Текст книги "Шакалы пустыни (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

– Может, ты попробуешь? – спросила Катрин у супер-собаки.

Дикси движением хвоста и остальной фигуры известила, что ни в коем случае: здесь вода, две последние банки сосисок, верные друзья, посему мужественная экспедиционная собака желает сполна разделить судьбу экспедиции. По-крайней мере, до тех пор, пока вода не кончится.

– Странно, я полагал, что теперь нас все же допустят, – высказался Вейль.

– Вы ошибиться, – буркнула переводчица.

– Может, это и не ЕГО ловушка? – предположил Бомон.

Шеф поморщился:

– Тогда чья? Есть варианты?

– Может, сюрприз старый, древний? Вроде мины нажимного действия? – Катрин разглядывала кости на середине песчаной «мышеловки». – Поставили, забыли снять. Вон сколько наловилось. Нужно было нам при спуске хорошенько под ноги смотреть. Подозрительно же.

Костей при ближайшем изучении скопилось изрядно. Песок их милосердно занес, но сейчас угадывались и верблюжьи кости, и кто-то небольшой-рогатый (трудно поверить, что здесь водятся антилопы), ну и купол человеческого черепа проглядывал.

Солнце плыло над песчаными гребнями, паломники поочередно поднимались и проверяли не исчезли ли невидимые стены (бесполезное занятие). След скарабея потихоньку заметался игрой песка и ветра. Экспедиция без аппетита пообедала. Катрин раздумывала над тем, что сушеные финики она до конца жизни даже в руки не возьмет, и экономно чистила зубы. Наиболее разумное решение напрашивалось само собой: нужно Выпрыгивать, ибо зашло в тупик – в песчаном, самом прямом смысле этого слова.

– Только когда шансов вообще не останется. Вы еще можете понадобиться, – молвил шеф, не открывая глаз.

Катрин покосилась на членов экспедиции, скорчившихся под куцым полотнищем тента. Жалкое зрелище.

– Сейчас шансы, значит, еще остаются? – архе-зэка спрятала полысевшую зубную щетку. – Знаете, Вейль, а вы ведь по любому здесь останетесь. Шли умирать, так своего и добились.

– Разве я на что-то иное претендую? – вяло удивился шеф. – Но шансы еще остаются. Возможно, ночью… Впрочем, дело не в этом. Этих милейших людей забрать успеете в любом случае. Просто попрошу не спешить.

– Куда нас забрать? – удивилась Анис.

– Видимо, к реке. Или какой-нибудь воде, – предположил Вейль. – Это вы у мадам-вдовы интересуйтесь. Она добра, как любая мелкая богиня. Собственно, я тоже не злой. Отпущу с легким сердцем. Если припомнить, так я вас сюда и не тянул.

– Не оставил нас Аллах, прям все кругом добры, – восхитилась переводчица. – О как это «забрать» вы говорить…

– Помолчи, Ани,  – попросил капрал и пошел проверять «стену».

Бомон покрутился наверху, не преуспел, вернулся под тент. Помолчали, посидели, потом капрал рассказал один поучительный случай об особенностях частных застенков в одном графском замке, который довелось обыскивать. Все согласились, что там узникам было куда хуже. Потом Дикси начала намекать, что сидеть без дела – это не дело, можно и сосиску съесть. Шеф лежал под тентом и делал вид, что спит. Это раздражало. Возможно, поэтому и думать особо не получалось. Мнилось, что выход из ловушки должен быть весьма прост. До сих пор возникавшие на пути экспедиции препятствия не отличались алгебраической запутанностью и переусложненностью, все же логика древних времен на иной фундамент опиралась.

Катрин поднялась к гребню – место ухода скарабея угадывалось по многочисленным следами на взрытом песке – пленники здесь натоптали изрядно. Вот здесь хитрое насекомое покопалось-поиздевалось и ускользнуло. Может, нужно еще точнее следовать за насекомым? Оно все-таки мелкое, проход может быть узким…

Катрин попробовала и боком, и на четвереньках, и по-пластунски. Преграда исправно разворачивала назад, хорошо что не хихикала. Наблюдавшие за маневрами толмачка и капрал поднялись к месту действия.

– Вы, леди, скажите, какая догадка-то мелькнула, – предложил неглупый капрал. – Вместе подумаем, вдруг осилим.

– В том-то и дело, что особой догадки не возникло, – в сердцах пояснила Катрин. – Подумалось, что «курс компаса» врать не должен, но не обязан он и учитывать наши убогие человеческие возможности.

– Вдруг место, где вознести молитву надлежит? Так в сказочностях всегда бывает. Могил великого шейха здесь, или очень мудрый вождь-шакал? Без поклоненья дальше не пускать? – предположила Анис, подкованная в местных обычаях-суевериях.

– Шакал это как-то… Но, возможно, действительно с древним обрядом связано? – осенило капрала. – Скарабей ведь символизирует смерть и воскрешение, или еще какую-то этакую чушь. Жук здесь закопался, значит, вроде бы умер. А потом выкопался и воскрес.

Все с уважением посмотрели на Бомона – за время путешествия с археологами вояка здорово проникся атмосферой мифов и легенд и подступил к проблеме с сугубо научной стороны.

– Через смерть к жизнь? Убить – продвинуть – ожить! – развила идею талантливая переводчица.

Технический состав экспедиции посмотрел на Вейля.

– Нет, это слишком упрощенный подход. И потом, двигать меня будет неудобно, я тяжелый, – запротестовал шеф.

Посмотрели вокруг: чуткая Дикси забилась куда-то под вьюки, верблюд косился тревожно. Это он напрасно – двигать такую тушу заведомо потяжелее, чем похудевшего шефа.

– Постойте, мы идем ложным путем. Если следовать логике жертвенного умерщвления-воскрешения, то жук вообще остается не у дел. Какая связь? – спохватилась Катрин.

– Действительно, мы в плену стереотипов. Жертвы, скорбный путь на запад – это слишком сложно. Вы бы еще церемониальное бальзамирование приплели, – принялся критиковать шеф. – Слишком много веков прошло, мир изменился, дороги в нем упростились. Прямым и элементарным выход должен быть.

Теоретически шеф был прав. Но с буквальным-элементарным решением имелись проблемы. Солнце мешало, пить опять хотелось, мозг плавился, превращаясь в липкий блин. Проще нужно, еще проще. Не «жевать медузу». Как прошел этот проклятый жук?

Катрин опустилась на колени и пощупала песок. Сыпучий, но относительно плотный. Жаль, лопатка и иные полезные археологические инструменты остались в Асуане. Вот никогда не знаешь что в пути понадобиться.

Архе-зэка вытащила ножны с ятаганом.

– Попробуйте, но едва ли. Завеса наверняка опускается вместе с уровнем песка, – предрек шеф.

В этом Вейль, конечно, прав. Ловушку так просто не обманешь. Но ведь подготовительные работы могут облегчить процесс. Катрин без особого труда отгребла песок, отрыв что-то вроде неглубокого ровика. Начала перевязывать никаб, готовя глухую маску. Из ровика тянуло чуть ощутимой прохладой, не могильной, а, скорее, приятной. Экспериментаторша легла в канавку.

– А прикапывать есть надобность? – предложила заботливая Аниска.

– Только попробуй! – невнятно предупредила архе-зэка.

Упереться лбом в песок, начать делать вращательные движения… Катрин ощущала себе довольно глупой и слишком крупной – голова шла туго. Нет, жуки это делают как-то иначе. Но надо же попробовать. Ушам стало больновато, а насчет дыхания так и вообще. В удушье и злобе архе-зэка ускорила движения. Грудь сдавило, накатывала паника, но голова пошла легче. Ага, свет! Девушка-червь поднатужилась и вытащила норовящие застрять ноги.

Все получилось! Она оказалась за чертой ловушки, спутники толпились в каком-то шаге от разведчицы, смотрели просительно, мгновенно взявшаяся ниоткуда Дикси шныряла у них под ногами и просительно повизгивала.

– Нора не поможет, нужно именно сквозь песок, – отряхиваясь, сообщила Катрин. – Верблюда придется бросить…

Процесс червячно-жучиного просачивания занял немалое время, но непреодолимых препятствий не возникло. Катрин еще дважды возвращалась в ловушку, помогала с перемещением бурдюков и иного походного имущества. В принципе, если приноровиться, то буравить песок башкой не так уж трудно. Хорошо, что не глина или щебень. Собрались у пожитков. Радостная Дикси нарезала круги по песку, рвалась в путь – к новым свершениям и ловушкам. Навьюченная экспедиция побрела прочь от проклятой ложбины. За спиной жалобно заревел брошенный верблюд.

– Нужно было пристрелить, – сказал, не оглядываясь, капрал.

– Пусть отдохнет. Поработал, теперь наша очередь, – проворчала Катрин. Восторг от освобождения из песчаного капкана угас, вернулась жажда и усталость. Анис вновь начала пошатываться.

– Ничего, тут не должно быть далеко, – оптимистично заверил ободрившийся шеф.

– Будем надеяться, – пробурчала Катрин и вздрогнула.

– Ай, шайтан, да сократит Аллах его нечестивые блохастые дни, мля его в ж… – вопила переводчица, вздумавшая оглянуться.

Экспедиция наблюдала, как удаляется непонятно как выбравшийся из ловушки верблюд. Обиженный дромадер направлялся строго на восток и, что характерно, ни разу не оглянулся. Катрин нехорошо подумала про пустыню и всю ее фауну. Но теперь уже что поделать, нужно двигаться.

Как выяснилось через полсотни шагов, ругать фауну (как минимум ее древнюю часть) было не за что. Магический скарабей ждал подотставших спутников – его драгоценное тело ярко блестело на гребне бархана. Подпустив на десяток метров, насекомое тронулось в путь: курс прежний – запад, вслед за уже опускающимся солнцем.

***

Башню члены экспедиции рассмотрели на самом закате – силуэт строения на фоне ложащегося на барханы солнечного диска казался огромным, чернильно-черным.

– Кажется, мы близки к цели, – прохрипел Вейль. – Не было здесь никаких крепостей. Но это явно еще не ОНО…

В приближении сооружение оказалось поскромнее размером, чем мнилось, хотя и не маленьким. Башней оно было когда-то давно, сейчас просто полуразваленное четырехугольное сооружение, примерно двухэтажной высоты, с едва угадывающимися остатками ограды вокруг. Темнели провалы окон верхнего этажа, широкая дверь оказалась закрыта на вставленную в кованые кольца щепку.

– Я бы снаружи переночевала, – сообщила Катрин, с трудом подняла штуцер и побрела изучать тылы башни. Остальные члены экспедиции валялись на песке среди оружия и тюков. Прошедший денек даже шефа вымотал.

Задворки башни не особо отличались от фасада. Остатки загона для скота, нечто вроде очага с остатками углей. И колодец. Катрин сдвинула массивную каменную крышку, полюбовалась на темное зеркало воды, понюхала мокрую веревку. Пахло прохладой, да что там, холодом пахло. Очень забытый запах. Как много воды… Архе-зэка вытащила веревку с дырявым кожаным ведром, напилась, села, прислонилась спиной к камням колодца и подумала о том, что сил почти не осталось. Еще сутки, и сдохла бы экспедиция.

Катрин вернулась к спутникам – здесь копошились, собирая топливо для костерка.

– Колодец. Воды вдосталь. В смысле, можно и умыться, – сообщила архе-зэка.

Анис торопливо поплелась к колодцу. Капрал, конечно, за ней. Безносые танцовщицы – известные чистюли.

– Что там внутри? – поинтересовался Вейль, кивая на башню.

– Не смотрела, – Катрин помолчала. – И не буду смотреть. Мне в любом случае нужно возвращаться.

– Я всецело на вашей стороне, – заверил бывший шеф. – Но от меня мало что зависит. Что касается башни, то там, насколько я понимаю, можно оставить лишнее и ненужное. К НЕМУ принято являться налегке.

– Ну да, надлежит приходить нарядной, в лучших браслетах, желательно уже благоухающей смолой для бальзамирования. Нету у меня ничего такого. И лишнего нету. Оружие не оставлю, мне еще обратно идти.

Вейль пожал плечами:

– Ваше дело. Но взглянуть все же любопытно. Я слышал об этом месте.

Ужинали почти в полном молчании. Языки пламени крошечного костра освещали лишь носы сапог. Похлебка из остатков продуктов, потом кофе, вода и снова кофе. Как бы там ни было, а неограниченное количество воды – это чудесно. Потом спутники пошли в башню, а Катрин и последняя экспедиционная скотина – к колодцу. Было уже прохладно, почти холодно, Дикси придушенно взвизгивала, но дала себя привести в порядок. Потом собака сохла завернутая, а архе-зэка стояла обнаженная под звездами, плескала на себя водой, чувствовала, как уходит из тела усталость и жар пустыни. Облегчения это не приносило, ибо смена была слишком резкой. Пугающей.

– Ничего подобного, мне нужно возвращаться, – пробурчала Катрин колодцу и звездам.

Дикси, к которой, собственно, и не обращались, фыркнула из-под сорочки-полотенца. Острый нос крысо-собаки был направлен на башню и усиленно втягивал воздух.

– Думаю, что крыс там по-любому не будет. Бесперспективное в этом смысле место. Думаешь, все равно нужно заглянуть? Ладно, только простирнемся сначала. Утром наверняка времени не будет.

Оставив выстиранную сорочку и шальвары сохнуть у колодца, архе-зэка и архе-собака направились к дверям башни. Здесь пахло дымом и смолой, Катрин раздула еще тлеющий факел…

Странное это все-таки место. Катрин бродила между завалов, сапоги с тихим звоном раздвигали слои мелкого золота и меди. Ларцы и тюки, увязанные пологи шатров, свертки запыленных роскошных и нищих плащей, сосуды для воды и масла, оружие: древнее и не особо древнее, давно окаменевшие продукты и растрескавшиеся горшки… Но больше всего лежало украшений: ожерелья и браслеты, со стеклом и лазуритом, с бирюзой  и фаянсом, перстни и массивные пекторали. Драгоценности были везде: заполняли кувшины и корзины, возвышались холмами на кулях из-под фиников и на ссохшейся упряжи. Приходилось осторожно ставить ноги, чтобы не давить некогда блестящие и ценные вещички. Сейчас все покрывал толстый слой песчаной пыли, отличить серебро от золота или бронзы было невозможно. Лишь там, где пыль потревожили свежие следы, пробивался тусклый блеск.

Дикси шуршала где-то в углу этого бесконечного склада уже ненужных сокровищ.

– Слушай, я тебя для чего купала? – вопросила Катрин.

Из глубин (хлам предположительно периода II династии) разочарованно фыркнули. Вот все здесь было, а завалящей крысы – фигушки найдешь.

Катрин подняла штуковину, слегка похожую на оружие, попыталась сдуть пыль. Дерево и золото, инкрустация. Не оружие, конечно, «Зеркало «Анх» или «Крест жизни»» у археологов этот артефакт называется. Красиво.

Страх и отвратительное чувство чуждости исчезли. Пусть внешне эта немыслимая камера хранения и напоминала ужасный склад концлагеря, но смысл был совершенно противоположным. По доброй воле здесь вещи оставляли: уже не нужны, а бросить в пустыне жалко. Все-таки дороги были эти вещи хозяевам, не драгоценным металлом и искусной отделкой дороги, а воспоминаниями. Жили люди с ними, как прожитые года выбросишь? В этом смысле, что те золотые серьги с ляпис-лазурью, что вот тот узкий топор с отполированной ладонями повидавшей «саксаульной» рукоятью, абсолютно равны. Вот и оставили люди – вдруг кому-то пригодятся? Времена саркофагов и заботливых сборов усопших в последний путь давно миновали. Уходят отсюда без провожающих, без плакальщиц и бальзамирования, все упростилось.

– Такие дела, – пробормотала архе-зэка, глядя на чистый мушкет, занявший место рядом с парой копий неопределенной давней эпохи. Выглядит  ружье жутко чужеродно, но это пока пылью не припудрило. Получается, не дрогнул Бомон со своей безносой, не передумал. Оно и верно – место, невзирая на всю свою странность, успокаивающее. Парадокс, да. За рассыпающимися от ветхости корзинами чихнула охотница на крыс.

– Пошли, а то придется повторно по полной программе купаться.

Из глубин сокровищницы донеслось протестующее рычание.

– Пошли, говорю. А то ты нагадишь, а это уже безусловное богохульство, за такое одним купанием не отделаешься.

Катрин изловила неосторожно шмыгнувшую мимо крысо-собаку и вышла в свежую ночь.

Под лагерным тентом спали, хотя и не все. Вейль сидел на камне, смотрел на дорогу. Конечно, никакой дороги здесь не было, но она была. Угадывалась. Уводящая вот к тем едва заметным возвышенностям за которыми откроется… в общем, что-то откроется.

Бывший шеф мельком глянул на архе-зэка, обрядившуюся в последние свежие плавки и футболку, сбереженные именно для наступающего торжественного дня.

– Слушайте, Кольт, понимаю что спрашивать поздновато, но все же не сдержу любопытства. Как думаете, это еще тот мир или уже другой? Или пограничье? Вы же, наверное, догадываетесь.

– Откуда мне знать, мсье Вейль. Вы же сюда так стремились, вы и разбирайтесь.

Катрин легла, попыталась завернуться в короткий жилет. Собаченция немедля пристроилась под бок, принялась ерзать, распространяя запах слегка освеженной элитной псины и пыли веков.

– Уймись,  – посоветовала архе-зэка.

Насмешливо взвыл пустынный шакал, ему ответил другой, третий – едва слышный. Дикси приподняла плешивую башку, одобрительно сверкнула клычком. Полночь. Надо бы все же поспать. Вейль сидел, устойчиво опершись локтями о колени, смотрел на дорогу.

Готовится. Псих упертый.

Глава 19
Там

дата и место не определены

Песок казался угасающе-алым, ненастоящим, сапоги перестали вязнуть – дорога, все еще не очевидная, напрямую вела к темным пятнышкам на горизонте. Уже можно было опознать пальмы и относительно крупные строения. Подсознание настойчиво намекало, что сейчас из утреннего сумрака явятся величественные очертания пирамиды, да только ничего подобного. Здесь все было не так. Катрин шла замыкающей, чему была рада.

Идти не хотелось. Не наш это пункт назначения.

Мертвый закатный мир – он для мертвых, как и утро, которое не утро. Чуть заметный уклон к лежащему впереди плато, окруженному заслоняющей и изолирующей бесконечностью дюн-барханов. Поднимающееся солнце светило в спину, но тени гасли на песке под ногами, свет впереди был мягок и слаб. Вечер там и закат, должно быть вечный. Это противоестественное сочетание порядком смущало даже привычный ко многому военно-шпионский ум. Спутники же этим утром, кажется, не проронили ни слова. Даже Дикси, изъявившая необъяснимое желание двигаться своим ходом, семенила в тишине и не особо вываливала язык.

Катрин невыносимо хотелось оглянуться, проверить, не истаивает ли за спиной дорога, видна ли еще башня Крайнего Склада, сохраняются ли символические шансы вернуться по своим следам. Но вертеть башкой было неразумно. Ощущение, что ты уже на самом виду, перед НИМ, было слишком сильно. Конечно, бог чувствует нерешительность и страх паломников, да и иные смятения от него не укроются. Но держать марку нужно до конца, ибо учтивость и вежливость – наше единственное оружие.

Штуцер сильнее оттягивал плечо, намекал, что развернуться и двинуть назад еще очень даже возможно, но это было заведомо обманчивым ощущением. Оружие тут излишне. Вот поэтому бывший шеф так уверенно и ровно шагает вперед. Кажется, о попутчиках он давно забыл, сосредоточился на предстоящей Встрече. Ему-то что, он сам в себе оружие, ему прикосновения к обтертому ореховому прикладу винтовки вообще не нужны. Видят боги, Вейль – Псих с большой буквы «П». Свела же судьба-злодейка…

Пальмы впереди казались не настоящими, а вырезанными из потемневшей тонкой жести. Тоска овладевала архе-зэка. Хотелось драпануть или бахнуть грамм двести. Бегство по чужой дороге к глубоко чужому складу будет выглядеть весьма нелепо, а последствия от принятого стакана в наступающей дневной жаре могут попросту убить. Или не будет здесь настоящего дня и жары? Впрочем, спиртного все равно нет. Ходим неподготовленные, спохватываемся поздновато…

Дикси, видимо, порядком притомившаяся, вопросительно оглянулась. Паломница-шпионка развела руками – глупо теперь на ручки проситься, торжественность момента нарушать. Собаченция раздраженно дернула тощим хвостом. Абсолютно не «на ручки» она, понимаете ли, имела в виду. Ну, извините, мы нынче не особо догадливы.

Это все странное освещение виновато – Катрин заметила наблюдателя гораздо позже зоркой архе-собаки. Местный властелин пустыни сидел, поджав хвост, поодаль от дороги, и, склонив острую морду к плечу, разглядывал путников. Шакал был поджар и невелик ростом – видать, ночные завывания отнимают уйму сил и энергии. Впрочем, с чего тут, в песках, разжиреешь? Нормальное животное, телосложением гораздо гармоничнее своей дальней эксклюзивно-мелкой родственницы. Ладно, сторожа тайных мест – не самое главное в тайных местах…

Вот они – считанные пальмы, стены невысоких строений, иглы пары скромных обелисков, наконец-то, обозначавших устье тайной дороги. Деревня, видимо, давно заброшена. И до всех разгадок (и до приговора) остался километр закатного песка. Стены и пальмы дремлют в тенях утреннего заката. Или уже не утреннего? Нет, оглядываться мы все равно не будем. Капрал коротко приобнял за плечи безносую подругу. Поддержка и прощание. Да, вот он, конец пути. Мертвая деревня на мертвой дороге…

На сей раз интуиция подвела опытную шпионку. Не успели миновать иглы гранитных обелисков, как деревня явила признаки жизни. Незамеченный паренек отворил ворота загона, на свободу повалили козы, сонно мемекающие и с вялым любопытством поглядывающие на паломников. Пастух-подросток тоже смотрел, по-взрослому притворяясь равнодушным. Неизвестно, что почувствовали остальные бывшие археологи, но Дикси мгновенно полегчало. Пастуха мелкая хищница, конечно, проигнорировала, оценивающе присмотрелась к козлу-вожаку, но солидные рога и запах (еще более убедительный) заставили отказаться от мысли о немедленной охоте. Дикси вытянула морду и начала внюхиваться в запахи деревни.

Улочка… встречная женщина с кувшином на голове… есть тут вода, что вполне естественно… кудахчут куры за невысоким забором… а туда ли мы пришли, граждане богоискатели? Посреди улочки возятся на песке малые голопузые аборигены – старший, лет четырех от роду, гордо продемонстрировал гостям палку. Дикси такие игрушки категорически не одобряла и с трудом воздержалась от гавканья, капрал одобрительно кивнул местному малолетнему герою.

Вновь дома, теперь явно не жилые. Вернулся страх – нет, все здесь не так, даже дети тень-защиту от солнца не ищут, красноватый мягкий сумрак заката здесь вечен. Значит ли это, что и все иное обман? Не понять, не догадаться. Но запах коз и малолетние селяне вполне достоверны.

Потянулась длинная осыпавшаяся стена с провалами былых дверей. Караван-сарай, давным-давно забытый за ненадобностью? За стеной донесся отчетливый шорох – Дикси азартно кинулась в пролом. Крысы! Настоящие крысы! Сгинула собаченция. Отряд не заметил потери бойца – Вейль не оглядывался, шаги его становились все шире и решительнее. Капрал и Анис тоже оставались преисполнены решительности. Впереди виднелась площадь…

Деревня умирала. Это было особенно очевидно здесь – в центре. Колодец и прямоугольное строение – разрушающееся, но еще сохранившее былое изящество, подчеркнутое десятками тонких колонн. Заброшенные дома и дворы четырех улиц, сходящихся к площади… Немногочисленные живые люди у колодца… И храм – совсем небольшой, с рухнувшим левым крылом. К храмовым ступеням подходил человек – издали он казался таким же дряхлым как все вокруг; полуголый, лишь в набедренной повязке. Нет, он не стар, видимо, нездоров – характерна скованность движений. Люди, присутствующие на смягченной вечерне-алыми тенями площади, в молчании следили за смельчаком. Вот он, припадая на левую ногу, поднялся по ступеням, на миг задержавшись, ступил во тьму между пилонов. Вопль мучительной, невыносимой боли вырвался из дверей храма. Зрители на площади ждали несколько мгновений, как будто могло случиться что-нибудь еще. Потом худенькая селянка у колодца продолжила наполнять кувшин…

Катрин знала, что выл от боли вовсе не вошедший в храм человек. Там все проще и сложнее – тысячелетняя традиция нерушима. Но все равно слышать вопль безумного мучения было жутковато. К пыткам, повидавшая всякого-разного, архе-зэка так и не привыкла.

– Наплевать, – пробормотал Вейль, не отрывая алчущего взгляда от храмовых полу-руин. – Я все равно войду. Господа, благодарю, что согласились проводить. Вам, Кольт, я более чем признателен. Без вас я бы не дошел. Согласен, я был не самым лучшим спутником. Если вас утешит, дорогая Катрин, – в самом ближайшем будущем я отвечу за все. И едва ли приговор будет мягок.

– Валяете, отвечайте, – пробормотала Катрин. – Гад вы, конечно, конченный. Но если суд найдет смягчающие обстоятельства… В общем, удачи, как бы странно это не звучало.

– Благодарю, – Жак Вейль, не оглядываясь, зашагал к храму…

Он так и не оглянулся. Деловито поднялся по ступеням и исчез. Над площадью затих очередной вопль неистовой боли. Бывший шеф, несмотря на свое абсолютное безумие, оказался одним из самых решительных людей, которых довелось встречать Катрин. Экое же пакостное ощущение на прощание оставил – теперь всю жизнь будешь о собственной трусости размышлять.

– А нас, похоже, пока не пустят, – с некоторой растерянностью сказал капрал подруге.

Анис кивнула:

– И здесь мы мордой не выйти. Ну, пусть будет решать.

Влюбленные психи взялись за руки и поплелись к западной улочке. О архе-зэка они, кажется, напрочь забыли.

Катрин, с абсолютно неуместным здесь штуцером и отягощенным боевым железом поясом, чувствовала себя посреди этой площади глуповато. Немногочисленные люди вокруг точно знали, зачем они здесь живут, а вот этак… незваной туристкой быть стыдно. Конечно, не туристка, а сугубо волей нелегких жизненных обстоятельств занесена, и бог это знает, но тем не менее…

Бог ей ничего не сказал, и это нервировало. И немного обижало. Вот Вейль получил ответ мгновенно, и наивным влюбленным тоже было что-то объявлено, даже собаченции разрешено полезным делом заняться, а архе-зэка вообще наглухо проигнорировали. Торчи здесь дура-дурой. Ведь если бы отпустил…

Нет, не отпустил. Трафик нынче жиденький, не заметить нового паломника невозможно, так что, как выражается безносая красавица «будет решать». Это ж даже не бюрократия, а еще хуже…

Катрин отогнала непочтительные мысли. Несомненно, спрятать их невозможно, но сдержанность не повредит. Но что делать-то? Вообще-то в пустынных землях с этим вопросом просто – к колодцу нужно идти. Паломница умылась, напилась, сидела на бортике бассейна, смотрела на храм. Жажда окончательно ушла, многодневная усталость покидала ноги. Следовало просто ждать и желательно ни о чем не думать…

Лежал на песчаной площади почти неподвижный красноватый свет, от пережитых нервностей и печалей тянуло в сон. Ну и ладно – как бы там ни было, жуликов и злоумышленников у храма опасаться нечего – Хозяин здесь один. Вместо подушки имелась кобура с пистолетами, но вполне удобная. Архе-зэка свернулась калачиком и задремала.

Поспать получилось не то что долго, зато спокойно. Собственно, и с текущим временем на храмовой площади обстояло как-то невнятно. Часов у Катрин не было, да и разгадывать физические аномалии не имелось особого желания. Паломница судорожно зевнула и занялась умыванием. Плескание у бассейна навело на мысль заняться чем-то полезным…

Когда архе-зэка, подкатив неудобные шаровары, залезла в купальню, вопить о святотатстве никто не стал, с жердями и проклятиями тоже не набежали. Катрин собирала обломки камней на дне, выкладывала за парапет. Бродить по колено в воде оказалось приятно, да и результат скромных трудов радовал. Под водой обнаружился намек на фреску, темно-розовые блики заиграли в воде обнадеживающе. К бассейну пришел пацан с ветхой корзиной. Вдвоем складывали камешки и обломки в корзину, мальчишка уволакивал подальше. Потом пришлось чинить корзину. В походных запасах паломницы отыскался обрезок бечевки, подвязали разошедшиеся прутья. С беседой не особо ладилось (похоже, малолетний туземец говорил даже и не по-арабски), но и так все понятно. Пацан оказался толковый, судя по щербатости, тоже отъявленно бедуинских кровей.

– Надо бы перерыв сделать, – сообщила Катрин, чувствуя, что даже в этом удаленном религиозно-мистическом центре обед должен состояться по расписанию.

Помощник был согласен, что-то напоказывал и убежал. Паломница следом не пошла. С провизией здесь дела не блестящи, в гости напрашиваться неудобно. Катрин прошла по западной улочке и почти сразу свернула на запах дымка и съестного. Двор давно опустевшего дома покрывал толстый ковер нанесенного с пустыни песка. Былые товарищи по экспедиционным странствиям сидели у крошечного костерка, рядом стоял и благоухал старый горшок.

– Вы где, леди, бродите? – проворчал капрал. – Вот сейчас бы доели похлебку, да и все.

– На субботнике была, – оправдалась Катрин.

Глянули озадаченно, но к пустой болтовне обстановка не располагала. Анис пододвинула горшок с остатками варева. Ложка у архе-зэка имелась. Обед, видимо, следовало идентифицировать как «тюря козье-гренадерская»: горячее козье молоко и куски лепешки. Но так ничего, вполне.

– С солью тут проблемы? – поинтересовалась Катрин, облизывая ложку.

– Бедность, – вздохнула толмачка. – Солей нет, перца нет. А у вас аудиенций быть?

– Нет, не быть. Может, и вообще не снизойдут. Я гостья невнятная.

– Мы, ать его, тоже, – пригорюнилась Анис. – Мы вообще еще молод, без обоснованности тут идти.

– Нам нужно было сразу заходить. Вейль знал, что делает, – буркнул решительный Бомон.

– Не напирай. Здесь свои законы, – напомнила архе-зэка. – Что касается Вейля… Вы уверены, что он знал, что делал? У безумцев своя логика, весьма сомнительная. А вам зачем за Дверь спешить? Здесь плохо?

– Нет особо плохости, – толмачка бесстыже опустила голову на надежное капральское плечо.

Никаба на девушке не было, отсутствие носа зияло вопиюще и Катрин подумала, что с пары можно было бы писать эскиз-набросок «Влюбленная Смерть». Гм, довольно свежий сюжет.

– Нам не плохо. Просто деться некуда, – сказал капрал. – Нельзя же по пустыне скитаться бесконечно? Какие из нас бедуины.

– Это конечно. Но ведь нельзя исключительно на этом сомнительном основании рваться прямиком за Дверь? – заворчала Катрин. – Там же не приют для неопределенно странствующих. Нужны веские основания. У Хозяина свои законы и правила. Не пустит вас и правильно сделает.

– Не говорить так! – возмутилась толмачка. – Анубис строг, но справедлив! Так вся деревня знать!

– Я не спорю, – заверила архе-зэка. – Просто есть же какие-то уставные законы и кодекс пропуска в мир мертвых. Вы же не первые сюда пришли.

– Может и так, – капрал поправил угольки костра. – Откажет так откажет. Нам, собственно, главное, чтоб вместе. Хотя идти нам действительно некуда.

– Это другое дело. Возможно, удастся найти какой-то компромисс, – предположила Катрин.

Хорошенькая «смерть» улыбнулась. (Зубки у нее были все-таки абсолютно не здешние, не бедуинские – сущий жемчуг.)

– Компромисс? Немного умереть, немного не умереть?

– Скажем, не умереть, а отсидеться. Или отлежаться. До лучших времен. Полагаю, Хозяин-Анубис может на подобное согласиться.

Катрин рассказала о своем незамысловатом компромиссном плане, а заодно и о будущих достижениях по части пластической хирургии. Слушателям было любопытно, задавали вопросы, хихикали. Потом капрал хмыкнул и признал: