Текст книги "Шакалы пустыни (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Архе-зэка укрепила свечу на камне и преступила к тому, с чего имело смысл начать. С приветствия и честного представления незваной гостьи. Катрин присела, раскрытые ладони легли на стену…

Ответ был мощным: накатил волна неясных шепотов, почти захлестнула…, и медленно отхлынула. Э… Да, совсем не то, что ожидалось. Впрочем, нужно учесть масштабы миров. Совсем не то. Всего лишь… океан грусти…

Катрин сидела на корточках, опираясь руками о камень. Как странно: уже не чужое, но и не свое. Мимолетная гостья. Торопится домой, извиняется. Все вежливо, понятно, не очень-то кому нужно. Здесь старый мир, уже с трудом способный себя защищать.

Саркофаг уплывал в темноту и никак не мог уплыть. Красивая в нем когда-то покоилась женщина, сильная. Легкие остатки тела никогда не найдут, кто-то спрячет. И это хорошо. Наверное, случаются мертвые, желающие столетиями красоваться в музейных витринах, но Катрин таких покойников еще не встречала. Впрочем, где мы, а где некромантия? Нет шансов пересечься в жизни, ну и слава богам.

Прощайте. Катрин подняла повыше свечу, обводя взглядом не такой уж большой склеп, кивнула величавому бабуину. И вздрогнула, увидев на стене ползущую к обезьяне фигуру. Как-то раньше в глаза не бросалась. Жалкий человечек, распростертый ниц, стреноженный оковами, чем-то похожим на спущенные штаны. И на морде штришки царапин. Да, нет, просто похож...

Стало как-то нехорошо. Ну чистая же была стена. А эта ничтожная фигура вообще продуманную композицию разрушает. Впрочем, доползет и сгинет. Да ну его к такой-то бабуинской матери, туда ему и дорога…

Катрин, извинилась перед предками бабуинов, пряча недостойную поспешность, двинулась к шурфу и чуть не наступила на фотоаппарат. Да, забрать, а то намусорили. Пришлось чуть задержаться, замести косынкой наглые следы на пыли. Заодно аккуратнее уложила кости – вор, конечно, но тоже местный, прижился.

Все, наверх…

Архе-зэка выбралась из шурфа, положила аппарат, принялась сматывать репшнур. Профессор, ахнув, устремилась к бесценной технике (не факт, что работающей).

– Где-то минут сорок, – сообщил шеф, пряча часы.

– Барахлят? – равнодушно спросила Катрин. – У меня вот тоже начались проблемы, фотик под кости закатился, едва отыскала.

Вейль смотрел испытывающе. Архе-зэка пожала плечами в экспедиционном фирменном стиле «да откуда мне знать?». Не срослось рандеву с богом, не объяснились. Может, занят, может тоже… ушел насовсем.

***

Экспедиция вернулась в Луксор вовремя. Солнце садилось, а сегодня бродить в потемках, вспоминать склепы и безжизненные долины, вовсе не хотелось. Лошадей бросили на окраине: домой побредут или в мустанги запишутся, это уж как захотят.

До пристани дотащились в усталом молчании.  Катрин почистила оружие, умылась, переоделась и поплелась на «Неаполь». Спиртное едва ли поможет, но лучше уж с ним и в хорошей компании.

Художник-барон поприветствовал, посмотрел и без промедлений принес бутылку вина.

– Да, так себе выдался денек, – вздохнула шпионка. – Врач у нас пропал, и даже непонятно, что с ним случилось. А гражданка Монтозан, кажется, палец себе сломала.

– И все же напрасно вы ездите без охраны, – осторожно намекнул Денон.

Катрин пожала плечами:

– Какую нужно охрану, чтобы мы пальцы не ломали? Напрасные хлопоты, от судьбы не уползешь.

Бывший барон понимающе кивнул и заговорил о местных лошадях. Отличная тема. И вино на просвет благородное, почти вишневое, пылью ничуть не пахнет. Хочется послушать про лошадей, потом спокойно, без сновидений выспаться. Вернуться домой хочется. Есть у этого проклятого Египта какая-то окончательная граница или нет?

Глава 14
На другом берегу

пятый день месяца фрюктидора

–  Сложнейшая задача! – вещала профессор де Монтозан, придерживая собачонку, дабы та не вздумала свалиться за борт лодки. – Подобные кропотливые поиски иной раз занимают годы, если не десятилетия. Археология не терпит суеты! На вашем месте, Жак, я бы не ждала чуда.

–  Я и не жду, – вяло запротестовал Вейль. – Откуда же чудо? Просто укажите имеющиеся ориентиры, проведите краткую ознакомительную экскурсию, посмотрим, прогуляемся. Не найдем, вернемся к ужину. Но как не попробовать? Знаменитое место, даже я о нем знаю.

Архе-профессор снисходительно хохотнула и принялась рассказывать о «чудовищных, просто таки дегенеративных, попытках реставрации Карнакского храмового комплекса». Из слов вполне пришедшей в себя и отдохнувшей мадемуазель де Монтозан следовало, что для человечества парочка ядерных войн, была бы просто благодеянием по сравнению с усилиями египетских преступников-реставраторов. Полна энергии профессор, даже не скажешь, что вчера жалко рыдала над дыркой в скале.

Археологическая группа, на этот раз в полном составе, с переводчицей, охраной и относительным здравомыслием в руководящих головах, направлялась на речную прогулку. Не слишком протяженную – предстояло лишь пересечь реку.  Экспедиция вознамерилась посетить храмовый комплекс Карнака, располагающийся, как известно на противоположном от стоянки флотилии берегу. Кстати, художник-ученый в храмах уже успел побывать, зарисовал сохранившиеся строения и общий вид, и рассказывал о полнейшем запустении и разрухе.

Гребцы-арабы, непрерывно о чем-то споря, шлепали веслами, берег довольно быстро приближался. Катрин смотрела на воду, размышляла о том, что половить на Ниле рыбу, видимо, не судьба, ну и о более насущных вещах. Какого черта Вейлю понадобилось в Карнаке? Это его инициатива, профессор знаменитым храмовым комплексом ничуть не увлечена – видимо, не имеет дельных наводок на достойный грабеж. Понятно почему – несомненно, ценностей в храмах хватает, но все они крупногабаритные, для их извлечения необходимо привлечение саперных батальонов, а в распоряжении экспедиции остаются всего сутки – завтра корпус Дезе выступает дальше.

Однозначно бессмысленно сейчас переться на развалины – не туристы же. Но приказ четкий, следовательно, имеется у шефа какой-то план и вовсе не случайно он профессора так бережно конвоирует.

Лодка ткнулась в берег, архе-зэка, подхватив штуцер и вверенный командованием увесистый молот, спрыгнула на песок. Гребцы за спиной замолчали. Эк как их волнует вольная гяурская манера носить шальвары.

–  Аллаху алим! – напомнила неверная модница, вешая на плечо штуцер и поправляя никаб.

Лодочники согласно забубнили – истину не оспоришь.

Остальные члены экспедиции уже двинулись вперед, с любопытством разглядывая руины ближайших стен (и решая, под какой камень можно безопасно присесть – после Долины Царей служебно-декоративная собака обрела похвальную осторожность и неподдельное уважение к историческим памятникам) .

Карнакский комплекс производил впечатление. Своими размерами и своим абсолютно разрушенным состоянием. Когда-то Катрин видела рисунки-реконструкции, фотографии отреставрированных стен и толп экскурсантов, бродящих между колонн и бараньеголовых сфинксов. Действительность не имела ничего общего с теми фото: хаос камней и песка, утонувшие в веках, едва угадывающиеся призраки былого величия.

Издали, с высот противоположного берега, храмовый комплекс производил куда более приятное впечатление. На месте же… засыпанные песком строения, проходы и провалы, ведущие во внутренние помещения, ниши под покосившимися остатками колонн… Конечно, доминанты комплексов еще угадывались: время не смогло совладать с частью пилонов и массивнейшими блоками из разноцветного гранита. Порой из песка торчало плечо поваленной статуи или разбитое фараоново лицо, но в целом…

–  Вот сраное дерьмо! – вздохнула примолкшая профессор, обвиняя, видимо, само неаккуратное время.

Отряд довольно целеустремленно продвигался к остаткам священного озера. Ныне водоем представлял жалкое углубление, достаточно неопределенной формы и с пересохшей лужей посередине.

–  Купаться мы все равно не собирались, – напомнил шеф. – «Латино», будьте так любезны, возглавьте обустройство лагеря, а мы проведем ознакомительную прогулку.

Вейль забрал у капрала лом, Катрин, повинуясь кивку, подняла поднадоевший молот – бесспорно, без этих инструментов любая ознакомительная прогулка теряла всякий смысл.

Прогуливающееся руководство и кинологическое звено экспедиции двинулось к развалинам храма Мут.

–  Слушайте, Жак, мне кажется, это довольно безумная попытка,  – неуверенно сказала профессор. –   Не буду спорить, объект не так мал, но здесь местами и стены не очевидны. Не думала, что состояние столь… запущенное.

–  Дорогая Камилла, не надо сейчас думать. Просто покажите мне этот проклятый угол у предхрамового пилона, и гуляйте, гуляйте, – пробормотал шеф.

–  Что значит «не думать»?! Если мы не найдем это сомнительное чудо  времен XVIII династии, вы меня попросту удушите, – проявила внезапную проницательность профессор. – Мне что-то вообще не по себе.

–  Это солнце печет, шляпу поправьте, – посоветовал Вейль. – И о каких удушениях вдруг речь? Что это за странные фантазии? Вот, Кольт идет с нами, а она категорически не приемлет насилия в невоенном стиле. Кстати, Катрин, не слушайте нашу пустую болтовню, смотрите по сторонам. Я не оборванных, затаившихся в развалинах злоумышленников имею в виду, а нечто иное… вызывающее интересные мысли и ассоциации. И со штуцером осторожнее – сюда захаживают местные аборигены, к чему нам жертвы среди гражданских?

–  Поняла, – заверила Катрин, ничего особо не понявшая, но шеф явно и не ставил такой цели. Оно и верно –  точно поставленная задача едва ли подтолкнет зарождение «интересных мыслей-ассоциаций».

Пересекли узкую пустошь, над песком торчала пара камней, в которой с огромным трудом можно было опознать бараньи головы со зверски отбитыми рогами и носами. Все ж сколько трудолюбия у людей – ходят, рыщут, неутомимо крушат древние статуи, памятники и обелиски валят, улицы неутомимо переименовывают. Антагонистическое противостояние бурлящих ослиных мозгов и бесчувственных древне-бараньих каменных лбов.

Профессор знала храмовый комплекс как заусенцы на своих десяти пальцах, но все равно периодически приходилось преодолевать сомнения и определяться по месту:

–  Вот угол храма, но пилон я вообще не узнаю. Это несомненно он, но, знаете, Вейль, сомнения все же есть…

–  Поделитесь ими, Камилла, не стесняйтесь. Осмотримся не торопясь, а мадам Катрин с собачкой могут пока выбрать уютное местечко, отдохнуть и полюбоваться живописными развалинами.

С уютными местечками было туго: солнце висело точно над шпионской головой, тень попробуй изыщи. Нет, под колоннами и остатками стен тень имелась, но сами камни выглядели этак по-пизански шатко, того и гляди завалятся. Катрин добрела до торчащей из-под песка каменной выпуклости, похожей на панцирь заблудившейся и помершей от тоски черепахи, прислонила оружие и села. Соседняя стена с едва различимыми барельефами прикрывала от солнца. Дикси проверила подножье стены, заглянула в соблазнительную щель, пошевелила усами.

–  Не лезь, – посоветовала архе-зэка. – Тут вроде погребальных камер нет, но кто его знает.

Собаченция отодвинулась от щели и вытянулась на песке с крайне разочарованным видом. Видимо, данное конкретное место крысы покинули еще во время землетрясения 27 года до н. э.

Профессор с шефом бродили между остатков стен, Камилла увлечено размахивала руками. Все же искренне преданная славному кладоискательскому делу тетка, ей все равно, что искать, главное – сам процесс.

Сидеть и бездельничать оказалось неожиданно прохладно. Катрин чувствовала, как стылость веков проникает сквозь шелк шальвар, пробирает благородное шпионское тело. Ну да, ночи здесь достаточно свежие, видимо, еще не успело прогреться будущее музейное достояние. Пришлось пересесть на соседний камень, столь же округлый-красноватый, с такими же бороздками на верхней полусфере. Интересно, что это было изначально? На фараонские мудрые головы не очень похоже. Дикси подковыляла поближе, тронула лапой сапог инструктора по походному собаководству и с намеком вскинула длинные редкие брови.

–  Обойдешься, – проворчала жестокосердечная шпионка. – Что за манера каждые два часа жрать эту баночную отраву? Тебя уж на морду разнесло, щеки – вон, как у какой-нибудь дачной болонки.

Дикси недовольно засопела, но настаивать не стала, заползла в тень. Да, что-то жар так и давит, хотя только что холодом пробирало. И этот климат некоторые считают курортным? Впрочем, у моря наверняка поприятнее.

Мысли о том, что нужно непременно искупаться, оказались навязчивыми. Здешние воды реки были вполне чисты, окунуться удавалось регулярно, но так спешно, что даже обидно. Вечно солдаты и матросы кругом, им-то бледными задами сверкать можно, а вот попробуй какая зэка прилюдно скинь шальвары… Права Камилла – кругом сплошной мужской купальный шовинизм и полное отсутствие мыла. Как жить?!

Появление гостей Катрин не пропустила, но вскидывать штуцер не пришлось. Двое местных, приближаясь к профессору и Вейлю, еще издали принялись демонстрировать разнообразные знаки уважения и мира. Судя по вкрадчивому подходу, сейчас сувениры начнут втюхивать.

Разговора издали слышно не было, но беседа с аборигенами длилась несколько минут. Теперь уже все четверо активно жестикулировали, указывая в разные стороны. Понятно, у шефа с Камиллой запасец арабских слов скромный. Впрочем, Вейль так долго и уважительно тряс местным руки, что возникли некоторые подозрения. Все же былое общение с контрразведчиками наложило на архе-зэка отпечаток – вечно что-то мерещится и подозревается. Как в той деревушке: уж вовсе убедилась, что «сливает» шеф информацию мамлюкам, да только через пять минут и Вейля, и саму проницательную наблюдательницу чуть саблями не напластали. Нет, так с ценными военными агентами не поступают. Да и вообще шеф сосредоточен исключительно на инфе, связанной с его безумной идеей-фикс, что ему войны и мамлюки.

Арабы исчезли среди развалин, археологи с разочарованными физиономиями приблизились к Катрин.

–  Говорят, именно здесь и стоял жук. Одному из местных дед рассказывал. Или прадед, – пояснил шеф.

–  Трудности перевода, – вздохнула де Монтозан. – Нужно было переводчицу взять. Вечно бездельничает ваша девица.

–  Кто знал, что в этом безлюдье попадутся осведомленные местные жители? – пожал плечами Вейль.

–  Возможно, арабы вообще решили, что мы спрашиваем о живых скарабеях,

 –  профессор пыталась открыть флягу, скрутив пробку вместе с горлышком. – Это же дикие необразованные феллахи. Вы не представляете, сколько глупейших недоразумений происходит из-за недопонимания. Вечно эта  деревенщина все слишком буквально понимает.

–  Ну, я как темная черногорка тоже не понимаю, – призналась Катрин, отбирая и откупоривая флягу. – Без сомнения, здешний скарабей – замечательная статуя, гвоздь туристической программы. Да и ритуал милый. Но может его можно чем-то заменить?

–  Вы с ума сошли, Катрин, быть в Карнаке и не загадать желание?! Да зачем же мы тогда сюда…, –  шеф осекся на полуслове.

Женщины проследили за его взглядом, и профессор пренебрежительно махнула рукой:

–  Бросьте, Жак. Это же явно не скарабей. По сути, ничего похожего.

–  Форма не та, – подтвердила архе-зэка. – И потом, здесь валяется вторая запчасть, практически идентичная.

–  Где? – отсутствующе пробормотал зачарованный шеф.

–  Здесь, – Катрин поднялась с камня.

–  Вот видите! – профессор насмешливо потыкала пальцем. – Вейль, вы слишком надеетесь на слепую удачу. Хотя, кстати, этот даже больше похож. Но как понимаете, два карнакских скарабея – это нонсенс.

–  Почему? – шеф упорно не желал лишаться иллюзий.

–  Потому что это общеизвестно, и…, –  де Монтозан заткнулась.

Откапывание заняло минут сорок. Археологи, по очереди работая лопаткой, взмокли, Дикси, поначалу рывшая лапами, решила что наука – не ее собачье дело и удалилась в тень. К счастью, песок оказался не так плотен и каменных обломков в нем практически не попадалось.

–  По сути, это тоже эпохальное открытие! – отдуваясь, провозгласила профессор, откладывая верную лопатку. – Конечно, совершенно не тот скарабей, но тем не менее…

–  Габаритами они похожи, – защитила эпохальную находку Катрин. – И, по-моему, эти гораздо симпатичнее.

Отрытые жуки ждали, застыв в до странности естественных позах: лапы одного были поджаты и он лежал почти горизонтально, спокойный и равнодушный. Его собрата древние скульпторы изваяли с напряженными выпрямленными лапками, возможно, поэтому и казалось, что он стремится закопаться обратно в песок. Собственно, так изначально и было – только корма над песком и торчала.

–  Великолепные жуки. Я искренне потрясен. Особенно тем, что их двое, – молвил Вейль, берясь за молот. – Говорите, 1350-й год до нашей эры? Ориентировочно? Поразительно! Просто глазам своим не верю. А теперь просто подскажите, с какого начинать?

–  Вы варвар, Жак! – с пафосом объявила профессор. – Причем, склонный к самым бессмысленным и утомительным способам разрушения. Взгляните: никаких швов, никаких трещин. Цельный камень. Нет в них никакого тайника и быть не может.

–  Я в швах не разбираюсь, – признался шеф, примериваясь.

–  Да постойте же! Я хотя бы сфотографирую, пока вы не изуродовали их глупыми царапинами и сколами, – профессор извлекла фотоаппарат.

После минутной возни выяснилось, что техника отказывается включаться.

–  Науке придется дождаться находки иных эпохальных насекомых. Отойдите, Камилла, – приказал Вейль.

–  Подождите! Взгляните, как они необычны и оригинальны. Один символизирует фазу жизни и энергии, другой…

–  С дохлого начинать? – уточнил Вейль. – Или живого вскрыть логичнее?

–  Лежащего долбите. Он холодный, что явно нездорово и сверхъестественно, – ляпнула Катрин, которой жуков вдруг стало очень жалко.

–  Холодный?! – изумилась профессор. – Что за дикое предположение?

–  Отчего же «предположение»? – разозлилась архе-зэка. – Я проверяла экспериментальным путем.

–  Следовало сразу сказать, – попенял Вейль и взмахнул тяжелым инструментом…

Понадобилось два удара. Панцирь скарабея лопнул и развалился на «мясистые ломти», открылась крошечная овальная полость – в ней темнела шкатулка. Шеф, явно сдерживая себя, осторожно взял черный лаковый прямоугольник.

–  Постойте, Жак, вдруг там… –  побледневшая профессор, нашаривая в кармане респиратор, шустро пятилась от уничтоженного изваяния.

Катрин обнаружила, что и сама стоит поодаль, со штуцером в руках, причем курок уже взведен. Дикси, которой удары кувалды прямо сразу не понравились, вообще исчезла.

Шеф пожал плечами, надел респиратор, натянул на ладони остатки тактических перчаток, приладил на место болтающиеся защитные накладки, и уже защищенный этой сомнительной броней, поставил шкатулку на уцелевшую голову жука, извлек нож и лезвием приоткрыл крышку. Никаких сюрпризов не последовало.

–  Это он? – вытягивая шею, нетерпеливо спросила профессор.

–  Вроде бы, – прошептал шеф.

В шкатулке лежал младший собрат каменных жуков – размером с куриное яйцо, темный, тускло блестящий. Сначала Катрин показалось, что он настоящий, только засушенный, но блеск все же оказался ненатуральный, да и шкатулка, судя по всему, имела некоторый вес. И еще золотые пятнышки, блестящие на голове. Ювелирный жук.

–  Какая тончайшая работа! – в восторге прошептала де Монтозан.

Вейль кивнул и зачем-то опустил украшение на песок. На свободе скарабей выглядел вполне уместно и симпатично. Казалось, вот сейчас зашевелится и озабоченно побежит на поиски свежего навоза.

Шеф чего-то ждал, разглядывая сокровище. Появилась Дикси, издали с подозрением посмотрела на жука, подальше обошла обломки, укрылась под защитой Катрин и штуцера.

В странном молчании исследователи разглядывали жука. Потом шеф пожал плечами, убрал добычу в шкатулку.

–  Но что во второй статуе?! – воскликнула алчная профессор.

–  Мне лишнего не надо. Если хотите…  – Вейль подпихнул ногой молот по направлению к неугомонной археологше.

Де Монтозан неуверенно потрогала тяжелый инструмент, посмотрела на Катрин – та покачала головой.

–  Вот и хорошо. Давайте еще чуть погуляем и будем возвращаться, – отсутствующим голосом предложил Вейль.

Профессор, разводя руками в безмолвном негодовании, пошла следом.

–   Я здесь приберу, если не возражаете, –  злобно сказала Катрин.

Вейль оглянулся:

–  Только не задерживайтесь.

Закапывать было легче. Катрин похоронила обломки холодного скарабея, принялась зарывать теплого. Дикси одобрительно наблюдала.

На прощание архе-зэка погладила по плоской голове осиротевшую статую:

–  Держись, может и обойдется.

Жук скорбно промолчал. Катрин собрала инструменты и двинулась к озерной луже.

Временный лагерь пропекался и скучал, разве что капрал и «Латино» упомянули о каких-то подозрительных арабах, шнырявших неподалеку. Не иначе как лазутчики мамлюков. Профессор презрительно фыркнула, археологи слегка передохнули, наслаждаясь видом исторических камней (де Монтозан принудила младшего научного сотрудника попытаться реанимировать померший фотоаппарат, но с этим не срослось). Пора было возвращаться. Катрин несла молот, размышляла над результатам научно-исследовательской вылазки. С одной стороны, поиски увенчались успехом, с другой стороны, шеф разочарован. Когда глазел на посаженного на песок скарабея, выглядел откровенно глупо. Но что, собственно, должно было произойти? Насекомое обязано станцевать под скрип механического полонеза? Это вряд ли, древние обитатели Карнака отличались многими талантами, но изготовлением заводных игрушек «а-ля Фаберже» не увлекались. Хотя жук удивительный, чего не отнять.

На берегу пришлось долго сигналить лодкам, потом ждать. Катрин подсела к задремавшему на свернутом тенте шефу.

–  Прошу прощения, но вынуждена уточнить – что дальше? Возвращаемся к цивилизации и свежим сосискам?

–  Не совсем. Я еще подумаю, но, пожалуй, мы прогуляемся да Асуана. Погода недурна, общество приличное, война практически окончена…

–  Какого черта, шеф? Мы ведь все равно в тупике. На след не вышли, да и не могли выйти. Жук…

–  Катрин, не болтайте о том, чего не понимаете. Это замечательный жук. Просто сейчас не его день и час.

–  Гм, астрологией внезапно увлеклись? Любопытное хобби… –   архе-зэка замолчала, потом окликнула капрала:

–  Гражданин Бомон, вы ведь парижанин?

Сидевший с мушкетом солдат настороженно оглянулся:

–  Я вырос у площади Алигр, мадам.

Капрал вновь уставился на реку, сидящая рядом Анис смотрела туда же. Эти двое по-прежнему были подчеркнуто молчаливы, но, видимо, некий разговор между ними состоялся. Стабилизация отношений это хорошо, но сейчас Катрин думала о другом.

Пригородный парижанин Жосслен Бомон имел маловыразительные глаза: серые и банальные. Взгляд жестокий, это да. Но сейчас серость глаз едва угадывалась: затянулись зрачки черным, остался лишь светлый ободок в центре, что выглядело… немного ненормально.

–  Шеф, вы знаете, о чем я. У нашего болящего бессознательного аудитора глаза абсолютно черные, я проверяла. Получается, что весь личный состав рискует впасть в эту проклятую змеиную летаргию или как ее правильно обозвать. Кроме вас, разумеется.

Шеф, не поднимая век, жалобно засопел:

–  Послушайте, Кольт, вы меня сейчас в колдовстве обвините, а я спать хочу и вообще невиновен. Я, кобры, глаза – все это явления разного порядка. К чему вы вообще о всяких глупостях думаете и в чужие глаза заглядываете? В свои лучше посмотрите. Вы, да поможет вам Изида и этот… как его… Монту, излишне много нервничать стали, причем из-за сущих пустяков. Это прискорбно и неожиданно. Вот какое вам дело до коллег и случайных попутчиков? Собой займитесь.

–  Слушаюсь, босс.

Наконец пришли лодки, археологи загрузились. Сопровождавший лодки лейтенант долго и занудно убеждал членов научной группы в необходимости соблюдать осторожность, не отлучаться без надежной охраны, ибо в окрестностях неспокойно, необходимо учитывать военные опасности и сложности нахождения в чужой, враждебно настроенной стране. Бесстрашная профессор парировала язвительными замечаниями, хотя офицер был кругом прав и неподдельно обеспокоен. Собственно, он и смотрел в основном на Катрин.

Ужин уже накрывали, но архе-зэка беспокоили намеки шефа. Вейль просто так болтать не станет, если «собой займитесь», значит, есть причина. В каюте Катрин порылась среди пледов и подушек, разбросанных глубоко занятой наукой профессором, и отыскала зеркало…

Ух-ты! Шпионка с восторгом подвинулась ближе к свету свечи. Нет, надо чаще собой любоваться: приятная ведь девушка, причем во всех отношениях. И глаза зеленые, чистые, даже как-то поярче прежнего стали. Положим, ярче нам не надо, очи и так были вполне-вполне, но приятно. Никакой черноты!

Полегчало на душе прямо-таки удивительно. Катрин радостно протерла зеркало. Но что это значит? Отступает малообъяснимая офтальмологическая магия или это временная ремиссия? Шпионка пересекла каютный бардак (все же Камиллу нужно носом в этот хаос крепко ткнуть) и вышла в соседнюю, лазаретную, каюту. Над больным склонился «Латино», волей случая и безысходностью экспедиционных потерь повышенный (или пониженный?) до экспедиционного доктора, что парня ничуть не радовало.

–  Может, ты уколешь? У меня в упражнениях со шприцем нет особого опыта, – немедля заныл научный сотрудник.

–  Вот бедняга, –  посочувствовала Катрин. – Вся аптечка в твоем распоряжении, такие дивные снадобья, а ты скучаешь, не тренируешься.

–  Глупая шуточка. Я в жизни к наркотикам не прикасался.

– Вот это правильно. Нам и так нескучно жить. Слушай, а тебе не приходило в голову заняться вненаучным воспитанием профессора? Приучить ее хотя бы дважды в день причесываться, следить, чтобы губы не трескались, купаться регулярно…

–  С какой это стати? Профессор – вполне самостоятельная и уникально образованная ученая.

–  Кто спорит. Собственно, я не про человека как такового, а про его подмышки.

«Латино» уныло промолчал. В последние дни мысли профессора де Монтозан целиком и полностью занимала археология,  вследствие чего потом от увлеченной дамы несло как от запаренного верблюда. Видят боги, в дни романтичных профессорских настроений находиться рядом с ней было куда поприятнее.

–  Ладно, давай уколю несчастного,  – Катрин забрала шприц и сделала беспомощному психологу-аудитору иньекцию. Игла входила туговато, в остальном особых изменений состояния больного заметно не было. Крепкий организм – который день исключительно на капельницах держится, а лишь чуть щеки запали. Следующую процедуру делать не хотелось, но пока младший научный сотрудник отвернулся, лучше убедиться, поскольку малодушие – не наш стиль, и вообще мы привыкли смотреть правде, гм, в глаза. Катрин подняла веко больному и убедилась, что «Клоун» на свет по-прежнему не реагирует, а зрачки… собственно зрачков вообще не было – матово-черные слепые пятна. Выглядят глазки довольно жутко. «Черная слепота, недуг, неминуемо настигающий черных археологов» отметят когда-нибудь в энциклопедии профессиональных заболеваний. В энциклопедиях вообще частенько запихивают спорные сведения.

–  Говорят, через час-два отчаливаем, – сообщил «Латино». – Генерал приказал не медлить, скорый марш на Асуан, там догоним остатки флота Мурад-бея, за пороги им не ускользнуть.

–  Отчаливать и догонять наше любимое развлечение, – без особого энтузиазма согласилась архе-зэка.

На «Неаполь» Катрин не отпустил шеф, решивший почему-то, что нужно срочно перепроверить оружие и вообще пересаживаться на флагман уже поздно. Пришлось возиться со стволами в тесноте каютки и размышлять над малопривлекательными перспективами ночевки в профессорской компании. От мадемуазель де Монтозан сегодня начало попахивать еще и каким-то сомнительным куревом, была архе-профессор упорно безмолвна, подчеркнуто нечесана, и вообще строила из себя жутко роковую особу. (Опять у Камиллы с ее офицером объяснение не туда свернуло. Нет, нельзя столько баб в поход тащить, получается сплошь мелодраматизм с маргариновыми розочками).

Катрин при свете свечи вдумчиво проверила кремни в пистолетах и штуцере, со скуки особо тщательно вычистила оружие. «Шеп» неспешно тащилась против течения, на палубе ворчала и ныла команда – выход под вечер матросы-египтяне считали дурным предзнаменованием. Впрочем, претензии, высказанные Анис, безносой переводчицей практически игнорировались. «Такова воля Аллаха и приказ генеральского штаба» только и озвучила осолдафонившаяся девица. Правильно, тут эротическим танцам не место, тут боевой флот, все строго и однозначно, пререкания бессмысленны. Особенно когда за спиной стоит капрал, не выпускающий из рук мушкет с примкнутым штыком.

В каюту протиснулся Вейль, посмотрел на свои пистолеты.

–  Забирайте, проверены и перепроверены, – проворчала Катрин, закрывая масленку.

–  Благодарю. Удивительно чутко вы относитесь к оружию,  – шеф понизил голос. – Не сердитесь, Катрин. Догадываюсь, что на «Неаполе» вам комфортнее и веселее…

–  Попрошу без намеков.

–  Ни в коем случае, даже не думал! Общение с умными опытными людьми и профессиональными военными – это входит в сферу ваших постоянных интересов, вполне могу понять и позавидовать. Но мне что-то не по себе сегодня, а в случае проблем я только на вас и могу положиться, – доверительно признался Вейль.

Архе-зэка насторожилась:

–  Что-то конкретное?

–  В том-то и дело, что ничего конкретного. Разве что предчувствие. Решил вам сказать, вы в столь тонких вещах разбираетесь куда получше.

–  Я? Что-то вы мне льстите.

Шеф вздохнул:

–  Не скромничайте. В принципе я человек независтливый, но тут как не огорчиться и не пожалеть себя. У вас есть выбор, есть альтернативы, а мне приходится двигаться единственно возможным путем. Зачастую уводящим столь окружными и долгими маршрутами, что… Впрочем, едва ли я дождусь от вас искреннего сочувствия. Счастливые люди неизменно эгоистичны.

–  Оставьте вы меланхолию. Так уж неудачна эта энтомологическая находка?

–  Рано об этом говорить, я еще не понял, размышляю, – шеф глубокомысленно потер нос. – А вы сами, что думаете об этом жуке?

–  Ничего я не думаю. Мне истинное предназначение данного скарабея неведомо, а если говорить о навозных жуках вообще, так они мне индифферентны. Хотя как произведение искусства – вполне симпатичное насекомое. В смысле, лично меня он не пугает.

–  Тем лучше! Признаться, Катрин, я наблюдаю за вами с искренним восторгом. В гробнице вы вели себя поразительно хладнокровно, сегодня безошибочно уселись прямиком на столь нужные нам изваяния. Подобная интуиция и поразительное везение…

–  Это случайность.

–  Вы удачливы и решительны, и не так уж принципиально важно на какую часть тела опираются ваши инстинкты. Появится мысли и догадки о жуке, изложите – это ускорит дело, в чем мы оба весьма заинтересованы, – Вейль судорожно зевнул. – Все, я спать…