Текст книги "Шакалы пустыни (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

– Да я верю и практически согласна. Но служба,  – вздохнула архе-зэка и показала штуцером направление.

Бедуин ответил характерным жестом. Вот сколько на этой планете языков и народов, а обвинение в умственной несостоятельности все выражают вполне доходчиво.

– К чему пререкания? Они до добра не доводят. Туда, значит, туда.

Юнески упорствовал и не нашел ничего умнее, как схватиться за нож. Необдуманный поступок обошелся ему в отбитый прикладом локоть и лишение пояса. Поднимая пленника со связанными за спиной руками, Катрин печально пояснила собаченции:

– Вот всегда так. Был приличным человеком, погонщиком-профессионалом, а теперь… Пленник-лишенец. Разумнее сразу к консенсусу приходить, если тебе убийство оппонента не по силам. Верблюд, тебя лупить нужно?

Верблюд пошел сам. Ему, мозолистому, что: стихло и ладно, никаких суеверных предрассудков.

Шеф сидел у груды еще недавно живых камней, разглядывал останки скончавшегося врага. Мельком оценил пленников:

– Верблюд – это прекрасно. Одного нам должно хватить. С погонщиком, откровенно говоря, можно было и не церемониться.

– Нет уж, в верблюжьей сбруе я несведуща. Тут и горб, и иные технические особенности, это не по моей части.

– Со сбруей и навьючиванием я вполне справлюсь. Присмотрелся, а за двести лет здесь мало что изменилось, – пояснил Вейль. – Как думаете, чего собственно, хотел этот хрупкий монстр?

Бывшие археологи вновь принялись разглядывать камни.

– Мне кажется, он ничего уже не хотел. Он слишком древний, – пробормотала Катрин. – Но он был послан и сделал что мог. Они вас ненавидят, Вейль.

– ОН. Только ОН, мадам Кольт.  Никто иной меня не интересует. И Он не ненавидит, он боится! – не скрывая торжества, поведал окончательно сбрендивший шеф. – Но я про иное спрашивал. В чем была цель крокодильчика?

– Если бы ему повезло, мог и попросту массой задавить. Но, полагаю, воздействовал на наших славных проводников. Стравить людей с людьми – самый практичный способ. Это уж неизменно. Теперь наши спутники или вернутся нас прирезать и забрать воду, или… В общем, кто-то умрет, что на пользу вашему оппоненту.

– Да, мысль вполне напрашивающаяся, – закивал Вейль. – Но бедуины могут и не вернуться. Я их немного знаю – пройти без верблюдов и запасов воды сотню километров эти дети пустыни вполне способны.

– С ними и наши арабы-кураторы. Они ведь не только из любезности нас сопровождали. Присматривали, жаждали перехватить куш, за которым мы идем. Они же вполне уверены в реальности сокровищ, не так ли?

– Вы ужасаете меня своей проницательностью, – заявил шеф, улыбаясь.

– Да что вы мне этак грубо льстите? Любой идиот, узнав, что пришлый гяур готов на что угодно, лишь бы попасть в конкретное место пустыни, подумает, что там спрятаны несметные сокровища.

– А вы что думаете?

– Ничего я не думаю. Мне не положено.

– Прекрасная жизненная позиция! Чувствуется армейская школа. Катрин, чем больше я вас знаю, тем искреннее уважаю.

– Правда? Я в полном восторге. Так ждем гостей? Полагаю, в темноте заявятся.

– Откуда мне знать? – шеф традиционно пожал плечами. – Надеюсь. Вдруг у них окажется еще пара верблюдов. А сейчас надо бы разобраться с остатками снаряжения и запасов. Вижу, наша преданная переводчица и ее любовник никуда не делись?

Анис и капрал (держащий мушкет наготове) бродили меж разрытого песка на месте лагеря. К каменной плоти павшего чудовища они благоразумно не рисковали приближаться.

– Куда же им деваться? Сто километров по пустыне без воды наши коллеги определенно не осилят. Шеф, нельзя ли не употреблять слово «любовник»? Оно здесь неуместно и отчасти оскорбительно, – намекнула архе-зэка.

– Простите, не имел в виду ничего дурного. Идите к ним, Катрин. Постарайтесь сохранить как можно больше воды. Провизии нам в любом случае должно хватить.

– Слушаюсь, босс, – Катрин направила верблюда и двуногого пленника к остаткам лагеря. Дикси засеменила, оббегая подконвойных сбоку и по-хозяйски поглядывая на их ноги.

– Собаке выдайте от меня что-то вкусненькое, – сказал вслед зоркий шеф. – Ее действия восхитили меня до глубины души. А крокодила немного жаль, не правда ли?

– Что его, каменюгу допотопного, жалеть? – проворчала Катрин.

Ей было жаль не только крокодила. Все складывалось на редкость неудачно. В пустыне даже шеф стал слегка похож на человека. Но дело приближалось к закономерному финалу и любые эмоции стоило отринуть.

Глава 18
Последние шаги

девятнадцатое число месяца фрюктидора

Луна висит с краю мира, по пустыне бродят размытые тени начала ночи.

Шатер, с отодранными с мясом и кое-как подвязанными растяжками, стоял кривовато, костерок горел тускло, но лучшего и не требовалось. Силуэты у огня угадываются – значит, в самый раз. Катрин лежала, укрывшись чужим бурнусом, смотрела в небо, временами ощупью поправляла костер. Взлетал поток мелких искры, звезд на мгновение становилось больше. Вот так рождаются и гаснут миры.

…– Не прийти они, – шепотом утверждает переводчица. – Трусливы, камня-зверя пугаться, а больше колдуна.

– Можно понять. Я как увидел крокодила, чуть штаны не испачкал. Но «трусливы» – это ты зря. Суеверны малость, верно. Но трусость – это иное. Трусости в бедуинах мало, а в тех двоих мамлюкских бандюгах еще меньше, – заверял капрал.

– Тогда где? Где бандит? – приглушенно вопрошает Анис.

– Не терпится? – усмехается Бомон. – Придут, никуда не денутся.

Болтунов от костра не видно, но разговор доставлял своей глубиной. Уже который круг нарезают «где? – придут – почему не идут?». Понятно, этим двоим просто приятно болтать с друг другом, а вот посторонним слушать заклинившую пластинку никакой радости. Впрочем, остальные участники интеллектуальной беседы настроены благожелательно: верблюд иногда булькает брюхом, шеф посапывает, пленник-бедуин, похоже, действительно уснул.

– Если ты все знать, то с какой стороны они нападать? – мурлыкает переводчица (можно поспорить, ее ладонь нежно сжата лапой глубоко республиканского вояки).

– С разных, Ани. В ночных нападениях самый хороший тон – окружать и наскакивать со всех сторон.

– Вот padly, – томно удивляется хитроумию бандитов безносая красавица.

Катрин вновь шевелит веткой-кочергой, запускает стайку искр и вздыхает. Основы тактики и прочно усвоенные иноязычные ругательства – самое необходимое для бытия изуродованной танцовщицы. В любовь, Анис, конечно, не верит, идет требовать у старенького бога вернуть красоту, и опять же, ничуть в такое чудо не верит, готовится умереть. Но в процессе абсолютно счастлива, хотя и еще не понимает этого.

А действительно, придут эти хреновы бандиты, или до утра их ждать?

Лагерю порядком досталось. Потери нанес, собственно, не сам каменный монстр (интересно, сколько в нем насчитывалось тонн «боевого веса»?), как паническое бегство: сметенные палатки, ошалевшие люди, а главное, верблюжьи копыта. Воистину разрушительные животные. Боги простят разодранные полотнища, растоптанные вьюки и вмятые в песок запасы провизии. Но вода?! Ни вместительные, оставляющие питьевую воду неизменно прохладной, кувшины, ни большие бурдюки на столь неосторожное обращение рассчитаны не были. Порядком претерпела экспедиция. Теперь уцелевшие бурдюки были прикопаны в песке (очень бы не хотелось и их подпортить в прогнозируемой схватке). Из бывшего озерца удалось набрать немного воды, до того как ложбину окончательно затянуло влажным песком. Был источник и нет источника. Как вообще могло возникнуть здесь крокодилье болото, лучше было не задумываться.

Воды хватит суток на двадцать. Это из расчета пятеро двуногих, плюс верблюд. Кочевник-юнеск о расходе воды высказался определенно, видимо, в этом вопросе ему можно было верить. Крысо-собаку бедуин в расчет брать отказался, что крайне оскорбило элитное животное. Дикси демонстративно завалилась спать, даже сосиску есть не стала (пайка исчезла чуть позже при невыясненных обстоятельствах).

В принципе, воды оставалось не так уж мало. Вполне хватит вернуться к реке. Но шеф возвращаться не собирался. Провозгласил, что могло быть и лучше, но воды хватает и с некоторым запасом, ибо конец маршрута «уже виден». Брехло наглое. По некоторым деталям Катрин определила, что шеф обеспокоен. Понятно, вовсе не об обратном пути он думает. По идее, ТАМ должна быть вода. Едва ли даже боги способны долгое время обходиться без источника или колодца. Нет, не уверен Вейль в возможности достичь финиша, имея нынешний скромный водяной ресурс. А значит… Захотелось вновь вздохнуть, но тяжкие вздохи, входящие в привычку – это нам ни к чему.

Звезды еще сдвинулись, вздымалась ночь к своему пику, уже ждала пассажиров лодка-Атет, и все в мире шло своим чередом. Как обычно не очень упорядоченным, нервным чередом.

Дикси, спящая на свернутом жилете архе-зэка (вместо подушки и только башкой, забираться плешивой жопой и лапами мы отучились) как раз проявила легкую нервозность. Ухо насторожилось, хвост закрутился к спине на манер скорпионьего, на миг из-за губы показался клычок.

– Спасибо и на этом, – пробормотала Катрин. – Эй, болтуны, – похоже, рядом наши друзья. Шеф?

– Слышу. Не кричите, мадам Кольт. Мы же им уступили право первого удара. Проснусь в любом случае, – сонно заворчал невидимый Вейль.

– Наше дело предупредить – мрачно напомнила архе-зэка. – Анис, намурлыкай что-нибудь.

Переводчица запела. Видимо, какой-то вариант колыбельной без слов, поскольку бодрости сладкий голосок не прибавил.

Издали это должно выглядеть так: сидят у огня две укутанные фигуры, сонно поправляют огонь. Девица напевает. Картина мирная, дремотная.

Лежащую между чучелами шпионку не видно (проверено). Остальная диспозиция проста: капрал с мушкетом и подружкой на одном фланге, шеф с арсеналом – на другом. Стволов хватало – беглые погонщики впопыхах позабыли кое-что свое. Анис обзавелась очередным пистолем: просто изумительное достижение оружейно-дизайнерской мысли. Архе-зэка раньше вообще не приходилось видеть оружия с таким количеством декоративных медных заклепок.

Выставлять дозоры было попросту не из кого, посему замысел контр-операции был предельно прост: заманить противника поближе и нанести решительное огневое поражение. Опираться приходилось на преимущество в количестве стволов. Пленный гадюка-юнеск «колоться» не стал, но предположительно у беглецов имелось два ружья и пять-шесть пистолетов с ограниченным количеством зарядов. Паника есть паника – драпанули большей частью без пороховниц, да и ружья бросили. Собственно, это и считалось основной причиной возможного возвращения кочевников. Вернуться к семьям без оружия – потерять лицо, приплестись к Вейль-бею с повинной – так же потерять лицо. Совсем иное дело напасть и перерезать нанимателю горло – тут все достойно, можно будет честно смотреть в лицо сородичам, спокойно повествовать о каменном чудовище, колдуне-европейце и прочих ужастях. Логика характерная, но на удивление часто встречающаяся.

…Убаюкивала мелодия. Все ж талант у девчонки. Эротично сон нагоняет. Что-то в ней ведьменское определенно есть. Катрин прищурилась на звезды, выбрала слабину бечевки. Предчувствие подсказывало – сейчас.

И все же выстрелы раздались внезапно. Одно из чучел так рванула пуля, что кукла из тряпья и палок сама завалилась в костер – без особого артистизма, ну так опыт лицедейства у пугала скромный. Второй манекен Катрин подсекла бечевой, басом охнула и замерла. Лишь бы не обнаружили – тут хоть и в символическом окопчике, но костром подсвечена – та еще мишень…

Падение «жертв» было немедленно отмечено победными криками стрелков. Эх, славные времена, простые нравы: два трупа – уже победа. В ночи раздались воинственные голоса – нападавшие спешили к палатке, надеясь взять остальных растяп сонными-испуганными.

Дикси спрятала морду за жилет и опасливо косила глазами.

– Интересно, лично нас с тобой продать думают или сразу «в расход»? – шепотом вопросила Катрин. – Думаю, возиться не будут. Мы с тобой на местном рынке не котируемся. Ростом не вышли.

Видеть архе-зэка ничего не видела, ориентировалась исключительно по звукам. Вот что-то заорал проснувшийся пленник-юнеск. Его вопль перекрыл рев привязанного верблюда. Видимо, своих предупреждают. Что-то встревожено крикнул араб-«англичанин». Но тут гавкнул армейский мушкет капрала. Безмолвно рухнуло на песок сшибленное пулей тело… вопли негодования… пистолетный выстрел – кажется, это Аниска вспоминает «арбузные уроки». Выстрелы загрохотали с обеих сторон – как и предполагалось, защитникам лагеря пришлось отбиваться на два фронта. В «пф-бахах!» отчетливо выделился выстрел штуцера, потом шеф перешел к методичному разряжанию пистолетов…

Полагая, что сейчас внимание от костра немного отвлечено, Катрин выкатилась из ровика. Ух, удачно – почти под ноги двоим кочевникам. Судя по оскаленным мордам, переговоры вести поздновато. Ладно. Архе-зэка всадила пулю в грудь человеку с саблей, второй попятился, но преодолев замешательство, кинулся на лежащую девушку. Мужественно, но глупо. Лежащая девушка с взведенным пистолетом, это уже не просто так лежащая девушка…

Действие мягкой свинцовой пули на близком расстоянии имеет высокий останавливающий эффект и чрезвычайно низкий эстетический. Попадание в лоб практически раздробило череп. Труп рухнул почти на ноги, Катрин отдернула сапоги, но их все равно забрызгало. Дикси из ровика нервно скульнула.

– А ты как думала? – пробормотала Катрин, взводя курок третьего пистолета, приблудного, не особо надежного.

Но стрелять было уже не в кого. Как частенько случается при стычке с применением однозарядного оружия, все решилось за секунды. Мертвые и тяжелораненые остались на месте, боевые силы проигравшей стороны, способные бегать, не замедлили воспользоваться этим полезным навыком.

– Удрать! Они удрать! – маломузыкально вопила переводчица, размахивая нарядным пистолетом.

– Хватай саблю – вон валяется – вскакивай на верблюда и пускайся в погоню, – предложила архе-зэка. – Можешь кого-нибудь пленить и обратить в личного секс-раба. Интересный вариант. Ну, другой вариант поскучнее: закрой рот и перезаряди пистоль.

Толмачка осеклась, села и начала не особо уверенно извлекать шомпол. Вот-вот, не всегда кавалеры за тебя будут скучную работу выполнять. Катрин и сама торопливо перезарядилась, прислушиваясь. Разбросанные головни костра, потрескивая, угасали, перенервничавшая Дикси писалась, шеф переместился на единственную господствующую высоту и вел оттуда наблюдение, иной раз там потрескивали шаткие камни. Вот вдалеке заревел верблюд. Уходят. Повезло одногорбому, скорее всего без особых проблем к родному стаду вернется. А вот раненые уже не стонали, ну да, Вейль именно мимо них к Крокодильему холму перемещался. Теперь только у палаток кто-то нездорово хрипел.

– А что там с нашим пленником? – вполголоса спросила архе-зэка у капрала.

– Страдает. Я его прикладом приложил, когда он разораться вздумал.

– А как он умудрился кляп выплюнуть?

– Кажется, об узел на вьюке распотрошил.

Катрин вздохнула. Косяк с кляпом на совести архе-зэка. Вот так всегда: заботишься о людях, когда связываешь, боишься что задохнутся, а они в самый неподходящий момент вопить принимаются. Изживать нужно этот ложный гуманизм.

Из темноты неслышно появился шеф – ходить по пустыне он однозначно умел.

– Кажется, ушли. В весьма огорченных чувствах, – сообщил Вейль. – Давайте проверим и оценим, из-за чего нас, собственно, будили.

Нападавшие потеряли шестерых, у оборонявшихся оказалась легко пострадавшей собака – впечатлительное животное прихватила нервная икота. Впрочем, возможно это не следствие нежной душевной организации, а чересчур торопливо проглоченная сосиска. Из трофеев ничего полезного на телах обнаружить не удалось, разве что у араба-«англичанина» нашлась неплохая фляга европейского образца.

– Что ж, пожалуй, я проверю верблюда, и мы сможем немного поспать до рассвета, – решил Вейль. – Граждане, чересчур взволнованные сражением, могут заступить в первую стражу.

Лакать воду для усмирения икоты Дикси отказывалась, пришлось провести «принудительную задержку дыхания». Собаченция пыталась царапаться и отбиваться, опять страшно обиделась, но икоту победили. Раздраженная Катрин заклеила медклеем из аптечки царапины (похоже, клей уже окончательно отказался клеиться) и бухнулась спать. Послушала, как дозорные шепотом спорят, «кто такие секс-рабы». Пришел воняющий верблюдом шеф, пояснил, что «секс-рабы» это бесправные храмовые жрецы-служители древнему монтенегрийскому божеству, коему по старой памяти поклоняется ретроградная мадам-вдова. В хорошем настроении у нас Вейль, юморист херов.

***

Солнце только вставало, а сократившаяся экспедиция наскоро попила чаю, и шеф опустил на песок жука. Живой указатель радостно звякнул и взял курс прочь от солнца. Полз скарабей довольно шустро, что и правильно – на рассвете в пустыне всегда довольно свежо. Оставив прилично уложенные в рядок трупы нападавших (несчастливец-пленник ночи не пережил), экспедиция тронулась в путь.

К полудню стало абсолютно невыносимо: солнце давило на мозг как огромная наковальня. Обычно даже в самую жару путники не останавливались – сидеть в душных шатрах было еще невыносимее, чем идти. Но сейчас уж слишком неистовствовало солнце. Натянули тент (палатки пришлось бросить у Крокодильего Колодца). Редкие дуновения вяло трогали-шевелили неровные края ткани, в прорехи вяло заглядывала небесная жаровня, Бомон вяло рассказывал о Париже. Архе-зэка вяло думала, что паршивая столица и двести лет назад была так себе городишко.

Ближе к вечеру двинулись в путь, на следующий день все повторилось. Ветер и жара днем, холод ночью – страннейшее сочетание. Чередовались черные холмы и блекло-рыжие впадины, все больше становилось песчаных барханов, все сложнее их было преодолевать, следуя указаниям неутомимого «компаса». И все равно казалось, что на месте топчешься. Самоубийство это, а не поход, боги тому свидетели.

Воды шеф выдавал в обрез. Спорить никто не пытался. Нормы хватало только Дикси. Собаченция вообще чувствовала себя бодро и выражала желание пошнырять вокруг спутников. Крейсерская верблюжья скорость вполне соответствовала представлениям Дикси о комфортном движении. Короче, хоть кому-то пустыня нравилась.

Катрин этих радостей разделить никак не могла. Снаряжения на архе-зэка имелось минимум, но и того хватало, чтобы едва ноги волочить. Все чаще приходили мысли типа «ануегона, пора Выпрыгивать». Штуцер, боекомплект норовили уложить на песок. Какого черта вообще оружие здесь нужно? Из всех признаков человека лишь костяк грудной клетки за трое суток попался; выбеленный солнцем до хрупкости коралла, тонкокостный. И что характерно – никакого черепа рядом. А может, у костяка черепная коробка вовсе и не круглая была, а этак по-собачьи вытянутая? Нету уж здесь никаких богов, все вымерло, заблуждается древний жук. Ему что, он все равно заводной.

Три дня, и еще один. Язык шершавый, толстый, во рту едва помещается, одна надежда на ночь, когда все скукожится.

На следующее утро шеф внес некоторое разнообразие в монотонность пути. Снимали лагерь. Катрин уловила ненормальность происходящего минутами раньше (уж очень добродушно Вейль утреннюю норму воды отмерял), но голова была настолько опустошена бессмысленностью пустынного движения, что вовремя сообразить не получилось. Толмачка с охранником ползали на коленях по холодному песку, сворачивая тент. Рассветные тени уползали далеко вперед по ряби песка, оббегали черное пятнышко кострища, нетерпеливо тянулись за уползающей ночью. Собаченция инспектировала привыкшего к ней верблюда, пытаясь непременно подсунуться под копыто. Катрин привязывала чайник (который кофейник). Щелчки взводимых курков донеслись сквозь неровный шепот ветра – уж этот оружейный звук шпионка едва ли с чем могла спутать. Вейль, устойчиво расставив ноги, целился сразу из двух пистолетов в затылки парочки наименее ценных участников экспедиции.

– Жак! – каркнула архе-зэка.

Даже головы не повернул, надежнее наводил оружие. Милосерден, сука. Капрал и девчонка непонимающе начали оборачиваться. И эти тоже медленно соображают…

Шеф выстрелил. С правой руки – логично, сначала мужчину положить. Но прилетевший кофейник  успел стукнуть Вейля по загривку и сбить прицел.

– Черт бы вас, Кольт… – возмутился шеф из облака дыма.

Грохот «Пф-баха!» еще угасал в полосах зари, как разъяренная шпионка, взрыв песок, подсекла ноги слегка ослепшего шефа. Возможно, Вейль мог выстрелить в упор, но экономный богоборец еще не был готов расстаться со столь ценным сотрудником. Катрин перехватила запястье руки с заряженным пистолетом…

– Не лезьте, Кольт. Какое вам дело?! – зарычал шеф, норовя не-джентельменски двинуть девушку коленом в живот.

– Я те, сука…

Песок казался ледяным, просто тундра какая-то, абсолютно не ливийская. Впрочем, согрелись мгновенно – Вейль был не из тех, кого скрутишь в секунду. Катрин видела побелевшие от ярости мужские глаза, босс, похоже, изменил себе и потерял хладнокровие. Вроде уже не прочь и во вдову пистоль разрядить. Опасается, что сейчас прикладом мушкета башку расколют. Справедливо, капрал мог бы и успеть…

От ствола пистолета Катрин пока уклонялась, хотя мускулы обожаемого шеф сохранили изрядно сил. Выручал навык быстро бить по наименее защищенным точкам. Вейль ухал, но не давал разорвать дистанцию, норовил зажать горло. Докатились до кострища, обожгло-пригрело поясницу. Взвыв, шпионка изловчилась, тряхнула мужскую руку, пистолет ткнул дулом в песок. Вейль расчетливый, догадается… точно, пистолет немедля бросил, подхватил освободившейся рукой противницу меж штопаных штанин шальвар. Мощным борцовским приемом перевернул, придавливая животом к песку. Это напрасно – у нас тут не спорт. Катрин ударила локтем назад, попала. Воспользовавшись мгновением слабины, перевернулась. Вейль, рыча уж вовсе невнятно, вновь прижал ее к песку, выдернул из-за голенища сапога миниатюрный «жилетный» пистолет и замер. Острие ножа архе-зэка подпирало его шею, уткнувшись практически в кадык. Руку Катрин не особо сдерживала – кровь весело заскользила по клинку, закапала на лицо шпионки.

– Наконец-то мы в интимной позе и никуда не торопимся, – порадовалась архе-зэка, смаргивая теплую жидкость.

– Мы же уже рядом были. Все испортила. Идиотка, – Вейль поморщился. – Заканчивайте уже, Катрин.

Все верно. Пора это прекратить. Из разбитого носа шефа тоже потекло, а это был вовсе не тот душ, о котором мечталось. Все хорошо в меру.

– В спину стрелять нехорошо, Жак, – прошипела Катрин, медленно надавливая на рукоять.

– Нам нужна была вода. Вам и мне,  – уже без выражения напомнил Вейль. – Вы так ничего и не поняли, Кольт. И не смейте называть меня по имени.

В глазах шефа страха не было – лишь страшнейшее разочарование.

– Не резать его, – внезапно сказали сверху. – С ним мы точно дойти.

– Верно. Отпускайте его, леди, будьте благоразумны. Без него вообще все запутается.

Краем глаза Катрин видела две пары ног. И приклад мушкета. Нет, не торопятся приходить на помощь рассудительные влюбленные. У Аниски вдруг милосердие пробудилось, да и капрал туда же.

Вейль смотрел вопросительно. Боли, похоже, вообще не чувствовал, хотя лило с него как с подвешенного кабана. А ветер все пел, все намекал забитым песком ушам шпионки…

Катрин отпихнула шефа:

– Горло ему перетяните. Можно и потуже. И никакого оружия паршивцу.

Шпионка вытерла нож и принялась утирать физиономию. Кровь шефа на вкус была обычной, человечьей, но кто его знает – безумец ведь полный. Катрин попыталась обтереть язык о рукав, не особо преуспела. Пара жалостливых самаритян останавливала кровотечение смещенному начальнику. Начали не особо умело бинтовать.

– Вашу маму… – с тоской застонала архе-зэка. – Сюда давайте.

 Злопамятная Анис тайком пнула шефа в зад и охотно передала бинт специалистке. Катрин обработала порез – средства из аптечки вроде помогали – кровотечение как минимум остановилось. Вейль безропотно подставлял выю, потом покосился на милосердную пару и сипло поведал:

– Был не прав. Мадмуазель Анис, капрал Бомон, приношу свои извинения. Не желал ничего дурного, дело исключительно в нехватке воды. Если бы не мадам-вдова, вы бы умерли мгновенно и без мучений. Согласитесь, в этом есть свои преимущества.

– Хорош сипеть, – мрачно пригрозил капрал. – Мы уж сами решим, когда нам помирать.

– Понял. Искренне желаю вам успеха. Просто хотел уточнить – из каких побуждений вы проявляете столь внезапное милосердие?

– К богу идти нужда. Обратно возвращаться не получается, – проворчала переводчица. – Вы первый это придумать, вдруг без вас вообще не получаться.

Вейль пожал плечами, он казался несколько разочарованным.

– Вам, ублюдку беспринципному, придется кровопотерю восстанавливать, – Катрин выпрямилась. – На дополнительную воду особенно не рассчитывайте. Мочу не доводилось пить? Рекомендую попробовать. За уринотерапией – светлое будущее. Уж в вашем случае, определенно.

Наконец, двинулись в путь. Разоруженный шеф и жук возглавляли караван, Катрин замыкала. Верблюд, встревоженный близкой возней и выстрелом, уже успокоился, плавно нес остатки воды и жратвы. Дикси, мгновенно исчезнувшая в момент драки, сидела на горбу «корабля пустыни», раздувая усы, всматривалась в даль. Все как обычно – шаг за шагом к бессмысленной смерти.  К архе-зэка обернулась переводчица, потом еще разок…

– Что? – раздраженно поинтересовалась Катрин.

– Лицо мадам… – осторожно указала девчонка.

– Засохнет, само осыплется.

Щеки, стянутые засыхающей кровью, уже чесались. Но тратить драгоценную воду на умывание архе-зэка не собиралась. Будем считать кровавую маску веригами и вообще покаянием. Катрин не была уверена в обоснованности своего решения. Вейля разумнее было добить – он и без оружия опаснее любой кобры. Конечно, на спутников ему глубоко плевать, дело действительно, исключительно в недостатке воды. Но день за днем он ждет знака, сигнала, что все идет как надо. Знака нет, а шеф все же не железный. Готов психануть.

Был ли знак – вот в чем вопрос. Вейль с надеждой смотрел на милосердную пару, а спрашивать нужно было не у них. «пусть идет, пусть, пусть, идет…» – нашептывал рассветный ветер в уши архе-зэка, когда ее щеки заливала приятно горячая кровь. Галлюцинация или действительно знак-совет? Катрин доводилось сталкиваться с обоими явлениями.  С ними единственная проблема – одно от другого практически невозможно отличить.

***

Еще два дня пути... Запас воды иссякал с неприятной быстротой и ноша верблюда легчала. Для остальных членов экспедиции никаких приятных и облегчающих жизнь сюрпризов не предвиделось. Черные и прочие скалистые высоты исчезли, вокруг тянулись дюны-барханы, похожие на дно огромного пересохшего моря. Ноги вязли в сыпучем песке, бесконечные подъемы и спуски грозили пустынно-морской болезнью. Тоска и безнадега. Утром Дикси подумала-подумала и попробовала выть на восходящее солнце, надолго собачонки, к счастью, не хватило, но переводчица успела пробормотать про «дурное предназнаменование». Можно подумать, без воя сложно догадаться, к чему дело идет…

Катрин шагала, считала барханы, наблюдала, как все сильнее покачивается спина толмачки. Быстрей бы оно все кончилось, что ли…

Кончилось все как-то внезапно, если не сказать глупо. Преодолели дно очередной впадины между барханами – на сей раз украшенное полу-занесенными песком костями, слегка разнообразящими унылый пейзаж. Неутомимый скарабей вел караван, легко полз по раскаленной сыпучей тверди (в которой сапоги увязали чуть ли не по голенище). За проклятым насекомым оставался ровнехонький след-бороздка. Таких скарабеев на геодезической и строительной разметке использовать – цены бы им не было. Взбираясь к гребню бархана, живой «компас-невелир» вдруг замер.

– Это к чему… – захрипел Вейль, возглавлявший экспедиционную цепочку.

Жук вдруг зарылся в песок – довольно стремительно, только задние лапки и дрыгнули. Шеф по-детски ахнул, впередсмотрящая собака озадаченно тявкнула с высоты верблюжьего вьюка. Вейль бухнулся на колени, начал поспешно разгребать песок ладонями.

– Да нет, вон он – с той стороны, – проскрипел капрал.

Все увидели жука – тот продолжал свой целеустремленный путь, уже спускаясь со склона бархана.

– Хороши шутки, – проворчал шеф, с трудом поднимаясь на ноги. – Чувство юмора у насекомого прямо как у Вдовы. Пошли.

Короткий караван тронулся в путь, замыкающая архе-зэка не успела и шагнуть за переводчицей, как обнаружила что Вейль и ведущий верблюда капрал спускаются обратно. Те трое встали, уставившись на Катрин с очень странным выражением.

– Меня забыли, что ли? – поинтересовалась девушка.

Торчащая на середине сыпучего подъема Анис издала странный звук. Мужчины и верблюд, ни слова не говоря, развернулись и вновь двинулись за скарабеем. Катрин успела сделать единственный шаг за ними, как перед ней возник шеф. Хотелось выразить свое недоумение в доступной матерной форме, но судя по роже шефа, ругаться смысла не имелось. Собственно, и верблюд смотрел как-то панически. Буксующая на песке Аниска сделала очередной пируэт и нервно застонала.

– Что такое? – с нехорошим подозрением спросила Катрин у шефа.

– Попробуйте сами, – пробормотал Вейль.

Архе-зэка скинула с плеча ремень надоевшего штуцера и двинулась вперед. Все шло как обычно, но не хуже: ноги увязали, раскаленный ветер прижимал ткань никаба к лицу, приблизился гребень бархана – впереди простиралась пустыня во всю ширь мира, и снисходящий тоненький след компаса-жука. На гребне Катрин покачнулась, принялась спускаться, и чуть не натолкнулась на капрала. Впереди была все та же пустыня, но прямо здесь, преграждая путь, торчали весьма знакомые лица и все-тот же верблюд.

– Тьфу, черт! – пробормотала Катрин, разворачиваясь.

Она попробовала еще раз. Собственно, все попробовали. Не получалось. Впадина бархана оказалась ловушкой. Попытки изменить курс и обогнуть странный эффект, вернувшись по своим следам на восток, ничего не дали. Подняться до гребня воронки можно было в любую сторону, но с неизменным эффектом – наверху что-то разворачивало человека, возвращая назад. Проскочить с разбега тоже не получалось, впрочем, наверх по песку не особенно и разбежишься. После двух с лишним часов экспериментов стало ясно – попались.

Ловушка выглядела довольно просторной – метров сорок в диаметре. Развьюченный верблюд грустно осмотрелся – травы и колючек здесь не имелось в принципе – животное устало легло на песок. Архе-зэка натянула тент, остальные научные и ненаучные члены экспедиции сидели и подавленно молчала.