Текст книги "Шакалы пустыни (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

Твою… дивизию. Лейтенанта настигали. Собственно, он так и не ускорил шаг, почти беззаботно шагая посредине улицы. Но это была отнюдь не беззаботность – едва на ногах стоит, да и выражение застывшего лица… видимо, печень задета. В данных обстоятельствах лучше было бы сразу лбом пулю поймать. Катрин развернулась, уклонилась от чуть не задевшего штыка, двинулась обратно…

Толпа, уже окровавленная и учуявшая победу, спешила, но если бы горожане не швыряли беспорядочно вперед себя факелы и камни, наступление было бы куда стремительнее. Перепрыгивание и спотыкание заметно снижает скорость атакующих рядов...

В глазах лейтенанта колыхалась сплошная боль. Едва соображает парень. Но достоинство сохраняет до конца:

–  Уходите, мадам. Я приказываю!

–  Сейчас, гражданин лейтенант. Один миг…

Мушка штуцера ловит цель поценнее. Выбор шикарен: этот кривоносый высок и крепок, а рядом обладатель представительной бороды, за ним башка в чалме, та вообще просто шикарная. Вот со стоматологией у них не очень – в раззявленные пасти хоть не смотри. Что ты здесь делаешь, Катрин? Чужая война, чужие обыватели, чужие кариесы. Проклятые наемные контракты…

Парадокс: объяснять, командовать, призывать, просто нет времени, а глупые мысли в голове все равно успевают промелькнуть. Опомнятся стрелки?

Стоя рядом с согнувшимся лейтенантом, девушка в алых шальварах мягко жмет спуск штуцера. Пф-бах у винтового ружья чуть иной – а на прицеле штуцера не грудь или переносица того славного сиенца, что выглядит реальным предводителем мятежной толпы – нет, его колено. Нам не геройская смерть вождя нужна, нам упавший и страшно кричащий главарь выгоднее…

Катрин вышагивает из облака дыма – вождь горожан рухнул, через него покатились, спотыкаясь, набравшие скорость сограждане. Уже из кучи донесся жуткий вой боли. Хорошо кричит, бедняга, и боль невыносима, и чует, что ногу лекари оттяпают. Толпа притормозила, слегка отрезвленная диким воплем, не решаясь затаптывать живой завал, кто-то повалился и в середине толпы, схлопотав по затылку окованной палкой неловкого собрата-повстанца. Нужно их ошеломить, задержать еще хоть на секунду. Мы воинственны и бесстрашны…

За спиной долгожданный топот, солдаты хватают под руки лейтенанта, тот мгновенно обмякает…

– Вдова!

– Валите и не ждите. Уйду…

Толпа ревет, медленно перекатывается через лежащих. До раненого офицера и уволакивающих его солдат всего полусотня шагов. До проклятой продажной гяурки, шлюхи, бесстыжей ведьмы, еще ближе. Она неспешно закидывает за спину ружье, достает из кобуры пистолеты, и раздается из-под дорогого никаба злобный хохот, неистовый клекот воистину шайтанова племени:

–  Ааааа-амбе!

Катрин вовсе не собирается умирать. Может, потому и рвется из горла индейский клич – напоминание о смертных ошибках на холодных холмах? А что еще орать? Матерное послание, увы, невежественные египетские обыватели не воспримут, а правильное, то, что на настоящих войнах кричат, здесь неуместно.

Топчется, жаждет захлестнуть и пожрать живая стена, но еще отзывается предупреждающим эхом, взлетевший к минаретам боевой вой – чуждый и опасный даже на ином континенте. Колдунья она – дщерь шайтана!

Но слишком густа ненависть, разожженная к чужакам, слишком много было сказано агентами Мурад-бея, подтверждено муллами славного города Асуана, озвучено мудрыми улемами и шейхами. Воистину, смерть нечестивым фрэнчам, и ведьмам кровавым смерть!

Катрин почти с облегчением поочередно разрядила пистолеты, свалив двух самых неистовых атакующих. Шагов за спиной не слышно, да и не расслышишь в реве городской ненависти. Все: ушли – не ушли, архе-зэка тут умирать не собирается...

Она не бежит – она взлетает. До торца торчащей из стены балки высоко, но достижимо для очень-очень спешащей шпионки. Два движения и рывок – ноги взлетают выше плеч, и ведьма уже наверху, на краю плоской крыши. Чистая магия и немного правильной физподготовки…

Внизу даже примолкли. Разочарованы. Весьма...

Катрин смотрит на запрокинутые лица – сверху бороды-носы-глаза выглядят довольно странно – и говорит. Фраза (и адрес) предельно кратка. Но интуитивно понятна. Ой, сейчас стену завалят. Там, на дальней крыше, наконец, перезарядились, и оттуда прилетает пуля… откровенно неточная. Но дразнить не будем. Шпионка пересекает крышу и без промедления спрыгивает на пристройку. Сзади уже ломают ворота, вышибают дверь, ведущую с улицы в дом. Ну, это напрасные разрушения и безрассудный ущерб отдельно взятому частному домовладению…

***

Через полтора часа после первой атаки на комендатуру французы восстановили контроль над ключевыми городскими объектами. Было выяснено, что собственно штаб нападению не подвергся – кроме коварного подрыва, ни обстрела, ни попыток проникновения вражеских лазутчиков, здесь не отметили. У кавалерийских казарм и комендатуры короткий бой обернулся ощутимыми потерями французов, бывшими, скорее, следствием внезапности нападения и неразберихи первых минут. Весьма ощутимой выглядела утрата почти всех лошадей кавалерийского полка, вырвавшихся (и выпущенных) из стойл во время пожара. Драгунский полк, и так немногочисленный, оказался спешенным. Видимо, конюшни и были основной целью нападения. Если Мурад-бей надеялся, что бесчестное покушение на жизнь генерала Дезе, ввергнет французскую армию в панику, то предводитель мамлюков просчитался. Хотя серьезное ранение командующего – воистину тяжелейшая потеря. Группы переодетых лазутчиков успели растворится в городских кварталах, но они, несомненно будут пойманы и повешены. Что касается мятежа горожан, масштабы которого еще нуждались в уточнении, то при свете дня с безумцами будет покончено решительнейшим и жесточайшим способом. Батальоны линейной пехоты, поднятые из полевого лагеря, уже вступили в город, бунтующие кварталы будут окружены и методично очищены.

Сиена – небольшой город, деваться восставшим глупцам просто некуда. Так рассуждал генерал Бельяр, возглавивший экспедиционный корпус после ранения Дезе. Но он ошибался. Едва стихла стрельба у комендатуры и казарм драгун, как был атакован дивизионный госпиталь и находящийся рядом провизионный склад. Из-за скудности выбора вместительных городских строений, подходящих для размещения тыловых служб, госпиталь и склад разместили у реки, ближе к северной окраине города. Все три группы мамлюкских лазутчиков объединились в условленном месте, недалеко от старой коптской церкви и для этого маневра им понадобилось очень мало времени. Общая численность действующей в городе «разбойничьей банды» едва насчитывала шесть десятков сабель. Но они практически не понесли потерь, оставались свежи, а в подготовленных тайниках их ждали запасы пороха и пуль. Да, гордым воинам мамлюков претила мысль сражаться переодетыми в чужую нищую одежду и атаковать жалкий лазарет. Но избранные воины знали замысел общего сражения, действовали решительно, и, как всегда, безжалостно.

***

Добралась отбившаяся от отряда шпионка до штабного дворца Джу’айди-бея без особых сложностей. Как началось знакомство с египетскими городами с беготни по стенам-крышам, в том духе и продолжилось, уж такая наша экспедиционная судьба. Здесь, конечно, застройка пониже и пожиже столичной, но принцип тот же. Пришлось познакомить с прикладом штуцера зарвавшуюся собаку, больше ничего этакого. Штабной дворец на дворец не особо походил, особенно сейчас, кишащий занявшими оборону, встревоженными солдатами. Катрин, спрыгнув со стены, начала издали внятно ругаться по-французски, так что подстрелить гостью не пытались.

Статус  научно-дивизионной знаменитости порой не так уж плох.

Штабные обитатели и охрана были мрачны и полны злобы. Ранение Дезе оказалось крайне серьезным, сейчас у постели генерала находились оба лучших дивизионных врача. Остальная армия готовилась отомстить. Катрин уточнила текущую обстановку и поинтересовалась насчет запропавшей ученой дамы. Найти Камиллу оказалось просто – профессор успокаивала нервы в импровизированном дивизионном буфете, засасывая уже не первую чашечку кофе «с капелькой» коньяка.

… –  Это было так неожиданно… грохот, крики, – Камилла содрогнулась. – Какое варварство!

Катрин подмывало спросить – а не подозревает ли профессор кого-нибудь конкретного в организации этого террористического сюрприза? Но сейчас подобные разговоры выглядели неуместными.

–  Сваливать нужно. Сидеть в эпицентре боестолкновения неразумно. Все же мы научная группа, ловить пули не наша задача. Давайте-ка уходить.

Мадмуазель де Монтозан глянула с изумлением:

–  Вы о чем, Катарина?! Мы под охраной трех сотен солдат. Где может быть безопаснее? К тому же нападение уже отбито.

Катрин показала на окно за своей спиной – в отдалении вновь разгоралась мушкетная стрельба:

–  Ничего не кончилось, и до утра определенно не кончится.

–  Но это у госпиталя. Наверное, там ловят мамлюкских головорезов и мародеров, – предположила профессор.

–  Или наоборот – головорезы кого-то ловят. Не будем вдаваться в мелкие тактические детали. Где Алекс, который «Латино»?

–  Как где? На корабле. Я, правда, видела его незадолго до стрельбы, Алекс болтал с солдатами, но потом ушел.

–  Он не на «Шеп» ушел, – Катрин не хотелось задавать наводящие вопросы, ибо толку не будет, но что поделать, больше спросить не у кого. – Здесь у главного рынка есть нечто вроде района притончиков…

–  Вы о чем, Катарина? Нашли время проявлять любопытство! – фыркнула профессор.

Вот что за баба?! Образованная и не такая уж тупая женщина, а порой отказывается понимать напрямую, обязательно нужно вокруг и около покружить. Тут архе-зэка услышала голос капрала Бомона и с облегчением выскочила из буфетной.

–  Живы? – капрал лишился двууголки и вообще имел порядком помятый вид. – Мы едва пробились. Из какого-то сада как начали садить из ружей дробью… Еще трое раненых. Но лейтенант пока жив.

–  Пожелаем ему здоровья и ищем затерявшегося научного сотрудника. Где наша переводчица, этот знаток местных реалий?

Анис, придерживая никаб, жадно пила воду из солдатской фляги. Вокруг девицы уже образовалась группа стрелков, которым, как водится, нечего было делать. Катрин призвала вояк следить за подходами и стеной сада, и они убрались.

–  Это быть так внезапно… вопли, толпа… – Анис, отдуваясь, опустила флягу. – Какой дикость!

Катрин хмыкнула: экая единообразная реакция на происходящее. Впрочем, Анис еще молоденькая, должна вырасти в хладнокровную и деловую особу.

–  Верно, все очень внезапно. Ты тот притон у базара хотя бы по описанию представляешь?

–  О, Алекс-Латин так и пропавши? Не вернулся с бордель-сарай? Найдем, – с энтузиазмом заверила осмелевшая переводчица.

Катрин с подозрением хлопнула толмачку по талии – под абайей обнаружилась узнаваемая твердость.

–  Мадмуазель Анис, если ты решила обзавестись пистолетом, не нужно ли об этом уведомить старшего по команде?

–  Я забыть сказать, – отперлась наглая переводчица.

Катрин подумала, что этим двоим мрачным влюбленным надо бы по шеям надавать. Но какой смысл? Дороги архе-зэка и пары отверженно-угнетенных уже расходятся, оно и к лучшему. Но идиота «Латино» нужно все-таки попытаться найти.

–  Гуляем к базару…

Перед штабным дворцом застучали барабаны – как и следовало ожидать, дела у госпиталя и складов шли так себе, туда немедля требовалось направить резерв…

***

В тяжелом походе экспедиционный корпус Дезе нес основные потери не от пуль и сабель противника, а от кишечно-желудочных и глазных болезней. Особенно французских солдат мучила офтальмия, иной раз принимавшая столь запущенную форму, что бедняги полностью теряли зрение. Несмотря на терзавшие их недуги, ослепшие и полуослепшие солдаты предпочитали хранить личное оружие при себе. Обстрел, начатый мамлюкскими лазутчиками, вначале вызвал закономерную панику, но достаточно быстро прекратившуюся. Больные и раненые заняли позиции у окон и дверей и начали отстреливаться. Стены в здании были достаточно толсты, окна походили на бойницы – обитатели госпиталя чувствовали себя достаточно уверенно, тем более что противник на атаку не решался, предпочитая осыпать госпиталь не очень частыми, но достаточно точными пулями.

Лишь в середине перестрелки кто-то из больных обратил внимание что двери «кишечной» палаты остаются закрытыми. Заглянув туда, французы пришли в ужас: тридцать два человека больных и двое санитаров были безжалостно и абсолютно бесшумно вырезаны. Койки и пол просторной комнаты заливали лужи крови, мертвые тела представляли собой ужасное зрелище. На узорном переплете распахнутого окна раскачивалась привязанная за хвост мертвая крыса.

Полные ярости, полуодетые французские солдаты атаковали мерзкого противника в штыковую. Но этот порыв нездоровых людей, жаждущих отомстить за своих товарищей, не принес результата – мамлюки исчезли, не приняв честного боя. Через несколько минут прибыл батальон линейной пехоты и горсть сохранивших лошадей драгун. Сражаться им было не с кем, но удалось потушить провизионный склад – лазутчики подожгли здание не слишком умело.

***

Убедить профессора остаться при штабе оказалось нетрудно.  Хотя Камилла де Монтозан и считалась абсолютно безбашенной теткой, но боевых действий сия достойная ученая предпочитала разумно избегать. Остатки археологической группы, нынче разыскивающие отнюдь не древности, двинулись за уходящей в сторону госпиталя ротной колонной, но почти сразу же свернули в узкий проулок.

–  Тут не даль, – обнадежила переводчика, успевшая побывать на всех рынках Сиены.

Анис легко трусила по улочке, шпионка шагала следом, раздумывая над тем, что все войны похожи: не столько сражаешься, как вечно куда-то идешь и кого-то-чего-то-зачем-то ищешь. Капрал Бомон замыкал поисковую группу, за поясом капрала торчал пистолет, не совсем понятно откуда взявшийся. Уж не готовилась ли парочка покинуть расположение французской армии, чисто по-английски, не прощаясь? Мизантроп Бомон Жосслен, наверняка о дезертирстве и раньше подумывал, а уж с такой эксклюзивной подружкой… Интересно, куда они думали деру дать? Впрочем, архе-зэка до них дела нет, у самой проблем хватает…

Улица превратилась в тесный лабиринт из стен, оград и сомнительных навесов, к счастью, непродолжительный. Впереди открылся рынок: пустой и оттого достаточно просторный. Сторожа сгинули, как и все разумные обыватели, предпочитая запереться в достаточно надежном укрытии. В этом вопросе добрые, хотя и малограмотные асуанцы оказались вполне солидарны с продвинутыми профессорами археологии. Меж тем, над рынком прокатились отзвуки отдаленных тяжелых звуков и полотнища старой парусины, растянутой над рядами, качнулись. Артиллерия. Это за городом. Катрин оглянулась на капрала. Тот пожал плечами:

–  Мурад-бей хитер.

–  Не болтать! – потребовала Анис. – Где-то здесь. Спросить будем.

Вот у кого спрашивать, пришлось поискать. Наконец, Катрин выволокла из-под кривого навеса какого-то замурзанного рыночного обитателя. Тот пытался отцепиться, мотал кривой реденькой бородой. Анис принялась напористо допрашивать, рыночный гоблин жалобно взывал к Аллаху. Грубая шпионка двинула его сапогом в колено, призывая вернуться к мирскому, а капрал наставил штык. Беседа перешла в более конструктивное русло.

–  Там, говорит, – перевела Анис.

–  Да мы видим, куда он рукой тычет. Но откуда такая уверенность, что это именно тот притон?

–  Тут приличности город, – обиделась переводчица. – Не Париж. Бедей мало.

Катрин только вздохнула. Вот вроде держишь язык за зубами, а все равно родные черногорские слова проскальзывают, и что еще хуже, прочно запоминаются целомудренными аборигенами.

Двинулись к рыночному углу. Путь преграждали штабеля горшков, свернутых циновок, пышных метел и иных гламурных товаров, потом поисковая группа оказалась в темном проходе. Отодвигая стволом штуцера липкие занавеси, шпионка подумала, что надо бы надеть перчатки. Но оставалась единственная пара, к тому же они не медицинские, заразу все равно пропускают.

Пробирались практически на ощупь.

–  Лево! – прошептала Анис.

–  Почему налево? – засомневался капрал. – Правее пошире и там вроде лампа.

Катрин молча повернула капрала влево. Девчонка права – оттуда духами пахнет, пусть и сомнительными. Анис вертко пробиралась впереди, на выходе в помещение попросторнее едва удалось ее перехватить и придержать.

–  Что такое? – прошептала толмачка. – Ах, музык, да?

Откуда-то доносилась мелодия чего-то струнного, ритмичного. В темноте, полной труднообъяснимых запахов, эха доносящейся с улиц мушкетной стрельбы и еще более далекой артиллерийской канонады, музыка звучала как-то дико. Но на музыку плевать. В комнате кто-то был. Катрин, взяла переводчицу за лицо, зажимая болтливый рот, на миг ощутила под никабом остатки носа, сдвинула девушку за спину. Бомон сообразил, придержал подружку. Архе-зэка шумно кашлянула, двинулась вперед, и мгновенно присела. Слева над головой мелькнула тусклая сталь, одновременно и справа тоже нагло вознамерились двинуть чем-то тяжелым и даже едва не зацепили по плечу. Катрин ударила стволом ружья в предполагаемую цель – та охнула, шпионка не стала извиняться, попыталась подсечь ноги другого противника – вышло как-то неубедительно, пришлось пустить в дело нож. Попадала клинком Катрин дважды, капрал поддержал, мощно вогнав штык в первого противника. Замерли в тишине. Нет, похоже, только двое гостеприимных хозяев здесь гостей поджидали.

–  Тут ламп! – сообщила Анис, извлекая спрятанный в огромном кувшине фонарь и подправляя фитиль.

Света стало больше, поисковая группа не без некоторого удивления разглядывала поверженных негостеприимных хозяев. Понятно, что чернокожие, видимо, из Нигерии или из еще более удаленной континентальной глубинки. Но ни на мамлюков, ни на хозяев приличного притона покойники не походили. Хотя и толстые, но одеты бедноваты. Да и оружие: примитивная дубинка в железных кольцах, длинный нож «общехозяйственного» назначения.

–  Слуги, – пояснила переводчица.

Кровь переводчицу ничуть не смутила. Стояла над двумя трупами, высоко подняв фонарь, покачивалась. Пританцовывает артистичное дитя благостного Каира. И красиво танцует, дрянь юная.

–  Ани, ты вообще сумасшедшая, – с очевидным восторгом прошептал капрал.

Катрин отвлеклась от неоднозначного зрелища, указала ножом вперед. Переводчица, чуть поубавив в изгибах танца, подтверждающе кивнула и указала вперед и вправо. Архе-зэка вопросительно приподняла бровь.

–  Духи и это… голов мыть,  – прошептала переводчица.

Логично. Если Алекс направился «к бедям», то уж об одеколоне он не забыл, и голову вымыл с шампунем. Цивилизованный же человек. Но как эту парфюмерию можно унюхать среди стольких запахов? Конечно, Анис в местной косметике и благовониях разбирается, но у нее от носа-то осталось…

–  Я ничего не понял, – признался Бомон – его грубоватое лицо покрывали капли пота.

–  Сейчас проверим. Я впереди, ты с мушкетом все равно не развернешься, – прошипела Катрин, закидывая за спину мешающий штуцер.

В проходе висела тусклая лампа, но дальнейший путь оказался неочевиден: сущий лабиринт занавесей, дверей, тростниковых циновок, темных углов и подозрительных щелей. Надписи, таинственные каракули и странные предметы на дверях: здесь сухая роза, там череп какого-то грызуна, дешевенькое ожерелье… А это что за красотища? Катрин смотрела на нарядный блестящий сине-красный квадратик, тщательно приколотый к двери рядышком с сине-белым «оком»-талисманом от сглаза. Свежее украшение. Вскрытая упаковка, фирма незнакомая, вообще трудно догадаться. Но определенно тут прогрессивные презервативы использовали.

Узкую дверь грешница приоткрывала острием ятагана… Внутри оказалось поприличнее. Резьба на настенной решетке, старая и полустертая, ковры, запахи гашиша и вина… И мсье Алекс Морэ-«Латино», хотя в такой позиции узнать метросексуала нелегко.

Младший научный сотрудник неловко лежал спиной вверх, был наг и оригинально связан. Запястья накрепко прикручены к лодыжкам, на голове мешок или просто кусок крепко завязанной ткани. Но археологическая татуировка на крестце твердо указывала – он. Катрин срезала веревки на шее пленника, тот облегченно замотал головой, сбрасывая ткань.

–  Жив? – на всякий случай уточнила архе-зэка.

–  Благодарю! Вполне жив, хотя несколько последних часов выдались не из приятных, – мужественно признал «Латино». – Попался как мальчишка. Это было так неожиданно. Начали стрелять, я вскочил, тут эти чернокожие…, – Алекс содрогнулся. – Какое варварство! Они хотели меня запугать…

–  Потом расскажешь, – Катрин озиралась, пытаясь изыскать какую-то одежку любителю развлечений.

Пришлось повозиться: самого научного сотрудника нагота не смущала, но без своего ножа и записной книжки он уходить категорически отказывался. Анис приняла деятельное участие в поисках, спасатели перерыли соседнюю комнату, отыскали мешок с недурной одеждой, но европейского костюма там не оказалось. Зато складной нож и записная книжка нашлись.

–  Не так плохо,  – сообщил «Латино», обряжаясь в галабею и продолжая озираться. – Мне всегда нравился свободный покрой.

–  Ты чего башкой вертишь? Уходить надо побыстрее, –  Катрин косилась на соратников: капрал помогал Анис упихивать мешок – эти двое разбрасываться ликвидным добром не собирались.

–  Видишь ли, тут была девушка,  – доверительно прошептал научный сотрудник. – Я кое-что пробовал в жизни, но она…

–  Профессионалка?

–  О, нет! Это не профессионализм. Это искусство!

–  Неужели? Поздравляю. Обувайся.

–  Не во что. Нет, ты не понимаешь. Я потрясен, и…

–  Да вы вообще все сдурели?! Одна танцует, другой потрясен. Сейчас как порубят нас…

Катрин выпихала соратников в проход. Мешок и привыкающий к новому стилю одежды научный сотрудник маневренности группе ничуть не прибавили. Когда вывалились на относительную свободу рынка, Катрин хотелось на минуту задержаться и подпалить гашишный клоповник.

***

На восточном направлении два французских поста были сняты бесшумно и мамлюкские всадники появились перед полевым лагерем достаточно внезапно.

Завязалась перестрелка. Скалистые невысокие холмы и пальмовые рощи были малоудобны для кавалерийской атаки с ходу, войска противника предсказуемо начали накапливаться, пользуясь ночной темнотой. Мурад-бей привез с собой не менее трех орудий, храбрые египетские канониры установили пушки у небольшой пальмовой рощи и немедля начали обстрел лагеря.  Генерал Фриан, удивленный наглостью противника, кинул на мамлюкскую батарею гусар. Французские всадники без особого труда  захватили две паршивых железные пушки, но подверглись атаке двух сотен мамлюков, внезапно выскочивших из-за рощи. Рубка оказалась короткой, но кровопролитной. Остатки гусар были оттеснены к лагерю, пушки вернулись к египтянам и упорная батарея Мурад-бея возобновила крайне неточный, но раздражающий обстрел французских позиций. В темноте управлять войсками было сложно обеим сторонам, генерала Фриана беспокоили крупные массы вражеской кавалерии, непрерывно перемещающиеся в низинах и за холмами. Мамлюков было уж слишком много, по-видимому, к Мурад-бею подошли подкрепления, и следовало ждать немедленной ночной атаки. Плохо укрепленный лагерь едва ли мог устоять под одновременным натиском многотысячного войска мамлюков и их союзников. Фриан немедленно послал донесение о происходящем в город, приказал выстраивать каре, выкатить оба французских орудия на холм у дороги, гусары и егеря оставались в резерве…

Генерал Фриан был прав – силы Мурад-бея выглядели слишком крупными и вели себя необъяснимо. Мамлюкам стоило большого труда согнать сотни верблюдов, рабочих лошадей, ослов и быков.  Феллахи непрерывно перегоняли стада, их прикрывали заслоны вооруженных всадников, издающих воинственные крики и беспорядочно палящих в сторону французского лагеря.

До рассвета оставалось несколько часов, жалкий обман должен был вот-вот раскрыться. Но стыдиться было некому: сам Мурад-бея и гордые мамлюки его свиты у полевого лагеря противника так и не появились. Небольшая французская батарея открыла огонь по орудиям противника, залпы 12-фунтовых орудий были куда более точны: первыми ядрами были свалены пальмы, следующие искалечили нескольких ослов и мулов. Занервничавшие артиллеристы мамлюков спешно отодвинули орудия и продолжили символическую пальбу в сторону уже опустевшего лагеря…

***

Успешная поисково-спасательная группа без осложнений вернулась к дивизионному штабу. Правда, не привыкший ходить босиком «Латино» начал прихрамывать на обе ноги, но в остальном стойкий научный сотрудник сохранял похвальное хладнокровие.

Стрельба в городе стихла, отголоски дальней вялой артиллерийской дуэли стали уже звуком привычным, не внушающим особого беспокойства. Все перевели дух и немного успокоились. Профессор сидела все там же – в буфете, здесь же нашлась и исчезавшая на самое нервное время Дикси, сейчас крысо-собака терзала упорно сопротивляющуюся жесткую куриную ногу.

–  Спасен?! – искренне всхлипнула профессор, с трудом опознав в обряженной в длинную галабею фигуре своего лаборанта. – Ох, срань господня, как же я волновалась!

Похоже, кофе в буфетной уже кончилось и мадмуазель де Монтозан пришлось перейти на чистый коньяк.

–  Благодарю, Камилла, нелепое приключение, но все обошлось, – «Латино» подхватил стоящую у табурета бутылку, высосал остатки выдохшегося вина и осведомился: –  Что дальше? В смысле, что полагается предпринимать, оказавшись в эпицентре сражения?

–  Ноги вымыть, – Катрин отобрала у профессора коньяк, пихнула юношу на стол. Тот подставил порезанную подошву и принялся кусать губы – спиртное целительно жгло порезы.

–  Какое сражение? – профессор скорбно наблюдала за нецелевым использованием напитка. – Враг отбит. И вообще, почему мы должны думать о битвах? Есть же начальник службы охраны. Где Вейль?

–  Боюсь, в ближайшее время он не появится, – прояснила ситуацию архе-зэка. – У него дела. У меня, кстати, тоже. Так что сейчас исчезаю.

Остатки научного и вспомогательного экспедиционного состава принялись переглядываться.

–  Катрин, вы нас спасать вернулись, не так ли? – уточнил Алекс, элегантно сушивший обработанные пятки.

–  Так уж получилось. Я все же как бы на службе. Но сейчас, увы, должна примкнуть к месье Вейлю.

–  Как благородно было с твоей стороны вспомнить о бедняжке Алексе, – профессор горемычно подперла кулаком щеку. – Но вы же дезертируете! Это позорно, недопустимо и бесчестно! По возвращению в Париж я непременно…

–  Постойте, профессор, не в этом же дело, – неглупый младший научный сотрудник взглянул на Катрин. – Как мы вообще вернемся на базу?

Архе-зэка пожала плечами. В данном случае говорить «откуда мне знать?» было бы слишком жестоко.

Научные сотрудники потрясенно молчали, Анис ухватилась за рукав капрала и сообщила:

–  Нам база не обязательно. Мы с вами ходить.

–  Куда это вы «ходить»? – удивилась Катрин.

–  Туда. К Нему.

–  Спятили? Оно вам надо?

–  Надо! – заверила бесстрашная переводчица. – Вейль затребовать свое, мы – свое.

–  Не глупи. Смешно ТАМ что-то требовать. Оттуда не возвращаются.

–  Нам куда возвращаться? В говно? – спятившая толмачка пожала плечами. – Взад пути нет.

–  Что верно, то верно, – вздохнул капрал. – Лучше уж туда. Да вы и сами, мадам, ведь ТУДА направляетесь?

–  Фигушки! Я не «туда», я только «дотуда». Провожаю согласно договоренности, – Катрин поморщилась.

–  Я тоже пойду, – ляпнул «Латино». – Меня участие в этой экспедиции необыкновенно изменило и развило как личность. Ничего не собираюсь ТАМ требовать и просить, но взглянуть на бога – это такой шанс! Нет, не могу упустить. Рискну! – младший научный сотрудник взглянул на своего профессора.

–  Нет-нет, я пас, – вздрогнула Камилла. – Я археолог, у меня строго научный образ мысли, я в богов категорически не верю. Лучше я здесь подожду. Вы, конечно, погибнете, но меня кто-нибудь другой спасет. Наверное. Должна же быть какая-то спасательная экспедиция, какие-то эвакуационные мероприятия?! Цивилизованное общество не бросает своих сограждан в столь невыносимых, бездушных условиях.

По-видимому, у мадмуазель де Монтозан и сердечные дела складывались не лучшим образом. Сколько несчастий навалилось в одночасье на одинокую беззащитную профессора.

–  Хорош бредить, – подвела итог обсуждения Катрин. – До богов от нас далековато, не факт, что они вообще здесь существуют-обитают. А вот истинный инициатор экспедиции вполне реален, и если вы ему нафиг не нужны, то тут уж ничего не поделаешь. Экскурсии не получится. Бросил вас Вейль, ну и ладно. Здесь не так плохо, особенно если под картечь не лезть. Ну, насчет картечи и правил боевого поведения вас Бомон сполна проинструктирует. А Анис унаследует «Шеп» и уцелевшее барахло, думаю, никто возражать не будет. На борту, правда, сейчас грязновато, но справитесь. Мсье «Латино» урегулирует контакты с временной французской администрацией. Профессора от коньяка и гашиша отстраните, пусть на сердечных страданиях сосредоточится. Капрал, тебе давать глупых советов не буду – ты в здешней армейской ситуации не хуже меня понимаешь.

Капрал угрюмо кивнул. Хруст на полу прекратился, Дикси, наконец, справившаяся с куриной ногой, смотрела крайне обиженно.

–  Тебе желаю подходящих микро-кобелей и рекордных крыс. Собственно, всем успешной охоты, – архе-зэка подхватила за ремень увесистый штуцер.

–  Нет, Катрин, так не пойдет… – начал «Латино».

–  Тапки себе найди, потом о дальнейших открытиях будешь думать, – посоветовала Катрин и вышла.

***

Три батальона линейной пехоты, уже вошедшие в город, были развернуты назад и спешно возвращались к полевому лагерю. Остальные боеспособные штыки французов двумя колоннами двигались к штабу и лазарету – через полчаса эти объекты будут взяты под надежную охрану. К комендатуре прибыли конные егеря и два 8-фунтовых орудия, коим была отведена роль подвижного резерва.

К северной окраине города в абсолютной тишине подошла мамлюкская кавалерия – почти три тысячи всадников. У Мурад-бея оставались и иные сюрпризы для французов, но удар этих тридцати сотен должен был окончательно раздробить французский корпус.

***

До складов Катрин добралась с надежным конвоем – взвод штабных саперов был чрезвычайно озлоблен ранением командующего и бесчестным злодеянием мамлюков в госпитале, маршировал, ощетинившись штыками и шанцевым инструментом. Солдаты были готовы четвертовать лично Мурад-бея и вообще всех, кто попадется под руку «из дикарей». Архе-зэка помогла нести пару лопат (вот навязчивый инструмент, прямо вериги судьбы какие-то), высказалась по поводу трагедии в лазарете крайне исчерпывающе, хотя и не была уверена, что инициатором части ночных событий и особенно диверсии в штабе был именно Мурад-бей.