Текст книги "Флорис. «Красавица из Луизианы»"
Автор книги: Жаклин Монсиньи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
– Хм… хм… Да… видите ли, сир… мне так неловко… – лепетал маршал, вынужденный признаться, что Батистина все слышала, находясь в королевском будуаре.
– Но, черт побери, маршал! Почему вам вообще взбрело в голову пригласить мадемуазель де Вильнев? – спросил король еще более хриплым голосом, чем обычно. Он даже закашлялся, смущенный тем, что тайна пребывания Батистины в его личных покоях раскрылась.
– Но, сир, она так хотела посмотреть на войну… Она же совсем еще ребенок! И я ей в некотором роде как отец…
Флорис и Людовик одновременно подозрительно посмотрели на «красавца Мориса». Его ноги и сейчас еще находились в плачевном состоянии, но тело, казалось, молодело и крепло день ото дня.
– Никогда еще мне не приходилось слышать подобной несуразицы! – только и сказал король.
Адриан и Флорис в ужасе переглянулись. «Семейный совет» превратился в военный, ибо Батистину похитили, а она, оказывается, была посвящена в государственную тайну. В палатке воцарилось всеобщее уныние. Все были растеряны и подавлены. Флорис, однако, быстро пришел в себя и отбросил прочь всякие колебания. Он шагнул вперед:
– Мы отправимся искать ее, сир!
– Господа, проникнуть в английский лагерь невозможно! Всех моих лазутчиков схватили! – печально покачал головой маршал.
– Флорис не знает слова «невозможно», господин маршал! – усмехнулся Адриан.
– Посмотрите на северо-восток! Видите вон ту часовню? – сказал Флорис, указывая на колокольню, возвышавшуюся над лесом в самом центре расположения англичан. – Посадите здесь наблюдателя с подзорной трубой, и пусть он, как только наступит ночь, не спускает взгляда с колокольни. Если мы не вернемся вместе с Батистиной до утра, мы проникнем именно туда, в эту часовню. Я возьму свечу, и если я трижды начерчу крест, это будет означать, что все в порядке, и вы можете переходить в наступление… Если же пламя свечи какое-то время останется неподвижным, это будет означать, что она… все выболтала. Тогда вам, ваше величество, и вам, господин маршал, придется решать, что делать… Отступать… или… – не закончил Флорис, низко опуская голову.
– Или проиграть сражение, – закончил за него король. – Да, друзья мои, судьба Франции теперь в ваших руках, – продолжал он, желая приободрить братьев.
– А если наблюдатель вообще не увидит никакого огня? И вы не вернетесь? Что тогда? – спросил Морис Саксонский.
– Это будет означать, что мы все погибли, – ответил Флорис. Его слова были встречены всеобщим молчанием.
Спускалась ночь, и счастливый случай помог молодым людям и их спутникам – на пути им встретились четверо английских солдат, они явно собирались что-то разведать в стане противника. Для друзей убить врагов и завладеть их мундирами оказалось детской забавой. Очутившись в расположении английских войск, Адриан и Флорис, прекрасно говорившие по-английски, как и на многих других языках, ловко навели кое-какие справки, поболтав и побалагурив с солдатами. Те весело отвечали на их вопросы. Всем было доподлинно известно, что герцог Камберленд захватил в плен какую-то француженку. Солдаты чрезвычайно этим гордились. Флорис и Адриан не на шутку испугались за судьбу Батистины. Украв у зазевавшихся артиллеристов лошадей, четверо друзей добрались до деревушки, где в красивом доме в очаровательной гостиной Батистина собиралась провести весьма приятный вечер. Да, это жилище ничем не напоминало ужасную тюрьму, возникшую в воображении Флориса и Адриана!
Молодые люди проникли в парк, оставив Федора и Ли Кана стеречь коней около стены. Могучими ударами они свалили еще нескольких, не проявивших особой бдительности, часовых и уже приготовились пробраться в дом, когда заметили Жоржа-Альбера, который строил им рожи и услужливо приоткрывал окошко.
Приблизившись к окну, Флорис и Адриан похолодели от ужаса, услышав слова англичанина:
– Да, маленькая француженка… ты предала своих из-за любви ко мне, и ты об этом не пожалеешь…
Флорис первым добрался до верхней площадки колокольни. Звезды уже начали гаснуть на посветлевшем небе. Светало. Через час будет уже совсем светло. Наступит новый день.
– Поспешим, брат! – сказал Адриан, высекая огонь.
Флорис зажег свечу и поставил ее на край каменной оградки, опоясывающей площадку колокольни. Опустив головы, они замерли в угрюмом молчании. Через минуту наблюдатель заметит огонь и предупредит короля, а также и несчастного маршала о том, что сражение, еще не начавшись, уже проиграно.
19
– Барин! Барин! Иди сюда скорей! Жорж-Альбер развязал маленькую барыню! – раздался умоляющий голос Федора. Старый казак просунул свою огромную голову между колоколом и трухлявой балкой. На его лице был написан ужас.
– Черт побери! Надеюсь, ты не бросил ее одну, а то она поднимет тревогу и привлечет сюда все «красные мундиры», – рявкнул Флорис, устремляясь к лестнице.
Адриан придержал его за руку:
– Останься, брат, здесь, я сам спущусь!
– Да нет никакой необходимости связывать ее, она держится очень спокойно под наблюдением Ли Кана! – запротестовал Федор.
– Нет, я спущусь и свяжу ее покрепче! – поторопился ответить Адриан.
– Видите ли, барин, маленькая барыня утверждает, что она никого не предала! – прошептал с угрюмым и обиженным видом Федор, не двигаясь с места и загораживая проход Адриану.
– Заткни-ка лучше кляп поглубже в глотку этой лгунье! – громыхнул Флорис.
– Подвинься, Федор, и дай мне пройти! Еще никогда я не видела таких дураков! Вы заплатите мне за то, что связали меня и вообще так мерзко со мной обращались! – прозвенел тоненький голосок Батистины, и из-за плеча Федора показалась ее раскрасневшаяся мордашка и растрепанные волосы.
Федор тотчас же повиновался безо всяких возражений и направился обратно к Ли Кану наблюдать за окрестностями, предоставив молодым людям право выяснять отношения без свидетелей.
– Свяжи-ка ее сам, Адриан! – проворчал Флорис, на которого пристально и вызывающе уставилась Батистина. – Или я задушу ее своими руками!
– Если ты прикоснешься ко мне, Адриан, я закричу! – пригрозила Батистина, отступая назад к лестнице и рискуя свалиться вниз.
Жорж-Альбер заметил, что его обожаемой хозяйке грозит опасность, прыгнул на балку и галантно протянул девушке лапу.
– Хорошо… хорошо, пусть так… не бойся, я не прикоснусь к тебе, – грустно прошептал Адриан. – Но ты поступила так дурно, что я теперь не смогу даже разговаривать с тобой!
Адриан еще раз взглянул на сестру и чуть не упал от изумления: она была в рубашке, корсете и нижней юбке.
– Но… Но почему в таком виде?
Батистина только презрительно пожала плечами.
– Если ты думаешь, что можно взобраться на такую высоту, да еще по винтовой лестнице, в фижмах и необъятной юбке, попробуй, потом расскажешь, как это у тебя получилось. Я не знаю, кому и какой сигнал вы подаете, но вы должны подавать совсем иной! Я солгала бедняге Билли! – вздохнула Батистина, прислоняясь к стене.
– Что ты сказала? – тихо спросил Адриан, подходя к ней.
– Да не слушай ты ее, она тебе такого наговорит! – загремел в гневе Флорис.
– Если вы сделаете еще хотя бы шаг, то я закричу так громко, что сюда сбежится вся английская армия! Нет, я не лгу! Да хотя бы Жоржа-Альбера спросите! Мы с ним целый заговор составили! – гордо бросила Батистина, совершенно забыв, что Жорж-Альбер был всего лишь бессловесным созданием. Обезьянка радостно запрыгала и заверещала на карнизе, закивала головой и уморительно смешно стала бить себя в грудь.
Флорис и Адриан переглянулись. Они уже не были столь уверены в своей правоте, в их сердцах зародилось сомнение.
– Ну да, – совершенно спокойно продолжала Батистина, – я рассказала Вилли все, что слышала, но только все наоборот, хотя мне и нелегко было это сделать, ведь он был так мил!
– Не знаю, зачем и почему ты сейчас выдумала эту ложь, но ведь я же тебя видел! Нельзя сказать, чтобы ты себя плохо чувствовала в объятиях врага! – почти с ненавистью произнес Флорис.
– А ты случайно никогда не слышал про Юдифь и Олоферна? – глядя в упор на Флориса, бросила Батистина. Она стойко выдержала взгляд его зеленых глаз и дерзко заявила: – Что касается Библии, то тут ты меня не переспоришь, ведь ты-то, пожалуй, ее и вовсе не читал!
Жорж-Альбер от восторга заквохтал, как курица. Следовало бы признать, что если в воспитании, полученном у сестер-урсулинок, и были кое-какие погрешности, то уж в знании Священного писания выпускницы пансиона благородных девиц не знали себе равных и могли любого уличить в невежестве.
Батистина высокомерно вскинула голову. Флорис и Адриан взирали на нее, разинув рты от удивления. Они предпочли бы не ступать на столь скользкую тропинку, как обсуждение историй, упомянутых в Библии, ибо сами они, как верно заметила Батистина, не слишком усердно изучали сей предмет.
– Черт побери! Что, если она говорит правду… сигнал! – завопил Флорис и бросился к свече, спокойно горевшей на краю площадки.
– Именно это я и твержу вам целый час! Даже охрипла! – дрожа от негодования и топая ногой, воскликнула Батистина. – Морис слишком мил и добр, чтобы я испортила ему сражение!
Адриан в отчаянии возвел глаза к небу:
– Господи, от чего же зависит судьба Франции!
Лафортюн опустил подзорную трубу. Сомнений не было: огонь, неподвижный огонь, горел на вершине колокольни!
– Господин маршал! Господин маршал! Сигнал! – заревел драгун-великан. Его случайно выбрали из числа солдат, сопровождавших короля, и поручили ему ответственнейшее дело – наблюдать за колокольней. Лафортюн вбежал в палатку Мориса Саксонского. Тот, как и король, всю ночь не смыкал глаз. Сейчас они оба склонились над картами вместе с генералами, членами генерального штаба.
– Клянусь моей бессмертной душой! Значит, они все же добились своего! А как ведет себя свеча, приятель? – закричал маршал, делая знак Эрнодану выкатить наружу свое плетеное кресло.
– Что? Как ведет себя свеча? Да никак, господин маршал! – ответил Лафортюн, от растерянности почесывая зад.
– Что значит «никак»? – рявкнул Морис Саксонский, готовый обвинить несчастного драгуна во всех смертных грехах.
– Дык вот так! Никак и значит «никак»! Мой капитан, тот самый, что толкает ваше кресло, сказал мне, чтобы я, значит, глаз не спускал с колокольни всю ночь. А когда загорится там, мол, огонек, чтобы я, значит, пришел да упредил вас, господин маршал. Еще он сказал, что если свечкой-то будут махать и рисовать крест, то тоже, чтоб я пришел и упредил… ну, а ежели ничего не будет, то, значит, ничего и не будет. Ну дык вот, огонек-то, значит, загорелся, но никуда он не двигается, точнехонько как мой большой палец, потому как сапоги-то у меня, значит, больно тесные… Уж простите, господин маршал, и вы, ваше величество… Ведь я уже докладывал об ентом капитану… разве не так, капитан?
Эрнодан де Гастаньяк, стоявший позади кресла маршала, отвел глаза и стал рассматривать звезды на небе. На лице короля было написано неподдельное изумление.
– Дай мне твою подзорную трубу, болтун! – проворчал Морис Саксонский. Через секунду он уже пытался отыскать в ночи колокольню.
– Немного правее, господин маршал! – любезно подсказал Лафортюн.
Морис Саксонский бессильно уронил руку, подзорная труба выпала из его ослабевших рук…
– Ах, сир, нет никакого сомнения! Этот человек прав! Огонек свечи неподвижен. Нас предали! Взгляните сами, ваше величество! – тяжко вздохнул маршал.
«О, мое сердечко! Мое сердечко! Что же ты наделала?» – с укоризной подумал о Батистине король. Он машинально взял из рук Эрнодана подзорную трубу, направил ее на колокольню, настроил… и так и подскочил на месте:
– Но… маршал! Что за чушь вы несете? Огонь движется!
– Что-о-о? – заорал Морис Саксонский и буквально вырвал подзорную трубу из рук монарха.
– Сир, вы правы! Крест! Боже мой, крест! – ревел маршал.
– Тысяча чертей! Господа, еще одну трубу! Немедленно! – вопил король.
– Клянусь всеми потрохами дьявола, до чего же у вашего величества острое зрение!
– Кой черт! И в самом деле сигнал! Какое счастье!
– Крест! Крест! Черт возьми, крест! Наконец-то!
– Раз!
– Два!
– Три! Слава Богу! Слава Богу!
– И, да здравствует король! – радостно закричали офицеры, члены генерального штаба, бывшие в курсе всех событий.
Никогда еще никто не поминал столько раз черта при виде крестного знамения! Лафортюн, изрядно уставший от всеобщей суматохи, воспользовался случаем и раздавил особенно зловредную блоху.
Эрнодан был встревожен. Он не понял, что произошло с Батистиной. Из обрывков фраз, долетавших до него, юноша сделал вывод, что девушку похитили. Он тяжко вздохнул. Он был весьма далек от мыслей о предстоящем сражении.
– Итак, дорогой граф, в атаку! В атаку! – сказал король своим хрипловатым голосом, потирая руки. «Мое сердечко! Значит, ты нас не предала… Как же я тебя люблю!» – добавил про себя Людовик, вглядываясь в темноту, туда, где только что, словно далекая звездочка, угас маленький огонек.
– Look the’re sending signals!
– Spies in the bell tower![19]19
– Смотрите, там подают сигналы!
– Шпионы на колокольне! (англ.)
[Закрыть]
Флорис начертил в воздухе крест в третий раз. Он быстро задул свечу, но крики «красных мундиров» внизу, у подножия колокольни, свидетельствовали о том, что было уже поздно. Адриан с досадой взмахнул рукой. Как он и опасался, враги их обнаружили. Молодые люди чуть смущенно посмотрели на Батистину. Девушка гордо выпрямилась – она поняла, чего от нее ждут. Решение было принято окончательно и бесповоротно.
– Я с вами, с вами! Поверьте мне! Неужели вам мало доказательств? – почти с мольбой обратилась она к Флорису.
Батистина вдруг почувствовала, что готова унижаться перед ним. Ей так хотелось заслужить его одобрение, вызвать у него восхищение!
Флорис отвернулся. Он был сконфужен и растерян. Он не мог разобраться в своих чувствах по отношению к Батистине, да сейчас и время было неподходящее, чтобы думать о таких пустяках. Жорж-Альбер пронзительно завизжал, показывая, что сам он доверяет Батистине абсолютно.
– Скорее, барин! Скорее! Спускайтесь! – закричал внизу Федор.
– Хорошо! Мы не будем тебя связывать! Но при малейшей попытке сбежать к англичанам я вышибу у тебя мозги! – пророкотал Флорис, глядя Батистине прямо в глаза.
Молодые люди почти скатились кубарем по лестнице. Жорж-Альбер бежал впереди. Он грохнулся на солому, но при этом, видимо, обо что-то ушибся и жалобно заверещал, потирая ушибленный зад. Как всякая обезьяна, Жорж-Альбер был очень любопытен и разгреб солому, чтобы разгадать тайну столь неприятных ощущений. Каково же было удивление Флориса и Адриана, когда они увидели, что из-под вороха соломы блеснули мушкеты и рога с порохом! Целый арсенал!
– Вот так удача! Я всегда говорил, что Жорж-Альбер самое разумное из всех животных! – воскликнул Адриан, следуя примеру Флориса и хватая один из мушкетов.
Жорж-Альбер гордо выпятил грудь, хотя слово «животное» ему очень не понравилось.
– О! Мы будем сражаться! Как интересно! Как весело! – захлопала в ладоши Батистина.
Флорис повернулся к ней спиной, он не мог еще смотреть ей прямо в лицо.
– Open the portal!
– You’re encircled![20]20
– Отворите дверь!
– Вы окружены! (англ.)
[Закрыть]
Загремели выстрелы. Дверь затрещала под ударами сапог. Затем в нее стали бить тараном. Адриан и Флорис выстрелили в воздух, показывая англичанам, что у них есть оружие и они готовы им воспользоваться. Нападавшие, казалось, заколебались. Братья почувствовали нерешительность в действиях противника, хотя и не знали, чем это объяснить: то ли наличием оружия у осажденных, то ли тем, что англичане ждут приказа сверху относительно участи Батистины. А девушка, пребывавшая в состоянии сильнейшего возбуждения от столь интересного приключения, с восторгом заряжала мушкеты под присмотром Жоржа-Альбера. Порох в основном сыпался на землю, но усердие Батистины – было безгранично.
– Милорд, шпионы обнаружены в часовне, в лесу. Мы ждем вашего приказа, чтобы атаковать. Эти проклятые французы окружены, они не могут оттуда выйти, но у них полно оружия и боеприпасов!
– Что за вздор вы несете, Бамбертон?! – заревел Вильгельм-Август, который сейчас был в той же ситуации, что и Людовик XV, то есть находился в окружении офицеров своего генерального штаба и как раз склонился над картой.
– Видите ли, милорд, дело в том, что в часовне – склад оружия…
– Никем не охраняемый… Мои поздравления, Бамбертон!
– Милорд, часовню охраняли снаружи… Никто понять не может, каким образом эти проклятые французы проникли внутрь.
– А женщина? Она с ними?
– Так полагают, милорд. Солдаты заметили женскую фигурку на колокольне, там, где шпионы зажгли свечу.
– Кто-то что-то полагает… Кто-то что-то заметил… какие-то сигналы… А что они означают, Бамбертон?
– Понятия не имею, милорд!
– Разумеется! Вы понятия не имеете! – взревел в приступе бешенства герцог Камберленд. – Так узнайте! Сами! И поскорей!
– Не смею понять вас, милорд… – пробормотал Бамбертон, смущенно подкручивая усы.
– Все вы понимаете, полковник! И понимаете прекрасно! Отправляйтесь к этой часовне лично с целым полком, если понадобится. Возьмите на себя руководство всей операцией. Схватите шпионов живьем! Они должны заговорить непременно… И доставьте мне мадемуазель де Вильнев целой и невредимой!
– Чертовы французы! Чертова девица! Чертова война! – брюзжал полковник, и раньше недолюбливавший французов. Из-за этого «приключения» нелюбовь могла перерасти в настоящую ненависть и стать навязчивой идеей.
– Чертовы французы, вы отдать девушка! Вы сдаваться в плен! Или мы атаковать! – заорал Бамбертон, приближаясь к часовне.
– Боюсь, на сей раз дело принимает скверный оборот! – сказал Флорис.
– Огнедышащий дракон даст нам свое обжигающее пламя, Майский Цветок! – прошипел Ли Кан, расшвыривая кучи поленьев и выкатывая две небольшие пушечки, настоящее чудо военной техники. Федор так обрадовался, что едва не бросился целовать гладкие железные стволы.
– Замечательно! Да, старый приятель, мы подпалим щетину этим англичанам! – с громким смехом завопил казак.
– Внимание! Похоже, эти господа считают, что они находятся в море! – промолвил Адриан.
Действительно, англичане по приказу Бамбертона закинули несколько морских крючьев на колокольню, влезли наверх, а теперь собирались спрыгнуть прямо на головы осажденных и схватить их. Четверо друзей разом выстрелили из мушкетов и попали в цель. Батистина закричала: два «красных мундира» упали прямо к ее ногам. Третий, легко раненный, решил убраться поскорее тем же путем, что и пришел, а четвертый болтался под сводом часовни с перебитой ногой. Снаружи яростно ревел и проклинал все на свете Бамбертон.
– О Боже! Бедные, бедные! Они мертвы? – вскричала Батистина.
Жорж-Альбер утвердительно закивал головой.
– Ах, какие вы злые! Не надо было их убивать! – с негодующим криком устремилась Батистина к Флорису и Адриану.
Флорис едва успел схватить ее в охапку и броситься вместе с ней на солому. За дверью забили в барабаны, затрещали выстрелы, и на часовню обрушился град пуль. Во все стороны полетели цветные осколки витражей и кусочки гипсовых статуй. Батистина посмотрела на Флориса и на секунду прижалась щекой к его щеке. Юноша поднял Батистину и увлек ее в укрытие позади алтаря.
– Если ты сделаешь отсюда хотя бы шаг, я опять тебя свяжу! – пригрозил он.
– Хорошо, хорошо, Флорис! Я повинуюсь… – услышала она, к своему удивлению, собственный ответ. Сердце в ее груди бешено билось. Флорис с изумлением воззрился на Батистину, но враги не ждали, и он тотчас же бросился на помощь друзьям.
Федор подтащил пушку к главному входу, а Ли Кан – к задней двери, забаррикадированной исповедальней.
Батистина рискнула выглянуть из-за алтаря.
– О, Жорж-Альбер! Как бы я хотела быть мужчиной! – прошептала Батистина, глядя, как Флорис зажигает огонь, стремясь держаться подальше от пороха, который она так неосторожно просыпала на пол. Сейчас он походил на бога войны: его лицо почернело от гари, зеленые глаза метали молнии, а черные кудри создавали таинственно-прекрасный ореол вокруг головы. Ярко-красный мундир распахнулся и оставлял обнаженной его мускулистую грудь. Батистина почувствовала, что у нее в голове начинают бродить какие-то странные, бессвязные мысли. Все перепуталось и смешалось…
– Огонь! – скомандовал Адриан.
Дверь под ударами тарана затрещала, поддалась, створки распахнулись. Английские солдаты толпой ввалились в часовню. Флорис поднес к замку пушки пучок горящей соломы. Грохнул выстрел. Послышались предсмертные крики. Первая порция картечи вылетела из пушки и выкосила ряды «красных мундиров».
Король Людовик XV, устроивший наблюдательный пункт на небольшом холме, взял в руки подзорную трубу. Над часовней курился белый дым. Король взглянул на часы. Было пять часов утра.
– Думаю, что сражение при Фонтенуа уже началось, господин маршал!
– Да, сир, и оно уже выиграно! – сказал маршал и указал рукой на офицеров-артиллеристов.
Светало. Сначала выстрелила одна французская пушка, потом другая, потом – третья… Затем грянул залп всех батарей… Под покровом леса подходили пехотные полки. В ответ захохотали пушки англичан и их союзников.
– Всегда вместе, брат! – прошептали друг другу Флорис и Адриан, быстро переглядываясь, как всегда в минуту опасности.
Федор, как Гефест, раздувающий огонь, и Ли Кан, похожий на своего излюбленного героя Пан Ку, обладающего множеством достоинств, прочищали жерла пушек. Флорис и Адриан одновременно поднесли запалы к пушкам, ибо англичане решили атаковать осажденных с тыла, через заднюю дверь.
После множества неудачных попыток проникнуть в часовню, унесших жизни многих англичан, Бамбертон, наконец, отказался на какое-то время от идеи взять крепость штурмом. Он перегруппировал людей и велел им плотным кольцом окружить часовню, превратив ее в мышеловку и ожидая подкреплений.
Батистина, укрывавшаяся в алтаре, неожиданно издала жуткий вопль. Флорис, словно дикий зверь, в один прыжок оказался около алтаря. Кто-то из «красных мундиров», более хитрый и ловкий, чем другие, сумел взобраться на крышу придела и проникнуть внутрь через разбитый витраж. Он схватил Батистину и теперь пытался вытащить ее наружу, используя одновременно в качестве прикрытия. Он дважды выстрелил из пистолета, спрятанного под широким рукавом платья девушки.
Флорис почувствовал ожог на плече, но не обратил на это внимания и бросился на англичанина. Противник, отягощенный драгоценным грузом, не успел вовремя перезарядить оружие. Флорис схватил его за горло и ударил так, что голова бедняги стукнулась об алтарь. Во все стороны полетели брызги крови. На помощь Флорису поспешили Федор и Ли Кан, но дело уже было сделано: бесчувственное тело распростерлось на полу.
– Пальцы Майского Цветка столь же ловки, как когти грациозного леопарда, – блаженно заулыбался Ли Кан. Возможно, несчастный англичанин и не согласился бы с мнением китайца, но его уже никто ни о чем не спрашивал. Федор восхищенно покачал головой и зацокал языком: его любимый «маленький барин» всегда был хорошим учеником, быть может, даже лучшим из всех.
– Ты ранен, Флорис, – сказала Батистина, отрывая кусок от нижней юбки.
– Спасибо, друзья! Возвращайтесь на свои места! – промолвил юноша, сбрасывая красный мундир. Он остался в одной рубашке и повернулся к Батистине боком, подставив раненую руку.
«Похоже, дела-то у них идут на лад! Да здравствует война!» – подумал Федор.
Батистина закатала рукав рубашки Флориса до самого плеча.
– Тебе очень больно? – прошептала она, вытирая кровь и не смея поднять глаза.
Снова послышались выстрелы.
– Ты попал в него, барин! – воскликнул Федор, обращаясь к Адриану.
– Все идет отлично! А как ты, Флорис? – спросил молодой граф де Вильнев.
– Хорошо! – отозвался Флорис.
– Ты мне не ответил, очень ли тебе больно… – пролепетала Батистина, накладывая повязку.
– Да нет, я не чувствую боли, когда твои ручки касаются моего тела! – прошептал Флорис, приподнимая здоровой рукой голову девушки и заглядывая ей в глаза. Они оба едва не утонули, он – в голубых озерах, она – в зеленых. Какая-то новая неизведанная нежность зародилась в их сердцах.
Вдалеке затрещали барабаны.
– Идем! Следуй за мной! – сказал Флорис и взял Батистину за руку. Они прошли, согнувшись в три погибели, мимо Адриана и Федора к лестнице. Флорис не напрасно принял меры предосторожности: в часовню то и дело залетали пули и рикошетом отскакивали от стен.
– Мы поднимемся наверх и посмотрим, что происходит снаружи, – тихо сказал друзьям Флорис.
– Поторопитесь. Они опять собираются атаковать, – коротко ответил Адриан, не выказывая особого удивления при виде столь явного примирения Флориса и Батистины.
Молодые люди осторожно поднялись по лестнице. Раненый англичанин был без сознания. Из предосторожности, на всякий случай, Флорис взял у него оружие и подошел к краю площадки колокольни. Он держал Батистину за плечо, прикрывая ее своим телом. Раненая рука уже начала побаливать, но он не обращал на это внимания. Растрепанные волосы Батистины развевались на ветру и лезли ему в лицо.
Вид, открывшийся взорам молодых людей, вызвал у них вздох изумления. Дым от выстрелов двух противостоящих лагерей смешался с утренним туманом и закрыл горизонт. Воздух дрожал от орудийных залпов, тут и там появлялись новые черные и белые облака дыма, в зависимости от сорта пороха, который употребляли артиллеристы.
– Флорис, в какой стороне находится лес Барри? – спросила Батистина.
– Вон там, справа! – указал Флорис.
Множество «красных мундиров» преодолевало крутой склон холма, совершая какой-то сложный маневр, а голландские драгуны, наводнив равнину, плотными рядами двигались к Фонтенуа.
Казалось, французских войск здесь было немного, да к тому же они были рассредоточены в разных местах. Флориса это обеспокоило. Он заметил вдалеке эскадроны легкой кавалерии, полки пехотинцев в черных и фиолетовых мундирах. Солдаты элитного полка Дома Людовика XV шли по полю в открытую. Первая рота в голубых с серебряными галунами мундирах двигалась впереди. Барабанщик гордо бил в барабан. Флорис знал, что в этой роте служили шотландцы. И вот сейчас они будут драться со своими братьями. Ведь англичан и шотландцев связывают родственные узы!
На ветру трепетали знамена и хоругви. Враги были еще далеко друг от друга и не вступили в рукопашный бой. Повсюду гремели выстрелы. Кое-где мелькали повозки маркитанток, которые спешили напоить сражающихся.
– Господи помилуй! А где же большая часть французской армии? Неужели у нас так мало сил? – прошептал почти себе под нос Флорис.
– Батареи спрятаны там, в лесу Барри. Они пока что не стреляют. Вон у той деревушки возведены специальные укрепления. Их, правда, не видно… Англичане словно бараны идут прямо на бойню… Они будут вынуждены перейти в атаку вон там, в центре Фонтенуа. Французы сначала для виду отступят, а затем сомкнутся у них за спиной, как смыкаются клешни краба! И это я… я послала их туда! – тихо сказала Батистина прерывающимся голосом.
Она не могла отвести глаз от двигавшихся под покровом леса «красных мундиров». Ей хотелось заорать во все горло: «Не ходите вперед! Назад! Отступайте!» Из-за рвавшихся из груди рыданий она не могла говорить и подняла на Флориса полные слез глаза. Юноша еще крепче прижал ее к себе. Казалось, он понимал, какие чувства владеют девушкой.
– О, Флорис, мне не нравится война! Совсем не нравится! – всхлипывала Батистина, уронив голову на плечо Флориса. Он скривился от боли, но тотчас же улыбнулся, увидев перед собой очаровательное, залитое слезами личико и белые обнаженные плечи.
Сражение вдруг отступило на второй план… Батистина тоже ничего уже больше не слышала, кроме глухих ударов сердца в груди Флориса. Ее собственное сердечко билось неровно, то и дело замирая.
«Но ведь я его ненавижу…» – с недоумением подумала Батистина. У нее опять закружилась голова… Глаза, зеленые глаза Флориса, пристально смотрели на нее. Она опустила ресницы, смежила веки, будучи не в силах вынести изумрудного блеска этих глаз. Внезапно Флорис жадно, с каким-то отчаянием припал к ее губам. Батистина хотела оказать сопротивление, бежать, вырваться из железных объятий… Инстинктивно она ощущала опасность, что-то ужасное и прекрасное одновременно, но не могла двинуться с места, буквально парализованная тем огромным ощущением счастья, что дарили ей губы Флориса. Ни Жеодар, ни король, ни Эрнодан не целовали ее с такой дикой страстью. Она чувствовала, что умирает от восторга…
Грохот барабанов в непосредственной близости от колокольни заставил их, наконец, оторваться друг от друга.
– Быстрее! – воскликнул Флорис, увлекая за собой Батистину. Они почти кубарем скатились с лестницы.
– Ну что? Что происходит, брат? – с тревогой спросил Адриан.
– Мы очень важные персоны: англичане прислали целый полк, чтобы захватить нас! – издевательски захохотал Флорис.
– Целый полк, барин! – радостно, даже восхищенно воскликнул Федор.
– Напрасно радуешься, приятель, там по крайней мере пять сотен драгун, а за ними еще пехотинцы! – спокойно сказал Флорис, споткнувшись о тело одного из англичан.
Адриан посмотрел на своих спутников.
– Хм… Четверо против пятисот… Не знаю, сможем ли мы выстоять! – протянул граф де Вильнев.
Флорис торопливо стянул с трупа мундир и протянул его Батистине.
– Держи, Батистина! Надевай!
– О, нет! Это так отвратительно! – запротестовала девушка, отталкивая от себя красные тряпки.
Флорис крепче сжал ее запястье:
– Если мы окружены и находимся в настоящей мышеловке, то это, быть может, для тебя единственный способ вырваться отсюда. Ты должна во что бы то ни стало попытаться добраться до наших войск! – приказал Флорис.
– Но… мне же ничто не грозит, – возразила Батистина. – Напротив, это вам четверым…
– Да замолчи же ты! Прекрати болтать и говорить глупости! Слушай и делай, что тебе говорят! Ты рискуешь больше всех! Ну как же ты не понимаешь?.. Когда Камберленд поймет, что ты солгала, он так разозлится, что подумать страшно! Да я гроша ломаного не дам за твою шкуру, если ты попадешь к нему в руки!
Батистина открыла было рот, собираясь возразить, но подумала-подумала и направилась к алтарю, чтобы переодеться.
– Осторожно! Пригнись! – взревел Адриан. Пули просвистели прямо над головой Батистины. Она только пожала плечами.
Честное слово, мужчины так глупы и злы! А война ужасна! Невыносима! Правда, правда!
Жорж-Альбер отчаянно жестикулировал, давая знать, что хочет показать ей кое-что интересное. Он указывал своей волосатой лапой на какую-то надпись на стене и плиту под ней. Но Батистина даже не повернула в его сторону голову. Она сняла свои пышные нижние юбки и натянула штаны, снятые с убитого англичанина. Они ей были велики. Она попыталась их подвернуть и в эту минуту вспомнила про обжигающий поцелуй Флориса. Батистина улыбнулась. Отсутствие логики было весьма свойственно нашей героине.
