Текст книги "Темный янтарь 2 (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

Открыть инструмент было сложновато, Янис трижды окунулся с головой, но нож не потерял, совладал, и вновь утвердился на плотике. Нужно в будущем кольцо к ножу приспособить, а еще лучше темляк…

Наметки на будущее успокаивали, товарищ Выру хладнокровно отплевался и справился с нервами. Нож электрика не требует безупречной «бритвенной остроты», но всегда прилично наточен и готов к делу.

– Прости, товарищ.

Освобожденное мертвое тело ушло в глубину. Янис сосредоточился на укладке ножа на место и удержании пробкового пояса. На себя легкое, но неуклюжее спасательное средство надеть уже вряд ли получится, но как вспомогательная опора вполне пойдет.

Приноровился, передохнул. Вот теперь стало понятно, насколько тело устало. Казалось, что чудом сам на дно не ушел, ноги свинцовые, бесчувственные, дыхания не хватает, соль горло жжет…

Дрейфовал Янис Выру. Часы встали, время стало безвременьем, море сделалось серым, бесконечным. Пытался считать волны, сбивался. Дважды видел что-то плавающее, вроде – ящики, но подплыть не удавалось – волны относили. Бросать пояс и крышку, плыть непонятно к чему, утопающий себе строго настрого запретил. Мысли путались всё сильнее, но план действий был составлен и утвержден заранее, требовалось его выполнять до последнего дыхания. «Строго по плану и обстоятельствам», как говорится, да.

Катер.… Думалось что показалось, здесь предсмертные миражи, наверное, именно такими и должны быть. «Морской охотник» – вот прямо как настоящий, борт, ствол артиллерийского полуавтомата на баке. Стук двигателей. Мимо пройдет, наискось, так в миражах непременно и должно быть. А если не мираж?

Янис все-таки засуетился-задергался. Вот точно бы ко дну пошел, если бы не пояс, улучшивший плавучесть. Бесчувственную кисть пришлось трижды укусить, потом револьвер из кармана выдирать, курок зацепился…. Поднять оружие повыше, без спешки…

Стиснув зубы, пловец тряс револьвером, вытряхивая из ствола воду. Только без суеты…

Курок взвести…

Щелчок бойка… осечка…

…Знал Янис, что так и будет. Слишком долго в воде, промокли патроны, дело дохлое, с самого начала было дохлое, дурил Выру, на чудо надеялся…

Щелчок… осечка.

– Эй, на катере! Эй!

…Голос как шепот, гаснет в метре над волнами, толк никакой, у них двигатели все глушат…

Выстрел.

Когда «наган» бахнул у уха, Янис даже не понял, что жал на спуск, дожидаясь, когда волна на плотике поднимет…

Нет, не услышат. Не будет такого счастья.

«Наган», давай еще. А? Ну, пожалуйста. Еще же четыре патрона, один сработал, почему еще-то не бабахнуть?

…Предпоследний патрон не промок. Выстрел…

И всё.

Янис осознал, что слишком сосредоточился на оружии. Катер вроде бы уже менял курс.

Кажется?

Наверняка кажется, не может быть такого.

Нет, точно штурвалом работают.

…– жись! Видим, подберем!

Как подходили, как цеплялся за «восьмерку» каната руками и зубами, товарищ Выру практически не помнил. Вот как матюгали, что револьвер не отводит, норовит в живот выцелить, то помнилось. Да как «наган» отпустишь, если пальцы намертво на рукояти свело, прям дубовые пальцы, совсем чужие…

Окончательно рассвело. Шел «Морской охотник» самым малым ходом, опасался мин. Сидел в теплом отсеке Янис Выру, дрожал, другие спасенные-подобранные на него ругались – «дай ногу, забинтуем, кровь же идет». Что там бинтовать, стволом кожу содрал, когда револьвер из штанов выдирал…

Спасся? Нет? Да как понять, когда почти мертвым себя чувствуешь и явственно морское дно сквозь корпус катера видишь.

***

6:45. Подорвалось и затонуло судно. Название и количество погибших людей неизвестно.

7:55. Шестеркой Ю-88 атакован транспорт «Казахстан» (3500 человек). Два попадания: в мостик и спардек. Судно потеряло ход и управление.

8:07. Атакован, получил бомбовые попадания транспорт «Тобол». Сторожевому кораблю «Ост» удалось снять с парохода 73 человека.

***

Спасенных «морской охотник» пересадил на транспорт «Кара-Богаз»[1]. Взбираясь по недлинному трапу вслед за пятками и едва просохшими кальсонами товарища по несчастью, Янис испытывал странные чувства – невыносимо тянуло остаться на катере. Хотелось считать, что это от привычки к катерной жизни, а не от трусости. Мысли о том, что транспорт много опаснее: с него и мины хуже видно, и народу необученного на борту больше, следовало отставить подальше. Приказ есть приказ – «морской охотник» обязан службу нести, экипаж у него полный, выбора товарищу Выру никто не давал.

– Ранен? – строго вопросил тощенький пожилой фельдшер «Кара-Богаза», встречавший пассажиров у штормтрапа.

– Не, слегка поцарапался, затянулось уже, – прохрипел Янис.

– Тогда туда давай.

Садились и падали прямо на палубу обессиленные полуголые люди. Кто-то плакал, щупая плотные и надежные доски под собой.

Янис опустился спиной к стенке надстройки, стянул со ступни уцелевший носок – второй носок смыло, и опять же непонятно, когда именно. Вообще товарищ Выру был почти в порядке: фланелька сохранилась, брюки, пусть и разодранные, на месте, ну а босота… лето нынче. Другие утопающие больше потеряли.

Надстройка за спиной уже слегка нагрелась под утренним солнцем, но Яниса все равно пробирала дрожь. Холод толщи моря в костях остался, и, видимо, надолго.

– Откуда, браток? – рядом присел моряк – ремень с кобурой висит-сушится на шее, тельник обтягивает крепкие плечи.

– СКА «003»-й, – Янис вновь удивился своему ржавому голосу.

– Мина? – с сочувствием уточнил моряк.

– Не, надеюсь, еще ходят. Меня одного за борт сшибло. Темнотища… Спасибо «охотникам»…

– Продержался, значит. Молодец. Ничего, мы гадам еще врежем.

Ноги ломило, руки, впрочем, тоже. Янис мелкими глотками пил чай, вкуса и тепла практически не чувствовал. Бессмысленно смотрел на копошившийся народ…

На «Кара-Богазе» эвакуировались в основном армейцы: из тыловых подразделений корпуса, связисты, несколько десятков эстонцев из партактива и их семей. В трюме: автомашины и ценное имущество службы связи. Переоборудовать на военный лад судно особо не успели: немолодой грузовой пароход английской постройки начала века, пусть и скромного размера, с грязноватыми тесными трюмами, но в относительно неплохом техническом состоянии, из вооружения единственная зенитка на носу, да два пулемета на надстройках. Около 400 человек пассажиров, это вместе с пересаженными с катеров «утопленниками».

Янис смотрел на мостик, на капитана – солидного человека с усиками довоенного фасона: китель аккуратный, видимо, знающий и опытный капитан. Но под командой Яши было бы, конечно, спокойнее. Эх, знаком ведь был на «003»-м каждый болт, доделать бы катер… эх…

– Воздух! – сказал кто-то на палубе довольно негромко, и тут же закричали наблюдатели на мостике:

– Воздух! Шесть самолетов с кормы!

Немедля развернулась навстречу противнику 37-миллиметровая пушечка "Кара-Богаза"…

Часть пассажиров кинулась укрываться в трюм, кто-то гаркал у люков:

– Без давки! Успеете, говорю! Успеете!

Янис, да и большинство остальных «утопленников», остались на палубе: убьет так убьет, а если тонуть придется, то разумнее уже на палубе ждать.

Нет, мысль, что придется вновь в воде оказаться, мозг воспринимать категорически отказывался. Не может быть такой несправедливости, никак не может. И было понятно, что мозг совершенно не в себе, да и сам хозяин мало соображает. Визжать от ужаса хотелось. Вот в полный голос визжать. Что угодно, только не в море! Пусть лучше сразу на палубе бомбой разорвет. Но не в воду. Нет никаких сил над глубиной качаться, пену сплевывать. И «нагана» нет, на катере остался. Да курад с ним, с пустым револьвером…

Янис осознал, что истово ненавидит море и чужие «наганы», и со вздохом встал на ноги. Требовалось вернуть кружку на камбуз. Если не разбомбят, столовая посуда еще пригодится, ее на борту нехватка.

Стоило сделать пару шагов по палубе, и дрожь в руках-ногах унялась. Вот, уже лучше. Никакого плана действий у товарища Выру нет и быть не может, но есть обстоятельства, по ним и будем действовать.

Нарастал зуд самолетных двигателей…

У дверей камбуза стояли немолодые краснофлотцы в белых фартуках и колпаках, задирали головы.

– Сколько гадов? – спросил один.

– Шестерка, видимо, – предположил Янис, возвращая кружку.

– На нас хватит, – проворчал кок.

– Им еще попасть нужно, – обнадежил опытный товарищ Выру. – В меня в Лиепае снарядом попали, но не с первого раза, и даже не со второго. А снаряд – его немцы без спешки и суеты кладут. С воздуха бомбить сложнее.

– Это утешает, – согласились повара.

– Обед-то какой будет? – уточнил Янис, поскольку ничего умного в данной ситуации все равно сказать не получалось.

Камбузные краснофлотцы ухмыльнулись, но ответить не успели – на баке ударила зенитка…

Янис сидел под стеной надстройки, прикрывал локтями голову и смотрел на леера – все ж попроще ограждение на «Кара-Богазе», здесь его менять легче, катер – тот иной эстетики, там чересчур изящно стойки ставили. Раздумья были глуповатые, но какими мысли в такой момент должны быть, каждый человек под бомбами сам себе выбирает, лично товарищ Выру обо всем возвышенном и достойном успел в море передумать – вот – только леера остались…

Первый заход – бомбы легли по курсу и левому борту, довольно неточно. Бомбят с горизонтального полета, оно, вроде бы, не так просто бомбовозам. Хорошо…

Стукала пушка вслед «юнкерсам», строчили пулеметы. Бежал с кормы пышноволосый человек, кричал, широко раскидывая руки:

– Не стреляйте, они в ответ бомбят. Не стреляйте!

За человеком гнался кривоногий моряк, тоже что-то кричал, но переорать паникера не мог – правильные слова и мат заглушал пулеметный треск.

Янис помянул курада, встал и шагнул наперерез крикуну. Того уже перехватил высокий командир, вместе удержали.

– Разбомбят! Разбомбят! Погибнем! Поднимите белый флаг, они не будут бомбить! – надрывался-бился человек. Глаза его были безумными, слепыми, галстук мотался, норовя отхлестать окружающих по лицам.

Янис прихватил несчастного за галстук.

– Верно! – одобрил запыхавшийся моряк-бегун. – А ну уймись, швабра горлопанная!

Но паникер, хотя и держали его уже в восемь рук, не унимался:

– Они на пушку, пушку бомбят…

Командир двинул дурака локтем в живот. Мигом стихло, даже пулеметы примолкли, только команды с мостика доносились.

– Куда его, жабу нервную? – спросил лейтенант-связист.

– На полубаке запрем, – сказал моряк. Лицо у него было злое, в крупных оспинах, мокрое от пота. Видимо, не с "Кара-Богаза" человек, тоже невольный пассажир, вот и знаков различия на кителе нет.

– В бак? – удивились специалисты сухопутной связи. – Задохнется же.

– Это отсек на носу судна, товарищи командиры, – объяснил Янис, подталкивая обмякшего крикуна.

Повели вместе с кривоногим лысым моряком. Паникер не сопротивлялся, пошатывался, а моряк удивлялся:

– Вот что у людей делается с нервами? С виду образованный человек и такая слабость характера. Я уже шесть лет на береговой службе, но не перестаю изумляться.

– Может контуженный? – предположил Янис. – В Таллине вон как обстреливали.

– Очень похоже. Что вовсе не оправдывает…

Вновь ударило встречающее «юнкерсы» орудие. Звон гильзы, оскаленные рты комендоров...

Второй заход… первая бомба за кормой, две левее… четвертая… прямое попадание в рубку…

…Яниса оглушило, хотя уши были заранее руками прикрыты. Дрогнула палуба, сыпались на нее обломки и части разорванных тел…

…Почти в безмолвии шел-шатался товарищ Выру назад, к остаткам надстройки, предусмотрительно отталкивал с дороги мечущихся, норовящих сшибить с ног, людей. Нет, курад свидетель – второй раз за борт мы сдуру не улетим…

…Убитые и раненые, прыгающие за борт живые, кровавые следы на палубе, горящая переборка, тушат, беззвучно кричат моряки… Янис подхватил край волочащегося брезента, вдвоем с матросом в дымящемся бушлате растянули, накрыли очаг огня. От левого крыла капитанского мостика ничего не осталось: исковерканная дыра в надстройке, торчат измятые края железа и горящие рейки…

Сбивали брезентом пламя снова и снова, обожглась босая пятка, хромал Янис, рычал русско-матерное, вокруг, задыхаясь, воевали люди с огнем…

Борьба за живучесть корабля – это когда корабль и люди за одну общую, единую-неделимую жизнь борются.

…Ушли «юнкерсы», клубился дым над «Кара-Богазом», но было понятно – не тонем. Пока не тонем, а это уже успех. Плавали вокруг судна десятки людей, но куда больше осталось на борту. Оттаскивали раненых, добивали упрямый огонь, уже работала помпа. Начал прорезаться слух у товарища Выру.

…– Надевай, братишка.

Галоши, старые, на размерчик больше чем нужно, с правого солидный кусок резины вырезан – явно на изготовление прокладки изъяли. Ничего, будем считать, что тапочек. Главное, его не утерять. Вряд ли на борту избыток запасных галош.

Шаркал Янис по палубе, обзавелся и рукавицами, разбирали завалы на рубке. Тела и куски тел относили на прожженный брезент, лежал там и тот высокий ловкий командир, что крикуна утихомирил. Судьба военная, она такая.

Ситуация на «Кара-Богазе» сложилась непростой. Пробоин корпуса судна не имелось, машина, в общем-то, в порядке, но мостик разрушен, капитан и старпом погибли, оба пулемета разбиты. И главное: утеряно управление судном – бомба практически в сам штурвал и попала. Транспорт дрейфовал в полной безнадежности, так очень многим людям казалось…

Нет, Янис о безнадежности теперь знал куда побольше. Вот когда море, глубина и тьма – вот тогда, да. Хотя и тогда, как показывает опыт, еще не безнадежность. Когда сдаешь – вот тогда полная и определенная безнадежность.

***

8:30. Поврежденный лидер «Минск» атакован пятью немецкими пикировщиками. Зенитным огнем «Минска» и сопровождающего его «Ленинграда» налет отражен, сбит один Ю-87.

9:06. Подрыв одновременно на нескольких минах парохода «Балхаш». Затонул. Точное число погибших неизвестно: от 2300 до 3800 человек.

9:10 Атакован крейсер «Киров». Атака пятерки Ю-88 отражена зенитным огнем.

9:25. Четверкой Ю-88 атакован эсминец «Свирепый», ведший на буксире подбитый «Гордый». Атака отражена зенитным огнем.

9:40. Атакован бомбами и пулеметным огнем теплоход «Иван Папанин». Два попадания, около 60 человек убитых и раненых. Транспорт продолжил движение[2].

9:50. Атакован теплоход «Вторая пятилетка». Два попадания во второй трюм. Судно, несмотря на пробоины ниже ватерлинии, продолжает борьбу за жизнь и движение. Затонуло у острова Родшер.

10:00. Авиаудар по пароходу «Скрунда». Из сброшенных 45 бомб последняя поражает корму. Потеряно управление и ход. Пароход садится на мель у острова Мохни.

***

Порой на войне случаются ситуации безобразные и откровенно непростительные. Война и сама по себе жутко безобразна на физиономию, да и всё остальное, а когда люди – даже обученные и опытные – оказываются в непривычной для себя ситуации, то иногда впадают в панику уже коллективом. И вряд ли может быть что-то страшнее этого момента.

На "Кара-Богазе" уцелели две шлюпки, их уже спустили на воду, но пока командиры с пистолетами никого не подпускали к посадке. Шло общее совещание, довольно бестолковое и больше напоминавшее ор перепуганной толпы на вокзале времен Гражданской войны. Кричали и голосили враз, много и бестолково.

– К Гогланду пойдем, шлюпки возьмут людей, потом вернутся…

– Да где, где этот ваш Гогланд?!

– Нельзя паниковать, будем спокойно ждать помощи, нас непременно возьму на буксир.

– Кто тут паникует?! И где тот, вашу мать, буксир?!

– Товарищи, необходимо рассуждать логично…

Янис, да и многие другие пассажиры, в дискуссии не участвовал. Помог подняться на борт по штормтрапу нескольким людям, сообща вытащили молодую женщину – успела в воде скинуть платье, теперь судорожно плакала и задыхалась, вцепившись в пробковый пояс на груди – вообще жутковато смотреть.

Далее оставалось сесть на ворох обгорелых досок, слушать «вече» и смотреть на разбитую бомбой надстройку.

– Смотришь? – подошел давешний кривоногий отставной бегун, с ним трое матросов и военный капитан-связист.

– Смотрю, – признался Янис. – Можно что-то сделать?

– Нужно! – веско сказал капитан-связист. – Только специалистов убило. Вот, товарищ Михнев получается у нас за главного инженера, на борту еще кочегары и машинист уцелели.

– Я электрик, с катера, – Янис поднялся. – Что могу, сделаю…

– Сиди пока, – сказал связист, глядя на нелепые галоши на ногах не очень настоящего катерника. – Сначала нужен план работ. Странная ситуация: у нас тут с десяток толковых инженеров и специалистов, но все строго не по профилю.

– Вообще я тоже в прошлом торпедист, а это специальность прямо противоположного курса, – угрюмо сообщил товарищ Михнев. – К тому же я давно списанный. Но перебирать анкеты нам особо некогда.

– Воздух! – закричали от орудия.

Палуба ахнула, а потом взвыла от ужаса...

Янис понял, что в любом случае «Кара-Богазу» конец – не разбомбят, так люди сами перетопятся. Уже метнулась волна людей к борту, прыгали, цепляясь друг за друга, летели в воду, калечились.… Даже те, кто десять минут назад кричал с воды, умоляя поднять обратно на палубу, поддались необъяснимому безумию.

Михнев сдернул с головы капитана-связиста фуражку, нахлобучил на свою лысую голову, рявкнул:

– Бойцов ставь, капитан!

Яниса пхнули мечущиеся люди, теряя галошу, отшатнулся к почерневшей стенке рубки.

Туда же – на полуразрушенную надстройку – кривоногим, но прытким матерым котом взлетел Михнев – расправил и без того широкую грудь, заорал трубно, что пароходный гудок:

– Отставить панику! Военным – приготовиться к отражению налета! Остальные – все от борта! По паникерам будем стрелять! От борта, я сказал, вашу в якорь...! Отделению приготовиться к стрельбе!

По-правде сказать, никакого отделения с винтовками на палубе не имелось. Нет, и бойцов хватало, и винтовок тоже, но в предчувствии падения бомб это были уже не совсем военнослужащие.

– От борта! Заняться подготовкой отражения налета! В бога, вас в архангела… – ревел Михнев.

Кто-то остановился в замешательстве, но неудержимо прыгали за борт люди, вздрагивали леера, под бортом уже кто-то отчаянно кричал, идя ко дну.

Прозвучали выстрелы – стрелял в воздух капитан-связист, его ТТ, брызгая взблескивающими на солнце гильзами, мигом выпустил в сторону солнца весь магазин:

– Отойти от борта! – это уже Михнев хором с капитаном.

Толпились люди, хватались друг за друга, но уже на палубе. Орал насчет «отойти!» кто-то и на корме, щелкали затворами пришедшие в себя красноармейцы. Кричало море под бортом, одни люди плыли дальше от судна, другие пытались цепляться за свешивающиеся в воду канаты…

– Немцы мимо прошли, по носу на кого-то бомбить заходят… – неуверенно известили от орудия.

Самолетов и попавшее под удар судно видно практически не было – только точки на горизонте и дымы.

Янис выматерился про себя, многие на палубе вслух.

– Панику и мат прекратить окончательно! – приказал преобразившийся Михнев. – Командирам разобраться с составом! Механики, техники, флотские специалисты – срочно ко мне!

Пыталась разобраться обугленная, в пятнах крови палуба, отступала выворачивающая душу людей паника. Снова кого-то поднимали на палубу из воды. Капитан-связист защелкнул в пистолет новый магазин и ушел воспитывать болтливых зенитчиков.

– Товарищ Михнев, разрешите заняться работами? Там еще завал разбирать огромный, – обратился Янис.

– Давай, парень, вот вы трое – приступайте, – отдуваясь, приказал Михнев. – Сейчас организуем полноценную авральную бригаду. Третий помощник раненный, но жив, узнаем, может ли говорить. Тут с наскока не разберешься.

– План работ нужен, – вполголоса напомнил Янис. – И вообще план. Допустим, мы чинимся, идем к острову Вайндло.

– К Вайндло? – поднял короткую, но весьма мохнатую бровь Михнев. – Хотя отчего и не Вайндло.… Давайте, товарищи – без полундры, но быстро, дельно, умно работаем.

Издалека доносился рокот разрывов бомб – немцы продолжали атаковать кого-то несчастливого, а на палубе "Кара-Богаза" кричал от боли мокрый человек со сломанной ногой. Янис подумал, что пойти и наконец, заняться делом – самое время.

Отгибали загнутый взрывом лист обшивки, лом имелся единственный, матросы и примкнувший к ним связист работали обломками брусьев и металлическими штырями. Готовая подменить четверка ремонтников ждала своей очереди, приводила в порядок подходы.

– Насчет Вайндло ты, Ян, загнул, – прокряхтел один из членов сборной ремонтной команды. – Остров-то вон где должен быть, а мы южнее.

– Э, я что, штурман? Сказал «допустим, Вайндло», а там пусть умные люди решают, – намекнул Янис, чувствуя, как от усилий наливается болью не особо заживший бок.

– Тоже верно, – согласился матрос, ловчее перехватывая брус.

– Хлопцы, вот лично мне все одно – Вайндло, Майндло или вообще Хруйндло, я про морское не понимаю. Но нужно же куда-то идти, нужно чинить и надеяться, – справедливо пробурчал крепыш-сержант из армейцев.

Работали. В тесноте и гари трюма, расчищая, ругаясь: внизу не видно не зги, а сверху в пролом солнце бьет, слепит. Потом протянули от машинного лампу, Янис удлинил провод…

Во время налета работы не прерывали. Стукало орудие, завывали самолетные двигатели – пикировщики пожаловали. Вздрагивал корпус транспорта от близких взрывов бомб, звучали команды на палубе, короткими залпами трещали красноармейские винтовки – отбивался чем мог «"Кара-Богаз".

– Собьют, он, гад, на нас же и брякнется, всё насмарку пойдет, – предрекал веселый сержант.

Смеялась, не отрываясь от дела, ремонтная команда, сбивая пальцы, снимала кожух. Инструментов считай, и не имелось, каждый гаечный ключ на вес золота…

Улетели немцы, поддался упрямый кожух, добралась бригада до рулевых механизмов. Штуртросы, основной привод… на катере все было как-то попроще. Ну, Янис хотя бы катерное устройство в свое время осознал, товарищи по аварийной команде механизмы на ходу изучали…

***

11:05. Подрыв на мине парохода «Найссаар». Затонул.

11:10. Атака трех Ю-87 на транспорт «Лейк Люцерн». Одно попадание в крышку носового люка. Судно сохранило ход.

12:15. У острова Родшер нанесен авиаудар по «Второй пятилетке». Прямое попадание в корму. Теплоход затонул.

12:40. У острова Гогланд группой Ю-87 атакован «Иван Папанин». Прямое попадание в 3-й трюм. Пожар, судно продолжило движение.

13:10. Авиаудар восьмерки «Хейнкель-111» по лидеру «Ленинград». Атака отражена, попаданий нет.

13:10. Ударом авиации потоплен танкер №12. Тральщиками «Клюз», «Менжинский» и «Антикайнен» снято с танкера 75 человек.

13:20. «Иван Папанин» дошел и выбросился на мель. Начата высадка пассажиров на южную оконечность острова Гогланд.

13:25. Полузатопленная, с горящими надстройками, плавмастерская «Серп и Молот» выбросилась на мель у Гогланда. Начата выгрузка пассажиров.

13:40. Эсминец «Свирепый» и идущий за ним на буксире поврежденный «Гордый» атакованы четверкой Ю-88. Атака отражена, повреждений нет.

***

В следующий раз отбомбились немцы по «Кара-Богазу» плотно и густо, «юнкерсы» заходили неоднократно, но попадание было одно – бомба легла в первый трюм, транспорт остался на плаву, хотя сильный пожар тушили довольно долго. Может, пожар и помог выжить: еще трижды проходили над судном вражеские самолеты, но бомбы тратить не пожелали – судя по клубам дыма, посудина и так была обречена.

А вот фиг им – немцам – по всей морде. Держался "Кара-Богаз", командовал неутомимый Михнев…

…Брызгала и прыскала водяной струей разболтанная помпа, но куда больше команда надеялась на иные средства пожаротушения. Выстроились цепочки от борта, передавали ведра – двигался живой конвейер, и даже без особого шума-крика работали люди. По сути, вот эти красноармейцы, гражданские, случайно приблудившиеся моряки береговых служб и стали теперь командой транспорта, не очень опытной, но уже единой.

Янис не сразу сообразил, что моряк, которому он передает мятые разнокалиберные ведра, женского пола, и вполне ничего себе так. Это подкатанные рабочие штаны натолкнули на неуместную догадку – у нормальных моряков не бывает таких гладких и выразительных икр. Потом уж дошло, что тельняшка торс краснофлотца неправильно облегает, в смысле, очень даже правильно, но откровенно неуставно. Лицо опять же.… Вот что за бессовестный человек товарищ Выру?! Судно горит, ко дну запросто можно пойти, а он вовсе не на то, что нужно, косится…

– Не узнаете? – спросила полосатая красавица, мимоходом упихивая выбившуюся прядь волос обратно под пилотку. – Вы же меня утром из воды вытаскивали.

– Э.… Извините, не узнал, – признался Янис. – Длинный сегодня денек.

– Да что вы извиняетесь? Я поблагодарить хотела. Прыгнула с испуга за всеми, вроде и плаваю хорошо, а чувствую, тону. Еще и в платье запуталась. Ой, да я не про это. Правы вы – длинный день. Но мы же дойдем, спасемся? Ведь правда, спасемся?

– Работаем над этим. И будем работать…

…Плескала вода из ведер на изящные босые ступни, безостановочно двигалась цепочка людей, а Янис в голос – не только девушке – рассказывал, что положение отнюдь не безнадежно, остров Вайндло не так далеко, катерники здесь частенько проходят, он, как электрик-пулеметчик сторожевого катера, вполне в курсе дела. Конечно, нужно поднатужиться, ремонтных работ еще много, но машинное отделение не задето, шансы вполне приличные…

Трюм густо дымился, но открытый огонь затушили, а некоторый дым пусть будет – он защита. Поставить бы еще дымы, но дымовых шашек на борту не имелось. Считали комендоры у орудия немногие оставшиеся снаряды, катались по изуродованной палубе россыпи винтовочных гильз, уцелевшие пассажиры начали уборку. Ремонтная команда вернулась к основному делу. Пробираясь в пролом, Янис раздумывал о стройных ногах, и о том, что болтал языком на палубе почище любящего это дело Серого. С чего так на красноречие и треп пробило, вообще непонятно. «Подходы, бухта, маяк, знаменитая столетняя сосновая роща»… Наверняка остров Вайндло[3] совершенно не такой, вот выскажут потом.… Хотя некоторая польза была, люди слушали.

…– Поднажмите, товарищи! – приказывал спустившийся к ремонтникам Михнев. – Вы люди ответственные, сами всё понимаете, но еще раз напомню – мы дрейфуем. И дрейфуем в совершенно ненужную сторону. На берегу противник, а принимать бой нам нечем, да и не с руки. Нет у нас таких задач. Ускорьтесь, товарищи!

Ускорялись товарищи ремонтники, но было это сложновато. Ходили втроем – с толковым старлеем-связистом и самим товарищем Михневым – к раненому помощнику капитана. Тот, кашляя кровью, пытался объяснить насчет рабочего момента на баллере[4], даже рисовал...

Сделали. Поднимал пары «Кара-Богаз». Рулевое управление восстановилось, конечно, сугубо примитивно, так сказать, в механическо-голосовом виде: команды сверху передавались путем крика, а внизу уже вручную реагировали, ворочая неуклюжую систему рычагов, но ведь работал проклятый руль, работал…

– Все ж довольно доступная механика. Это если вдуматься, – заметил Янис, вытирая вздрагивающие от усталости руки влажной ветошью.

– Так это если хорошенько вдуматься, – согласился измученный сержант, чья гимнастерка уже не отличалась цветом от прокопченных стен разбитого отсека.

***

16:40. Крейсер «Киров» и сопровождавшие корабли уже на Кронштадтском рейде.

17:40. Атаками девятки Ю-88 к юго-западу от острова Лавенсари потоплен пароход «Атис Кронвалдис». На борту было около 950 человек. Вплавь спаслось около 20 человек, четверо спасено сторожевиком «Разведчик».

Около 17-18 часов в районе острова Лавенсари под ударами немецкой авиации затонул транспорт «Алев», бомбами подожжен пароход «Ярвамаа». Подробности гибели неизвестны. Позже в зону бедствия были направлены тральщики «Озерной» и «Молотов», в сумерках они никого не нашли.

17:40. Немецкий авиаудар по уже горящему и потерявшему ход транспорту «Шауляй». Попаданий нет, судно взято на буксир тральщиком «Москва», отведено в бухту Сууркюля. Начата высадка пассажиров.

***

Двигаться «Кара-Богаз» начал уже после 18 часов, а через полчаса его атаковали немецкие самолеты. Было «юнкерсов» всего три, но как же остервенело наседали, гады. Бомбы положили криво – по ходу, но потом немцы раз за разом заходили и поливали пулеметным огнем. Умолкла, расстреляв последние снаряды, пушечка транспорта, треск винтовочного огня бомбовозы игнорировали. Отвалили сволочи, когда «Кара-Богаз» вновь запылал…

Ну, крепко избитому судну чтобы задымить, много и не надо. Уже привычно тушили первый трюм, судно тяжелело – в трюмах открылась течь, и не одна. Но машинное отделение еще держалось.

Шли почти ощупью, хотя карта имелась и ручных-полевых компасов хватало, но насчет точного своего места «Кара-Богаз» определиться не мог. Наблюдатели высматривали мины, отдельная команда с винтовками готовилась в случае необходимости расстреливать плавучую смерть. Товарищ Михнев приказывал удвоить бдительность: мин будет много, а с маневренностью у транспорта сейчас совсем плохо, так что всем смотреть вдвое зорче!

Янис ничего удвоить уже не мог – иссяк силами. Лежал под надстройкой на корме, дремал под чьей-то фуфайкой. Дали сухарь, жиденько намазанный чем-то консервированным, кружку воды. Вяло размышляя о былых тарталетках с джемом и о том, где сейчас «003»-й, Янис заснул.

С минами обошлось – видимо, в стороне от заграждения прошел «Кара-Богаз», засекли лишь одну сорванную с якоря гадину. Но об этом Янис позже узнал, когда проснулся от криков.

Кричал на этот раз "Кара-Богаз" от восторга – навстречу шел советский тральщик, сигналил.

Нет, вовсе ничего не кончилось. Взять на буксир едва двигающийся и дымящий трюмом транспорт маленький тральщик, конечно, не мог. Проводил к острову, оставил дожидаться помощи.

Больше двух суток ждал «Кара-Богаз», когда выручат. На крошечном островке охранял маяк и вел наблюдение штатный гарнизон из шести бойцов и лейтенанта, клочок суши был так себе масштабами – коту по нужде присесть негде. Торчал почерневший транспорт у отмели, делал вид, что мертв. Пассажиры большей частью перебрались на остров, сформировали две стрелковые роты, наметили рубежи для обороны. Боеприпасов имелось в обрез, но комендант-лейтенант и командиры эвакуированных подразделений сдаваться не собирались.

Товарищ Выру был оставлен на борту транспорта, как механик и член команды. Впрочем, винтовок все равно на всех не хватало, да и чувствовал Янис себя не очень годным. Как миновала яростная работа, обнаружилось, что ноги болят – соленая вода порядком изъела, да и на спине было нехорошо. Поспал – опять на животе, по-госпитальному, потом ремонтники ковырялись с импровизированным рулевым управлением, прислушиваясь. При малейших признаках приближаюшегося самолета давалась команда, и вымирало судно. Брошенное, на мели сидит, нет тут никого, летите мимо.… Не бомбили, обошлось. Наблюдатели говорили «наши самолеты, со звездами», но в такое обстоятельство не очень верилось – не густо было в те дни с авиационным прикрытием у нашего флота[5].