Текст книги "Темный янтарь 2 (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

Именно что «шикарно». Свет уже выключили, но профиль молодой дамочки зоркий товарищ Васюк продолжал наблюдать. Ну, положим, зоркость тут не при чем, тут скорее боевое косоглазие применяется. Но именно «дамочка», тут не ошибешься.

Подобных интересных женщин Серому в последний раз приходилось видеть очень давно, наверное, еще до войны. Аккуратный, чуть вздернутый носик, тени ресниц, локон, выпущенный из-под шапочки, меховой воротник пальто… Курад свидетель – да таких особ в Красноборске вообще не бывает.

Товарищ Васюк осознал, что рискует окончательно и зафиксированно окосеть, и перевел взгляд на экран. Там шли титры «Золотого ключика», фильма еще довоенного, вполне предсказуемого, без особых красоток. Запахи кинолента вообще не передавала. Это что же за духи такие у дамы?! Наверняка ленинградские, она определенно не местная, эвакуированная.

На экране пели, подергивалась неисправная шарманка папы Карло.

– Когда не в первый раз смотришь, не так увлекательно, правда? – шепнула прекрасная незнакомка.

– Очень верно говорите, – признал Серега, в данный момент склонный соглашаться со многим.

Нет, ну какая изящная девушка?! Ладно, едва ли «девушкой» уместно называть – лет на десять старше курсанта. Но культурная, изысканная особа, того не отнять. Губы накрашены… или это в темноте так кажется? Кто она такая может быть? По сути, сама подсела…

На экране Дуремар промывал у фонтана своих бесценных пиявок, товарищ Васюк смотрел, но не особо видел.

– Замечательный фильм. Но вот по ногам просто жутко дует, – шепнула соседка, бархата в ее шепоте было уже столько, что запросто занавес Большого театра можно скроить.

– Очень дует, – согласился Серега, которому стало жарко. Не надо было быть опытным связным-посыльным, чтобы осознать – дело идет к близкому знакомству.

К знакомству дело пришло буквально минуты через две.

– Слушайте, а вы фронтовик? – прошептала прекрасная дама.

– Можно сказать, да. Я на переобучении, – пояснил Серега, чувствуя, как щеку щекочет мех дамского ворота. И черт с курадом знают почему, но щекотка эта отдавалась в самых дальних местах организма.

– Но вы же здесь простудиться можете, – обеспокоилась милосердная душистая особа. – Может, ну его, это кино? Идемте ко мне, я вас горячим чаем напою. Я тут рядом обитаю. Немножко вина есть, я грог умею готовить. Вы военный, вам простужаться нельзя.

– Тут вы правы – здоровье для нас, фронтовиков, прежде всего, – признал Серега, помогая даме подняться с жесткого сидения.

Разговор шел глупый, поскольку прикосновение к податливому женскому локтю говорило больше любых слов. Как так получается – рукав пальто плотный, и под ним какая-то утепляющая мануфактура есть, а пробивает, как будто обнажен тот локоток…

Шли по заснеженной улице, день был умеренно ветреный, бледно-белый, обычный, и только пухлые, тронутые вишневой помадой губы женщины в этом морозе насыщенно светились.

Нельзя сказать, что курсант Васюк абсолютно потерял голову и способность мыслить. Как раз напряженно думал-гадал: как? почему? куда идем? Влюбилась с первого взгляда? Шпионка? Ерунда же: товарищ Васюк – парень незаурядный, с достоинствами, но те достоинства еще нужно разглядеть. Не киноактер, чтоб в него с первого взгляда влюбляться. И какой шпионке интересен рядовой курсант? Из ценных сведений только количество штыков во второй роте первого батальона и железно устоявшееся меню питания. Нет, на фронте как «языка» определенно могли сцапать, но тут же тыловой Красноборск.

Что-то такое себе мыслил товарищ Васюк, пытался анализировать и догадываться, но вторая слагаемая состояния одолевала. Близость красивого лица, локотка, а главное – аромат духов. Прямо аж… даже мысли о тайном химическом оружии мелькнули.

А звали ее Лида, Лидочка…

…– Понимаете, муж у меня еще до войны в ответственную загранкомандировку отбыл. Не просите, не могу сказать куда, там всё очень секретно. Война, и застрял… там важная служба, а я одна, одинокая, брошенная.… В эвакуацию отправили, а я здесь никого не знаю, вот абсолютно никого. Ах, может, мы на «ты перейдем»?

– Непременно! – Васюк неожиданно даже для себя овладел рукой красавицы, приложился губами к запястью в перчатке. От запаха духов вообще насквозь пробило.

– Ах! – Лидочка такого проявления буржуазных манер явно не ожидала. – Какой ты галантный.

– Нам иначе нельзя, мы из спецсвязи, – обосновал Серега, решивший пройти по краю риска и изучить ситуацию до конца. Между прочим, военнослужащий в увольнении имеет право распоряжаться временем по своему усмотрению, на то оно и у-воль-нение. Только держись, Серый, настороже, уж очень оно всё стремительно идет…

По-правде говоря, организм, оправившийся от ранения, молодой и абсолютно не сытый лирикой, стремился к еще большей скорости. Прямо только и оставалось удивляться прыткости этого ошалевшего организма. Руки он целует, вспомнил, как в школе «Евгения Онегина» ставили, дворянские устаревшие манеры изучали. Народ от смеха помирал, а тут прямо пригодилось…

Вышли к реке, легкую поземку гнало к ногам.

– Вот здесь я, Сереженька, и обитаю. Скромно, очень скромно. Ты не обижайся, но я вперед пройду. Все же одинокая женщина, соседи лишнее болтать начнут, сплетни пойдут… Ты дом обогни не торопясь, там дыра в заборе. Дверь в квартиру сразу рядом с сараем…

Без аромата духов мозги курсанта Васюка слегка прочистились. Может, ну его, такое приключение? Уж очень само в руки идет, прямо тает и клеит, как довоенная шоколадная конфета. А с другой стороны, если это ловушка, то мы драпанем, и пусть в нее какой-нибудь простак попадает? Тебя, товарищ Васюк, медалью за что наградили? За уклонение от опасностей? Ладно бы «За боевые заслуги», а так конкретно – за отвагу! Что обязывает!

Рассуждал Серега очень верно и отчасти правильно, но чувствовал, что это сомнительная правильность. Влекло. Туда: под пальто, в чистое тепло, в духи. Стройная она… Лидочка. И рассуждения в башке курсанта тоже стройные, нельзя загадки оставлять неразгаданными, только это… осторожнее, Серый...

Дыра в заборе обнаружилась без труда. Серега оценил следы у прохода: свежие, мужские, размер 43-44. Не исключено, что в гости к Лидочке регулярно наведываются граждане мужского пола. Но не факт, возможно, это жильцы дома дорогу срезают.

Подобрав полы шинели, курсант Васюк проник во двор. Насчет «очень скромно» Лидочка не соврала: двор вообще не чищенный, узкая тропка меж сугробов ведет к двум дверям дома и дровяному сараю. Дом двухэтажный: облупленный кирпич первого основательного этажа, бревенчатый второй этаж.

Серега решительно поправил шапку и двинулся к указанной двери. Четкого плана вроде как не было, имелась установка соблюдать осторожность и не подставляться.

Узкая скрипучая лестница… так, сразу на второй этаж попадаем. Ну, могли и подселить эвакуированную женщину, вполне могли. Серега аккуратно стукнул в покрытую инеем единственную дверь. Открыли…

Здесь было натоплено. Пальто Лидочка уже успела снять.

Последние месяцы курсант Васюк видел женщин исключительно издали, а непосредственно в платьях, да еще в шелковых, вообще не видел. Лидочка действительно была стройной. Нет, не худой, именно стройной, безупречно сложенной и объемной точно в нужных местах. По оригинальной, просчитанной соразмерности пулемет ДП напоминала.

– Ты вообще-то одна здесь? – прошептал Серега, изо всех сил прислушиваясь.

– Я же говорила… Ой!

Остатками разума товарищ Васюк осознал, что план у него все-таки был. Нет, не то что именно план, а последовательность целей. Первоочередность. Сначала дверной крючок накинуть…

…Шея теплая, душистая, завитки светлых волос у уха, упругая талия в замерзших курсантских руках…

–Ой… ой… – возможно, Лидочка ждала чего-то иного, она пыталась выскользнуть и притормозить ход событий, но гость был так же напорист, как и галантен. Серега весьма смутно понимал, откуда взялись такие уверенные ухватки, опыт-то был скромен. Видимо, навыки военной службы давали не только знание уставов, но и уверенность тактических действий в любой ситуации.

– Ой, да ты хоть выпей рюмку, согрейся. Там же кровать есть, я постелю. Сереженька, у тебя же руки ледяные…

– Что руки, Лидочка?! Я же весь сгораю.

– Ой ты боже ж мой! Я тебе что, шалава подворотная?! Выпей и на кровать ляжем, как люди. Поуспокойся, а то толку не будет.

Насчет последнего проницательная Лидочка была права – курсантский предохранитель мог и соскочить, уж очень туго боевая пружина была взведена.

Серега принял из рук очаровательной дамы высокий лафитник с вином.

– Я сейчас, соскучиться не успеешь, – хозяйка ускользнула за отгораживающую угол занавеску, там скрипнули пружины кровати.

Серега машинально понюхал вино – пахло сладко, приторно, немного лекарственно. Наверное, кагор. Пить вообще не хотелось. Кстати, по возвращению могут и унюхать спиртное. Но обижать хозяйку тоже не хотелось, она же там… Должно повезти, товарищ Васюк, он вообще, парень везучий.

Серега плеснул рюмку за тумбочку – там все равно обои были старые, отклеившиеся – и стремительно обогнул легкое фортификационное препятствие типа «занавеска».

– Ой! – в очередной раз повторила Лидочка.

Гость атаковал вкрадчиво, но стремительно и неудержимо.

…Сладко это было, явно слаще кагора, может, даже и приторнее, но прямо ох…, как с парашютной вышки прыгаешь. Но с вышки это один раз, а тут многократно, поскольку силы удалось все же рассчитать. Чисто инстинктивно, поскольку на строгий расчет и обдуманную диспозицию курсант Васюк нынче резервов разума не имел…

– Ой, оголодал-то как… Ой, растреплешь же… ой, сумасшедший, – почти уже в голос вскрикивала Лидочка.

Стоило напомнить хозяйке, что она демаскирует ситуацию перед соседями, но сил на разумные предупреждения у Сереги не было – лишь ахал и зубами скрипел.

…– Ой, совсем бешеный, – простонала Лидочка, когда силы, арсенал, да и все остальное иссякли.

– У нас – в спецсвязи – иначе нельзя! – пробормотал товарищ Васюк, чувствуя, что отдал мигу счастливой удачи все силы, да и хозяйку не то, чтобы разочаровал.

Курсантское недосыпание – есть основная опасность, подстерегающая любого учащегося пехотного училища…

…Как толкнуло, проснулся от приглушенных голосов.

– Дрыхнет?

– Как дитятко. Лафитник выдул и сразу упал.

– А что он на кровать-то вывалился? Дашка, ты мне чо брехливо заправляешь? Успела бляднуть?

– Котик, ну когда?! Когда? Вы же следом шли. Дерябнул солдатик бодяжного, ощупью рассупонился, да и увял. Вон как повело – занавесь чуть не сорвал.

– Ох, докрутишь крупом, Дашка, лярва ты по уши подлая. Ладно, что с ксивой?

– «Курс» он, – откликнулся еще один, тонкий, но определенно мужской голос. – С городского пехотного. Вон, и по обмоткам видно. Дашка, ты чего пустышку цепляла? Это ж голяк.

– Так, а кого?! – нервно возмутилась лже-Лидочка. – Тут тебе Невский проспект, что ли? Фраерок говорил «фронтовик», из какой-то специальной связи, вон медалька у него.

– Вот ты насквозь пустоголовая. Ладно, с паршивого вояки – хоть шинели клок. Любоваться на него теперь, что ли? Мочим, а вечером в трубу у речки, – сказал первый нехороший и хриплый мужчина.

– Только без мясни! Постель не пачкать! – поспешно предупредила аккуратная лже-Лидочка.

– Сивый, вояка-то сопляк, но ксивы не совсем беспонтовые. Справка о ранении есть, в книжке отметка, может пригодиться, – порадовал тонкоголосый.

Серега одним глазом оценивал ситуацию с душистой кровати: комната просматривалась за частично отдернутой занавеской. Трое преступников с интересом рассматривали документы гостя, сгрудившись у круглого стола. Понятно, попал товарищ Васюк на воровскую «малину», заранее имелся такой вариант событий. Нужно сработать немедля, дальше будет только хуже.

Все ж засмотрелся Серега на корму хозяйки – в синем платьевом шелке хороша была продажная лже-Лидочка. С другой стороны, заминка обернулась только к лучшему.

– Да что за госпиталь такой? Наляпают печать, ничего не разберешь, – бандиты дружно повернулись к голой лампе-люстре.

Хорошо, что разуться успел – Серега соскользнул с кровати, мысленно упрашивая предмет мебельного разврата не особо скрипеть пружинами. Блудливая койка, конечно, не послушалась, но быстрый курсант уже оказался за спинами оборачивающихся бандитов:

– Руки вверх! Никому не двигаться!

Злоумышленники замерли – больше от внезапности, чем с испуга.

– Положу на месте! Руки! – рявкнул курсант Васюк, успевший порядком наработать командный голос. – Стреляю без предупреждения!

Горлышко бутылки кагора, схваченной со стола и теперь плотно упертой в спину короткошеего бандюка, лишь очень отдаленно напоминало ствол пистолета. Но это если видеть, а если плотно между лопаток упирается, то вполне можно и обмануться.

Крепкошеий гад начал медленно задирать руки. Так, успех, пусть и частичный. Дальше-то как?

Заготовленный план у Сереги кончился, дальнейшие обстоятельства оставались неопределенны…

Щуплый подбандиток внезапно и безмолвно толкнул лже-Лидочку на стол – крепко качнувшаяся мебель сбила статичность ситуации. Красивая женщина ахнула, опираясь на стол, на пол полетела посуда. Главарь банды мгновенно сунул в руку в карман полупальто…

Серега без раздумий ударил бандита кулаком в печень и тут же добавил по голове сомнительным кагором – бутылка разлетелась…

…Мелкий подбандиток с удивительной скоростью метнулся к входной двери – только слетевший крючок звякнул. Лже-Лидочка с ужасом косила глазом.

– Сидеть, тварь! Иванов, Петров, перехватить преступников! – рыкнул на весь дом Серега, без снисхождения добавляя неохотно оседающему главарю горлышком бутылки в шею.

Красавица привычно ахнула и прикрыла руками кудрявый затылок…

Одевался товарищ Васюк превышая все нормативы, даже с упрямыми обмотками управился мгновенно. Главарь бандитов лежал на полу, вроде и признаков жизни не подавал. Рядом с рукой преступника валялась изящная финка.

Серега с опозданием сообразил, что оружию на полу не место, подхватил нож. Прекрасная лже-Лидочка, скорчившись, поглядывала из-за края скатерти-газеты.

– Сиди, шалава! – приказал Серега. – Сейчас наряд придет, оформит. Эх ты, дура, а еще с такой статью и фигурой…

Красавица не ответила, но по глазам было видно, что думает о госте очень нехорошо.

Товарищ Васюк спешно собрал с пола, отряхнул и спрятал собственные документы – госпитальную справку чуть запятнало. Вообще комната выглядела словно после рукопашной рота на роту: битая посуда, по всему полу багровые устрашающие пятна, правда, по большей части не кровавые, а винно-кагорные. Серега еще раз со значением глянул на женщину и выскочил на лестницу.

Проклятая обмотка вздумала развязаться в самый предательский момент: чуть не загремел по ступенькам. Нервы. И ведь свободно засада может ждать. Тот подбандиток весьма шустрым был.

Сжимая финку в кармане шинели, товарищ Васюк пересек дворик, известным маршрутом преодолел заборную дыру. Пока сложностей не было.

Спешил курсант в училище, местами переходил на рысь. Пока несся, оформилось в голове решение. Так себе, конечно, выход, но что делать. Проскочил КПП и прямиком в штабной корпус:

– Товарищ батальонный комиссар у себя? По личному, очень срочному вопросу.

Комиссар был в келье-кабинете. Выслушал лаконичное вступление. Кратко поинтересовался:

– Васюк, ты сознаешь, где и как такие «личные дела» разбирают?

– Э… примерно сознаю. Так, а что делать? Это же бандитская группа. Как комсомолец и сознательный советский гражданин я не могу промолчать. А меня дальше фронта все равно не пошлют. Ну, наверное.

– Ты, Васюк, не комсомолец. Ты – блядун.

Серега подумал, что порой в жизни человек многое совмещает, причем совершенно неосознанно и случайно. Но товарищ батальонный комиссар об этой особенности бытия наверняка знает, нет смысла напоминать. Да и время поджимает.

Комиссар взял четырех курсантов с оружием, скорым шагом двинулись к месту происшествия, по пути зашли в милицию. В горотделе было не особо много служащих: дежурный, да замерзший постовой отогревался кипятком. Постового и включили в «следственную группу». По пути милиционер рассказал, что дом на нехорошем счету, еще летом там грабителя взяли и двух дезертиров.

Пусто было на втором этаже. Ни пораненного бандюка, ни прелестной Дашки-Лидочки.

– Удрали, опытные, – констатировал милиционер. – Значит, здесь вы и схватились?

В принципе, место происшествия говорило само за себя: следы драки, пятна и лужи, теперь на них еще и отпечатки обуви добавились.

Серега развел руками:

– Пытался задержать, но опыта у меня в этом отношении мало. Вот тут у главаря ножик лежал. Выбить финку удалось, я его бутылкой…

– Понятно, бутылкой… – зловеще кивал батальонный комиссар.

Почему-то все смотрели на кровать. Ну, да, развороченные одеяла и подушки выглядели особо цинично.

– Идем в отдел, там подробно опишешь, как оно было, что они говорили, как выглядели уголовные элементы. Еще вполне можем задержать, – решил опытный в бандитских делах милиционер.

***

Широко и уверенно шагал курсант-посыльный Васюк обратно в училище, заснеженный город был знаком, частично изучен, и даже слегка спасен от опасного бандитского элемента.

Описал тогда личности преступников Серега весьма подробно, зоркость глаза не подвела. Ну, лже-Лидочку описывать было вообще очень просто – детали вспоминались даже излишние. Милиция все тщательно записала, особенно про шикарное пальто, намекнула, что не исключена засада «на малине». В общем, серьезно отнеслись.

Еще серьезнее отнеслись в училище. Имел курсант Васюк краткую, но весьма неприятную беседу с батальонным комиссаром.

…– Я же сразу почувствовал, что что-то не так. Вижу, «покупает» меня дамочка. Но надо было разобраться…

– Товарищ курсант, не имейте привычки нагло врать старшим по званию и возрасту людям.

– Виноват…

По итогам разговора курсант Васюк вполне уяснил, что о лейтенантском звании может и не мечтать, после чего и был направлен к городскому врачу по «интересным болезням». Военврач училища по этой части практического опыта не имел, поскольку до войны был стоматологом.

Стыдно, конечно, было. Особенно по поводу собственной ошалелой глупости. Ведь хорошо знал, чем знакомства с интересными и доступными дамочками могут окончиться, но то было в теории. А на практике… на практике понесло так, что и не помнил, как на той кровати оказался. Крайне легкомысленно. Но не может же быть у человека изрядный опыт прямо по всем подряд жизненным наукам?! Это сборка-разборка оружия до автоматизма нарабатывается, метание гранат нормально натренировывается. А лже-Лидочка… это же откровенная засада.

Обошлось. Ничего гадкого и венерического курсант Васюк не подцепил. Ну, кроме внеочередных нарядов. Награды, документы, честное имя сохранил в неприкосновенности. Посмеивались, конечно, товарищи по роте, но подробностей приключения они не знали. Позже передали, что приходили из горотдела милиции, передавали благодарность – взяли главаря, по характерному ранению и опознали. Опасный был гад, еще с довоенного времени «хвост» за ним тянулся. Подбандиток утек – насчет него было сразу видно – скользкий, как мелкая жаба. Красавица воровская тоже бесследно исчезла, ну и курад с ней…

***

Быстро забылся неудачный поход в кино и последовавшие сомнительные приключения. Уплотнялась учебная программа: еще больше тактики и огневой подготовки, ночные выходы в лес, стрельбы и опять стрельбы. Ледяные винтовки, где ударник к пружине готов примерзнуть, обморожения, ориентирование и мучения с лыжами, марш-броски и снова марш-броски…. Стиснув зубы, повторял курсант Васюк давно усвоенное. Фронтовой опыт подсказывал: не все дают, многое упускается. И командовать живыми людьми не особо учат: вот что толку, когда командир команды знает, а реакцию подчиненных в боевой обстановке представляет слабо? Там ведь исключительно «на горло» не возьмешь, бойцы на уставные требования могут и положить. Знать надо – их, своих подчиненных, возможности и способности каждого. Много чего упускалось. Может, оттого, что преподаватели не особенно знали фронтовую жизнь, а может, потому, что и в принципе нельзя человека к некоторым вещам подготовить. Но минометы по соседству, почему с ними только общее знакомство было? А организация огня пулеметного взвода? А связь?! По связи почти ничего не давали. Ходил Серега к временно прикомандированным связистам, налаживающим телефонную линию к комендатуре и пристани, интересовался телефонными аппаратами. Много ли узнаешь за краткое общение? Ну, хоть что-то.

Осознавал Серега, что к пониманию средств связи и принципов их работы способностей имеет немного. «Нельзя объять необъятное», как сказали старинные, но имеющие жизненный опыт, специалисты. Но на фронте связь – первое дело, а ее отсутствие практически обрекает на поражение как отдельные пехотные взводы, так и более крупные войсковые соединения. Посыльные, связные, флажки и свистки – все это вчерашний день. Радиосвязь – вот современность! Но о ней вообще речь почти не идет. Ладно, хотя бы телефонная полевая линия. Уточнить обстановку, вызвать артиллерию…. Тогда, на станции у Лиепаи, как немцев-то приложили!

В редкие минуты «свободы мозга» пытался курсант Васюк догадаться, проанализировать, как изменилась война за вот эти осенне-зимние полгода. Понятно, что изменилась, вот и новые вводные дают преподаватели, меняются акценты занятий, понятно, что «наверху» пытаются успеть, догнать, опередить врага. Но… Опыт подсказывал: медленно это идет, с отставанием. И если доверят товарищу Васюку взвод, работы будет немеряно. Поскольку во взводе живые люди, очень нужные стране, своим семьям и друзьям, такие же красноармейцы, как сам Серый, как Ян Выру, Стеценко и Пахомов, и многие иные, живые, и уже неживые.

Знал Серега, что будет тяжело. И знал, что того не избежать, и смертей не избежать. Вот был бы Ян во вверенном взводе, оно как бы спокойнее было. Человек, которому можно и связь доверить, и всё что угодно. Знать, что если всё же не получилось, не вышло в этот раз, значит не было никакой возможности. Но, эх… Крайне редки во время войны чудеса. Даже если жив товарищ Выру, какова вероятность, что дороги пересекутся… Да нет, жив конечно, воюет где-нибудь. Наверное, и медаль его нашла, все же где-где, а с награждением порядок должен быть.

***

Вопреки слухам досрочно на фронт курсантские батальоны не отправили. В марте курс обучения был закончен, спешно и без особой торжественности объявили о присвоении званий, формировали команды для отправки. Товарищ Васюк с некоторым удивлением обнаружил, что выпущен не «сержантом, и даже не «младшим», а полноценным «лейтенантом». Видимо, закрыло глаза начальство на нехорошую историю с кино и кагором, тут повезло.

Про конкретные назначения никто, понятно, ничего не знал. Короткий марш на станцию, погрузка в теплушку… Серега слушал разговоры бывших сокурсников, знал, что гадать-загадывать бессмысленно. Наступало время военной судьбы, которая жутко любит дурить и нехорошо подшучивать над людьми, но случаются у нее и любимчики, так что предугадать ее решения невозможно. Тут не угадаешь, что тебе «личного» выдадут: «наган» или «ТТ»? Серега предпочел бы пистолет – все-таки был опыт, выручала полуавтоматика. Но опять же – что заранее прикидывать? Подгонял новое обмундирование лейтенант Васюк, впрок набирался сил, валяясь на жестких вагонных нарах, шутил насчет распределения в «отдельный диверсионный взвод охраны кухни штабармии». А внутри, в глубине души, все же подергивалось, нехорошо и мерзенько – возвращаться на фронт довольно сложно. Если не сказать, «страшно». Но это пройдет – совладаем, не в первый раз – в себе Серый был уверен. Справимся. Вон – лежала тщательно завернутая воровская финка в вещмешке: не хвастал, берег для сложной фронтовой жизни, удалось сохранить. Мелочь, а приятно. И с остальным совладаем, пусть оно и посложнее будет.

(Не училище, а лейтенантская школа, не Красноборск, а Чебоксары. Но такие же парни. Из 27 один точно выжил)

В резерве не задержались – нуждалась армия во взводных командирах, разделили команду, двинулись дальше. Уже догадались молодые командиры, что обогнул эшелон Москву, чувствовалась близость фронта. На заезд в родной город Серега не особо надеялся – даже если через Окружную или вокзал наскоро проскочишь, что толку? Да и наведываться домой было не с руки – едва ли тетка из эвакуации вернулась, немцев не так уж далеко отбросили. Да и жива ли? Матери писал дважды, можно было через нее про московские дела узнать, но ответа не пришло. Может, перевели в иную зону, может, в училище такие сомнительные письма цензура не пропускает, а может… Нет, о худшем думать нельзя.

Наконец выгрузились. Прямо у разбитой вдребезги, выгоревшей станции, началось распределение. А на западе знакомо ухало, вздыхала артиллерия…

– Товарищи командиры, поздравляю с прибытием на героический Калининский фронт. Вам выпала честь защищать Родину на центральном, самом важном, ответственном рубеже, – отдышливо провозгласил майор в белом, с одной стороны до смешного подкопченном, полушубке. – Так, Егоров, Сомоненко – сюда! Коломоец, Олешов, Васюк – к тому старшему лейтенанту…

Попал лейтенант Васюк в только что переименованную и получившую звание «гвардейской» 21-ю стрелковую (раньше она не очень интересно именовалась 361-й стрелковой).

Двинулись в дивизию на санях. Утомленно ступала худая утомленная лошадь, нахохлился возница, поджав ноги, дремал сопровождающий старлей. День выдался относительно теплый, чавкал желтоватый снег под лошадиными копытами и полозьями саней. Серега смотрел в бледно-голубое небо, не столько из поэтических соображений, как по причине очевидности старых и свежих бомбовых воронок у дороги. Летная погода, что не очень хорошо.

Торчал из снега у въезда в спаленную – одни трубы торчали – деревню немецкий указатель. «Старое Варино» – не без труда перевел Серый. Вышибли, значит, фашиста из Варино, что хорошо. А то, что пулемет уже слышен, не так хорошо. Недалеко от Варино отошел подлый фриц, закрепился. А Ржев у нас, значит, где-то вот там – к югу – будет? Тоже пока наш город под немцами, идут здесь бои местного значения…

[1] Сейчас широко известен замечательный город Красноборск, стоящий на берегу дивной реки Северная Двина. Но никакого пехотного училища в том городе в годы войны не дислоцировалось. Здесь речь идет о совершенно ином Красноборске – очень похожем, но другом.

Глава 8. Укрепляя тылы

Поезд здесь не остановился, лишь сбавил ход. Впрочем, растолстеть в дороге товарищ Выру не успел, из имущества имел лишь тощий вещмешок и медный чайник – спрыгнуть труда не составило. Янис по инерции пробежал несколько шагов, махнул выглядывающим из двери попутчикам.

Ушел поезд, а списанный отовсюду бывший электрик-пулеметчик остался на коротенькой пустой платформе. На невысоком станционном строении было написано: «ст. Тыхау». Э-э… с пунктом назначения не ошибся. С остальным…

Было здесь утро, и небо – жутко бесконечное, прямо голову страшно поднять – делилось оно на две полусферы: густо синюю, переходящую в голубую – западную, и встречную – розово-алую, горящую, восточную. Вот прямиком в центр мира приехал товарищ Выру – небеса прямо здесь и сталкиваются. Наверное, оттого и воздух такой – хрустальный, чистый как спирт, аж в голову бьет и легкие целебным холодком распирает, болезненную тяжесть изнутри выдавливает.

Ощущение полноты дыхания после довольно теплого, но душного вагона Янису понравилось, остальное… Станция, низкие служебные строения, телеграфные столбы с поблескивающими в свете восхода проводами, несколько вагонов на запасном пути – довольно дряхлых, и вряд ли куда собирающихся сдвинуться даже в беспокойное военное время. Полное безлюдье, какой-нибудь любопытствующей собаки и той не видать. Очень лечебная станция, диетическая, сразу видно.

А вокруг простиралась степь, бледно-желтая, местам бурая, местами белая в яркой изморози. Янис уже понял, что степи здесь вовсе и не ровные как стол, а с перепадами, возвышенностями и логами-впадинами. При взгляде на такой немыслимый простор и бесконечность душа опять же замирала – пропадешь здесь как в море, никогда до тех дальних, сияющих на солнце гор не дойти, хоть годами шагай. К счастью, степь – не море, утонуть в ней мало кому удается в силу очевидной почвенной твердости. Наверное, иные опасности подстерегают, но нет, не утопление. Что утешает, но не очень.

Из-за здания станции вышел дед в железнодорожной фуражке, с удивлением глянул на Яниса:

– Моряк, ты часом, остановочным пунктом не ошибся?

– Никак нет. У меня точное назначение, – Янис указал на название на здании станции, и, точно зная, с чего нужно начинать знакомство в военное время, полез в бушлат. – Значится у меня Тыхау, вот документы…

Дед спешить не стал, убрал в чехол сигнальные железнодорожные флажки, держа на вытянутой руке и щурясь, рассмотрел документы вновь прибывшего, приложил руку к фуражке: – Начальник-дежурный вверенной станции, Степан Степанович Прохоров. С прибытием, товарищ Вира. На лечение, значит? А там медицина не предупреждала, что санаторий наш строить начали, да забросили, не доделав?

– Упоминали. Но сказали, что климат и остальное к моему ранению очень подходящее, вот к вам и перенаправлен, – вздохнул Янис, убирая документы.

– Хорошее дело. Медицины у нас тут немного, но по легочным делам очень толковая врачиха… – дед спохватился. – Тебе же в амбулаторию надо?

– Э… видимо, да.

– Так чего стоишь?! Машина же уйдет, а до амбулатории десять с гаком верст. Беги быстрее, автомобилина там за станцией ругается, поскольку не заводится.

– Понял, спасибо, – Янис сбежал по ступеням платформы, обогнул по очевидной тропке станционное здание.

Спешить особо было некуда: автомашина стояла с поднятым капотом, торчала задница водителя. Янис хмыкнул, вспоминая былое – вот совсем иная станция была, людная, а вот так же не заводилась техника. И опять полуторка, правда, тут глубоко гражданский ГАЗ-АА с газогенераторной установкой.

От пристанционной «площади» тянулись дороги во все стороны, исчезали в степи. Так же исчезали и рельсы железнодорожной колеи. Лишь гордые телеграфные столбы высокомерно упирались, не желая теряться в бесконечности пустынного мира. Не, определенно надо с машиной и водителем отношения налаживать, тут сгинешь, пока до той амбулатории дотащишься.

Машина, кстати, действительно ругалась – из-под капота, сердитым, но каким-то неубедительным матом. Янис хотел сказать, что автомобили не очень любят, когда их обзывают гулящими безответственными женщинами, но воздержался. Нехорошо этак знакомство начинать, к тому же шофер совсем мальчишка, опыта явно нет – вон под капот едва дотягивается, ноги на весу дрыгаются.