Текст книги "Флорис. «Красавица из Луизианы»"
Автор книги: Жаклин Монсиньи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)
10
– Остановитесь! Этот брак не может быть заключен! – еще более властно заявил незнакомец.
Все, открыв рты, смотрели на группу людей, появившихся в западном приделе.
Батистина окаменела. Жеодар сжал руку невесты.
– Фу! Какая дурная шутка! – шепнул он скорее для того, чтобы успокоить самого себя.
Девушка даже не слышала слов жениха. Все ее существо устремилось к центру храма, туда, где стояли мужчины, осмелившиеся прервать торжественный обряд. Что это за люди?
«Мое сердечко… Завтра тебя ожидает сюрприз…» – фраза из письма Людовика зазвучала в ушах Батистины.
«Быть может, они явились по приказу короля? Неужели Людовик переменил решение? Но почему?» – спрашивала себя Батистина, ощущая, как сердце у нее едва не выпрыгивает из груди.
Она пыталась рассмотреть упрямо державшихся в тени вновь прибывших, но сумрак мешал ей.
– По какому праву вы помешали совершению великого таинства? – воскликнул отец Гиацинт, которому понадобилось некоторое время, чтобы овладеть голосом и чуть-чуть прийти в себя.
– Мы обладаем таким правом, отец мой! Это наше право! – вновь прозвучал все тот же голос, и в голосе незнакомца внимательный слушатель мог бы различить не только гордость, но и неподдельное волнение.
Батистина побледнела. Человек, только что спокойно и дерзко произнесший столь странные слова, слегка выступил вперед. Лицо его по-прежнему было скрыто во мраке, но теперь стало видно, что он намного выше своих спутников.
– Простите нас, отец мой, но мы не могли поступить иначе, не погрешив против своей совести и чести! – послышался другой, более мягкий голос. Человек, говоривший весомо и убедительно, стоял позади высокого незнакомца.
– Хорошо! Тогда подойдите и сообщите, что вам известно. Но, кто бы вы ни были, напоминаем: вам грозит отлучение от церкви, если вы решили помешать совершению священного обряда из злого умысла и без какой-либо веской причины! – грозно произнес окончательно пришедший в себя отец Гиацинт, воздев вверх руку, словно призывая кару Господню на головы злоумышленников.
– Моя голубка… Боже мой! Боже милосердный! Ах! Какие тайны собираются они раскрыть? Горе нам! – стонала старая Элиза, с такой силой вцепляясь в руку господина Папуля, что оторвала позументы, украшавшие его камзол.
Приглашенные неподвижно застыли на своих местах. Казалось, что-то тяжелое и непонятное навалилось на всех. Двое мужчин отделились от группы и двинулись вперед. Трое остальных продолжали скрываться во мраке, но было видно, что они не бездействовали скрестив руки, они встали перед главным входом, словно получили приказ никого не впускать и не выпускать.
Присутствующих охватило волнение. По рядам пробежал испуганный шепот. Уж не ловушка ли это? А вдруг это грабители?
Батистина поднесла руку к сердцу. Жеодар обнял невесту за плечи, и в этом жесте сквозило не только желание продемонстрировать свое право собственности, но и желание защитить.
Двое мужчин решительно и твердо ступали по каменным плитам. Их шаги раздавались все ближе и ближе Все затаили дыхание. Запыленная одежда незнакомцев свидетельствовала о дальности путешествия. Батистина испустила легкий стон: солнце озарило лица мужчин, и взгляд зеленых глаз высокого молодого человека пронзил девушку насквозь. Державшийся чуть позади второй незнакомец весело улыбнулся.
– Ко мне… ко мне… на помощь… Привидения… – принялась вопить от страха почти лишившаяся рассудка Элиза.
Батистина тоже хотела что-то сказать, крикнуть, кого-то позвать, но покачнулась под пристальным взглядом высокого мужчины, взмахнула руками… Все закружилось и поплыло у нее перед глазами. Жеодар намеревался поддержать ее, но высокий незнакомец опередил его. Он безо всяких церемоний оттолкнул несчастного жениха, подхватил бесчувственную Батистину и бережно опустил ее в кресло.
– Моя малютка! Ну же, моя малютка! – шептал он, а его спутник встал на колени перед девушкой и взял ее за руку.
– О Боже! Это невозможно! А-а-а-а! Призраки! Привидения! Жена! Жена-а-а! – завопил в свой черед Блезуа. Он задрожал всем телом, глядя на незнакомцев, стоявших на коленях перед потерявшей сознание невестой. Достопочтенный церковный сторож с ужасающим грохотом выронил из рук алебарду и как сумасшедший бросился в ризницу, надеясь найти там свою супругу.
– Батистина, моя малютка! Дорогая, приди в себя, ведь это мы! – шептали незнакомцы, не обращая внимания на всеобщее смятение, вызванное их появлением.
Приглашенные вскочили со своих мест, некоторые даже становились ногами на скамейки, стараясь разглядеть происходящее.
– Дети мои, дети мои! Неужели же это все-таки вы? О, я не могу в это поверить! – заплакал и запричитал отец Гиацинт, семеня навстречу незнакомцам.
– Да, отец мой, вы не ошиблись. Мы вернулись! – ответил молодой блондин, поднимаясь с колен и устремляясь к старому священнику.
В церкви стоял невообразимый шум. Жеодар, его друзья и родственники смотрели на все происходившее глазами людей, обладающих трезвым умом и здравой памятью, но внезапно оказавшихся в сумасшедшем доме. Представители аристократических семейств, забыв про хорошие манеры, которых они были обязаны придерживаться вследствие своего высокого положения, громко переговаривались, выражая свою радость и безграничное удивление:
– О нет! Это невозможно, дорогая!
– Да нет же, это они, говорю я вам!
– Я их тотчас же узнал! Какое счастье!
– Их же объявили умершими! Воскрешение из мертвых! Разве такое бывает в наши дни?
– Пропавшие без вести вернулись! Это чудо, господа!
– Целых пять лет!
– А вдруг это их двойники? А?
– Да нет же, мне ли их не знать!
– Да, да! Блондин и брюнет…
– Клянусь предками, они и есть!
– Ох, не клянитесь, мой друг!
– Невероятно! Братья де Вильнев-Карамей вернулись!
– О, Флорис… ты… ты… Флорис… Адриан… – прошептала Батистина, открыв глаза.
Молодой блондин вновь опустился на колени перед Батистиной, рядом с братом. Девушка почти пришла в себя и погладила рукой по двум столь прекрасным и столь несхожим между собой лицам. Ей казалось, она уже начала забывать эти лица… да, это были они… Флорис – черные кудри небрежно перехвачены лентой, зеленые глаза горят на смуглом лице; шрам, пересекающий всю щеку, – вероятно, братья де Вильнев преодолели немало опасностей и преград за эти долгие годы.
Батистина перевела взгляд на Адриана, старшего брата, которого она обожала и чью мудрость она почитала, будучи еще совсем маленькой девочкой. Она провела рукой по его золотисто-рыжим волосам, так сильно отличавшимся от волос Флориса.
– О, Адриан! Адриан! Я, должно быть, сплю! Это невозможно! – вздохнула она, касаясь тонкими пальчиками васильковых глаз старшего брата. Она отстранилась от него, чтобы еще раз обнять Флориса, но какое-то неосознанное чувство неловкости охватывало ее всякий раз, когда она встречала взгляд зеленых глаз, с нежностью устремленный на нее.
– Ну, конечно, это граф Адриан и шевалье Флорис! – кричали ворвавшиеся в церковь крестьяне.
– Какое счастье! Наши господа вернулись! Вот радость-то!
– Не зря я молился за них!
– И мои молитвы не пропали даром!
– Я же говорила, что Господь не допустит, чтобы такие добрые господа сгинули невесть где!
Все громко переговаривались, обмениваясь впечатлениями по поводу чудесного возвращения братьев.
– Успокойтесь, мои дорогие прихожане, успокойтесь! – взывал отец Гиацинт.
– Инте-рес-но! Пожалуй, это счастливое возвращение изменит ход событий! – пробормотала Жанна-Антуанетта, разорвав от волнения свой кружевной носовой платочек.
– Да уж, мой дорогой корнет, не совсем обычная свадьба, по-моему! – проворчал Лафортюн, в то время как Эрнодан, недоверчиво поглядывая на неизвестно откуда взявшихся братьев де Вильнев, ожидал, что будет дальше.
– Ах, дорогие братья, как вы изменились! – лепетала девушка, утирая слезы.
– Пресвятая Дева! Святой Иосиф! Голубка моя! Теперь они – настоящие мужчины! – заявила с гордостью старая Элиза, высоко задирая голову, чтобы посмотреть на Флориса и Адриана.
Да, она была права! Двое красивых юношей покинули Францию пять лет назад, а теперь вернулись сюда зрелые и уверенные в себе мужчины, раздавшиеся в плечах и возмужавшие.
Братья в свою очередь с удивлением и восхищением смотрели во все глаза на Батистину, которую оставили совсем маленькой девчушкой, а ныне видели перед собой прелестную юную девушку, наделенную дивной красотой. Флорис даже с некоторой жадностью смотрел на эту незнакомку с пронзительно синими глазами и с золотистым нимбом над головой.
– А как же мы? Про нас-то забыли… – раздался обиженный голос в глубине церкви.
Присутствующие обернулись: видимо, сюрпризы еще не кончились.
– О, Федор… Ли Кан… друзья! Грегуар, мой славный Грегуар! – воскликнула Батистина и со всех ног бросилась к верным спутникам братьев, которые никогда не разлучались со своими юными господами.
– Маленькая барышня, когда мы уезжали, я взял с собою горсточку земли из Мортфонтена. Мы непременно должны были вернуться! Я знал, что мы еще увидимся! – закричал знаменитый казак Федор, производивший жуткое впечатление на тех, кто его не знал, своим изуродованным лицом, на котором сверкал единственный глаз.
– О, Голубая Стрекоза, мы ухватились за хвост чудесного змея, чтобы прибыть сюда, в страну спокойного утра, и увидеть тебя! – просюсюкал Ли Кан Юн, китаец, употреблявший, как всегда, цветистые выражения. От радости он мотал головой во все стороны, и его длинная черная коса так и змеилась по спине.
– Моя Батистина! Моя крошка Батистина! – кричал Грегуар, старый эконом, чья голова теперь была покрыта благородными сединами.
– О, друзья! Дорогие мои друзья! – плакала Батистина, обнимая поочередно всех троих. – Какая радость! Какое счастье! Я не знаю, что и сказать! Просто нет слов!
– Занятно! Новобрачная целуется со слугами! – прошептал шокированный подобным поведением какой-то буржуа.
– Ну уж нет! Господин Федор, господин Грегуар и господин Ли Кан вовсе не лакеи! Они бывшие воспитатели молодых господ! – возразила госпожа Мари Собон, жена булочника из Мортфонтена.
– Странные воспитатели и странные нравы! Не знаю, не знаю, Балтазар, правильно ли поступает наш дорогой Жеодар, что женится на этой малышке! – бросила одна из родственниц Жеодара своему мужу, глядя с отвращением и недоумением на поцелуи и объятия, казавшиеся ей проявлением дурного вкуса.
– Видите ли, сударыня, представители семейства де Вильнев-Карамей все и всегда делают не так, как все! – гордо заявила госпожа Мари Собон, никогда не лазившая за словом в карман.
– Возлюбленные братья мои, займите вновь ваши места! Мы находимся в святом месте, и церковь – не гостиная! – воскликнул отец Гиацинт.
– Отец мой, да сделайте же что-нибудь, Бога ради! – взмолился пришедший в отчаяние от бесконечных радостных вздохов и объятий Жеодар. Ему уже порядком надоел весь этот шум и гам. Он тоже находил все происходящее не совсем приличным.
– О, Федор, старый разбойник! Ли Кан и вы, Грегуар! Мой добрый славный Грегуар! – завела свою песню Элиза, в свой черед бросаясь к старым друзьям.
– Откуда вы, дорогие братья? – спросила Батистина, держа каждого за руку, словно боясь их вновь потерять.
– О, мы сейчас прямо из страны Ли Кана, – ответил Флорис, потряхивая своими черными как смоль кудрями.
– Как? Из Китая? – изумилась Батистина.
– Что они говорят?
– Они говорят, что прибыли прямо из Китая!
– Ах! Они прибыли из Китая! – послышались восторженные выкрики.
– Иисусе! А где же это, Китай? – вопрошала Элиза.
– Хм… Китай… Да это в Китае! – ответил Грегуар, обнимая старую няню.
Отец Гиацинт воздел руку к небу, признавая свое полное бессилие. Нет, видно, этому не будет конца!
– Убивают! На помощь! Воры! – завопила вдруг мадемуазель Барба Данден. Мгновенно воцарилась тишина. Все взоры обратились к почтенной органистке. Несчастная дама влезла с ногами на свой обожаемый инструмент. Абсолютно лысая, блестящая, словно шар, голова девицы предстала перед всеми собравшимися. Мадемуазель дергалась и билась в конвульсиях, переступая с ноги на ногу по клавишам и извлекая из инструмента звуки, похожие на жалобное кошачье мяуканье. Надо признать, что звуки эти были странными и весьма неприятными для человеческого уха. Некоторые из дам огласили церковь дикими воплями, некоторые попадали в обморок, увидев, как что-то черное, мохнатое запрыгало по головам, плечам и рукам присутствующих, замелькало среди юбок, увиливало от ударов мужских сапог и башмаков.
Мальчики-служки, перепуганные до смерти, выронили ладан, кропило и подушечку с кольцами, произведя страшный грохот. С громкими криками они бросились искать защиты у священника.
– Изыди, сатана! Если ты – злой дух, покинь сии пределы! Ведь это дом Господа! – храбро выступил вперед отец Гиацинт, осеняя себя крестным знамением и надеясь устранить и изгнать духа тьмы.
– Хватит, Жорж-Альбер! Иди сюда! – строго прикрикнул Флорис.
– О, Жорж-Альбер, мой дорогой малыш! – закричала Батистина, хватая на руки странное животное, одетое, как человечек: в маленький камзольчик и треуголку.
– Но это же обезьянка! Я видела такую на картинке в книжке! – воскликнула какая-то маленькая девочка.
– Да замолчи же ты! – набросилась на бедняжку разнервничавшаяся мамаша и дала ей подзатыльник.
– О, Жорж-Альбер, как я счастлива тебя видеть!
«Да, конечно, говорить-то она это говорит, но, вообще-то я интересую их всех не больше, чем китайская ваза!» – казалось, подумала маленькая обезьянка, все же целуя подставленную ей розовую щечку.
Жорж-Альбер относил себя к человеческому племени, и, быть может, не без оснований. Он верно и преданно служил Флорису, своему хозяину, сопровождал его во всех путешествиях и приключениях, и единственное, чего ему не хватало, – так это дара речи. Жорж-Альбер осклабился, показав белые зубы, и протянул Батистине подарок, который он хотел непременно ей вручить, – то были чепчик и парик мадемуазель Барбы Данден.
– О, Жорж-Альбер! – расхохоталась девушка.
– Как тебе не стыдно! – укорял обезьянку Флорис.
Жорж-Альбер понуро повесил голову. Никогда невозможно было угадать, хотел ли он совершить доброе дело или делал глупости ради удовольствия. Немного смущенный Флорис выхватил из лап обезьянки две столь необходимые вещицы из туалета мадемуазель Барбы Данден и передал ей с тысячами извинений.
Мадемуазель Барба, водрузив парик и чепчик на голову, немного успокоилась и вновь уселась за орган. Крики в церкви стихли, и благословенная тишина распростерла свои крылья над паствой.
Отец Гиацинт воспользовался воцарившимся спокойствием и с необыкновенной быстротой взобрался по ступеням на кафедру.
– Возлюбленные братья мои, – начал он, – займите ваши места. А вы, блудные сыновья, поднимитесь на хоры и – садитесь около вашей дорогой сестрицы. Мы сейчас прочтем благодарственные молитвы. Восславим же Господа за то, что он сохранил вам жизнь!
Все повиновались призыву священника. Жеодар опустился на колени рядом с невестой, Флорис и Адриан расположились на двух скамеечках для молитв, которые принес для них постоянно утиравший слезы радости Блезуа.
– Мы начнем, братья, с «Верую», потом прочтем «Отче наш», а затем продолжим брачную церемонию, – промолвил отец Гиацинт, воздев руки к небесам.
– Простите, отец мой, – сказал Флорис, мгновенно вскакивая на ноги. – Мне казалось, я ясно выразился!
– Что? Как? Что такое? – воскликнул отец Гиацинт, буквально испепеляя Флориса взглядом.
Тот, нисколько не смущаясь, сделал два шага по направлению к кафедре.
– Мы благодарим вас, отец мой, от всего сердца благодарим за то, что вы хотите прочесть благодарственные молитвы Господу в честь нашего возвращения!
И с удовольствием присоединим наши голоса к этим молитвам! Но… по причинам, которые касаются только нашей семьи и которые мы не можем сейчас здесь изложить, мы вынуждены вас просить отложить бракосочетание!
По церкви вновь пополз шепоток.
– О, скажите-ка, что это там говорит господин де Вильнев?
– Братья не желают, чтобы она выходила замуж!
– Они против этого брака!
– А я-то подумал, они прервали церемонию только потому, что опоздали и сами хотели принять в ней участие!
– Какой скандал! Какой позор!
– Но… но… дети мои… я ничего не понимаю! – воскликнул отец Гиацинт, в отчаянии заламывая руки.
– Простите нас великодушно, отец мой, и вы, уважаемые гости. Позвольте нам удалиться вместе с сестрой и в тиши уединения насладиться счастьем вновь обрести друг друга! – рассудительно промолвил Адриан де Вильнев, делая изысканный придворный поклон священнику, а затем и всем присутствующим.
Флорис схватил Батистину за руки и силой заставил ее подняться.
– Идем, малютка, нам надо многое тебе рассказать.
– Ах так? Но кто позволил вам издеваться надо мной? – закричал вдруг вышедший из себя Жеодар.
– Простите и вы нас, сударь, мы действительно должны вам кое-что объяснить, но сейчас мы не можем этого сделать, вы ведь понимаете. Будьте благоразумны, простите нас! – сказал сухо Флорис и собрался обойти разъяренного жениха.
– Ах, нет, сударь! Это было бы слишком просто! Знайте же, что я женюсь на этой девушке, и мне плевать, брат вы ей или не брат! Мадемуазель де Вильнев – моя невеста, и я имею веские основания желать заключения этого брака, а уж какие у меня на то есть причины, это – мое дело, и я не обязан давать вам отчет!
Батистина растерянно переводила взгляд с Флориса, чьи зеленые глаза горели диким огнем, на Жеодара, раскрасневшегося от гнева.
– И правда, Флорис, почему ты хочешь отложить бракосочетание? Я очень рада, что выхожу замуж, – сказала Батистина, вновь опускаясь на скамью.
– Вот! Вы слышали?! – торжествовал Жеодар, тотчас же усевшийся возле невесты.
Флорис побледнел от бешенства. Он сжал кулаки и склонился к Батистине, твердо решив держать себя в руках.
– Моя маленькая Батистина! Мы вернулись из такой дали! Если бы ты знала, как я рад вновь видеть тебя! Поедем, поговорим обо всем дома, в замке…
Батистина подняла голову и взглянула на Флориса. Она на секунду закрыла глаза, уже готовая повиноваться повелительному взгляду, но у нее вновь закружилась голова, а через мгновение настроение резко переменилось. Она сжала руку Жеодара и решительно заявила:
– Я ничего не понимаю, Флорис. Я тоже очень рада, что вы вернулись, и мы, конечно, поговорим обо всем, но только после свадьбы, ведь осталось совсем недолго…
Флорис еще сильнее сжал кулаки, так что ногти впились в ладонь.
– Батистина, дорогая, ты должна нас выслушать… – в свой черед принялся уговаривать сестру Адриан. Флорис оглянулся. Все присутствующие, разинув рты, жадно смотрели на это зрелище. Флорис понял, что все это ужасно смешно, глупо, отвратительно, что они с братом и сестрой выставляют себя на посмешище.
– Нет, нет и нет! Сначала я выйду замуж, а уж потом вы расскажете мне о своих приключениях, – заявила Батистина, упрямо забиваясь поглубже в кресло.
– Господи! Да они с ума посходили! – хныкала Элиза.
– Ха-ха! Ну что, господа, мои вновь обретенные шурины? Вы слышали, что сказала вам моя невеста?
Так знайте же, мы с женой сочтем за честь увидеть вас на торжественном обеде по случаю нашего бракосочетания… Ну ладно, хватит, отец мой, достаточно всяких историй! Сойдите вниз и благословите нас! – закричал Жеодар, обращаясь к отцу Гиацинту, безмолвно застывшему на кафедре.
Адриан снова попытался прибегнуть к искусству дипломатии. Приблизившись к кафедре, он прошептал:
– Мне необходимо поговорить с вами наедине, отец мой!..
Но он забыл про буйный характер Флориса, бывавшего страшным в гневе. Флорис прищурил глаза, и тоненькие морщинки, появившиеся в уголках глаз, сделали его лицо еще более красивым. Он смотрел на Батистину. А та все не уступала, смотрела хмуро и упрямо и, желая подчеркнуть свое намерение, держала жениха за руку.
Какая-то красная пелена застлала взор Флориса.
– Ой-ой! Что-то будет! Насколько я знаю господина Флориса, ох и жаркое же сейчас будет дело! Кому-то не поздоровится! – прошептал Грегуар, а прекрасно изучивший выражение лица своего хозяина Жорж-Альбер закрыл мордочку лапками.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
НЕПОКОРНЫЕ СЕРДЦА
11
– Ну довольно, Батистина! Ты этого хотела! – сухо промолвил Флорис, рывком поднимая девушку с кресла.
– Оставь, оставь меня! На помощь! – завопила Батистина. Флорис перекинул девушку через плечо, словно мешок, не обращая ни малейшего внимания на ее бурный протест.
Задохнувшийся от возмущения Жеодар бросился на похитителя с кулаками. Флорис отпихнул его в сторону одной рукой – сила его удвоилась от ярости.
– Флорис, прекрати! Флорис, остановись! – закричал Адриан в надежде успокоить брата. Но ничто теперь не могло удержать Флориса. Бедный Жеодар отлетел на три шага в сторону, ударился головой об алтарь и так и остался там лежать, мало что соображая.
– Господи! Да они дерутся! – кричали приглашенные.
– Только не здесь! Только не здесь! Ведь это церковь! Вы должны уважать храм Господень! – ревел отец Гиацинт.
– Федор! Ли Кан! За мной! – приказал Флорис, прокладывая себе путь через толпу. Ему было трудно нести Батистину – мешали огромные фижмы, к тому же девушка брыкалась как чертовка, да еще и испускала пронзительные вопли.
– Я тебя презираю, я тебя ненавижу! Я вас обоих проклинаю! Жалкие трусы! Помогите! Помогите! Эрнодан! Ко мне! На помощь! – взмолилась Батистина, заметив своего друга-рейтара. Она была вне себя от ярости и умирала от стыда из-за того, что ее вот так уносили – на плече, на глазах у всех присутствующих, от растерянности не двинувшихся с места.
Молодой рейтар на секунду заколебался, не прийти ли действительно на помощь той, кого он любил, но вмешательство братьев слишком отвечало его собственным интересам.
«Пожалуй, не стоит освобождать ее для того, чтобы она вышла замуж за другого!» – смекнул Эрнодан и остался на месте, даже не отведя в сторону глаз.
– Ах, мой капитан, я ведь вам говорил, что это вовсе не обычная свадьба! Куда уж там! – талдычил свое Лафортюн.
– Пресвятая Дева Мария! Святой Иосиф! Моя бедная голубка! Какой скандал! – всхлипывала Элиза в объятиях старого Грегуара, который пытался всячески ее успокоить.
– Ох, госпожа Элиза права! Все так плохо, что хуже некуда! Все пошло прахом! – вздыхал Блезуа, поднимая с пола алебарду и грустно покачивая головой.
– Ты мне за это заплатишь! Я больше не скажу тебе ни слова! Никогда в жизни! – продолжала вопить Батистина, колотя кулачками по спине Флориса и стараясь вырвать у него прядь волос.
Жорж-Альбер, подпрыгивая и кривляясь, ковылял за странной парой.
– Маленькая прелестная бестия! Я тебя обожаю! – расхохотался Флорис и переступил порог церкви.
– А я тебя ненавижу!
– Это неважно, мой ангел! – ответил Флорис, заталкивая Батистину в карету, в которой она приехала в церковь.
– О-о-о! Я тебя ненавижу, ненавижу! – вопила Батистина, глядя Флорису прямо в глаза. Молодой человек побледнел, с трудом удерживая девушку на подушках.
– Федор, Ли Кан, отвезите ее в замок! Я следую за вами!
– Трус! Презренный трус, как ты посмел напасть на беззащитную женщину?! – билась в истерике Батистина.
– Дорогой барин, оставь нас! Я попробую успокоить маленькую барышню… – вмешался Федор.
– Голубая Стрекоза не должна позволять отравленной лаве испортить радость встречи! – сладким голосом пропел китаец, взбираясь на козлы и беря в руки кнут.
– Какая еще радость встречи-и-и! Какая еще радость! Они все испортили! Все испортили! – кипела Батистина в объятиях Федора.
– Погоняй, Ли Кан! – крикнул Флорис.
– Ну нет! Сударь! Сударь! Вы, человек, посмевший похитить мою невесту! Обернитесь, если вы мужчина!
Флорис резко обернулся, почувствовав укол шпаги между лопаток. Перед ним стоял Жеодар.
– Да, да, убейте его, Жеодар! Освободите меня! – вопила уже ничего не соображавшая Батистина.
Если бы не Федор, она бы выпрыгнула из кареты и бросилась на брата.
Приглашенные высыпали на паперть – понаблюдать за столь увлекательным, даже пикантным зрелищем.
– Сударь, заклинаю вас, успокойтесь! Вы же человек чести! Вложите вашу шпагу в ножны, дворянин не может обнажать ее в подобном месте! Это недостойно! – умолял Адриан, вставший между противниками.
Господин Кастильон дю Роше был еще багров от ярости, но Адриан говорил так убедительно, что Жеодар опустил голову, почувствовав угрызения совести – он напал на человека сзади.
– Я понятия не имею, кто вы такой, а ведь вы хотите жениться на мадемуазель де Вильнев! Однако мне не нравятся ваши манеры! – презрительно бросил Флорис, в свой черед выхватывая шпагу из ножен.
Адриан тяжело вздохнул и схватил брата за руку.
– Ты с ума сошел! Вызывать его на поединок здесь, у стен церкви!..
– Он первый напал на меня!
– Нет, Флорис, я поговорил с ним, и он уже готов был успокоиться, но ты все испортил! Посмотри, он сейчас как разъяренный бык! Извинись и идем…
Флорис с изумлением воззрился на брата.
– Извиняться? Мне? И не думай!
– Ах так, сударь! Значит, вам не нравятся мои манеры? – загорланил Жеодар. – Ну, это вам так не пройдет! А вот и мой секундант, господин Папуль де Граншан!
Флорис холодно поклонился.
– Разрешите представить вам моего секунданта, графа Адриана де Вильнев. – Но могу ли я прежде узнать ваше имя, сударь?
– Я граф Жеодар Кастильон дю Роше. Его величество пожаловал мне этот титул, – гордо выпятил грудь жених Батистины.
– Не могу сказать, что здесь я к вашим услугам, но если вы соблаговолите последовать за мной, мы могли бы найти уголок поспокойнее…
На паперти раздались испуганные крики:
– Увы, увы! Господа собираются драться на дуэли!
– Ох, ну и жарко же сейчас будет!
– Какая странная свадьба, Балтазар!
Флорис, нисколько не заботясь о том, что говорят и думают гости и крестьяне, спокойно отправился на задворки церкви, за ним последовали Жеодар и секунданты, которые по разным причинам, но оба одинаково отрицательно относились к этой дуэли. Все присутствующие устремились следом.
Флорис бросил на траву камзол и кафтан так спокойно и небрежно, словно находился в зале для тренировок. Жеодар, напротив, очень нервничал. Он суетился и размахивал руками.
– Друг мой, вы совершили ужасную ошибку! Это настоящее безумие! – хныкал господин Папуль де Граншан вместо того, чтобы приободрить приятеля.
– Ну, сударь, я готов! – заявил Флорис с видом человека, которому не терпится покончить с неприятным делом и вернуться к своим обычным занятиям.
Шпаги засверкали на солнце. Флорис улыбнулся. Жеодару нельзя было отказать в храбрости, но было ясно: жених Батистины умеет более ловко множить количество пистолей, чем управляться со шпагой.
Флорис, как и Адриан, был несравненным мастером фехтования, благодаря урокам казака Федора. Увидев перед собой столь неумелого и неловкого противника, Флорис пожал плечами, одним ударом выбил у того шпагу из рук и отбросил ее шагов на десять в сторону.
– Ну вот, сударь, ваша честь спасена! Не так ли? Вы удовлетворены? – спросил Флорис и отвернулся, вкладывая шпагу в ножны.
Все присутствующие облегченно вздохнули. Флорис нагнулся, чтобы подобрать с травы свой кафтан.
– Нет, сударь! Нет, я не удовлетворен! – заревел как оглашенный Жеодар и бросился за шпагой. Флорис не обратил внимания на его крики.
– Обернитесь, сударь, и защищайтесь! – громоподобным голосом рявкнул Жеодар, уколов Флориса в руку.
– Ну, на этот раз я вам не спущу! Я накажу вас за дурные манеры и дам вам хороший урок! – взбеленился Флорис и резко повернулся к противнику. На рукаве его рубашки расплывалось алое пятно.
– Боже! Он ранен! – закричали дамы, падая в обморок.
«Все это плохо кончится», – подумал, должно быть, Жорж-Альбер, срывая с елки прошлогоднюю шишку и запуская ею в голову мадемуазель Барбы.
Жеодар плохо владел шпагой, но сейчас сражался как дьявол. Он применял разные приемы и выпады, наносил страшные удары, тем более опасные, что не соблюдал никаких правил и не придерживался определенной тактики, а просто размахивал шпагой.
– Я вижу, сударь, мне придется кое-чему поучить вас. Вы действуете шпагой точь-в-точь как вилами! Вы мне надоели! Что касается вашей физиономии, то она мне просто отвратительна! – насмехался Флорис, словно желая еще больше вывести из себя своего противника. Тот из красного стал темно-багровым, но не отступал, а бился все яростней и упорней.
Флорис спокойно отражал все удары и выказывал столь явное презрение, что Жеодар еще больше бесился. Казалось, несчастный жених поставил свою жизнь на карту и теперь яростно атаковал, как упрямый баран. Сейчас он был дьявольски опасен. Флорис отбивал удары, стоя в первой позиции. Его зеленые глаза холодно сверкали. Запыхавшийся Жеодар схватил шпагу обеими руками.
– Ах, вот как! Прекрасно! Вы используете шпагу как саблю, а то и просто как дубину! – издевался Флорис. Он воспользовался моментом и проскользнул как змея под рукой изумленного Жеодара. Раздался испуганный крик сотен людей: Флорис проткнул Жеодара насквозь. Господин Кастильон дю Роше рухнул на землю.
– Боже милостивый… – шептали крестьяне, осеняя себя крестным знамением.
– Ах, сударь, и почему он только вызвал вас, бедняга! Вы же его убили! – закричал, заливаясь слезами, господин Папуль.
Флорис опустился на одно колено и положил руку на грудь раненого. Тот глухо стонал. Из раны фонтаном била кровь.
– Скорее, отец мой! Последнее причастие! Последнее причастие! – кричали родственники Жеодара, призывая отца Гиацинта.
– Он еще дышит, и врач здесь был бы намного полезнее! – сказал, поднимаясь с колен, Флорис.
– А вот и он, брат! – промолвил Адриан, указывая на дом господина Телье, выходивший фасадом на площадь.
– Блезуа уже побежал туда, и доктор спешит на помощь.
– А, это ты, Флорис, как я вижу. Ты вернулся, и опять начались неприятности… – проворчал старый врач, опускаясь на колени, чтобы обследовать рану.
– Уф! Глубокая! Ну и удар же у тебя! Ты что же, у китайцев этому научился? Ну, давайте, помогите перенести этого беднягу ко мне… надо сделать ему прижигание…
– А-а-а! Батистина! Батистина! – бредил умирающий.
Флорис вновь побледнел.
– Он выкарабкается, доктор? – с тревогой спросил Адриан.
– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Он – крепкий парень, не думаю, что легкое задето, но я должен убедиться, что у него в моче нет крови… Госпожа Телье поставит ему пиявки, а я пару раз пущу кровь… Посмотрим, посмотрим… А вы поосторожнее! – приказал врач лакеям Жеодара, те подняли и понесли своего хозяина к дому врача.
– Идем, Флорис, нам здесь нечего делать! Едем в замок! – сказал Адриан, обнимая брата за плечи.
Жорж-Альбер вскочил на коня Флориса, и на мордочке обезьянки была такая грусть, будто зверек хотел сказать:
– Мне кажется, мой дорогой хозяин совершил ужасную глупость!
