных, но Батистина не разобрала слов и привстала на цыпочки, не желая упустить ничего из любопытного зрелища. Она увидела, как один из лакеев придвинул к королю большое зеркало в золоченой раме. Хранители королевского гардероба, именуемые кастелянами, засуетились вокруг августейшей персоны и, ступая словно артисты балета, приблизились к королю, предлагая на выбор несколько камзолов. Людовик указал на один из них и принялся просматривать громоздившиеся в корзине кружевные жабо и выбирать себе носовой платок из числа тех, что ему подали на подносе. А мимо проходили нескончаемой чередой государственные советники, капитаны королевской гвардии, швейцарские наемники, оберегермейстер, главный егерь, духовники короля и королевы, смотритель королевской часовни, служки, верховный судья, главный сборщик податей, церемониймейстеры, главный королевский конюх, главный смотритель королевской псарни, главный придворный архитектор, главный королевский окулист и главный дантист, главный костоправ и главный чтец, главный писарь и главный смотритель пажеского корпуса… И так без конца, без конца, без конца! Они все кланялись, кланялись и кланялись, приветствуя короля и королеву, которая уже была готова последовать примеру своего сына, уснувшего в кресле.
Флорис с трудом перевел дыхание. Он задыхался. За пять лет, полных приключений, он успел забыть, каким железным ошейником может показаться каждому непривычному человеку строгий этикет при дворе французского короля. Он опустил глаза и заметил, что Батистина вертит головой с видом маленькой любопытной кошечки. Он снова ощутил угрызения совести. «Ну почему он так грубо вел себя с ней?»…
В спальне, отличавшейся большими размерами даже по меркам Версаля, теперь было слишком многолюдно. Все стояли, тесно прижавшись друг к другу. Один из священников, очень нервничавший, толкнул Батистину, и она едва не упала. Флорис поддержал ее и привлек к себе. Она хотела было высвободиться и отстраниться, но вокруг была такая давка, что она и пальцем не могла пошевельнуть. Флорис воспользовался этим, чтобы еще сильнее прижать девушку к себе.
– Моя роза… прости меня…
Батистине показалось, что она спит и видит сон. Неужели это голос Флориса? Губы молодого человека коснулись ее уха. Она подняла глаза и взглянула прямо в лицо Флориса. У нее закружилась голова, как тогда в церкви. Он нежно улыбнулся ей своей очаровательной, дьявольски привлекательной улыбкой. Его зеленые глаза не сверкали зло и грозно, а, как обычно, светились мягким светом. На какую-то секунду Батистине показалось, что они остались одни на целом свете. Внезапно она узнала в нем героя своих снов и бессознательно закинула голову назад; по всему телу разлилась приятная истома. Она была взволнована до глубины души и сама прижалась к широкой мужской груди.
«Но она уже больше не девочка-подросток, а настоящая женщина! Причем очень опасная!» – подумал удивленный и смущенный Флорис.
Король опустился на колени, чтобы прочесть молитву.
– Флорис, ты обратил внимание на тех двух девушек, вон там, около камина? – прошептал Адриан, сжимая руку брата повыше локтя.
– А? Что? Где? – спросил Флорис, становясь на колени.
Адриан не заметил смущения Флориса и Батистины. Уже несколько минут он был целиком поглощен своими мыслями, пристально вглядываясь в лица двух юных полек, которых королева представила своему супругу.
– Но посмотри! Посмотри хорошенько! Могу поклясться, что это Генриетта и Филиппа, – настаивал Адриан.
– Да? Ты так думаешь? – равнодушно бросил Флорис, чьи размышления витали очень далеко от этого зала.
Королевский духовник что-то неразборчиво бормотал себе под нос по-латыни. Король закончил молитву, поднялся и холодно обвел взглядом всех присутствующих, как он это делал всегда, а затем принял из рук согбенного в почтительном поклоне придворного шляпу.
– Скорей, скорей, его величество собрался в часовню! – промолвил герцог де Ришелье и увлек за собой своих подопечных. Флорис предложил Батистине руку, но девушка сделала вид, что не заметила этого жеста. Она устремилась вслед за толпой, спешившей за их величествами. Король с королевой, как всегда по утрам, отправились к мессе в дворцовую часовню.
Во время службы четверо из присутствующих были очень невнимательны. Одним из этих четверых был сам король, который со своего места не мог рассмотреть Батистину. Чтобы хоть как-то развеять скуку, его величество машинально пересчитывал колонны центрального нефа. Правда, это занятие вскоре ему порядком надоело, да и занимался он этим изо дня в день.
– Но, Людовик, не украли же их за ночь! – не могла удержаться от ехидного замечания королева.
Адриан без конца вертел головой во все стороны, пытаясь вновь обнаружить двух дам, вызвавших его любопытство.
А Флорис искал любой предлог, чтобы коснуться рукой плеча Батистины. Это было бы легко, если бы не огромные фижмы. Флорис все же обладал богатым опытом и, предприняв кое-какие усилия и пойдя на определенные хитрости, сумел достичь своей цели. Он почувствовал, как Батистина заколебалась. Сперва она отшатнулась, но потом придвинулась ближе. Флорис опустил глаза. У Батистины по последней моде были сильно обнажены плечи и грудь. Молодой человек видел прелестные нежные округлости, едва прикрытые кружевными зубчиками, носившими название «скромностей», но скорее подчеркивавших красоту того, что должны были скрывать. Ее зачесанные наверх волосы были скреплены чудесной заколкой с небольшим эгретом. Очарованный Флорис улыбнулся. Он испытывал сильнейший прилив нежности к девушке.
«У меня к ней такие противоречивые чувства, что это уже становится забавным!» – подумал он.
У Батистины подкашивались ноги, от близости Флориса она почти задыхалась и ощущала на плече нечто вроде ожога.
«Это совершенно естественно! Я слишком сильно его презираю и ненавижу!» – думала она, преисполненная гордости из-за того, что сделала правильный вывод.
– Адриан, не мог бы ты чуть-чуть подвинуться, здесь так тесно! – прошептала она.
«О да… беги, спасайся, моя роза, моя жемчужина! Я сумею подчинить тебя моей воле!» – насмешливо сияли зеленые глаза Флориса.
Пришедшая в крайнее раздражение Батистина лихорадочно замахала веером, с нетерпением ожидая окончания службы.
– Скорее, скорее, мадемуазель! И вы, господа! Скорее к зеркальному кабинету! – поторапливал всех троих герцог де Ришелье.
Адриан, Флорис, Батистина и остальные придворные вновь возобновили бег по коридорам и галереям дворца.
– О Господи! Они сумасшедшие! Совершенно сумасшедшие! – подумала Батистина, видя, как мужчины и женщины бегут наперегонки, толкаясь во все стороны только для того, чтобы оказаться на пути следования короля и королевы и обратить на себя их взоры. Некоторые сбивали соперников с ног и перепрыгивали через них, другие извивались словно змеи, скользящие между камней. А король, холодный и равнодушный, как всегда, неспешно двигался по галерее. Иногда легким кивком головы он приветствовал кого-нибудь. Батистину зажали в углу двое довольно полных придворных. Они отпихивали всех локтями и оттаптывали друг другу ноги, стремясь занять место в первом ряду. Несколько ударов и толчков пришлось и на долю Батистины. Король как раз проходил мимо. В бархатных глазах сверкнула молния. Батистина готова была поклясться, что король ее видел и все понял.
– О, какое счастье! Король… король посмотрел на меня! – воскликнул один Из придворных, задыхаясь от радости.
– Ну уж нет! Это на меня посмотрел король! Я это видел собственными глазами!
– Тысяча извинений, тысяча извинений! – стал яростно возражать первый. – Нет, нет и нет! Король смотрел только на меня!
Вельможи удалились вслед за всем стадом, а озадаченная Батистина широко открыла глаза.
– Видно, они совсем идиоты! Что им даст, посмотрел на одного из них король или нет? – воскликнула Батистина.
– Тсс! Мадемуазель, один-единственный взгляд его величества может изменить жизнь принца, не то что простого придворного! – зашептал пришедший в ужас от смелости безрассудной девчонки Ришелье.
Надо было быть очень собранной, чтобы не поскользнуться на сверкающем паркете. Батистина прекрасно отдавала себе отчет в том, что у нее нет необходимой сноровки. Она выворачивала себе ноги, изо всех сил стараясь не упасть. Тяжелое придворное платье, на которое пошло не менее двадцати трех локтей парчи цвета слоновой кости, жало под мышками и мешало двигаться.
«О-ля-ля! Это, видно, никогда не кончится!» – думала она, проходя из одной гостиной в другую и едва поспевая за всеми.
– Ах, какая неловкая! Ветреная девчонка! Маленькая дурочка! – воскликнула какая-то разгневанная дама, глядя с ненавистью на Батистину.
Девушка замерла на месте от смущения и страха. Дело было в том, что, войдя в гостиную, она по неосторожности наступила на длинный шлейф платья дамы, шедшей впереди. Батистина тотчас же узнала в ней рыжую герцогиню, которая так презрительно скользнула по ней взглядом в Компьене.
– Простите меня великодушно, сударыня, я вас не заметила! – сказала Батистина (как она считала, очень вежливо).
– Какая дерзость! Она меня не видела! Можно подумать, что меня здесь вовсе не было! Если вы не умеете вести себя должным образом, мадемуазель, то не являйтесь ко двору! Но вам, несомненно, нравится привлекать к себе внимание! – ехидно рассмеялась герцогиня.
– Нет, мне это совсем не нравится! – возмутилась Батистина и продолжала в порыве гнева; – В любом случае, я не собираюсь больше извиняться!
На них уже стали обращать внимание. Флорис, державшийся позади Батистины, выступил вперед и заявил, низко кланяясь:
– Мадемуазель де Вильнев – моя… кузина, я ее сопровождаю, сударыня, и я прошу вас проявить снисхождение к этой неопытной девушке…
Герцогиня отвернулась от Батистины и беззастенчиво уставилась на кавалера, который был выше нее на целую голову. Она подумала, что никогда прежде не видела этого молодца, более походившего на пирата со своим шрамом на щеке и загорелым лицом, чем на придворного дамского угодника.
– Я – герцогиня де Грамон, сударь, и вы, наверное, единственный, кто этого не знает! – высокомерно заметила она.
– Ах, сударыня! Я первый прихожу из-за этого в отчаяние! Я так долго отсутствовал! Страсть к приключениям увела меня так далеко! – ответил Флорис с любезной улыбкой.
– Ах, вот как? Вообще-то, я обожаю рассказы о путешествиях, дальних странах… Вы должны мне поведать о своих странствиях… господин?.. – со слащавой улыбкой спросила герцогиня, хлопая ресницами.
– Шевалье Флорис де Вильнев-Карамей к вашим услугам, сударыня!
– Вашу руку, шевалье! Я хотела бы поговорить с вами… – прошептала герцогиня, кокетливо играя веером.
Флорис поклонился. Это маленькое приключение забавляло его. Он знал, с какой легкостью красивые светские дамы увлекались мужчинами, отдавались им и тотчас же забывали о своем падении. Поэтому он и сам тут же забывал о своих победах.
– Ну уж это слишком! Он ушел с этой рыжей дурой! Ох! Я его ненавижу! Ненавижу! – ворчала себе под нос Батистина, следуя за Ришелье.
Они вошли в огромную парадную гостиную, где уже ожидали представления ко двору шесть молоденьких девушек, время от времени обменивавшихся короткими нервными смешками.
– Мое милое дитя, я – герцогиня д’Арманьяк, и именно я буду иметь честь представлять вас его величеству, а затем и ее величеству. Вы хорошо умеете делать все виды реверансов? – обратилась к Батистине дама весьма почтенного возраста.
– Да, сударыня, меня этому учили в пансионе! – ответила девушка. Внезапно она почувствовала, что она ни жива ни мертва от страха.
«О да она прехорошенькая!» – подумала про себя герцогиня.
Батистина испуганно оглянулась, ища взглядом Адриана. Он ободряюще кивнул ей головой и исчез в толпе как раз в ту минуту, когда чей-то зычный голос провозгласил:
– Мадемуазель де Вильнев-Карамей!
– Вперед! Пришел наш черед! – шепнула герцогиня д’Арманьяк. – Скользите по полу, не спотыкайтесь, не сгибайте колени, держите голову прямо, но скромно, не задирайте нос! Не смотрите себе под ноги, но и не витайте в облаках! Не выпячивайте грудь, но и не сутультесь! – продолжала наставлять герцогиня свою подопечную.
Батистина, ошеломленная всеми этими противоречивыми указаниями, уже была готова отступить назад и спасаться бегством.
– Ваше величество, позвольте вам представить мадемуазель Батистину де Вильнев-Карамей, – отчетливо произнесла герцогиня д’Арманьяк, приближаясь к королю, который стоял в своей излюбленной позе, прислонясь к камину. Несколько придворных образовали полукруг около августейшей персоны, а другие, менее привилегированные, остались в коридоре и сейчас поднимались на цыпочки, чтобы лучше видеть все происходящее через широко открытые двери. Чрезвычайно взволнованная Батистина искала во взгляде короля утешения и ободрения, но он оставался по-прежнему равнодушен, холоден и неподвижен, а его карие глаза, казалось, даже не смотрели на нее.
Дрожа всем телом, Батистина стянула перчатку с руки и сделала, как и предписывал этикет, три реверанса: один – у дверей, один – посреди гостиной, а третий – у ног короля. Теперь ей предстояло еще раз присесть, грациозно подняться, а затем пасть к ногам короля. Но Батистина не рассчитала и оказалась слишком близко к Людовику. Король и бровью не повел. Он протянул руку, чтобы поднять Батистину, как того требовал этикет.
– Представители рода де Вильнев-Карамей всегда верно и преданно служили нашей семье, мадемуазель, – громко, на всю гостиную, пророкотал король.
– В этом заключается и мое самое страстное желание, ваше величество! – ответила Батистина, к которой вдруг вернулось все ее самообладание и даже дерзость.
– Тогда, будь так любезна, мое сердечко, сойди с моей ноги, а то ты мне ее отдавила! – еле слышно прошептал король, чтобы только Батистина могла расслышать его слова.
Батистина прищурила глаза и едва не расхохоталась. Она посмотрела на неподвижного Людовика. Он был красив, загадочен, непонятен, но Батистина знала, что любит его.
Церемония представления королю для Батистины закончилась. Она отступила назад, все с теми же тремя реверансами, что было в тысячу раз трудней, так как приходилось пятиться и постоянно думать о том, как бы не запутаться в платье, не наступить на шлейф и не упасть навзничь. Батистине все же удалось избежать неприятностей, и она сочла, что для первого раза успешно справилась с задачей. Она снова поискала взглядом Адриана, чтобы выяснить, нашел ли он ее элегантной.
Адриан о чем-то оживленно болтал с двумя фрейлинами, по-видимому, старыми знакомыми. Батистина обиженно поджала губы. Похоже, брат не очень-то хотел уделять ей внимание и нашел себе занятие поинтересней. Но герцог Ришелье и герцогиня д’Арманьяк не дали ей времени на размышления. Они привели ее к покоям королевы.
– Ваше величество, позвольте мне… – снова запела уже известную песню герцогиня д’Арманьяк.
Батистина опять повторила три реверанса, а затем, как предписывает этикет, сделала вид, что целует край королевского платья.
Мария Лещинская взмахнула веером и отвела в сторону подол юбки, не дав Батистине коснуться ее. Она пристально посмотрела на девушку.
– Сколько вам лет, мадемуазель де Вильнев?
– Семнадцать, ваше величество.
– Отныне вы будете одной из моих фрейлин, – недовольным тоном промолвила королева.
– Благодарю вас, ваше величество! – улыбнулась Батистина.
Королева слегка кивнула головой. Церемония представления была окончена.
– Но, дорогая моя Папетта, она ведь совсем еще ребенок! – прошептала Мария Лещинская своей наперснице, герцогине де Люйн.
– Да, мадам, но иногда дети бывают более опасны, чем взрослые! – задумчиво покачала головой герцогиня.
– Вы что же, Папетта, на самом деле думаете, что она станет следующей фавориткой?
– Боюсь, что так, мадам, она очень красива и, кажется, не испытывает страха ни перед чем на свете.
Батистина, не ведая о том, какие опасения высказываются на ее счет, покорно следовала за герцогиней д’Арманьяк, и реверансы уже не казались ей такими трудными. Она начала привыкать ко двору. Все с большей и большей уверенностью она проделала все эти трюки и чудеса ловкости перед дофином, а затем и перед дофиной.
Прошло уже довольно много времени.
– Подождите в большой галерее, мадемуазель! За вами придут! – сказал герцог, покидая ее. Герцогиня д’Арманьяк тоже откланялась.
«Я умираю с голоду!» – подумала Батистина, падая на табуретик, стоявший у окна. Она поискала глазами Флориса и Адриана, но их не было.
«Ах, как мне все это надоело! Они меня бросили!» – возмущалась она про себя, поднимаясь с табурета и собираясь отправиться в конец галереи, чтобы найти более спокойный уголок.
– О! Эрнодан! – воскликнула Батистина, едва не налетев на молодого рейтара.
– Представление ко двору прошло успешно? – спросил Эрнодан, отвешивая поклон.
– Да, но я не знаю, что мне теперь делать! Я совсем одна и умираю с голоду!
– Идите за мной! – улыбнулся гасконец. Он взял Батистину за руку и повел ее вниз по мраморной лестнице.
Какой-то лоточник жарил в масле чудесные пирожки. Восхитительный аромат распространялся повсюду. Эрнодан сунул торговцу несколько пистолей, и Батистина с наслаждением начала жевать горячий пирожок.
– Не хотите ли попробовать пряников? – осведомился Эрнодан.
– Да, да! Очень! – энергично закивала головой Батистина с набитым ртом.
Насытившись, она вновь решила подняться в большую галерею. Ее преданный кавалер следовал за ней по пятам. Оказавшись наверху, Эрнодан как-то странно посмотрел на свою возлюбленную. Казалось, он пребывал в нерешительности, не зная, куда направить свои стопы.
– Не хотите ли, моя душенька… немного отдохнуть? Где-нибудь в тихом местечке?
– Охотно, я бы даже сказала, с превеликой охотой! Я просто умираю от усталости! Ноги меня уже совсем не держат! – сказала Батистина, вытирая замасленные руки носовым платком.
– В таком случае следуйте за мной! – быстро и резко произнес Эрнодан. Он схватил девушку за руку и увлек в глубь длинного коридора.
Батистина не видела ни зги. Она только чувствовала, что они поднимались и спускались по бесконечным лестницам, почти ощупью шли по длиннейшим переходам. В конце концов они очутились где-то под самой крышей.
– Здесь останавливаются придворные, которые не постоянно живут при дворе, а бывают наездами. Один из моих друзей позволяет мне пользоваться его комнатой, потому что мы, рейтары, квартируем на другой стороне площади, – прошептал Эрнодан, вталкивая Батистину в крохотную комнатку.
Батистина так и рухнула на постель.
– Моя душенька! Какое же это счастье – видеть вас здесь! Так близко! Вы последовали за мной без страха… О, не бойтесь, я не воспользуюсь нашим положением! Не опасайтесь ничего… – шептал Эрнодан, в полном экстазе ползая у ног Батистины и покрывая поцелуями ее руки, плечи и грудь.
Девушка только улыбалась. Ничто дурное ей и в голову не приходило. Эрнодан поднялся и присел рядом с ней, несколько смущенный необъятными размерами фижм. Батистина, поняв, что сидеть ее спутнику довольно неудобно, подвинулась, освобождая ему место. Он обвил рукой ее талию, а вторая его рука поднялась и коснулась полуобнаженной соблазнительной груди. Батистина все ему позволяла, и было видно, что ей это нравится. Она пылко отвечала на ласки юноши. Эрнодан, ободренный поведением Батистины, стал смелее. Он мягко уложил ее на постель и лег рядом… Батистина вздрогнула от удовольствия. Она чувствовала, как юноша пытается коленом раздвинуть ей ноги. Опять по всему телу разлилась приятная истома, и Батистина вся отдалась этому приятнейшему чувству, смело идя навстречу неизведанному наслаждению.
– Флорис… Прекрасный Флорис! – этот шепот прозвучал как гром среди ясного неба.
Батистина вскочила, словно разъяренная фурия.
