Текст книги "Гиппократ"

Автор книги: Жак Жуана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Эта топонимия болезней, содержащаяся в Гиппократовом творчестве, довольно точно показывает, где распространилось влияние школы Гиппократа: главным образом это Фессалия и Северная Греция (Фракия, Пропонтида и Македония). Тот факт, что Тасос и Абдера оказались единственными городами вне Фессалии, свидетельствует, что связи врачей Гиппократовой школы именно с этим регионом Фракии были прочными.

Врачи-гиппократики, по-видимому, передвигались группами. В «Эпидемиях» встречается повествование от первого лица множественного числа, например: «Когда мы прибыли в Перинф».

Границы деятельности учеников Гиппократа

Самый удаленный город в северном направлении, где практиковал врач-гиппократик, это Одесса, современная Варна в Болгарии. К югу от Фессалии – это Афины и остров Саламин, а в Пелопоннесе – Коринф и Элида. В Эгейском море – это острова Сирое и Делос. Примечательно, что упоминание о Косе в медицинских трудах, приписываемых Гиппократу, является исключительным явлением. Единственный текст, ссылающийся на больного из Коса, – это «Прорретика» I. Из этого можно сделать вывод, что клинические труды школы Гиппократа написаны после его отъезда из Коса и их развитие нужно соотносить с деятельностью Гиппократа и его учеников во время пребывания в Фессалии.

Гиппократ и македонский царь Пердикка

О карьере Гиппократа в этот период биографы сохранили два примечательных факта. Первый касается его отношений с царем Македонии Пердиккой II.

У царя подозревали туберкулез, но Гиппократ быстро выяснил, что причиной болезни является безнадежная страсть Пердикки к Филе, любовнице его покойного отца. Похожую легенду рассказывали о великом враче эллинистической эпохи Эрасистрате, который будто бы установил у царя Антиоха болезнь от любви к Стратонике, жене его отца Селевка I. Совпадение романтической схемы дает повод сомневаться в ее достоверности. Однако отношения между Пердиккой и Гиппократом не содержат ничего неправдоподобного. «Посольская речь», не упоминая об этой истории, сообщает о древних связях гостеприимства между Асклепиадами и македонскими царями. Эти связи сохраняются и после Гиппократа. Его сын Фессал будет врачом Архелая, внебрачного сына и наследника Пердикки.

Этот эпизод из жизни Гиппократа, реальный или вымышленный, стал знаменитым. Еще в V веке н. э. поэма под названием «Aegritudo Perdiccae» (Болезнь Пердикки), приписываемая африканскому христианскому поэту Драконцию, рассказывает об этой истории, но многое переделывает. Судите сами: Венера, почестями которой пренебрегал молодой царь, внушила ему любовь к собственной матери Касталии. Он заболел и начал чахнуть, отказываясь открыть кому бы то ни было причину своего недуга. Только Гиппократу удалось поставить диагноз, после того как он пощупал пульс молодого человека, когда Касталия вошла в его покои. По этой версии он не спас Пердикку, так как молодой человек повесился, чтобы не уступить своей кровосмесительной страсти.

Гиппократ и эпидемия в Греции

Второе примечательное событие фессалийского периода принесло Гиппократу гораздо большую славу. Речь идет не об услуге отдельному лицу, каким бы знатным оно ни было, а о помощи населению Греции – во время эпидемии. Вот начало повествования в «Посольской речи»:

«В земли варваров, расположенных выше Иллирии и Пеонии, надвигался мор. Когда бедствие дошло до их страны, цари этих народов, доверяя медицинской славе, которая имела силу проникать повсюду, направили к моему отцу в Фессалию (там он жил и живет сейчас) послание, призывая его на помощь. Они заявили, что пошлют ему в изобилии золота, серебра и другие богатства в полную собственность, более того, он может взять себе все, что захочет, если устранит бедствие. Но он спросил, каковы были чередования жары, ветров, туманов и других природных явлений, изменяющих обычное состояние тела. Получив подробный ответ, он призвал послов вернуться назад, сказав, что не может отправиться в их страну. И не откладывая, лично сообщил фессалийцам средства, с помощью которых им следовало предохранить себя от прихода бедствия».

Нужно заметить, что этот мор ни по своему происхождению, ни по времени не совпадает с большой эпидемией «чумы» в Афинах, которая была описана Фукидидом. Афинская «чума» началась на крайнем юге, перешла в Египет, Ливию и на большинство территорий Великого царя, а потом уже проникла в Афины через пирейский порт. Эпидемия, о которой идет речь в Гиппократовом творчестве, пришла с севера, с варварских территорий, расположенных выше Иллирии и Пеонии. «Чума» в Афинах была в 430–429 годах, эпидемия из Гиппократовых сочинений, если верить хронологии «Посольской речи», свирепствовала после 421 года и, возможно, в 419–416 годах.

Поведение Гиппократа согласуется с тем, что ему приписывает легенда. Он не соблазнился обещаниями варваров и отказался лечить их. Но его преданность Греции впечатляет больше. Не без задней мысли Гиппократ спрашивал варварских послов о климатических условиях и режиме ветров в их землях. Он использовал эти сведения для того, чтобы предсказать продвижение болезни в Грецию и назначить лечение. Его помощь не ограничилась только Фессалией. Он спешно отправил своих сыновей и учеников в другие земли: Фессала – в Македонию, а Дракона – в Геллеспонт. Вылечив фессалийцев, он выехал оказывать помощь населению Афин и Пелопоннеса, останавливаясь по пути в Дориде, Фокиде с городом Дельфы и в Беотии.

Греческие города в благодарность оказали ему высокие почести. В Афинах ему был присужден золотой венок. Так же он был приобщен к Элевсинским мистериям. Хорошие отношения Гиппократа с Афинами, по крайней мере до конца Сицилийского похода (415–413 годы), вероятно, послужили причиной того, что Гиппократ предложил послать своего сына Фессала в качестве врача за свой счет, без жалования, на время похода. Фессал добавляет, что он тоже получил от афинян золотой венок.

События, упоминаемые в «Посольской речи», очень конкретны. Странно, что вне Гиппократовой традиции нет свидетельств об эпидемии в Греции в 419–416 годах. Фукидид о ней ничего не говорит. Отсутствие подтверждений заставляет сомневаться в достоверности этой истории. Добавим, что она с течением времени видоизменилась, как и история с исцелением Пердикки. Спустя века знают меньше, а выдумывают больше. Многие путают эпидемию, пришедшую с севера, с чумой в Афинах, пришедшей с юга (правда, современники делали то же самое). Утверждают, что Гиппократ положил конец эпидемии, разведя большие костры, которые очистили воздух. Дошло до того, что в византийский период ставят в заслугу Гиппократу открытие противоядия, за что он якобы и получил венок от афинян.

Гиппократ и Дельфы

Тем не менее в древней версии, изложенной в «Посольской речи», не все придумано. В частности, заслуживает внимания то, что сказано о пребывании Гиппократа в Дельфах. Прибыв в город, он обратился к богу с мольбой о спасении греков и принес жертву. Воспользовавшись своим приездом, он подтвердил привилегии, которые получила семья Асклепиадов за услуги, оказанные их предком Не-бром во время первой священной войны. Вот что говорит об этом Фессал:

«Асклепиадам из Коса в знак признательности Небру был дана привилегия, которую имеют иеромнемоны, первыми спрашивать совета у оракула… Доказательством правдивости моих слов является то, что когда мы с отцом прибыли в Дельфы, амфиктионы возобновили эту привилегию, восстановили ее для нас и запечатлели на стеле, которую поставили в Дельфийском храме».

Эпиграфика Дельф дает этому только косвенное подтверждение. Стела, о которой говорит Фессал, не найдена. Но многие надписи свидетельствуют, что Гиппократ действительно был в Дельфах и что Асклепиады пользовались привилегиями в храме Аполлона.

Приезд Гиппократа в Дельфы подтверждается мемориальной надписью с его именем. Несмотря на плохое состояние надписи, перевод которой невозможен без тщательного восстановления текста, можно с уверенностью сказать, что речь действительно идет о Гиппократе. Его имя очень разборчиво, в ней говорится о болезнях. Кроме того, перед именем Гиппократа стоит слово [Thess] alos, что имеет три возможных толкования: «фессалиец Гиппократ», как в надгробной надписи «Палатинской антологии», или «Фессал, сын Гиппократа», или «Фессал и Гиппократ». В последней интерпретации это – два лица, которым посвящается надпись, что соответствует «Посольской речи», где Фессал ясно дает понять, что сопровождал отца во время поездки. В любом случае, эта надпись, как минимум, свидетельствует о связях Гиппократа с Дельфийским храмом.

Это подтверждается также существованием большой статуи больного туберкулезом, которая стояла в Дельфийском храме и считалась приношением Гиппократа. Когда Павсаний во II веке н. э. посетил Дельфы, эта статуя еще существовала. Вот что он об этом говорит: «среди приношений Аполлону была бронзовая статуя, изображавшая давно больного человека, плоть которого иссохла и остались одни кости. Жители Дельф говорят, что это приношение врача Гиппократа». Что касается привилегий, которыми пользовались в Дельфах косские Асклепиады, согласно «Посольской речи», они были подтверждены важной надписью, найденной в Дельфах относительно недавно. Речь идет о договоре, принятом союзом (koinon по-гречески) косских и книдских Асклепиадов, который относится к концу жизни Гиппократа. Надпись сохранилась лучше, чем посвящение Гиппократу. Вот ее перевод:

«Договор союза косских и книдских Асклепиадов: Асклепиад по прибытии в Дельфы, если он хочет испросить совета у оракула или принести жертвы, перед испрашиванием совета или жертвоприношением должен поклясться, что он – Асклепиад по мужской линии… Тот, кто нарушит это правило, не будет допущен к оракулу как Асклепиад, и ему не будет предоставлена никакая другая привилегия, данная жителями Дельф».

Надпись не позволяет определить в деталях род привилегий, которыми пользовались в Дельфах Асклепиады, но не оставляет сомнений в их существовании. Можно предположить, что среди них была промантия, то есть право первым вопрошать оракула, как указано и в «Посольской речи». Однако существует небольшое различие между этой надписью и текстом «Посольской речи». Она говорит о привилегиях, принадлежащих косским Асклепиадам, единственным, кто ведет свое происхождение от Небра. Надпись же упоминает о привилегиях, которыми были наделены две ветви Асклепиадов – косская и книдская. Зато надпись подтверждает важность преемственности по мужской линии в аристократической семье Асклепиадов. «Мы Асклепиады по мужской линии», – заявляет Фессал в «Посольской речи», говоря о себе и своем отце. Совпадение одного и того же характерного, но редкого выражения (kat'androgenian) дает повод считать, что сведения, приведенные в «Посольской речи», почерпнуты из хорошего источника. Даже если она и не подлинная, речь сына Гиппократа к афинянам содержит ценный материал, восходящий к последнему анализу архивов семьи косских Асклепиадов.

Связь Гиппократа с родиной

Покинув Кос, Гиппократ сохранил тесные связи с родиной. После окончания эпидемии он вмешался в спор между Афинами и Косом, который случился чуть позже похода Афин на Сицилию. Именно этот спор является содержанием «Посольской речи». Считается, что речь была произнесена перед собранием афинских граждан сыном Гиппократа для защиты интересов Коса.

Остров Кос, как и другие острова Эгейского моря, входил в делосскую конфедерацию, объединявшую союзников Афин. Предназначенная сначала для предотвращения возвращения персов, она постепенно превратилась в империю. Союзники превратились в подданных. После неудачного похода на Сицилию, который сильно ослабил Афины, участились мятежи зависимых городов, поддерживаемых в Эгейском море спартанским флотом и варварами, которые стремились вновь подчинить города азиатского побережья. Кос находился в эпицентре военных действий. Остров неоднократно подвергался грабежам. Как рассказывает Фукидид, он стал, в частности, жертвой набега спартанского наварха Астиоха:

«Плывя вдоль побережья, Астиох высадился на Косе, острове Меропов, город которого не был укреплен и был разрушен самым большим землетрясением на нашей памяти. Он его полностью разграбил, жители убежали в горы. Он делал набеги также и на окрестности, чтобы взять трофеи. Но он пощадил свободных людей, которых всегда отпускал».

Жестоко обращаясь с союзниками Афин, Астиох старался щадить жителей Коса, чтобы иметь возможность в будущем присоединить их к спартанскому лагерю. Однако остров остался под властью Афин. Он служил им морской базой в борьбе против мятежного Родоса. Алкивиад, прибывший после ссылки в афинскую армию, «потребовал от Галикарнасса большую сумму и укрепил город. После этого, назначив на Косе наместника, он отбыл на Самос».

В этих действиях Алкивиада нужно видеть больше недоверия, чем доверия к Косу. Впрочем, согласно Диодору Сицилийскому, он, воспользовавшись случаем, разграбил остров, увезя добычу на Самос, а в 408 году повторил набег, чтобы обеспечить содержание своих солдат.

Вот в такой напряженной обстановке Гиппократ через посредничество своего сына вступился перед Афинами за свою находящуюся под угрозой родину. Тон «Посольской речи» сдержанный. Но она предостерегает Афины от желания решать споры оружием. В случае неудачи переговоров она также угрожает призвать на помощь другие народы, в частности, фессалийцев. Очевидно, рассуждения Фессала не имели успеха. Если верить «Речи у жертвенника», Гиппократ обратился к фессалийцам, чтобы они пришли на помощь Косу. В патетическом призыве содержатся энергичные обвинения против афинского империализма, злоупотребляющего своим превосходством и лишающего свободы жителей Коса.

Итак, судя по всему, Гиппократ был истинным патриотом Коса, несмотря на отъезд в Фессалию. Однако он так никогда и не вернулся на свой родной остров.

Смерть Гиппократа

Умер Гиппократ в преклонном возрасте в Лариссе, в Фессалии. Биографы называют разный возраст: восемьдесят пять, восемьдесят два, сто четыре или сто девять лет, что дает простор для определения даты его смерти: между 375 и 351 годом. Его могила находилась между Лариссой и Гиртоном, городом севернее Лариссы. Литературная традиция сохранила эпитафию, подлинность которой установить невозможно. Она гласит:

«Здесь покоится фессалиец Гиппократ, уроженец Коса, тот, кто происходит из рода бессмертного Феба.

Оружием Гигии он одержал много побед над болезнями и достиг великой славы не везением, а знаниями».

Самая известная биография сообщает, что на его могиле долго гнездился пчелиный рой, мед которого имел целебные свойства. Кормилицы ходили туда, чтобы лечить язвочки у детей, натирая их этим медом.

Гиппократ – полубог-врачеватель

Врач при жизни, Гиппократ стал полубогом-врачевателем после смерти. На своем родном острове он получил общественный божественный культ с ежегодными жертвоприношениями. Дни рождения покойного обычно отмечались в кругу семьи, где ему воздавали почести. Но в случае с Гиппократом эта дата дала повод для общественной церемонии. Точно неизвестно, когда был учрежден этот культ. Он существовал на Косе в I веке до н. э. в эпоху, когда появляются бронзовые монеты с изображением Гиппократа с лысой головой и бородой.

После смерти его судьба сопоставлялась с судьбой Геракла. Косская монета в хранилище нумизматических редкостей в Париже изображает Гиппократа, сидящего на складном стуле, а по правую руку от него – Геракла с палицей. В народном сознании «божественный Гиппократ, который очистил землю и море от зверских и диких болезней», стал равным Гераклу, освободившему, как известно, землю и море от чудовищ. Полубог-врачеватель был приближен также к великому богу медицины Асклепию. На монетах с портретом Гиппократа на реверсе появляется жезл, обвитый змеей, что стало эмблемой врачей. Этот жезл бога медицины можно было видеть в храмах, которым приписывали целительную силу. На мозаике императорского периода, сохранившейся в музее Коса, молодого Асклепия при высадке на остров встречает старый Гиппократ. Однако не существует древнего свидетельства синкретизма культа Асклепия и культа Гиппократа.

Поклонение Гиппократу могло принимать неожиданные формы. Греческий писатель императорской эпохи Лукиан сообщает, что у врача по имени Антигон была бронзовая статуэтка Гиппократа высотой в локоть, которой он каждый год приносил жертвы. Этот приватный культ – отражение общественного.

Великий врач стал даже целителем душ в потустороннем мире. С конца I века н. э. его бюст появляется среди погребальных атрибутов. Гиппократ из Остии был найден в некрополе Изола Сакра в усыпальнице, воздвигнутой придворным врачом Марком Деметрием для членов его семьи. Надпись на колонне, которая служила основанием бюста, является началом «Афоризмов», видоизмененным для погребальных целей: «Жизнь коротка, – выбито на ней, – но вечно время, которое мы проводим под землей и т. д.».

Портреты Гиппократа

Бюст из Остии изображает бородатого и лысого старца. Облыселость Гиппократа подтверждается биографическими трудами. Так как этот бюст, в настоящее время признанный самым подлинным, был обнаружен только в 1940 году, воображение ученых долго занимали другие скульптурные портреты. В частности, большая статуя мужчины с шевелюрой, найденная при раскопках Одеона в Косе и хранящаяся в музее этого города, считалась лучшим изображением врача из Коса. Она не имеет сходства с вышеперечисленными. Благодаря находке бюста из Остии многие мраморные портреты, приписываемые преимущественно философу Карнеаду, были «возвращены» Гиппократу.

На всех этих изображениях Гиппократ представлен с непокрытой головой. Биографы же говорят, что Гиппократ изображался в пилосе – войлочной шапке (знаменитая глава о шляпах Сганареля!) или с головой, покрытой гиматионом, то есть плащом. Они по-разному объясняют эти детали. Самая полная версия – в «Жизни» Сорана:

«На многочисленных портретах он изображен в головном уборе. Согласно одним – в пилосе, знаке благородства его происхождения, как у Одиссея. Согласно другим, его голова покрыта плащом. Среди тех, кто дает вторую версию, одни говорят, что это из приличия, потому что он был лысым, другие – что из-за слабости головы. Еще говорят – он показывал, что нужно предохранять вместилище мысли. Некоторые считают это доказательством его любви к путешествиям или даже доказательством непонятности его произведений. Для иных это – демонстрация того, что даже когда ты в добром здравии, нужно предохранять голову от всего вредного. Есть мнение, что он набрасывал на голову полу плаща, чтобы он не мешал рукам во время операции».

Биографы говорят, что портреты были многочисленны. Но у нас нет никаких вещественных доказательств. Единственное изображение Гиппократа с покрытой головой – это знаменитая византийская миниатюра XIV века в парижской Гиппократовой рукописи. На ней Гиппократ изображен анфас с лысой головой, покрытой полой плаща. Сидя в кресле, как Спас в силах, он держит в руках книгу, где можно прочесть начало «Афоризмов»: «Жизнь коротка, искусство вечно, случай шаток». Миниатюрист был, видимо, вдохновлен указаниями, данными в «Жизни» Гиппократа по Сорану. Текст «Жизни» был для него легкодоступен: он находился в начале рукописи, которую ему поручили иллюстрировать. В любом случае, художник хотел изобразить на этом портрете не практика, а учителя и автора.

Поздние Гиппократовы легенды

Псевдогиппократова литература содействовала искажению образа, начав допускать вольности с хронологией. Одно письмо Гиппократа о строении человека адресовано царю… Птолемею! Автор этой фальшивки не предусмотрел, что хронологически это невозможно. Когда Птолемей Сотер, основатель династии в Египте, пришел к власти, Гиппократа уже несколько десятилетий не было в живых. Однако это письмо имело большой успех. Значительное число средневековых рукописей (около тридцати), в которых сохранился этот текст, свидетельствует об этом.

Хронологические несоответствия сплошь и рядом не принимаются во внимание. Во французском романе о Святом Граале начала XIII века Гиппократ слушает рассказ о воскрешении Лазаря Иисусом Христом. Конечно, не забыли, что Гиппократ был врачом. Но отталкиваясь от этой единственной правды, сочиняли, не учитывая места и времени событий. Гиппократ уже лечил не царя Македонии Пердикку, а племянника императора Августа в Риме, который в благодарность велел воздвигнуть две золотые статуи в человеческий рост на самом высоком месте Рима. Уже забыли, что Гиппократ отверг подношения персидского царя Артаксеркса. И вот представляют его лечащим сына персидского царя Антония! В довершение всего Гиппократ стал жертвой коварства одной из жительниц Галлии, в которую он влюбился. Красотке под предлогом любовного свиданья удалось подвесить его в корзине на потеху зевакам. Подобное злоключение в средневековых преданиях произошло с Вергилием. Эта сцена так овладела умами, что изображалась средневековыми художниками на дощечках из слоновой кости.

Воображение может полностью оторваться от действительности. Однако народное предание иногда совершенно неожиданно восходит к ученым источникам. Во время научной поездки на Кос в начале нашего века одному историку медицины пришла в голову мысль спросить, какие воспоминания оставил Гиппократ у жителей острова. Он собрал пять историй, которые опубликовал в научном журнале. Вот одна из них: «Однажды молодая пастушка встретила Гиппократа во время его прогулки по сельской местности. На ее приветствие он ответил: «Здравствуй, девушка!». Но когда некоторое время спустя та же пастушка, возвращаясь, снова встретила Гиппократа и поприветствовала его, он ответил: «Здравствуй, женщина!». Она покраснела от смущения. Спутник Гиппократа спросил его, почему он назвал пастушку женщиной, тогда как до этого назвал девушкой. Гиппократ сказал, что в первый раз прошла девушка, и он назвал ее девушкой, а потом вернулась женщина, и он назвал ее женщиной.

Ответ Гиппократа разбудил любопытство спутника. Он крикнул пастушке, чтобы она остановилась. Она остановилась и испуганно ждала их. Они ее допросили, и она сквозь слезы призналась: уходя она была девушкой, но когда возвращалась из хлева, сын хозяина подстерег ее у реки и силой лишил невинности. Тогда спутник спросил Гиппократа, как он распознал потерю невинности. Гиппократ ответил: «По походке! Походка девушки это одно, а походка женщины – совсем другое». Его спутник преисполнился восхищением».

С большой серьезностью комментируя эту историю, ученый не удосужился сравнить ее с другой, гораздо более древней, так как она излагалась автором I века н. э. Но на этот раз заслуга в ловкости диагностики принадлежит не Гиппократу, а Демокриту:

«В VIII книге своих «Прогулок» Афенодор пишет, что Демокрит, когда к нему пришел Гиппократ, приказал принести молока, и, посмотрев на молоко, сказал, что оно от первородящей черной козы. Гиппократ восхитился точностью его наблюдения. Когда Гиппократа сопровождала девушка, в первый день Демокрит приветствовал ее: «Здравствуй, девушка!», а на следующий день: «Здравствуй, женщина!». И действительно, девушка ночью лишилась невинности».